Во второй половине дня два кортежа встретились там, где дорога из Деридаля в Бельтас расширяется. Последняя отдаленная ферма осталась позади, и теперь вокруг был только невысокий бурьян. По обеим сторонам дороги разбросаны груды камней – остатки какого-то давно разрушенного укрепления. Алекс не был уверен, есть ли у этого места какой-то особенный смысл; многие правила королевского этикета все еще ставили его в тупик. Не раз во время рассмотрения какой-нибудь тонкости этикета или причудливой процедуры он с удивлением узнавал, что это, в сущности, не идеи безумного короля Кэрэвана, а, наоборот, весьма значительные и важные традиции, возникшие столетия назад. По дороге Темит пытался объяснить ему правила поведения за столом, но Алекс был слишком расстроен страхами за грызов и за собственное здоровье, чтобы обращать на это внимание.

Бельтасский кортеж производил гораздо большее впечатление, чем тот, в котором состоял Алекс. В деридальском кортеже, кроме него, были все члены ближнего круга, верхом на траусах. Их сопровождали солдаты с оружием наготове; они носили минимум кожаных доспехов – нагрудники и щиты, – чтобы не устать в долгой дороге. Генерал, в синем шелковом плаще, ниспадающем до вывернутых назад колен, шел с солдатами. Сам король Кэрэван ехал в богато украшенной повозке, запряженной четырьмя отборными траусами; полотняный тент защищал его от солнца. Он ел пикули из банки. Рядом сидел Валенс в красно-синем одеянии и правил птицами. Принцесса Селина, согласно обычаю, осталась дома, и Алекс надеялся, что в его отсутствие с ней ничего не случится.

Король Бельтар ехал в портшезе, украшенном флагами, вымпелами и стилизованным красным быком Бельтаса. Портшез несли двенадцать силачей в элегантной бело-малиновой форме. Они обгорели на солнце и явно устали, но старались не показывать этого. Министры и чиновники ехали в маленьких трехколесных повозках, которые тянули другие слуги. С ними маршировали двадцать солдат – личная стража короля. Они носили цвета короля, и – Алекс таращился, не веря своим глазам, – бронзой сияли не только наконечники копий и широкие, с медными рукоятками, мечи у них на поясах; настоящие пластины из этого редкого сплава покрывали тела, подобно чешуе рептилий, бронзовыми были и щиты с эмблемой быка.

Все металлы редки, и хотя бронза была самым известным из употребляемых сплавов, она все равно стоила очень дорого. Бронза подчеркивала не только богатство Бельтара, но и верность именно этого отряда. Любой дезертир смог бы купить себе где-нибудь целое королевство, просто продав снаряжение.

Алекс в благоговейном страхе смотрел на это богатство, когда внезапно увидел в повозке с чиновниками знакомое лицо.

Чернан, теперь облаченный в форменное одеяние из тонкой синей шерсти, украшенное белой отделкой и вышивкой, тоже заметил его. Темит вздрогнул и хотел было что-то сказать, но передумал и бросил на Алекса предупреждающий взгляд. Все трое молча обменивались удивленными взглядами. В это время кортежи остановились.

– Привет вам и добро пожаловать, мой друг и сосед, – провозгласил король Бельтар с портшеза. – Благодарю вас за приезд.

– Привет-привет! – крикнул король Кэрэван, щурясь от сверкания бронзы. – И милости просим к стилю жизни седьмого дня! – добавил он, не обращаясь ни к кому в особенности.

Если он и заметил среди врагов бывшего придворного чародея, то ничем этого не выдал. Валенс узнал Чернана, но тоже не подал виду, занятый своей ролью королевского говоруна.

– Король Кэрэван приветствует вас и рад встрече с нашим соседом и другом, – спокойно перевел Валенс.

Он тепло улыбнулся; белые зубы сверкнули на фоне эбеновой кожи.

– Друг – это чье-то еще представление о движении, – пояснил король Меридиан, ехавшей рядом с повозкой. Она улыбнулась, стараясь подавить смех.

– Вижу, у нас есть общий знакомый, – заметил король Бельтар, бросив холодный взгляд на Алекса. – Юноша, разыскиваемый по многим причинам.

– Теплая погода, если это просто еще один брусок масла, – пожаловался король Кэрэван. – Кроме того, я знаю темноту. Когда сила сужает пространство зрения, прошлое напоминает о шее.

– Его величество уверен, что проблемы прошлого нас в данный момент не занимают и не повлияют на эту встречу, – ответил Валенс, снова улыбнувшись и как бы невзначай поглядев на Чернана. Волшебник изогнул бровь и улыбнулся, как кот. – Продолжим наш путь без дальнейшего промедления. Знак, пожалуйста, – добавил Валенс.

Из свиты Бельтара вышел придворный, неся диск из резного дерева около фута в поперечнике; с одной стороны диск был красный, с другой – белый. Валенс кивнул, и знак подбросили в воздух.

– Семь! – крикнул король Кэрэван, когда Генерал подтолкнул его локтем, и Валенс истолковал:

– Белый.

Диск с глухим стуком упал в дорожную пыль – красный, как пятно крови.

– Великолепно, – сказал король Бельтар, откидываясь в портшезе. – Сегодня вечером вы будете нашими гостями.

Он задернул занавеску от пыли. Алекс покачал головой. Даже сложности в поведении животных не могли сравниться с пределами, каких мог достичь разум хумана, когда он желает усложнить вопрос.

В кортежах начались замысловатые перемещения, когда равноценные члены свит выстроились бок о бок, прежде чем двинуться по дороге в Бельтас. Впереди двигались короли; занавески портшеза оставались задернутыми, но король Кэрэван, высунувшись из повозки, предложил пикули топающим рядом носильщикам и, похоже, огорчился, когда они отказались.

Алекс подгонял трауса, пока тот не поравнялся с повозкой Чернана, и волшебник, холодно улыбнувшись, повернулся к нему.

– Ну что же, ты, кажется, неплохо устроился, – сказал он, когда Алекс приблизился и придержал трауса, чтобы ехать рядом с повозкой. – Вижу, тебя заставили носить Большую Шляпу. Однако плата хороша. Полагаю, принцесса прекрасна, как и прежде? – И вкрадчиво улыбнулся.

Алекс вспыхнул от гнева и едва не спровоцировал чрезвычайное происшествие. Он хотел спрыгнуть с трауса и попытаться удавить этого самодовольного ублюдка, позволившего себе угрожать и насмехаться над женщиной, которой Алекс восхищался, когда вмешался Темит.

– Ты преуспеваешь в новой профессии, старый друг? – холодно спросил врач, подъехав к повозке с другой стороны. Он покачал головой с болью и изумлением. – Не понимаю! Что на тебя нашло? Почему ты служишь Бельтару и почему используешь для этого мои идеи? Твоих собственных сил недостаточно?

– Совершенно не понимаю, о чем ты, старый друг. Чернан самоуверенно улыбнулся. Гнев Алекса из-за принцессы сменился воспоминанием о грызах.

– Он говорит о башнях! – прошипел Алекс, вспомнив об ушах слуг. – Чертежи Темита! Когда мы разрабатывали план с крысами! Что ты творишь?

– Возможно, я был… вдохновлен? – Чернан пожал плечами. – Но уверяю тебя, Темит, я не посягаю на твое поле деятельности… или поля. Уверен, ты согласишься, что исполнение пророчества – дело волшебства, судьбы и богов, а не ученых.

– «Бык гонит всех перед собой; как крысы, бегут они от рева его», – тихо процитировал Темит. – Ха! Пока ты не можешь использовать мою работу, она – «нечестивое вмешательство», потом ты крадешь ее, перевертываешь и используешь против нас. И ты называешь это волшебством! – Он пристально посмотрел на старого друга. – Ты сошел с ума? Пошел против Каравана?

– Он первым пошел против нас, Темит, – внезапно огрызнулся Чернан. – Или, скорее, его дочка. Ты, вероятно, можешь приползти назад, как комнатная собачонка, но у меня гордости побольше. – Потрясенный Темит отшатнулся. Чернан беспечно тряхнул головой и посмотрел на Алекса. – Ты преувеличиваешь значение башен. Уверяю тебя, это просто вопрос профилактики чумы, – беспечно сказал Чернан. – Это не должно так беспокоить тебя… или у вас тоже неприятности с грызами?

– Что? Что ты знаешь о… – возмутился Алекс, но поймал предупреждающий взгляд Темита и умолк.

– Разумеется, Темит, я должен поблагодарить тебя за идею. Ты всегда оставлял такие подробные инструкции, что мне не составило труда перевести их. Я хотел признать твои заслуги, возможно, прибить дощечку у основания, но… м-м… некоторые мнения… – Чернан указал на портшез с пыхтящими носильщиками.

