Мурат вернулся с работы расстроенным. Он прямо в сапогах свалился на койку и лежал, глядя в потолок, до поздней ночи. Не умывался, не ужинал и все думал, думал, а перед глазами проплывала его молодость. Молодость человека, оторванного от родной земли, прожившего всю жизнь в семье, которую ненавидел, но уйти не мог, потому что обязан был жизнью…

Несколько дней назад Мурат побывал на штольне, и все то, что происходило двадцать с лишним лет тому назад, он пережил заново…

Вся эта история началась с того, что он, не по годам рослый и сильный парень, был схвачен белогвардейцами и отдан в услужение барону Оскару Вольфу. С отрядом этого бывшего помещика осенью 1920 года Мурат навсегда покидал Казахстан, покидал, и не знал, что, оставляя эти широкие степи, он теряет Родину, родных и близких, человеческое достоинство…

Четвертый день уходил отряд от погони. Теряясь временами среди обломков скал, тропа поднималась все выше и выше, туда, где за хмурыми клочковатыми облаками смутно виднелся перевал. Люди шли, едва переставляя ноги, таща на поводу вконец обессилевших лошадей. До вершины оставалось совсем немного, когда идущий впереди полковник Вольф остановился. Тропа кончилась. Отсюда начинался скользкий каменный выступ, козырьком нависший над пропастью.

Полковник внимательно посмотрел вокруг - может, где-нибудь среди камней спряталась еще одна тропка? Но когда убедился, что этот путь - единственный шанс избавиться от плена и перебраться на ту сторону, он с большим усилием взобрался на седло и, подождав, пока остальные оседлают лошадей, махнул рукой.

Первым на вырубленный руками десятков поколений чабанов узкий проход ступил конь Мурата, за ним тронулись остальные. Кони ступали очень осторожно, прижимая запавшие бока к холодной каменной щеке выступа.

Мурат лег на шею лошади, опустил поводья и негромко подбодрил гнедого. Из-за поворота блеснуло утреннее солнце. Мурат облегченно вздохнул, чуть выпрямил спину - еще два-три метра и он на той стороне. Еще полтора метра… задняя нога гнедого скользнула по сырой скользкой поверхности камня. Конь дико заржал, и, ударившись крупом о стену, рухнул в пропасть.

Мурат медленно сползал вниз, лихорадочно ощупывая руками скат. Еще немного и… Мурат всем телом ощутил холодную пустоту под ногами, пальцы нащупали впадину и вдавились в нее. Идущий следом конь попятился и захрапел…

- Не останавливаться!- сквозь зубы приказал полковник.

Мурат крепко зажмурил глаза. Он старался не дышать и не слышать, как далеко внизу под ногами бурная Карасу перекатывает обросшие мхом валуны.

- Одна, две, три…- считал Мурат проходивших над головой лошадей, и вдруг тупая боль вдавила в камень одеревяневшие пальцы,- пять…- из нестерпимо яркого света выплыл родной аул.

- Шесть.- Перед ним встал старший брат Анвар, который ушел к партизанам, Айша, маленький Кадыр.

- Семь.- Холодная змея обвилась вокруг шеи Мурата и он потерял сознание.

Очнулся Мурат на траве.

- Благодари полковника,- сказал один из казаков, протягивая ему флягу,- если б не полковник - хана тебе…

Отряд перевалил через перевал и спустился к реке. Полковник был уверен, что красные, которые четыре дня не отставая шли за ними буквально по пятам, теперь не догонят.

Возле реки остановились, напоили коней и завели их на всякий случай в густой ивняк.

Было жарко. Мурат окунул несколько раз горящее лицо в ледяную воду. Испуганная стая маринок бросилась врассыпную. Мурат набрал со дна блестящих, как спелые виноградинки, камешков и бросил вслед малькам. Десяток фонтанчиков взметнулся над водой и тут же растаял.

- Тихо!- негромко прозвучала команда.- Ложись!

Все залегли в траве и затаили дыхание. По тропе, лежащей от реки на расстоянии брошенного камня, важно вышагивали четыре верблюда, тяжело груженные углем. Следом на низкорослой кобыле трусил старик с охотничьим ружьем в руках.

