34
ВЕРА
«Так вот, значит, как это бывает, — думала Вера. — Приходит новый человек и заполняет тебя всю, целиком. Так плотно, что другому, прежнему, нет больше места. Отныне он чужой, как дальний родственник, факт некой связи с которым очевиден, но не обязывает к общению. А тем более к абсурдному желанию забраться к нему в постель».
Но к родству этому дальнему приговорены они с Лешей пожизненно — через Машку и Татьяну Федоровну. И все. Больше их уже ничто не связывает, разве только воспоминания, общее прошлое. А что такое прошлое? То, что прошло и никогда уже не вернется. Это она сейчас поняла точно. Про него-то, про Лешу, поняла уже давно. А вот про себя только сейчас.
Вера положила ключи на тумбочку в прихожей, вышла из квартиры и навсегда захлопнула за собой дверь.
За неделю до Нового года пришла телефонограмма из милиции, в которой ей, Вере Петровне Пинигиной, предлагалось явиться в отделение для дачи показаний в связи с уголовным делом по поводу похищенной у нее сумочки.
В милиции Вера нос к носу столкнулась с Сергеем. Они холодно поздоровались, и Вера хотела уже было легко и непринужденно взбежать по ступенькам, но споткнулась и, не подхвати он ее, непременно бы упала.
— Вы не ушиблись? — участливо спросил он, даже не стараясь скрыть усмешки.
Вера посмотрела на него так, словно он предложил ей немедленно заняться оральным сексом прямо здесь, на лестнице, и гордо удалилась, прихрамывая на еще не зажившую полностью после растяжения ногу и последними словами кляня себя за неловкость.
К своим первоначальным показаниям добавить ей было нечего. Да и что тут можно добавить? Рванули сумку, упала в лужу — вот и все показания.
От предложения опознать преступников она по тем же самым причинам решительно отказалась.
— Ну как же так? — возмутилась дознаватель. — Вот же в протоколе написано, что вы оглянулись на рев мотоцикла. Значит, могли что-то запомнить.
— Я действительно оглянулась посмотреть, что за идиоты гоняют без глушителя, — оправдалась Вера. — Но тот, который сидел спереди, был в уродском шлеме, а заднего я вообще не разглядела.
— Помогать следствию — ваш гражданский долг, — сурово напомнила дознаватель. — Много времени это не займет. Подождите за дверью, вас позовут.
Вера вышла в коридор и (кто бы сомневался?) увидела томящегося там Потапова. Скамья была одна, пришлось сесть рядом. А поскольку молчать было совсем уж нелепо, Вера спросила:
— Вас вызвали в качестве свидетеля?
— Ну что вы? — наигранно удивился тот. — Меня обвиняют в организации дерзкого ограбления.
— Да ладно вам, — поморщилась Вера. — Я давно хотела попросить у вас прощения.
— Неужели? — изогнул бровь Потапов. — И что же вам помешало?
— Ваша жена.
— Вы прекрасно знаете, что я не женат.
— Меня совершенно не волнует, кто хамит по телефону в вашем доме.
— Может, это Кеша снял трубку? — предположил Потапов.
— Ну естественно! — оживилась Вера. — Конечно, Кеша! Как это я раньше не догадалась! Он, видимо, в ваше отсутствие сбрасывает перья, бьется об пол и превращается в вульгарную тетку. Уж не в царевну, не обессудьте.
— Так это же моя тетка вам ответила! — догадался Потапов. — Она сейчас у меня гостит. Что же вы еще раз не перезвонили?
— Испугалась, — ядовито пояснила Вера. — В следующий раз она обещала лично перегрызть мне горло.
— Она, видимо, решила, что это Люда или Гелла.
— Кто?! — изумилась Вера.
— Ее дочь так зовут — Гелла. Но я здесь совершенно ни при чем, — открестился Потапов.
— Да-а, — насмешливо протянула она. — Семейка вурдалаков. Примите мои извинения. Привет тете.
Потапов промолчал, видимо, обиделся.
А на следующий день на работу Вере позвонил незнакомый мужчина и сказал приглушенным голосом:
— Вера Петровна? С вами говорит отец Димы Павлюкова.
