Джордж Формби, урожденный Джордж Эй Бут, появился на свет в 1904 году в Уигане. Он пошел по стопам своего отца и начал выступать в мюзик-холле. Его визитной карточкой стала гавайская гитара, и к началу войны он сделался признанной звездой варьете, пантомимы и кино. В первые годы войны он и его жена Берил активно ездили с концертами в пользу AHCA, подбадривая войска и снимая серии весьма успешных фильмов. Когда вторжение в Англию стало неизбежным, многие влиятельные сановники и знаменитости эмигрировали в Канаду. Уйдя в подполье вместе с английским Сопротивлением и некоторыми стойкими подразделениями местных сил самообороны, Формби создал нелегальную радиостанцию «Радио святого Георгия» и транслировал песни, шутки и послания тайным агентам по всей стране. Супруги Формби использовали свои многочисленные связи на севере для тайной переправки союзных летчиков в нейтральный Уэльс и создания ячеек Сопротивления, что не давало покоя нацистским захватчикам. После войны Джордж Формби был избран пожизненным президентом Английской республики.

ДЖОН УИЛЬЯМС.

Ускользнув от журналистов, подстерегавших меня У здания ТИПА, я припарковалась с тыла и прошмыгнула внутрь. Майор Зануддер уже ждал меня в холле. Он лихо отсалютовал мне, но в это утро я заметила в нем некую настороженность. Я протянула ему очередной клочок бумаги.

— Доброе утро, майор. Сегодня ваша цель — Музей американского романа в Солсбери.

— Очень… хорошо, агент Нонетот.

— В чем дело, майор?

— Ну, — он нервно прикусил губу, — вчера вы посылали меня обыскивать библиотеку знаменитого бельгийца, а сегодня — Музей американского романа. Не поискать ли нам в более, э-э, датских местах?

Я отвела его в сторонку и понизила голос.

— Именно этого они от нас и ждут. Эти датчане умные ребята. Уж не рассчитываете ли вы, что они станут прятать свои книги в таких очевидных местах, как Уэссекская датская библиотека?

Зануддер улыбнулся и постучал себя по носу.

— Очень хитроумно, агент Нонетот!

Он снова отсалютовал, щелкнул каблуками и отбыл. Я улыбнулась про себя и нажала кнопку вызова лифта. Пока майор не настучит Скользому, я могу развлекаться подобным образом семь дней в неделю.

Безотказэн оказался не один. И разговаривал он с человеком, которого я ожидала увидеть в отделе литтективов в последнюю очередь, — с Колом.

— Привет, Четверг!

— Привет, Кол.

Он не улыбался. Я испугалась, не имеет ли это отношения к Синди, но ошиблась.

— Наши приятели из ТИПА-6 говорят, что на шоссе М4 творится какая-то странная жуть, — сообщил он, — а когда речь заходит о странной жути, вызывают…

— …тебя.

— В точку. Но спец по странной жути не может действовать в одиночку, а значит, он вызывает…

— …меня.

— Молодец.

Рядом топтался еще один офицер в темном костюме, характерном для высших подразделений ТИПА, и откровенно посматривал на часы.

— Время поджимает, агент Стокер!

— А в чем дело? — спросила я.

— Да, — подхватил Кол, к чьему несколько философскому взгляду на ситуации, касающиеся жизни и смерти, следовало только чуток попривыкнуть, — в чем дело-то?

Агент бесстрастно посмотрел на нас обоих.

— Секретная информация, — заявил он, — но я имею полномочия сказать вам следующее: если мы не вернем ***** в течение ***** часов, то ***** захватит полную исполнительную ***** и вы можете попрощаться со всяким подобием *****.

— Звучит ***** серьезно, — сказал Кол, поворачиваясь ко мне. — Ты со мной?

— Конечно.

Без всяких объяснений нас доставили к шестнадцатой круговой развязке на М4. ТИПА-6 представляли собой национальную безопасность, что породило забавное столкновение интересов. Отдел, отвечавший за безопасность Формби, также обеспечивал безопасность Гана. По большей части агенты, охранявшие Формби, работали против агентов Гана, которые делали все, чтобы заставить президента уйти. Отделы ТИПА всегда конфликтовали между собой, но внутри одного отдела вражда разгоралась крайне редко. Гану за многое придется ответить.

