Лавиния пришла в смятение, когда по дороге на работу поняла, что уже восемь. Она собиралась встать сегодня пораньше, но проспала — а все из-за событий вчерашнего вечера. Они так измотали ее, что она долго не могла заснуть.

Официально рабочий день начинался в девять. Но если ты дорожишь своим и без того шатким положением, то не будешь строго придерживаться установленного распорядка и придешь пораньше.

Предстоят большие сокращения, намекнул сотрудникам начальник отдела, в котором числилась Лавиния. И, слушая его, она в который раз подумала, что, поскольку работает здесь недавно, окажется в числе первых претендентов на увольнение. Ей будет трудно найти работу с хорошей перспективой в Бостоне, а переехать в другое место — значит оставить бабушку одну. Конечно, шестьдесят пять лет не такой уж большой возраст, тем более что у бабушки много друзей, но возможность повторения болезни пугала Лавинию.

Быстрыми шагами пересекая холл, она спросила Рейчел, девушку, которая сидела за конторкой при входе:

— Ну как, он уже пришел?

Не было необходимости уточнять, кого она имеет в виду. И Рейчел, заговорщически улыбнувшись, сообщила, что, собственно говоря; новый босс приехал еще вчера, а сейчас он наверху, беседует с каждым сотрудником в отдельности. Рейчел распирало от желания поделиться с кем-нибудь своими впечатлениями о боссе.

— Вот увидишь, ты будешь, потрясена. Он такой классный!

Глаза девушки блестели от возбуждения. Лавиния же лишь иронически улыбнулась.

После вчерашнего приключения у нее было собственное представление о том, что такое классный мужчина. И она сомневалась, что новый босс, этот итальянец, выдержит сравнение с незнакомцем из бара.

— Завидный жених! — продолжала Рейчел. — Но представляешь, говорят, он уже занят! Его дед хочет, чтобы он женился на своей троюродной сестре. Та безумно богата, и…

— Прости, Рейчел, я спешу, — прервала ее Лавиния.

Она не любила все эти конторские сплетни, и потом… Если новый босс уже беседует с сотрудниками, надо быть на месте — в любой момент он может вызвать и ее.

Лавиния работала на третьем этаже в большой комнате вместе с шестью другими сотрудниками. Руководитель отдела сидел в отгороженной стеклом секции. Но сейчас на месте никого не было.

Не успела она расположиться за своим рабочим столом, как дверь открылась и руководитель отдела вместе с другими ее коллегами вошел в комнату;

— А вот и ты, Лавиния! — воскликнул он.

— Я хотела прийти пораньше… — начала она, но Стивен Темпест покачал головой.

— Не время оправдываться, — сказал он озабоченно. — Беги скорее наверх, в приемную. Секретарша Фоулстона ждет тебя. Он беседовал с сотрудниками и в присутствии коллег, и приватно, и ему не понравилось, что тебя с нами не было…

Не дожидаясь ответа, Стивен повернулся и пошел на свое место. Лавиния же поспешила к лифту. Было очевидно, что и Стивен, и другие сотрудники нервничали — видимо, беседа с новым боссом оказалась не из приятных.

Ей было непривычно бывать на верхнем этаже, где располагалась дирекция компании. До этого она поднималась сюда лишь дважды: при приеме на работу и совсем недавно, когда собирали всех, чтобы объявить о смене руководства.

Вне себя от волнения, Лавиния вышла из лифта и направилась к двери, на которой было написано «Помощник исполнительного директора».

Памела Джемисон, секретарша предыдущего шефа, была уволена после перехода компании в другие руки. Сейчас за столиком сидела незнакомая, элегантно одетая, темноволосая женщина, которую новый босс, видимо, привез с собой из центрального офиса.

Запинаясь, Лавиния сообщила свое имя и начала объяснять, что работает в отделе Стивена Темпеста. Но секретарша нетерпеливо махнула рукой, посмотрела на лежащий перед ней список и холодно, не поднимая головы, произнесла:

— Лавиния Дейрелл? Да, вы опоздали. Мистеру Фоулстону это не понравилось. Собственно говоря, я не уверена…

Она замолкла и посмотрела на Лавинию неодобрительно.

— Не исключено, что он не сможет вас сейчас принять, — предупредила секретарша и, сняв трубку, произнесла совсем другим тоном: — Мистер Витторио, пришла мисс Дейрелл. Вы будете говорить с ней?

