— Но шампанское мы не заказывали... — начала Кандида, когда официант принялся расставлять на столе бокалы.

Абигейл и Марти переглянулись с заговорщицким видом.

— Мы ведь договорились, что угощаю я, — мягко упрекнула их Кандида.

— Знаю, знаю, но ведь это наш праздник! — ласково напомнил Марти.

Кандиде ничего не оставалось, как согласиться. Глаза ее, огромные и выразительные, на мгновение затуманились слезами.

— Если бы не ты... — чуть слышно проговорила она, повернувшись к Абигейл, и умолкла, не в состоянии продолжать.

Все трое немного помолчали, не в силах справиться с обуревающими их чувствами. Атмосферу разрядил Марти. Он поднял бокал и провозгласил:

— За тебя, Кандида!

— Да, моя девочка, за тебя! — подхватила Абигейл.

Любуясь раскрасневшимся лицом своей подопечной, она не уставала удивляться жизнеспособности и стойкости человеческого организма. Эта пышущая здоровьем, энергичная девушка нисколько не походила на обессиленную, истекающую кровью жертву несчастного случая, безжизненно распростертую на больничной каталке...

— Я сейчас вернусь, простите, — сказала Кандида, вставая и отодвигая вазочку с мороженым.

Она вышла в холл и миновала уже вход в соседний зал, как вдруг стеклянные двери распахнулись, пропуская трех мужчин. В двоих Кандида сразу узнала исполнительных директоров «Гелиоса», а вот третий...

Сердце ее беспомощно дрогнуло в груди. Глаза недоверчиво расширились, а ноги словно приросли к полу...

Это он... Он! Герой ее снов! Ее воображаемое «второе я» воплотилось в реальность! Но как такое возможно? Ведь он — порождение ее собственной фантазии, вымысел. Нет, исключено! Должно быть, привиделось... У нее галлюцинации, не иначе. Верно, выпила слишком много шампанского...

Кандида крепко зажмурилась, досчитала до десяти и вновь открыла глаза. Но фантом исчезать и не думал. Герой ее снов стоял тут, рядом, и, более того, в упор смотрел на нее. Девушке казалось, что кровь в самом прямом смысле слова стынет у нее в жилах, а все ее существо цепенеет от леденящего холода и предчувствия опасности.

Волной нахлынула паника. Кандида пыталась сдвинуться с места — и не могла. Пыталась заговорить — но горло свела судорога. Жуткий, безотчетный страх нарастал. Девушка отчаянно старалась стряхнуть с себя оцепенение, справиться с немотой — все тщетно. С ужасающей уверенностью она поняла, что сейчас потеряет сознание...

Придя в себя, Кандида обнаружила, что лежит на диване в одной из задних комнат ресторана, а Марти и Абигейл встревоженно хлопочут над ней.

— Родная моя, что такое? Что случилось? — испуганно спрашивала Абигейл, считая пульс; врач-профессионал в ней возобладал над обеспокоенной матерью.

Кандида с трудом заставила себя сесть.

— Все в порядке, — заверила она. — Просто голова закружилась. — Потрясение помешало ей рассказать о случившемся. — Простите меня, пожалуйста, — извинилась Кандида и, невзирая на протесты Абигейл, встала. — Видимо, марочное шампанское и впрямь слишком сильно на меня действует, — вымученно улыбнулась она и, пошатываясь, направилась к двери.

Разумеется, Абигейл и Марти ни за что не позволили бы Кандиде снова сесть за руль. О ее возвращении домой в одиночестве речь тоже не шла. В ту ночь девушке суждено было заснуть в той самой комнате, что приемная мать отвела своей выздоравливающей подопечной пять лет назад. Абигейл заботливо подоткнула «доченьке» одеяло и объявила, что надо бы ей пройти медицинское обследование.

— Да я вполне здорова! — запротестовала Кандида. — Все дело в сильном потрясении...

— Потрясение? Что еще за потрясение? — встревожилась Абигейл.

— Мне... мне показалось, что я увидела знакомого. — Во рту у Кандиды вдруг пересохло. — Я, наверное, ошиблась... напридумывала Бог знает чего. Ведь быть того не может, чтобы...

— Так кто это был? Что за знакомый? — не отступала Абигейл.

— Да никто, собственно. Просто я ошиблась, — упрямо повторила Кандида. — Но когда Марти подал ей чашку горячего чая, задрожала всем телом и бессильно откинулась на подушку. — Ох, Абигейл, до чего жутко! — прошептала она, закрывая лицо руками. — Я видела его... мужчину из сна. Он был... — Кандида умолкла и покачала головой. — Знаю, что быть того не может, ведь его просто-напросто не существует, но...

