Утро настало тихое, солнечное. Белый пушистый снег слепил глаза, заставляя щуриться, хрустел под ногами. Вверху густо синело небо – безмятежное и холодное.

– Такой погожий день, – вздохнула Нэрис. – Совсем не для похорон.

– Для них, милая, любой день – не лучший, – отозвался муж. Лорд и леди Мак-Лайон стояли у крыльца большого дома, наблюдая за приготовлениями. Похоронная процессия вот-вот должна была отправиться. – Какие, однако, затейники эти норманны. Лодка хорошая, денег стоит, а они ее в землю. Не все ли равно покойнице, в чем лежать?

– У всех свои обычаи. И, между прочим, «похороны» лодки – из них из всех самый безобидный.

– Это ты про животных, которых сейчас резать будут?

– Если бы! Кое-где на севере не только зверей, но и жен с рабынями вслед за усопшим отправляют, – с осуждением в голосе сказала Нэрис. – Мне папа рассказывал. Но то, конечно, если покойник знатный да богатый… Кстати, мужья вот за женами на тот свет не торопятся. Отчего, интересно?

– Не у того спрашиваешь, – хмыкнул Ивар в воротник плаща. Потом вспомнил Эйнара и посерьезнел. – Сплюнь. Только этого еще не хватало.

Леди поспешно умолкла. Потом перевела взгляд на сани посреди двора – и сникла. Там, поверх кипы одеял и вышитых подушек, лежала Хейдрун. Тело только что вынесли из дома, где обряжали, и еще не успели прикрыть овчиной.

Рыжие волосы покойной, ничуть не потускневшие, были заплетены в две толстые косы, на шее и запястьях – дорогие украшения, складки шелкового платья, ярко-синего, бросающего вызов небу, едва заметно трепетали под легким ветерком. Если бы не белое как снег, застывшее лицо да не сложенные на животе руки, девушка могла показаться спящей. Нэрис с тяжелым вздохом отвела глаза. Она многое бы отдала, чтобы этот сон не был вечным. «Слава богу, хоть на похороны нам ехать не нужно», – подумала леди. Все ее существо яростно противилось тому, что этот яркий северный цветок через какой-нибудь час опустят в темную яму и забросают землей.

– Такие, как Хейдрун, должны жить, – вырвалось у Нэрис.

– К сожалению, почему-то именно они на этом свете долго не задерживаются, – задумчиво сказал Ивар. – Не знаю, может, в этом есть какая-то своя, высшая справедливость? В конечном счете, красота и молодость не вечны. А уходя, оставляют после себя одно разочарование…

– Лучше разочарование, чем смерть, – сказала Нэрис. И поежилась.

Муж приобнял ее за плечи:

– Может, вернешься в дом?

– Там и без меня тесно. Поминальный стол готовят. Я хотела помочь, да Тира с Астрид не позволили. Говорят, не свадьба, сами управимся…

Леди окинула взглядом подворье. Ввиду печальности события народу здесь почти не было. Большинство дружинников уже отправились в порт, а случайные люди на похоронах редки. Старший сын конунга стоял у саней с покойницей. Лицо его было отсутствующим. Рагнар, вместе с Ингольфом Рыжим, что-то вполголоса обсуждали в тени поленницы. Ярл Гуннар надзирал за погрузкой во вторые сани разного домашнего скарба и съестных припасов: у норманнов полагалось снаряжать покойников в долгий путь как следует. Слуги и рабы сновали от крыльца к саням, передавая друг другу миски, горшки, черпаки, портновские принадлежности, шкатулки… Двое несли корыто. Еще один гнал несколько коз. Большие клетки из прутьев, в которых квохтали куры, уже стояли на дне саней. Хозяйственная леди, увидев, сколько добра собираются просто так сгноить в земле, тихонько охнула. Ладно еще лодка! Но все это зверье, которое живым пригодилось бы куда больше?.. А это что? Кадушка с тестом? И целая дюжина жареных поросят?

– Да уж, – пробормотала Нэрис, – «затейники» – еще мягко сказано!