Лавиния, чувствуя себя, как нашкодивший ребенок, с замирающим сердцем ждала, что будет дальше.

— Входите, — сказала секретарша, обращаясь к ней. — Вон в ту дверь.

Она направилась к указанной двери и, постучавшись, вошла.

Яркий солнечный свет тут же ослепил, ее, так что сначала она различила лишь очертания мужчины, стоящего позади стола на фоне широкого окна.

Но Витторио мог видеть Лавинию. Его не удивило, что она пришла на работу позже коллег — в конце концов он знал, как эта особа провела вчерашний вечер. Удивительно было другое — и начальник отдела, и другие сотрудники в один голос расхваливали ее деловые и личные качества.

— Да, возможно, это необычно для молодого специалиста, — согласился Стивен Темпест, когда Витторио высказал сомнения относительно высокой оценки работы мисс Дейрелл. — Но вероятно, сказывается отличное воспитание, которое дала ей ее бабушка. И посмотрите на мой доклад: она прекрасно работает, у нее высокая квалификация.

И она потрясающе привлекательная женщина, которая знает, как использовать свою красоту в своих интересах, подумал Витторио. А в это время Стивен Темпест продолжал говорить о ее преданности работе, добром отношении к коллегам, способности уживаться в коллективе и работать без устали в любых условиях.

Изучив доклад Стивена и фотографии в личном деле, Витторио вынужден был признать, что, если бы своими глазами не видел мисс Дейрелл вчера в баре, он бы купился на все эти лестные характеристики. Было совершенно очевидно, что эта женщина умеет использовать преимущества своего пола, хотя в его случае и дала промашку.

Сегодня, например, она была совсем другой. Перед ним стояла со вкусом одетая деловая женщина, с аккуратно зачесанными назад волосами и с минимумом косметики на лице. Витторио смотрел на нее, а в памяти всплывало обворожительное тело, сейчас тщательно скрытое застегнутым на все пуговицы костюмом черного цвета.

Может быть, в отношениях с ней пора поставить точку. И без этой особы голова идет кругом. Вчера, когда он вернулся из бара, ему позвонила мать и предупредила, что дед вышел на тропу войны.

— Он накануне обедал со старыми приятелями, и все они хвастались сделками, которые провернули в последнее время. Ну, ты знаешь их. — Мать вздохнула. — И один из них сказал деду, что был бы счастлив, если бы его сыну удалось добиться руки Мариетты…

— Надеюсь, что ему повезет, — сказал Витторио матери. — Тогда, по крайней мере, Мариетта с дедом отстанут от меня.

— Так-то оно так, — согласилась мать, — но дед не хочет отступиться от планов поженить вас. И сейчас, когда он частично отошел от дел, у него больше свободного времени, чтобы претворить свои замыслы в жизнь. Жаль, что у тебя до сих пор никого нет. — Она снова вздохнула и добавила: — Если бы дед знал, что ты ему подаришь правнука, он бы отказался от идеи сосватать тебя с Мариеттой.

Все эти разговоры и планы женить его так надоели Витторио, что от отчаяния — чем иначе это объяснить? — он бросил матери:

— Почему ты думаешь, что у меня никого нет?

Последовала длинная пауза. Потом в трубке раздался удивленный возглас матери:

— Значит, кто-то есть? О, Витторио, наконец-то! Кто она? И когда ты нас познакомишь? Как ты… О, дорогой, это просто замечательно! Твой дед будет в восторге! Гейбриелла, представляешь…

Последние слова были обращены уже к дочери.

Витторио попытался прервать поток восторженных восклицаний матери. Хотел сказать, что ничего не утверждал, что просто предположил… Но никто не хотел его слушать. В том числе и дед, который разбудил его звонком в пять часов утра только для того, чтобы узнать, когда он познакомит его со своей невестой.

Невестой! Он только заикнулся о такой возможности, а мать уже подняла шум. И теперь Витторио знал, что если не представит им эту мифическую, несуществующую невесту, то окажется в большой беде.

— Обязательно привези ее с собой на остров, — заявил непререкаемым тоном дед. И в его устах это прозвучало как приказ.

Что теперь делать? В его распоряжении было восемь дней, чтобы найти девушку, которая согласилась бы сыграть роль невесты. Причем сыграть так, чтобы убедить в этом не только деда, но и мать с сестрой Гейбриеллой.

