Государство Тайгет встретило четверых путников темнотой, промозглой сыростью и, как выразился Аркадий, «полнейшей антисанитарией». Дороги паршивые, улицы не убирались, по всей видимости, со времен сотворения мира, народ обтрепанный и озлобленный… Приграничные стражи попытались было слупить с товарищей вдвое больше положенного, сетуя на инфляцию и голодающих деток (судя по расценкам, этих «деток» у каждого стражника было как минимум человек пятнадцать), но не преуспели – злые и замерзшие путешественники были чужды сострадания, посему пообещали, что не поленятся дойти до другой заставы, где народ поскромнее. После чего выслушали короткую нотацию о том, что с ближним надо делиться и не жадничать, но были-таки пропущены без помех… В окрестных деревнях не нашлось ни постоялых дворов, ни трактиров, ни радушных хозяев, поэтому пришлось топать до самой столицы, увязая по уши в грязи и хлюпая покрасневшими от холода носами. На муле ехала Кармен – не заставлять же бедную девушку плестись на своих двоих… Остальные терпели и старались ругаться по себя…

К неведомому похитителю феникса у насквозь продрогшего вирусолога накопилось столько претензий, что он сам ему уже не завидовал! Мало того что еще в Базарном Городище в неприятности втравил, подонок, так пришлось потом до этого богом забытого государства добираться почти двое суток да до столицы плестись… С лошадьми ребятам откровенно не повезло: назло Хайдену Аркаша все-таки сторговался с подозрительным цыганом и приобрел живой транспорт. Надо ли говорить, что барон был прав? Лошадки, с виду такие ладные и холеные, после первого же дождя полиняли, весь лоск с них сошел, и то, что осталось, еле-еле дотелепало до границ Тайгета. Где за гроши было всучено неразборчивым стражникам… Мул ехидно фыркал и принципиально держался бодрячком, намекая на то, что скакуна лучше его не было, нет и не будет! Лир вздыхал и соглашался, Хайден костерил вирусолога последними словами, не одобряемыми церковью и приличным обществом, а сам Аркаша угрюмо молчал, потому что и сказать-то было нечего. Жалела незадачливого «покупателя» только одна Карменсита, и то, как догадывался он сам, исключительно потому, что ей не пришлось идти пешком…

Столица от своих приграничных поселков отличалась не сильно. Та же грязь, та же темень и тот же раздрай везде и во всем… Разве что более-менее приличную забегаловку тут все же найти удалось. И теперь, чуть не подравшись за столик у чадящего камина, наши путешественники, кутаясь в штопаные пледы, отогревались и отъедались. Хотя «отъедались» – это было сильно сказано!

– Как тут люди живут? – возмущался Ильин, уже полчаса безуспешно пытающийся отпилить от бифштекса хотя бы кусочек. Раздосадованно царапнул щербатым тупым ножом деревянную тарелку и локтем отодвинул ее в сторону. Он хотел есть, но то, что им подали в этом паршивом трактире как «сочный бифштекс», в пищу явно не годилось. Мало того что оно не поддавалось никаким внешним воздействиям, будь то зубы, вилка или нож, так еще и выглядело так, что, будь вирусолог менее голоден, он бы и смотреть не стал на этакую пакость…

Тяжело вздохнув, Аркаша взял в руку чашу с вином и огляделся.

Несмотря на позднее время, забегаловка была под завязку набита посетителями, причем самого низкого пошиба. Впрочем, чего стоило ожидать от подобного заведения? И ежу понятно, не для баронов с князьями оно построено… Присутствующий здесь же барон всем своим видом это подтверждал. Свой кусок мяса он сразу бросил на пол псам, заявив, что ему «здоровье дороже», и теперь мрачно жевал краюшку черствого хлеба. Не избалованный лесными скитаниями Лир проглотил все, что ему причиталось, даже не жуя, и теперь бодал стол в приступе необоримой сонливости. Кармен, закатив трактирщику грандиозный скандал, добилась, чтобы ей подали печеной картошки и яблок (они оказались подмороженные и кислые, но, по ее мнению, это было все-таки лучше, чем каменный «бифштекс»)… Одним словом, родина зловредного похитителя древних мифов оказалась еще хуже, чем он сам!

– Поесть не вышло, так хоть напьюсь с горя… – хмуро сказал Аркадий, делая глоток. – Тьфу, пакость!

Вино оказалось еще поганее бифштекса, если такое вообще было возможно…

Скорчив жуткую гримасу, медик с громким стуком поставил чашу на стол.

– Неудивительно, – отреагировал Хайден, запивая свой хлеб водой. – Что вы хотели, сэр, от подобного заведения?

– Да уж понятно, что не изысков французских кулинаров! – плюнул Аркаша, прислушиваясь к урчащему желудку, и слямзил у испанки одну картофелину. – Но могли бы хоть чуть-чуть постараться… Про сервис я молчу, но ведь это же есть невозможно! Куда только здешние начальники смотрят?

– Королям, как правило, не до этого, – пожал плечами барон, вытягивая ноги поближе к очагу.

– А здешнему, видать, вообще все до лампочки, – буркнул Ильин.

