С Романом Виктюком, 1970-е гг.
И в 1970-е началось мое сотрудничество с Романом Виктюком. В 1977 году Роман Григорьевич поставил костюмно-историческую драму «Царская охота» по пьесе Л. Зорина.
Когда я пришел на первую репетицию в театр Моссовета, в репетиционном зале были Леонид Марков и Маргарита Терехова. Я сразу решил, что спектакль «Царская охота» надо репетировать с совершенной точки отношений героев – с ночной любовной сцены. Обычные артисты сказали бы: «Мы должны прийти к этому, как бы подготовить зрителя, нельзя начинать с вершины». Но Леонид и Маргарита настолько радостно откликнулись на мое предложение, что между нами после этой первой встречи установился невероятный человеческий и творческий контакт. Они, словно дети, увлеклись этой игрой любви и остановиться в этой игре не могли. «Царская охота» – это не просто звездная, хорошая театральная работа, это – судьбоносный спектакль для Маргариты Тереховой, это то, что определило, раскрыло ее. Работу Маргариты в этом спектакле можно сравнить с вулканом: вот он молчит, временно спокоен – и в одну секунду – безумие! Рита одна из тех немногих в мире театра людей, кто владеет энергией неба!Роман Виктюк
Работа над спектаклем шла прекрасно! В «Царской охоте» я играла женщину, которая выдает себя за княжну Елизавету Тараканову, внучку Петра Великого. Роль Екатерины II была у Людмилы Шапошниковой. Уже тогда, в середине 1970-х, я разрабатывала образ обольстительной авантюристки и одновременно романтической, одинокой молодой женщины, доверчивой, даже наивной, готовой свято верить словам своего возлюбленного графа Алексея Орлова.
Мне важно было выявить сложность, многоплановость образа княжны Таракановой. Сначала она может показаться бескомпромиссной хищницей и расчетливой интриганкой, но потом героиня предстает в другом свете: напуганная, влюбчивая, тоскующая, она в Петропавловской крепости надеется на спасение, ожидая своего возлюбленного.
Спектакль «Царская охота». В роли княжны Елизаветы Таракановой с Леонидом Марковым (Алексей Орлов)
Спектакль «Царская охота». В роли княжны Елизаветы Таракановой
Маргарита и Леня каждый раз играли фантастически. В то время это было модно, и я на репетиции «Царской охоты» пригласил экстрасенсов, с которыми мы дружили. Они подошли к ним, и искры уже летали. И вот Маргарита выскакивает за кулисы после 17-минутной любовной сцены с графом Орловым, к ней подходит этот же экстрасенс, и – безудержный поток искр! Я даже закричал. Известный театральный критик той эпохи А. Мацкин, когда впервые пришел на этот спектакль, сказал, что это самая великая любовная сцена, которую он видел за всю свою жизнь.Роман Виктюк
С Романом Григорьевичем Виктюком мне посчастливилось работать не только в «Царской охоте». Он делал замечательные телевизионные фильмы-спектакли. Например, вместе с моей дочерью Аней мы снимались в телеспектакле «Девочка, где ты живешь, или Радуга зимой».
Там была великолепная команда: Сергей Проханов, Людмила Максакова, Александр Леньков. У Анечки была роль девочки, придумавшей себе имя Анна-Мария. Эта девочка жила в мире своих фантазий: разговаривала с деревьями, животными, чувствовала мелодию ветра… Мне в этом фильме-спектакле досталась роль лошади. Шел уже 1981 год, я была на сносях, ждала появления моего мальчика, и играла я беременную лошадь.
Если прокрутить, как в кино, пленку воспоминаний назад, то, безусловно, одно из самых ярких впечатлений в наших с Ритой отношениях – это работа над сценарием Михаила Рощина с участием Риты и Ани. Это была первая Анина роль. Она была непохожа на других детей, потому что в ней уже был светоносный мамин заряд, который она смогла сохранить. Когда я приступил к репетициям, понял, что без Ани и Риты постановки быть не может. Но Маргарита была в положении, ждала Сашку. И тогда я придумал: пусть Рита сыграет… старую лошадь, которая по сюжету стоит в упряжке у кинотеатра и запоминает фразы из фильмов. Естественно, лошадь будет одета в тулуп, и тулуп положение прикроет.Роман Виктюк
Аня Терехова на съемках фильма «Радуга зимой», март 1981 г.
Ане было непросто работать наравне со взрослыми. Съемки проходили зимой. Виктюк просил, чтобы Аня, сбросив верхнюю одежду, бежала по морозному двору. Я с ним спорила, просила его: «Что ты морозишь мою дочь! Не застуди ребенка!» А он уверял: «Надо, Рита, надо!» В итоге работа вышла прекрасная. Но, к нашему огромному сожалению, этот телефильм уничтожили. Преступник тот, у кого поднялась рука стереть запись с таким уникальным спектаклем!
С Виктюком я работала еще в спектакле «Игроки» по Гоголю. Там была, вероятно, одна из самых необычных моих ролей. Я играла колоду карт по имени Аделаида Ивановна.