Полный невеселых мыслей, он отошел от окна, так что Лавиния смогла теперь рассмотреть его как следует.

У нее не было времени скрыть поразивший ее шок. Она замерла на месте с приоткрытым ртом, лицо ее сначала побледнело, потом покрылось красными пятнами.

— Вы! — выдохнула она и инстинктивно подалась назад, к двери.

В голове все спуталось, перед глазами всплыл вчерашний вечер. Все пропало, в отчаянии решила Лавиния. Можно считать, что теперь я без работы.

Эта мисс Дейрелл, несомненно, отличная актриса подумал Витторио, наблюдая за ее реакцией. Как естественно она изобразила потрясение, узнав, кому вчера пыталась делать недостойное предложение! Какое смятение появилось в ее глазах! Как затрепетали хорошенькие губки! Да она не просто отличная, она — первоклассная актриса!

И вдруг он увидел решение своей проблемы. Ну конечно, как он раньше не догадался!

— Итак, мисс Дейрелл… — вкрадчиво начал Витторио, пытаясь проникнуть в ее сознание, как опытный хирург проникает в организм, осторожно отделяя слой за слоем кожу, затем мышечную ткань. — Я ознакомился с докладом Стивена Темпеста и должен поздравить вас. Он очень высокого о вас мнения. И это, несомненно, успех для такой молодой сотрудницы, как вы. Сотрудницы, которая… как бы это мягче выразиться… несколько своеобразно относится к своим обязанностям, уходя раньше с работы днем и приходя позже других по утрам.

— Уходя раньше с работы? — Лавиния удивленно подняла брови, пытаясь взять себя в руки. Как он узнал об этом?

И как бы читая ее мысли, босс с улыбкой пояснил:

— Я был в холле, когда вы уходили задолго до окончания рабочего дня.

— Но мне надо было… — принялась было оправдываться Лавиния.

— Однако Витторио перебил ее, покачав головой и сухо заметив:

— Не принимаю никаких извинений. Возможно, они действуют на Стивена Темпеста, но не на меня. В конце концов, я видел, чем вы занимаетесь вне работы. Если… — Он нахмурился, черты его, лица посуровели. — Если, конечно, только не благодаря этим внеурочным занятиям вы получаете от начальника столь лестные характеристики…

— Нет! — невольно, вырвалось у Лавинии. — Нет! Я не… То, что вы видели было ошибкой, — пыталась возразить она. — Я…

— Да, боюсь, что это действительно была ошибка. По крайней мере, с вашей стороны. Я понимаю зарплата у вас относительно небольшая. Но мой дед был бы весьма недоволен, если бы узнал, что сотрудница его фирмы пытается увеличить свои доходы путем, который может исключительно негативно сказаться на престиже фирмы.

Снисходительно улыбаясь, Витторио продолжил нарочито дружелюбным тоном:

— К счастью для вас, вы не выбрали для ваших дел один из наших отелей и…

— Да как вы смеете! — перебила его, Лавиния. От гнева ее щеки стали пунцовыми, губы задрожали, в глазах полыхнул опасный огонь.

— Как я смею? Скорее всего, этот вопрос я должен адресовать вам, — резко возразил Витторио. Снисходительность и мягкость на его, лице сменились жесткостью, когда он хмуро произнес: — Я не говорю уж о моральной стороне проблемы, но подумали бы хоть о том, как опасно заниматься подобным ремеслом в большом городе.

Он сделал паузу. Но поскольку Лавиния потрясенно молчала, изменил тактику, продолжив уже мягче:

— Я так понимаю, со слов начальника отдела, что вам хотелось бы продолжать работать здесь.

— Да, конечно, — вздохнула Лавиния.

Не было смысла утверждать обратное. Она говорила на эту тему со Стивеном Темпестом и тогда высказала беспокойство по поводу возможного увольнения. Не хватало, чтобы босс посчитал ее ко всему прочему еще и лгуньей.

— Послушайте. Дайте мне объясниться по поводу вчерашнего вечера! — взмолилась она в отчаянии, которое граничило с паникой. — Я понимаю, как это выглядело со стороны, но я не…

Она запнулась, поняв по выражению его лица, что мистер Фоулстон не склонен ее слушать, а тем более верить ей.

