2. Свобода и патриотизм по-украински
После развала Советского Союза и обретения Украиной государственной независимости казалось, что теперь мы заживем свободной жизнью. Новые идеологи принялись вовсю убеждать, что до сих пор украинцы находились в неволе, а их ментальности были совершенно чужды российский абсолютизм и советский тоталитаризм. Мы — нация, от природы демократическая и свободолюбивая. В качестве примера приводилась Запорожская Сечь, где господствовал дух народоправства и побратимства. Разумеется, были и отступления от названных ценностей, но лишь потому, что украинцы вынуждены были следовать чужой воле.
К сожалению, двадцать пять лет суверенного развития не подтвердили столь идеализированного представления об украинской ментальности. В ней не все так однозначно благостно. Присутствует, в частности, такая черта, как «патриотическая бдительность», или обыкновенное доносительство. Для некоторых групп украинских граждан это малодостойное занятие превратилось чуть ли не в профессию.
Причем черта эта водилась за нами и в советское время, когда сосед доносил на соседа, а сотрудник — на сотрудника, что тот что-то не то сказал о советской власти или припрятал от нее мешок зерна. Не исчезла, к сожалению, она и в наше время, когда некоторые «патриоты» через газету призывают власти разобраться с тем или иным гражданином или самолично вершат свой «патриотический» суд. При этом, видимо, полагают, что обретенная ими на Майдане свобода дает им на это право.
Однако то, что они принимают за свободу, в действительности ничего общего с ней не имеет. Это атаманщина Гуляйполя, которая из-за слабости власти не может быть введена в рамки цивилизованного и правового общежития. Известно же, что свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. Если этого правила не придерживаться, обессмысливается само содержание свободы: она превращается в свою противоположность. Что, к сожалению, мы и наблюдаем в нашей суверенной стране.
О свободе
Размышления о свободе — своеобразная реакция на многократно слышимые на независимой У краине проклятия в адрес нашего несвободного прошлого, далекого и близкого. Особенно советского, которое ныне подвергнуто тотальному поруганию. Я не стану заниматься его апологетикой. Скажу только, что оно не было столь безрадостно темным, как его пытаются представить новые украинские этноидеологи. Известно же, что к независимости Украина пришла одной из наиболее развитых стран Европы. И одной из наибольших по территории и населению.
Здесь мне хотелось бы поговорить о самих порицателях прошлого, утверждающих, что в советское время Украина была колонией России и не знала свободы. Если присмотреться к ним внимательно, то окажется, что это не только, а может, и не столько те, кто испытал на себе тяготы советской несвободы, сколько те, кто был вполне доволен жизнью в «тоталитарном» прошлом и немерено обласкан орденами и лауреатскими званиями. Это видные представители партийной номенклатуры, а также творческой интеллигенции, которые только после распада СССР вдруг поняли, что в прошлом у них не было свободы.
Их оказалось неожиданно много. Для примера назову двух секретарей ЦК: Коммунистической партии Украины Л. М. Кравчука и ВЛКСМ А. С. Матвиенко. Казалось бы, уж они-то до последнего вздоха должны были защищать то, чему поклонялись многие десятилетия сами и заставляли делать это других. Да и получили от него неизмеримо больше, чем их сограждане. Именно они являлись олицетворением советской системы. Первый более 20 лет проработал в ЦК Компартии Украины, прошел путь от заместителя отдела агитации и пропаганды до второго секретаря ЦК, второй — от секретаря райкома комсомола до первого секретаря ЦК ВЛКСМ, члена ЦК Компартии Украины. Не знаю, как осуществлял свою идеологическую миссию молодой комсомольский вожак, а вот верность коммунистическим идеалам партии Л. Кравчука я имел возможность наблюдать не раз. В том числе на личном опыте. Когда в 1989 году мне было предложено возглавить Украинское общество охраны памятников истории и культуры, я должен был пройти собеседование с заведующим отделом ЦК КПУ Л. Кравчуком. Его напутствие было вполне доброжелательным, но подчеркнуто партийно-назидательным. И это за два года до развала Советского Союза. Кстати, именно в это время партийная карьера Леонида Макаровича пережила стремительный взлет. В конце 1989 года он стал секретарем ЦК КПУ, в 1990-1991 годах — членом ЦК КПСС и членом Политбюро КПУ.
В принципе в преображении партийных и комсомольских номенклатурщиков не было бы ничего предосудительного, если бы они, осознав ложность идеалов прошлого, признали собственные грехи. А еще покаялись за них и тихонько отошли в сторону. Но этого не случилось. Стряхнув с себя груз недавних заблуждений, как дорожную пыль с платья, они ловко пристроились в авангард глашатаев новой жизни. И так быстро вошли в эту роль, будто всю жизнь только тем и занимались, что звали народ сбросить ненавистные оковы социализма. Народу бы взять да спросить: «Чего же это вы, господа, бывшие товарищи, так упоительно расхваливаете новый путь? Не вы ли еще совсем недавно вели нас в противоположном направлении? Так же горячо уверяли, что идем правильной дорогой. И так же сурово клеймили инакомыслящих, нередко обрекая их на длительные (иногда и невозвратные) командировки в места не столь отдаленные».
К сожалению, народ таких вопросов не задает. То ли забыл об их прошлом, то ли простил своих заблудших учителей. Наверное, действительно простил. Раньше мне казалось, что при всем том он не готов признать их верительные грамоты во второй раз. Жизнь показала, что я был неправ. Слишком уж много «бывших» оказалось в независимой Украине на ведущих ролях. Л. Кравчук стал председателем Верховной рады, а затем и президентом Украины, а А. Матвиенко — губернатором Винницкой области, руководителем Крымской Автономной Республики и несменяемым депутатом Верховной рады Украины. Поразительно, но именно Л. Кравчук, бывший вплоть до 1991 года верным ленинцем, буквально через два года отрекся от своего идеологического прошлого и инициировал запрет Коммунистической партии Украины.
Перечень «беспредельно преданных старой и новой системе», согласно образному выражению Б. И. Олийныка, не ограничивается названными фамилиями. Он бесконечно длинный. В нем также А. Турчинов, оказавшийся после Майдана-2 на самом верху властной пирамиды суверенной Украины. Трудно сказать, удалась бы ему столь блестящая государственная карьера, не развались Советский Союз, но ее горизонты уже тогда были достаточно определенными. На втором курсе института он был премирован поездкой в составе делегации ЦК ВЛКСМ в Индию и Цейлон. В 1987-1990 годах работал секретарем райкома комсомола и заведующим отделом агитации и пропаганды Днепропетровского обкома комсомола. Поразительно, что, имея такое комсомольско-партийное прошлое, именно Александр Валентинович стал главным инициатором запрета на Украине коммунистической партии.
Надо сказать, что удивительная приспосабливаемость чиновно-административного сообщества к меняющимся условиям жизни (вчера — коммунисты, а сегодня — националисты) — явление хотя и безнравственное, но достаточно распространенное. У этих людей в большинстве своем нет собственных убеждений, а следовательно, нет и внутренней свободы. Спросите любого из «прозревших» партийных и комсомольских деятелей, почему он поступал не в согласии с совестью, и получите ответ, что тогда были такие жесткие порядки. Но лично он всегда осознавал неизбежность крушения Советского Союза и мечтал о независимой Украине. Некоторые из старших по возрасту начали распространять слухи, что носили в лес бандеровцам съестные припасы. О голоде 19321933 годов ничего не знали. Разумеется, все это досужие разговоры. Были верными ленинцами, служили системе, выслуживались перед начальством. И не развались Советский Союз, продолжали бы свои административно-чиновничьи карьеры, продвигались по службе аж до ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ, не задумываясь о том, что в стране нет свободы и демократии.
