Отдохнуть охотникам не дали. В каморку постучался Маэстро – под навесом напарников уже ждал непочатый край работы. С его слов выходило, что непоседы-псякрэвичи Робинбэд и Зверобой опохмелившись после вчерашнего, «сгоняли за стенку» на внедорожнике, изображая патруль и завалили какое-то несметное количество саранчи. Все адекватные рабы уже приставлены перерабатывать мясо, но добычу со второго рейса Жора с барского плеча отправил бригаде «домашних», иначе пропадет, а с разделкой гигантских кузнечиков никто лучше охотников не справится и поэтому бригадир предлагает обсудить взаимовыгодное сотрудничество… Мясо надлежало переработать как можно скорее, тем более, что Фюрер выделил несколько бочек воды и соль.

Под дополнительно натянутым брезентом внушительной горкой лежали туши тварей, ощетинившись перебитыми, сломанными и вытянутыми в агонии конечностями. По страшным ранам – Тагир пояснил, что Робин предпочитал «охотится» из станкового пулемета – ползали насекомые. Под навесом охотников и на стихийно организованных столиках шустрили бойцы Маэстро, их сожительницы и прочие квартиранты Дома. Тагир вытурил из-под навеса лишних людей и в пять минут организовал рабочие места Борису, Курту, Тае, Лейсан и Толику, распорядившись, где какую кому посуду и инструменты брать. Хантер и Тагир взяли на себя тяжелый труд по разделке туш – работникам и домашним предстояло резать дичину на полоски и далее по технологии. Половина результата – вяленого подсоленного мяса отходила им. Хотя хитрый прищур Тагира лучше всяких слов намекал заказчику работ, что его условие останется пожеланием. Принцип кто не работает, тот не ест – много старше бандитских понятий.

Работа закипела как вода в котле, куда посыпались куски мяса и нутряной жир для чудесного превращения в эрзац-тушенку.

Хантер возвращался от ревущего в экстазе Конвертера, когда жрецовские бандиты загородили ему дорогу. Борис с Куртом прыснули в стороны, чудом не побросав помойные баки, и сопровождаемые насмешками побежали в сторону дома.

– Слышь, сука-охотничек, давай-ка отойдем. – Азиз, Бендер и еще какой-то хмырь из новых – Таран или как там его – обступили Хантера. Охотник оглянулся, словно в поисках Тагира.

– Давай, булками шевели, Жрец ждать не любит! – ухмыльнулся Бендер.

В груди все сжалось. Хантер вспомнил, что наставник говорил насчет очередной людоедской оргии, назначенной на сегодня.

– Че надо-то? – буркнул Хантер, не двигаясь с места.

– Разгавор к тибе есть! – вывалил Азиз. Бендер недовольно двинул подельника локтем в бок, уродец явно наслаждался растерянностью охотника.

Жрец ждал в своей резиденции – времянке у бункера – ковыряясь в зубах и глухо отрыгивая котлетно-сивушными облаками. Компанию боссу составляли его ближайшие сподвижники и прямые конкуренты охотников – Зверобой и Робинбэд. Со слов Тагира парень помнил, что Робин – среднего роста блондин, а нескладный неряха – Зверобой.

Объективно Робинбэда следовало признать красавцем – идеальное телосложение, львиная грива светлых волос, гордая осанка и по меркам Базы шикарная одежда – чистые футболка и штаны расцветки «городской камуфляж». Но острые льдинки в голубых глазах, презрительная гримаса на симпатичном, черт возьми! лице гораздо ярче игривой надписи на футболке «Вы*бу, высушу и сожру!» демонстрировали истинную сущность Робинбэда. Разглядывая авторский дизайн, Хантер припомнил, что изначально местное человечество прозвало парня Робингуд, видимо было за что, но со временем общественное мнение внесло коррективы.

Напарник его напротив был неприятен на грани уродства и явно не следил за собой. Лицо маньяка-убийцы в обрамлении сальных патл – единственный открытый участок кожи – все остальное скрывал застегнутый под горло комбез все той же расцветки, а кисти рук – черные перчатки. Нескладный уродец страдал от хронической стадии местного кожного заболевания, несмотря на хорошее питание, регулярный прием витаминов и лекарств. Большие глаза на выкате со зрачками, смотрящими в разные стороны, диссонировали с рекомендацией Тагира: Зверобой – снайпер на уровне инстинкта.

Длинный стол из нержавеющей стали украшали остатки трапезы – пустые консервные банки, стопка грязных одноразовых тарелок, бутылки, стаканы и кружки с налипшими трупиками насекомых.

– Че-то долго вы, господа. Только за смертью вас посылать. – Жрец разыгрывал роль недовольного и требовательного, но подчеркнуто вежливого начальника. Хантер насмотрелся на таких в прошлой жизни. Тебя бы, придурка, выкинуть сейчас одного за ворота и посмотреть, как скоро тебя саранча схарчит. Здесь-то ты конечно, директор мира, хотя без подручных своих и авторитета Фашиста – полный ноль…

– Ну, давай, голубчик, рассказывай все, как на духу. Когда этот твой Тагир собирается восстание Спартака поднять? Я весь внимание. – спектакль продолжался.