– А что ж ты просто не использовал волшебство? – прошипел Алекс. – Если ты такой могущественный…

– Я предпочитаю использовать волшебство для важных дел, – сказал Чернан, – хотя был бы счастлив сделать для тебя исключение…

Он ткнул пальцем в Алекса, и тот отпрянул, охваченный внезапным ужасом, растеряв всю напускную храбрость. Его траус подскочил и захлопал крыльями, словно решил попробовать взлететь. Чернан только улыбнулся и покачал головой.

– Это дело не из важных: грызы теперь набились в наш город, поскольку больше деваться им некуда. Ты не можешь вынудить нас убить их всех для тебя только потому, что у твоего короля зуб на них, – бормотал Темит, еще не уверенный, как все это понимать. – Это так не похоже на тебя, Чернан! Что бы ни происходило, не снисходить до вмешательства в дела смертных?

– Вероятно, я обратился, вернулся на путь истинный. Стал… хуманистом, так сказать. Уверен, когда все уладится, вы поймете, что мы готовы торговать. Полагаю, мы могли бы построить для Деридаля одну-две башни, если цена будет хорошей, – предположил Чернан. – Во всяком случае, мы строим их во всех городах королевства.

– А грызы?

– Я ничего не имею против грызов, – искренне ответил Чернан. – Но мы должны в первую очередь заботиться о своих интересах. Грызы в большинстве даже не платят налоги. Нам надо думать о благополучии граждан, которые платят. – Тут ему, казалось, пришла в голову новая мысль. – Ты взял с собой свою крысу, анимист?

Алекс совладал со своим траусом, но все еще держался на безопасном расстоянии от чародея.

Хотя помочь это все равно не поможет, подумал он.

– А что? – подозрительно спросил Алекс.

– Ну, если ты принесешь ее в город, она попадет под воздействие башен. Знаешь, Темит, я позаимствовал вместе с заметками несколько твоих подопытных, – заметил он ученому. – Они просто обезумели, поломали зубки, грызя клетки, расцарапали себе ушки… и, конечно, у бедной Проплешины лопнули барабанные перепонки, когда я испытывал большую модель…

Темит, онемев, уставился на него, но Чернан заметил выражение его лица.

– В чем дело? Разве не таков настоящий ученый? Мучит мелких животных? – невинно спросил Чернан. – В сущности, я просто пытался идти по твоим стопам, старый друг…

На этот раз сам Темит, похоже, был на грани чрезвычайного происшествия: Алекс никогда не видел его настолько пораженным или настолько разгневанным.

– Я оставил Пылинку дома, – быстро вмешался он, бросая на врача сердитый взгляд, – но спасибо за предупреждение.

Он придержал трауса, пропуская повозку, и пристроился к деридальскому кортежу за повозкой короля. Темит и Чернан продолжали тихо переругиваться. Алекс заметил, что Валенс внимательно смотрит на них.

Мысли Алекса неслись вскачь. Почему он не подумал об этом раньше? Но, с другой стороны, он настолько привык считать Пылинку иной, особенной, совершенно не похожей на грубых паразитов, которые составляют большинство крыс в мире. Он забыл, что она – плотью, если не духом – не отличается от них и подвержена тем же проблемам. Визжащие башни… Что делать? Отослать ее домой? Доверить ее кому-то… нет, невозможно; без анимы он не сможет видеть Офир, а потому не сможет исполнять свои обязанности по охране короля. Он уже думал об этом, когда размышлял, нельзя ли посадить ее в карантин на случай, если сам он заразился грызской чумой. Но эту проблему надо было решать немедленно.

Алекс рылся в карманах, остро ощущая прикосновение Пылинки к шее, пока не нашел то, что искал: восковую печать со свитка, призывающего его на эту встречу. Свиток ждал его в комнате, когда он вернулся из кабинета Темита, и он сложил его, сунул в карман и забыл. В кармане было жарко, и воск размягчился и облип тонким слоем шерстяного пуха. Алекс оторвал, сколько смог, и взял Пылинку в руки; поводья он бросил, предоставив траусу самому поспевать за процессией. Темит и Чернан были далеко впереди и, похоже, не видели его.

Алекс скатал из воска маленькие шарики и осторожно затолкал их в нежные ушки, стараясь как можно лучше заткнуть отверстия, не засунув воск так далеко, чтобы потом оказалось невозможно его вытащить. Пылинке это страшно не понравилось, но она все терпеливо вынесла, только ее маленькие приступы

неудобство неприязнь упрек

мелькали у него в голове. Время от времени Алекс разделял ее ощущения, внимательно прислушиваясь к звукам, становившимся все слабее и слабее, пока наконец шум колес и цоканье когтей по камням не затихли. Для большей верности Алекс подложил под ошейник кусочек марли и крепко и надежно завернул, прижав уши. Тут уже

досада! неудобство!

Пылинки стали сильными. Алекс глубоко, хоть и молча, извинился и кормил ее подсолнечными семечками, найденными в другом кармане, пока она не перестала пытаться сорвать повязку и уснула.

Пылинка проснулась снова, когда они приблизились к городу, и Алекс быстро затолкал ее под Большую Шляпу. А потом, ее ушами, он услышал что-то: приглушенный звон вроде того, какой без видимых причин иногда бывает в ушах хумана. Звон был приглушенным, но постоянным, и Алекс чувствовал ее

раздражение

из-за него.

Процессия миновала ворота, и Алекс увидел башни. Он насчитал пять, хотя в темноте трудно было что-то разглядеть. Башни стояли вдоль реки на некотором расстоянии друг от друга – кирпичные, цилиндрические, с крепкой деревянной дверью у основания. Сбоку выступало водяное колесо, вращаемое быстрой рекой. На высоте примерно пятнадцати футов из крыш башен тянулись вверх длинные тонкие трубы из керамики и толстого зеленого стекла, похожие на заросли камыша. Крыши под трубами были усыпаны острыми осколками, не давая ворам и вандалам добраться до труб. Кроме труб, имелись еще конические воронки, которые усиливали звуки и испускали их во всех направлениях. Сам Алекс, однако, ничего такого не слышал: звуки, похожие на вздохи ветра в вершинах сосен, почти приятные.

Башни произвели на Алекса сильное впечатление; он задумался, сколько времени их сооружали. Король, очевидно, бросил на этот замысел массу денег и усилий.

Теперь, ближе к башням, звон в ушах Пылинки стал сильнее, и Алекс чувствовал ее

неудобство нервозность.

Казалось, звон затрагивает какие-то струны страха и отвращения, не имеющие ничего общего с хищником или вразумительным гневом. Она судорожно грызла внутренности Шляпы, распространяя беспокойство и неприязнь к шуму, так что и Алекс начал нервничать.

Процессия двигалась по петляющим улицам к замку; множество предусмотрительно расставленных стражников сдерживали толпу на улицах. Хотя простые солдаты не носили бронзу, их доспехи сверкали лакированной, гладкой кожей, а наконечники копий были сделаны из твердого красного камня, добываемого в землях фомбов. Алекс заметил, что Генерал тоже поглядывает вокруг и обращает внимание на демонстрацию военной силы. Грубое лицо рептилии было не слишком выразительно, но перья гребешка все время поднимались и опускались – выразительный жест.

Во дворе замка процессия остановилась, всадники спешились, а носильщики осторожно опустили на землю свои высокопоставленные грузы. Здесь было еще больше солдат – не угроза, просто напоказ, – вдоль стен двора и на замковых стенах с бойницами. Когда гостей вели в громадный обеденный зал, по обеим сторонам коридоров застыли, как статуи, еще солдаты. И в зале, освещенном люстрами и льющими золотой солнечный свет высокими окнами, тоже сияли бронзой расставленные везде стражники. Несмотря на все это, Алекса снова поразило, насколько уныл и уродлив замок Бельтас – особенно по сравнению с просторным, многоцветным уютом деридальского дворца. Интересно, подумал Алекс, заметил ли и сам король Бельтар эту разницу и не рассчитывает ли он перебраться в этот дворец, когда его войска завоюют Деридаль.

В отличие от деридальского зала здесь имелся только один стол со скамьями для солдат, креслами для чиновников и двумя изящными тронами для их величеств – из резного дерева, с керамическими изразцами. Королевы и принца не было; каждого члена свиты посадили напротив коллеги из другого города. Поскольку у короля Бельтара не было анимиста, а король Кэрэван никогда не считал необходимым нанимать министра иностранных дел, порядок в конце стола нарушился, и Темит оказался напротив узколицего министра Леспина, а Алекс – напротив Чернана.

Подали обед: булочки и теплую говядину под густым слоем жгучего перца. Мясо подавали в общих мисках, как и прочую еду, однако же, по традиции, два короля ничего не ели и не пили. Это раздражало Кэрэвана, который сначала капризно жаловался, пока его не успокоили обещанием, что по дороге домой будут поданы фаршированные яблоки. Валенс и Генерал тоже не ели, отчасти из осторожности, а отчасти потому, что это было бы нехорошо по отношению к королю Кэрэвану, сидящему между ними. Алекс и прочие младшие члены свиты на другом конце стола не были связаны этими ограничениями и усердно работали челюстями. Музыканты в алькове играли на барабанах, согнутой лире и деревянной флейте.

