— Ислингтон, Уондсуорт, Стрэтем, Ричмонд, Чизик и Илинг. — Тарталья тыкал ручкой в помеченные булавками точки на карте Большого Лондона, которую Уайтмен прикрепил к белой доске в общей комнате. — Тут жили и умерли Лаура, Элли и Джемма. Мэрион Спир тоже жила и погибла в Илинге. Прослеживается ли тут какая-нибудь связь?

После долгой паузы высказался Уайтмен:

— Карта крупномасштабная, поэтому районы эти кажутся расположенными очень близко друг от друга, но на самом деле — это ведь огромная территория. По-моему, никакой связи нет.

— Мне тоже так кажется, — согласилась с ним Донован. — Лаура из Ислингтона погибла в Ричмонде, Элли из Уондсуорта — в Чизике, а Джемма из Стрэтема — в Илинге. Кроме того факта, что убивал он девушек за много миль от места их жительства, никакой определенной схемы, на мой взгляд, тут не складывается.

Дикенсон не стала тратить слова, лишь хрипло вздохнула. День клонился к вечеру. Донован и Уайтмен примостились на пустых письменных столах рядом с доской, а Дикенсон сидела сбоку от них на стуле, зацепив вытянутые ноги за перекладину другого стула. Руки она неловко сложила на животе, вид у нее был невыспавшийся: глаза норовили закрыться, рот беспрестанно раздирала зевота. Не разумнее ли отослать ее домой? — подумал Тарталья. Но поостерегся: она ведь голову ему откусит, предложи он такое.

Пока что все усилия его команды сосредоточивались на изучении коротенького жизненного пути всех трех девушек. Детективы пытались нащупать связующее звено между ними. Побывали в их школах, клубах, у их терапевтов, дантистов — всюду, где только возможно. Пока что они не раскопали ни малейшего намека на то, что тропки этих девушек за два предыдущих года где-то пересеклись. Но связь непременно должна существовать, просто она никак не дается им в руки.

— Никто из вас не сталкивался прежде с географическим профилированием? — поинтересовался Тарталья.

— Как-то раз, когда я служила в Льюишеме, мы приглашали профайлера для составления психологического портрета, — подала голос Дикенсон, подавляя очередной зевок. — Он много чего любопытного нам рассказал.

— Нет, вы говорите о психологическом профайлинге. Географический — совсем другое. Вот тут, — постучал Тарталья ручкой по карте, — все совсем не такое, как в реальности. Сегодня географический профиль делается на компьютерах и для анализа требуется как минимум пять точек. Но все-таки стоит ясно представлять, где жили жертвы и где погибли, на всякий случай — вдруг что да выскочит. Место преступления — это факт жесткий и неоспоримый. Его невозможно истолковать по-разному, а о преступнике он говорит многое.

— Ты имеешь в виду причины, по каким Том выбирал именно эти места для убийства девушек? — уточнила Донован. — Знание местности, всякое такое?

— Именно. Все три убийства случились на западе Лондона. Церкви выбраны малопосещаемые, идеальные для его цели. Учитывая то, что мы узнали о нем из электронных сообщений, места выбирались Томом не наобум. Либо он хорошо знаком с ними, либо потратил немало времени, специально такие подыскивая.

— Стоит также учесть, что все церкви расположены вблизи от станций метро линии Дистрикт-лейн, — прибавила Донован. — Может, ему удобно было добираться на метро.

— Вполне вероятно, — кивнул Тарталья. — И еще одно: любопытно, что все три убийства совершены в будние дни, в период между полуднем и ранним вечером. Кстати, в это же время погибла и Мэрион Спир. Наш киллер или вообще не работает, или располагает относительно гибким рабочим графиком и может незаметно отлучаться из офиса. Выходных он, возможно, избегает, потому что у него имеются некие обязательства. Например, необходимость провести эти дни с семьей.

— А может, причина в том, что в будни, да еще днем, в церквах гораздо меньше народу, — вставил Уайтмен.