Ивар хохотнул. Поймал смурной взгляд Харальда, поспешно спрятал улыбку и обернулся к дому. С крыльца как раз спускались одетые в теплые плащи Астрид и Эйнар. За спиной сэконунга маячила все та же тройка бойцов. «И к могиле жены, значит, под конвоем? – подумал лорд. – Как Ингольф его в кандалы не заковал, я даже удивляюсь».

– Ну, кажется, все, – вполголоса сказал он. – Совсем чуть-чуть померзнуть осталось. А госпожа Тира не едет?

Нэрис покачала головой:

– Она же к семье не относится. Как и мы с тобой. Гуннар, наверное, тоже остался бы, да ему за Эйнаром следить велено. Будто трех дружинников мало. И ярл Ингольф тоже едет – вот он бы и присмотрел!

– Рыжий, милая, так «присмотреть» может, что и концов не найдешь. – Лорд Мак-Лайон кивнул сэконунгу, легко поклонился Астрид и уступил им дорогу, потянув за собой жену. – Я бы, честно говоря, Гуннару компанию составил, да боюсь, не поймут. К тому же Харальд меня и так с трудом переносит. С проломленным черепом я тут много не навоюю…

К саням с покойницей подошел Бьорн. Ненавязчиво оттеснил в сторону Харальда, укрыл Хейдрун тяжелым пологом, проверил запряжные крюки. Потом бросил взгляд на вторые сани, стараниями будущего тестя полностью готовые к отправке, и махнул кому-то рукой. Подвели верховых лошадей.

– Рагнар еще вернется? – спросила Нэрис, глядя в сторону поленницы.

Ярл Ингольф уже отошел, уступив место Астрид. Она держала мужа за руку и что-то быстро говорила, время от времени вскидывая на него глаза. Рагнар рассеянно поглаживал ее по плечу и кивал. У ног хозяев крутился Вихрь.

– Надеюсь, что вернется, – сказал Ивар. – А если ты тризну имела в виду – тогда вряд ли. Скорее всего, поминальную чашу прямо на кладбище разопьют да оттуда сразу в порт двинутся. Время поджимает.

– Все настолько серьезно?

Советник поморщился:

– Не знаю, и это хуже всего.

Он умолк. Заскрипели полозья, зафыркали кони, и маленькая процессия гусеницей потянулась со двора. Пес Рагнара, вывалив язык, бежал за санями и глухо побрехивал на уличных шавок.

Подворье быстро опустело. Слуги вернулись в дом, караульные тоже разошлись, осталась только чета Мак-Лайонов да топчущийся за их спинами Ульф. Творимира Ивар услал с поручением еще на рассвете, и объявиться воевода должен был не скоро. «Тризну, понятно, без семьи не начнут, – подумал лорд, задумчиво глядя на дом конунга. – А там пока похороны, пока отплытие – часа три-четыре, если не больше».

– Пойдем, Нэрис, – сказал он, подставив ей локоть. – Я бы прогуляться тебе предложил, да от холода зубы сводит. Ты, кстати, что муфту-то не носишь?

Леди смущенно опустила глаза на толстые вязаные варежки, которые ей всучила сердобольная Тира, и вздохнула:

– Да все потому же. Муфта в Шотландии хороша, а тут… Больше форсу, чем тепла. Но ты не думай, я еще отдам ей должное!

– Только перед женой королевского казначея слишком уж горностаем не тряси, – предупредил советник. – Она супругу плешь проест, а он – его величеству. За разбазаривание государственной казны отдельно взятыми лицами. Я к нему и так перед каждой поездкой иду как приговоренный!..

Нэрис, хихикнув, благосклонно кивнула и, опираясь на руку мужа, медленно пошла рядом с ним по дорожке. Вчерашняя метель была недолгой, так что двор давно успели расчистить от снега. А может, и носившиеся полночи туда-сюда бойцы утрамбовали…

– Ивар, – вспомнив о метели, встрепенулась леди, – так что, пропавший скальд пока не объявлялся?

– Нет. Как сквозь землю. Все пристройки обшарили, на сеновале каждую сухую травинку перетряхнули – пусто. Дружина Рыжего клянется, что с прошлого утра его никто не видел. А то и с позапрошлого.