В обязанности Алекса входило наблюдать за Офиром, что он и делал, изучая за едой зал, но нигде не было никаких признаков вмешательства духов. Несколько призраков порхали вокруг, привлеченные, вероятно, напряжением в атмосфере, но они не представляли опасности. Вокруг Чернана, однако, имелось слабое свечение, но ничего более. Он наблюдал за Алексом со снисходительным весельем. Алекс знал, что Чернан знает, что Алекс наблюдает за ним в Офире, и знал, что Чернан не трудится наблюдать за Алексом подобным образом; в конце концов, анимист не может творить заклинания, не может сделать ничего особенного. Чернану не за чем было наблюдать. Потому из утонченного презрения он позволил Алексу наблюдать за ним, не наблюдая в ответ. Это раздражало Алекса, но он продолжал смотреть с помощью Пылинки, невидимо высунувшейся через дырку за пером в Шляпе. Чернан не заметил ее. Алекс размышлял, случалось ли волшебнику, после того как он овладел своей силой, хоть раз испытать страх.

– Ты по-прежнему работаешь в своей старой квартире? – ненароком спросил он Чернана.

Разговор на другом конце стола был слишком приглушен расстоянием и музыкой, чтобы разобрать подробности, но король Бельтар казался спокойным и самоуверенным, тогда как в грохочущем голосе Генерала слышались упрямство и осторожность.

– Нет, у меня просто нет времени, – ответил тавматург, равнодушно махнув вилкой. – Я всегда чувствовал себя лучше всего в качестве королевского чародея… и мой новый наниматель, должен сказать, гораздо больше достоин моего времени, чем предыдущий.

Он поглядел туда, где король Кэрэван пытался завязать спутанные волосы у себя под носом, потом снова посмотрел на Алекса с жалостью.

– Значит, ты, вероятно, переехал сюда? – предположил Алекс. – Я и сам живу во дворце; ничего особенного, но, разумеется, лучше, чем бывало обычно.

– Тебе, наверное, дали мои прежние комнаты; я бы не удивился. Красные дольфины, точно?

– Э-э… собственно, да. Я не заметил ничего твоего…

– Я в основном все забрал с собой, – ответил Чернан, – хотя там еще, возможно, валяется парочка талисманов. Оставь себе, если понравятся, – добавил он великодушно. – Разумеется, ты же не можешь пользоваться ими, не так ли? Во всяком случае, пока…

– Э-э… спасибо, – удивленно ответил Алекс.

Он не заметил никаких таких талисманов, никаких амулетов с мелкими заклинаниями на удачу, здоровье или защиту – ничего подобного. Но, с другой стороны, анимист может увидеть только свечение в Офире, а заколдованные предметы не светятся – только живые существа. Странно, что волшебник вообще упомянул об этом. Это тоже встревожило Алекса: Чернан теперь знает, где он спит. Возможно, и это тоже какая-то уловка или ловушка… Алекс уставился в тарелку. Слишком уж много вопросов возникло за последнее время, слишком много вероятностей и тайн. Он не мог быть уверен ни в ком и ни в чем. Может, пора выяснить кое-какие факты, а не просто слушать, что ему считают нужным рассказать.

– Я забрал почти все вещи из Деридаля и все из башни. Я живу здесь; комната с видом на сад, много места для совершения ритуалов, верхний этаж, доступ в библиотеку. В общем, не могу пожаловаться. – Чернан взял еще кукурузного хлеба.

Некоторое время они еще поболтали о различиях придворной жизни двух городов. Несмотря на враждебность между присутствующими, предполагалось, что под кровом врага гости будут вежливы – как и хозяева. Эти правила этикета не полагалось нарушать: грубость могла привести к прямой враждебности и полному разрушению тонкого льда дипломатии. Помня обо всем этом и используя самые учтивые обороты речи, Алекс попросился выйти по сугубо частному делу.

Стража была повсюду: в зале, возле уборной, даже внутри, кроме раковины, кувшина с водой и мыла, находился еще и стражник, уставившийся прямо перед собой с пустым выражением лица. Алекс посмотрел на него.

– Я, знаешь ли, не собираюсь проваливаться, – сказал он стражнику, но тот не пошевелился и не ответил.

Алекс вошел в кабинку и крепко закрыл за собой деревянную дверь.

Здесь по крайней мере стражи не было: просто не хватило бы места. Алекс пока пренебрег зловонной дырой и ведром воды рядом с ней; вместо этого посмотрел вверх и нашел в стене под потолком маленькие вентиляционные отверстия. Размером как раз для крысы.

Он поднес Пылинку к одному из них, и она проскользнула в дырку и быстро побежала прочь от вони нужника. Алекс использовал уборную по прямому назначению, подумав, что стражник, возможно, прислушивается и должен будет предоставить полный отчет. Потом вышел, вымыл и вытер руки и повесил влажное полотенце на плечо стражнику. Он вернулся к столу, как раз когда подавали следующую перемену. Теперь Алекс больше не мог наблюдать за Офиром, а его ощущения были несколько расплывчаты, словно он сидит на своем месте, но все время грезит о

темный раскрошенный камень, торопливое карабканье, коготки царапают по плесени, звон в ушах… остановиться и принюхаться… еда и дым… неправильно… дальше, кое-как забраться, в пустоты, известка и заделанные трещины

Пауза в музыке позволила расслышать беседу на другом конце стола.

– …и, таким образом, дорогие друзья, я чувствовал бы себя в большей безопасности, если бы вы находились под моей защитой, – вещал король Бельтар. – Особенно поскольку вы, до некоторой степени, изолированы, а ведь существует опасность из-за разбойников и грызов, и… кто знает? Возможное вторжение с моря. Уверен, вы понимаете, что я обладаю более чем достаточными вооруженными силами, чтобы обеспечить вам защиту.

– Тогда вам будет приятно знать, что в случае нужды мы вполне способны защитить себя сами. Не надо беспокоить ваше доброе сердце на наш счет, – ответил Валенс так же гладко.

– Однако насколько я понимаю, вы недавно столкнулись с кое-какими проблемами. Просто… прошел слух. Мне следовало бы предложить какое-либо возмещение, ибо, боюсь, это могло возникнуть из-за грызов, которых мы решили больше не терпеть. Когда их изгнали из наших городов, они, насколько я понимаю, нашли приют у вас, принеся, как обычно для подобных паразитов, всякого рода неприятности. Так мне рассказывает мой министр иностранных дел. Я был бы рад помочь вашему славному королевству пережить эти беспокойные времена, – сказал король Бельтар, но ответ Генерала заглушили отдохнувшие музыканты.

карабкаться и повернуть, теплый камень, все выше и выше, звон в ушах… признаки и запах крыс, самцов и самок, уже выдохшийся за несколько недель… запах цветов и мыла… свет через щель… тусклость и пространство за стеной, чужой запах… нет… дальше и выше…

– Алекс? – раздался голос, и кто-то похлопал его по плечу. Алекс подскочил и обернулся. На него озабоченно смотрел Темит. – Ты здоров?

– О, прости, все хорошо, – пробормотал Алекс. Темит нахмурился – не из-за него – и бросил взгляд на другой конец стола.

– Лучше не засыпай. Дела плохи, – сказал он, глядя на коронованных особ.

Алекс присмотрелся, но увидел только улыбки и поднос с большой запеканкой.

– А по-моему, все хорошо, – сказал он с недоумением. Темит покачал головой:

– Король Бельтар старается вынудить их оскорбить его, желая знать, почему мы не желаем принять его помощь в управлении Деридалем. Валенс изо всех сил уклоняется от этого, но, если Бельтар не прекратит утонченно оскорблять его величество, боюсь, Генерал может сказать что-то, о чем мы все пожалеем.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил Алекс, напряженно прислушиваясь. – Я ничего не слы…

ничего не слышно, ничего, кроме звона, отвратительного пронзительного визга, который все не умолкает… вот запах, сильный, резкий запах вонючки-хумана… вот другой запах, плохой, запах мяса и шерсти, дырка под деревом и плитка под…

страх паника!

– Алекс? Ты уверен, что здоров? – Темит встряхнул его, приводя в себя, и бросил подозрительный взгляд на его тарелку. – Я бы не удивился, если бы они подложили что-нибудь в еду, чтобы убрать с дороги нашего анимиста. Помнится, ты говорил, что довольно восприимчив…

– Нет-нет, я здоров… что ты говорил?

– Я говорил, что умею читать сказанное по губам. По тому, как двигаются губы. Ну, кроме Генерала. Но, Алекс, ты уверен…

Алекс бросил взгляд на Чернана, который внимательно наблюдал за ними, дружески улыбнулся чародею, потом снова повернулся к Темиту.

