Леша сощурился, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть. Не получилось. Только обрывки фраз, неясные тени и настороженный шепот.

– Я говорил, ты не должен возвращаться в Эль-Реаль. Тебя не оставят в покое.

– Господин Вагазов, я ценю дружеское участие, но хожу где хочу.

«Какой же знакомый голос!»

– Это приказ. Вернись в Нуэва Барселону!

– Господин Вагазов, напомню: вы всё-таки немного акабадор и поэтому не можете мне приказывать.

Леша стоял, не шевелясь. Даже дышать перестал, но случайно скрипнул половицей под кроссовкой. Ренат Вагазов знает эскрита из Нуэва Барселоны! Знает и скрывает это.

Голоса прекратились.

– Нас подслушивают, – наконец сказал Вага-зов. – Здесь кто-то есть!

Леша побежал. Побежал так быстро, как только мог. Надеясь, что темнота спрячет его, он летел, натыкаясь на шкафы и петляя.

– Леха! Ты чего летишь? Книжку спрятал?

Анохин. Леша остановился, вдохнул пыльный воздух. Шкаф маячил неподалеку. Леша понял, что бегал кругами.

– Уходим, – шепнул он, надеясь, что Вагазов их не слышит, и написал стилом заветные буквы. Портал заискрился.

Их выбросило слишком резко и почему-то не у физкультурного зала, а в школьном дворе. Леша ударился подбородком об асфальт, Анохин разбил губу, они оба – колени.

Пришлось идти через главный вход и долго объяснять охраннику, что они делают на улице в два часа ночи (задержались в гостях, что же еще).

По пути в комнату Леша шепотом рассказывал Анохину о произошедшем.

– Там был Вагазов! Я узнал его голос!

* * *

Мышкин помялся, не решаясь войти.

– Чего жмешься, заходи! – гаркнул физрук, и Леша приоткрыл дверь.

– Здрасьте, Владимир Семеныч, – Мышкин протянул ладонь, и Бумер энергично ее потряс.

– О, Леха. Спортсмен. Чё хотел-то?

Леша решил не тянуть и выпалил:

– А что это за соревнования по бегу зимой?

Физрук усмехнулся в колючие усы.

– А тебе зачем?

– Слышал, победа дает преимущество в нашем школьном зачете по успеваемости.

– В Питер хочешь? – просек физрук. – Ну слушай тогда. Это в конце декабря перед Новым годом. Участвуют три школы – наша, пятьдесят седьмая и лицей пятнадцать-тридцать пять. Это вроде такого междусобойчика для своих. Три километра, Битцевский лесопарк, снег. Только я ваш класс туда не отправлю. Историки из десятого побегут.

– А почему сразу десятый? – возразил Леша. – Мы что, хуже, что ли?

– Ты это, Лех, не обижайся. Но в других школах отличные спортивные секции, а у нас Богушевский физкультуру предметом не считает. А ваш класс… Там только ты да друг твой, Анохин. Другие если после стометровки выживут – и то хорошо, – и физрук рассмеялся.

– А если я их… потренирую?

– Ну ты спроси их сначала, – миролюбиво подытожил физрук. – Они-то вообще хотят зимой по снегу бегать, твои одноклассники?

– Захотят! – заявил Леша. – Еще как захотят!

Он ушел с твердым намерением пробежать проклятые три километра. «Да кто согласится? Они же меня терпеть не могут», – думал Мышкин весь день.

Когда прозвенел последний звонок, Леша встал со своего места и понуро побрел к доске.

– Ребята, – начал он неуверенно. – Я хотел бы поговорить.

Шумный сбор рюкзаков резко прекратился.

«Что за обращение такое дурацкое – ребята, – думал Леша. – Ребята. А как их еще – леди и джентльмены? Чуваки? Народ?».

– Чего надо, Чмыш? – пропела Наташа, соседка Ларисы по парте.

– Да, чего надо? – буркнул Сеня. – Сам не хочешь учиться, так хоть другим не мешай!

