Электричка бежала прочь от города. Сулин сидел у окна, полный спокойствия, которое он испытывал обычно, затерявшись в толпе.
Несколько дней, оставшихся от отпуска, Дмитрий хотел провести в городе, но Алиса настояла, чтобы он поехал в деревню, к своему дяде. Настаивала она потому, что незадолго до этого, моя посуду, Дмитрий вдруг сказал: «Только что в раковине исчезла Луна». Высказывание встревожило Алису, и она решила, что мужу необходим деревенский воздух.
В вагоне было полно пожилых женщин в плюшевых жактах, девушек в плащах-болоньях и матерей с конопатыми ребятишками. Мужчин было совсем мало: Сулин, хромой старик, задумчиво жующий колбасные дольки, и трое молчаливых железнодорожников, играющих в «подкидного» на чемоданчике. Впрочем, железнодорожники вышли на ближайшей станции, и Дмитрий подумал, что вагон похож на курятник, где ему отведена роль петуха.
Прямо напротив Сулина, зажав между ног туго набитую сумку, дремала тетка. Над ее головой, на крючке, болталась авоська с сушками. Время от времени правый глаз тетки приоткрывался, проверяя, на месте ли сушки, и медленно затягивался пленкой, как у засыпающего цыпленка. Рядом с ней сидела старушка с личиком, похожим на шарик, из которого выпустили воздух. Ее бесцветные глазки, полные прозрачной влаги, смотрели на Сулина с детским любопытством. Ему это не нравилось, и он в упор, не мигая, разглядывал старушку, отчего та начинала ерзать.
За окном, до самого горизонта, медленно расставались с одеждами притихшие леса. Осень давала последний бал, не жалея красок и грустного тепла.
Позади Сулина негромко беседовали. Он прислушался.
— Как ты там со своим живешь?
— Да не жалуюсь, тетя Катя, хорошо живем.
— Не бьет хоть?
— Ой, что вы, тетя Катя! Он меня любит.
— Гляди, Лида. Главное, чтоб не бил. Бить начнет — пропащее дело, разводитесь и не думай.
— Да он у меня тихий, муху не обидит…
— Мой, Лида, тоже начинал тихим, а потом разбуянился. Пока не помер, царство ему небесное, всю меня исколотил. А ты молодая, у тебя все впереди. Как руку поднимет, бери дите и уходи!
— Вы моего Колю не знаете, тетя Катя, он не сможет руку поднять…
— И живите на здоровье. А бить себя не давай…
По вагону, оглядываясь, пробежала стайка мальчуганов, а через минуту вошли два контролера, удивительно похожие друг на друга. Их появление внесло оживление в ряды скучающих пассажиров. Все задвигались, зашуршали, приготавливая билеты для проверки. Контролеры шли навстречу друг другу, бесстрастно щелкая компостерами. Публика следила за ними с любопытством, некоторые привставали, желая получше разглядеть, как накроют зайца. Но зайцев не оказалось, и вагон опять погрузился в дремоту.
Сулину оставался час езды, и он, прислонив голову к стенке, закрыл глаза.
Проснулся Дмитрий от громких голосов. Электричка только что миновала станцию Кимряк, и в вагоне появились новые пассажиры: коренастый парень в болоньевой куртке и пожилой мужичок в телогрейке. Мужичок был толстогуб и небрит, он размахивал руками и что-то яростно требовал от парня.
Они уселись недалеко от Сулина, по другую сторону прохода, и продолжали спорить, громко ругаясь. От них по всем направлениям поплыли спиртные облака, и Дмитрий, уловив резкий запах алкоголя, вдруг почувствовал тревогу. Всякий раз, когда вблизи появлялись пьяные, Сулин испытывал напряжение, точно в голове вспыхивал сигнал опасности.
Мужичок хватал парня за плечо и зло кричал:
— Лучше миром отдай восемнадцать рублей! Слышь, Пашка, отдай, а то заявлю!
Пашка презрительно отодвигал его, плевал на пол и лениво отвечал: «Заткнись, козел!»
«Какая мерзость, — с горечью думал Сулин, — вокруг дети, женщины, и вот — такое хамство…»
Ему захотелось перейти в другой вагон, но это было похоже на бегство, и Дмитрий остался. Он украдкой посматривал на ругающихся и замечал, что страсти накаляются. Притихшие пассажиры тоже следили за ними в ожидании развязки.
— Я тебя, Пашка, засажу! — орал мужичок, наскакивая на попутчика. — Только не отдай восемнадцать рублей — землю будешь есть, гад!
Парень брал его за ремень и резко опускал на скамью.
Сулин подумал, как было бы хорошо, если бы в вагоне ехали какие-нибудь военнослужащие или железнодорожники, готовые к решительным действиям. Он оглянулся и с огорчением отметил, что, кроме него и этих двоих, мужчин в вагоне нет.