– Я здоров. Пожалуйста, как ты сумел научиться этому? Мне было бы интересно знать…

– Просто подцепил где-то, – ответил Темит, снова озабоченно поглядев на королей, но Алекс похлопал его по руке, привлекая внимание.

– Я был бы признателен, – сказал он, понизив голос, – если бы ты начал длинный, многословный рассказ о чем-нибудь восхитительном и не возражал бы, если бы я рассеянно смотрел мимо тебя.

Темит на мгновение растерялся, потом быстро подумал и начал:

– Ну, любопытно, что ты спросил об этом, Алекс. В сущности, взрывчатый черный порошок первоначально изобрели около ста лет назад виверы, которые использовали его, да-да, в горных работах. Широкое распространение он, однако, получил только после того, как алхимик Макока заново открыл его в своем колледже лет тридцать назад. Да, это настолько простое соединение, что удивительно, как никто не наткнулся на него раньше…

Алекс одобрительно кивнул и вернулся к

страх паника

Шум бьется в уши, дрожит в камне, холод и вонь… химии, мяса и тепла…

Продолжай. С тобой все в порядке, Пылинка. Все в порядке. Все хорошо. Осторожно, девочка, быстро… дюйм за дюймом наружу…

Алекс щурился, улыбался и кивал Темиту, который с удовольствием читал импровизированную лекцию.

Часть сознания анимиста быстро пробежала по прохладным плиткам пола, разыскивая запах бумаги и чернил, напуганная запахом комнаты, звуками, доносившимися откуда-то, как ветерок. Открытое окно, понял Алекс и послал Пылинке волну сочувствия, извинения и любви. Он огляделся, желая знать, где она может быть. За окном сад, рядом библиотека…

Вот! Бумага и чернила, где-то наверху. Лезть! Коготки в грубом камне, спина прижата к краю этой деревянной штуки. Поверхность – гладкая, плитки. Большая штука. Бумажные штуки.

вопрос

Расплывшееся пятно. По просьбе Алекса Пылинка попятилась и двигала головой, пока наконец эта штука не попала в поле зрения. Кусок бумаги; на нем написаны слова: «Мы отправляемся навстречу делегации Деридаля. Требуется твое присутствие. Тебя будут ждать…» Нет, это не то. Это, судя по плиткам, конторка. Письма и плоская деревянная штука, чтобы вскрывать их, чернильное дерево и чернила. А еще большая ваза, полная лавровых ветвей. Нужен письменный стол. Весь деревянный. Дерево, бумага и запах, указывающий, что он часто сидит там. Запах…

страх!

Движение внизу, увиденное издали. Пылинка застыла, сжавшись от ужаса. Движение прекратилось, став теперь лишь далеким пятном на фоне более светлого пятна. Густой запах ужаса.

Алекс не разглядел, но догадался: Проплешина. Может, она и оглохла из-за экспериментов этого ублюдка Чернана, но, бьюсь об заклад, зрение и нюх у нее сохранились. Еще не увидела Пылинку, иначе уже бросилась бы… но, вероятно, почуяла… Выхода нет: Пылинка не может слезть вниз и выскользнуть из конторки, не потревожив кошку. Алекс пожалел, что у крыс плохое зрение; так нельзя быть уверенным: без звуков, без зрения, с медицинским запахом этих проклятых лавровых листьев, разносимым ветерком…

Это подсказало идею. Он успокоил Пылинку, надеясь, что Проплешина устроилась вздремнуть. Теперь образ, идея. И Пылинка поняла.

Осторожно, тихо Пылинка ухватила острыми зубами толстый конец ножа для писем и толкнула. Раздался щелчок. Она застыла, но Алекс быстро успокоил ее: беспокоиться надо было о зрении и обонянии, не о слухе. Под его руководством она немного передвинулась и, с деревянным ножом в зубах, спряталась за вазой, за благоухающими листьями.

Кончик ножа ударился об основание вазы. Ожидание, потом перемещение, скольжение; кончик ножа втиснулся в паз между плитками и скользнул дальше, снова ударился. Кусок чернильного дерева, толстый, гладкий и чистый; схватить его в зубы, потянуть, скользить. Засунуть его под нож, толстым концом вверх…

Пятно исчезло с участка яркого света.

Быстро! Нажать на толстый конец ножа! Толкать! Не двигается! Пылинка в панике подпрыгивала на нем, но он не…

Взрыв меха, вони и паники! Пылинка подскочила, когда мир наполнился кошкой: кошкой, которая нападает, выпустив когти, чтобы схватить и встряхнуть, царапая, но ухитряясь не вонзать глубоко; кошкой с зубами и зловонным дыханием; кошкой, которая прыгнула прямо туда, где была Пылинка, – на рычаг. Ваза свалилась.

Далекий грохот, неслышный в обеденном зале, эхом отозвался в мозгу Алекса; нетронутый стакан вина опрокинулся, когда он в панике отшатнулся, размахивая руками.

Кошка исчезла; в воздухе воняло кошачьим страхом. Пылинка, стуча зубами, выпучив глаза, приземлилась на останки лавровых листьев. Слезла вниз, помчалась к безопасной стене и побежала! Кошка исчезла. Вот! Деревянные столбы и запах письменного стола. Лезть!

Не растерявшись, Алекс стукнул кулаком по горошинке перца, вылетевшей из тарелки.

– Паук! – выдохнул он в ответ на удивленные взгляды соседей.

К счастью, на том конце стола, похоже, ничего не заметили. Чернан презрительно посмотрел на него, но Темит казался скорее сбитым с толку. Слуги, в ужасе от того, что допустили вторжение паукообразного на официальный ужин, долго и униженно извинялись.

Оправившись от потрясения, Алекс поблагодарил слугу, который убрал пролитое вино и раздавленную перчинку и снова наполнил бокал. Алекс притворился, что делает маленький глоток, уносясь мыслями в другое место…

Бумаги, бумаги, бумаги и запах трав и чернил; забраться через край, потянуть, изо всех сил и… ШУМ!

Пронзительный визг и бесконечные завывания, когда повязка соскользнула; в слепой панике побежала к углу стола, отчаянно расшвыривая бумаги…

Алекс попытался успокоить ее, но Пылинку до ушей заполнили визг и паника – слишком много для маленького и простого духа, съежившегося от страха и боли. Визг вонзался в мозг, как кинжал, и Алекс в отчаянии мысленно отодвинул Пылинку, выступив вперед.

Теперь визг стоял у него в ушах, и он прижал лапы к ушам, чтобы остановить его, заталкивая воск глубже; стиснув зубы, он схватил концы повязки и снова натянул ее, засунув под ошейник, пытаясь затянуть потуже без помощи больших пальцев…

В банкетном зале Пылинка моргнула и резко выпрямилась, уронив забавную штуку в руке. Плеск! Здесь… штука! Много штук! Они явно должны быть близко, но запаха почти нет! И звуки! Но не плохой звук. Вместо него приятные звуки. С облегчением она лизнула забавную плоскую ладонь… ух-ты, нет морды. Хм-м. Волосы? Привести в порядок волосы, провести по ним пальцами.

Алекс крепко затянул повязку, почти отгородившись от плохого звука. Проверил, как дела у Пылинки…

вылизать плечо… Нет… нет? Нет. Улыбайся, кивай… Вот так… понимание… Ешь что-нибудь, просто расслабься и продолжай… забота? Нет, со мной все будет хорошо……а потом осторожно потряс головой, проверяя завязанные уши, и начал рыскать по столу, придерживая бумаги хвостом, чтобы не шуметь.

Пылинка улыбалась и кивала всем движущимся штукам, потом взяла что-то с приятным запахом. Держа эту штуку обеими руками, она изящно обгрызала ее, улыбаясь и кивая движущимся штукам.

Алекс нашел то, что искал, на конце длинного стола: книга в красном кожаном переплете с запахом Чернана и сильным запахом свежих чернил. Среди бумаг Алекс заметил немало со слабым запахом Темита, травяного мыла, которым тот всегда пользовался, и покрытых его мелким почерком. Почерк Чернана был четким, с завитушками, и на обложке книги был знак, похожий на стилизованное «Ч».

Переплет был тяжелым, но Алекс сумел открыть его и начал листать страницы. Разобрать написанное было почти невозможно, он, казалось, не мог держать голову так, чтобы привести все в фокус. Он на миг задумался, потом залез в кучу всякой всячины и через мгновение вылез, толкая перед собой лапами увеличительный кристалл. Затолкал его на книгу. Оказалось, помогает; надо только все время толкать его по странице.

Одна из движущихся штук… это, наверное, хуманы… издала какие-то звуки. Пылинка улыбнулась и кивнула, как научили, как было велено. Ей предложили тарелку со штуками. Пришлось наклониться и как следует принюхаться, но они пахли вкусно, так что она взяла пригоршню и начала грызть их.

