Гонора смотрела, как ее муж сыпал проклятиями, быстро шагая по большому залу. Люди отскакивали прочь с его пути, женщины собирались кучками и тут же начинали шептаться. До сих пор она слишком сторонилась всех и не обращала внимания на злые языки и на то, какой ущерб те непременно причиняют.

Гонора поправила синюю шаль на плечах и пошла в кухню, на этот раз внимательно прислушиваясь к шепоткам, хотя делала вид, что полностью погружена в свои мысли. Муж уже выскочил из зала, оставив дверь нараспашку. Мужчины кинулись закрывать ее, желая оградиться от холодного ветра, а может быть, и от Кавана. Судя по недовольному ворчанию, клан был озабочен странным поведением Кавана после его возвращения. Гонора даже услышала, как одна женщина назвала его варваром, а другая упомянула, что Каван постоянно ссорится со своим отцом. Гонора знала, что все в клане уважают лэрда, и понимала, что о сыне, который спорит с ним и не выказывает ему уважения, обязательно будут злословить.

Гонора вышла из кухни. Слуги смотрели на нее сердито и начинали шептаться, когда она проходила мимо. Она молча выбранила себя. Конечно, слуги возлагают вину на нее, на жену Кавана. У нее есть обязательства перед мужем, и всем очевидно, что она пренебрегает своим долгом.

Можно себе представить, что думает отчим! Она обязана все исправить, иначе он жестоко накажет ее за ошибки.

Гонора вернулась в кухню и обратилась к стряпухе с указаниями насчет ужина, который велела подать ей и Кавану к ним в спальню. Кислое выражение лица стряпухи не изменилось, хотя она энергично кивала, словно давала понять, что Гоноре уже давно пора заняться своими прямыми обязанностями.

Гонора промчалась сквозь большой зал и взлетела вверх по лестнице в спальню. Она хотела собрать последний вереск на пустошах, но ей требовался плащ, потому что погода портилась. Сбегая вниз по лестнице, она вспомнила слова Лахлана о том, что у нее характер воина, и улыбнулась. Может быть, в ней и вправду есть что-то от воина.

– Гонора!

Резкий оклик Адди заставил Гонору застыть на месте. Она поплотнее закуталась в плащ, словно прикрывалась щитом.

– В последнее время я совсем не вижу ни тебя, ни моего сына.

Гонора замялась. Она не знала, что ответить, и не хотела ничего объяснять. Хватит ей и мужа, который целовал ее, но при этом не вожделел. И уж меньше всего она желает рассказывать о своих опасениях свекрови.

– Я… я…

– Сторонилась всех, – подсказала Адди.

Гонора опустила голову, чувствуя себя виноватой.

– Мне очень жаль, – сказала Адди.

Гонора подняла голову, широко распахнув глаза.

– Мой сын, который всегда со мной охотно разговаривал, теперь меня избегает… Моя новая дочь, которой я восхищаюсь, предпочитает уединяться, но не разговаривать со мной. Я всего лишь хочу помочь, стать для тебя плечом, на которое можно опереться в случае необходимости. Совсем не легко выйти замуж за незнакомца, и еще труднее выйти замуж за незнакомца, который никогда не желал этого союза.

– Должна признаться, что это очень сложно, – сказала Гонора.

– Так давай поговорим.

И все-таки Гонора колебалась. Приглашать ли с собой Адди? Она ходила на вересковые пустоши только с мамой. Но с другой стороны, теперь Адди в каком-то смысле стала ее матерью, и она всегда очень добра к ней.

– Я собиралась пойти пособирать вереск. Может быть, вы не откажетесь пойти со мной?

Адди улыбнулась:

– С огромным удовольствием.

– Мать!

Женщины, вздрогнув, обернулись. К ним подходил Каван.

– Я хочу поговорить с тобой, – произнес он.

Его громкий голос отразился от стен большого зала, и все глаза повернулись в его сторону. Да, на Кавана стоило посмотреть – гордая и уверенная осанка, властные манеры, шрам на грубовато-красивом лице напоминает о его бесстрашии и о времени, проведенном среди варваров.

– В другой раз, – извинилась Адди перед Гонорой. – Я нужна сыну.