В любом случае я их недолюбливала, как и Кол, и чем страннее окажется то, ради чего они нас вызвали, тем лучше для них. Никто не обращается к Колу, не исчерпав все остальные способы. Он — последний бастион, за которым реальность дает трещину.

Мы затормозили у обочины, где нас ждали два огромных черных лимузина «бентли». Рядом стояли шесть стандартных полицейских машин. Сидевшие в них оперативники выглядели усталыми и ждали приказов. Стряслось нечто и вправду серьезное.

— Это еще кто? — резко спросил высокий мрачный агент, как только мы вышли из машины.

— Четверг Нонетот, ТИПА-27, — представилась я.

— Литтектив? — хмыкнул он.

— Мне она подходит, — отрезал Кол. — Не дадите мне работать с моими людьми — сами разбирайтесь со своей странной жутью.

Агент ТИПА-6 посмотрел на нас обоих по очереди.

— Жетон.

Я протянула ему свой жетон. Он взял его, внимательно изучил и вернул мне.

— Я — полковник Понт. Глава службы безопасности президента. Это Нерайх, мой заместитель.

Мы с Колом переглянулись. Президент. Дело и впрямь нешуточное!

Нерайх, немногословный человек в темном костюме, кивнул, и Понт продолжил:

— В первую очередь должен подчеркнуть, что дело это огромной государственной важности и мы обращаемся к вам только потому, что больше некуда. Мы оказались поставлены в условия окказионального дефицита главы государства вследствие инцидента высокой трансцедентальной вероятности и надеемся, что вы сумеете осуществить девиртуализацию означенного индивида.

— Кончай вилять, — сказал Кол. — Что происходит?

Понт ссутулился и снял темные очки.

— Мы потеряли президента.

У меня упало сердце. Вот уж действительно дурные новости! Насколько я понимала, президенту полагалось умереть не раньше следующего понедельника, после нейтрализации Гана и «Голиафа». Но его преждевременная смерть или исчезновение позволит канцлеру захватить власть и развязать Третью мировую войну за неделю до предполагаемого срока, а мы так не договаривались.

Кол немного подумал, затем сказал:

— Вот засада…

— Именно.

— Где?

Понт указал на оживленно несущийся по шоссе поток машин:

— Где-то там.

— И давно?

— Двенадцать часов назад. Канцлер Ган каким-то образом пронюхал об этом и настаивает на проведении парламентского голосования по вопросу о предоставлении ему полномочий диктатора сегодня не позже шести вечера. Значит, у нас в запасе восемь часов.

Кол задумчиво кивнул.

— Покажите, где вы видели его в последний раз.

Понт щелкнул пальцами, и к нам подкатил черный «бентли». Мы сели в него, и лимузин выехал на М4, а полицейские машины последовали за нами, создав нечто вроде подвижного дорожного ограждения. Мы двинулись на запад. Через несколько миль плотный поток машин на нашей полосе рассосался сам собой. По дороге Понт описал случившееся. Президента Формби везли из Бата по М4, и где-то между шестнадцатой и семнадцатой развязками, где мы сейчас и находились, он исчез.

«Бентли» плавно остановился на голом асфальте.

— Президентский автомобиль шел в центре конвоя из четырех машин, — рассказывал Понт, пока мы выбирались. — Позади ехал Сондби, я сидел с Нерайхом в передней машине, а Мэллори вез президента. Именно в этой точке я обернулся и увидел, что Мэллори сигналит перед поворотом. Я заметил, как он свернул на обочину, и мы тут же подъехали.

Кол принюхался.

— Что случилось потом?

— Мы потеряли автомобиль из виду. Мы подумали, что они съехали с насыпи, но там оказалось пусто. Ни одна травинка не помята. Машина просто исчезла.

Мы подошли к краю дороги и глянули вниз. Земляная насыпь приподнимала шоссе над окружающей местностью. Поросший бурьяном крутой склон уходил футов на пятнадцать вниз и упирался в забор. Дальше лежало поле, бетонный мост пересекал дренажную канаву, а где-то в полумиле от него виднелись белые домики.

— Ничто не исчезает просто так, — сказал наконец Кол. — Всегда всему есть какая-то причина. Обычно банальная, иногда странная, но причина есть всегда. Нерайх, а вы что скажете?