Кармен согласно кивнула:

– Точно! Правителя видно по тому, как живут его подданные! Здесь же такой свинарник, что…

– Ты потише, – предостерег барон. – В Тайгете диктатура. За поношение власти можно и схлопотать…

– Было б за что! – фыркнул Аркадий. – А то за правду…

Сидящий прямо на полу возле камина одноглазый старик-побирушка обернулся к ним и сказал:

– Не видит наш король правды. А то давно бы уже порядок навел!

– Это что ж ему мешает, интересно? – криво улыбнулся вирусолог.

– Гордыня мешает, – серьезно и спокойно ответил нищий. – Гордыня да честолюбие. Только война нескончаемая на уме, больше ни до чего ему дела нет.

– Война? – испугалась Кармен. – Так тут еще и война?!

– Нет, красавица, сейчас пока затишье, – слегка улыбнулся старикашка, – а так-то постоянно! У нашего любимого диктатора Эндлесс как гвоздь в… не при вас будет сказано! Почти что каждый год одно и то же: всех молодых парней в солдаты забривают – и на войну. А толку? Где нам тягаться с Сигизмундом… В последней войне столько потеряли, что вспомнить страшно!

– Давно это было? – сочувственно спросила девушка.

– Давно… лет пять назад… – припомнил побирушка. – И ведь до того позорно проиграли! Четверть армии еще на границе эндлесской срезали Сигизмундовы вассалы. На что после этого можно было надеяться? Так нет, диктатор Наорд не отступил, приграничных баронов кое-как перерезал – кого смог, конечно, и на столицу пошел…

Барон вздрогнул. Он снова увидел перед собой родной замок. Опущенный мост. Туманное февральское утро. И конных всадников с натянутыми луками, вылетающих из леса… Вот туча стрел поднялась в воздух. Конь испуганно заржал и шарахнулся назад. Скачущая впереди серая в яблоках лошадка вскинулась, всадница на ней вскрикнула и выпустила из рук поводья…

– Эллис! – закричал Хайден, вскакивая.

Аркаша вскочил следом:

– Хайд, ты что?!

– Мой замок… – словно безумный, метался по трактиру Хайден, ничего не видя, кроме стеной вставших перед глазами страшных воспоминаний. – Мои люди… Моя… моя жена… Они с нас тогда начали! Никого в живых не осталось, я один да кучка слуг… А Эллис… Они ее убили… За что?!

– Хайд, сядь! – Вирусолог вцепился в друга обеими руками, но удержать его было трудно. – Отдай меч! Отдай, шарахнутый, заденешь кого-нибудь!

– Задену! – просвистел сквозь зубы не помнящий себя сэр Эйгон. – Тогда не смог… Сейчас смогу… Я вспомнил! Тайгет вспомнил, Наорда вспомнил, тварь эту белобрысую, что кинжал тогда бросил, пять лет назад, – все вспомнил! А сейчас пойду во дворец, и вспоминать они уже меня будут!!

– Хайд, успокойся!

Аркаша заметил краем глаза, как сбившиеся в кучу у входных дверей посетители расступились, пропуская в трактир одинаково одетых людей. Шестеро мужчин, вроде как в форме, только без каких-либо знаков различия. С таким же хвостиком, как у давешнего вора. Полицаи как пить дать! Ну Хайден, умник, нашел где орать про дворец! Сейчас всех заметут…

– Что здесь происходит? – осведомился первый из вошедших.

Медик, насколько возможно было, загораживая собой взбесившегося барона, изобразил на физиономии картинку «от улыбки треснуло лицо» и быстро заговорил:

– Ваше благородие, не обращайте внимания! Перебрал маленько, вот с ума сходит… Мы сейчас уйдем! Кармен, Лир, быстро хватайте этого психопата и тащите отсюда…

– Я сам пойду! – рявкнул Хайден. – Прямо во дворец! И своим мечом напишу на лбу у вашего диктатора имя каждого, кто испустил дух, защищая мой замок! Чтобы, даже если и выживет, впредь поостерегся ручищи свои поганые к святым землям Эндлесса протягивать!

– Эндлесс, – коротко бросил «полицай» и, не обращая внимания на сунувшегося к нему с очередными объяснениями Аркадия, приказал остальным пяти: – Взять!

– За что, товарищ командир?! – взревел Ильин. – Это же пьяные бредни! Он вообще к Эндлессу никакого отношения не имеет! Наслушался тут не пойми чего, вот башню и сорвало! Ей-богу!

– Это я отношения не имею?! – снова прорвало барона. – Все мои предки там жили! И живут! И никогда я от своего имени открещиваться не стану!

– Ну все… – схватился за голову медик. – Теперь точно дождется Вильгельм Заколебатель!

– Я – Хайден Эйгон, потомственный барон Эйгон Эндлесский, и горжусь этим! А вам, собакам, я вот что скажу…

Окончания монолога доблестного сэра «собаки» ждать не стали. Тривиально дали барону в морду, отобрали меч и молча поволокли на выход…

– А ну стоять! – в свою очередь рассвирепел Аркадий, хватаясь за оружие. – Какого черта?! Во всем мире свобода слова!

На его вопли никто не отреагировал. Пришлось становиться в дверях, сжав в руках новый меч.

– Я повторяю: отпустите его! Что, не видно – не в себе человек?! И не нервируйте меня, мне уже негде прятать трупы!!