Караван пропустили, чтоб не поднимать лишнего шума, и снова двинулись вперед. Миновали одно ущелье, второе, впереди показалась длинная тонкая струйка дыма. Полковник приказал сойти с тропинки. Шли медленно, продираясь сквозь густые заросли шиповника, на ходу срывая крупные красные плоды. Выбравшись из шиповника, поднялись на пригорок. Отсюда все было видно как на ладони.

Внизу из-под груды камней бил родник, рядом с родником стояли три юрты. Тут же возле врытого в землю котла возились женщины. От юрт тропа тянулась прямо к штольне. Вот из штольни вышел кто-то, крикнул женщинам, а те в ответ замахали руками. Казаки голодными глазами уставились на юрты.

Четвертый день в отряде не было ни кусочка хлеба. Питались всем, что попадалось под руки: алычой, дикими яблоками, урюком. Слишком много было кровавых дел на совести полковника, и поэтому он старался поскорее добраться до китайской границы. Если бы в отряде была еда, он не стал бы останавливаться. Но выхода он не видел и поэтому решился еще на одно преступление.

Мурат остался сторожить коней, а полковник с казаками направился к юртам. Возле юрт отряд разделился на две части: большая часть во главе с полковником направилась к штольне.

Мурат сверху видел, как казаки расправились с женщинами и стариком, как полковник с тремя казаками вошел в штольню и вскоре выскочил оттуда без фуражки с окровавленным лицом. Видел, как собрал он в связку гранаты и метнул их в штольню.

Оба отряда вернулись одновременно. Два казака тащили в куржуме полусырую тушу барана.

Отряд наспех подкрепился и, уложив в походные мешки оставшуюся еду, двинулся дальше. Полковник, Мурат и еще два казака направились к вершине горы, остальной отряд пошел в обход. Встреча должна была состояться на границе. Не успел отряд разъехаться, полковник приказал своим спутникам спешиться и отпустить коней.

- Дальше пойдем пешком, иначе не пройти…- сказал он.

Когда они поднялись на вершину горы, Мурат оглянулся, над шахтой все еще клубилась пыль, а возле разграбленных юрт у трупа убитой женщины стоял мальчишка. Сердце Мурата судорожно сжалось, и твердый комок подкатил к горлу.

Через неделю к штольне подошел партизанский отряд. Мальчишка все еще сидел возле матери, а рядом паслись давно не доенные козы.

Из тех, кто остался в штольне, откопать удалось только двоих.

- Это же Анвар из нашего аула!- узнал друга один из партизан…- Я слыхал, что его младший братишка Мурат находится в отряде этого самого полковника…

Маленькому Кадыру в последний раз показали отца и мать.

- Неужели у Мурата поднялась рука на семью родного брата? - тихо спросил партизан, узнавший Анвара.

Ему никто не ответил. Над сонным ущельем громко треснул сухой залп.

Через двадцать лет Мурат с трудом отыскал штольню. Как и приказал ему молодой Вольф, он откопал аппаратуру и надежно спрятал ее в штольне. Когда Мурат возвращался назад, недалеко от рудника он встретил старого чабана с отарой овец. Разговорились. Мурат незаметно перевел разговор на двадцатые годы.

Глаза старика сразу заблестели, плечи выпрямились и голос стал увереннее.

- Мы тут целую неделю гнались тогда за одним отрядом, полковник у них командовал. Не один аул он тут разграбил… а под конец, у партизан шахта где-то тут была, уголь они добывали, так он шахту взорвал…

- А куда люди делись?

- Те, что были в шахте, там и остались, а жен их возле юрт прикончили…

- Много тут было народу?

- Народу-то было не много. Старый Есен из нашего аула - с двумя сыновьями и снохой, русский один, да еще, дай бог памяти, Азат, нет, Анвар с женой и сыном.

- А что, они и ребенка убили?- дрогнувшим голосом спросил Мурат.