— Какого Димы Павлюкова?
— Мальчишки, который по шалости сорвал вашу сумку.
— А-а. И чего же хочет ваш… шалун?
— Вы должны понять, что случилось недоразумение. Они бы бросили вашу сумку, но за ними погнался джип, и парни испугались. Мы приносим вам свои извинения. Не ломайте парню жизнь и заберите свое заявление. Вознаграждение я вам гарантирую.
— Если мне не изменяет память, ваш сын «пошалил» не только со мной. Это во-первых. А во-вторых, дело уже заведено, так что поздно вы обеспокоились судьбой вашего озорника. Раньше надо было воспитывать.
— Советую вам подумать над моими словами, когда будете давать показания, — посуровел незнакомец. — У вас ведь тоже есть дочка, и вы, конечно, понимаете, как это ужасно, когда с ребенком что-то происходит…
В трубке раздались короткие гудки, и Вера застыла, с ужасом осознавая услышанное.
— Я могу продолжать? — осведомилась сидевшая напротив посетительница.
— Да, конечно… То есть нет, пожалуйста, посидите в коридоре, я вас потом приглашу, — заволновалась Вера и, не дожидаясь, когда женщина выйдет, судорожно набрала домашний номер.
Трубку взяла Татьяна Федоровна.
— Где Машка?! — закричала Вера.
— Здесь, со мной. Ты что как оглашенная?
— Никуда ее не пускайте! Никому не открывайте! Из дома не выходите! Я скоро приеду.
— А что…
Но Вера уже нажала клавишу и набрала Алексея.
— Лешка! Слушай меня внимательно! Мне только что позвонил отец парня, который украл мою сумку, грозил, что навредит Машке.
— Что за чушь!
— Да не чушь это, не чушь! Ты послушай! Он сказал, чтобы я забрала заявление, и тогда они мне заплатят…
— Ну так забери заявление и возьми деньги. Тебе что, крови его надо?
— Да не надо мне его крови! — закричала Вера. — Ни крови, ни денег! И заявление тут ни при чем. Там уже завели уголовное дело. Он же Машке угрожает, ты что, не понимаешь?! Надо что-то…
— Послушай! Что ты там орешь! — недовольно оборвал он ее. — Позвони в милицию и скажи…
— Пошел ты знаешь куда!
Она бросила трубку, секунду помедлила и позвонила Ане.
— Верунчик! — обрадовалась та.
— Анька, подожди, не перебивай меня! Твой охранник сейчас на месте?
— Какой охранник?
— Ну этот, которого ты чувствуешь!
— Григорий?
— А ты чувствуешь еще кого-то?
— Вера, что случилось?
— Мне угрожает отец козла на мотоцикле, который украл мою сумку. Даже не мне, а Машке.
— Так, — заволновалась Аня. — Успокойся! Веди ее ко мне, прямо сейчас! Поживет у нас, пока мы разберемся. Или дома, или в Ильинке. А я звоню Чеботареву.
— Ты думаешь, он станет нам помогать?
— Теперь уж и сама не знаю, — загадочно произнесла Аня, но перепуганная Вера подтекста не услышала.
В комнату заглянула изгнанная в коридор посетительница.
— Пожалуйста, еще минутку, — попросила Вера.
Та недовольно захлопнула дверь, а ведь слышала, зараза, о чем она тут кричала, как подстреленная.
Вера побарабанила пальцами по столу, глубоко вдохнула и набрала домашний номер Потапова (ну почему, почему она не взяла его мобильный?!).
— Алё! — грозно откликнулась уже знакомая тетка.
— С вами говорит Вера Петровна Пинигина, — заблеяла Вера, хотя и собиралась придать своему голосу невозмутимую суровость. — Мы с Сергеем проходим по одному уголовному делу…
— Ну как же, деточка! — защебетала тетка, видимо, хорошо получившая по мозгам за свои кровожадные обещания. — Мне племянник столько про вас рассказывал! Столько рассказывал! Когда же вы приедете к нам в гости?
— А он дома? Ваш племянник? — ошеломилась Вера столь разительной смене декораций.
— Пока нет, но мы ему сейчас позвоним!