— Ты слишком перенервничала, — заявила Абигейл. — Сейчас я дам тебе успокоительного, ты расслабишься, заснешь, а утром мы все обсудим.

Слабо улыбаясь, Кандида блаженно вытянулась под одеялом. Конечно же старшая подруга во всем права. Она разберется, что к чему.

Абигейл вернулась несколько минут спустя, неся стакан воды и две таблетки. Она бдительно проследила за тем, чтобы Кандида выпила лекарство.

— Простите, что испортила вам вечер, — сонно пробормотала девушка.

Таблетки вскоре начали действовать, снимая нервное напряжение. Теперь Кандида не могла взять в толк, с какой стати повела себя столь странно. Ну, допустим, незнакомец и впрямь слегка смахивал на героя ее снов... Если, конечно, это мнимое сходство не порождение ее фантазии. Кроме того, если хорошенько вспомнить, вымышленный возлюбленный никогда не смотрел на нее так, как незнакомец из ресторана, — с неумолимой, холодной враждебностью в графитово-серых глазах, презрительно и гневно.

Кандида устало смежила веки. И десять минут спустя, когда Абигейл тихонько притворила за собою дверь, она уже спала крепким, безмятежным сном.

— Девочка пережила глубокое потрясение. Должно быть, треволнения вечера пробудили некие давние воспоминания, — сообщила Абигейл мужу, спустившись в гостиную.

— Хмм... А что, если Кандида и впрямь когда-то знала этого человека? — с любопытством осведомился Марти.

— Ну, такую возможность я бы исключать не стала, — согласилась Абигейл. — В конце концов, память ее пока еще восстановилась не полностью. Кандида помнит, как приехала в Энглбери, но не помнит, когда именно. Впрочем, не верится мне, что человек, для Кандиды настолько близкий, как следует из ее эротических снов, оказался бы бесчувственным негодяем и не попытался бы связаться с нею после несчастного случая. Ведь сообщение о происшествии напечатали во всех местных газетах.

— И впрямь невероятно, — кивнул Марти.

А наверху, в своей спальне, Кандида улыбалась во сне и тело ее трепетало в сладостном предвкушении.

— Боже мой, как ты прекрасна! Я сжимаю тебя в объятиях! Но позволишь ли ты и полюбоваться тобою, малютка Кандида? Мне так этого хочется...

Кандида заметно напряглась, едва опытные мужские руки принялись осторожно раздевать ее. Сердце испуганно забилось в груди. Но вот, по мере того как блаженство и восторг вытесняли девичьи страхи, напряжение схлынуло, тело расслабилось, откликаясь на восхищенные похвалы возлюбленного. А он неспешно и бережно — о, как бережно! — снимал покров за покровом, и каждое прикосновение горячих рук дарило ей неизведанное прежде наслаждение.

Он знал, что это — ее первая ночь, ее первое сближение с мужчиной, и успокаивающе уверял, что выбор за ней. Если она попросит, если вдруг передумает, он остановится. Но Кандида уже приняла решение и менять его не собиралась. Ей не хотелось, чтобы он останавливался. Напротив...

Она тихо вскрикнула от восторга. Его прикосновения разбудили в ней жаркое пламя, растревожили чувства, до сих пор запертые где-то в глубинах подсознания, в потайной сокровищнице, ключ от которой был только у него...

Как она его любила, как сильно желала! То, что с любым другим казалось немыслимым, с ним выглядело желанным и неотвратимым... Ее пробирала дрожь желания и страсти. Один его взгляд — и Кандида беспомощно таяла...

В том, как он произносил ее имя, заключалась поэзия куда более изысканная, нежели в бессмертных любовных сонетах. В том, как смотрел на нее, таилась красота более проникновенная, нежели в поэмах и песнях. Кандиду пугала сила своего отклика. Возлюбленный волновал, завораживал и распалял; ей хотелось одновременно смеяться и плакать. Переполняющее ее счастье несло в себе сладостную боль. Благодаря любимому Кандида чувствовала себя бессмертной богиней и в то же время остро ощущала собственную хрупкость и уязвимость, пугающую зависимость от него и его любви, холодела от ужаса при мысли о том, что может его потерять.

Он ласкал ее груди, следя, как она трепещет в экстазе. Как темнеют ее глаза, приоткрываются губы.

— Знаешь, у тебя самые соблазнительные губы в целом мире, — тихо сказал он, прослеживая их линию указательным пальцем.

Кандида непроизвольно попыталась прикусить палец зубами, и возлюбленный улыбнулся.

— Не так, — шепнул он. — А вот так.

Тогда, обхватив палец губами, Кандида принялась медленно его посасывать...

Она застонала во сне, заметалась по постели, ища желанных объятий...