В душе она понимала, что трудно винить его за это и еще труднее убедить в своей невиновности. Для этого, вероятно, следовало бы привести сюда обеих кузин. Но Лавиния была слишком горда, чтобы втягивать их в свои проблемы. И потом, Дайанна сейчас ни о чем не в состоянии думать, кроме Николаса и их предстоящего путешествия на Цейлон. Что касается Флоренс, то можно представить, сколько радости ей доставит ситуация, в которой оказалась Лавиния.

— Мудрое решение, — сказал Витторио мягко, когда она замолчала. — Я презираю ложь даже больше, чем женщин, которые…

Босс не договорил фразу, но Лавиния знала, о чем он подумал.

Она по-прежнему дрожала от возбуждения. Поэтому сначала не поняла, о чем идет речь, когда Витторио неожиданно сказал:

— У меня к вам есть предложение.

И пока она переваривала услышанное, мистер Фоулстон стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на нее как удав на кролика.

— Какое предложение? — спросила Лавиния настороженно, но интуиция подсказывала ей ответ. Как и то, почему ее переполняет смешанное чувство возбуждения и отвращения.

— О, не то, какое вы, вероятно, привыкли получать от мужчин, — сказал Витторио. — Я знаю, что в некоторых компаниях молодых девушек увольняют за занятие проституцией…

— Я этим не занимаюсь, — начала Лавиния, однако он перебил ее:

— Я был в баре — не забывайте об этом. И имейте в виду, что, если мой дед узнает, как вы себя ведете, он немедленно потребует вашего увольнения.

Витторио предпочел умолчать, что сейчас, вообще-то, не дед, а он сам решает текущие дела фирмы. Но ему хотелось вывести Лавинию из себя и заставить принять его предложение.

— Вам не обязательно говорить ему об этом.

Он видел, каких усилий ей стоило преодолеть гордость и произнести эти слова.

— Не обязательно, — кивнул он. — Но все зависит от вашего ответа на мое предложение.

— Но это шантаж! — возмутилась Лавиния.

— Профессия такая же древняя, как и та, которой вы занимаетесь по вечерам, с усмешкой заметил Витторио.

Лавиния запаниковала. Как это ни невероятно, но, кажется, ему нужно то, что она, по его мнению, предлагала вчера в баре. И Лавиния сама дала ему повод так думать о себе. Правда, она приняла его за другого, и, если бы только босс дал ей возможность объясниться…

Страх почти парализовал ее, усилив панику. И Лавиния попыталась скрыть это за внешней агрессивностью.

— Я поражена, что такой мужчина, как вы, прибегает к шантажу, чтобы затащить меня в постель. Для меня это не…

— В постель? — Витторио откинул голову и громко рассмеялся, приведя тем самым Лавинию в полное замешательство. В постель? Вас? Еще чего не хватало! Вовсе не о сексе идет речь, — успокоившись, добавил он холодно.

— Не о сексе? Тогда… о чем же? — спросила Лавиния, растерянно.

— Мне нужно ваше время и готовность сыграть роль моей невесты.

— Что?! Да вы с ума сошли! — воскликнула она, не веря своим ушам.

— Ну нет, — ответил Витторио, — До этого не дошло. Но я твердо намерен помешать деду устроить мой брак с троюродной сестрой. И, как моя дорогая мамочка верно мне подсказала, лучший способ добиться этого — убедить старика, что мое сердце принадлежит другой.

— Вы хотите, чтобы я сыграла… роль вашей… невесты? — Лавиния тщательно, с паузами, выговаривала каждое слово, как будто не была уверена, что правильно поняла босса. Но, увидев по его лицу, что он не шутит, стала решительно отказываться: — Нет, нет, ни за что!

— Ни за что? — переспросил Витторио подчеркнуто вежливо. — Тогда, боюсь, вы не оставляете мне выбора. Хочу предупредить вас, как это ни печально, но сокращение штатов, вероятно, затронет и вас. Я понятно выразился?

— Нет, вы не можете… — начала Лавиния, но замолчала, увидев его циничный взгляд.

Она только теряет время. Он не хочет понять ее, это не входит в его планы. Она в ловушке. Если не подчинится ему — сразу же окажется на улице.

— Ну, — продолжал давить на нее Витторио. — Вы еще не ответили мне. Согласны принять мое предложение?