– То есть…

– Вот-вот. Как утром после свадьбы Харальд его лично из дому пинком выпроводил, так старик и пропал с концами. Правда, один из младших конюхов говорит, что видел кого-то похожего возле погреба, в то самое утро, как конунг отплыл. Но толку-то от такого свидетеля? Он и сам не уверен – Матс это был или кто другой. Парень того скальда, кажется, не знал совсем. А стариков пьющих везде хватает, что в Тронхейме, что в Бергене. Погреб, кстати, мы тоже проверили.

– Никого?

– Само собой. – Ивар помолчал и добавил: – Ну да нестрашно. Куда он из Бергена денется?

Нэрис нахмурила брови, но ничего не сказала. Лорд утешительно похлопал ее по руке:

– Не расстраивайся раньше времени. Может, старик на Харальда разобиделся да в каком-нибудь ближайшем кабаке засел? Я уже Эйнаровых ребят отрядил на поиски. Найдут.

– Хорошо бы, – сказала леди Мак-Лайон. И, увидев впереди гостевой домик, уже почти ставший родным, быстро обернулась на плетущегося по пятам супругов Тихоню. Исчезнувший скальд тут же вылетел у нее из головы.

– Ивар, – понизив голос, зашептала она, – помнишь, что ты мне вчера обещал?

Советник бросил косой взгляд через плечо.

– С Ульфом поговорить?

– Да. Мне кажется, он что-то знает. Ну или догадывается.

– Исходя из того, что ты мне рассказала, сомневаюсь… Но изволь, побеседую. В конце концов, я его в охранники брал, а не в надсмотрщики. Пусть головой думает, перед тем как рот открывать.

Нэрис смутилась:

– Ты только не слишком его ругай, хорошо? Все-таки меня с этим двоеженством тоже занесло.

– Да уж, – крякнул Ивар, – хватила ты, дорогая! Кто-кто, а Ульф по этой части кремень, даром что норманн. Еще бы горячку не порол когда не надо, цены б ему не было… Ну да ладно. Я постараюсь помягче. А то ведь и правда сбежит, не дай бог, как те же Мак-Тавиши.

Лорд сделал паузу и весело закончил:

– И останется бедняга Творимир с нами двумя на руках, как вдовец с грудными младенцами!

Запас времени, дарованный холодом и спешкой Рагнара, был не бог весть какой. Так что советник, едва успев переступить порог гостевого домика и снять плащ, сразу взял быка за рога.

– Тихоня, иди сюда, – велел он и указал пальцем на табурет.

Норманн, явившийся на призыв, послушно сел. Не выволочка ли грядет? С одной стороны, за вчерашнюю оплошность его еще вчера же и простили, но с другой… Уж больно тон у лорда добродушный! Он вот таким же манером обычно свидетелей допрашивать любит. Только какой же Ульф свидетель? Тихоня вопросительно посмотрел на хозяйку, но та уже забралась с ногами на кровать и достала вязанье, изо всех сил делая вид, что разговор ее не касается. Старый воин безрадостно вздохнул и поднял глаза на лорда Мак-Лайона.

– Расслабься, – хмыкнул тот, – громы с молниями я сегодня метать не в настроении. Хотя, признаться, мог бы. Скажи-ка мне, дружище, с каких это пор ты чужое добро на щепки пускаешь и собственной госпоже грозишь?

– Я?! – изумился Тихоня.

– Ну не я же. Корзину кто сломал? На леди кто орал? Вспоминай, вспоминай. Уж вчерашний-то день ты хорошо запомнил.

Норманн уткнулся взглядом в пол и набычился:

– Глотку драл, ваша правда, но чтоб грозить – такого и в мыслях не было! А ежели госпожа с перепугу не то подумала – дак я ж все одно повиниться хотел. Не успел только до вас-то…

– Похвально, – кивнул лорд. – Ну да прощение подождет. Любопытно мне, Ульф, с чего ты вообще этакую бучу поднял? Стыдно бойцу, да еще в твои годы, на женщину голос повышать. Чем тебе хозяйка не угодила?

– Да… так…

– Вот именно – да так. Ну сказала лишнее, не подумав, с кем не бывает? Ты, между прочим, тоже хорош.