— А вы дайте мне, пожалуйста, его мобильный, я ему сама позвоню.
— Конечно, деточка! Записывайте…
Вера глубоко вдохнула еще раз и нажала нужные кнопки, ужасно волнуясь. За Машку, естественно, отчего же еще?
— Сергей? — хрипло спросила она и откашлялась. — Здравствуйте, это Вера Пинигина.
— Здравствуйте, Вера Пинигина.
— Вы не получали сегодня странных звонков?
— Ваш первый.
— Вы знаете, мне позвонил отец одного из этих парней, и я… и он…
Она поняла, что сейчас расплачется, и взмолилась: «Господи! Только не это!»
— Вера! — заволновался Потапов. — Вы где?
— На работе, — всхлипнула она.
— Ждите меня, я скоро подъеду! И никуда не уходите! Слышите? Без меня не уходите!
Через полтора часа Сергей Потапов сидел у нее в кабинете и слушал сбивчивый Верин рассказ.
— Я сначала хотела отвести Машку к Ане, моей подруге, вы ее знаете. А потом решила отправить их с Татьяной Федоровной к ее родителям в Ильинку. И вот вам позвонила. Все-таки вместе нам проще справиться с этой напастью. Правда, вы проходите как свидетель. Может, они вас и не тронут…
— Думаю, Вера, Ильинка — это не вариант. Мы вот что сделаем: поживите какое-то время у меня — поселок охраняемый, постороннему туда не пройти. Закрывайте свою контору — пара дней перед Новым годом никому погоды не сделают. А у Маши, как я понимаю, уже каникулы. Ну а я пока все улажу.
— Я даже не знаю, — растерялась Вера. — Удобно ли это…
— Это удобно. Дом большой, всем места хватит.
— Но я не могу бросить Татьяну Федоровну.
— А кто это, Татьяна Федоровна?
— Это моя свекровь. И, кроме нас с Машкой, у нее фактически никого нет.
— Ну что ж, свекровь — это святое. Да и лишний боец нам не помешает.
— Вы думаете, ситуация настолько серьезна?
Они оба знали, что вовсе нет и надо лишь разок по-мужски поговорить с возбужденным плодами своего воспитания папашей, но держались так, будто за девочкой Машей охотится международная мафия.
Татьяна Федоровна, женщина умная, услышав Верины сбивчивые пояснения, моментально включилась в игру. Тем более что о Сергее Потапове и его удивительном попугае слышала неоднократно. Это с одной стороны. А с другой, не чаяла, как сообщить Машеньке, что папа не придет к ней на Новый год. Дед Мороз придет, а папа нет. Ибо «зомбированный сынок» поставил ее об этом в известность. Мол, даже не представляю, что будет, если уйду к вам. Естественно, здесь-то как-нибудь перетопчутся — и жена, и дочка, а тем более мать. А там держат крепко, не будем говорить за что, не оторвать. Ну что ж, насильно мил не будешь. А Вере, пока молодая, свою жизнь устраивать надо. Да и больно уж хочется посмотреть, что это за гусь лапчатый — Сергей Потапов. А то попадут девчонки из огня да в полымя. И все-таки она заставила себя сказать:
— Вера, а может, мне не ехать? Ты не думай, я все понимаю — чужой дом. Меня все равно не тронут бандиты-то эти. А Новый год я вон хоть с Тоней, соседкой моей, встречу: и им веселее, и мне не скучно.
— Нет, — твердо сказала Вера. — Мы едем вместе. Собирайтесь.
— Да долго ли мне собраться? — засуетилась Татьяна Федоровна. — Только подпоясаться. Жаль вот, подстриглась я не ко времени. Гляди, как обкорнали! Обсосанный гвоздок…
Тетка в грязь лицом не ударила — встретила временных жильцов, как дорогих гостей. А если учесть, что нет ничего более постоянного, чем временные явления, то овчинка стоила выделки.
Дом сиял чистотой и полнился дивными ароматами. Огромный стол в гостиной был разложен на всю длину и ломился от яств. Елка лучилась огнями. И Кеша, затюканный, затурканный, запуганный и отовсюду гонимый, понуро сидел на шкафу в коридоре, недоумевая, откуда в их тихом, пустом, холостяцком доме взялась эта сумасшедшая тетка со своими ведрами, тряпками и кастрюлями?! И когда же кончится эта напасть…
Тетке Вера понравилась сразу, как говорится, с первого взгляда.