Телевидение, Интернет, театры и прочие пожиратели свободного времени обошли Базу своим вниманием. Местному человечеству скрашивали досуг азартные игры, тараканьи бега на Толкучке и гладиаторские бои. Жора как организатор, имел с кровавого спорта сплошную выгоду. Во-первых, работал и приносил некоторый доход тотализатор, во-вторых, по итогам поединков между рабами выявлялись самые жестокие драчуны, которых в качестве поощрения назначали надсмотрщиками, в-третьих, таким образом, удавалось разобщить и подавить возможное сопротивление угнетенных масс в зародыше. Частенько бандиты сами принимали участие в боях, тем более, что голодные забитые люди, многие из которых не пришли в себя после ужасов мегаполиса, не могли как следует дать сдачи. Возможно, Спартак – кличка одного из наиболее боевых рабов. Такие жили недолго. Только до момента, пока Жора не давал приказ искалечить или убить несчастного, чтобы заработать на возросших ставках. Но не о том, парень ты сейчас думаешь, не о том.

– Да какое еще восстание? Какой такой Спартак? – Хантер откровенно недоумевал.

– Ты че в школе делал, а? Дрочил на задней парте? – Жрец угрожающе встал из-за стола, неуклюже пытаясь задавить охотника массой и интеллектом.

– На передней! – встрял по привычке Бендер. Жора презрительной гримасой выразил подчиненному свое неудовольствие. Хантер догадался, что бандиты сохранили память о прошлой жизни и их воспоминания совпадали.

– Я никакого Спартака не знаю. Про восстание первый раз слышу. – охотник не сдавался, закрыв свои мысли, как его учил Тагир.

– Во-от, значит как! – Жрец подошел к накрытому крышкой древнему пластиковому ведру и сделал подручным знак. Азиз с Бендером подтащили Хантера поближе к ведру и заставили наклонить голову. Жрец резко снял крышку перед самым носом охотника. В лицо Хантеру уставилась закатившимися незрячими глазами голова человека. Что ж, ублюдки уже убили кого-то для своего пиршества, значит, пронесло в этот раз…

Воцарилось молчание.

– Смотри-ка, не блеванул. – в свою очередь удивился Жрец.

«Сказочный идиот! Нашел чем расстраивать мне пищеварение» – думал Хантер, все же ощущая слабость в ногах и мерзостный ком в желудке. Ему уже случалось видеть картинки и круче: человека, разорванного в куски миной, мертвецов с выклеванными стервятниками глазницами, в которых уже поселились насекомые, чьи лица и руки, уже успели объесть ночные хищники…

– Видишь, свинья, что сделаем с теми, кто против нас! – почти без акцента прошипел ему в ухо Азиз. Изо рта у него несло хуже, чем из помойки. Зачем только зубную пасту у колонистов отбирают, если все равно ею не пользуются? Или людоедам она не помогает?

– Слушай и запоминай, сученок! – Жора пытался казаться важным и снисходительным – Тагирчик твой забурел. Ладно бы просто голову поднял, я понимаю, каждому из нас хочется кусок пожирнее. Но он против общества идет. С караваном терки затеял, с говнюками из Муравейника дела ведет, а с моими ребятами работать не хочет. Неправильно это.

Хантер равнодушно смотрел в мёртвые глаза неизвестного бедолаги и дивился, сколько поднял сложностей в этом глухом и примитивном месте. Тагир – заметная фигура в местном раскладе. Жрецу ужас как охота сунуть свое рыло в Тагировы тайны, вот и играется в спецслужбу: сначала запрессует зеленого, но вошедшего в доверие к охотнику, паренька, затем последует вербовка. После топорной проверки в Караване эти выкрутасы ничего, кроме раздражения не вызывали. Как же вы, сволочи, любите играться в крутышей!

– Из неправильных пацанов получаются самые правильные удобрения. – Продолжал свою нудную лекцию людоед. – Живьем в конвертер, сука, пойдешь! Вместе со своим гуру, блядь, понял?! Но тебе даю шанс. Если Тагир начнет что-то замышлять, придешь ко мне и все расскажешь, понял, козлина?! – Жрец плевался слюной и тыкал охотнику в грудь пальцем. Хорошие манеры как рукой сняло.

– Тагир замышляет только свалить отсюда, как с вашим боссом рассчитается за какие-то старые долги. – медленно произнес Хантер. – Я, в общем, тоже вынашиваю аналогичный план.

– Вынашивает он. Ха! – снова подал голос Бендер – И кто тебя заделал, сладкий? М-м-у-у.