– Опять я? – заморгал Тихоня. – Да я всего-то и сделал, что на базар ей идти запретил! Потому что у меня приказ был, вами даденный, а…

– Это понятно, – перебил его лорд, – только ведь не в моем приказе дело было, а, Ульф? И не из-за моей супруги спор вышел, а из-за твоей. Так?

– Так, – помолчав, вынужден был признать норманн.

– И что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Виноват, – буркнул Тихоня, – больше не повторится…

Ивар покачал головой:

– Не то, Ульф, не то. Ты глаза-то от пола подними, дыру прожжешь. И отвечай на вопрос: почему жену дома оставил? Сколько помню, ты все эти годы только и делал, что север свой ей нахваливал. Да и родня у тебя здесь какая-никакая, а имеется. Или Бесс для них недостаточно хороша?

Норманн уязвленно вздернул подбородок:

– Раз для меня хороша – хороша и для всех!

– Тогда в чем дело? – поднял брови провокатор. – Вы люди не бедные, хозяйство без вас не развалится, да и за детьми есть кому приглядеть. Давай-ка начистоту, Ульф. А песни про то, какая твоя женушка хрупкая да нежная, при себе оставь. Тут я с леди солидарен. Ну?

Тихоня снова уставился в пол. Говорить, тем более «начистоту», ему страх как не хотелось. Но от гончей разве отвяжешься?..

– Не пустил, потому что боялся, – хрустнув пальцами, наконец выдавил из себя он. – Может, и зря, того не ведаю. А только у нас семеро по лавкам и нечего ей тут делать! Да еще и с такой-то госпожой…

Со стороны кровати послышалось возмущенное сопение и яростный звон спиц. Ивар улыбнулся краем губ, но промолчал. Он знал по опыту, что разговорить Ульфа трудно, а вот сбить с мысли – легче легкого. Тем более что насчет леди Мак-Лайон прямодушный норманн нисколечко не заблуждался.

– Я-то чего? – продолжал Тихоня, все так же не глядя на командира. – За что купил, за то и продаю. Может, и брехня, конечно – виданное ли дело, чтобы такой человек… А с другой стороны, ведь не сторонние люди рассказывали? Ну, понятно, что никто вроде как не видал… Своими-то глазами, в смысле… Только ведь просто так даже корова мычать не станет!

Норманн развел руками и исподлобья взглянул на лорда. Тот ответил вояке сумрачно-тоскливым взглядом.

– Ульф, – наконец выговорил он, – ты в гроб меня вгонишь своим красноречием.

– Так я ж… – растерялся Тихоня. Позади него раздраженно звякнули спицы. Советник шумно выдохнул и встряхнулся.

– Так, – уже совсем другим тоном сказал он, – эдак мы до вечера не управимся. Коротко и по существу – тебе принесли на хвосте какую-то местную сплетню?

Ульф кивнул.

– Она касалась какой-то женщины и ее служанки? С кем-то из них что-то случилось?

Снова кивок.

– И с кем именно?

Тихоня поерзал на табурете, кинул взгляд в сторону леди Мак-Лайон и сказал:

– С обеими…

– Конкретнее!

– Да я же и говорю – померли обе, – угрюмо отозвался Ульф. – Одна за одной… Ну, как мы из Стерлинга в Файф вернулись, дак мне наши и рассказали. Про то, что Эйнар женится, что конунг друга в гости ждет и корабль за ним прислал… Мы-то выпили, понятно, а под это дело языки мягчеют. Особливо у некоторых. Вот Гуннар и… Я-то чего? За что купил, за то и продаю! И сам бы не поверил, да ведь свой своему не сбрешет?

– Ульф!..

Норманн запнулся, побурел лицом и бухнул:

– Говорят, жена ему измену учинила, вот он ее и того! И служанку тоже, чтоб не проболталась!

– Кто – он? – проскрежетал теряющий терпение лорд. – Гуннар? Эйнар? Конунг?

– Да нет же! Харальд!

Сзади донесся звук упавшей спицы и тихое «ой». К ножкам табурета подкатился серый шерстяной клубок. Тихоня машинально подобрал его и принялся вертеть в руках, боясь взглянуть на командира – ну как на смех подымет?.. Однако лицо лорда Мак-Лайона осталось бесстрастным. Только усталое нетерпение в глазах сменилось глубокой задумчивостью.