– Вы слышали про соревнования по бегу? – спросил Леша. – Я думаю, это наш шанс поехать в Питер!

– Наш шанс поехать в Питер – если ты вдруг резко поумнеешь! – заметил Сережа Долгов, мальчик с первой парты в ряду у окна. – То есть шансов никаких.

– Я обещаю взяться за учебу, – сказал Леша. – И если я получу четверки, и мы выиграем забег, то вырвемся вперед!

– Пошли отсюда, – махнул рукой Сеня. – Ну нафиг этого петуха.

– Кто хочет – встретимся в субботу в двенадцать! Метро «Воробьевы горы»! – прокричал Леша вслед.

Но одноклассники уже болтали между собой. Только Лариса посмотрела на Лешу с сочувствием и снова повернулась к Наташе.

Щеки Леши горели. Он даже не обиделся на «петуха» – как-то это было по-детски глупо. Петух. Ну разве на это можно обидеться. Но почему тогда так паршиво?

– Ну, не расстраивайся, – попытался подбодрить Анохин, но стало только хуже.

Почему, если говорят не переживай – начинаешь переживать еще сильнее?

– Зачем ты меня на это подбил? – покачал головой Леша. – Я Чмыш, ты что, забыл?

– Странно, а в начале года ты считал, что ты крутой чувак, живший целый год на море, – фыркнул Анохин. – Легко тебя переубедить.

«Никуда я не пойду. Ни в какую субботу. Ни на какие «Воробьевы горы» не поеду. Ночью еще к акабадорам. Буду спать. К черту этот бег», – думал Леша всю неделю.

Но в субботу подскочил рано утром и, натянув треники и толстовку, выбежал под дождь. Сонный Анохин поплелся следом.

Полупустой вагон довез их до станции «Воробьевы горы».

– Лех, – начал Анохин, оглядывая редких пассажиров, – ты прав, зря мы это. Никто не придет.

– А может, придет, – твердил Леша, оглядывая пустынную станцию.

Но прошло пять минут, потом еще пять, пассажиры спешили по своим делам, и никто из класса не показался.

Леша смотрел на капли, струящиеся по стеклу, на мокрый асфальт набережной и серую реку.

– Пойдем, Лех, – Никита потрепал друга по плечу. – Вернемся, подрыхнем немного.

– Не пойду, – прошептал Леша. – Они не хотят бегать – я сам побегу.

– Ну так дождь же, – вяло запротестовал Анохин.

– Да ну и что! – крикнул Леша и потрусил к выходу.

Бегать значит бегать. Когда они вышли на улицу, чертов дождь зарядил еще сильнее.

– Да хватит тебе! – попросил Никита, но Леша накинул капюшон толстовки и побежал по набережной. Выругавшись, Никита рванул следом.

– Леша! Леша, подожди!

Мышкин резко остановился и повернул голову. Под козырьком станции жались девчонки. Он сразу узнал Таню Бондаренко. На Тане были леопардовые лосины, и у Леши промелькнуло в голове, что это очень странный для бега прикид. Рядом с Таней стояла, облокотившись о стену, их с Анохиным одноклассница Наташа и – тут Лешино сердце сделало сальто мортале – Лариса.

Медные волосы были забраны в неаккуратный пучок на затылке. Белая футболка на два размера больше спадала с плеча. Лариса то и дело шмыгала носом и старалась не смотреть на Лешу. Но Мышкину было всё равно. Она пришла! Она здесь!

– Сказал на «Воробьевых», а где точно – не сказал! – голос Тани вернул его к реальности. – Звоню тебе, звоню, а ты трубку не берешь! О, привет, Никит, – она подмигнула Анохину.

– Привет, – буркнул тот в ответ. Кажется, магическая смелость, охватившая напарника на вечеринке, уже давно растворилась.

– Девочки сказали, ты бегаешь, – бодро продолжила Таня. – А мне ГТО нужно сдавать. В вуз дополнительные баллы за это дают. Ничего, я с вами? Леш?

– А, ничего, – наконец пришел в себя Леша. – Здорово. Ну что, это, побежали?