Главарь «великолепной пятерки» невозмутимо поднял глаза на вирусолога и спросил, не повышая голоса:

– Аркадий?

– Что? – замер тот.

– Это ваше имя? Вижу, что ваше. Пойдете с нами. Прямой приказ правителя Наорда.

– Да пусть он своим приказом подавится! Отпусти моего друга, сволочь, пока я сам тебя не взял железной рукой за нужное место…

– Нас шестеро, – все так же спокойно сказал командир маленького отряда. – Вас двое. Вы все равно пойдете с нами, Аркадий. Уберите оружие… Диктатор велел не применять силу, но я имею право на любые действия, способствующие четкому выполнению приказа.

– А Хайден? – тихо сказал Ильин, понимая, что сделать действительно ничего не сможет.

– За принародные оскорбления и прямые угрозы в адрес правителя – в тюрьму, – ответил мужчина. – Но вас это не касается. Пройдемте…

Кармен поднялась и, шурша юбкой, решительно направилась к Аркаше.

– С ума сошла? – выдохнул тот. – Бери мула и беги!

– Нет, – сказала девушка. – Я с тобой!

– Этого мне только не хватало… – Медик взглянул в упрямые черные глаза и понял, что уговаривать ее бесполезно. – Ладно… Будем надеяться, что хоть мелкий умнее!

Он повернул голову и посмотрел туда, где только что стоял испуганный горе-проводник. Ильин не ошибся – Лир оказался умнее кого бы то ни было. Потому что самым подлым образом сбежал.

Колдунья, склонившись над зеркалом, удовлетворенно кивнула:

– Ну вот! Все как по маслу! А ты – «мяу, не получится» да «мяу, не сложится»… Говорила же, что я лучше знаю!

– Мрр… – неопределенно махнула длинным хвостом кошка. – Я дум-мала, что ваша плем-мянница… как бы повежливее выр-разиться…

– Ну да, умом не отличается, – согласилась старуха.

– Да у нее, пар-рдон м-муа, этого ума – полное отсутствие полного пр-рисутствия… Вот я и р-решила, что н-не выгор-рит…

– Дак у меня-то ума поболе! – Столь нелестная характеристика в адрес собственной родственницы колдунью совершенно не задела. – С Гаттой главное – говорить покороче, простыми словами, да припугнуть хорошенько, да золотых гор насулить с три наших Равнины… А там, сама знаешь, только нужного результата жди…

– Нр-равится м-мне ваш обр-раз мыслей! – муркнула советница, потягиваясь. – Поэтом-му и тор-рчу тут с вами… А вы н-не цен-ните!

– Ценю, – отмахнулась бабка, откладывая зеркало.

Что уж там, она сама была крайне довольна тем, как все складывалось! Теперь уж можно не бояться, что феникс не попадет к ней в руки… От Гатты все же польза была, причем немалая: не успели во дворец диктатора доставить долгожданную птицу, как племяшка тут же побежала искать связи с тетушкой. И если б не ее, Гатты, смазливый любовничек, который, собственно, птичку и доставил, бедовый Настоящий Герой еще бы неделю скитался по дорогам… Зато уж теперь все сложилось как нельзя лучше – и феникс, и герой скоро встретятся, и уже через несколько дней оба пересекут границу старинного заклятия…

Если б только зеркало могло показывать этого феникса! Колдунья снова с досадой скрипнула зубами. Столько времени ценного потеряли – ведь если верить молодой королеве, то герой птицу нашел гораздо раньше, чем тот, кого нанял Наорд! Потому и видно ничего не было… Теперь вот снова их сводить пришлось. Ну да ничего! Какие-то считаные дни, и…

– Мрр? Вопр-росик можно?

– Чего тебе? – недовольно отвлеклась от радужных грез хозяйка.

– Как вы гер-роя в Зияющий Р-разлом затащите? – мурлыкнула кошка. – Не дур-рак же! И запугать не получится, он даже диких лесных людоедов чуть до ин-нсульта н-не довел…

– Что храбрый – это хорошо, – раздумчиво сказала колдунья. – И что мозги есть – тоже неплохо. Ты главное забыла, дура черномазая, – сердце!

– Мрр?

– Кошка она кошка и есть! – в сердцах всплеснула руками бабка. – Сердце его приведет!

– Чье?

– Его собственное! Вот ведь беда на мою голову… Ты думаешь, для чего я этого насквозь проодеколоненного нытика тут держу? Вопит круглые сутки как ушибленный, хоть в подвал не спускайся… Всю челядь распугал!

– Угу, – ехидно сощурила глазищи кошка, – чуть кто сун-нется, а он ему ср-разу своей «Санта Марией» в лоб! А уж как пойдет всех святых пер-ребирать…

– Тебе хиханьки, – сердито чихнула колдунья, – а я слуг восстанавливать замучилась! Ты хоть к нему сходи, что ли, попроси заткнуться по-человечески, пока у меня терпение не кончилось…

– Я пр-робовала! – сморщила носик четвероногая советница. – Так он чуть о стенку не р-расшибся, орал, что я дьявол во плоти и пр-ришла по его душу… Кр-рестился так, что специалисты по макр-раме от зависти бы сдохли, маму звать начал! Н-ну его, неур-равновешенного… Что за мужчин-ны пошли?

