Джессика Коран провела ряд анализов с пятнами крови на верхней и нижней сторонах записки, стараясь определить точное время их появления. И если бы обнаружилась существенная разница во времени, вполне логично было бы предположить, что кровь на верхней стороне бумаги появилась позже той, на которой она лежала. Джессика пыталась графически изобразить траекторию капель крови, вылившейся из запястий Ловенталя. Если записка лежала на журнальном столике до того, как Ловенталь вскрыл себе вены, брызги мало бы походили на пятна, а скорее, напоминали бы ряд восклицательных знаков. Следы крови на столе имели именно такую форму, а вот на бумаге они были совершенно иными.

Либо умерший аккуратно положил записку на стол после того, как вскрыл себе вены на обеих руках, либо кто-то еще оказал Ловенталю услугу и сделал это за него. Но раны на запястьях были настолько глубокими, что вряд ли человек мог сохранять спокойствие в данной ситуации и находиться в достаточно ясном рассудке, чтобы положить записку на стол и только после этого упасть, лишившись чувств. Джессика отправила кровь Ловенталя на предмет выявления в ней ЛСД или других наркотических веществ, которые могли бы объяснить столь необычную последовательность событий, сопровождавших его смерть, но ни следов наркотиков, ни, конечно же, кортизона, обнаружить не удалось. Что же касается отпечатка пальца, оставленного на капсуле кортизона, то он оказался непригодным для их идентификации.

Джессика провела несколько часов у тела Ловенталя, тщательно рассматривала его запястья, измеряла раны, и пришла к выводу, что рана на левой руке сделана правой, а вены на правой вскрыты левой. Только самый умный и методичный убийца мог задуматься над тем, какое запястье разрезать какой рукой, чтобы создать правдивую картину самоубийства.

Ситуация казалась весьма безнадежной, за исключением, разве что, анализа крови, но это доказательство слишком часто не принималось в расчет, невзирая на невероятную аккуратность людей, собирающих улики. И, чтобы доказать свою правоту, ей придется обратиться к всемирно известному специалисту по крови. Даже мнения Робертсона, главного специалиста Квонтико, оказалось недостаточно, чтобы подтвердить то, в чем она была совершенно уверена. Здесь мог помочь разве что такой авторитет, как Т. Герберт Леон или ее прежний наставник Хоулкрафт, но они должны прилететь в Чикаго, взглянуть на все своими глазами… Скорее всего, Отто не одобрит такое решение… По крайней мере сейчас, когда он в таком настроении, а мысль о том, чтобы спрашивать разрешения у О’Рурк была ей и вовсе невыносима.

Но, возможно, ей стоит отбросить в сторону свою личную неприязнь к Терезе. Джессика подумала о всех профессионалах, которые провели немало ужасных часов над анализом этого преступления девятого уровня, о Д. С., Борнсе и Шульце, О’Рурк и даже Рэйнеке, трудившихся pro bono. А также Касим и Форсайт — может быть, человек, инсценировавший «смерть вампира» — тот же преступник, которого ищут агенты вооруженных сил вот уже столько лет. Возможно ли это?

Джессика устала, она чувствовала себя вконец измученной, но ей предстояло еще рассмотреть окровавленные инструменты убийства и сравнить их с ранами, обнаруженными у жертв; анализ тканей, снятых с лезвий уже подтвердил, что принадлежали они Фаулеру из Индианы.

Как удавалось Ловенталю заманивать свои жертвы? Этому старику, который пользовался тросточкой? Скарборо, единственный, так называемый, «свидетель», утверждает, что видел молодого человека. В доме Ловенталя они не нашли ни шиньонов, ни наборов грима. И все же, исследование устройства с помощью увеличительного стекла, подтвердило, что оно — именно то страшное приспособление, которое вставлялось в горло Коуплэнд и всех остальных. Но, если с Ловенталем работал еще один вампир, он никогда не откажется от этого устройства.

А что, если Ловенталь сделал не одно, а два, три или даже больше таких инструментов?