Понадобилось немало времени, чтобы просмотреть тетрадь страница за страницей. Он снова проверил Пылинку и обнаружил, что ее рот набит жеваной сигарой, а собравшиеся смеются. Похоже, все единодушно считали, что он пьян, но он, конечно, не выпил ни капли. Алекс снова предостерег ее и попросил соблаговолить просто сидеть тихо и есть только то, что перед ней, и она, надувшись, согласилась. Он надеялся, что сможет узнать то, что нужно, до того, как Пылинка соскучится и решит побегать – в его теле – по обеденному залу.

Алекс побарабанил когтями по краю страницы. Шея болела от необходимости наклонять голову, чтобы привести страницы в фокус; широкий угол зрения сбивал с толку. Воздух был полон запахов, но таких сильных, что Алекс просто не мог разобраться в них. Пронзительный визг в ушах дошел почти до боли, но Алекс мог заставить себя не обращать на него внимания, зная, что он безвреден.

Алекс нашел то, что искал, на последних, недавно написанных страницах; чернила еще сильно пахли. Он не смог как следует разобрать написанное, только ухватил несколько предложений, да и писал Чернан скорее заметки на память, чем четкий протокол своей деятельности, но и этого хватило. Ему хотелось почитать еще старые записи, но время поджимало. Он знал, что один не найдет дорогу в стенах, но соскочил со стола на кресло, а оттуда на пол и побежал к стене.

Приливная волна меха появилась из ниоткуда и врезалась в него, вонзая когти в спину, зубы в шею, придавив его к полу. Все вокруг воняло Проплешиной.

Обычная крыса или Пылинка скорее всего застыла бы от ужаса. Но Алекс был анимистом…

– К-ш-ш! Брысь! – попытался приказать он, но получилось только пискнуть.

Кошка не обратила на него внимания, и Алекс вспомнил, что она все равно глухая. А зубы были все ближе…

Но Алекс был еще и хуманом, а хуманы – приматы с врожденной склонностью к агрессии.

Он изогнулся и вонзил длинные желтые зубы глубоко в покрытую мехом лапу.

Проплешина взвизгнула и отдернула лапу, пытаясь стряхнуть Алекса. Он выпустил ее и, изогнувшись, оказался на кошачьей спине. Снова вонзил зубы, забыв о своих царапинах и неистовых метаниях кошки, сознавая только глубокое удовлетворение от хорошего укуса. Кошка и вцепившаяся в густой мех крыса крутились на плиточном полу.

Наконец Алекс отпустил ее, полетел на пол и приземлился, съежившись и скаля окровавленные зубы, но с Проплешины было довольно. Она снова сбежала. На этот раз Алекс не тратил времени на то, чтобы добраться до убежища в стене. Он остановился и осмотрел себя: несколько мелких царапин – и все. Он вздохнул с облегчением, чувствуя, несмотря на встречу со смертью, вину за то, что причинил вред животному, которое только делало то, что рождено делать. Он поправлял затычки для ушей, пока визг башен не умолк снова, потом мягко подтолкнул Пылинку и поменялся с ней.

И обнаружил, что сидит, засунув нос в кружку с водой. Алекс, моргая, поднял голову. Он ухитрился привлечь внимание почти всех сидящих за столом, за исключением небольшой группы в конце, где беседа накалялась все больше. Смущенный Темит сидел, закрыв лицо руками.

Алекс бросил взгляд в сторону Чернана; чародей отсутствовал. Решив, что надо еще потянуть время, Алекс неуверенно наклонился к Темиту и нарочито невнятно спросил:

– Куда пропал чародей?

Темит бросил на него быстрый взгляд между пальцами, и Алекс заговорщицки подмигнул. Темит казался сбитым с толку, но все-таки опустил руки.

– Он бросил салфетку и ушел посреди твоего небольшого… выступления, – пробормотал ученый. – Умчался как буря. Странно, что ты не заметил: он все время таращился на тебя…

Алекс похолодел от страха, но тут на дальнем конце стола раздался грохот: Генерал встал, сбив кресло хвостом.

– Эта встреча не имеет дальнейшего смысла, а нас ждет дальняя дорога. Мы благодарим вас за гостеприимство, но теперь нам пора уезжать, – загремел над залом его голос.

– Не дожидаясь десерта? – вежливо спросил король Бельтар.

– Поистине, десерт возделывается раздражением, – ответил король Кэрэван, весело помахав рукой. – Свет звезд и росинка ждут моего предписания, рискуя самопрезрением. Прощания нет.

Возглавляемые королем, Валенс и Генерал быстро пошли прочь, и остальные члены деридальского посольства побросали вилки, оттолкнули скамьи и поспешили следом. Алекс встал, чувствуя сильную тошноту, возможно, из-за съеденных сигар. Он, пошатываясь, побрел за своими; разум мог только частично контролировать тело, неистово разыскивая Пылинку.

Она бежала по какому-то безымянному коридору; Алекс ощутил холодный камень и темноту. Он посоветовал ей быстро найти путь на улицу и почувствовал, как она побежала быстрее, на запах чистого воздуха.

Алекс плелся позади всех, притворяясь пьяным, пока деридальцы садились в повозку и на траусов. Он чувствовал, что Пылинка старается найти их, пробираясь по внешним стенам, но было уже очень темно, и он не мог представить, где она; возможно, еще очень далеко. Алекс тянул время, неуклюже суетясь вокруг своего трауса, пока у него за спиной не появился кипящий от злости Генерал. Острые когти подхватили Алекса под мышки, приподняли в воздух и швырнули на норовистого трауса.

– Мы уезжаем немедленно ! – прорычал Генерал, и Алекс отчаянно завертел головой, пытаясь найти еще какой-нибудь предлог, но тут из-под плиток главной арки высунулась покрытая шерстью мордочка, и Алекс ощутил свежий воздух и пустое пространство.

Когда процессия проезжала под аркой, из трещины в стене вывалилась, как летучая мышь-неудачница, Пылинка и приземлилась прямо в протянутые руки Алекса.

Из окна по другую сторону двора за этим наблюдала одинокая фигура. Чернан, с промокшими из-за разбитой вазы ногами в разгромленной, комнате, гневно сжал челюсти, глядя на отъезд деридальского кортежа.

Они ехали быстрым шагом, солдаты бежали трусцой, чтобы не отставать. Когда стены города остались далеко позади и кортеж окружила темнота, Алекс повернулся, чтобы поговорить с Генералом, – и мощный пинок сбросил его с трауса, так что он пролетел футов пятнадцать.

– Проклятый дурак, обезьяна несчастная! – взревел Генерал, бросаясь к нему и перепрыгивая по пути через трауса. Со вставшими дыбом перьями он казался вдвое больше и вдесятеро ужаснее. Пылинка вцепилась в седло и запищала на надвигавшегося теропа. – Пьяный идиот! Ты навлек унижение на всех нас! Позор! Бесчестье!

Зрачки его глаз расширились от ярости.

Алекс, успев откатиться, чтобы на него не приземлились, закричал:

– Они вызвали чуму! Это проклятие! Волшебство Чернана!

Он с трудом встал, когда Генерал, взмахнув окостеневшим хвостом, снова лягнул его. Удар в грудную клетку сбил Алекса с ног, выбив воздух из легких. Сохранись у Генерала когти на пальцах ног, он бы вскрыл свою жертву, как банан. Нога подцепила его и подбросила в воздух.

– Успокойся, Генерал! Стой! – завопил Валенс.

Генерал не услышал – или сделал вид, что не слышит – и закатил Алексу оплеуху, от которой тот перевернулся в воздухе и снова свалился в пыль. Стиснутые когти оставили длинные рубцы на груди.

– Глубокие корни не таковы! Нет! – предостерег король Кэрэван, махнув недоеденным фаршированным яблоком.

Генерал, уже занесший ногу, чтобы раздавить извивающееся тело, глянул на короля и медленно опустил ногу и гребень. Он пристально посмотрел на Алекса, двигая челюстями, потом приподнял другую ногу, осторожно снял Пылинку, вцепившуюся зубами ему в лодыжку, как маленький, но яростный бультерьер, и бросил крысу на ее анимиста. Алекс сел, тяжело дыша; из носа и по груди текла кровь.

– Чума… они породили… чародей… проклятие… – хрипел Алекс, пока Пылинка пыталась привести в порядок его щеку.

– О чем ты говоришь? – спросил Темит, наклоняясь с трауса.

Алекс судорожно вздохнул, сплюнул кровь и встал, настороженно поглядывая на сердитого Генерала.

– Болезнь… солдаты, грызы. Она волшебная. Это проклятие. Я не мог четко разглядеть, но теперь знаю. Это сделал Чернан – через грызов. Вот почему они построили Визжащие башни: чтобы грызы не смогли вернуться и заразить их.