– А тебе-то что? – хмыкнула хозяйка. – Ты ж не человек! Или коты тоже повырождались?

– Вы котов не тр-рогайте! – нахохлилась советница. – С котам-ми, слава прир-родным инстинктам, пока что все в пор-рядке… Так вы этого Педро из-за девчонки дер-ржите?

– Да уж не луженой глотки ради! – Старуха что-то прикинула в уме и сказала: – Покамест они в одной связке были, с ними было не сладить. А теперь-то наше время пришло! Мальчишка, на котором заклятие, убег, как только прижали… Барон ихний – фигура серьезная, но он в кутузке нынче обретается…

– Посидит-посидит и выйдет! – мяукнула кошка. – Таких никакие застенки не удер-ржат!

– Не успеет он выйти, – ухмыльнулась старуха. – Племяшка моя уже распорядилась… Кинут его в клетку к зверю страшному, ненасытному, – и нету вашего барона! Много он может-то, без меча?

– А девчонка?

– А на девчонку у нас самая большая ставка! – медленно ответила госпожа, снова берясь за зеркало. – Потому как, чует мое сердце, герой наш, может, и настоящий, да не так воспитан, как тутошние рыцари. Долг у него тока… врачебный, про джентльменство он разве что в книжках читал, еще и темноты боится.

– А ежели он тр-рус такой, чего вы с ним возитесь? – изумилась кошка.

Колдунья мудро усмехнулась:

– Человек вообще по своей сути трус! Смелость в нем ради других просыпается… А уж я-то разбужу, не сомневайся!

– А кто сом-мневается? – дернула треугольным ухом советница, обвивая, по своему обыкновению, передние лапки длинным хвостом. – Вы н-на это дело м-мастер, мрр! Только давайте будите скор-рее… А то опять либо гер-рой сбежит, либо диктатор по дур-рости феникса на волю выпустит, либо этот стр-радалец в подвале своими воплями дворец р-развалит… Я вам сер-рьезно говор-рю! Он там уже гим-мны петь начал! А как до псалмов дойдет – всю Силу растер-ряете, у него ж через слово то «Мадонна», то «святой архангел Михаэль»! Лучше б уж н-настоящего священника пойм-мали… Те хоть м-молча сидят и «дорогой мамочке» вслух пр-рощальных писем по ночам не сочиняют!

Диктатор Наорд, сидя на троне, нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику. Все шло вроде бы хорошо, но что-то не давало ему покоя. Феникс пойман, человека, что доставит его в Зияющий Разлом, сейчас приведут… Так в чем же дело? Двоякие чувства обуревали душу правителя. С одной стороны – вожделенный Эндлесс скоро будет его. Но с другой…

– Ваше величество! – торжественно провозгласили от дверей. – Он здесь!

– Впускай, – оживился диктатор, оставив на время свои думы.

Двери в тронный зал распахнулись, и очам правителя предстали глава дворцовой стражи с двумя помощниками, четверо блюстителей порядка и двое молодых людей – коротко стриженный и заметно подавленный парень да симпатичная девушка в цветастой юбке. Духи полей, их же всего двое, зачем нужен был такой конвой? И оружия нет… почти. Зоркий наметанный глаз Наорда отметил, что в широком рукаве блузки девушки определенно спрятан нож. Не имеет значения, угрожать этим двоим никто не собирается, значит, и повода пускать оружие в ход у отчаянной малышки не будет. Да и зачем ее вообще привели? Или парень без нее идти не соглашался? Герой… Правитель не удержался от усмешки. Да таких «героев» в Тайгете – хоть горстями греби! Зачем колдунье именно этот, к чему такие сложности?

– Свободны, – повелительно кивнул диктатор главе дворцовой стражи. – Я сам побеседую с моим гостем.

– Но, ваше величество…

– Не пререкаться! – рявкнул Наорд. – Все вон, я сказал! И вот еще… девушку отправьте в покои ее величества. Она здесь ни при чем.

– Я никуда не пойду! – вскинулась Кармен, сверкнув черными глазами.

Смелая девчушка, про себя отметил правитель и улыбнулся:

– Вы, конечно, можете остаться. Но я вас уверяю, что ничего интересного вы тут не услышите… А если вы так беспокоитесь о здравии вашего спутника – вот вам мое королевское слово, что с ним ничего не случится.

– Да? – недоверчиво прищурилась испанка.

Аркадий мягко взял ее за локоть и шепнул:

– Карменсита, иди. Я тут сам разберусь. Ты лучше с королевой пообщайся, может, узнаешь что интересное… Если запахнет жареным – линяй из дворца, найди Лира, я уверен, что он тут поблизости околачивается, и постарайтесь вдвоем добраться до Хайдена. Деньги еще остались?

– Да.

– Ну тогда попробуйте в крайнем случае тюремную стражу подкупить, они тут, я смотрю, все не особо принципиальные в смысле взяток…

– Так говоришь, будто мы с тобой можем больше не увидеться! – Кармен схватила Аркадия за руку. – Но все ведь будет хорошо?!

– Конечно! – ласково улыбнулся медик. – Это я на всякий случай. Правитель, судя по виду, мужик нормальный, договоримся… Иди!