Или у нее уже начинается паранойя? Причин для этого предостаточно, к тому же, Д. С. утверждал, что это вполне нормальная эмоция, если она удерживает человека от безрассудных поступков. Как внезапный захват власти, к которой стремилась О’Рурк. Как поведение Отто, такое нетипичное для него. Девушке хотелось накричать на Баутина за то, что он допустил это. Все были настроены против него, когда умирала его жена, а еще говорят, что акулы живут только в океане. И после всего этого Отто может говорить, что, так или иначе, восхищен О’Рурк, ее умом и хваткой Возможно, он сам был умным и расчетливым дьяволом. Каким показал себя прошлым вечером.

Джессика все еще сердилась на Отто за то, что он считал ее такой же корыстной, как О’Рурк, будто ее интерес к его персоне продиктован лишь амбициями.

Эти мысли отвлекали внимание девушки от дела, и вскоре она поняла, что слишком устала, чтобы продолжать работать. Она уже успела провести вскрытие трупа Ловенталя и сделать ряд анализов, которые считала первоочередными. Взглянув на часы, Джессика поняла, что их обед с Отто был уже довольно давно, но горечь обиды от его бездумного замечания так и не прошла.

Она сняла с себя халат, в котором работала в лаборатории. Большинство кабинетов опустело, свет был выключен, да и во дворе горело всего несколько фонарей. Джессика потянулась и вдруг заметила, что ассистент, находящийся в другом кабинете, смотрит на нее через стеклянную перегородку и пытается обратить ее внимание на телефон. И только теперь до девушки дошло, что в соседней комнате звонит телефон. Она подошла к параллельному аппарату и сняла трубку.

— Звонят доктору Коран, — услышала она женский голос.

— Да, это я.

— Говорите, сэр.

После недолгой паузы голос оператора смолк, и раздался дребезжащий, режущий слух голос явно нервничающего человека.

— Я видел вас п-п-по, телевизору. Вы… вы хорошенькая.

— Кто говорит?

— Я… я — вампир.

— Послушайте, я вовсе не в том настроении, Когда хочется шутить.

— Я храню кровь в кувшинах.

— Да, конечно, благодаря прессе, об этом известно всем.

— Я использую видоизмененную трубку для трахеотомии и жгут для регулирования тока крови, но до этого я, как правило, перерезаю сухожилия на ногах.

Джессика невольно задрожала.

— Вампир мертв. Морис Ловенталь…

— Это я убил Мориса. Вы это знаете… Вы — единственный человек, который об этом знает.

«Значит, ты хочешь меня убить», — сказала, себе девушка.

— Зачем вы говорите мне все это?

Никто, кроме сотрудников ФБР, не знал ни о жгуте, ни о перерезанных сухожилиях.

— Мне бы хотелось попробовать вашей крови.

Джессика пыталась взять себя в руки, но поняла, что это невозможно. Теперь он начал цитировать строки из письма, написанного кровью Коуплэнд. Или она разговаривает с человеком, убившим Кэнди Коуплэнд, человеком, выпускавшим из своих жертв кровь, как из свиней, или же кто-то хочет сыграть с ней злую, жестокую и глупую шутку. Такие шутки нравятся полицейским.

— Я… я могу вам дать немного, — ответила девушка, удивляясь, что говорит такие слова.

— Вы не можете себе представить, как я счастлив слышать это.

— Я хотела сказать… вы можете получить мою кровь, когда… когда бы вам этого ни захотелось, — Джессика с трудом пыталась подавить панику. — Вы не будете больше убивать…

— Вы сделаете это для меня?

— Для Учителя, да. Я знаю, вы больны, и вам необходима помощь. Я знаю, у вас серьезная болезнь.

— Я был уверен, что это известно вам. Вы знаете обо мне все.

— Итак, мы все знаем друг о друге. И где я могу найти вас?

— Нет… нет… Я должен обо всем этом немного подумать.

Когда он собирался звонить, то вовсе не ожидал, что Джессика Коран так отреагирует на его просьбу. И та поняла это по его изменившемуся от удивления голосу.

— Не вешайте трубку, — сказал он, но было уже поздно.

Стоя в кабинете, девушка чувствовала, как ее сердце сжимают ледяные пальцы страха. Как ему удалось выйти на нее? После разговора с убийцей-извращенцем, Джессика чувствовала себя грязной с головы до ног, словно к ней прикоснулась его омерзительная рука.