— Та-ак! — повеселела она. — А я вам уже и комнатки приготовила. Машенька будет спать с бабушкой на первом этаже, рядом со мной. А Верочка — на втором.
Потапов спрятал усмешку, разгадав маленькую теткину хитрость, — на втором этаже была его спальня.
— Ну вот еще! — закапризничала Машка. — Я буду спать с мамой.
— Не бросай меня! — взмолилась догадливая Татьяна Федоровна. — Я боюсь одна в чужом доме.
— Что за чушь! — фыркнула Машка. — Чего ты боишься?
— Я боюсь… попугаев, — нашлась бабуля. — С детства. Некоторые боятся мышей, а я — попугаев.
— А где он, ваш попугай? — мгновенно переключилась Машка на заданную тему.
— Кеша! — позвал Сергей и посвистел по-особому. — Ты только на него не обижайся, если он заругается. Он не виноват. Это его матросы научили.
— А я и не обижусь. Я сама ругаться умею, — гордо заверила Машка.
Кеша не появлялся, и Сергей отправился на поиски. Вскоре он вернулся с попугаем на плече, тихим и печальным. Машка и Татьяна Федоровна заахали, заохали.
— Ну скажи что-нибудь! — молила Машка.
— Он, наверное, голодный, — волновалась Татьяна Федоровна. — Что ты хочешь, миленький? Смотри, сколько всего вкусного. Дать тебе яблочка?
— Поцелуй меня в зад, — предложил попугай и заржал как конь.
Татьяна Федоровна обескураженно замолчала, а восхищенная Машка пришла в полный восторг и даже в ладоши захлопала.
Польщенный попугай небрежно раскланялся, вспушил перья и заорал с приблатненным акцентом:
— Ну, давай, шевели батонами!
Все весело засмеялись, кроме тетки, которая приняла рекомендацию на свой счет.
Поздним вечером, когда все разошлись по комнатам, тетка и Татьяна Федоровна перемыли посуду и присели на кухне попить в тишине чайку.
— Кроткая она, Вера, интеллигентная, в самый бы раз Сергею. С плебейкой-то он уж пожил, нахлебался, наслушался на девять жизней.
— Ну, у нашей тоже не заржавеет, — соблюла объективность Татьяна Федоровна. — Бывает, отбреет — хоть стой, хоть падай. Я ей сколько раз говорила: «Вера, с мужчинами так не обращаются». Как с гуся вода. Вот и допрыгалась…
— А может, не ее это был мужчина?
— Может, и не ее. А только женщина должна быть хитрее.
— А она, стало быть, бесхитростная?
— Бесхитростная, — подтвердила Татьяна Федоровна. — Как дочка она мне. Очень я за нее переживаю. Человека бы ей хорошего, чтобы Машеньку принял как свою.
— А может, помирятся еще? С сынком-то вашим?
— Теперь-то уж точно не помирятся. Видела я, как она на Сергея поглядывает.
— Может, сладится у них, — вздохнула тетка. — Обоих жизнь тряханула. И он нормальную женщину высоко оценит, и она, поди, урок хорошо усвоила. Молодые еще оба, глядишь, ребеночка народить успеют.
— Ну, нас-то с вами точно не спросят. А судьбу на кривой козе не объедешь.