– Я буду ждать, – кивнула девушка, отпуская руку Аркадия и направляясь к дверям. Потом вдруг остановилась, обернулась и порывисто чмокнула обалдевшего парня в щеку. – Это я тоже на всякий случай… – тихо сказала она и, залившись румянцем, выскользнула из тронного зала в сопровождении охранников.

Двери бесшумно закрылись.

Молчали минут десять: диктатор думал, с чего начать беседу, Аркадий – из вежливости. С особами такого ранга он раньше как-то не общался (или президента можно к королю приравнять? Тогда другое дело, опыт был…).

Наконец правитель Тайгета легонько хлопнул ладонью по подлокотнику и встал с трона:

– Ну что же! Будем знакомы – Наорд.

– Аркадий, – склонил тот голову. – Хотя вы, я так понял, уже мое имя знаете…

– Знаю. – Диктатор спустился к гостю. – И знаю, что тебе нужен феникс.

– Нужен… Так он у вас?

– У меня. Его ловили по моему приказу.

– А зачем он вам? – Ильин немного расслабился. Хоть и король, но вроде не самодур. Воспитанный. Не то что стражники – копьем в спину, и вперед!

– Об этом тебе знать не надо. – Наорд кивнул вирусологу и направился к бархатному занавесу, отделяющему тронный зал от смежных покоев. Двери во дворце особенным доверием не пользовались. – Пойдем, убедишься, что с птицей все в порядке… Заодно и дело обсудим. Не хочу здесь.

– Думаете, подслушать могут? – шепотом предположил медик.

Диктатор усмехнулся:

– Не думаю. Знаю.

За занавесом оказалась небольшая, весьма скромно обставленная комната: две жаровни по углам, маленькое окно с витой решеткой, деревянная кушетка, раскладной походный столик с кипой каких-то бумаг, табурет… и большая клетка.

– Феликс! – радостно завопил Аркаша, бросаясь вперед.

– Я знал, что день придет! – счастливо каркнул знакомый голос. – И снова, мудрый лекарь, тебя увижу!!

Ильин просунул руку сквозь прутья решетки и потрепал птица за здоровое крыло:

– Ну как ты? Только давай без стихов, а то меня так и тянет тебе в том же духе ответить, а я не уверен, что смогу… Тебе больше ничего не ломали?

– Нет, – ответил феникс, укоризненно глядя на молчащего диктатора. – Но обращались крайне неуважительно… Впрочем, от вас, людей, только этого и можно ожидать… А где доблестный сэр Хайден? А Кармен? А Лир?

– Хайд в кутузку загремел, – вздохнул вирусолог, – Кармен у королевы, а Лир… сбежал.

– Сбежал?!

– Как только стражников увидел, – грустно усмехнулся Аркадий, не глядя Феликсу в глаза.

Тот щелкнул клювом и понял, что этот вопрос сейчас лучше не затрагивать…

Правитель Тайгета тоже подошел к клетке и проговорил:

– Я вижу, что никто вас для охраны феникса не нанимал. Гатта что-то перепутала. Или Дженг…

– Секунду! – встрепенулся Ильин. – Дженг – это та блондинистая скотина, что в нашего Лира кинжалом запустила?!

– По всей видимости, да, – чуть улыбнулся Наорд. – Это в его стиле. Но капитан выполнял мой приказ, Аркадий, так что, если вы попросите о возмездии, боюсь, буду вынужден вам отказать.

– Жаль… – Медик оглянулся и шепнул: – А в частном порядке, ваше величество? Ну если я его случайно где-нибудь встречу?

– Тогда можно, – так же шепотом сказал Наорд. – Но за нанесение увечий дворянину, имейте в виду, придется заплатить.

– Сколько?

– Тысяча монет золотом и неделя в карцере.

– Договорились! – подмигнул вирусолог.

Наорд хмыкнул. Он был прекрасно осведомлен о том, какие масштабы в его королевстве приняла коррупция, и его это не радовало, но в данном случае Дженг заслужил небольшую головомойку. Жаловаться на капитана никто не смеет, это понятно, но и правитель – не манекен на троне! И все грязные делишки генеральского сына Наорд видел так же ясно, как пальцы на своей правой руке. От карательных мер в отношении капитана Дженга диктатора удерживали только два обстоятельства – заслуги его почтенного отца, не раз демонстрировавшего безусловную верность короне, и тот факт, что друзей надо держать близко, а врагов – еще ближе. Пока Дженг под боком, его можно контролировать без вреда для себя. А попробуй-ка отпусти! Таких дел наворотит, что локти потом кусать будешь…

– Как видите, с фениксом все в порядке, – сказал правитель. – По поводу поврежденного крыла – приношу свои извинения, мои подданные иногда пережимают в своем стремлении мне угодить… Теперь о деле: птицу нужно отвезти в одно место. И сделать это должны вы, Аркадий.

– Я что, рыжий? – нахохлился медик.

Наорд удивленно приподнял брови:

– Не сказал бы… А это имеет какое-то значение?

– Ладно, понял, замяли… – Аркаша вздохнул. – Я в том смысле, что почему вдруг сразу я?