Донован покивала:

— К тому же днем отсутствие девушек не так бросалось в глаза родителям. Те считали, что девочки в школе.

— Думаю, церковь как место преступления выбрана не случайно, — снова вступил Уайтмен. — Наверное, церковный антураж его возбуждает.

— Церковь, бесспорно, одна из составляющих театрального ритуала, который он использовал, чтобы приманить девушек. Но на данной стадии расследования я бы не рискнул высказывать далеко идущие соображения.

— Так ты не считаешь, — удивилась Донован, — что церкви имеют для него особое значение?

— Всякое возможно, — пожал плечами Тарталья. — Но пока мы ничего не можем сказать наверняка. Если начнем строить догадки насчет психологической мотивации убийцы, рискуем попасть пальцем в небо… И потом, даже если церкви имеют для таинственного Тома особое значение, как это поможет нам отыскать его?

— Значит, вы не желаете тратить время на составление его психологического портрета? — скептически уточнила Дикенсон.

— Я, признаться, считаю, что профайлинг — дело темное. Психологическое профилирование так же близко к науке, как гороскопы бульварных газетенок. — Тарталья смотрел на усталое лицо Дикенсон со смешанным чувством досады и сострадания. — Всем нам хотелось бы иметь волшебное средство, а мне было бы на редкость приятно сообщить вам, что да, оно сработало. Но стоит только вспомнить, сколько провалов случалось в иных громких делах, и понятно: психологические профили частенько вносят путаницу в расследование, сбивают детективов с толку.

— Значит, с профайлером мы консультироваться не будем? Ни с каким таким ученым психологом? — уточнила Донован, насмешливо глянув на Дикенсон.

— По крайней мере, не на этой стадии расследования, — неопределенно бросил Тарталья, понимая, что его, возможно, попросту заставят привлечь к делу профайлера, хотя бы ради того, чтобы угодить начальству, убедить, что действуют они по всем правилам науки. Но, по его личному убеждению, хороший, опытный детектив пользы всегда приносит гораздо больше любого профайлера, хотя такое мнение сейчас и немодно.

— Однако профайлеры, безусловно, помогают сузить зону поиска, — раздраженно возразила Дикенсон, не желая признавать поражения.

— В теории — да. Но, как и всегда и всюду, все зависит от качества поступающего сырья. Заложишь хлам и в конечном итоге получишь тоже хлам. — Тарталья вздохнул. Хоть бы эта Дикенсон отвязалась от него наконец! Но он, как и всегда, предпочитал высказываться честно, пусть даже его еретические слова и дойдут каким-то манером до Корниша, ярого сторонника психологов. — Вот я приведу вам яркий пример. Профайлер, которого мы привлекали к розыску Душителя из Северного Лондона, оказался хуже чем бесполезен, хотя у него имеется список научных степеней длиной с руку и он считается одним из лучших британских психологов. Но…

— Но есть прямо-таки фантастические книги по составлению психологических портретов! — перебила его Дикенсон. — Не могут же все они быть чепухой.

— Я и не говорю, что эти книги — чепуха, хотя анализ многих уголовных дел подкорректирован, прямо скажем, задним числом. Моя личная точка зрения такова: ни к чему нам распыляться… Возвращаясь к делу Душителя, напомню: профайлер-психолог, или аналитик поведенческих характеристик, как теперь полагается называть их по-научному, палил в мишень, а угодил в белый свет. Впустую потратил массу нашего времени. Убеждал нас, будто преступник, которого мы разыскиваем, жестокий насильник, превратившийся в убийцу, — это человек лет двадцати пяти, который живет один, не умеет заводить друзей и страдает сексуальными расстройствами. На самом деле Майклу Бартону оказалось далеко за тридцать, у него была куча друзей, и ловелас он был еще тот. А его жена была так довольна его подвигами в постели, что никогда даже вопросом не задавалась, а чем, собственно, он занимается поздними ночами, когда предполагалось, что он выгуливает собаку?