— То же самое. Его машина начала подъезжать к обочине и затем… просто исчезла из виду.

— Исчезла?

— На самом деле скорее растаяла, — уточнил озадаченный Нерайх.

Кол задумчиво поскреб подбородок, наклонился и зачерпнул горсть придорожного щебня. Маленькие гранулы закаленного стекла, осколки металла и волокна корда. Он вздрогнул.

— Что такое? — напрягся Понт.

— Боюсь, президент Формби ушел… по ту сторону смерти.

— Тогда где же тело? И где машина?

— Существует три типа мертвецов, — пустился в объяснения Кол, загибая пальцы. — Мертвецы, умертвия и полумертвые. У простых мертвецов, по нашей терминологии «неодушевленных», жизненная сила отсутствует начисто. Этим еще повезло. Умертвия считаются «условно одушевленными». С большинством из них я как раз имею дело: это вампиры, зомби, домовые и прочая публика.

— А полумертвые?

— «Неопределенно одушевленные». Это те, кто переходит из одного состояния в другое в некоем промежуточном месте пребывания душ. Мы с вами обычно называем их призраками.

Понт громко рассмеялся, и Кол поднял бровь — единственный внешний признак негодования с его стороны, когда-либо мною виденный.

— Я вызвал вас не для того, чтобы выслушивать всякие бредни про призраков и привидения и длинноногую нечисть, офицер Стокер.

— Вы еще забыли «шумных духов», — ответил ему Кол. — Вы даже не представляете, как они могут нашуметь, если не разобраться с ними по-быстрому.

— Да наплевать! Насколько мне известно, существует одно состояние мертвых, а именно «не живые». Так вы можете сообщить что-нибудь полезное для нашего расследования или нет?

Кол не ответил. Он смерил Понта тяжелым взглядом, затем спустился по склону к высохшему дереву. Голые ветви смотрелись неуместно среди летней зелени, и пластиковые пакеты, запутавшиеся в кроне, лениво шевелились на ветру. Мы с Понтом переглянулись и двинулись следом. Кол с интересом рассматривал короткую траву.

— Если у вас появились какие-то соображения, вы должны поделиться с нами, — сказал Понт, прислоняясь к дереву. — Меня уже несколько утомило все это мумбо-юмбо в духе Нью-эйдж.

— Все мы на определенном этапе попадаем в мир полумертвых, — продолжил Кол, выщипывая пальцами кусочки земли, словно шимпанзе, ловящий блох у партнера, — но для большинства из нас пребывание там длится лишь миллисекунду при переходе из одного типа существования в другой. Моргни в этот момент — и ничего не заметишь. Но есть и другие. Они застревают в мире полумертвых на многие годы. «Неопределенно одушевленные», которые не сознают, что умерли, или, как в случае президента, оказались там случайно.

— И? — спросил Понт, которому Стокер с каждой секундой нравился все меньше.

Кол продолжал рыться в пыли. Агент ТИПА-6 покорно пожал плечами и начал подниматься по склону.

— Он не останавливался отлить на автозаправках в Мембери и Чивли, не так ли? — громко спросил Кол. — Вряд ли он выходил даже в Рединге.

— Откуда вы знаете?

Кол огляделся по сторонам, посмотрел на пустые поля.

— Здесь есть автозаправка.

— Должна была быть, — поправила я его, — но после строительства «Кингтона»… то есть «Леи Деламар» ставить здесь автозаправку сочли нецелесообразным.

— Она тут, — возразил Кол, — просто скрыта от глаз. Случилось следующее: президенту приспичило, и он приказал Мэллори свернуть к ближайшей заправке. Поскольку Мэллори устал, его разум был открыт вещам, обычно невидимым для наших глаз. Он замечает то, что кажется ему заправкой, и сворачивает туда. На какую-то долю секунды миры соприкасаются, президентский «бентли» пересекает их границу, затем связь распадается. Боюсь, дамы и господа, президент Формби случайно угодил в приемную нижнего мира. Живой человек во плоти попал в царство мертвых.

Воцарилась мертвая тишина.

— Самая идиотская сказка, какую мне только приходилось выслушивать, — заявил Понт, не желая ни на минуту терять чувство реальности. — Да записывай я месяц кряду бред сумасшедшего, и то ничего более дурацкого не услышал бы!