– Таковы условия Белой Колдуньи, – не стал скрывать диктатор, рассудив, что рано или поздно молодой человек все равно все узнает.

Феникс в клетке шарахнулся к противоположной решетке:

– Белая Колдунья?! Зияющий Разлом?! Проклятая трещина, куда может попасть любой, а выйти еще никто не выходил?! Не соглашайся, лекарь! На верную смерть тебя посылают! И меня заодно!!

– Молчать! – рыкнул правитель.

Ильин присвистнул: кажется, диктатором этого товарища прозвали не просто так… А с виду такой цивилизованный!

– Вы отвезете его, – Наорд кивнул в сторону перепуганного древнего мифа, – туда, куда вам скажу я! Это не обсуждается. Если хотите, могу дать охрану, но это не очень поможет – через границу Разлома они все равно не пойдут, даже по моему приказу.

– А сами сопровождать не желаете? – предложил медик, прикидывая, можно ли взять сурового правителя на слабо.

– Я похож на дурака? – спокойно осведомился диктатор. Вирусолог посмотрел на его умное загорелое лицо и был вынужден признать, что не похож. – Зияющий Разлом – не то место, которое мне когда-нибудь захотелось бы посетить.

– Считаете, что мне захочется? – фыркнул Аркаша. – Я, знаете ли, тоже не клинический идиот! И если птичка при одном упоминании об этом месте в истерике бьется, а вы, ваше величество, меня туда заместо своей персоны пихаете – значит, делать там нечего! И я туда ни за какие коврижки не пойду, ясно?! Даже не просите!

– А я и не прошу, – ровно сказал Наорд. – Я приказываю.

– Да начхать мне на ваши приказы! – не на шутку разозлился вирусолог. – Я, кажется, не ваш подданный! Вам так надо – идите сами!

– А я?! – заверещал Феликс. – Меня им на растерзание отдашь, да?! Я же знаю, зачем я колдунье нужен! Сначала границу откроет, а потом зарежет как куренка, не станет легенду беречь ради Силы!

– Ты же все равно возродишься! – отмахнулся от него Аркадий и, сложив руки на груди, в упор посмотрел на недовольного правителя. – Так что делать будем, ваше величество? Мое мнение вы слышали.

– Слышал. – Диктатор развел руками. – Очень жаль, что вы такой упрямец. Я думал, мы сможем договориться полюбовно, но раз вы так не хотите, придется вас заставить. Шантаж – не мое призвание, да и не люблю я это, но другого выбора вы мне не оставляете.

– Если будете грозиться застенками и палачами, то заранее извиняюсь – мне это не страшно, – ухмыльнулся медик. – Потому как мне и так жить – на два раза покашлять, и я предпочту отъехать на небеса, не пачкая рук предательством. Может, Феликс мне и не ахти какой дружбан, но то, что вы мне предлагаете, ваше величество, извините, низость…

Диктатор Наорд действительно не любил шантажа. Но он им пользовался, если это было надо. А сейчас, как он сам понимал, без этого было уже не обойтись. Орать и топать ногами можно позволить себе в присутствии запуганных придворных. А на этого молодчика, судя по всему, такие меры не действуют…

– Хорошо, – кивнул государь. – Тогда, позвольте вас спросить, господин чистоплюй, будущее вашего друга, барона Эйгона, если не ошибаюсь, вам столь же безразлично, как ваше собственное?

Аркадий усмехнулся:

– Ну и гад же вы, ваше величество… Причем хорошо информированный…

– Уже за одно это высказывание тебя можно отправить на виселицу, – с трудом сдержавшись, процедил Наорд. – Но я только повторю свой вопрос… Или вопросов все-таки больше не нужно?

Столичная тюрьма государства Тайгет, в отличие от других здешних построек, возведена была на совесть. Стены – каменные, толстенные, окошки узкие, двери крепкие, засовы – нержавые. Ну такие мелочи, как откормленные стражники и пара десятков цепных псов по всей территории, – это само собой, можно было даже и не упоминать…

– Этого куда? – поинтересовался главный тюремщик, мельком взглянув на Хайдена.

Сэр Эйгон, как, апофеоз человеческой недальновидности и невоздержанности на язык, мрачно стоял между двумя блюстителями порядка и смотрел в пол. Орать на всю столицу бранные слова в адрес диктатора он прекратил уже после пятого удара по лицу и сейчас на «добавку» не напрашивался. Молча стоял, ожидая, что по пути в камеру его, скорее всего, придушат где-нибудь в темном закутке. Впрочем, самого барона это почему-то не расстраивало. На него, казалось бы, снова невесть откуда снизошло привычное равнодушие. Ну придушат – и придушат. В сущности, сам виноват…

– Вниз, – ответил один из конвоиров, огромный как шкаф. – Личным распоряжением королевы – бросить Образине на растерзание.

– На окончательное? – зачем-то уточнил тюремщик, поднимаясь с табурета и гремя ключами.

«Как будто оно может быть частичным, – вяло удивился Хайден. – Странные у них тут понятия о казни…»

– Окончательное, – кивнул второй конвоир, помельче, подталкивая барона в спину, – прямо в клеть бросай. Только одежду сними сначала, не порти…

– Вещи – мне! – заявил тюремщик, оценивающе оглядывая барона с ног до головы.