Лавиния поняла, что проиграла. И хотя она гордо вскинула голову и прямо посмотрела ему в глаза, голос ее прозвучал жалко и растерянно.

— Согласна.

— Ну вот и отлично. Для большей убедительности будем считать, что мы случайно познакомились во время моей поездки в Бостон еще до того, как наша фирма купила здешние отели. Из-за деловых переговоров мы должны были хранить наши отношения… нашу любовь в тайне. Но сейчас в этом нет необходимости, и, чтобы, так сказать, легализовать наши отношения, я приглашаю вас сегодня на ланч. Кстати, в силу складывающихся обстоятельств не мешало бы нам перейти на «ты».

Он сделал паузу, нахмурился и продолжил:

— Мы полетим на остров в Тирренском море в конце следующей недели, поэтому должны познакомиться друг с другом поближе.

— Куда полетим? — оторопело произнесла Лавиния. — Нет, я не могу. Моя бабушка…

Витторио слышал от Стивена Темпеста, что она живет с бабушкой, и посчитал необходимым сразу же внести ясность в этот вопрос.

— Мы теперь как бы помолвлены, моя дорогая, и поэтому я для тебя важнее бабушки. Она, конечно, будет удивлена, узнав о наших отношениях, но, уверен, поймет, почему мы вынуждены были скрывать нашу любовь. Если хочешь, я пойду с тобой и все ей объясню…

— Нет! — воскликнула Лавиния в ужасе. — В этом нет необходимости. Она сейчас в Ньютоне у родственников и пробудет там еще несколько недель. И вообще вам следует отказаться от этой идеи. Ваш дедушка наверняка сразу же догадается, что мы не…

— Конечно, если ты все время будешь называть меня на «вы». В твоих силах сделать так, чтобы он не догадался, — мягко сказал Витторио. — Ты отличная актриса. Я в этом имел возможность убедиться и уверен, что тебе удастся провести его. А если понадобится моя помощь…

В его глазах вспыхнул озорной огонек, и Лавиния невольно попятилась, заливаясь от смущения краской.

— Ну и ладненько, — сказал он. — Только, пожалуй, было бы неразумно разыгрывать невинную пару. Мой дед не дурак и вряд ли поверит, что я полюбил женщину, не познав ее в постели. В конце концов, я наполовину итальянец, а итальянцы — страстные мужчины.

Ситуация ухудшалась с каждой минутой. Что бы он сказал, с горечью подумала Лавиния, если бы узнал, что его так называемая невеста вовсе не искушена в любви и что ее опыт отношений с мужчинами ограничен несколькими объятиями и поцелуями. Самое время повернуться и уйти…

— Сейчас почти десять, — сказал Витторио, посмотрев на часы. — Иди в отдел, а в час я зайду и заберу тебя на ланч. Чем скорее все узнают о наших отношениях, тем лучше.

Говоря это, он направился к ней. Лавиния в панике застыла на месте, не зная, что делать. И в тот момент, когда Виттрио взял ее руки в свои, дверь отворилась и на пороге появилась секретарша. Однако Лавиния не заметила ее, сосредоточив все внимание на мужчине, стоящем почти вплотную к ней. У него была загорелая, ноне очень темная кожа, какую можно было бы ожидать у человека с итальянской кровью. Глаза, как она теперь убедилась, действительно были серыми, а не голубыми, как ей вчера показалось в полумраке бара. Они явно контрастировали с очень черными и густыми вьющимися волосами. Что-то итальянское угадывалось и в высоких скулах, и в классически вылепленном подбородке, и в орлином носе. Они выдавали в нем самонадеянного типа, который ни перед чем не остановится, чтобы повелевать и навязывать свою волю другим.

— О, Витторио! — воскликнула секретарша, не веря своим глазам. — Простите за беспокойство, но вам уже дважды звонил дедушка.

— Я ему перезвоню, — спокойно ответил Витторио и добавил: — Кстати, не назначайте мне никаких встреч в промежутке с часа до двух тридцати. Мы с невестой идем на ланч.

Затем повернулся к Лавинии и бросил на нее такой нежный и нетерпеливый взгляд, что у той перехватило дыхание. Если бы он смотрел на меня вот так же вчера!.. О чем это я? — вдруг спохватилась она, пораженная пришедшей на ум мыслью.