Гонора кивнула. Проходя мимо мужа, она кивнула и ему. Больше всего ей хотелось скорее попасть в то единственное место, где она чувствует себя в безопасности. Если бы однажды она почувствовала себя так рядом с мужем!

Его рука метнулась вперед и схватила Гонору за плечо.

– Куда ты идешь?

– Собирать вереск.

– Смотри, куда шагаешь, – напомнил он, отпустил ее и взял за руку мать.

Гонора поспешила прочь, досадуя на себя. Ну как она может рассчитывать, что когда-нибудь будет непринужденно чувствовать себя рядом с мужем, если он ее постоянно пугает?

Гонора забыла и о времени, и о своих тревогах, собирая последний вереск. Скоро зима. Эти благоухающие цветки можно было использовать по-разному, но сейчас она собиралась поместить их для аромата в спальню. Гонора не оставляла попыток убедить мужа принять ее как жену – во всех смыслах этого слова.

С полной корзинкой она шла по деревне. Впрочем, корзинка быстро сделалась заметно легче, потому что она делилась веточками с женщинами, с которыми останавливалась поболтать. Уже подходя к замку, Гонора услышала, как кто-то выкрикнул ее имя, и, сжавшись, повернулась и оказалась лицом к лицу с отчимом. Он быстро нагонял ее. Лицо его пошло красными пятнами – верный признак гнева.

Отчим стиснул ее руку так сильно, что Гонора поморщилась.

– Ты меня позоришь! – злобно прошипел он и потащил ее в сторону от замка, чтобы их никто не увидел. – Люди говорят, что ты вовсе не жена Кавану!

– Я делаю все, что могу. – Гонора понимала, что никак не сможет ему угодить, раз уж слухи утверждают обратное.

Он сильно тряхнул ее.

– Значит, недостаточно!

– Я буду стараться еще лучше! – воскликнула она, чтобы усмирить его гнев в надежде, что он оставит ее в покое и все ограничится пострадавшей рукой.

– Еще лучше? – в бешенстве прошипел он, брызжа слюной. Несколько капель попало на щеку Гоноры. – Ты должна была выполнять свой долг с самого начала! Я тебя предупреждал, а ты, тупица, меня не послушалась!

– Нет, я делала все, что могла, – пролепетала Гонора, пытаясь вырвать руку, но отчим держал ее крепко.

– Врешь! – Он сильно дернул ее, и Гонора чуть не упала. Его хватка ослабла.

Гонора, спотыкаясь, метнулась в сторону, но недостаточно далеко. Отчим со всего размаху ударил ее по щеке. Щека запылала, Гонора распласталась на земле, вереск рассыпался вокруг. Отчим снова схватил ее за руку и рывком поднял на ноги, не дав отдышаться. Она инстинктивно напряглась, ожидая следующего удара.

– Заботься о своем муже, дочь, а не то ты узнаешь, что такое настоящая боль, – грубо бросил отчим и снова толкнул ее на землю.

Она лежала не шевелясь, пока он не скрылся из виду. Щека по-прежнему горела, а сердце ныло. Гонора никогда не могла понять, почему отчим так сильно ненавидит ее.

Отец умер, когда она была еще младенцем, и она знала о нем только по рассказам матери. Он часто улыбался, рассказывала мама, и ходил с ней на вересковые пустоши. Гонора думала, что новый отец будет таким же, и когда мама вышла за Калума, поначалу радовалась. Калум быстро показал им свою истинную природу, да только было уже слишком поздно. Он заставил их с мамой страдать много лет, и Гонора часто думала – может, мама просто сдалась и умерла, не в силах больше противостоять его жестокости?

Когда Калум скрылся из виду, Гонора встала, отряхнула одежду и собрала рассыпавшийся вереск. В последнее время она не видела отчима и решила, что он занят – наслаждается почетом и привилегиями, которые ему принес ее брак. Почему он вдруг появился? Сплетни он наверняка услышал давно, а вот подошел к ней только сейчас.

Гонора поправила плащ, надела на руку корзинку и прижала холодную ладонь к щеке. Ладонь опалило жаром, и она поняла, что щека, должно быть, ярко-красная. Решат ли люди, что ее ударил муж? И что подумает Каван, увидев ее пылающую щеку?