— Есть многое на свете, мистер Понт, что и не снилось вашим мудрецам.

Повисла пауза, пока агент ТИПА-6 переваривал факты.

— Как по-вашему, вы сумеете его вернуть?

— Боюсь, не сумеем. Духи полумертвых слетятся к нему, как мотыльки на свет, пытаясь высосать из него жизненную силу и самим вернуться в мир живых. Наша попытка почти наверняка окажется самоубийственной.

Понт шумно выдохнул.

— Ладно. Сколько?

— Десять кусков. Работа в царстве мертвых на грани гибели всегда оплачивается по чрезвычайному тарифу.

— Каждому?

— Коль скоро вы об этом упомянули, то почему бы и нет?

— Ладно, — кивнул Понт с еле заметной ухмылкой, — вы получите свои тридцать серебреников, но только по результатам.

— А по-другому нам их так и так не видать.

Кол поманил меня за собой, и мы перелезли обратно через забор под недоуменными взглядами агентов ТИПА-6, которые никак не могли решить, восхищаться нами или считать нас чокнутыми.

— Ну и нагнал я на них страху! — прошептал Кол, пока мы карабкались вверх по склону между обломками бамперов и осколками пластиковых кузовов. — Нет ничего лучше страшилок про переход в мир мертвых: две-три фразы — и у них уже штаны полны!

— Хочешь сказать, ты все выдумал? — уточнила я с некоторой дрожью в голосе.

Я уже дважды ходила на дело с Колом. В первом случае меня едва не загрыз вампир, а во втором чуть не сожрали зомби.

— Если бы! — отозвался он. — Но если говорить об этом как о чем-то простом, на бабки их не раскрутишь. Это же верняк! В конце концов, что мы теряем?

— Жизнь.

— Ха! Расслабься, Чет. Воспринимай это как интересный опыт, часть яркого узора на гобелене смерти. Готова?

— Нет.

— Ладно. Врежем этим полумертвым как следует!

Когда мы в пятый раз проехали отрезок трассы между шестнадцатой и семнадцатой развязками, не уловив даже намека на потустороннее — нам попадались только усталые автолюбители да коровы, — я начала сомневаться в затее Стокера.

— Кол…

— Ммм? — отозвался он, сосредоточенно вглядываясь в пустое поле, где, по его мнению, находились врата в иной мир.

— Что конкретно мы ищем?

— Понятия не имею, но если президент сумел проделать этот путь, не будучи мертвым, то и мы сумеем. Ты уверена, что не хочешь поставить Биффо полусредним нападающим? В защите он только время впустую тратит. Выдвини Джонно в бомбардиры, а Буженэн и Змей пусть строят защиту.

— Если я не найду еще пять игроков, это не будет иметь никакого значения, — ответила я. — Правда, мне удалось вытащить из отставки Альфа Видерзейна. А ты ведь играл в крокет?

— И не мечтай, Четверг.

— Ой, да ладно!

— Нет.

Повисла длинная пауза. Я смотрела из окна на проезжающие машины, а Кол сосредоточился на дороге, то и дело с надеждой поглядывая на поля по сторонам. День явно намечался долгий, а значит, самое время поговорить о Синди. Я не хотела убивать ее, а Кол явно не обрадуется, если она умрет.

— Так когда вы с Синди поженились?

— Около полутора лет назад. Тебе не доводилось посещать царство мертвых?

— Как-то раз за чашкой кофе Орфей рассказал мне о его греческой версии, но только в общих чертах. А она… ну… работает?

— В библиотеке, — ответил Кол, — на полставки. Я бывал там пару раз: вовсе не так страшно, как кажется.

— В библиотеке?

— В царстве мертвых. Орфей заплатил паромщику, но это фигня. Можно и самому: эти надувные лодки с «Арго» просто прелесть.

Воображение нарисовало Кола, гребущего на яркой резиновой лодке в преисподнюю, но я быстро выбросила эту картинку из головы.

— А в какой библиотеке работает Синди?

— В Хайклоузе. У них есть ясли, так что получается очень удобно. Я хотел бы еще одного ребенка, но Синди пока не рвется. Кстати, как твой муж? До сих пор устранен?

— Мерцает между «быть» или «не быть».

— Значит, надежда есть?

— Надежда есть всегда.

— Прямо-таки мои мысли. Ты когда-нибудь переживала посмертный опыт?