К сожалению, не более нравственной в целом оказалась и элита творческая, которую принято считать совестью народа. Столь высокой аттестации соответствуют далеко не все ее представители. Многие согласны служить тому или иному режиму не потому, что их к этому принуждают, а потому, что сами того очень хотят. Ведь не обязательно славить. В то время как одни безудержно восхваляли советскую власть, другие были более сдержанны в выражении своих эмоций. А третьи и вовсе помалкивали. Власть могла вынудить замолчать критически настроенного к ней писателя и даже посадить его в тюрьму, но не могла заставить его петь ей осанну. Выбор идеологии творчества оставался за ним. Мог писать приключенческие романы, лирические стихи, прозу, исторические повести. Мог писать для будущих поколений и не выставлять на суд современников. Наконец, мог вообще не писать. Все это было его суверенным правом, и ссылки на то, что партийные чиновники диктовали свои условия, не являются оправданием. Нельзя творить по принуждению. По принуждению можно не творить.
Когда многие из неожиданно «прозревших» ссылаются на сложные обстоятельства и отсутствие в советское время свободы творчества, они, как правило, имеют в виду свободу, дозволенную сверху. Но для истинно творческой личности, имеющей свои убеждения, такая свобода не имеет определяющего значения. Ее наличие или отсутствие может облегчить творчество или усложнить. Главной и единственной свободой всегда является внутренняя — та, которая позволила Т. Шевченко сделать признание: «Караюсь, мучусь, але не каюсь», а А. Пушкину заявить: «В мой жестокий век восславил я Свободу / И милость к падшим призывал».
Философ И. Ильин утверждал, что человек, лишенный чувства внутренней свободы, не может быть творцом. Отечественная действительность не подтверждает его бесспорность. Пример большинства украинских писателей и поэтов советского времени с ним и вовсе не согласуется. Творили же, и неплохо.
Как Д. Павлычко, у которого все лучшее, что он написал, относится к периоду советской несвободы. Многие его стихи откровенно апологетические, отражающие безмерную благодарность автора «братам з-поза Збруча» за то, что ему, сыну простого лесоруба из Карпат, «всміхнулась доля люба, у сяйві Кремлівських зір». Прославлял Москву «за свободоносну вроду» и «волю українського народу», воспевал В. Ленина, в котором «всей своей плотью и кровью Правду великую мы обрели». Призывал верить, что «Ленин — будущее земли», «подобный солнцу», и стоять на этом следует «неколебимо». Клеймил бандеровскую диаспору, свившую за океаном враждебное Украине гнездо и собиравшую из «шматків тризуб, розбитий об гранітну нашу дружбу».
Это после обретения независимости Д. Павлычко стал утверждать, что он бандеровец и будто бы даже служил в их отряде. В предисловии к трехтомнику собрания его сочинений, вышедшему в 1980-е годы, сказано (несомненно, с его слов), что слухи о связях поэта с бандеровцами — не что иное, как наветы недругов. Сам Дмитрий Васильевич называл их «злісними наклепами» и даже угрожал привлечь распространителей к ответственности. Судя по тому, что ему удалось сделать в советское время головокружительную общественно-политическую карьеру, его заверения в идеологической непорочности были тогда безоговорочно приняты. В течение многих десятилетий он был не только комсомольско-партийным поэтом, но также общественным и государственным деятелем. Избирался членом ЦК ВЛКСМ, депутатом Верховных советов СССР и Украинской ССР.
Признаюсь, услышав от Д. Павлычко признание в бандеровском прошлом, я не поверил в его правдивость. Принял за поэтический образ. Но случайно наткнулся на статью его школьного товарища М. Ковальчука в газете «Советский пограничник» от 22 февраля 1991 года, в котором тот приводит свидетельства в пользу нынешних показаний Д. Павлычко. Оказывается, связи «з бандеровскою зграєю» будущий трубадур советской системы таки поддерживал в 1948 году. Тогда же он отказался вступать в ЛКСМ, заявив, что теперь делать этого не станет, а дальше видно будет.
Феномен Д. Павлычко не поддается здравому объяснению. Нормальному человеку невозможно представить, чтобы кто-то несколько десятилетий восхвалял советскую власть, сочинял в ее честь хвалебные оды и при этом был ее тайным врагом. Но получается именно так. Когда он ныне заявляет, что «російська мова була мовою окупантів», а Россия триста лет топтала и унижала наших украинцев, это не какое-то чудесное прозрение, посетившее его на старости лет, но мировоззренческая позиция, обретенная еще в бандеровском схроне.
Мне искренне жаль Дмитрия Васильевича. Получается, он отрекся от самого себя. Ведь все лучшее, что ему удалось в поэзии, он создал в советское время. В его творчестве того периода не было даже и полунамека на отсутствие в стране свободы. Сейчас он утверждает, что это «тому що над нами стояли». Но звучит это неубедительно, фальшиво, особенно если учесть, что и сам он принадлежал к тем, кто стоял над другими.
Не знаю, понимает ли Д. Павлычко, что своим отречением от прошлой жизни он одновременно отрекся и от миллионов своих почитателей, которых имел на Советской Украине. Да что там отрекся — просто предал их светлую веру в искренность его стихов. Все они оказались жестоко обманутыми. В их числе — и автор этих строк.
Д. Павлычко, может быть, наиболее показательный пример идеологического преображения, но далеко не единственный. Так поступили многие мастера «красного письменства». Определенно, ближе всех к нему находится В. Яворивский. Он стал известен благодаря повести «Вічні Картеліси», в которой воскресил трагедию волынского села Картелисы, чьи жители были уничтожены бандеровцами (которых он называет янычарами, вонзившими нож в спину украинского народа). В работе над повестью В. Яворивский пользовался поддержкой отдела агитации и пропаганды ЦК Компартии Украины и Волынского обкома КПУ, благодаря чему ему открыли все архивы. Повесть была удостоена премии Ленинского комсомола. Крепко досталось от писателя бандеровцам и в его статье «Янычары», где он развенчал одного из главных деятелей националистического движения на Западной Украине Я. Стецько.
Поразительно, но свое верноподданничество В. Яворивский демонстрировал и тогда, когда для большинства мыслящих и порядочных людей это было уже неприемлемо. Вспоминаются его очерк «Право собственного имени», в котором воспет В. Ленин, а также пафосные статьи о книгах генерального секретаря ЦК КПСС Л. Брежнева «Малая земля» и «Целина». Последние были не только восторженно оценены писателем, но еще и рекомендованы как настольные книги для каждого украинского интеллектуала.
После того как Украина стала независимой, В. Яворивский проклял советское прошлое и превратился в истового национал-патриота. Нормальному человеку просто невозможно понять, как все это может совмещаться. Причем писатель не явился с повинной к своему народу, не попросил прощения за прошлые грехи, но, как ни в чем не бывало, вновь занял место его учителя.
К моему и, думаю, многих украинских читателей сожалению, не избежал соблазна идеологического преображения и такой выдающийся писатель, как О. Гончар. Припоминается давний разговор с замечательным украинским драматургом A. Коломийцем, с которым у меня сложились доверительные отношения. В нем он рассказал о телефонном звонке О. Гончара, который сообщил ему о выходе из партии. Мудрый Алексей Федотович на это заметил: «Ти, Олесь, вийшов із партії, а як вийдуть із неї твої „Прапороносці“?»