– Побежали и всё? – разочарованно протянула Таня. – И вы ничего не скажете? Никаких мотивирующих слов там? Джаст ду ит? О спорт, ты – мир?

Никита толкнул Лешу в плечо. Леша отмахнулся: ладно, попробую. Отряхнув капли с толстовки, он зашел под козырек.

– И зачем мы вообще приперлись, – заныла Наташа, поковыряв асфальт красными кедами, – тоска.

– А мне кажется, бег – это очень полезно, – ободряюще улыбнулась Лариса. – И весело. Ты давно занимаешься, Леш?

– Да не особенно, – Леша пожал плечами. – Пару лет назад я увлекся фитнесом, ну, тренировки по программам Лес-Миллс, знаете?

Лариса, Наташа и Таня помотали головами, а Анохин закатил глаза.

– Ну, не важно, – замялся Леша. – Потом на Кипре у меня был личный тренер, и я как-то стал бегать больше.

– Личный тренер – очуметь, – прошептала Таня восхищенно. – Крутяк.

– А я вообще-то кандидат в мастера спорта, – пробормотал Анохин обиженно, – по легкой атлетике. Программы Лес-Миллс, программы лес-шмиллс…

Леша подумал, что хорошо бы отвесить напарнику легкую затрещину, но воздержался. Вместо этого он спросил:

– Девчонки, бегали когда-нибудь?

Все трое снова отрицательно помотали головами.

– Тогда э-э-э начнем с легкой разминки?

Таня кивнула. Наташа картинно захныкала.

Несколько минут приседали, энергично махали руками и ногами. Никита то и дело отвешивал едкие комментарии, мол, «что ж тебя на твоем хваленом Кипре даже приседать нормально не научили». Леша не упускал случая со всей дури наступить Никите на ногу или, пока никто не видит, пнуть его под зад.

– Ну, побежали? – наконец спросил Леша.

И они побежали. По правде сказать, Леша думал, что бегать компанией будет весело. А оказалось – так себе. Они просто трусили по набережной и всё. Сосредоточенно пыхтела Таня. Буравила взглядом дорогу Наташа. И самой последней бежала Лариса. Волосы у нее рассыпались, а лицо стало малиновым.

– Ты как? – Леша замедлил бег.

– Долго еще? Бок болит!

– Ну, мы еще километра не пробежали, – выдохнул Леша. – Не дыши ртом! Дыши носом! Вдох! Выдох! Давай помедленнее.

Лариса засопела.

– Так легче?

– Побежали дальше, – махнула рукой она.

Леша кивнул. Дождь шел всё сильнее и сильнее, и дышать становилось трудно. Холодные капли сползали с носа, залетали в легкие. Анохин бежал первым, сцепив зубы. Убедившись, что у девчонок всё в порядке, Леша ускорил шаг.

– Эй, Сибирь, ты что, обиделся, что ли?

– Отвали! – процедил напарник. – Хватит болтать! Кислород береги!

– Да ладно тебе!

– Когда я был на Кипре, у меня был личный тренер! – передразнил Анохин. – О, это же я, Леша Мышкин, я же крутой! А вот у меня, представляешь, не было личного тренера! Мы по снегу зимой в Ноябрьске бегали! И знаешь что, я уж получше тебя! Безо всяких там «лесшмилзов».

– Да уж конечно!

– А ты догони!

И Никита припустил во весь опор. Проклиная напарника, Леша полетел следом. Один раз тот его уже сделал на физкультуре, больше такому не бывать.

Перед глазами пронеслась серая дождевая пелена. Ноги Никиты мелькали где-то впереди, а потом исчезли. Кроссовки намокли, и подошва заскользила по асфальту.

«Догнать его, догнать, догнать, – повторял Леша, набирая скорость. – Где же он?» Но на пустой набережной так никто и не появился.

– Эй, Сибирь! – выкрикнул Леша, смахивая дождевую пелену. – Хватит выпендриваться!

Никто не ответил.

Прячется, наверное.

– Ну ладно! – Леша остановился. – Всё ясно. Ты круче. Я сдаюсь. Давай обратно.