– Харальд, значит, – пробормотал советник, – ну-ну…

– За что купил, за то и продаю, – в третий раз повторил Ульф извиняющимся тоном. – Может, небылиц мне наплели насчет его жены-то – рожала ведь, а родами-то, бывает, мрут … А служанке с чего помирать? Молодая баба, здоровая, при господах – и вдруг возьми да отравись! Как раз после того, как слухи поползли… Да и еще так странно, похлебку ели всей семьей, а наутро она одна глаз не открыла. И вроде как Харальда тем вечером у ее дома видели. Вот я, как узнал, что вы заместо лэрда к конунгу собираетесь, и подумал…

Ивар шевельнулся.

– Что ты подумал, Ульф? – спросил он.

Тихоня качнул головой:

– Что нету дыма без огня. И что вы, ваше сиятельство, сюда не на праздник едете. Я свою Бесси знаю, она за леди Мак-Лайон хоть на край света. А человек ежели один раз убил, так и во второй не дрогнет! Может, конечно, брешут про Харальда. Но лучше не рисковать, ведь так же?..

Тризна была короткой и почти не пьяной. Столов много не ставили, народу тоже было мало – только родные и близкие. Мак-Лайоны ни к тем, ни к другим не относились, но королевский советник при желании мог без масла влезть куда угодно.

– В конечном счете, – сказал он жене, – по Хейдрун горюют разве что братья. А они мне не нужны. Мне Эйнар нужен. Потому как если я насчет Харальда что-то из кого и вытяну, так только из него…

Нэрис такой деловой подход слегка покоробил, но убедить мужа отложить разговор на потом у нее не вышло. Лорд отрезал, что надо ковать железо, пока горячо, что он не намерен сидеть и ждать очередного покойника и что леди Мак-Лайон, коль уж ей так за него совестно, может остаться дома. Это, добавил советник, даже предпочтительней… Нэрис обиделась, закусила удила – и теперь сидела за скромным столом в большом доме, не зная, куда себя деть. Наличие рядом Ульфа утешало мало, а дорогой супруг сбежал еще полчаса назад к сэконунгу: Эйнар выпил пару чарок и ушел на свою половину. Хотя ушел или увели – это еще вопрос.

«И зачем я только следом уцепилась? – думала несчастная леди, катая по столешнице хлебный шарик. – Ивар, кажется, пропал с концами… Нет, я понимаю, что Эйнар не скорбит по жене, но ведь с нашей стороны это просто неприлично! Поминки ведь!»

Она сердито покосилась на Тихоню. Могучий норманн как ни в чем не бывало обгладывал бараньи ребрышки, запивая их крепким пивом, и чувствовал себя прекрасно. То, что стол был поминальный, вояку заботило не больше, чем черствого лорда Мак-Лайона. Оплакивать им обоим было некого. Нэрис отвернулась от чавкающего Ульфа и, скользнув глазами по лицам остальных, вынуждена была признать, что родня покойной ничем не лучше. Может, конечно, прилюдное выражение горя у северян не в чести, но… «Как будто никто и не умирал, – с горечью подумала леди. – Сидят, закусывают. Того и гляди скальдов позовут да забудут, из-за чего собрались!» Она сердито фыркнула. Среди собравшихся только двух человек можно было назвать скорбящими – Альвхильд да Астрид. Но первая, скорее всего, притворялась, а вторая… Поймав тоскующий взгляд Астрид, брошенный на дверь, леди качнула головой: невестка конунга и думать не думала о Хейдрун. Все ее мысли были о муже.

Нэрис потянулась за своей чашей. Та была полная. Вино?

– Ульф, – сказала леди, – а ничего другого нет?

– Отчего ж, – удивился норманн. – Вот. Пиво. Только вы ж его не пьете?

– Не пью… Мне бы взвара. Или водички.