От себя добавлю, что это относится не только к роману «Прапороносці», но и ко всему творчеству О. Гончара советского времени. На его художественной прозе, как и на поэзии Д. Павлычко, выросло не одно поколение советских украинцев. Да и сам писатель был плоть от плоти той системы. Входил в ее наивысшие представительские органы: в ЦК Компартии Украины, Верховные советы Украинской ССР и Советского Союза, возглавлял Совет мира, Союз писателей Украины и пр. Его творчество было отмечено государственными премиями, а сам он — многими орденами Ленина. И, разумеется, нет оснований утверждать, что писатель не был в то время самим собой, что творил не согласно с убеждениями и внутренней свободой, а по принуждению.
К чести О. Гончара, его идеологическое преображение не было столь публично-театральным, как у Д. Павлычко, B. Яворивского, П. Мовчана, О. Танюка и многих других украинских интеллектуалов, обретших известность в советское время. Это было скорее внутреннее преображение, не предполагавшее полного отречения от прошлого и бездумного принятия нового. Его, в частности, очень тревожила идеализация Галичины как чуть ли не главного оплота украинской идентичности. В беседе с Б. Патоном и мной, пришедшими поздравить его с 76-летием, он неоднократно подчеркивал, что Украина — это также Харьковщина, Днепропетровщина, Полтавщина и другие регионы, и нет нужды вычислять, который из них имеет большие заслуги в сохранении национально-культурной идентичности. «Надо не противопоставлять их один другому, — утверждал писатель, — а объединять, подчеркивать их историческую общность».
С сожалением могу констатировать, что синдром преображения не обошел стороной и такое, казалось бы, консервативное научно-творческое сообщество, как Национальная академия наук Украины. Многие мои коллеги-гуманитарии, в том числе те, которые были историками Коммунистической партии, научными атеистами, неожиданно превратились в борцов с ненавистным социалистическим прошлым. Не знай мы их, можно было бы подумать, что они занимались этим последовательно всю свою творческую жизнь. Смыслом жизни некоторых из них, таких как доктор исторических наук С. В. Кульчицкий, стало драматическое отречение от всего написанного в годы советской власти.
Нередки случаи и самогероизации, поиска в своей биографии случаев несогласия с партийно-номенклатурной системой, попыток причислить себя к диссидентству задним числом. Приведу здесь одно, сравнительно недавнее признание моего академического коллеги о его «бандеровском» прошлом. Оказывается, он тоже носил им еду в лес. Зная его возраст, я выразил сомнение в достоверности сказанного. «Ты не одинок в своем неверии, — ответил он, — но так и вправду было». Позже, приняв во внимание тот факт, что бандеровское движение имело место еще и в начале 1950-х годов, я вполне мог представить мальчишку 8-10 лет, несущего в лес корзину с продуктами. И, наверное, таких мальчишек было немало, учитывая, что в лесах находились их односельчане и родственники. В продолжение разговора с коллегой, чтоб хоть как-то загладить неловкость от моего скептицизма, я добавил, что если бы он рассказал об этом, когда вступал в Коммунистическую партию, ему бы обязательно поверили.
Справедливости ради следует признать, что искушению отречения от собственного прошлого поддались на Украине не все — как в среде партийно-государственных деятелей, так и в мире людей творческих, писателей и ученых. Примеру Л. Кравчука, насколько я могу судить, не последовали С. Гуренко, Я. Погребняк, И. Гринцов — бывшие секретари ЦК КПУ; П. Тронько — многолетний заместитель председателя Совета Министров УССР; Г. Крючков — работник ЦК КПСС и ЦК КПУ, секретарь обкома партии; В. Мысниченко, Е. Мармазов, В. Матвеев — первые секретари обкомов партии; П. Симоненко и А. Мартынюк — секретари горкомов партии. Не у всех достало сил, чтобы защищать свое и страны социалистическое прошлое, но хватило нравственности и совести не отречься от него и не проклясть.
Из названных партийных деятелей мне хотелось бы выделить Г. Крючкова, который занял активную позицию в оценке всего того, что было сделано за годы советской власти. Она не догматически ортодоксальная, отрицающая какие бы то ни было ошибки на социалистическом пути, скорее научно-аналитическая, исследующая как достижения, так и потери того времени. У него были убеждения в прошлом, есть и сегодня, другими словами, есть внутренняя свобода. Он единственный из нескольких сотен партактивистов, собравшихся в ЦК КПУ на встречу с генеральным секретарем ЦК КПСС М. Горбачевым, усомнился в разумности его перестроечных предложений. Выступая в прениях, обратился к генсеку с прямым вопросом: «Скажите, куда Вы нас ведете?» Такие неудобные вопросы Г. Крючков задавал и руководителям независимой Украины как с высокой трибуны Верховной рады, так и в своих социально-политических статьях и книгах. И никогда не испрашивал на них разрешения, поскольку всегда имел собственную гражданскую позицию.
Его авторству принадлежат десятки книг, содержащих размышления о прошлом и будущем Украины. Наиболее полно они представлены в книгах «Лестница, полная заноз» и «Тревожный зов». В первой он подытожил свой опыт в строительстве социализма, не избегая самокритичного взгляда и анализа ошибок в практической реализации, во второй подверг обоснованной критике новый выбор Украины, связанный с евроинтеграцией и отрицающий весь предшествующий исторический опыт.
Из тех представителей творческой интеллигенции, кто не предал своих убеждений, следует назвать двух выдающихся писателей Украины: поэта, общественного и государственного деятеля, академика НАН Украины Б. И. Олийныка и прозаика А. А. Сизоненко. Приняв всем сердцем независимость своей страны, они не отреклись от ее истории, от деяний своих отцов и дедов, от нашего корневого восточнославянского единства. Можно утверждать, что они остались пленниками несвободы советского времени, что многими «прозревшими» и делается, а можно и понять, что это их нравственный императив, не позволяющий менять свои убеждения в зависимости от политической конъюнктуры. Разумеется, занимать такую позицию могут только масштабные личности, наделенные чувством собственного достоинства и внутренней свободой. Это тем более верно, если учесть, что на независимой Украине коммунистическая идеология запрещена на законодательном уровне, а восточнославянскому единству противопоставлено братание с цивилизованной Европой.
В научной среде я бы выделил крупного ученого-медика, члена-корреспондента Национальной академии наук Украины, академика Национальной академии медицинских наук Украины И. М. Трахтенберга, а также известного архитектора, профессора, академика Украинской национальной академии искусств Л. П. Скорик. Яркие публицистические статьи в защиту медицинской науки и здравоохранения, с которыми постоянно выступает И. Трахтенберг, неизменно наполнены тревогами за их деградацию на независимой Украине, призывами не разрушать в стране профилактическую медицину и не лишать граждан доступа к лекарствам из-за их дороговизны. Он неоднократно предупреждал украинские власти о пагубности немыслимой чехарды с назначениями министров здравоохранения, которых за годы независимости было около двадцати, причем некоторые не имели даже профильного образования. Обсуждая происходящее в украинском здравоохранении с коллегами, членами творческого клуба имени известного ученого-геронтолога, академика Национальной академии наук Украины В. В. Фролькиса, он неизменно повторяет: «Не надо молчать!» В книге «Бабин яр» отчетливо прослеживается тревога умудренного жизненным опытом академика за день сегодняшний, «когда вновь и вновь возникает черно-коричневый призрак, возникает реально и осязаемо». Конечно, столь высокая гражданственность И. Трахтенберга покоится на прочном фундаменте его внутренней свободы.