Внезапно раздался треск разрываемой ткани. Дмитрий увидел, как мужичок, сам того не желая, оторвал карман Пашкиной куртки. Парень поднялся и, выругавшись, ударил кулаком по лицу попутчика. Тот мгновенно облился кровью и, обхватив голову руками, сполз на пол. Парень начал бить его сапогом.
Разом заголосили женщины. Внутри у Дмитрия все похолодело и стало пусто. Еще никогда на его глазах не избивали человека. У Пашки было сосредоточенное лицо, словно он выполнял важную работу, волосы падали на лоб; он бормотал: «На тебе, козел! На тебе!»
Самого мужичка не было видно, слышались только странные звуки, будто сапог ударял по мешку с чем-то мягким.
Дмитрий, охваченный страхом, не шевелился и делал вид, что смотрит в окно.
«Бежать! — застучало в висках. — Немедленно в другой вагон!»
Он встал, не чувствуя ног, и побрел к дверям, словно происходящее не имело к нему никакого отношения.
— Мужчина! — закричала какая-то женщина. — Что же вы уходите?! Он же убьет его!
До Сулина не сразу дошло, что эти слова относятся к нему, но и когда дошло, он продолжал путь к выходу.
— Мужчина! — закричали другие женщины. — Да помогите же, в конце концов! Он же убьет его!
И тогда Дмитрий, подчиняясь призыву, повернулся и с бледным лицом двинулся в эпицентр событий. Он брел обреченно, точно на эшафот, хотел в туалет и совершенно не знал, что будет дальше делать. Лишь оказавшись в шаге от парня, Сулин сказал срывающимся голосом:
— Немедленно прекратите безобразие!
Несколько секунд парень разглядывал Сулина, затем взмахнул рукой. Дмитрий почти не почувствовал боли от удара, но его верхняя губа сразу вздулась, и от носа к ней побежала теплая струйка крови. Дмитрий понимал, что нужно броситься на противника, ошеломить его неистовой атакой, но вместо этого опять произнес:
— Немедленно прекратите безобразие!
Парень врезал ему справа, угодив под глаз. На этот раз вышло больней. От удара Сулин покачнулся, сел на скамью, повертел головой и тут же встал.
С таким методом борьбы парень, по-видимому, еще не встречался. Он оглянулся, словно ждал какого-нибудь подвоха. В этот момент электричка, замедляя бег, подползла к полустанку и замерла.
Парень, ударив Сулина в третий раз, бросился к выходу, опрокинув заголосившую старуху, и соскочил на землю.
Электричка, взвизгнув, понеслась дальше.
Дмитрий вернулся на свое место, запрокинул голову и прижал к носу платок. Беспокойные осенние мухи бродили по салатному потолку. Он следил за ними узкими щелочками опухших глаз. Ныло лицо, мучительно гудела голова, но, странное дело, Сулин ни о чем не жалел, Когда прекратилось кровотечение из носа, он сел нормально и увидел женщин, собравшихся вокруг него.
— Вот паразит, — сказала одна из них, — как человека разукрасил…
Сулин молчал.
Пожилая тетка с накрашенными губами склонилась к его уху, точно Дмитрий был контужен, и прокричала:
— Он тебя испугался! Слава богу!
— Слава богу… — тихо согласился Дмитрий, пытаясь улыбнуться, и поморщился от боли. Ему стали совать пятаки, чтобы уменьшить фиолетовые холмы вокруг глаз. У кого-то нашелся одеколон «Кармен», и женские руки осторожно смыли запекшуюся кровь.
Из-под скамьи вылез мужичок, из-за которого, собственно, случилась неприятность. Он оглянулся, ища попутчика, и нерешительно спросил:
— Бабы, тут мой Пашка не пробегал?
— Пробегал! — грозно отозвались бабы и клином двинулись к мужичку. Он попятился, цепляясь за скамьи, бросился к дверям и исчез в другом вагоне.
Сулин устало закрыл глаза и превратился в воздушного десантника, едущего в электричке на побывку. Ситуация была та же самая, но теперь Дмитрий господствовал в физическом отношении, и мерзавец Пашка, обливаясь кровью, орал: «Не надо!..»
Дмитрий облизнул губу, похожую на лопнувшую сардельку.
— И все же это виктория, — пробормотал он.
Старушка, сидящая напротив, сочувственно закивала, соглашаясь с Сулиным…
На станции его встречал дядя. Он оторопело разглядывал физиономию племянника, потом сказал:
— И поцеловать некуда… Откуда натюрморт?
— Да так, — Сулин замялся. — Наводил порядок в электричке…
Вскоре он уже сидел на подводе, на душистом сене, и, глядя в желтеющие дали, слушал неторопливые речи дяди Харитона.