— Ой, Таня! Еще как объедешь! Вот я вам расскажу, был у меня случай, давно, лет тридцать назад. Возвращалась я с огорода. Сижу в автобусе у окошка, букет сирени держу. Сирени этой у меня было видимо-невидимо, море разливанное. А рядом парень сел, высокий, красавец. И вот говорит он мне: «Девушка, подарите букет». «Нет, — отвечаю, — не подарю». Он еще раз попросил. Я опять отказала. Почему — не знаю. Я человек добрый, над вещами не трясусь, да и сирени этой у меня как грязи. А вот не дала я ему букет. Встал он, чтобы, значит, выйти из автобуса, повернулся ко мне и говорит: «Вы, — говорит, — об этом всю свою жизнь жалеть будете». Тридцать лет с того дня прошло. И поверите, Таня, ложусь я с этой мыслью и глаза с ней открываю — что счастье свое упустила, что, может, отдай я ему сирень эту злосчастную, и вся бы моя жизнь по-другому устроилась…
* * *
Они совсем не разговаривали за столом, и Вера даже старалась на него не смотреть, опасаясь, что он прочтет ее мысли. Потому что самой безобидной из них была о том, какой глаз у него искусственный — левый или правый. Все остальные касались «этого». То есть она даже как бы не сомневалась, что «это» произойдет. Просто не знала, каким образом.
Самое смешное, что он, вероятно, вообще не думал об этом и даже не подозревал, какие эротические фантазии рождает ее больное воображение. Она, наверное, сошла с ума…
Но это, оказывается, были только цветочки. Ягодки начались, когда после душа Вера легла в постель в своей комнате наверху. Прохладные простыни забрали жар ее разгоряченного тела, и Веру начал бить озноб, такой сильный, что застучали зубы.
«Господи, что это, что это? — думала Вера. — Я, словно мартовская кошка, не нахожу себе места. Или у меня слишком долго не было мужчины? Но ведь мне не нужен просто мужчина. Мне нужен только он, Сергей…»
Ну не бежать же к нему, в самом деле! Все-таки инициатива должна исходить от мужчины. А почему, собственно, от мужчины? Какая разница? А если он скажет: «Что это вы, Вера Петровна? Белены объелись? Немедленно возвращайтесь в свою постель! Я вам не донор…»
В дверь тихо стукнули, и Вера немедленно покрылась гусиной кожей. Она хотела спокойно сказать: «Войдите» — и еще успела подумать, что, может, это попугай опять к ней явился, когда в комнату заглянул Потапов. Она прекрасно его разглядела в свете уличного фонаря. А может, у нее просто обострилось зрение в темноте, как у мартовской кошки.
— Вы не спите? — спросил он. — Я просто хотел узнать, удобно ли вам? Как гостеприимный хозяин…
— Нет, — сказала Вера. — Мне не удобно. — И голос прозвучал хрипло, словно у прожженной кокотки. — Здесь у вас горох…
— Горох? — удивился Потапов и шагнул в комнату. — Откуда он здесь?
— Горошина, — поправилась Вера и села, придерживая на груди одеяло. — Под матросом…
— Под каким матросом? — не понял Потапов.
— Под матрасом, — поправилась Вера, ужасаясь бессмысленности диалога.
— Так вы принцесса? — озарило Потапова. — Какая честь нашему дому! А я тот самый матрос. Принцесса и матрос. Похоже на новую сказку?
— Послушайте, что вы выдумываете?..
Но он уже коснулся ее руками… и губами… И все произошло очень быстро, так быстро, что она даже растерялась и, наверное, хотела сказать что-то другое, а сказала:
— Что это было? — и чуть не откусила себе язык. Но слово не воробей…
— Простите, Вера, — убитым голосом произнес Потапов. — Видимо, у меня слишком долго не было женщины…
Но Вера больше его не боялась и не стеснялась, не покрывалась гусиной кожей и не стучала зубами. Хотя по-прежнему оставалась мартовской кошкой, но уже на крыше, выпущенной на свободу.
Она прижалась к его большому горячему телу и прошептала:
— Но теперь у тебя есть женщина. И нам абсолютно некуда спешить…
Утром за завтраком Сергей спросил у Машки:
— Ты не возражаешь, если иногда я буду приходить к вам в гости?
Тетка с Татьяной Федоровной понимающе переглянулись.
— А если вы будете приходить к нам в гости, мама перестанет плакать по ночам? — осведомилась просвещенная телевидением Машка.
— Перестанет! — горячо заверил Сергей Потапов. — Это я тебе обещаю.
Татьяна Федоровна набрала рабочий телефон Алексея и, услышав его голос, сказала:
— Поздравляю тебя, сынок. Сбылась твоя заветная мечта. Ты ведь хотел жить один? Возвращайся — квартира пустая. Птичка улетела…