Необычайно сильным чувством внутренней свободы обладает Л. П. Скорик. В советское время она выступала одним из организаторов «Народного руху», а с наступлением независимости, убедившись в ложности идеалов у большинства его руководителей, решительно порвала с ним. Одна из немногих достаточно критично отнеслась к нашим так называемым революциям, однозначно оценивая их как схватки за власть между олигархическими кланами. По мнению Ларисы Павловны, совершенно ошибочной является тенденция распространения культурно-исторических ценностей одного региона (западноукраинского) на всю Украину. Это не помогает консолидации нации, но препятствует ей. Неоднократно Л. Скорик высказывалась по поводу непрофессионализма украинских властей. Ее статьи и интервью характеризуются четкостью формулировок и ясностью авторской позиции. В наше время такое может позволить себе только личность, обладающая собственными убеждениями и чувством внутренней свободы.
Наверное, позиция Г. Крючкова, Б. Олийныка, А. Сизоненко, И. Трахтенберга, Л. Скорик и им подобных не отражает мнения большинства украинцев. Но в этом нет ничего необычного. Так было всегда и везде. Недаром же родилась пословица «нет пророка в своем отечестве». Как правило, они появляются постфактум, когда их пророчества становятся реальностью для новых поколений. Тогда они обретают почет и уважение, о которых при жизни не могли и мечтать.
Примеров этому множество, в том числе в нашей украинской истории. Наиболее близкий — диссидентское движение 1960-1970-х годов, осужденное властями при едва ли не всеобщем «одобрямсе» широкой общественности. Многие украинские интеллектуалы, как, например, О. Берднык, В. Стус, В. Чорновил, Л. Лукьяненко, А. Марченко, С. Сверстюк и другие, получили длительные сроки тюремного и лагерного заключения только за то, что подвергли сомнению существующий правопорядок, не соответствовавший гуманистическим идеалам социализма. Были, как принято говорить, лишены свободы. Но только внешней. Внутренняя, основанная на убеждениях, осталась с ними и в мордовских лагерях. Запретить ее было невозможно. Прошло сравнительно немного времени, и оказалось, что правы были они, а не те, кто их судил. Чем не пример для нынешних правителей?
Пожалуй, наибольшую обеспокоенность диссидентского движения вызывала русификация Украины. Эту болезненную для украинских интеллектуалов проблему обстоятельно изложил в своей работе «Інтернаціоналізм чи русифікація?» И. М. Дзюба. Компартийные руководители Украины отнеслись к ней совершенно неадекватно — как к посягательству на государственные устои. Так ее оценивает и нынешнее национал-патриотическое мнение. В действительности она не была столь радикальной. Иван Михайлович говорил в ней не о принципиальной порочности советской власти или коммунистических идеалов, а только о том, что на каком-то этапе были преданы забвению ленинские принципы национальной политики, его предостережение о том, что русификация представляет опасность для социалистического строительства. Причем русификаторами, как это следует из работы И. Дзюбы, выступали не столько центральные московские власти, сколько киевские. Говоря о композиторе Л. Грабовском, он недоумевал, почему тот не может добиться исполнения своих произведений на Украине, тогда как их охотно исполняют в Москве и Ленинграде. Приводил также пример О. Танюка, который под давлением киевских властей вынужден был переехать в Москву, где его «приглашали лучшие театры».
Конечно, процессы русификации на Украине 1960-1970-х годов имели место. Но они были скорее стихийными, чем административными. Русский язык как государственный и язык межнационального общения постепенно становился языком украинских компартийных и советских чиновников. И, разумеется, прав был И. Дзюба, когда утверждал, что это содействовало предпочтению русского и в других сферах жизни. Тем не менее ситуация с русификацией не была столь драматичной, как ее пытался изобразить автор. В сфере науки, с которой я знаком лучше, ее и вовсе не было. Практически все монографии и сборники статей издавались на украинском языке. Это было требованием соответствующих госиздатовских учреждений. Помню, как нам приходилось переводить на украинский работы наших крымских коллег.
Совершенно несправедливыми были и утверждения И. Дзюбы о низком уровне украинской литературы, упадке театра, отсутствии своего кинематографа. Если бы перечисленные отрасли культуры независимой Украины находились на том уровне, которого они достигли в 1960-1980-е годы на Украине советской, мы вполне могли бы этим гордиться. Чтобы убедиться в этом, достаточно назвать только некоторые имена того времени. В литературе — М. Рыльского, М. Стельмаха, О. Гончара, А. Коломийца, П. Загребельного, В. Собко, П. Воронько, О. Леваду, Д. Павлычко, Б. Олийныка, В. Симоненко. В украинском театре — Н. Ужвий, П. Нятко, Д. Милютенко, Е. Пономаренко, Н. Яковченко, А. Гашинского. В кинематографе — С. Параджанова, Ю. Ильенко, Л. Осыку, М. Мащенко, К. Степанкова, Л. Быкова, Т. Левчука. В оперном искусстве — Б. Гмырю, Е. Мирошниченко, Б. Руденко, Д. Гнатюка, А. Соловьяненко, Ю. Гуляева, Е. Червонюка, Н. Огренича и др.
Если быть честными и не заниматься очернением прошлого задним числом, следует признать, что именно 1960-1980-е годы были для Украины временем наивысшего подъема. По мнению экономических аналитиков, перед развалом Советского Союза она находилась на уровне наиболее развитых европейских стран. За этот период ее население увеличилось на 9 миллионов человек и достигло 52 миллионов, что свидетельствовало о весьма высоких стандартах в социальной сфере страны. Вполне сбалансированной была и межнациональная политика. Соотношение украинских и русских учебных заведений было 60 на 40%, что в целом отвечало численности двух основных этносов на Украине.
Говоря об этом, было бы несправедливо не вспомнить добрым словом тогдашнего руководителя Украины В. В. Щербицкого, более двадцати лет занимавшего должности председателя Совета министров и первого секретаря ЦК КП Украины. Его вклад в развитие республики был огромным, в том числе благодаря его высокому общесоюзному авторитету. Негласно он был вторым человеком в партийной и государственной иерархии Советского Союза.
Насколько я могу судить, В. В. Щербицкий был человеком широких и разнообразных интересов. Живо интересовался историей и, что особенно приятно автору этих строк, археологией. Это благодаря ему талантливый украинский археолог и поэт Б. Н. Мозолевский после своих замечательных «курганных» открытий получил академическое повышение и жилье. Живо мое воспоминание и о том, как Владимир Васильевич вместе со всем Политбюро и Советом министров осматривал деревянные срубы Х-ХІІ веков на Подоле. Ничего подобного невозможно представить себе сегодня. Ему принадлежало последнее слово в дискуссии о возрасте Киева и времени празднования его юбилея. Не будучи убежден в том, что наш город действительно возник 1500 лет назад, он тем не менее согласился с этой датой. «Если наши потомки определят другое время основания Киева, — говорил Владимир Васильевич, — они отметят юбилей еще раз».
Готовя рукопись к печати, я неожиданно сделал небольшое открытие, которое окончательно разрушило мое представление о том, что наши диссиденты 1970-1980-х годов являлись непримиримыми борцами с коммунистической системой и партийной номенклатурой, ее олицетворявшей. Определенно не был таким И. М. Дзюба, который чуть ли не канонизирован национал-патриотическим общественным мнением в качестве апостола нашей независимости. Оказывается, еще в 1980-е годы он заявлял, что отдает все свои силы делу коммунизма. Заверение это находится в дарственной надписи на книге «Вітчизна у нас одна», преподнесенной В. В. Щербицкому. Приведу ее на языке оригинала, чтобы, не дай бог, не исказить стиль и содержание.