В окна струились косые лучи заходящего солнца. Девушка знала: стоит открыть глаза, и она увидит пурпурную дымку над далекими холмами и мерцающую золотом гладь реки. Даже на расстоянии был слышен мерный, ритмичный плеск воды — и, словно эхо, внутри нее поднималась и нарастала волна желания. Кандида перевела дыхание, чувствуя, как ласкающие ее ладони дрожат от еле сдерживаемого нетерпения.

— Если хочешь остановить меня, скажи сейчас, — настойчиво зашептал любимый. — Скажи сейчас, Кандида, или будет слишком поздно.

Но девушка знала, что промолчит, ведь она так сильно любила его, так сильно желала! Пусть даже то, что он сейчас с нею делает, ново, пугающе, так далеко отстоит от ее детского опыта...

— Я для тебя слишком стар, — пошутил он.

Но почему-то это признание не отпугнуло Кандиду, а наоборот, усилило ее влечение, наделило возлюбленного почти магической мудростью, отчего она затрепетала в сладостном предвкушении неведомого. А теперь он здесь, с нею, и близится миг высшего откровения, миг, когда...

Кандида пронзительно вскрикнула — и проснулась. Тело ее было влажным от испарины, в мыслях царил хаос. Она села в постели и закрыла лицо руками.

Сон был ярким, реальным, а пригрезившийся возлюбленный — пугающе живым!

Дрожа всем телом, Кандида глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, а затем закрыла глаза, заново переживая то мгновение, когда коснулась губами крохотного шрама на виске возлюбленного. Именно такой шрам заметила она у незнакомца в ресторане.

Сколько раз видела она во сне этот чуть заметный рубец, сама того не сознавая? Этого Кандида не знала. Однако шрам казался знакомым, точно собственное отражение в зеркале. Но как такое может быть? Или в ней пробудилось некое шестое чувство, некий необъяснимый дар предвидения? Что, если им предначертано повстречаться и эти сны — знак судьбы, предвестие будущего? Кандида с трудом перевела дыхание.

Оказавшись на волосок от гибели, она пережила то самое ощущение, о котором читала в журналах и книгах, хотя ни за что бы в этом не призналась. На пороге жизни и смерти люди якобы чувствовали то же, что и она: сначала — стремительный полет сквозь тьму навстречу желанной обители отдыха и забвения, затем — ослепительно яркая вспышка света, а потом — поворот вспять, в то время как голос — или не голос? — возвещает, что их час еще не пробил.

Наверное, это незабываемое переживание, как бы абсурдно сие ни прозвучало, позволило Кандиде почувствовать, что главное событие ее жизни еще впереди. Иначе зачем бы ей возвращаться?

Немыслимо, невозможно... Да, так. Но ведь в мире столько тайн, неподвластных логике и анализу!

Страх, пережитый накануне вечером, и потрясение уступили место радостному возбуждению, граничащему с эйфорией. Ее призрачный возлюбленный существует. Он настоящий! Он... Кандида блаженно зажмурилась, мечтая о том, как в один прекрасный день он обнимет ее и признается в своей любви...

Она долго лежала, грезя наяву. Но потом все-таки заснула, уверенная, что встреча в ресторане — это и впрямь знак судьбы, недвусмысленно говорящий: то, к чему готовили девушку сны, вот-вот сбудется наяву!

— Ну, как себя чувствует сегодня моя девочка?

В дверях стояла Абигейл с чашкой дымящегося ароматного кофе в руках.

— Не знаю, — честно призналась Кандида, приподнимая голову над подушкой. — Эти твои таблетки просто убойная штука. — И добавила, усаживаясь на кровати и глядя на старшую подругу и наставницу настойчиво-вопрошающе: — А ты веришь в судьбу?

— Не совсем понимаю, о чем ты, — осторожно ответила Абигейл.

— Тот человек... ну, с которым я вчера столкнулась в ресторане... — шепотом пояснила Кандида. — Сначала я подумала, что у меня просто воображение разыгралось: быть того не может, чтобы персонаж из сна объявился наяву. Но он опять мне привиделся, и я поняла... — она вдохнула поглубже и закончила: — что нам суждено встретиться! Что он и я... — Кандида беспомощно умолкла и покачала головой. — Да, понимаю, это звучит на редкость глупо. Но какие еще объяснения тут можно подобрать? Я понятия не имею, с какой стати он мне всякую ночь снится и почему мне кажется, будто мы знакомы. Я принимаю это как данность, и все тут. Только, пожалуйста, не называй меня дурочкой...

— Не буду, — пообещала Абигейл, усаживаясь на постель и поглаживая мягкий шелк спутанных волос Кандиды.

Она всей душой привязалась к приемной дочери, точно к родному ребенку. И тем острее осознавала ее уязвимость. Кандида едва не погибла, получила тяжелейшие травмы, поэтому на выздоровление ушли все те силы и энергия, что другие девушки ее возраста естественным образом расходуют на процесс взросления.