Нужно немного времени, и багровый след исчезнет; вряд ли кто-нибудь что-нибудь заметит, решила Гонора. Нужно просто укрыться в спальне, пока никто ничего не увидел. Она наклонила голову так, чтобы длинные черные волосы упали на лицо. Все подумают, что она смотрит себе под ноги или, как всегда, погрузилась в собственные мысли. Во всяком случае, Гонора очень на это надеялась. Не поднимая головы, она быстро пошла вперед.

Каван сидел за столом перед очагом и разговаривал с матерью. Отец не ошибся – он сторонился матери со дня возвращения. Но отец всегда бывает прав. Именно поэтому он и стал великим предводителем своего клана, хотя отдавал должное уму жены и ее мудрым советам, и Каван понимал почему. Мать слушала больше, чем говорила, а когда высказывалась, то замечания ее были очень точные.

Он взял мать за руку. Хотя она заметно постарела за время его отсутствия, это сказывалось не столько в морщинах, сколько в ее мудрости.

– Я рад, что вернулся домой.

Она крепко сжала его руку.

– А я как рада, что ты вернулся! Мне очень не хватало наших разговоров.

Каван не удержался и спросил:

– А по Ронану ты скучаешь?

Ее улыбка увяла. Она кивнула.

– Так же сильно, как тосковала по тебе. – И снова улыбнулась. – Он вернется, как и ты, я в этом уверена.

– Ты не веришь, что мы его найдем? – обеспокоенно спросил Каван. Он больше всего на свете хотел отыскать брата и вернуть его домой.

– Нет, я считаю, что Ронан вернется домой сам, без помощи семьи. Я уверена, что такова его судьба.

– Страдать? – Каван покачал головой. – Это бессмыслица.

– Ты воспринимаешь своего брата как человека, которого должен оберегать.

– Он мой самый младший брат. Разве ты забыла, сколько раз я его защищал?

Адди засмеялась и хлопнула в ладоши.

– Разве я могу это забыть? Ты вечно притаскивал его домой пораненного или перепуганного, потому что братья постоянно устраивали какие-нибудь рискованные проказы. Но он больше не маленький мальчик, он мужчина.

Кавану очень захотелось рассказать матери про то, как он в последний раз видел Ронана, как брат взывал о помощи и как он не смог ему помочь, но понимал, что это разобьет ее сердце.

Адди ободряюще похлопала его по руке:

– Ронан вернется домой.

– Я молюсь, чтобы ты оказалась права, мама. – Он все время молился о Ронане. И молился о том, чтобы брат простил его за то, что он не сумел его спасти.

Краем глаза Каван уловил какое-то движение в конце зала, обернулся и увидел жену. Она шла торопливо, опустив голову. Длинные темные волосы закрывали ее лицо. Он много раз видел, как Гонора идет, глубоко погрузившись в свои мысли и не замечая никого вокруг, но никогда не возникало впечатления, что она что-то скрывает.

Каван встал и окликнул жену:

– Гонора!

Она помахала рукой, давая понять, что видит его, и пошла дальше.

– Гонора! – снова крикнул Каван.

Мать встала и незаметно ушла.

Каван удивился и почувствовал досаду – Гонора его просто игнорировала. А ведь она всегда вела себя, как полагается почтительной жене, хотя сам он обращал на нее очень мало внимания, особенно после того поцелуя, подействовавшего на него сильнее, чем Каван готов был себе признаться. Он не хотел вспоминать, до чего этот поцелуй ему понравился. Воспоминание всякий раз вызывало возбуждение.

Гонора уже добралась до лестницы, когда Каван догнал ее, схватил за руку и повернул лицом к себе. Она быстро подняла голову, ее длинные черные волосы взметнулись вверх, а когда шелковистые пряди улеглись на место, Каван увидел, что она скрывала.

Он осторожно прикоснулся к распухшей и покрасневшей щеке. Кто-то поднял руку на его жену!

– Кто это сделал? – яростно спросил он.

Гонора положила свою ладонь на его руку. Прикосновение было нежным, ладонь прохладной, и сочетание этой прохладной ладони с горящей щекой заставило Кавана вздрогнуть.