«Володимиру Васильовичу Щербицькому цю невеличку книжечку з почуттям глибокої поваги та великої вдячності дарує автор, який завжди пам’ятає і пам’ятатиме, чим Вам, дорогий Володимире Васильовичу, зобов’язаний; автор, який добре відчуває свої борги і свій обов’язок усі сили, хай і скромні, сповна віддати українській радянській літературі, справі комунізму».
Возвращаясь к утверждению И. М. Дзюбы о русификации, необходимо признать, что она действительно имела место, но распространялась не столько под давлением московских властей, сколько вследствие свободного выбора самих украинцев. Это после, когда пришла независимость, многие утверждали, что им не разрешали говорить и учиться на украинском. Тогда же они стремились отдать своих детей в русскоязычные школы, полагая, что тем самым обеспечивают им лучшие перспективы. После обретения независимости определилась обратная тенденция. Родители стали чаще отдавать детей в украиноязычные школы, все так же руководствуясь осознанной необходимостью. Теперь украинский язык стал гарантом более успешного карьерного роста. Правда, после резкого сокращения русскоязычных школ у граждан Украины не осталось и выбора.
Что касается ссылок на то, что нас вынуждали учиться в русскоязычных школах, это абсолютная неправда. Никаких циркуляров на этот счет тогда не было. Это попытки оправдать свое прежнее поведение. У меня не было предубеждения к русскому языку. И тем не менее мои дети окончили украиноязычные школы.
Аналогичная ситуация имела место и в делах издательских. Приведу здесь пример из жизни Института археологии Академии наук Украинской ССР. Когда была завершена многолетняя тема «Славяне Юго-Восточной Европы» и встал вопрос об издании монографии, ее руководитель и главный редактор, доктор исторических наук В. Баран настоял, чтобы она увидела свет на русском языке, полагая, и надо сказать, справедливо, что это обеспечит работе более широкую известность. Казалось бы, столь прагматичный языковый подход названного сотрудника должен был сохраниться и впоследствии. Но этого не случилось, после обретения Украиной независимости он потребовал перевести на украинский язык уже подготовленную к печати на русском книгу об исследовании немецкими и украинскими археологами западнославянского городища «Старигард», что на севере Германии. Здесь его уже волновала не востребованность исследования, а наше соответствие новой языковой политике.
По существу, не стало принципиально иным отношение к свободе и на независимой Украине. Об ее отсутствии в большей мере говорят политики и журналисты, которые в силу различных обстоятельств выпали из правящей обоймы и хотели бы вернуть свои прежние позиции. Причем говорят, как правило, тогда, когда тот или иной президент попадает в немилость к так называемому цивилизованному Западу. Достаточно вспомнить демонизацию Л. Кучмы в последний год его второго президентского срока. Каких только негативных эпитетов он тогда не удостоился. Больше всего ему доставалось за то, что он задушил на Украине свободу слова. Эта «благая весть» пришла к нам с Запада, который отвел украинскому президенту шестое место среди мировых душителей свободы. Активно она была подхвачена и на Украине. Развернули даже общественное движение «Украина без Кучмы», вылившееся в так называемую «оранжевую революцию» конца 2004 — начала 2005 года.
На трибуне майдана Незалежности В. Ющенко, вскоре ставший президентом, произнес сакраментальную фразу: «Нарешті ми стали вільними». Она с энтузиазмом была встречена экзальтированной майданной толпой, хотя, если бы та была способна размышлять, должна была бы задаться простым вопросом: «Кто это — мы?» Люди, стоявшие на Майдане или на его трибуне? Но ведь на ней дневали и ночевали сплошь соратники и выдвиженцы президента Л. Кучмы. Тот же В. Ющенко, многолетний председатель Национального банка и премьер-министр, Ю. Тимошенко, занимавшая в 1999-2001 годах пост вице-премьера, А. Мороз, экс-председатель Верховной рады, А. Матвиенко, экс-губернатор Винницкой области и другие, выражаясь фигурально, «птенцы гнезда Леонидова». Поразительно, что к майданному протесту счел необходимым присоединиться и Д. Павлычко, получивший незадолго перед этим от президента Л. Кучмы звание «Герой Украины» с орденом «Золотая Звезда» и служивший при нем послом в Польше. Какой свободы не хватало названным политическим и государственным деятелям и почему они решили, что сами не повинны в ее отсутствии — одному Богу известно. А ведь еще совсем недавно В. Ющенко, будучи премьер-министром, и И. Плющ, занимавший должность председателя Верховной рады, подписали обращение к украинскому народу, в котором назвали участников «Фронта національного порятунку», выступавшего под лозунгом «Украина без Кучмы», фашистами.
В целом ситуация на Украине повторилась при президенте В. Януковиче. Отложив подписание соглашения об ассоциации Украины с Европейским союзом, он в одночасье превратился в душителя свободы и демократии. И опять внутренние оппозиционеры получили мощную поддержку Запада. На трибуне Майдана-2 побывали десятки его политических и государственных деятелей, и все призывали украинский народ бороться за свою свободу, определенно понимая ее как безальтернативный выбор в пользу евроинтеграции и разрыва с Россией. Фактически Европа и США, считающиеся оплотом демократии, не оставили Украине ни единого шанса на свободное волеизъявление: только в Европу — и никуда более. Осторожные предположения, что европейскую интеграцию можно сочетать с интеграцией евразийской, решительно отметались. Появился даже крылатый тезис, что Украина двух интеграций не выдержит.
Надо сказать, что майданный президиум на этот раз не был столь монолитно номенклатурным, как во времена президента Л. Кучмы, но также состоял в основном из «бывших». А если учесть, что главными действующими лицами на нем были П. Порошенко, служивший министром в правительстве президента В. Януковича, а также А. Яценюк, заместитель председателя Национального банка, то аналогия с событиями 2004-2005 годов не покажется слишком искусственной. Через непродолжительное время они заняли должности президента и премьер-министра Украины, и стало ясно, какой свободы им не хватало раньше.
Здесь мне хотелось бы сделать небольшое отступление и проиллюстрировать отношение к свободе нашей интеллектуальной элиты во времена президента В. Януковича. Как известно, при нем в 2010 году была создана «Гуманитарная рада», куда вошли представители научной и творческой интеллигенции, известные политологи и журналисты. После двух или трех заседаний я убедился в бесполезности своего участия в этом совете, написал открытое письмо на имя президента и вышел из совета. Никакого пиара не делал, разве что продублировал свое заявление на сайте Института археологии НАН Украины.
Відкритий лист Директора Інституту археології НАН України П. П. Толочко до Президента України Януковича В. Ф.
П. П. Толочко
21.06.2010 р. я звернувся до Президента України з проханням вивести мене зі складу «Громадської гуманітарної ради». Виклав і причини, які змусили мене до такого кроку. Минуло понад півмісяця, але жодної реакції від адміністрації Президента я не отримав. Це ще одне свідчення на користь прийнятого мною рішення: у моїх «консультативних порадах» потреби не має. Оскільки я не впевнений, що мій лист дійшов до адресата, оприлюднюю його через сайт Інституту археології НАН України.
Президенту України Януковичу В. Ф.
Шановний Віктор Федорович!
Звернутися до Вас мене змусили два президентські акти, що були вчинені в останній час. Це вето на Закон «Про внесення змін до деяких законодавчих актів про охорону культурної спадщини», яке відкриває шлях до приватизації землі фізичними особами без попередньої археологічної експертизи, а отже і до нищення пам’яток, а також указ № 682/2010 «Про відзначення 1000-річчя заснування Софійського собору», що легітимізує абсолютно абсурдний, не заснований на жодному писемному джерелі, висновок працівників Софійського історико-архітектурного заповідника про заснування собору в 1011 р.