Вокруг будто бы потемнело.

– Анохин? – Леша сделал неуверенный шаг. Тут же затошнило. «От нагрузок», – подумал Леша и на секунду прикрыл глаза.

А когда открыл, дождь прекратился. Он стоял один на пустынной набережной. Ни Анохина, ни девчонок – никого. Вдруг раздался пронзительный крик.

– Никита!!! – Леша обернулся, пытаясь понять, откуда идет звук.

Он увидел Анохина, зависшего над дорогой, как привидение. Глаза закатились, раскинутые руки, ноги в порванных кроссовках. Живой? Мертвый?

У Леши засосало под ложечкой.

– Никита!

– Это твой друг? – послышался вкрадчивый шепот. – Как жаль, что он умрет.

– Кто ты такой! – закричал Леша. – Покажись! Что ты сделал с Никитой?

– Всех, кто тебе дорог, ждет смерть, – повторил голос. – Если ты не принесешь мне книгу. Все они – отец, Никита – погибнут из-за тебя!

– Никита!

Леша бросился к другу, но невидимая волна отбросила его назад. Асфальт оцарапал локти и правую щеку, и колючие капли вновь зарядившего дождя попали в нос.

– Никита!!!

– Ты стащил книгу. Ты заплатишь.

– Никита!!!

– Это ты во всём виноват. Папаша не говорил тебе, что твоя мать умерла из-за тебя?

Леша не выдержал и заплакал. Хлюпал носом, размазывал слезы и сопли по щекам, скулил. Проклятый комок в горле не давал нормально дыхнуть. Мама… что с ней стало? Он в этом виноват! Он… Он…

– Лех, ты чего валяешься?

Смех.

– Что, поскользнулся? Хых. Говорил же, не догонишь.

Снова смех.

– Вот идиот. Руку давай, ага. Фу, прямо мордой в лужу.

Леша поднял голову и увидел Анохина. Напарник стоял, склонив голову набок, и посмеивался.

– Ты где был? – прошептал Леша.

– За деревом спрятался, – кивнул Анохин. – Выглянул, а ты лежишь. Чего разлегся?

Леша вцепился в мокрую ладонь Никиты и поднялся. «Не говорить, что попал в портал, – промелькнуло в сознании. – Ничего не говорить».

– Ну ты и придурок, Мышкин, – Никита по-дружески хлопнул Лешу по плечу. – Обиделся, что ли? Ну ты так смешно в этой луже лежал!

– Нет, – Леша нашел в себе силы улыбнуться. – Нет, конечно.

– О, а вот и Леша с Никитой! – издали показалась фигура Тани Бондаренко. – С ума сошли? Вы куда так быстро улетели? Лар, Наташ, я их нашла! Ой, Леш, у тебя кровь.

– Ерунда.

Вскоре показались и Лариса с Наташей. Лариса выдохнула, приложила ладони к красным щекам и заново заплела волосы в косу.

– Девчонки, – Леша нашел в себе силы улыбнуться, – пойдем мороженое есть!

– Ну, мороженое – это слишком. А вот горячий кофе сгодится. Да? – Таня бросила взгляд на подружек.

Лариса согласно кивнула. Наташа безразлично пожала плечами.

– Значит, решено! – Леша хлопнул в ладоши.

Всю дорогу, что они возвращались, а потом ехали на метро до Фрунзенской, у них с Анохиным происходил молчаливый диалог.

«Кофе пить? С ума сошел? У нас бабла еле на себя хватает!»

«Отвали, Анохин, какой же ты жмот всё-таки»

«Я не жмот! Ты что, их в «Старбакс» ведешь? Там стаканчик кофе знаешь сколько стоит? Знаешь? Пошли в «Макдачную».

«Нет, Никит, в «Макдачную» – не комильфо».

В кофейне Леша купил каждой по кофе и по пирожному. Таня и Наташа охотно выбирали, а вот Лариса покраснела до кончиков ушей.

– Да ладно тебе, – Леша улыбнулся. – Бери что хочешь.