Роль была небольшая, но партнеры мне опять же достались прекрасные: Александр Калягин, Валентин Гафт, Борис Пастухов.
У меня возникла шальная, мальчишеская мысль: я решил, что Рита сыграет все карты роковой колоды. У каждой карты было лицо Маргариты – фантастическое, магическое, колдовское, но в зависимости от карты энергия исходила от него то черная, то светлая. Маргарита Терехова, как шаман, умеет делать невероятные вещи, которые вообще нельзя объяснить. В этом ее тайна. У нее есть сакральное ощущение себя в мире. Редчайшее качество!Роман Виктюк
С Игорем Костолевским в телеспектакле «Манон Леско»
В 1980 году Роман Григорьевич решился на постановку романа одного из своих самых любимых французских писателей аббата Прево и создал телевизионный спектакль «История кавалера де Грие и Манон Леско». Актерский состав был изумительный: Валентин Гафт, Юрий Яковлев, Эммануил Виторган, Александр Збруев и мой главный партнер по спектаклю Игорь Костолевский, который и сыграл влюбленного в Манон кавалера де Грие.
Камера сзади, Рита стоит недалеко от меня. Я ей спокойно говорю: «Твоя героиня в это время вспоминает сначала один эпизод из своей жизни, потом другой, а теперь она вытряхивает это из своей памяти. Она открывает глаза и понимает, что спастись нельзя – смерть!» И у Риты моментально из глаз начинают литься крупные слезы. Это невероятно! Обычно артистка слезы выдавливает: смотрит на фонарь, щурится и т. д. А тут – брызг! Вот это талант! И никто это повторить не может.Роман Виктюк
Конечно, просто записанные спектакли отличались от телевизионных версий фильмов-спектаклей, которые делал Виктюк. Он понимал, что передать атмосферу театра невероятно сложно. Чтобы это сделать, недостаточно просто поставить в театре в центр зрительного зала камеру и снимать спектакль. Необходимы «специальные» спектакли для телевидения, нужно по-особому работать с камерой, делать больше крупных планов, чтобы зрители могли проследить взгляд, мимику актеров, малейшие изменения их настроения, эмоций.
С Романом Виктюком мне вспоминается работа в постановке «Мне от любви покоя нет», где я сыграла несколько женских образов из пьес и сонетов Шекспира: Клеопатру, Дездемону, Офелию, Катарину, леди Анну. Сам Роман Григорьевич говорил, что прежде всего ему необходимо было найти общий стержень, точку пересечения орбит этих миров. Любовь, женственность, страсть в самых разных и неожиданных ее проявлениях – вот она, эта точка!
Терехову на эту работу я пригласил без колебаний. Она, по-моему, одна из немногих артисток, в которых одновременно уживаются несколько женских начал. Это редкий и замечательно ценный дар. Я сказал: уживаются… Но ведь особенно интересна Терехова, когда начала эти сталкиваются. Впервые я поразился этому ее качеству в работе над спектаклем «Царская охота».Роман Виктюк
В телеспектакле «Мне от любви покоя нет»
С Р. Пляттом в спектакле «Тема с вариациями»
Это была очень необычная и интересная форма телевизионного прочтения классической литературы. Ведь ни один, даже самый большой, актер за свою жизнь не может сыграть всех ролей одного Шекспира. А здесь в своеобразной телевизионной форме, в этом фильме-концерте, воссоздавался мир великого драматурга как бы глазами режиссера, актеров, художников.
Был у меня еще один спектакль, уже в постановке Сергея Юрского, вобравший в себя элементы из различных гениальных текстов мировой литературы. Это спектакль «Тема с вариациями» по пьесе С. Алешина, в который были включены тексты произведений Дж. Боккаччо, Г. Гауптмана, Э. Ростана.
М. Терехова – актриса непринужденной, открытой естественности. На сцене этот дар она проявляет осторожно, скупо, более полагаясь на обаяние собственной личности, чем на поиск театральной образности. Все героини Тереховой в чем-то похожи друг на друга. Замкнутые, сосредоточенные, вслушивающиеся в себя, они не умеют ни приспосабливаться, ни отказываться от своих идеалов и мечтаний. Что поделать?! Они приходят в мир, твердо веря в добро, в справедливость, в любовь, и ничто не заставит их в этой вере усомниться. Они максималистки, а потому, как правило, одиноки. Героини Тереховой одушевлены не только ее прекрасным лицом – непроницаемым, спокойным, с глазами, неотступно и прямо устремленными в глаза невидимого собеседника, со взглядом пристальным и загадочным, с улыбкой, будто застывшей с выражением иронической и чуть надменной отрешенности, – но и той высшей мерой человеческого сострадания, гордости, доброты, тем очень женским алогизмом и той очень женской «иррациональностью», которые вместе и составляют устойчивое единство ее актерской темы. Героиня Тереховой – сломанная и доверчивая, надменная и беспомощная, ослепленная любовью и безоглядная в отчаянье.С. Николаевич, театральный критик. Романтизм сценического действа.