Мені здавалося, що появі подобних актів мусили передувати консультації зі спеціалістами, у тому числі і зі мною, як директором Інституту археології НАН України і науковцем, який від 60-х років ХХ ст. займається проблемами хронології Софії Київської і є автором єдиної в Україні монографії «Ярослав Мудрий». Тим більше, що я ще й член
«Громадської гуманітарної ради» з консультативно-дорадчими функціями при Президенті України.
Як виявляється, консультуватися зі мною ніхто й не думав. З огляду на це, вважаю подальше своє перебування в названій раді недоцільним і прошу Вас, шановний Віктор Федорович, вивести мене з її складу.
З повагою,
Директор ІА НАН України академік НАН України
Ни один из членов Совета не последовал моему примеру, хотя некоторые в личных беседах и заявляли, что, наверное, это следует сделать. «Прозрели» только после переворота, дружно отреклись от президента В. Януковича и от сотрудничества с ним. Это сделала даже А. Герман, которая была наиболее близким его единомышленником и секретарем этого Совета.
Как видим, в нашей ментальности принципиально ничего не изменилось. По меньшей мере с советских времен. Верность и преданность мы демонстрируем не идеям и убеждениям, не стране и народу, а сильным мира сего. Служа очередному властителю, проклинаем предыдущего, дружно уверяем себя и других, что жить с ним было совершенно невозможно. Хотя жили, и неплохо. А большинство из хулителей и вовсе хорошо. Видимо, этим и объясняется их перманентная преданность властям предержащим. Она всегда обусловлена стремлением к личной комфортности.
В связи со сказанным позволю себе вспомнить весьма показательный случай из моей временной приближенности к власти. Кажется, он имел место в 2010 году. Из Администрации президента В. Януковича я получил приглашение принять участие в возложении цветов к памятнику Т. Г. Шевченко 9 марта. К месту сбора участников пришел загодя, как и было сказано. Пребывая в некоторой неуютной задумчивости, я услышал громкий голос И. Ф. Драча. «Петре, — воскликнул он, — нарешті твоя влада прийшла!» Удивление нашего замечательного поэта было вполне искренним, поскольку ни при одном предыдущем президенте я действительно не был удостоен такой чести. Зная, что Иван Федорович, в отличие от меня, был постоянным участником этого действа при всех президентах и секретарях партии, я ответил: «Моя — нарешті, а твоя — завжди».
В заключение несколько слов об особенностях украинской свободы периода суверенности. Не внутренней, которая целиком зависит от убеждений личности, а внешней, дарованной властью. Если мы объективно проанализируем период независимого развития, то окажется, что в целом он характеризуется примерно одинаковым ее уровнем. Не таким, который бы удовлетворял абсолютно всех граждан Украины, но и не таким, который бы вынуждал их выйти на баррикады, что дважды случилось в нашей суверенной жизни.
Но вот что характерно. Усилиями внутренней и, может быть, в большей мере внешней пропаганды, наличие на Украине свободы определяется не объективной реальностью, а степенью преданности украинских президентов Западу и США. Не очень лояльные или казавшиеся таковыми Л. Кучма и В. Янукович были объявлены душителями свободы. Сменившие их прозападные В. Ющенко и П. Порошенко оказались образцовыми демократами, неустанно пекущимися о правах и свободах своих граждан. Причем переход от несвободы к свободе целой страны совершается чуть ли не мгновенно. Еще вчера в ней не было ни демократии, ни гражданских свобод, а сегодня, после избрания ориентирующегося на Запад президента, они в одночасье появляются. Впрочем, и обратное превращение происходит так же. При западнике В. Ющенко Украина была свободной, а при В. Януковиче, которого Запад не признал своим, несмотря на все его старания, она вновь стала тоталитарной.
Так что степень нашей свободы целиком зависит от отношений с так называемым цивилизованным Западом. В большей мере — с США. Будем с ними дружить — будет у нас и свобода. Если же попытаемся наладить добрососедские отношения с Россией, нам объявят, что свободы у нас нет.
О патриотизме
В литературе существует множество определений патриотизма. И хотя не все они согласуются одно с другим, а нередко и вовсе противоречивы, в целом верно объясняют это понятие. Точнее сказать, духовное чувство. Оно сложное и многомерное. Может проявляться на уровне подсознания, как естественное человеческое состояние, а может быть и сознательным, в том числе спекулятивно-показным. Видимо, преимущественно это имел в виду Самюэль Джонсон, когда утверждал, что «патриотизм — последнее прибежище негодяя». Некоторые его последователи склонны были полагать, что первое.
В основе патриотизма — всегда любовь к родине. Не к царю или президенту, режиму или политической элите, которые в реальной жизни, как правило, пытаются отождествить себя со страной и государством, а именно к родине. К ее истории, легендам и преданиям, деяниям предков, их могилам. Лучше других об этом сказал А. Пушкин:
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Чувства эти не терпят публичной суеты. Они глубоко личные, интимные, не требующие громких майданных признаний и клятв. Большинство украинских граждан, честных тружеников, создающих богатство страны, скорее всего, даже и не подозревают, что являются патриотами. Спроси их об этом — они не сумеют ответить. Так живут и трудятся не потому, что патриоты или хотят быть таковыми, а потому, что это их сущность.
У чувств не может быть надсмотрщиков и судей, хотя всегда находятся люди, готовые добровольно исполнять эту роль. Очень громко они заявили о себе и на независимой Украине, при этом сделав слежку за лояльностью сограждан своей профессией. Разумеется, это не известные в стране люди, много сделавшие для нее и обретшие моральное право на нравственные оценки. Это молодежь, ничем созидательным себя еще не проявившая, но подумавшая, что любит Украину больше других, а поэтому имеет право судить тех, кто, как им кажется, ее не любит. Просто сами решили, что патриоты и могут оценивать других. Делают это вызывающе и оскорбительно, с нарушением не только морально-этических норм общежития, но также прав и свобод человека.
Так, как это имело место 7 июля 2016 года в Российском центре культуры и науки в Киеве, где должна была состояться презентация моей книги «Откуда пошла Руская земля». Незадолго до ее начала в здание по ул. Борисоглебской ворвалось 30-40 молодых людей, которые объявили, что не позволят провести презентацию антиукраинской книги.
На мой вопрос, читали ли они ее, ответили: «А навіщо нам читати, ми i так знаємо, що там все брехня». Все это сопровождалось оскорблениями автора, громким скандированием «Ганьба!», «Слава Україні!», «Героям слава!» и т. п.
Трудно сказать, что им не понравилось в моей книге. Может быть, само название, которое они успели прочитать. В нем присутствует словосочетание «Руская земля», которое, по-видимому, они отождествляют с Россией. Последняя ничего, кроме проклятий, у значительной части украинцев не вызывает. И хотя это неправильно, поскольку страны и народы не должны нести ответственность за деяния своих руководителей, реальность именно такова. Но если бы «патриоты»-налетчики прочитали еще хотя бы аннотацию, то узнали бы, что речь в книге о Руской земле VI-X веков, когда России еще не было и в помине. Как и Украины. Чтобы избежать двусмысленности, я употребил летописное написание этого слова с одной буквой «с», а не с двумя, согласно современному правописанию. В книге привел факсимильные цитаты из Лаврентьевской и Ипатьевской летописей. Критики ожидал с другой стороны, а получил с этой.