- Мальчишка жив остался, друг Анвара его вырастил. Потом он учиться уехал в Ташкент, в училище поступил военное. Перед войной приезжал с женой и сыном. Жена красавица, и сын хороший был, сейчас ему лет двенадцать, наверно…

- А где они живут?

- Не знаю. Перед самой войной уехали в Крым, там он служил. Когда началась война, прислал два письма, и с тех пор никаких известий. Ну ничего,- тяжело поднялся старик с земли,- если жив остался - вернется,- все мы в молодости старались сбежать в незнакомые края за легким счастьем, а к старости возвращались назад - лучше родной земли не найти…

С этого дня словно кто-то подменил Мурата.

Кто он? Что он хорошего сделал за всю жизнь? Был слугой в доме человека, который уничтожил семью его брата. Носил на руках сына убийцы, а сына единственного брата, который всегда делил с ним последний кусочек лепешки, воспитывали чужие люди…

А этот сирота, который второй раз встречается на его пути. Разве он в чем-нибудь виноват? Убили отца, убили мать, а теперь Пауль постарается убрать и его. Мало этот Пауль на своем веку уничтожил женщин и детей. Он уничтожал, а я заботился о его здоровье, одежду стирал, оружие чистил… Надо было сразу, как приехал, явиться и сказать, вот так, мол, и так… а теперь уже поздно… Надо постараться хоть мальчишку спасти, но как?..

В субботу, как и обещал дядя Рустам, состоялась экскурсия в штольню. В три часа ребята собрались на тропе. Вскоре появился и дядя Рустам.

- Привет, партизаны!

- Здравствуйте, дядя Рустам!

- Все в сборе?

- Все!

- На электровозе хотите покататься?

- Конечно хотим!

- Ну, пошли тогда.

Ребята цепочкой двинулись за дядей Рустамом. Поднялись вверх по тропе, прошли у того моста, откуда дядя Петя посылал световые сигналы. Ребята проходили тут много раз, но никогда не обращали на это место внимания. Правда, особенного тут ничего не было: тропа, как тропа, проходила она тут за невысокой зубчатой грядой, и только в одном месте полуметровая щель надвое рассекала каменный забор. Щель была ровной, гладкой, словно безымянный великан обрушил огромный меч на каменную гряду, рассек ее.

Ребята многозначительно переглянулись за спиной у дяди Рустама и по очереди заглянули в расщелину. Ничего подозрительного не оказалось. Весь рудник был виден отсюда как на ладони.

Возле штольни Рустам остановил ребят.

- Подождите здесь немножко, сейчас придет электровоз, и мы с вами поедем.

Ждать пришлось недолго, из штольни донесся веселый звонок и из горловины штольни показались одна за другой три пустые вагонетки, за ними маленький вагончик, а уже за вагончиком - электровоз.

Вагонетки нагрузили крепежным лесом, и электровоз тронулся. Ребята сидели на низенькой скамейке вагончика н во все глаза смотрели в узкие прорези окон. Электровоз остановился. Первым вышел Рустам и за ним и все остальные.

Субботняя смена уже закончила свою работу и только в дальнем конце штольни перемигивались тусклые огоньки. Ребята надели каски и двинулись в глубь штольни.

По дороге дядя Рустам рассказал ребятам, что та часть штольни, по которой они идут, называется штреком; трубы, укрепленные под потолком, служат для подачи в штольни воздуха.

- Я знаю,- сказал Гриша,- это называется вентиляцией.

Ребята подошли к освещенной части, отсюда штольня резко поворачивала влево.

- Я думала, что здесь штольня кончается,- удивленно произнесла Роза.

За поворотом сразу начинался забой.

- Совсем, как наша штольня,- сказал Булат.- Только чуть побольше.

Батыр провел рукой по щербатой каменной стене забоя.

- Сравнил, у нас там была сплошная глина, а тут гранит.

Ребята осмотрели бурильный станок. На стене, против которой был установлен станок, зияло несколько пробуренных отверстий.

- В эти отверстия,- объяснил дядя Рустам,- вставляется взрывчатка, к взрывчатке присоединяется бикфордов шнур. Конец шнура поджигают, и пока огонь доходит до взрывчатки, все шахтеры успевают покинуть штольню. После взрыва- стены выравнивают при помощи отбойных молотков, подпирают деревянными стойками, а породу грузят в вагонетки и вывозят.