— Но вы его все-таки поймали, — вставила Донован.

— Но не благодаря профайлеру. Если б мы следовали его рекомендациям, то до сих пор ловили бы убийцу, в результате чего появились бы, конечно, и новые жертвы.

— Как же вы его поймали? — полюбопытствовал Уайтмен.

— Поразительно, но район, где он совершал нападения, был совсем невелик. Убийц обычно поджимает время, и им требуется хорошо знать территорию. Знать, где им никто не помешает и откуда можно сдернуть по-быстрому. С Бартоном мы действовали по собственному разумению, опираясь на опыт и здравый смысл. Проверили всех местных жителей, независимо от их возраста и биографий, обвинявшихся прежде в нападениях, особенно сексуального характера. Бартон оказался в их числе: несколько лет назад его арестовывали по двум отдельным обвинениям в покушении на изнасилование. Но тогда обе жертвы обращаться в суд отказались, его ДНК у нас не было, ведь это происходило еще до того, как в закон были внесены изменения.

Дикенсон по-прежнему смотрела с сомнением.

— Но Джемме Крамер, Элли Бест и Лауре Бенедетти — всем им не было еще и двадцати. Это же характеризует убийцу с определенной стороны?

— Не обязательно, — покачал головой Тарталья. — Возможно, мишенями Том выбирал самых разных женщин. Но те, кого ему удалось заманить в ловушку смерти, принадлежат именно к этой возрастной группе. Кто знает, может, это они сами себя выбрали.

— То есть ты хочешь сказать, попались они, оттого что юны, наивны и легко внушаемы, — прибавила Донован, похоже, вполне согласная со всеми его теориями. — И к тому же очень душевно уязвимы. Нам известно, что всех троих травили в школе, а одна даже сидела на антидепрессантах, пила «прозак». Люди такого сорта не в состоянии мыслить здраво. Иначе как бы ему удалось одурачить девчонок, убедить, что им нужно действовать с ним заодно?

— Правильно, — кивнул Тарталья. — Однако не исключено, что нам видна лишь верхушка айсберга. Сколько у него случилось неудач на каждую погибшую жертву? И каковы психологические портреты тех, с кем он обломился? Вполне вероятно, преследовал он женщин и постарше, но те на его россказни не купились. Нет, пока еще слишком рано делать какие-то окончательные выводы, информации у нас маловато. Вот почему я не исключаю из дела и Мэрион Спир.

— Женщина, которой под тридцать, на такую бредятину не поведется. И, скорее всего, сразу же сообщит в полицию, — категорически высказалась Дикенсон, ерзая на стуле. — Зачем бы ему идти на такой риск?

— Мы же еще ничего о ней не знаем, — покачала головой Донован. — Возможно, какая-то причина и нашлась.

— Но Мэрион Спир погибла по-другому, — возразила Дикенсон. — Не как трое остальных. И предсмертной записки не оставила. Вердикт был — смерть в результате несчастного случая.

— Верно, — согласился Тарталья. — Однако она тоже упала с высоты и погибла в Илинге, где и жила. А это всего в нескольких кварталах от места, где была убита Джемма. Лично мне такая деталь не кажется случайной. Разумеется, к ее смерти следует присмотреться попристальнее.

Он осознавал шаткость своих доводов. Какие подобрать слова, чтобы убедительно сформулировать то, что он чувствует нутром? Мало кто верит в интуицию… Конкретная зацепка у Тартальи имелась только одна — две строчки в мейле к Джемме, запавшие в душу. Том спрашивал, находит ли она высоту притягательной, испытывает ли сладкую дрожь, когда смотрит вниз с высокого здания или со скалы? Эти строки и не давали Тарталье покоя. Стараясь подкрепить интуитивное чувство, подсказывавшее ему, что в смерти Мэрион обязательно нужно разобраться, Тарталья утром, вернувшись с кладбища, перечитал эти строки еще раз.