Его поведение потрясло не только Лавинию, но и секретаршу. Как женщина, Лавиния сразу поняла это по тому, как та ойкнула от неожиданности и быстро закивала, когда Витторио учтиво спросил, все ли у нее в порядке.

— Да, да. Я только хотела… Нет, нет, ничего.

— Хорошо… Да, и еще. Закажите второй билет на самолет, которым я лечу в Рим на следующей неделе. Рядом со мной. — И повернувшись к Лавинии, добавил: — Мне не терпится представить тебя моим родным, особенно деду. А тем временем…

И прежде чем Лавиния успела угадать его намерение, он поднял ее руку к губам и поцеловал.

Она почувствовала тепло его дыхания и затрепетала. Сердце забилось чаще, а тело наполнила сладкая истома. Казалось, она стала другой женщиной, вошла в другую жизнь, более волнующую, чем ее собственная. Жизнь, обещающую необузданную страсть, которая раньше ей и не снилась.

В смятении она услышала, как Витторио говорит ей:

— А тем временем, дорогая, мы должны найти что-нибудь прелестное, чтобы украсить твой хорошенький пальчик. Мой дед не поймет меня, если я привезу тебя домой без кольца.

Лавиния явственно расслышала, как снова ойкнула секретарша, пораженная тем, что происходило на ее глазах. Витторио говорил Лавинии, что она отличная актриса, но то, что сам демонстрировал сейчас, было наверняка гениальным. Один взгляд, который он бросил на нее, чего стоил, не говоря уж о словах…

После того как секретарша выскочила из кабинета, закрыв за собой дверь, Лавиния сказала:

— Ты, конечно, понимаешь, что не пройдет и часа, как вся контора будет в курсе событий.

— Вся контора? — переспросил он. — Дорогая, я буду удивлен, более того — разочарован, если эта новость останется в пределах офиса. — И, увидев ее непонимающий взгляд, Витторио пояснил: — К тому времени, как мы отправимся на ланч, об этом будет доложено уже в Рим.

— Твоему деду?

— В том числе и ему, — сказал он, не поясняя, кого, кроме деда, имел в виду.

Внезапно Лавинии захотелось узнать о Витторио все: о его родственниках, о деде, об острове, куда он собирается ее взять, о женщине, на которой дед хочет его женить. Она где-то слышала, что итальянцев очень волнуют вопросы семьи, а, по словам Рейчел, кузина Витторио сказочно богата, как и он сам.

Лавиния неожиданно осознала, что босс уже отпустил ее руку и что она выходит из его кабинета через дверь, которую он предупредительно распахнул перед ней.

* * *

— Ты готова, дорогая?

Увидев приближающегося к ней Витторио, она почувствовала, как щеки покрываются румянцем. Ее коллеги избегали открыто смотреть на них, но Лавиния знала: она и Витторио — в центре внимания. Да и могло ли быть иначе?

— Стивен, хочу предупредить вас, что Лавиния, возможно, задержится на ланче, — сообщил Витторио начальнику отдела, взяв свою невесту под руку и направившись с ней к выходу. — Ты сообщила ему новость, дорогая? — спросил он ее нежным голосом.

— Н-нет. — Она никак не могла прийти в себя и прямо посмотрела Витторио в глаза.

— Лавиния, — услышала она голос своего начальника, — я не понимаю…

Ты понимал бы еще меньше, если бы я попыталась объяснить тебе, что на самом деле происходит, подумала Лавиния. Ей казалось несправедливым обманывать человека, который был очень добр к ней, но у нее не было выбора.

— Не вините Лавинию, — сказал Витторио, приходя ей на помощь. — Это я во всем виноват, ибо настаивал, чтобы держать наши отношения в тайне до того, как завершится сделка с отелями. Я не хотел, чтобы Лавинию обвинили в нелояльности. И должен сказать вам, Стивен, что у нас были другие, более важные темы для разговора, когда мы встречались наедине.

От этих слов Лавиния покраснела еще больше, спиной ощущая удивленные взгляды коллег.

— Зачем ты сделал это? — спросила она, как только они остались одни.

— Сделал — что? — решил уточнить Витторио.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Почему мы не могли встретиться в другом месте?

— Тайно? — Он посмотрел на нее с легким раздражением, нахмурив брови.

Витторио был выше ее, и приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть на него. Почему он идет так близко от нее? Лавинии было неловко от подобной бесцеремонности с его стороны.