Тихоня, приподнявшись, наскоро провел ревизию среди ближайших кувшинов и развел руками:

– Такого нету. Кроме пива разве что брага, но…

– Понятно, – вспомнив свое короткое знакомство с местным самогоном, Нэрис скорчила кислую гримасу и пригубила вина. Оно было весьма недурное. «В конце концов, мне брауни ничего не запрещал, – решила леди Мак-Лайон. – А Ивар работает. Интересно, удастся ему Эйнара насчет брата разговорить или тот, как и все прочие, молчать будет?» Она, задумавшись, сделала еще глоток и подперла щеку свободной рукой. То, что рассказал Тихоня, не укладывалось в голове. Харальд – убийца? Нет, он, конечно, странный… Нэрис бросила мимолетный взгляд на соседний стол, где сидел предмет ее мыслей. Старший сын конунга вяло ковырялся ложкой в миске с кашей и вид имел отсутствующий. То ли от очередной порции своего загадочного порошка, то ли по какой-то другой причине. «Ну, допустим, – подумала Нэрис, – у него и впрямь совесть нечиста. Допустим, жена его умерла не своей смертью. Только Хейдрун-то, выходит, он все равно ударить не мог? Даже если тогда, в конце свадебного пира, спящим только прикидывался – уж родного брата Эйнар бы узнал! Другое дело, если тут наемный убийца замешан…» Она с досадой нахмурила брови. Нет. Наемные убийцы – они со стороны. А Хейдрун злодею своими руками дверь отворила. Вот только кому же, кому?..

Нэрис задумчиво посмотрела туда, где расположилась семья погибшей. Ярл Ингольф? Жесткий, холодный человек, любил ли он дочь? Любил ли он вообще кого-нибудь в своей жизни? И способен ли на сильные чувства? Что на убийство способен – можно даже и не гадать.

Альвхильд. О, яркая птичка Альвхильд! Прижимает к глазам платок, ерзает на лавке – ей не по себе, это видно. Отчего? Понимает, насколько фальшива ее скорбь, или?.. Она не любила падчерицу. Но могла ли она убить?

И наконец, братья Йен и Ларс. Такие разные: первый спокойный, даже чуть заторможенный, второй – словно с ртутью в жилах. Вертится, толкает братца в бок, что-то рассказывает сидящему по другую руку Бьорну, губы кривятся в злой, веселой ухмылке… Такому все покажется смешным. Даже смерть. А в тихом омуте – ну, всем известно, что там водится! Это мог быть кто-то из них? Мог. Только был ли?

Леди Мак-Лайон опустила глаза. Подозревать можно кого угодно. А вот доказать свои подозрения… Ну какой им всем прок от смерти Хейдрун? Никакого! А просто так не убивают.

– Вам еще налить, госпожа? – вклинился в ее размышления голос Тихони.

Нэрис заглянула в свою чашу – надо же, сама не заметила, как выпила все до донышка! – и покачала головой:

– Спасибо. Наверное, хватит… Как думаешь, Ульф, мне обязательно здесь оставаться? Ивар, наверное, еще не скоро закончит.

– Заскучали? – по-своему понял Тихоня. – Понимаю, не праздник, чай. Ну, попрощайтесь с хозяйкой, да и пойдемте тогда! Я уж сам осоловел от духоты.

«Скорее, от пива», – подумала Нэрис. И, поднявшись было, заколебалась:

– А Ивар? Творимир же до сих пор не вернулся. Ты уйдешь – кто останется?

– Лорд Мак-Лайон о себе и сам позаботиться может, – пожал плечами норманн. – В край Жилу попрошу – все одно дружина со скуки бесится. Пойти сказать?

– Пойди. А я пока к Астрид. Встретимся у задней двери. Мне там… ну, надо! Прогуляться кое-куда.

Тихоня понимающе кивнул и, чтобы не смущать хозяйку, заторопился к дальнему очагу, вокруг которого сидела дружина сэконунга. Нэрис направилась в противоположную сторону. Она, конечно, не сомневалась, что Астрид до нее нет никакого дела, но вежливость есть вежливость. Их, если что, вообще сюда не звали… Обогнув стол, леди неуверенно приблизилась к невестке конунга и сказала:

– Мы уже собираемся… Госпожа Тира уехала, может, вам помочь чем-нибудь?

– Помочь? – отрешенно переспросила Астрид. И, подняв задумчивый взгляд на гостью, словно очнулась. – О нет, благодарю. С тремя столами я как-нибудь управлюсь. Лорд Мак-Лайон с вами не уходит?