Ты чувствуешь притяжение высоты? Тебя тянет вниз, когда ты заглядываешь с высоты в пустоту, зная, что от смерти, если ты выберешь ее, тебя отделяет всего одно мгновение?

— Вы планируете эксгумировать тело Мэрион Спир?

В течение мыслей Тартальи врезался голос Уайтмена.

Марк покачал головой:

— Нет, для начала постараемся собрать о ней побольше информации. А пока давайте сосредоточимся на трех достоверно доказанных жертвах. Что с местом жительства девушек? — Он бросил взгляд на Донован. — Сэм, какие есть соображения?

Та бросила взгляд на доску и взъерошила пальцами волосы:

— Значит, так. Джемма жила всего в двух-трех милях от Элли, тут совпадение налицо. А вот связи с Ислингтоном я не вижу.

— Может, у него такая работа, что ему приходится разъезжать по всему Лондону, — высказался Уайтмен.

— А может, он знакомился с ними через интернет, и то, где они жили, не имеет значения, — добавила Дикенсон, упрямо цепляясь за свою первоначальную теорию.

— Но я же говорила: с Джеммой он познакомился не через интернет, — возразила Донован, бросив раздраженный взгляд на Дикенсон. — Во всяком случае, судя по письмам в ее компьютере. Они как-то иначе нашли друг друга. Ну а то, что верно в отношении Джеммы, может оказаться верным и для других.

— Узнаем наверняка, когда получим результаты экспертизы компьютеров Лауры и Элли, — заключил Тарталья, и в эту минуту в дверях нарисовалась высокая худощавая фигура Корниша. При нем был блестящий кожаный кейс, которого Тарталья раньше не видел. Да и вообще Корниш выглядел на редкость элегантно. На нем прекрасно сидел очень хорошего кроя серебристо-серый костюм — ну прямо манекен в витрине дорогого ателье на Сэвил-Роу.

— Марк, извини, если перебиваю, но мне необходимо срочно переговорить с тобой.

Держался Корниш натянуто. Он не часто утруждал себя поездками из Хендона в Барнс, и Тарталья мигом насторожился. Оставив группу строить предположения о местах проживания жертв, Тарталья вышел следом за Корнишем из офиса, и они отправились по коридору в кабинет Кларка.

Корниш притворил дверь и указал Тарталье на кресло:

— Присядь.

— Мне и тут распрекрасно. — Подозрения Тартальи усилились. — Садитесь вы. Сидячие места тут на вес золота. — И он подтолкнул кресло Корнишу, а сам примостился на край стола.

Гадливо оглядев кресло, Корниш обмел сиденье носовым платком и осторожно присел. Он открыл кейс и сунул Тарталье свежий номер «Ивнинг стандарт»:

— Вот! Почитай!

В глаза Тарталье, как только он развернул газету, бросился аршинный заголовок — «Столичная полиция охотится на серийного убийцу!». Тарталья крякнул от удивления: черт побери, откуда журналисты про это разнюхали, да еще так быстро? Уму непостижимо, как эти акулы пера умудряются добраться до самых потаенных сведений! Немалую роль в утечке данных зачастую играют зависть и злоба, а некоторые людишки готовы продать любую информацию за горсть монет, а то и за дармовой обед. Но отследить источник обычно почти невозможно. Как бы то ни было, а прессе, вот, пожалуйста, уже известны детали расследования, хотя оно только-только началось. Новость обескураживающая, что и говорить.

— Я уверен, утечка не от нас, — заявил Тарталья, быстро проглядывая первые абзацы. — Никто из моей команды не стал бы…

— Разумеется, нет, — резко оборвал его Корниш, хотя на лице у него читались сомнения. — Но кто-то из своих, определенно. Сам видишь, им все чертовы подробности известны.

Тарталья еще раз пробежался по странице:

— Не упомянуты срезанная прядь волос и ГГБ.