— Разве я недостаточно четко объяснил, что о наших отношениях должны отныне знать все. Поэтому… — Он озорно подмигнул ей и продолжил: — Я заказал столик в знакомом тебе баре. Я ужинал там вчера, и должен сказать, кухня мне понравилась несмотря на то, что произошло потом.

И тут Лавиния поняла, что с нее хватит.

— Послушай, я все пытаюсь тебе объяснить, что вчерашний вечер был ошибкой… Я вовсе…

— Полностью с тобой согласен, — заверил ее Витторио. — Это действительно была ошибка. Твоя ошибка. И уж раз мы завели этот разговор, хочу предупредить тебя, Лавиния, что, если ты хоть раз выкинешь нечто подобное, пока мы… помолвлены, если хоть раз взглянешь на другого мужчину…

Он запнулся, увидев недоумение в ее взгляде.

— Я наполовину итальянец, дорогая, — напомнил он ей мягко. — А когда дело касается моей женщины, я больше итальянец, чем американец, много больше…

— Но я не твоя женщина, — возразила, Лавиния; ничего другого ей не пришло на ум.

— Не моя, согласен. Ты принадлежишь любому, кто может позволить купить тебя. Разве не так? Однако…

Он запнулся, услышав резкий протестующий возглас Лавинии, лицо которой поначалу покрылось пунцовыми пятнами, но тут же стало белым как мел.

— Ты не имеешь права так говорить обо мне!

— Не имею права? Будучи твоим женихом? Не смеши меня, — с издевкой протянул Витторио и, прежде чем она смогла остановить его, провел пальцем по ее щеке, вытирая катящиеся слезы унижения. — Слезы? — насмешливо спросил он. — Дорогая, ты даже больше актриса, чем я думал.

Они уже были возле бара, и Лавинии пришлось взять себя в руки. Витторио открыл дверь и подтолкнул свою спутницу внутрь.

— Мне ничего не хочется. Я не голодна, — сказала она равнодушно, когда они сели за столик.

— Как хочешь. Я не могу заставить тебя есть, если ты не желаешь, но это не испортит мне аппетита. Кроме того, нам надо кое-что обсудить, — добавил он деловым тоном, просматривая меню. — Я многое знаю о тебе из личного дела. Но чтобы убедить моих родных, и особенно деда, что мы любовники, нам следует знать друг о друге все.

Любовники… Лавиния содрогнулась при этом слове, но ничем не выдала себя. В конце концов, если она поддалась шантажу, то должна научиться играть по правилам шантажиста, иначе он попросту уничтожит ее.

— Любовники. — Она слабо улыбнулась. — Я думала, в итальянских семьях не одобряют добрачного секса.

— Если это касается дочерей, — согласился он. — Но ты не итальянка, и поскольку я наполовину американец, то уверен, что мой дед с пониманием отнесется к этому.

— А если бы речь шла о твоей кузине? — настаивала Лавиния, сама не понимая, зачем это делает и почему мысль о его троюродной сестре вызывает в ней такую боль и враждебность.

— Мариетта — вдова. Она была замужем, и поэтому, естественно, что мой дед… — Витторио сделал паузу и сухо добавил: Кроме того, Мариетта не позволит деду вмешиваться в ее жизнь. Она самостоятельная женщина.

Вдова? Почему-то Лавинии казалось, что его кузина — молоденькая девушка. Ей и в голову не приходило, что та уже побывала замужем.

— Да, вдова, — подтвердил Витторио. — С двумя довольно взрослыми детьми.

— Взрослыми?

— Она вышла замуж, когда ей только-только исполнилось двадцать два года, — сказал Витторио. — Это было двадцать с лишним лет назад.

Глаза Лавинии округлились от удивления, когда она произвела нехитрые подсчеты, Мариетта явно была старше Витторио. Одинокая и легко ранимая женщина, которую принуждают ко второму браку, а она его, возможно, не хочет, сочувственно подумала Лавиния.

— Тебе нечего беспокоиться по поводу Мариетты, ибо я сомневаюсь, что вы с ней увидитесь. Она в постоянных разъездах — у нее дома в Риме, Лондоне и Нью-Йорке, да еще много времени отнимает управление пароходной компанией, доставшейся ей по наследству.