– Я возьму, – она оглянулась на подруг, – потому что мы в компании. Но вообще ты не обязан… Я не твоя девушка. Латте, пожалуйста.

У Леши засосало под ложечкой. Простая фраза «я не твоя девушка» ударила хлестко, как мокрая тряпка.

Они расположились за дальним столиком и несколько часов непринужденно болтали о книгах и фильмах. Точнее, болтал Анохин, а Леша отмалчивался, поглядывая на друга исподлобья.

Прощаться не хотелось. Поэтому все сначала проводили Таню до «Юго-Западной», а потом поехали в школу. Когда бойкая Таня Бондаренко покинула компанию, Лариса и Наташа как-то стушевались и притихли. Анохин тоже насупился, мигом растеряв былое красноречие. Так и ехали в тишине.

– Ну что, – сказала Наташа на прощание. – В следующую субботу на том же месте?

– Наверное, – удивился Леша.

– А что, неплохо время провели. Ларс, идешь?

– Сейчас.

Никита деликатно удалился вслед за Наташей, и Леша с Ларисой остались одни в пустом школьном коридоре.

– Ты выронил во время бега, – Лариса протянула Леше стило.

– Блин, – Леша торопливо засунул его в карман. – Спасибо. Спасибо. Даже не знаю, что бы я делал без него.

– Тебе так дорога перьевая ручка? – Лариса усмехнулась.

– Лар, – Леша решил сменить тему. – Ты сказала, что ты не моя девушка и я ничем тебе не обязан.

– Ну да, – она прочесала пальцами мокрые волосы. – Я сама. Понимаешь, сама?

– А я, может, хочу, чтобы ты была моей девушкой! – громко прошептал Леша. – Может, ты… мне нравишься. Может, я даже влюблен!

– Леш, прекрати.

Но Мышкин распалялся еще больше:

– Что, не нравлюсь? – спросил он. – Странно, а всем нравился! Что, тупой мажор? Считаешь, как все наши однокласснички, да? Им веришь?

– Да не считаю я так, – огрызнулась Лариса.

– А я думал, ты другая, – Леша покачал головой. – Когда мы познакомились, я думал, тебе на всех плевать! А тебе – нет!

– Леш, не в этом дело.

– А в чем?

– Леш, ты очень классный, – голос Ларисы задрожал. – Очень. Правда. Но я влюблена в другого. Это серьезно. Я ни о ком не могу думать, кроме него.

– В кого? – угрюмо спросил Леша.

– Его зовут Святослав. Он из одиннадцатого. Я поэтому не смогла тебя поцеловать. Прости.

В голове сразу же всплыл образ ночного знакомого из столовой. «Вот урод», – подумал Мышкин.

– Может, мы просто будем дружить? – проговорила Лариса. – Ну, знаешь, тусоваться вместе? Бегать, в кафе ходить?

– Бегать можем, – повторил Леша как в тумане. – Тусоваться. В кафе ходить. В компании. А дружить не будем. Как можно дружить, когда ты знаешь, что я в тебя влюблен? Разве это дружба?

И он повернулся и, стараясь не смотреть на Ларису, быстрым шагом пошел по коридору. Не оборачиваться. Не оборачиваться. Любит другого – ну и пожалуйста. Ну и не больно-то и хотелось.

Зашел в комнату, упал на кровать, лицом на колючее одеяло. Никита тактично вернулся к урокам. Вдруг Лешин телефон завибрировал:

– Кого еще нелегкая принесла, – вздохнул Леша и нажал «ответить».

– Леш, слышишь? Это Рома Быков! – забубнили в трубку.

– Чего тебе?

– Ты знаешь, кто такой Ренат Вагазов? – спросил Рома. – Он вроде из акабадоров, не?

Леша резко сел на кровати.

– Отец собирается сейчас встретиться с ним на «Новокузнецкой». Я подслушал.

– Вагазов еще в Москве? Хм… Спасибо, – Леша отключился. – Бросай английский, Анохин, – сказал он другу. – Мы едем на «Новокузнецкую».