— Да, — ответила я, вспомнив, как в альтернативном времени меня застрелил полицейский снайпер.

— И на что это похоже?

— На тьму.

— Старый добрый вариант, — весело ответил Кол. — У меня всегда так. Нет, нам требуется кое-что получше. Чтобы попасть в царство тьмы, надо подобраться к Мрачному Жнецу на расстояние плевка и зависнуть так, чтобы он нас видел, но достать не мог.

— И как мы это сделаем?

— Понятия не имею.

На семнадцатой развязке он перебрался на противоположную сторону шоссе и пошел на новый круг.

— А чем Синди занималась до замужества?

— Тоже работала библиотекарем. Она происходит из старинного сицилийского клана прирожденных библиотекарей. Ее брат служил в библиотеке ЦРУ.

— ЦРУ?

— Да. Он много странствовал по миру: думаю, составлял книжные каталоги.

Похоже, Синди пыталась рассказать мужу, кто она такая на самом деле, но ей не хватило отваги. Правда о жене могла шокировать Кола, и я решила для начала заронить в его душу зерна сомнения. Если он догадается сам, будет не так больно.

— Хорошо ли платят библиотекарям?

— Еще как! — воскликнул Кол. — Иногда зовут подхалтурить на стороне: срочное индексирование карточек или еще что-нибудь такое. И платят наличными, причем неновыми купюрами, — целые чемоданы денег! Не знаю, как им это удается.

Я вздохнула и оставила эту тему.

Мы нарезали еще два круга. Понт и прочие духи ТИПА-6 давным-давно притомились и отчалили, да я и сама начала уставать.

— Сколько нам еще мотаться? — спросила я, когда мы пошли на седьмой заход.

Небо потемнело. На стекле появились капельки дождя. Кол включил «дворники», те натужно заскрипели.

— А что? Я тебя от чего-то отрываю?

— Я обещала маме, что после пяти часов освобожу ее от Пятницы.

— Но для чего еще существуют бабушки? Кроме того, ты на работе.

— Это не оправдание. Если она разозлится, то вообще откажется сидеть с ним.

— Ей радоваться надо! Мои старики с удовольствием присматривают за Бетти, хотя вот у Синди нет родителей: обоих застрелили полицейские, когда те работали библиотекарями.

— Тебе это не показалось странным?

Стокер пожал плечами.

— При моей работе трудно понять, что странно, а что нет.

— Знакомо. Ты точно не хочешь сыграть в Суперкольце?

— Я скорее возьмусь сверлить зубы вервольфу. — Кол вдавил педаль газа в пол и обогнал длинную череду машин, желающих повернуть на запад. — Надоело мне все это! Смерть, укрой нас своим черным плащом!

Наш автомобиль рванул вперед по объездной дороге, и вдруг на трассу обрушилась стена дождя, да такого сильного, что даже запущенные в полную силу «дворники» не справлялись. Кол включил фары, и мы с убийственной скоростью вылетели на шоссе и пронеслись сквозь брызги от фуры, прежде чем выйти на разгонную прямую. Спидометр показывал девяносто пять миль.

— Как по-твоему, не лучше ли нам притормозить? — крикнула я, но Стокер лишь усмехнулся, как безумный, и пошел на правый обгон.

Мы мчались почти на ста милях, когда Кол ткнул пальцем в окно:

— Смотри!

Я прижалась носом к стеклу. Пустое поле, ничего, кроме пелены дождя, падающей со свинцовых небес. И тут мой глаз уловил серебристую звездочку, слабую, как блуждающий огонек. Она могла оказаться чем угодно, но опытный глаз Кола выхватил именно то, что искал: щель в темном занавесе, отделяющем мир живых от мира мертвых.

— Туда! — крикнул он и резко вывернул руль.

Мимо промелькнула обочина М4, насыпь, белые ветви мертвого дерева и струи дождя в свете фар, потом колеса глухо бухнули по дренажной канаве, и дорога осталась позади. Внезапно всякое сопротивление исчезло, словно мы поднялись в воздух, и я уже приготовилась к жесткому приземлению. Но этого не случилось. Спустя мгновение мы медленно подъехали к заправке в глухой ночи. Дождь прекратился. В чернильном небе не горело ни единой звездочки. Мы прибыли на место.