Тупую остроту мужчина пропустил мимо ушей и как можно более ровным голосом продолжил:

– На рабов ему ваших насрать, можете жрать их с горчицей или с кетчупом. С кетчупом, наверное, вкуснее. Варите супы, жарьте котлеты, пироги начиняйте! И вообще, зря вы решили, что он со мной корешится и доверяет. Все разговоры у нас только про охоту, да про то, как заживем, когда свалим отсюда. Вот и все.

Бандиты слушали, видимо соображая, не сошел ли Хантер с ума. Жреца от такой несусветной наглости дико колбасило. Не будь он сыт и ленив, охотник получил бы очередной жестокий урок.

– Я тебя, падла, предупредил. – процедил главарь – Любой фокус от вашей сладкой парочки – лежать твоей башке вот в этом самом ведре, понял? Вот и катись отсюда, идиот. Азиз, добавь сучаре скорости!

– Что хотели? – поинтересовался Тагир у приковылявшего Хантера, продолжая стругать полосками саранчатину. Борис уже поделился последними новостями, но наставник оставался невозмутим. Бак наполнялся плотью, отдающей в воду свой мало аппетитный привкус и вредные вещества. В последних лучах заходящего солнца на специальных решетках и просто натянутых веревках вялились связки мяса. Несъедобные части туш уже переваривал конвертер, остатки мяса на глазах превращались в «лапшу» – она окажется на солнце только завтра. В большинстве своем бойцы Маэстро рассосались по более важным делам, свалив финал на женщин и охотников.

– Обсудить вкусовые пристрастия наших плотоядных друзей. – Хантер потер ушибленные места на своем многострадальном теле и с горечью подумал – сколько раз его били здесь за неполные две декады, в прошлом за всю жизнь ему не досталось и десятой доли того. Хорошо же тогда жилось. Спокойно. Еды до изжоги и воды хоть залейся. А такие как Жора со товарищи либо зону топтали, либо городские окраины, либо настолько обросли жиром, что до измывательств над простыми обывателями снисходили нечасто.

– Внушали побарабанить? – Поинтересовался Тагир.

Тая помешивала варево. То, что не попадет в банки под слой трилобичьего жира, завтра окажется в желудках голодранцев во время благотворительного завтрака. А дрова, которых сожгли изрядно, доставать все труднее – напомнила Хантеру ее Величество Жаба.

– Типа того. Чистосердечное признание облегчает предсмертные страдания. Кто такой Спартак?

В ответ на недоуменно поднятые брови, Хантер изложил контекст.

– Юмор такой… людоедский. Это из прошлой жизни знания. У кого-то они сохранились, к кому-то постепенно возвращаются. Тут одно из развлечений в те дни, когда природа тебя загоняет в убежище – побасенки, анекдоты, пересказы фильмов и книг из прошлой жизни.

– Понятно. Какого-то бедолагу укоротили на голову за подготовку восстания в рабском бараке. Сегодня его… того, падлы…

– Жора любит тыкать мёртвой головой в живую и наоборот. В воспитательных целях. Не расстраивайся, многие через это прошли. Кто дожил.

– Да аппетит пропал.

– Ну, это ты брось. Банка «Вкусняшки» живо докажет тебе, что здешние людоеды просто дети рядом с ореховскими поварами.

Вместе с Тагиром он посмотрел на черное без единой звездочки небо. Чувствуя настрой друг-друга, охотники в унисон завыли на отсутствующую луну, довольно удачно подражая несуществующим здесь волкам…

Ночью Хантеру приснился странный сон. Он абсолютно голый стоял посреди огромного зала в столбе очень плотного белого света. За пределами освещенного круга колебались какие-то тени, издавая вполне человеческие звуки: сопение, шаги, невнятное бормотание. Тени обтекали Хантера по кругу, не обращая на препятствие никакого внимания, и исчезали где-то вдали. Тем не менее, руки инстинктивно прикрывали наготу. Голова разрывалась от череды вопросов: «Кто я? Где я? Зачем я?».

Внезапно одна из колышущихся рядом теней приобрела очертания крылатого пузатенького пупса с кривыми и волосатыми ручками-ножками и неожиданно взрослым лицом. Воображение требовало добавить пенсне и бороду – без них карикатурный облик пришельца не воспринимался.

– Ну, чего разорался? – Недовольный «амурчик» поправил тонким розовым пальчиком несуществующее пенсне.

…Где? …Почему? …Кто я?

– Ты – Хантер! – Тот словно прочитал кличку новичка на груди. Только вот не было там никакой таблички, как и одежды.

– А ты кто?

– Разных хантеров хэдхантер. – «Пупс» парил над землей на крылатой тяге и солидно оглаживал отсутствующую бороду.

– И чо с того? – Хантер попытался ухватить одной рукой странного собеседника, чтобы убедиться в отсутствии или наоборот присутствии галлюцинаций. Пришелец сманеврировал своими леталками и яростно замахал ручками.

– И он еще спрашивает?! А ну марш на планету свою работу работать! – Выросший вдруг до гигантских размеров бородатый криворукий крылан сердито топнул ножищей и Хантер ощутил сладостное, но бесконечно давно забытое ощущение полета.