Вечер закончился плохо. Кейд отправился в тюрьму. Ладно, просто в кабинет охранника, где его заставили позвонить родителям, чтобы те за ним приехали. А меня отпустили. Я не хотела уходить, но Кейд безостановочно твердил: «Лили, серьезно, все нормально. Я в порядке. Иди». Он снова меня спасал.

Поэтому я ушла, хотя, наверное, стоило остаться. Нет, я не должна была оставаться. Я не могла допустить, чтобы Кейд понравился мне еще больше. Я приносила его в жертву на алтарь дружбы. Изабель все-таки была для меня важнее.

Я отправилась домой и наконец смогла закончить текст песни «Забытый». Песни, которую я технически не могла записать, потому что осталась без гитары. Но, даже одолжив гитару, я не смогла бы исполнить эту песню. Она была о Кейде. Сомневаюсь, что он отнесется доброжелательно к моей победе на конкурсе с песней, основанной на событиях его жизни, ведь он держал их в секрете. Будто Кейд хотел, чтобы мир узнал об отсутствии у него отца, когда ему было тяжело даже писать об этом анонимно.

Сидя на кровати с блокнотом, я посмеялась над собой. Над мыслью, что эта песня могла бы получить приз. Что стала бы всемирно известной только потому, что я выступила с ней на конкурсе. Мои шансы были равны нулю. Да и в любом случае я не могла так поступить с Кейдом. Он слишком сильно мне нравился.

* * *

Все утро понедельника я поджидала появления Кейда. Мне хотелось увидеть его, дабы понять, что в отеле все закончилось хорошо. Так как он больше не писал мне письма, то приходилось рассчитывать свои силы, чтобы попытаться разузнать о нем хоть что-нибудь. Но я нигде его не видела. Идя на урок химии я молилась, чтобы появилось письмо. Я верила, что теперь, когда мы сдали итоговую контрольную, Кейд напишет и извинится за то, что перестал писать, так как был слишком занят учебой. Ведь это отличное оправдание.

Но когда моя рука нащупала под партой пустоту, у меня опустилось сердце. Либо Кейд выяснил, что ему писала я, и таким образом продемонстрировал свое отношение к этому, либо просто двигался дальше – у Кейда всегда было плохо с концентрацией внимания.

Это не имело значения.

* * *

– Что ты хочешь сегодня на ланч? – спросила Изабель.

Я дернула молнию, которая застряла в нижней части толстовки:

– Не знаю. Что-нибудь горячее. Мне холодно.

– Им надо разместить здесь тележку с супом. Это было бы здорово.

– В Аризоне?

– Ладно, на декабрь им надо разместить здесь тележку с супом.

– Согласна.

Я заворчала от того, что молния не поддавалась. Я следовала за Изабель, которая куда-то быстро шла, ее туфли мелькали в моем периферийном зрении, пока я копалась с молнией.

– Как думаешь, чего хочет Саша?

– Что?

Я подняла голову и увидела Сашу, которая направлялась прямо к нам, на ее лице отражалась смесь гнева и горечи. Я не знала, что делать. В правой руке Саша держала кучу бумаг, и мне понадобилось немного времени, чтобы понять, что это. Но уже до того, как она подошла ко мне, я знала, что это были мои письма. Все письма, что я написала Кейду. Где она их взяла?

– Ну ты даешь, – проворчала Саша. – Ты такая странная. – Она сунула письма мне в руки, и несколько штук упало на пол. – Я не могу быть такой.

Изабель помогла мне собрать разбросанные письма, а Саша умчалась прочь.

– Что это было? – удивленно спросила Изабель.

– Это мои письма.

– Где она их взяла? Это Кейд ей их дал?

Мой желудок скрутился в узел. Я понятия не имела откуда письма взялись у Саши.

Я открыла рюкзак и принялась складывать письма к тем, что уже хранила там. Но вдруг остановилась, собрала все письма и передала их Изабель:

– Заберешь? Мы можем сжечь их в твоем доме после уроков?

Подружка грустно улыбнулась мне:

– Если ты этого хочешь.

– Хочу.

Изабель открыла рюкзак, и я засунула письма внутрь. Мне нужно было раз и навсегда от них избавиться.

* * *

Кейд стоял у мини-вэна и разговаривал с моей мамой через открытое окно, когда я подошла к ним. Мне казалось, на моем лице отражалась та же смесь гнева и горечи, что и на Сашином.

– Привет, Лили, – сказал Кейд, когда я открыла боковую дверь.

– Привет. – Я забралась внутрь.

Кейд смутился.

– Ну, приятно было с вами пообщаться, миссис Эбботт, – пробормотал он. – Уайат, увидимся в четверг.

– Хорошо! – крикнул Уайат.

Тогда Кейд посмотрел на меня.

– Перемирие закончилось?

– Ага.

Я могла это сделать. Могла опять игнорировать Кейда, когда на самом деле мне хотелось только спросить, возникли ли у него проблемы с родителями в пятницу вечером после инцидента в отеле, выгнали ли его отчима из гольф-клуба, все ли у него хорошо.

Кейд медленно отошел от машины, мама закрыла окно и отъехала:

– Не знаю, что ты имеешь против этого молодого человека, Лил, но это должно прекратиться.

Я кивнула:

– Уже.