— И на том спасибо, — ехидно бросил Корниш. Выхватив у Тартальи газету, он сунул ее обратно в кейс и несколько раз щелкнул замками, точно понадежнее запирая сверхсекретный документ. Потом, поставив кейс на пол, принялся расхаживать по кабинету, засунув руки в карманы брюк. — Зато известно им и про кольца, и про фальшивую брачную церемонию. А этого, по-моему, более чем достаточно. — Он обернулся к Тарталье и бросил на него мученический взгляд. — Они даже успели наградить убийцу кличкой. «Жених»! Нет, представляешь?

— Так убийца подписал свое последнее сообщение.

— Вот именно! Что означает — информацию им слил тот, кто видел мейлы. А стало быть, протекаем мы, как чертово решето! — Корниш приостановился перед зеркалом Кларка и чуть поправил узел бледно-голубого шелкового галстука.

Тарталья едва спрятал улыбку: только Корниш способен в такой момент беспокоиться о своей внешности.

— Но вы же сами знаете, сэр, как сложно сохранить в секрете от прессы такие события. Не в первый раз…

— И они уже строят догадки о количестве жертв! — Корниш пропустил слова Тартальи мимо ушей. — Разглагольствуют о том, сколько убийств ошибочно записали в самоубийства. Гадают, не появился ли в Лондоне новый Шкипер. — Уставясь в зеркало, Корниш поглаживал, словно сам себя успокаивая, блестящие серебристые волосы.

— Но это нелепость.

— Еще бы! — Внезапно Корниш обернулся, лицо у него теперь было испуганное. — А мы уверены насчет третьей жертвы?

— Да, — кивнул Тарталья. — Доктор Блейк это подтвердила. Результаты токсикологической экспертизы вряд ли откроют нам что-то новое, а вот прядь волос у этой жертвы точно срезана. Как и у Джеммы Крамер.

— Но как, черт дери, они-то прознали про номер три? Вы же ее только сегодня ночью выкопали!

— Как я уже сказал, сэр, утечка случается не впервые. — Марк повторил свои слова, понимая, что Корниш его не слушает.

Тот медленно покачал головой:

— Просто ужасно! Как, интересно, мы сможем выполнять свою работу под таким давлением? Под чертовым журналистским микроскопом? Когда все подробности вываливают на обозрение всем и каждому?

— Вы уже разговаривали с нашим отделом по связям с общественностью?

— Разумеется! Но пиарщики уже ничего не могут поделать. Джинн выпущен из бутылки, нет никакой возможности загнать его обратно. Теперь наша главная цель — свести ущерб к минимуму. Я устраиваю брифинг, дам информацию для вечерних выпусков газет. — Он примолк, ненадолго погрузившись в собственные мысли, затем снова обернулся к Тарталье. Корниш раскачивался на пятках, в его взгляде читалось некоторое смущение. — Послушай, Марк, это вынуждает меня прибегнуть к крайним мерам. Надеюсь, ты поймешь…

— То есть?

— Э… мне придется попросить тебя занять прежнюю должность. Уйти с поста начальника отдела.

— Что? Но это же не моя вина!

— Конечно нет, — поджал Корниш губы. — Я тебя и не виню. Но все вырывается из-под контроля. А так как Трэвор в больнице, иного выбора у меня не остается.

— Значит, во главе расследования встанете вы?

Оборонительно скрестив руки, Корниш покачал головой:

— Нет, я за это взяться не могу. У меня нет времени. Я приглашаю человека со стороны. Опытного.

Кровь прихлынула к лицу Тартальи, он тяжелым взглядом сверлил Корниша. Вид у того стал совсем смущенным.

— А я что, сэр? Вчера получил удостоверение? Вы можете занять пост начальника отдела и контактировать с прессой, а я непосредственно вам буду докладывать о ходе расследования.

— Нет, Марк, так не получится. У нас на руках серийные убийства. Новость эта громкая, и я должен быть уверен, что расследование ведется надлежащим образом.