Руки Джессики дрожали, каждый нерв был натянут, как струна, но она старалась взять себя в руки. В конце концов, она — агент ФБР. Ей необходимо связаться с кем-нибудь, чтобы выяснить, откуда звонили. В любом случае, оставаться один на один с этим звонком она не могла. Позвонив оператору телефонной станции, Джессика попросила:

— Мне только что сейчас звонили. Выясните, пожалуйста, откуда был звонок. Вы можете это сделать?

— Да, но потребуется время.

— Пожалуйста, это очень важно, очень.

— Не волнуйтесь. У нас есть новая система, которая…

— Сделайте это, пожалуйста.

— Хорошо, доктор Коран.

Джессика вся дрожала, сейчас ей не помешало бы что-нибудь выпить. Она хотела, чтобы рядом с ней был Отто, которому она могла все рассказать, ей хотелось кричать. Самая ненавистная на свете тварь только что говорила с ней о том, что казалось этой твари, наверное, очень интимным. Девушке хотелось выхватить из кобуры свой пистолет 38-го калибра и держать его перед собой, как надежный щит, защищающий ее от любого зла.

Люди, которых она видела сквозь стеклянные перегородки, внезапно стали увеличиваться в размерах, принимать какую-то грозную, дьявольскую форму. Все окружающее стало казаться подозрительным. Может быть, звонили из самой лаборатории? Сейчас само здание стало для девушки своеобразным средоточием зла, направленного против нее.

«Возьми себя в руки», — приказала себе Джессика, отчаянно пытаясь успокоить взвинченные нервы. Одно дело напасть на след убийцы, но совсем другое — самой стать жертвой этого подонка и попасть в его руки. Полицейский диспетчер сообщил, что ей звонили из телефонной будки на углу Ирвинг Парк и Кедзи.

Джессика позвонила Отто в Квонтико, надеясь, что тот уже вернулся. Но его не было, а глупая секретарша принялась доказывать Джессике, что он все еще в Чикаго. Девушку охватило раздражение, и она попросила связать ее с лабораторией, в надежде застать там Д. С. Но ей ответил Робертсон, сообщивший, что Д. С. уже ушел.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил он.

— Да, кстати, можешь, — Джессика попросила Робертсона прилететь в Чикаго ближайшим самолетом. Она хотела, чтобы тот подтвердил выводы, которые она сделала относительно смерти Ловенталя, и сообщила ему как раз столько, чтобы разжечь его любопытство. Робертсон заверил ее, что вылетает, а также подтвердил слова секретарши, что Отто Баутин в Квонтико не возвращался.

Джессика повесила трубку, испытывая досаду. Она позвонила в чикагское представительство ФБР и попросила к телефону Джо Бруэра, однако, ей ответили, что его нет, и он занят чем-то, связанным с делом Ловенталя. К телефону подошел один из людей Бруэра, и девушка коротко передала ему содержание разговора с убийцей, но этот агент относился к тем, кто был твердо убежден — убийца мертв.

— О, вам позвонит еще не одна сотня таких шутников, доктор Коран. Вот, например, год назад…

— Передайте Бруэру, что этот человек знает слишком много!

Она в бешенстве швырнула трубку, последними словами проклиная говорившего с ней агента.

Проходя по уже опустевшему зданию лаборатории, Джессика чувствовала себя плохо. Ей казалось, что она — мишень, мертвая Кэнди Коуплэнд стояла перед ее глазами.

Он где-то рядом, думала девушка, выходя из лаборатории на ночную улицу и подзывая такси. Садясь в машину и почувствовав кобуру пистолета в кармане своих широких слаксов, она несколько успокоилась.

Вскоре девушка поняла, что таксист пристально смотрит на нее в зеркало заднего обзора и спрашивает:

— С вами все в порядке, мисс?

— Гостиница «Линкольн», пожалуйста, — сказала она сдержанно.

— Отлично, — ответил тот и включил счетчик. Для него девушка представляла собой лишь хорошие деньги, и его не беспокоило ее состояние.

Господи, ну почему Отто не остался с ней?