Конвоир нахмурился:

– На тебя не налезет!

– Продам, – не смутился тюремщик. – Имущество казненного принадлежит палачу! Образина – не в счет, так что все достается мне! А будешь руки тянуть, куда не следует – я тебя самого сюда упеку…

– Судья меня упечет, а не ты, – хмыкнул конвоир, – да и то откуплюсь, коли надо будет… Ладно, забирай, нам королева все равно заплатила… – Он снова толкнул барона в спину и, препоручив его заботам тюремщика, кивнул сослуживцу: – Пошли. Надо отчитаться.

– Меч, – сквозь зубы сказал Хайден.

– Что? – приостановились блюстители порядка.

– Мой меч. – Барон поднял голову. – Верните.

– Сейчас! – расхохотался второй конвоир, тот, что помельче. – Своими руками и отдам! Слушай, Хапс, уведи ты его от греха подальше…

– И откуда такой взялся? – хмыкнул конвоир-громила. – Сразу видно – Эндлесс! Они там все такие, помирать с мечом ложатся… Хапс, зараза жирная, куда руки тянешь? Оружие наше!

– Жлобье… – проворчал тюремщик, облизываясь на баронский меч, который держал в руках конвоир, отстающий по размерам от своего напарника. – Давайте, выметайтесь! Без вас, дармоедов, дел по горло…

Блюстители порядка, посмеиваясь, удалились. Наверное, отчитываться. И, вероятно, перед ее величеством…

Шагая впереди тюремщика по узкому и плохо освещенному коридору, барон отстраненно подумал: при чем тут королева? Лично ее он ничем не оскорбил, мало того – вообще в жизни ни разу не видел, при скандале в забегаловке она не присутствовала… Это что же получается – когда стражники явились в трактир, они точно знали, кого искать и что делать, когда найдут? И все эти обвинения в «словесном оскорблении престола» – всего лишь… как выражается сэр Аркадий… «гнилые отмазки»? Да тут чем-то очень нехорошим попахивает…

Чем именно – Хайден додумать не успел. Потому что ушлый Хапс, умело приложив погруженного в размышления пленника кулаком по затылку, попытался, не откладывая дела в долгий ящик, присвоить себе ладно скроенный баронский камзол… Попытался – потому что у него это не получилось. Нет, все-таки вернувшаяся память не способствовала уравновешенности доблестного сэра Эйгона, напротив – только обострила все его дремавшие до поры чувства. Меч отобрали, лицо набили, в тюрьму отправили, казнить собрались, еще и раздеть пытаются самым бессовестным манером?! Нет уж! Пускай руки у Хайдена были надежно связаны за спиной, но умирать от лап неизвестной Образины еще и постыдно голым он не собирался! Тюремщик схлопотал коленом в солнечное сплетение, выругался и скрепя сердце решил, что как-нибудь перебьется без той пары золотых, что можно было бы выручить на продаже вещей…

– Катись! – напутствовал обозленный Хапс, распахивая какую-то обитую железом дверь и дополнив сказанное крепким пинком.

Барон не успел даже ответить, как, переступив порог, вверх тормашками полетел в темноту…

Похоже, злополучная дверь находилась как минимум метрах в трех от пола камеры. Пол был каменный, холодный и очень твердый… Основательно приложившись и без того разбитой физиономией о неровные булыжники, Хайден сначала подумал, что благополучно убился при падении. Потом решил, что мертвые думать не умеют, и попытался подняться.

И услышал чье-то урчание.

«Меча нет, – пронеслось в голове у барона, – руки связаны… Ногами отмахиваться, что ли? А темно, хоть глаз выколи! И не посмотреть, кому меня на «окончательное растерзание» отдали!»

– Эй! – хрипло позвал барон. – Есть тут кто?

Неуверенное рычание подтвердило, что есть.

– Ты, что ли, Образина? – храбрился Хайден, поднимаясь на ноги и нащупывая спиной стену. Может, острый выступ какой найдется, веревку перетереть да умереть с честью…

– Я не образина, – обиженно ответствовали из темноты басом, – один подлец обозвал, так вы и рады! Все вы, люди, одинаковые…

Барон замер, осененный невероятной догадкой. А потом негромко спросил:

– Барбуз?

– Вот хоть кто-то… – пробурчал неведомый собеседник и поперхнулся собственными словами. – Откуда вы знаете?!

– Еще бы мне не знать имя одного подлого людоеда, что завел нас в лес и там бросил, украв мою лошадь! – расхохотался Хайден. – Так это они тебе меня скормить собирались?

– Мне! – радостно взвизгнул трусливый людоед, кидаясь навстречу барону и в порыве чувств сгребая его в охапку. – Мне! Они меня тут держат… Тоже поймали и держат! Пленниками кормят… Господин, а вас-то за что?

– Было за что, – нехотя сказал барон. – Развязать меня сможешь?

– Конечно! – Великан с усердием развернул сэра Эйгона спиной и зубами впился в крепко затянутые узлы. – Вы уж простите, что я сбежал тогда! Просто Хозяина леса испугался… Еще и Пецилла из мешка как давай зудеть: «Остолоп, уноси ноги, они до людей дойдут, так тебя же первого на колья в яму бросят…» Вот я, дурак, ее и послушал… А за коня вы на меня не серчайте, господин! Он сам за мной увязался! Ржал так злобно, все норовил цапнуть за что-нибудь… Так досюда и добежали! А тут эти вот… Сетью изловили, совсем как мы тогда вас в озере, и в подвал бросили!