Не знаю, понимали ли эти молодые люди из партии «Свобода», что нарушили экстерриториальный статус дипломатического учреждения, что оскорбили многих уважаемых на Украине людей, пришедших послушать о новой книге, что совершили фактически коллективный политический донос. Будь это в проклятые демократической общественностью 1930-е годы, загремел бы неблагонадежный автор с их подачи на Соловки или Колыму. Знаем же, что похожая патриотическая бдительность некоторых украинских литераторов стоила жизни талантливому поэту В. Стусу.
Наверное, ни о чем таком незваные гости не думали. Просто руководствовались так называемой революционной целесообразностью. Делали это не в первый раз. У многих, должно быть, еще не стерлась из памяти телевизионная картинка, как те же люди избивали в служебном кабинете руководителя Первого национального канала. Делали это без оглядки на мораль и право, будучи уверенными в своей безнаказанности. И действительно, никто из властей предержащих не сделал им ни малейшего замечания. Ни тогда, ни теперь. Начальница небольшого отряда полицейских, прибывших по вызову на ул. Борисоглебскую, заявила, что ничего противозаконного эти люди не совершили, а вот книгу Толочко в полиции будут изучать.
Разумеется, найти что-либо антиукраинское в исследовании, посвященном истории восточных славян VI-X веков, невозможно в принципе. Более благодатными для таких поисков являются мои публицистические статьи и книги, в которых действительно содержатся критические мысли. Но по отношению не к Украине, а к тем негативным явлениям, которые, к сожалению, имеются в ее жизни. Истинный патриот, болеющий за доброе имя своей страны, не может бездумно, к месту и не к месту кричать «Слава Украине!», зная, что 75% ее граждан живут у черты бедности, а некоторые — и за этой чертой. Зная также, что в ней совершаются убийства журналистов, писателей и политиков, что в среде правящей политической элиты процветает коррупция, а украинское общество расколото.
Истинный патриот не может и не должен с этим мириться, делать вид, что все у нас хорошо и благолепно. Он не может об этом молчать. Слава богу, у нас есть люди, которые не боятся говорить о недостатках нашей жизни. И не вчерашней или позавчерашней, чем со сладострастием занимаются многие, а той, которую сотворило наше поколение.
Первым среди них следует назвать выдающегося украинского поэта и общественного деятеля, академика Национальной академии наук Б. Олийныка. Его гражданская лирика насквозь проникнута тревогой за сегодняшнюю и будущую Украину. Может быть, наиболее сильно это выражено в набатной поэме «Трубить Трубіж». Много и с болью в сердце пишет об этом известный политик и государственник Г. Крючков. В его последней книге «Тревожный зов» рассмотрены все болевые точки украинской жизни за последние три года. Из журналистского цеха можно выделить замечательных мастеров гражданской публицистики С. Лозунько, В. Скачко, Д. Скворцова. Всегда искренни и обстоятельны в анализе непростых и неоднозначных украинских событий политологи М. Погребинский, Р. Бортник, П. Рудяков.
Разумеется, названными именами не исчерпывается список неравнодушных к судьбе Украины. Однако нельзя сказать, чтобы он был слишком длинным. Причина в том, что именно такие люди подвергаются со стороны «профессиональных патриотов» нападкам и преследованиям. Им кажется, что это непатриотично и достойно порицания. Руководствуются при этом не холодным рассудком, а, как писал философ И. Ильин, разбуженной «буйной и агрессивной ненавистью», в которой странная смесь «воинствующего шовинизма и тупого национального самомнения». Отсюда навешивание на людей, думающих иначе, чем они, всевозможных ярлыков и даже призывы к примерному наказанию. Как это позволил себе один из корреспондентов газеты «День», предложивший декоммунизировать Б. Олийныка. Очень прискорбно, что находятся среди нас люди со столь ничтожными мыслями по отношению к одному из наиболее уважаемых людей Украины. Но еще хуже, что находятся издания, печатающие их на своих страницах. Для интеллигентных людей это должно быть стыдно.
Хотелось бы обмануться и сказать, что ложно воспринимаемый патриотизм — это явление, рожденное нашей непростой действительностью. Но сказать этого нельзя. Оно до боли родное и очень украинское, имеющее глубокие национальные корни. Ни на одном этапе нашей государственной истории не было недостатка в людях, которые не присваивали бы себе право на истину и на суд над другими. Они, как жена Цезаря, вне подозрений. А вот за остальными надо зорко следить, не допустили ли они чего-нибудь предосудительного. Сегодня в это трудно поверить, но ярлык «непатриота» был прикреплен «свідомими» галичанами даже к имени И. Франко. Как им казалось, поэт не любит Русь-Галичину, поскольку позволяет себе критические высказывания по отношению к русинскому общественному движению. Его реакцией на это обвинение явилось стихотворение «Сідоглавому», в котором он дал свое понимание патриотизма:
Ти, брате, любиш Русь,
Я ж не люблю, сарака!
Ти, брате, патріот,
А я собі собака.
Ти, брате, любиш Русь,
Як хліб i кусень сала,
Я ж гавкаю раз в раз,
Щоби вона не спала.
Известно, сколь острыми были споры о патриотизме во времена украинской национальной революции 1917-1919 годов. На роль патриота однозначно не подходил гетман П. Скоропадский, которого обвиняли в симпатиях к России, но доставалось за это и таким преданным украинской идее деятелям, как В. Винниченко.
Непатриотами были и украинские диссиденты 1970-х годов, не побоявшиеся в условиях советского авторитаризма возвысить голос в защиту демократических свобод и украинской культуры. Далеко не все разделяли тогда их взгляды. Многие, особенно партийные и комсомольские функционеры, которые тоже мнили себя совестью нации, считали себя вправе их осуждать. Будто бы за отсутствие патриотизма, а фактически за критику советских порядков. И это при том, что диссиденты не выступали ни против социалистического строя, ни за украинскую независимость, что им приписывает патриотическое общественное мнение в наше время. Они хотели только, чтобы тогдашний общественный строй обрел, как тогда говорили, человеческое лицо, не обезображенное компартийным барством. Можно только сожалеть, что к этим молодым людям тогда не прислушались. Наказали различными сроками лагерных «исправительных» работ, хотя исправлять надо было систему, а не ее критиков. Прошло время, и оказалось, что истинными патриотами были как раз они, а не те, кто бездумно провозглашал лозунг «Слава КПСС!». И, кто знает, прислушайся тогда партийные власти к голосу оппонентов — возможно, судьба великой страны не сложилась бы столь драматично.
К сожалению, история имеет обыкновение повторяться. Особенно в худших своих проявлениях. Советский Союз канул в Лету, на политической карте Европы появилось самостоятельное государство Украина, сложившееся в нынешних территориальных границах в условиях жизни большой страны. Коммунистическая партия перестала быть единой руководящей силой, а после принятия Закона о декоммунизации и вовсе оказалась под запретом. Однозначно несправедливым, не имеющим прецедентов ни в одной стране цивилизованной Европы, куда мы неодолимо стремимся. Но свято место пусто не бывает. Вместо коммунистической идеологии на Украине определилась радикально-националистическая. И хотя в ст. 15 Конституции сказано, что ни одна идеология не может признаваться государством как обязательная, в реальной жизни от всех нас требуют единомыслия.
И снова у нас есть те, кто заведомо патриот и любит свою страну, и те, кто ее не любит и заслуживает общественного порицания. Оказалось, что в наше время мало быть законопослушным гражданином своего Отечества. Необходима еще и беззаветная любовь. На словах — к этому самому Отечеству, а в действительности — к режиму, к новой политической элите, отождествляющей себя с Украиной. Малейшее несогласие с их действиями, особенно в области евро- и евро-атлантической интеграции, вызывает у «стоящих у трона» обвинения в непатриотизме.