– Алекс, ты что, пьян? – ласково спросила Меридиан. – Это действительно очень…

– Нет! Я трезв! Послушайте, я знаю, что это правда. Это имеет смысл. Кроме того, я прочитал записи Чернана… послал Пылинку заглянуть в его бумаги, – ответил Алекс, пристально глядя на Генерала. – Но она не умеет читать. Так что мне пришлось… поменяться с ней местами. Это она ела те сигары, не я.

– Я все еще не совсем понял, что ты имеешь в виду, – сказал озадаченный Темит. – Но, с другой стороны, волшебные средства всегда ставили меня в тупик…

– Мне кажется, волшебство – только часть этого. Темит, ты говоришь по-грызски. Ты изучал их, я знаю, как изучал все остальное, – настаивал Алекс. – Что бывает, если согнать большую толпу? Почему, например, на корабле их не должно быть слишком много?

– Они сражаются за жизненное пространство, – медленно сказал Темит. – Становятся очень агрессивными. И похоже, ничего не могут поделать с собой… как лемминги.

– Правильно! Они так устроены! Почему? Почему они начинают сражаться за жизненное пространство? – задал риторический вопрос Алекс. – Почему? Потому что скученность…

– …делает их более восприимчивыми к болезням, – закончил Темит. – Демографический взрыв ведет к чуме.

– Да! Понимаете, это спланировал Бельтар с помощью Чернана и записей Темита. Согнать толпу грызов в Деридаль. Когда грызы скучены, они начинают сражаться. Это необходимо. Если останется теснота, могут начаться болезни. Любой шаман может проклятием вызвать чуму, а Чернан могущественнее любого шамана, для него это было бы детской игрой.

– И любой вариант был бы выгоден Бельтару, – задумчиво сказал Валенс. – Либо грызы измотают нас драками в городе, либо у них начнется чума, которая распространится на хуманов. Но, однако, это кажется уже чересчур сложным…

– Зато это в стиле Чернана, – печально сказал Темит. – Пророчество, символы и ирония. Чародей мог бы придумать такое.

– Это безумие, вот что это такое! – воскликнула Серра, которая воспользовалась паузой, чтобы достать еще еды. – Не обижайтесь, ваше величество, – добавила она, подавая королю еще одно яблоко.

Кэрэван откинулся в повозке, любуясь ночным небом.

– Астрономия! – весело крикнул он и взял яблоко, не сводя глаз с неба. Потом протянул руку с яблоком вверх. – Звезда!

– Не безумие, – сказал Темит, – просто… извращенность. Игра, в которой грызы используются, как пешки.

– Грызы пытались сражаться, – сказал Алекс. – Я остановил их, остановил шамана, который пытался спасти их. Каким-то образом ухитрился удержать их от драк. Но этим я только облегчил задачу Чернану. Было легко вызвать болезнь и еще легче сделать так, чтобы и хуманы заболели, и теперь хуманы будут винить их за…

Валенс, до этого погруженный в глубокую задумчивость, теперь медленно заговорил:

– Понимаете, это придает юридическую силу всему, что Бельтар делает с грызами. Если они начинают сражаться в Деридале, он может сказать: «Видите, как они порочны: нападают на своих защитников». Если они не сражаются, но остаются в тесноте и начинают болеть, Бельтар может сказать: «Видите, они грязные: они разносят чуму». И, имея такое «доказательство», он получит поддержку всех хуманов острова в осуществлении геноцида грызов. А разрушение Деридаля будет просто еще одним шагом в его программе «профилактики чумы».

– Просто очаровательно, – прорычал Генерал, – но теперь, когда мы это знаем, давайте двигаться дальше. Эта болезнь. Ты знаешь, как нам остановить ее? Я чувствую, что очень скоро мне понадобятся все солдаты, каких мы можем собрать.

– Я не знаю… Я умею только видеть волшебство, но не останавливать его. – Алекс попытался подоткнуть рубашку, чтобы остановить кровь из ран на груди; они были неглубокими, но все еще кровоточили. – Не думаю, что болезнь должна убивать хуманов… просто заставлять нас болеть. Но грызы меньше и…

– Полагаю, бельтасцы считали, что убивать всех хуманов Деридаля неблагоразумно, – сухо заметил Валенс.

Генерал, как всегда в задумчивости, качал головой. Потом сказал:

– Треть наших войск больна. Еще неделя – и, может быть, будет больше половины. Бельтасцы не любят терять граждан, даже солдат; не любят они и портить города, которые намерены завоевать. Они предпочитают уловки и переговоры непосредственному сражению. Возможно, они не решались напасть на нас, когда мы были в полном составе… но когда мы столь истощены, у них гораздо больше шансов на быструю, чистую победу.

– Но если мы скажем жрецам, может быть, они смогут придумать контрзаклятие, найдут способ уничтожить проклятие… – начал Алекс.

– Если у нас будет такой шанс, – перебил его Темит. – К оружию!

Все обернулись. В красноватом свете Ночного Солнца к ним приближалось облако пыли.

Генерал рявкнул приказ, и деридальские солдаты бегом окружили фургон короля. Валенс потянулся в заднюю часть фургона, вытащил узел и начал раздавать советникам оружие, выкликая по именам. Когда прозвучало имя Алекса, тот поднял голову и едва успел схватить свою рогатину. Рядом с ним мрач ный Темит сжимал копье. Другие советники тоже держали оружие наготове. Солдаты во внешнем круге также приготовили оружие; Алекс оказался частью внутреннего круга, образованного коллегами-советниками. В центре был король, которого ласково, но крепко прижимал лапой к сиденью Генерал, стоявший у него за спиной с массивной двуглавой алебардой с бронзовыми лезвиями, футов, наверное, десяти длиной.

– Что, если они просто хотят поговорить с нами? – шепнул Алекс ученому. Темит покачал головой:

– На такой скорости? Либо они узнали о твоем открытии, либо король сумел разжечь свою храбрость до открытых военных действий.

– Но разве это не бесчестно? Я думал, Бельтар…

– Своему народу он все представит в хорошем свете. А теперь заткнись и сосредоточься, – сказал Темит.

Алекс увидел, что враги сидят на траусах, и, когда они приблизились, он как можно громче издал сигнал тревоги для траусов.

Организованная атака развалилась, но враги и не намеревались вступать в бой верхами: траусы не обладают достаточной массой, чтобы быть эффективными в схватке. Деридальские траусы, при приближении врагов поспешно привязанные к повозке, безуспешно брыкались и рвались. Бегущие птицы, однако, понесли, лягаясь и сбрасывая всадников. Около тридцати солдат наконец стали наступать – скорее в беспорядке, чем цельным клином.

Приближаясь, они метали дротики; передняя линия деридальских солдат быстро выставила деревянные щиты. Несколько дротиков, однако, попали в цель: раздались стон солдата и шипящие крики траусов. Враги были вооружены мечами; бронза сверкала в ночи. Алекс понял, что король, наверное, доверил это бесчестное дело своей избранной страже. Еще у них имелись короткие копья против более длинных деридальских.

Враги использовали простые удары и выпады – грубо, но действенно, впрочем деридальские солдаты отбили эту атаку, разоружив их своими копьями, и не подпустили врагов достаточно близко, чтобы те могли взяться за короткие бронзовые мечи.

Численность, однако, сказывалась, и место каждого павшего бельтасца могли занять двое, тогда как, если падал деридальский солдат, в защитном кольце образовывалась брешь. Солдат, стоявший перед Алексом, сделал выпад копьем; Алекс услышал треск, когда наконечник разбился о бронзовый нагрудник врага, потом раздался крик и брызнула кровь. Деридалец упал, а его убийца с окровавленным бронзовым мечом оказался перед Алексом.

Бельтасец бросился вперед. Алекс, вне себя от страха, взмахнул рогатиной и промахнулся. Бельтасец занес меч. Алекс, прижавшись спиной к повозке, поднял рогатину и сумел отбить удар. Потом слева появился Темит, вонзил фехтовальное копье под мышку солдату между пластинами доспехов и снова вырвал его одним плавным движением.

– Ну же, Алекс, – закричал Темит, когда бельтасец упал, – вспомни тренировки! Защищай короля! Если он падет, все кончено.

Позади них какой-то солдат прорвался с тыла и забрался на повозку. Генерал повернулся и яростно взмахнул алебардой; голова и тело упали по разные стороны повозки, и король захлопал в ладоши. Голова упала у ног Алекса; анимист ногой закинул ее под повозку, чтобы не споткнуться, и попытался сосредоточиться на бое и не думать о том, что только что сделал. С другой стороны повозки вроде бы донесся крик Меридиан и ругань Серры. Валенс ударил короткой тяжелой дубинкой, и раздались два глухих удара, когда он пробил сначала кирасу, а потом и череп солдата.