— В последние два года я вел расследование двух серий, и оба завершились успешным предъявлением обвинений убийцам.

— Помню. Но команду возглавлял Кларк.

Сцепив руки за спиной и глубоко вонзив ногти в ладони, Тарталья покачал головой: он все еще до конца не верил в происходящее.

— Мы работали вместе! Он вам сказал бы то же самое, будь он здесь.

— Послушай, Марк. — Корниш выдавил улыбку. — Я в этом не сомневаюсь. Ты отлично делаешь свою работу. Поэтому я и повысил тебя до начальника.

— Да, правильно. И именно я докопался, что тут орудует серийный убийца. Я вполне могу возглавлять расследование. Вам незачем приглашать человека со стороны!

— Я вынужден из-за этой утечки. Обстоятельства сейчас стали гораздо более… — Корниш запнулся, подыскивая слово, и просительно повел плечами. — Ну, скажем, осложнились. Дело привлекло слишком пристальное внимание. И теперь здесь, в Барнсе, для общего руководства мне требуется человек с большим опытом.

— Но я же могу докладывать вам все подробности! — настаивал Тарталья, рискуя вот-вот сорваться на крик. — Такое практиковалось и прежде!

Корниш сморгнул и, медленно цедя слова сквозь стиснутые зубы, выдавил:

— Говорю тебе, у меня не хватает времени.

Скорее опыта, с горечью подумал Тарталья. Вот где собака зарыта. Любой другой суперинтендант из Хендона принял бы на себя общее руководство без дальнейших размышлений, оставив Тарталью в должности старшего инспектора. Но не Корниш. Этот не чувствует должной уверенности. Боится, как бы не дать маху. Дикая несправедливость. Это дело могло бы стать прорывом для Тартальи, важной ступенькой наверх, на пути к тому, чтобы стать полноправным старшим инспектором убойного отдела. Всю черную работу в расследовании он уже проделал. Обнаружил другие жертвы. А теперь, только из-за того, что Корниш опасается не справиться, явится кто-то со стороны и украдет все его достижения и идеи, да еще начнет командовать им!

— И кто же этот опытный руководитель? — Тарталья изо всех сил сдерживал порыв вмазать Корнишу по идеально выбритой физиономии.

— Старший инспектор Кэролин Стил, — негромко ответил Корниш.

Кэролин Стил. Тарталья со Стил никогда не работал, однако в лицо ее, конечно же, знал. Не так уж много в Столичной полиции женщин — старших инспекторов, а тем более таких привлекательных, как Стил. По виду ей было чуть за сорок, невысокая, но спортивно сложенная, с темными волосами и бледной, чуть ли не прозрачной кожей, а глаза при этом поразительно зеленые. В Хендоне она служила давно и репутацию имела неплохую, но ему-то от этого ничуть не легче. В последнее время она вроде как возглавляла отдел расследования убийств где-то в Восточном Лондоне.

Тут Тарталью стукнула новая мысль, и он взбесился еще больше:

— И когда, интересно, вы это решили? Ведь не сегодня, верно? И поступаете так не из-за утечки…

Корниш покачал головой и, избегая его глаз, занялся крошечной ниточкой на рукаве пиджака:

— Как только стало ясно, что у нас серия, мне пришлось что-то предпринять… Как я уже сказал, сам я крайне занят. Нехорошо, конечно, получилось…

Не успел Тарталья ответить, как в дверь постучали и в комнату заглянула Кэролин Стил.

— Мне сказали, сэр, что вы здесь, — обратилась она к Корнишу. — Вы готовы поговорить со мной?

— Заходите, Кэролин, — кивнул Корниш. — Это Марк Тарталья.

Стил прикрыла за собой дверь и резко обернулась к Тарталье. Протянула маленькую твердую руку с холодными пальцами и уставилась на него так пристально, что в нем мигом вспыхнуло раздражение.

— Хэлло, Марк. Мне не терпится поработать с вами. У нас тут чрезвычайно любопытное дело.