Агата наткнулась на него случайно. Спустя пять минут сайт уже был удалён — за разжигание розни и поддержку агрессивных настроений в социальных сетях. Но Агата успела запомнить адрес. Первые два письма ушли будто в пустоту, на третье, длинное и умоляющее, через некоторое время прилетел ответ.
«Привет, девочка с Марса. У тебя интересная история и хорошие вопросы. Может, я смогу тебе на них ответить».
Они договорились встретиться в парке. Агата пришла пораньше. И потому, что очень волновалась: боялась опоздать, боялась не узнать своего виртуального собеседника, боялась ответов, которые он обещал. Она так долго думала об этих страхах, что у неё закружилась голова и желудок сжался в тугой холодный комок. И в какой-то момент она даже решила никуда не идти. Оставить всё как есть. Но потом поняла, что «как есть» уже не будет. Как если бы она тогда осталась на станции вместе с имитациями Карла и мамы и попыталась дальше делать вид, что они настоящие.
А ещё Агата полюбила парки. Роскошь, совершенно немыслимая в тесных марсианских куполах. Яркие благоухающие клумбы, тенистые аллеи, нежный шелест листьев над головой, пляска теней и пятен света, сверкающая солнечная мозаика. И редкие гуляющие — неизменно с рассеянной и счастливой улыбкой, фигуры и лица, будто сотканные из ветра, солнца, случайного движения листьев. Агата замирала, присев на край скамейки, и жадно впитывала в себя эти улыбки, свет и покой. Кажется, она чувствовала примерно то же, что тогда, когда с Карлом смотрела на марсианские пустыни…
— Привет, девочка с Марса, — сказал он совершенно так, как в письме, и уселся на скамейку рядом с Агатой. — Дай-ка сюда руку.
Агата успела только ахнуть, когда её палец обожгла на секунду гладкая холодная пластинка.
— Что? — возмутилась она, выдёргивая руку. — Что это вы делаете?
— Вот тебе первый ответ, — сказал, улыбаясь с довольным видом, незнакомец. Выглядел он странно. Узкоплечий и тощий, бесцветные брови, серые, металлического оттенка глаза, веснушки на остром носу. Некрасивый, поняла Агата, почему-то заворожённо его рассматривая. Она никогда раньше не видела некрасивых людей. Только в фильмах, на ролях неудачников и мелких злодеев.
— Какой… ответ? — опомнившись, переспросила она.
— Отпечатки. У них нет отпечатков, знаешь? Вот тебе ответ, как их отличить. Раньше можно было на глаз. По лицу, движениям, разговору. А в последнем поколении только это и осталось.
— Вы… ты… ты проверял, человек я или нет? — возмутилась Агата.
— Посмотри на них. Посмотри вокруг. Агата послушно огляделась.
На скамейке напротив сидел старик — аккуратная белая бородка, загорелое доброе лицо. Он читал книгу, но иногда отводил экран в сторону и смотрел с весёлым прищуром на чирикающую серую птаху на ближайшем дереве.
На следующей скамейке, шагов через двадцать, обнималась парочка. По аллее девушка медленно катила летящую колыбель, одной рукой придерживала платформу, другой — поправляла солнечный козырёк и, наклоняясь, напевала что-то нежное в тихий кружевной сумрак.
— Что? — изумилась Агата. — Что, они все…
— Я их всех чую, — сообщил незнакомец, быстро тронув пальцем кончик острого веснушчатого носа. — Научился. Ну почти всех. Последних уже почти не отличить.
— А зачем…
Агата ошарашенно переводила взгляд. Девушка с коляской, старик, парочка. Зачем?…
— Спроси у тех, кто их сделал.
Его звали Овод. Он умещался в эту колючую кусачую кличку целиком и полностью, с неприветливыми металлическими глазами, острым подозрительным взглядом, обманчиво неторопливыми, но на самом деле стремительными движениями.
— Сама идея оказалась гнилой. Заместители. Не помощники, а заместители. Чуешь разницу?
Он опять тронул кончик носа, будто предлагая Агате по запаху определить спрятанный в словах смысл.
— Я читала, как всё начиналось, — кивнула она.
— Чушь! Уже всё вычистили. Из общей сети — точно. Историю пишут победители, слыхала?
— А они что, победители? — дрогнув, спросила Агата.
— Кто же ещё? Знаешь, сколько сейчас осталось живых людей?
— Нет.
— Вот и я — нет, — от его взгляда Агате стало холодно. — Мало, очень мало. Может, вот только я и ты, а?
— Как…
— Заместители. Сперва их делали просто так. Мы так всегда — сперва что-то изобретём, а потом думаем о последствиях. Вот, скажем, водородная бомба… Или эти ИО. Тоже бомба. Персональная, для каждого. Искушение. Не решить проблему, а переложить её на заместителя. Сперва заменить себя самого, скажем, на нелюбимой работе. В гостях, куда не хочется, но надо идти, чтобы не обидеть родственников. Знаешь, что десять лет назад было целое движение о сохранении прав оригиналов при использовании ИО на рабочих контрактах владельцев? А знаешь, что потом началась официальная мода на спутников-ИО? Считалось неприличным, ну как бы нестатусным, если твой друг, подруга, муж, жена — просто человек. И потом, это так здорово, когда ты, наконец, можешь запрограммировать в спутнике именно те черты, которые тебе нужны для счастья…
— Моя тётя…
— Что?
— Моя тётя с ним счастлива. Кажется. Он и правда хороший…
— Вот. Об этом я и говорю. Победители. Чуешь? И знаешь, когда-нибудь они ещё перепишут историю так, что людям в ней просто не останется места…