Пароходная компания и сеть отелей. Неудивительно, что дед Витторио так добивается их брака. Лавиния не понимала, однако, почему Витторио не испытывает восторга от перспектив брачного союза с Мариеттой. Она знала, с каким трудом достались ему эти отели на западном побережье залива Мэн.

Как будто догадавшись, о чем она думает, Витторио наклонился вперед и насмешливо произнес:

— В отличие от тебя я не продаюсь.

— А разве я… — начала было Лавиния, но затем замолчала, увидев приближающегося официанта с двумя тарелками аппетитно пахнущих блюд.

— Я ничего не заказывала, — сказала она, когда официант поставил одну тарелку перед ней, а другую — перед Витторио.

— Это я заказал для тебя. Не люблю есть под голодным взглядом женщины. И потом, итальянец может даже избить свою жену, но никогда не позволит ей умереть с голоду.

— Избить… — Лавиния не договорила, увидев озорной блеск в его глазах и поняв, что он лишь подшучивает над ней.

— Я подозреваю, Винни, что ты из тех женщин, которые сначала пробуждают в мужчине желание, а потом мечтают, чтобы он нашел достаточно сил сдержать себя.

Лавиния вздрогнула: сквозившее в его интонациях сладострастие было сродни мощному электрическому разряду. Ну почему она так нервно реагирует на его реплики? Что в нем такого, чтобы заставлять столь неистово трепетать ее сердце?

Она опустила глаза и принялась за еду, но не потому, что была голодна, а чтобы отвлечься от нахлынувших мыслей. Витторио же не спускал с нее своих поразительно проницательных глаз. Если бы не вчерашний вечер, он мог бы поклясться, что перед ним неискушенная девственница. Даже слабый намек на секс приводил ее в смущение, заставлял отводить взгляд. Конечно, все это игра, иначе… Иначе бы он перешел от слов к делу. О, как бы дрожала она от страсти в его объятиях!

Для того чтобы прогнать непрошеные мысли, Витторио заговорил с ней деловым, сухим голосом.

— Тебе следует знать некоторые подробности из жизни моих родственников, чтобы убедить деда, что мы действительно близки.

И он стал давать характеристики каждому из них, не забыв упомянуть и о болезни деда.

— Это не значит, конечно, что он выбыл из игры. Старик меньше внимания уделяет делам, но в устройстве моей личной жизни принимает самое непосредственное участие. По словам моей матери, он боится умереть, не дождавшись от меня правнука. Если это не шантаж, то я, право, не знаю, что же тогда.

— Это одержимость, обычная для многих семей, — заметила Лавиния, в ответ на что он бросил на нее такой благодарный и нежный взгляд, что она затрепетала до кончиков пальцев.

— Мы, конечно, потом расторгнем нашу помолвку, — непонятно к чему сказал Витторио. — Совместное пребывание на острове выявит расхождения в наших характерах, и по возвращении в Бостон мы расстанемся. Но, по крайней мере, это позволит мне выиграть время. Мариетта, возможно, примет предложение одного из многочисленных претендентов на ее руку, о которых говорил дед.

— А если не примет?

— Ну, тогда отложим разрыв помолвки до тех пор, пока я не смогу убедить деда удовлетвориться правнуками от одной из моих сестер.

— А у тебя никогда не возникало желания жениться?

— Так получилось, что раньше мне не посчастливилось встретить девушку, с которой захотелось бы связать судьбу. А сейчас, в тридцать пять, это тем более маловероятно. Влюбленность — удел молодых.

— Мой отец влюбился в мою мать, когда ему было всего семнадцать, — не удержалась от воспоминаний Лавиния. — Но они быстро разбежались. — Ее глаза затуманились слезами. — Родители разлюбили друг друга еще до того, как я родилась. Будь отец постарше, у него хотя бы было чувство ответственности за существо, к появлению на свет которого он имел прямое отношение. Но отец сам был еще почти ребенок.

— Отец бросил тебя? — спросил Витторио, нахмурившись.

— Они оба бросили меня, — ответила Лавиния с горечью. — Если бы не бабушка, я бы оказалась в детском доме.

Витторио сочувственно посмотрел на нее. Может быть, именно потому она и шатается по барам в поисках мужчин, поскольку ожидает от них любви, которой была обделена в детстве. Но почему он пытается оправдать ее? Во всяком случае, раньше женские слезы его не трогали.

— Пора идти, — сказал Витторио резко.