– Это пустяки.

Он протянул другую руку, взял ее лицо в свои ладони и наклонился так низко, что едва не прикоснулся носом к ее носу.

– Ты моя жена, – заявил он рокочущим от гнева голосом. – Никто – никто – не смеет тебя трогать, кроме меня!

Ее фиалковые глаза, умудрявшиеся всегда разбередить ему душу, молили Кавана оставить ее в покое, но его это не устраивало.

– Ответь мне, Гонора. – Он удивился тому, как спокойно произнес это, потому что внутри все клокотало от бешенства.

Она долго колебалась, но все-таки сказала:

– Я рассердила отчима.

Внутри у Кавана все сжалось.

– Иди в спальню и жди меня там.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но Гонора успела придержать его:

– Он ни в чем не виноват.

Каван прикоснулся к ее распухшей щеке.

– Это не имеет значения. Он поднял на тебя руку, и я этого терпеть не намерен.

Она сжала его ладонь сильнее:

– Но то была моя вина!

– Значит, он должен был прийти со своей жалобой ко мне. Он позорит меня своим отношением к тебе. Иди и делай, как я велел. Жди меня в спальне.

Каван повернулся и вышел из замка. С каждым шагом ярость его все усиливалась.

Он нашел свою жертву недалеко от замка. Калум улещивал привлекательную молодую женщину, скорее всего похваляясь перед ней своей мнимой значимостью. Он не понравился Кавану с самой первой встречи, когда Тайнах несколько лет назад подошел к нему с предложением о браке с Гонорой. Казалось, он стремится продать свое единственное дитя, и говорил он только о том, какая она послушная и какой покорной женой будет для своего мужа. Кавану не требовалось от жены тупое послушание. Он стремился найти женщину, равную ему умом и силой духа, которая всегда будет на его стороне.

Эти мысли только добавили масла в огонь уже бушующей ярости, и, поравнявшись с Калумом, Каван обрушил на него все свое бешенство. Схватив его за загривок, Каван швырнул Таннаха на землю и наступил ему на глотку.

Тот извивался под его сапогом и визжал, как свинья, неистово размахивал руками и, задыхаясь, пытался отпихнуть ногу Кавана.

– Ты посмел ударить мою жену?

Калум выпучил глаза и, давясь, попытался что-то сказать.

– Не утруждайся объяснениями, не поможет. Ты не имел на это никакого права! Гонора принадлежит мне.

Калум как мог закивал, вцепившись в щиколотку Кавана и пытаясь освободиться.

– Ударь ее еще раз, и я убью тебя.

Каван убрал ногу. Калум, хватая ртом воздух и кашляя, отполз в сторону. Никто не решился помочь ему.

Каван вернулся в замок. Слух о том, как он защитил свою жену, тут же разлетелся по замку, и люди сочли это добрым знаком. Каван поднялся прямо в свою спальню. Жена соскочила со стула, на котором сидела перед очагом.

– Как часто отчим поднимал на тебя руку? – спросил Каван, не в силах скрыть раздражение. – И не вздумай мяться и придумывать отговорки. Мне нужна правда.

– Так часто, как ему хотелось.

– С самого детства?

– С того дня, как мама за него вышла, – ответила Гонора.

Теперь поведение жены стало ему понятнее, но хотя Каван сочувствовал ее нелегкому жребию, он не мог не досадовать. А если бы его не было рядом, чтобы защитить ее? Опять бы съежилась и начала испуганно хныкать? И если она не в силах защитить саму себя, то что будет с ее детьми? Кто будет оборонять их в случае нужды?

– И ты никогда не пыталась защищаться?

– Моей единственной защитой была покорность, – призналась Гонора.

– Больше этого не будет.

Гонора посмотрела на него с облегчением, и Каван понял – она думает, что теперь ее будет защищать он. Но Каван, хотя и не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось, прекрасно понимал, что не всегда сможет вовремя оказаться рядом с женой – на это его мудрости вполне хватало.

– Спасибо, – негромко произнесла Гонора.

– Пока рано меня благодарить.

Она в замешательстве покачала головой. Каван ударил себя в грудь.

– Я собираюсь научить тебя защищаться.