Перед Алексом появился еще один солдат, вооруженный копьем. Он сделал выпад; Алекс нырнул в сторону, и копье с глухим стуком вонзилось в дерево. Алекс с силой ударил рогатиной по рукам, сжимающим копье; раздался хруст, солдат закричал и выпустил копье. Алекс перехватил рогатину двумя руками, ударил солдата по голове и, крутанув оружием, в пах. Тот как-то странно булькнул и упал: не мертвый, но в данный момент не способный больше ни с кем сражаться. Алекс обернулся к Темиту и увидел, как ученый снова наносит удар копьем, попав противнику в диафрагму; солдат отшатнулся, завопив от боли. Алекс с ужасом смотрел, как он корчится и душераздирающе стонет.

Рассеянность едва не стоила ему жизни: обернувшись, Алекс столкнулся с еще одним солдатом, уже занесшим над ним меч. Сверху что-то просвистело, промелькнула алебарда Генерала, подобная смертоносному маятнику, отшвырнув солдата в сторону, и подняла его с земли на вонзившемся в череп лезвии раньше, чем он успел увернуться. Кровь залила Алексу лицо, обжигая глаза.

Внезапно все закончилось. Шестеро деридальских солдат были мертвы или без сознания, остальные тяжело ранены. У Валенса лилась кровь из ран: копье пронзило бедро, а меч задел голову. Поэтесса Меридиан, раненная мечом в живот, жалобно стонала; ее батоги валялись рядом в луже крови. Серpа, забрызганная кровью, но невредимая, стояла рядом с ней на коленях, пытаясь остановить кровь. Пятеро врагов поймали своих траусов и поспешно отступали. Остальные рассеялись по дороге.

– Будем преследовать? – спросил измученный Темит.

– Нет. Мы должны вернуться под защиту стен, – отрезал Генерал, бросая алебарду в повозку.

Один из тягловых траусов бился, искалеченный ударом меча по ноге, а двое верховых лежали на земле полумертвые. Генерал отвязал одного из невредимых и передал поводья Валенсу.

– Королевский говорун, ты поедешь с королем. Остальные, следуйте за нами, как можете. – Он быстро поклонился королю. – С дозволения вашего величества?

– Послал нам то, что разрешает скачку твоего разума, – благосклонно сказал король, слегка кивнув, и Генерал подхватил его на руки, как ребенка.

Король доверчиво обхватил рукой покрытую перьями шею. Тероп повернулся и побежал к Деридалю; король весело помахал им из-за плеча Генерала.

– Недостойно, но он окажется там, – фыркнул Валенс, с трудом забираясь на трауса, и поехал следом.

Алекс, дрожащий от выброса адреналина, помогал Темиту и Серре, перевязывавшим раненых. Меридиан потеряла сознание, когда они пытались помочь ей, и через несколько минут умерла.

Как все быстро, подумал Алекс. Только что Серра плакала и ругалась, Темит печально качал головой. Потом Меридиан, пухленькая поэтесса и глупенькая певица, еще больше побледнела в розоватом свете звезд, дернулась и перестала дышать. Ни последних слов, ни героических жестов, ни патетики. Просто умерла, а жизнь продолжается.

Бельтасское бронзовое оружие оставляло страшные раны, глубокие и кровавые. Алекс привык к тупому оружию лимуров, предназначенному ломать кости и ставить синяки, а не резать и потрошить. Еще один солдат умер раньше, чем они сумели помочь ему. Мертвых и раненых навалили в повозку вместе с бронзовыми доспехами и оружием павших врагов. Двоим раненым траусам было уже не помочь, и Алекс окончил их страдания, быстро нанеся смертельный удар по затылку, как учили в колледже. Потом Алекс и Темит забрались в тяжело нагруженную повозку, а Серра взяла поводья траусов и повела их, решительно вытирая слезы. Солдаты, способные держаться на ногах, шли рядом, держа наготове оружие и подозрительно поглядывая назад.

– Что, если они нападут еще раз? – спросил Алекс, пока главный-повар-и-министр-торговли-и-финансов кудахтала с траусами, и они медленно, прихрамывая, тронулись с места.

– Тогда они не найдут нас, – глубоко вздохнув, ответила Серра и увела повозку с дороги. – Есть еще один путь, который ведет почти до самой стены, и его даже не видно с дороги. Мы пойдем там.

– Но они нападут снова, – сказал Темит, по-прежнему с помощью Алекса ухаживающий за солдатами в повозке. – С большими силами. По-моему, мы можем считать, что война началась.

– Еще больше работы и еще больше смертей, прежде чем все закончится, – вздохнула Серра. – Тем, иногда мне хочется…

– Знаю. Знаю, – сказал Темит, прищурившись, когда пытался при свете звезд вдеть нитку для сшивания раны в иголку. – Но хотения работают только у… ну, ты знаешь.

Алекс промолчал. Пылинка, съежившаяся у него на плече, чихнула.

* * *

Дорога оказалась простой козьей тропой, со временем чуть-чуть расширившейся, так что там еле-еле могла пройти повозка. Иногда дорога шла вдоль стены каньона всего в нескольких дюймах от крутого обрыва. Алекс все ждал, что края дороги вот-вот обвалятся, увлекая их вниз, но все обошлось. Серра легко и умело вела их по безопасному маршруту. Но времени потребовалось больше, и до границы отряд добрался уже после восхода солнца.

Они выехали к деридальской заставе, где царили суета и неразбериха, поскольку десять назначенных туда стражников пытались составить расписание патрулирования. В городе суета увеличилась десятикратно.

Деридаль готовился к обороне. Вдоль зубцов стены бегали туда-сюда солдаты с корзинами стрел и луков. Проводились занятия, шли учения, обсуждались планы. Посреди всего этого беспорядка расхаживал Генерал, раздавая приказы направо и налево, проверяя укрепления, инспектируя войска. Время от времени кто-то из солдат, больных гриппом, сгибался пополам, и его рвало через стену. Недостаток войск уже явно сказывался: на позициях не хватало солдат, и оставшимся приходилось выбиваться из сил, чтобы все успеть.

– Тебе лучше бы сообщить мне, что мы можем сделать с этой наколдованной чумой, чтобы я мог начать разрабатывать лечение, – сказал Темит Алексу, когда они переносили раненых в переполненный госпиталь.

В воздухе резко воняло желчью, так что Алекс чуть не заболел от одного запаха. У него уже кружилась голова; он не спал всю долгую, печальную дорогу до Деридаля. Еще один солдат умер по дороге. Алекс начинал чувствовать себя как когда-то во время экзаменов, когда недосып ослаблял разум и реальный мир становился каким-то призрачным, а Офир потрескивал злобой. Говорят, ослабленный, истощенный разум особенно уязвим для враждебных духов.

– Откуда мне знать, как остановить проклятие? Это работа тавматурга. Я же не чародей!

– Ты анимист, и если это волшебство, то это твоя область, – ответил Темит. – За что, по-твоему, мы тебе платим? Уверяю тебя, не за ношение Большой Шляпы.

– Что я могу сделать против волшебства? – беспомощно спросил Алекс и зевнул. Темит начал давать распоряжения сиделкам. – Что вообще можно сделать против волшебства?

– Вот об этом я спрашивал себя многие годы. С болезнью я могу бороться. С засухой, ядом, паразитами, даже безумием я могу бороться. Но с волшебством? – Темит покачал головой. – Против волшебства может сработать только волшебство. Но я не знаю волшбы. Ты знаешь. Мы пошлем за жрецом. Мне помогают эскуланы, но сейчас нам надо что-то делать. Так что делай что-нибудь. Сделай проверку на волшебство.

Алекс хотел ответить, но сдержался. Вместо этого он вынул Пылинку и встал в центре комнаты, крепко зажмурив глаза. Пылинка села на задние лапки, огляделась, потом снова опустилась на все четыре. Алекс открыл глаза и пожал плечами. Темит, занятый какими-то порошками, не смотрел на него, но поднял голову, услышав голос Алекса.

– Ну что ж, я… я ничего не вижу. – Офир был чист, и Пылинка спокойно сидела у него на плече. – Я и не ожидал что-нибудь увидеть. Но в книге Чернана сказано…

– Что? Что там сказано?

– Что-то вроде… «проклятие на них, на тех, кто помогает им…». – Алекс пытался вспомнить точные слова. – И «то, что сплачивает их, станет их роком, в крови и ненависти…» и «башни уберегут нас от грызов. Проклятие изведет их солдат…».

– Типичное чародейское пророчество, – фыркнул Темит, но потом задумался. – Но ты не видишь никакого волшебства? Все они, – Темит махнул рукой на госпиталь, переполненный стонущими, измученными рвотой больными, – если верить тебе и Чернану, болеют из-за какого-то волшебного проклятия, но ты не ожидаешь что-то увидеть?

– Анимисты могут видеть только активное волшебство, живое волшебство, – объяснил Алекс. – Заклинания, духов, живых существ. Потому что мы видим через анимов. Волшебники и жрецы могут видеть все волшебство, включая заколдованные вещи вроде талисманов. Я не могу видеть в Офире ничего подобного.