Нет, никто не назвал бы Кандиду инфантильной дурочкой! Напротив, она с блеском окончила университет и в своем отношении к людям и миру казалась куда старше и мудрее сверстниц. Но поскольку на восстановление здоровья ушло немало времени, у Кандиды не было возможности сформироваться как женщине, набраться сексуального опыта, предаться тем безрассудствам, что отмечают бурный и событийный путь молодежи от отрочества к зрелости.

А теперь вот бедная девочка настолько увлеклась вымышленным героем, что реальных поклонников и видеть не хочет! Предпочитает упрямо верить в судьбу, закрывая глаза на очевидное.

— Но ты действительно считаешь меня глупой фантазеркой, — упрекнула подругу Кандида, прочтя в ее глазах что-то вроде неуверенности.

— Вовсе нет, — мягко поправила Абигейл. — Но может быть... — Она умолкла, сочувственно улыбнулась Кандиде и мягко спросила: — А тебе не приходило в голову, что этот человек кажется тебе знакомым просто потому, что ты и впрямь с ним встречалась?

— В снах? — упрямо уточнила Кандида.

— Нет, не в снах. Подумай хорошенько, девочка моя, может, ты его знаешь?

— Знаю? — озадаченно переспросила Кандида. — Нет, не знаю.

— Но ведь у тебя и по сей день остались провалы в памяти, — напомнила Абигейл, выждав минуту-другую. — Несколько недель, предшествующих несчастному случаю, само происшествие, и дни, проведенные в коме, — ты ведь ничего из этого не помнишь!

— Да, ты права. — Чистый лоб Кандиды прорезала едва заметная морщинка. — Но я просто не могла его знать... судя по тем чувствам, что к нему испытываю... судя по тому, как мы... Ведь тогда выходит... — Она смущенно умолкла, затем решительно подвела итог: — Нет, исключено!

— По правде говоря, мне это тоже кажется маловероятным, — задумчиво произнесла Абигейл. — Но нельзя упускать из виду и такую возможность.

— Понимаю, — заверила ее Кандида, порывисто обнимая за плечи. — Но если бы он был со мною знаком, то пришел бы в больницу, верно? Ведь вы тогда дали объявления в газеты. Кроме того... — взгляд ее затуманился, — я знаю наверняка, что, если бы он... — Кандида решительно тряхнула головой и уже спокойнее сказала: — Я бы его не забыла. Прости, что вчера я вас так напугала. А все оттого, что он появился столь неожиданно... Плюс еще выпитое шампанское...

— Да уж, переживаний нам всем в тот вечер с лихвою хватило! — откликнулась Абигейл.

— Как вы добры ко мне, — прошептала Кандида, накрывая ладонью руку приемной матери.

— Все, что я когда-либо для тебя сделала, ты возвращаешь сторицей, родная моя девочка, — ласково сказала Абигейл. — И еще, того и гляди, нам с Марти внучат подаришь, — поддразнила она, разряжая атмосферу. — Да, кстати, Марти! Я обещала помочь ему упаковать чемоданы... Мы же завтра улетаем на конференцию. Ну да ладно, — озорно подмигнула она. — Он и сам отлично справится!

— Четыре дня на Кипре... До чего замечательно! — рассмеялась Кандида.

— Я бы этого не сказала, — наморщила нос Абигейл. — Три дня, толком не выспавшись, торчать в закрытом помещении. А в промежутках между докладами Марти непременно потащит меня смотреть местные достопримечательности!

— И кто бы жаловался! — усмехнулась девушка. — Ты же обожаешь экскурсии! Когда мы втроем ездили в Прагу, я возвращалась в отель, ног под собою не чуя, а вы с Марти резво мчались изучать очередной замок.

— Славно съездили, правда? — улыбнулась Абигейл, поднимаясь с постели и осторожно передавая Кандиде чашку с кофе. — Ты полежи, не вставай! Что бы ты там ни говорила насчет твоего отменного здоровья, а последствия шока все еще сказываются.

— Ради Бога, Абигейл, стоит ли поднимать шум из-за какого-то обморока! — запротестовала Кандида.

Однако она ничуть не удивилась, когда во второй половине дня Абигейл решительно усадила ее в машину и повезла в больницу на очередной медицинский осмотр.

— Ох уж эти матери! — усмехнулся дежурный врач, с удовольствием подтверждая диагноз: пациентка абсолютно здорова. — Вечно они суетятся, вечно квохчут над своими чадами!

— Да уж, они такие! — широко улыбнулась Кандида и слегка зарумянилась под восхищенным взглядом молодого светила медицинской науки.