– Нет. Возможно, позже… – Нэрис почувствовала себя неловко. – Простите, что явились незваными. Я понимаю, на тризне не место чужим людям.

Северянка невесело улыбнулась.

– Пустяки, – сказала она. – Чужих здесь и так предостаточно.

– Простите?..

Астрид улыбнулась снова – на этот раз учтиво и располагающе, как подобает хорошей хозяйке. И поднялась:

– Не обращайте внимания, леди Мак-Лайон. У меня был не самый лучший день. Жаль, что покидаете нас так рано. Вас проводить?

– Не нужно, спасибо. – Нэрис склонила голову в вежливом поклоне и, уже сделав шаг к задней двери, вдруг обернулась. – Астрид!

– Да?

– Не грустите так. Он обязательно вернется.

Тонкие губы женщины дрогнули, но она не произнесла ни слова. Только чуть склонила голову, словно благодаря за участие. Искренне, нет ли – этого Нэрис так и не поняла.

Погода стояла морозная и тихая. Ветер к ночи совсем улегся. Нэрис, приостановившись, подняла лицо к расцвеченному звездами небу. Яркие, холодные, они вились хороводом светлячков вокруг неполной луны, одновременно такие далекие – и такие крупные, что, казалось, можно было дотянуться рукой.

– Как алмазы сияют, – вырвалось у леди. – В жизни не видела такой красоты! Постоим немного, ладно, Ульф? Это ведь ничего?

Тихоня польщенно заулыбался.

– Ничего, – согласился он. – Дивный вечер! Только б погода сызнова не испортилась.

Нэрис кивнула. Такое небо грех за облаками прятать. «А уж метели нам и вовсе не надо, – подумала она. – Как бы там Ивар носом ни крутил, а легенды на пустом месте не рождаются». Леди поежилась было, вспомнив о псах, но подумала – и мысленно махнула на все рукой. Тихоня прав, вечер чудесный. Зачем его портить?

– Мы так редко поднимаем голову, – завороженно прошептала она, глядя на звезды, – так редко смотрим куда-то выше своего роста… Почему? Ведь там, над нами, целый мир! Совсем другой!

– Оттого и не поднимаем, – тихо сказал Ульф. – Чтобы свой дырой не показался. Там только сияние. А здесь?

– И здесь есть, – подумав, отозвалась Нэрис. – Если приглядеться хорошенько… Какая яркая звезда! Я слышала, как Гуннар называл ее Тележной. Интересно – почему?

Ульф тоже взглянул на небо и прищурился.

– Очень просто, – ответил он, – к Большой Телеге близко, оттого и Тележная. А вон там, слева, Палец Аурвандиля. Голубым сияет, видите? А это – глаза Тьяцци. Так звали великана, похитившего богиню Идунн, хранительницу золотых яблок…

Слова сами собой соскакивали у него с языка, сплетаясь в причудливый, древний как мир узор, открывая страницы народных сказаний, увлекая за собой… Нэрис и Ульф стояли плечо к плечу, задрав кверху головы. Он говорил, удивляясь сам себе, она – слушала затаив дыхание. О том, как боги послали хитреца Локи на помощь богине, как рассерженный великан пустился за беглецами в погоню, как он погиб и как Один, чтобы восполнить утрату великанской дочери, взял глаза Тьяцци и забросил их на самое небо, сделав двумя звездами… О пальце Аурвандиля, отмороженном хозяином и подкинутом Тором высоко-высоко… О Прялке Фригг – трех ярких звездах, вечно напоминающих человеку о его прошлом, настоящем и будущем… Нэрис с Ульфом стояли так долго, не чувствуя холода и течения времени. Даже когда Тихоня умолк, оба не двинулись с места: глядели на небо как завороженные, будто надеясь найти там что-то – очень важное, дорогое и свое. Глядели до тех пор, пока ясные звезды не затянуло мерцающей молочной дымкой, а с неба на землю не начал падать снег. Сначала редкий, вскоре он пошел в полную силу, окутывая подворье, оседая на плечах. «Сначала все было синее, – крутилось в голове Нэрис, – а теперь белое. Как будто нет ничего кругом, только снег… Снег?»