Очень точно о нынешнем украинском патриотизме сказал серебряный призер Олимпиады в Рио-де-Жанейро Жан Беленюк: «Если ты против власти, ты не патриот. Вышиванка и „Слава Украине!“ — вот наш патриотизм. Надел вышиванку, крикнул „Слава Украине!“ — и делай что хочешь. Но если ты высказываешь людям трезвые мысли — ты враг народа. Чем в таком случае мы отличаемся от советской модели?». Подтверждением правоты Беланюка стало заявление министра спорта Украины И. Жданова, в котором он обвинял спортсмена в пророссийскости.
Но ведь это у нас уже действительно было. И не так давно, чтобы не помнить об этом. Казалось, ушло в прошлое, но нет, осталось. Думающие люди задаются естественным вопросом: какую Украину они должны любить? Ту, что обеспечила немногих всем и обездолила большинство? Украина же — не только географическое понятие или благостное «духовное пастбище народа», как писал И. Ильин. Это еще и социальное явление, государство. Оно ведь тоже должно любить своих граждан. Без взаимности, как известно, любви может и не быть. Но что-то не слышно таких призывов к государству.
Раздумывая над содержанием термина «патриотизм», русский писатель-демократ Н. Добролюбов вкладывал в него не только гордость за свою страну и преданность ей в минуты славы, но и боль за существующие в ней изъяны, их критику. Чтобы быть патриотом, утверждал он, недостаточно только «восхваления всего хорошего, нужно еще и неумолимое порицание и преследование всего дурного, что есть у нас».
Казалось бы, не слишком сложная мысль. Но в нашей нынешней жизни она понимания не находит. И прежде всего в кругах «профессиональных патриотов», встречающих каждое критическое высказывание по отношению к украинской действительности как свидетельство нелюбви к Украине.
Это ошибочное представление. Любовь к Отчизне не тождественна любви к ее власти. Еще вчера мы были полны энтузиазма относительно удачного выбора президента, а сегодня, особенно после повышения тарифов на коммунальные услуги и лекарства, от него не осталось и следа. Любовь сменилась разочарованием. А то и ненавистью. К Украине такого изменчивого отношения не может быть в принципе. Согласно данным социологического опроса от 29 июня 2016 года, проведенного Центром социальных исследований «София», не одобряют работу первых трех лиц украинской власти: президента — 75%, премьер-министра — 70%, председателя ВР — 76%. Разумеется, это оценка их работы, не принесшей украинцам радости.
Как писал великий русский историограф Н. Карамзин, патриотизм не должен ослеплять, любовь к Отечеству есть действие ясного рассудка, а не слепая страсть. К сожалению, у нас преобладает второе. И подтверждений этому немало. Может быть, наиболее показательным является подлое убийство Олеся Бузины. Да, многое на современной Украине он не принимал, не все ему нравилось и в прошлом. Его критический ум постоянно наталкивался на негативные явления, с которыми, как ему казалось, нельзя мириться. Писал он об этом ярко. Может быть, с небольшой долей иронии и сарказма. Случалось, что и эпатировал. Но все это у него шло не от нелюбви к Украине, а от боли за ее несовершенство. Прошлое и нынешнее. Будь это не его страна, он определенно не рефлексировал бы так остро на дурные стороны ее жизни. Но Украина была его родиной, которую он любил и хотел видеть лучшей. И нигде, кроме нее, себя не мыслил. Известно, что российские коллеги, зная об угрозах в его адрес, предлагали ему на время переехать в Москву. Он не принял этого предложения, объяснив тем, что жить может только на Украине. Разве это не патриотизм? Конечно, патриотизм. Но не показной, не трибунный, а естественный, как дыхание.
Наверное, те, кто совершил это немыслимое зло, считают себя патриотами Украины. Не исключено, что и гордятся содеянным, не отдавая себе отчета в том, какое несмываемое пятно они наложили на свою страну.
Когда писались эти строки, на Украине возникло еще одно общественное напряжение. Возникло там, где его можно было ожидать меньше всего. Вокруг крестных ходов мира, организованных Украинской православной церковью Московского патриархата. Начав свой путь от Святогорской и Почаевской лавр, молящиеся завершили его в Киево-Печерской лавре в День крещения Руси. Акция вполне богоугодная, собравшая десятки тысяч мирян. Утверждают, что 80 тысяч. Наших, украинских граждан. Казалось, ничего, кроме благодарности, эти люди не заслуживают. Но нашлись и здесь «патриоты», выступившие с нелепыми обвинениями молящихся за мир на Украине в том, что они агенты Кремля и провокаторы. Угрожали даже не пустить их в Киев. К счастью, благодаря усилиям властей обошлось без крупных неприятностей. Исполнив свой христианский миротворческий долг, православный люд спокойно разъехался по домам.
Проявлением украинского патриотизма, о чем много пишут средства массовой информации, явилась «революция достоинства». И это правда. Сотня жизней, оборвавшихся на Майдане, — убедительное тому подтверждение. Вечная память этим людям. Но давайте задумаемся хотя бы на минуту, за Украину ли они положили свои жизни? Сегодня уже для многих ясно, что это далеко не так. История, как известно, не знает сослагательного наклонения. Но попробуем все же представить другую реальность. Вожди Майдана, подписавшие мировую с В. Януковичем, которая была скреплена еще и подписями министров иностранных дел Германии, Франции и Польши, сумели бы убедить наиболее радикальных полевых командиров Майдана прекратить противостояние с властью и согласиться с досрочными выборами президента. Это значит, что не было бы человеческих жертв. Легитимная власть сохранялась бы до октября 2014 года. Не было бы отмены закона о языках и не было бы крымского референдума о независимости. Не было бы мятежа в Донбассе.
А что было бы именно так, свидетельствует вся история независимой Украины. При стабильной легитимной власти никому и в голову не могли прийти сепаратистские мысли. Достаточно вспомнить, какой была реакция на Украине на попытку России распространить свой суверенитет на песчаную косу Тузла в Азовском море. Президент Л. Кучма быстро погасил намечавшийся конфликт. Потом российская сторона заявила, что это была неуместная инициатива администрации Краснодарского края, чем, по существу, принесла извинения Украине.
Спрашивается, кто же был истинным патриотом в событиях февраля 2014 года? Те, кто пытался сохранить конституционный порядок или те, кто, не считаясь ни с чем, торопился довести борьбу с режимом Януковича до победного конца? Согласно революционной логике, несомненно, вторые. Но это привело к человеческим жертвам и территориальным потерям, что ставит такой вывод под большое сомнение. Патриотизм не должен наносить урон родной стране.
Непатриотом на Украине может быть объявлен всякий, кто не согласен с существующими порядками, не разделяет евроинтеграционные ценности и не поет осанну послемайданным властям. Не приходилось только слышать, чтобы в отсутствии патриотизма был заподозрен кто-либо из властей предержащих. И не вчерашних, а нынешних. Здесь сомнения неуместны, поскольку политики сами постоянно взывают к чувствам патриотизма сограждан. Свои выступления, в которых нет и намека на успехи их правления, они неизменно завершают словами «Слава Украине!». Экономика в упадке, население сокращается с катастрофической скоростью, коррумпированность не знает границ, живем на кабальные иностранные кредиты, преступность зашкаливает — и все равно «слава». Конечно, ничего патриотического здесь нет и в помине. Патриотическая власть не может допустить, чтобы народ нищенствовал и вымирал, а бандиты убивали людей, чтобы страной правили иностранные кондотьеры, чтобы деньги миллионеров и миллиардеров перетекали в офшоры.
Может, национал-радикалы действительно не там ищут непатриотов?