– А Пециллу? – Барон стряхнул с запястий обрывки обслюнявленных веревок и потряс руками.

– Не знаю, – горестно вздохнул несчастный людоед. – Она же в мешке сидела, а мешок отобрали… И коня вашего тоже поймали, кажется. Я только крики слышал и топот копытный. Наверное, он, конь ваш, не одного меня так гонял…

– Да, – улыбнулся в темноте Хайден. – Он такой, только меня слушается… И давно ты здесь сидишь, Барбуз?

– Не знаю… Окон же нет, не поймешь – то ли день, то ли ночь… Сам измучился, даже аппетит чуть не пропал! И за Пециллу волнуюсь… Вдруг обидят?!

– Гм… – прокашлялся барон. – Это навряд ли. Твоя супруга, она, знаешь… дама с характером и не из пугливых! Наверное, ее так и не нашли в том мешке, иначе она бы уже тут была… А тюрьмы бы не было!

– Почему?

– Ты же свою жену лучше меня знаешь, – сказал барон. – Разнесла бы все тут по камушку…

– А… Это она может! – согласился, поразмыслив, великан. – Особенно если очень голодна!

Снаружи что-то грохнуло. Завыли псы. Оба пленника примолкли, настороженно прислушиваясь. Сюда, в подвал, звуки проникали плохо, но даже сквозь толстую каменную кладку было слышно, что наверху происходит нечто из ряда вон выходящее… К собачьему вою и грохоту добавились людские вопли. Потом – остервенелое конское ржание и топот. За стеной кто-то раскатисто зарычал.

– Неужели госпожа Пецилла все-таки выбралась наружу?! – поразился Хайден.

Барбуз хорошенько прислушался и ответил:

– Если вы про рычание, господин, то это не она! У нее мелодичнее выходит, ведь женщина все-таки! А тут в соседнем помещении львов держат…

– Для «растерзания»? – догадался барон.

– Ага! Только что-то они как взбесились…

– А-а-а-а!!! – завопил кто-то наверху. Хайден узнал голос толстого тюремщика. С ума они все сошли, что ли? Не тюрьма, а балаган! – А-а-а-а! – надрывался все тот же голос. – Убери! Убери их от меня! Сожрут же ведь, смилуйся, погубитель!

Очередной львиный рык, перекрытый исступленным собачьим лаем. И второй голос, по-мальчишески звонкий и очень злой:

– Сожрут! Как сэра Хайдена сожрали! И я даже не подумаю их останавливать!

– Какого сэра Хайдена?! – визжал Хапс. – Не было тут такого! Богами клянусь!

– Врешь, подонок! – закричал барон, который узнал в собеседнике тюремщика Лира. – Это меня-то тут «не было»?! А кого ты только что Образине бросил?! Барбуз, не сердись, по-другому он не поймет…

– Да уж ладно…

– Сэр Хайден?! – радостно проорали сверху. – Вы живы?!

– Жив! – ответил узник. – И даже здоров… почти. Выпусти нас отсюда!

– Сейчас… Аркадий с вами? И Кармен?

– Нет, их тут нет. Здесь кое-кто другой, я вас позже познакомлю…

– Подождите чуть-чуть! Ты, морда поганая, быстро открывай!!

– А т-ты этих вот… уберешь?

– Откроешь – подумаю! Бери ключи!

– Ррр!

– Тсс, тихо, киса, пока не надо… Ты глухой?! Кошки голодные!

– Сейчас-сейчас! Только придержи их, всем святым умоляю…

В замочной скважине проскрежетал ключ, и дверь наверху распахнулась.

– Вот, прошу…

– Лир, не смей! – выкрикнул барон, задрав голову к прямоугольнику света. – Здесь нет лестницы!

– Вижу… – ответил паренек. – Ты, жирный, обмануть меня решил?

– Н-нет!

– Нет? Кис-кис-кис…

– А-а-а!! Не надо-о!

Под очередной львиный рык в дверной проем кувыркнулась чья-то объемистая фигура…

Хайден мстительно усмехнулся и шепнул людоеду:

– Барбуз, знаешь, кто к нам пожаловал?

– Кто?

– Тот, кто прозвал тебя Образиной…

– Так это он?! – не хуже Лировых «кисок» взрычал оскорбленный великан. – А ну-ка дайте поближе посмотреть…

– А-а-а-а!!!

– Лир! – посмеиваясь, крикнул вверх барон. – Скинь мне сюда хотя бы веревку!

– Сейчас! – Над порогом показалась веселая мордашка горе-проводника в окружении умильных львиных и собачьих морд. – А что этот обманщик? Шею не свернул, когда падал?

– Нет, – ответил благородный сэр, наслаждаясь воплями толстого Хапса, которого вовсю сейчас мутузил Барбуз. Судя по переливам голоса, тюремщик лишился как минимум уха. – Не свернул. И, кажется, сейчас об этом чрезвычайно жалеет!

Сверху в подвал упал конец толстой веревки.