– Ульф! – охнула она, придя в себя. – Да сколько же мы тут стоим-то?

Норманн вздрогнул. И, быстро моргая, завертел головой по сторонам.

– Не знаю, госпожа, – наконец сказал он. – Уж не меньше часа, должно быть, – эвон какой снегопад. Ну, дела! Как дети малые рты разинули, про все забыли!

«А Ивар, наверное, уже дома, – подумала леди, – и места себе не находит. Ушли-то мы раньше него! Ох господи. Не иначе как вино мне в голову ударило – по такому-то холоду на звезды любоваться». Нэрис, стряхнув с капюшона тяжелую снежную шапку, повернулась к Тихоне:

– Пойдем скорей! Как бы мне опять не нагорело.

– Если лорд поперед нас вернуться успел – нагорит, как пить дать, – рассудительно прогудел Ульф, смаргивая с ресниц белые хлопья. – Обоим. Держитесь меня, госпожа. Снег стеной, ничего впереди не видать, еще на угол налетите…

Леди Мак-Лайон кивнула. И, пристроившись в арьергарде норманна, засеменила следом, в красках представляя себе, что их с Ульфом ждет по возвращении. Нет, конечно, в этот раз она нигде не терялась, никуда не лезла и вообще с подворья ни ногой, но муж-то об этом не знает! «Дождусь я все-таки, – сама себе предрекала леди, загребая подошвами снег, – кончится у Ивара терпение, запрет он меня во Фрейхе, как грозился… И что у меня вечно все не слава богу?» Чуть слышно вздохнув, она приподняла край сползшего на глаза капюшона – и едва успела остановиться, чудом не влетев лбом в широкую спину своего охранителя.

– Что…

– Ш-ш! – Ульф быстро обернулся и приложил палец к губам. – Тихо. Там, впереди – слышите?

Нэрис, ничего не понимая, затихла. Ульф не соврал – со стороны псарни доносились чьи-то голоса. Густо сыплющий снег глушил звуки, но отдельные слова и даже фразы все-таки можно было разобрать. У самых дверей разговаривали двое – мужчина и женщина.

– …ты привязалась ко мне, ну? Говорю же – сон, и больше ничего!

– Я не спала.

– А я – спал! – раздраженно перебил мужчина. Нэрис подалась вперед – голос показался ей смутно знакомым. – Сколько повторять – никуда я не выходил той ночью! Ни через заднюю дверь, ни через переднюю!

– Но я слышала… Не кричи, прошу тебя! Я ничего не сказала лорду, я верю, что ты ни в чем не виноват, просто скажи мне…

При слове «лорд» Нэрис навострила уши. Ах вон оно что! Вот почему Тихоня столбом-то встал! Леди Мак-Лайон вцепилась в локоть норманна и затаила дыхание, боясь пропустить хоть слово. От псарни донеслось какое-то невнятное восклицание. И, после паузы, снова мужской голос:

– Забудь о том, что ты слышала. И не вздумай нести эту ересь гончей. Я никуда не ходил, ясно?

– Ясно, но…

Что она собиралась возразить, ни Ульф, ни Нэрис так и не узнали. Где-то слева громко хлопнула дверь, и голос ярла Гуннара, которым можно было валить деревья, весело проорал:

– Ингольф! Ты там не заблудился, нет? Али сугроб выбираешь повыше?

Невидимая парочка затихла.

– Ульф, – торопливо прошептала леди, дергая норманна за рукав, – к псарне, быстрее! Может, успеешь увидеть, кто…

Окончание фразы ушло в пустоту – Тихоня служил у главы Тайной службы не первый день и знал, что нужно делать. Нэрис проводила норманна взглядом. Успеет? Нет? «Чтоб ему провалиться, этому снегопаду! – с досадой подумала она. – В трех шагах ничего не видно, и даже голосов толком не разберешь!» Нэрис тряхнула головой, обрушив с капюшона новую порцию снега. Ну почему, почему у нее не такой острый слух, как у Творимира? Он бы и весь разговор в подробностях расслышал, и наверняка понял бы, кого спугнул ярл своим воплем!

Но оборотень в отряде лорда Мак-Лайона имелся только один. И сейчас его здесь, увы, не было.