Дядя Рустам показал ребятам отбойные молотки. Батыр поднял один из них и удивился:

- Ух, какой он тяжелый! Наш был в два раза легче!

К рукоятке молотка был прикреплен толстый резиновый шланг.

- А для чего шланг, дядя Рустам?-спросил Батыр.

- По шлангам подается сжатый воздух, который приводит в движенье зубила молотка.

- Разве без сжатого воздуха он не работает?- удивился Булат.

- Конечно нет.

- А мы…- Булат хотел было рассказать, как они без всякого воздуха работали в своей штольне, но, увидев насмешливые взгляды друзей, осекся.

Пока ребята стояли в забое, мимо второй раз проехал электровоз, везя за собой вагонетки, доверху груженные крепежным лесом.

Нариман выглянул из забоя. В штреке на большом расстоянии друг от друга висели электрические лампочки, которые едва освещали штольню.

Пока дядя Рустам объяснял ребятам устройство бурильного станка, Нариман решил заглянуть во второй забой, где, по рассказам Розы, был установлен проходческий комбайн.

Пройти к забою можно было только по колее - по обе стороны полотна в полуметре друг от друга стояли прислоненные к стене толстые обструганные бревна.

Нариман осторожно шагал в полутьме по шпалам, между которыми поблескивали лужи, затянутые тонкой нефтяной пленкой. Нариман шел и так внимательно смотрел под ноги, что не заметил, как впереди метнулась длинная тень, проскочила между бревнами и замерла.

Нариман прошел еще немного и почувствовал, что сзади кто-то стоит. Он сделал еще шаг вперед и повернул голову. Скользкая шпала вырвалась из-под ноги и Нариман с размаху плюхнулся в пахнущую нефтью лужу. В ту же секунду на спину ему обрушилось тяжелое бревно. Ободрав Нариману ухо, бревно ударилось тупым концом об рельсы и скатилось в сторону.

На шум из забоя выскочили ребята и дядя Рустам. Подъехал электровоз и осветил прожектором лежащего между рельсами. Все бросились к Нариману, но он поднялся сам. В каменные своды штольни ударил громкий раскат смеха: уж больно смешно выглядел Нариман в ярких лучах прожектора. С носа, с уха, с растопыренных пальцев струйками сбегала мутная жидкость. Глядя на смеющихся, улыбнулся и Нариман.

Смеялись долго, пока не раздался настойчивый звонок электровоза. Смеялись, но никто не знал, что, не поскользнись Нариман на шпале, тяжелое бревно, пущенное сзади уверенной рукой, размозжило бы ему голову.

Вдоволь насмеявшись, ребята сели в вагончик и выехали из штольни. Дядя Рустам принес пучок чистой пакли, и все наперебой принялись очищать не в меру любопытного друга.

К ребятам подошел Павел Иванович.

- Ты где это так вымазался?- удивился он.

Ребята бросили в ящик паклю и побежали мыть руки. Нариман подошел вплотную к Павлу Ивановичу и шепотом сказал:

- Мне надо с вами поговорить, Павел Иванович, я что-то вам расскажу.

- Может, здесь и расскажешь?

- Здесь нельзя…

- Ну ладно, приходи сегодня часов в девять, я буду дома…

Неизвестно, чем бы закончилась эта встреча, если бы в десять часов вечера Нариман не угодил в больницу…

Ребята возвращались домой, на ходу делясь впечатлениями. Один только Нариман шел грустный и подавленный. Глядя на него, ребята умолкли. Дойдя до школы, уселись на длинную деревянную скамеечку.

- Не везет нам сегодня,- со вздохом сказал Булат.- Там Нариман чуть не убился, тут дорогу завалило. кирпича нет…

- А это что, не кирпич?- показал Батыр на груду сваленного возле соседнего здания кирпича.

- Кирпич, да не наш…

- Мальчишки, а что если мы…

Мальчишки мигом окружили Розу, и каждый стал наперебой предлагать свой план операции.