Темит молча посмотрел на него, потом перевел взгляд на письменный стол.

– Так… вот, например, если я возьму этот карандаш… – он взял карандаш и показал Алексу, –…и скажу, что этот карандаш волшебный… ты не узнаешь, лгу я или нет?

– Темит, пожалуйста! – воскликнул Алекс. – Это несущественно. Разумеется, волшебных карандашей не бывает. Это относится к проклятиям. Проклятия иногда проявляются в Офире, а иногда нет. – Он покачал головой. – Если проклятие прилипает надолго… ну, если, например, оно должно заставить объект считать себя зверем… или превратить в зверя… такое проявляется в Офире. Но если проклятие, например, калечит, оно проявляется в Офире в момент совершения, как молния. Потом оно исчезает, превратив здорового в калеку, и в Офире видеть нечего, даже волшебнику.

– Ладно-ладно. – Темит бросил карандаш. – Если оно прилипает, если объект заболевает, то оно должно как-то проявляться. Может быть, волшебство проявляется на больных грызах. Может быть, они – источник. Ты проверял?

– Нет. – Алекс зевнул. – Там, в туннелях, со мной не было Пылинки, и…

– Ладно, замнем пока это и пойдем дальше. Возможно, оно похоже на второй упомянутый тобой вид проклятия. Поразит кого-то, принесет болезнь, а потом исчезает, оставив объект больным. Как вообще могло такое проклятие поразить солдат? Чернану надо было бы приехать и указать на каждого…

– Нет, ему просто надо было найти способ проклясть их: при помощи зелья или проклятого талисмана, что ли, какого-нибудь могущественного предмета с черным волшебством, – сказал Алекс, пытаясь вспомнить полузабытые уроки. – На самом деле это очень похоже на болезнь. Какой-то способ заставить их соприкоснуться с волшебством. Например, перешагнуть через него, увидеть его или вдохнуть воздух вокруг него.

– Что-то вроде метафизического яда в колодце, – пробормотал Темит – и застыл.

– Что? – спросил Алекс, когда ученый уставился в пространство.

– Я идиот. Пошли кого-нибудь взять мои мантии и разорвать их на тряпки, чтобы вытирать всю эту рвоту, потому что они больше ни на что не годятся. Какой я идиот. Вода. Голову даю на отсечение.

– Но мы все пьем воду!

– Нет! Мы пьем дворцовую воду, из источника. Но там, где казармы, там, где собираются грызы, весь тот район – их снабжает одно из ответвлений акведука. Вот где болезнь. Я думал, это просто потому, что это бедный район, открытая канализация, грызы, но…

– Но один мой друг солдат, и он грыз, и он не болен.

– Черный? Он живет в дворцовой пристройке. Он и другие грызские лучники тренируются за стенами, я видел. Он не болен, потому что не пьет эту отравленную воду!

– Ты хотел сказать, проклятую, – поправил его Алекс. Темит махнул рукой.

– Ну, проклятую. Проклясть источник, распространить болезнь…

– Возможно, волшебство по-разному воздействует на грызов и на хуманов. Это объяснило бы различие симптомов, – медленно произнес Алекс.

– О, проклятия, вызывающего болезнь, недостаточно, чтобы убить грыза, как его недостаточно, чтобы убить хумана… но из-за тесноты, стресса да еще и проклятия их сопротивляемость болезни исчезла, и они заболевают обычной грызской респираторной инфекцией. Возможно, они все тоже чувствуют тошноту из-за проклятия, как солдаты. Но их не может вырвать.

– О боги кровавого рассвета, – простонал Алекс, думая о Лене и Трите, страдающих и ждущих смерти в темноте.

– Мы сделаем для них все, что сможем, Алекс. Но по крайней мере теперь у нас есть гипотеза, от которой можно отталкиваться. Ты бы распознал проклятую вещь, если бы увидел ее? А, ты говорил, что не сможешь. Только сущих духов. Черт.

Он забарабанил пальцами, разочарованно нахмурившись.

– Ну, возможно, он не проявился бы для меня в Офире, – сказал Алекс, – но я узнал бы проклятый талисман, если бы увидел. Понимаешь, его же надо заколдовать. Это означает резьбу, символы и обычно что-то очень злое и неправильное. Как… как портрет, утыканный отравленными булавками или что-то в этом роде. Мне кажется, это было бы довольно очевидно.

– Тогда проверь акведук, – сказал ему Темит. – Начни от казарм и двигайся назад. Если не найдешь ничего снаружи, возможно, придется проверить изнутри. Возьми в помощь грызов.

– Грызы. Мне надо предупредить их, сказать, чтобы перестали пить… – сказал Алекс. – Если ты прав, что они будут пить? – спросил Алекс. – Дождевую воду? А можно провести трубу от дворцовых источников? Я знаю, там воды немного, но зато она чистая, мы пили ее и…

– Нет! Нет, этого мы сделать не можем.

Темит умолк и, казалось, задумался. Потом, не говоря ни слова, вошел в кабинет, поманив Алекса за собой. Темит закрыл за ними дверь и повернулся к анимисту.

– Послушай. Я не собирался рассказывать тебе об этом, но ты, в конце концов, советник и сможешь лучше решить, что безопаснее всего пить грызам, если я расскажу тебе. – Он огляделся по сторонам, словно чтобы убедиться, что они одни. – Ты в свое время говорил, что грызы попытались бы силой добиваться большего пространства, но ты остановил их и, таким образом, поддержал скученность, что помогло распространению чумы?

– Да. – Алекс опустил голову. – Когда я думаю, что это я вызвал…

– Нет-нет, послушай. Это не твоя вина. Не сомневаюсь, что ты повлиял на решение грызов сохранить мир, но на самом деле все могло произойти только так. Послушай. Очень немногие знают то, о чем я собираюсь рассказать тебе. Даже король не знает. Знаю я, и еще пара советников. Не знаю, в курсе ли Чернан. – Темит побарабанил пальцами по столу, потом глубоко вздохнул. – Ладно. Ты ведь заметил, не так ли, какой это… милый город? Почти нет преступлений, народ, кажется, ладит между собой и все такое?

–Да?

– Задумывался когда-нибудь почему? В смысле если взять хуманов как вид, мы обычно не такие добродушные.

– Я просто предполагал… – Алекс пожал плечами. – Низкие налоги, много еды, великодушный и забавный правитель…

– Да, конечно, и это тоже. Но это не вся правда. – Темит покачал головой. – Меня это заинтересовало. И я провел кое-какие исследования. Ты знаешь, что дворцовая вода берется из подземных источников, верно? А городская в основном из акведука.

Алекс кивнул, еще не понимая, куда клонит ученый.

Темит долго смотрел на крышку стола, нервно потирая руки, потом вздохнул.

– Вода в акведуке не простая. Уверен, они не знали этого, когда строили его сотни лет назад. Думаю, река, снабжающая акведук, просачивается через какие-то странные минералы. Я не уверен. Так и не осмелился исследовать всерьез, из страха, что секрет раскроется. Чем бы ни было это вещество, оно действует как успокоительное. Под его влиянием все – во всяком случае, хуманы – медленнее раздражаются. Становятся мирными. И это почти наверняка так же, если не лучше, действует и на грызов.

Он вздохнул.

– Ты хочешь сказать… все горожане находятся вроде как под воздействием наркотиков? Алекс был в ужасе.

– Нет, на самом деле нет, – возразил Темит. – Я провел кое-какие исследования и думаю, сейчас это вещество не слишком воздействует на нас, здешних. Но все эти бельтасские грызы никогда раньше не принимали его. Это сделало их гораздо спокойнее, чем они были бы в нормальном состоянии. И, понимаешь, если перестать давать им эту воду и перевести их на дворцовую, то инстинкт против скученности возобладает. Они начнут драться.

– Но ведь это будет не так плохо, если мы сможем заставить их сражаться с армией Бельтара? – предположил Алекс. Темит покачал головой:

– Когда они становятся агрессивными, то перестают думать. Они становятся толпой. Бросаются на все, что подвернется, а мы будем к ним ближе.

Алекс содрогнулся.

– Ладно, я тебя понял. Пойду проверю акведук и цистерны, и посмотрим, смогу ли я найти там волшебство…

– Будь осторожен, – предостерег Темит. – Если тебя поразит проклятие, я ничего не смогу сделать для тебя. И не думаю, что жрецы будут очень сочувствовать анимисту.

Алекс вздрогнул и кивнул.

– Поверь мне, я буду осторожен.

– И принеси мне пробу воды, – добавил Темит. – Если найдешь что-то необычное, сообщи, и я попробую найти жреца, чтобы попытаться снять проклятие. – Он покачал головой. – А сейчас они нужны мне, чтобы помочь с болезнью. Удачи, Алекс.

Темит отвесил легкий полупоклон, как один советник другому. Алекс выпрямился, поклонился в ответ и направился к двери.