Прошло несколько часов, а Трейси по-прежнему чувствовала себя разбитой и измученной. Открыв глаза, она увидела: женщина сидит на пне, в одной руке – старый перочинный нож, в другой – деревянная птичка.

– Мамочка не любит плохих девчонок, – проговорила женщина.

Трейси уже не мучили ни боль в руках, ногах и плечах, ни отчаяние.

– Придется отправить тебя в страшное место.

– Нет, – шепнула Трейси. Сил сопротивляться не осталось. Девочка умоляюще смотрела на похитительницу.

– Юная леди, вы сами лишили меня выбора. Мне будет хуже, чем тебе.

Трейси смотрела, как стружка падает с деревяшки на земляной пол. Взгляд остановился на ноже, потом скользнул к деревянным птичкам, выстроившимся вдоль стены, у которой спала Мамочка. Вдруг каждая птичка означает похищенного ребенка? Трейси снова взглянула на нож.

Мамочка молча вырезала птичью голову. Когда обозначился клюв, похитительница встала и бережно посадила птичку на пень. С ножом в руке она и повернулась к Трейси.

Девочка стиснула зубы, сдерживая рыдания.

Так, с ножом, Мамочка и шагнула к Трейси, протянула к ней обе руки. Девочка отпрянула и крепко зажмурилась, но Мамочка, засмеявшись, осторожно поставила ее на ноги.

– В чем дело? – тихо спросила Мамочка.

Трейси украдкой глянула на нее и попыталась отстраниться, но Мамочка крепко держала ее за плечи. Наконец женщина отпустила одно плечо Трейси, поднесла руку с ножом к глазам, внимательно вгляделась, нахмурилась. Негромко хмыкнув, швырнула нож к пню и отпустила девочку.

– Пошли, – устало проговорила она.

Трейси облегченно выдохнула и побрела за ней. Мамочка отодвинула фанеру и повела девочку по земляному коридору. Возле входа в темную пещеру Трейси охватила слабость – не может она туда идти, просто не может! От страха сжало горло. Мамочка обернулась, схватила за руку и потащила за собой.

– Нет! – закричала Трейси. – Я больше не буду, обещаю! Прости меня, прости! Пожалуйста, не сажай меня в страшное место, ну пожалуйста!

Мамочка забубнила молитву, еще больше напугав Трейси:

– «Книга пророка Осии», глава 9, стих 7: «Пришли дни посещения, пришли дни воздаяния; да узнает Израиль, что глуп прорицатель, безумен выдающий себя за вдохновленного, по причине множества беззаконий твоих и враждебности».

Мерзкий запах мочи, дохлятины и страха стоял в пещере, будто дождевая вода – в фундаменте старого дома. Окаменев от ужаса, Трейси не могла сдвинуться с места. Сильные пальцы впились в плечо девочки, сжали словно тисками. Другой рукой Мамочка толкнула ее в спину, заставляя двигаться вперед.

Ноги не слушались Трейси. Свет фонаря отбрасывал на пол жуткие тени. Сухая земля, камни, черный провал – нет места страшнее.

– Пожалуйста! – прошептала Трейси. – Пожалуйста! Я буду хорошей!

Мамочка толкала ее вперед.

– Ты ничего не ценишь! – отрезала она. – Избалованное сучье отродье, ты научишься дорожить моими дарами! – Мамочка дернулась. – Я тебя спасла! – зло крикнула она и толкнула Трейси с такой силой, что девочка упала на землю в каких-то дюймах от ямы.

Трейси пыталась отползти, хваталась за безжалостную землю, отчаянно цеплялась пальцами ног и коленями. Похитительница наступила на ногу Трейси, пригвоздив девочку к месту.

– Я спасла тебя от страшной участи! – надрывалась она. – Теперь ты не станешь частью жестокого мира! Частью бездушной толпы!

Трейси всхлипывала и беспомощно извивалась.

– Я тебя спасла. Ты будешь счастлива! – Гнев Мамочки неожиданно стих, а потом она спокойно и оттого особенно жутко сказала: – Ты научишься ценить чужие дары! – И всем своим весом придавила ногу Трейси.

Девочка жалобно взвизгнула.

Похитительница отступила, приподняла девочку и спихнула в яму. Трейси упала, больно ударившись пятками, и осела на дно, сползла, прижавшись спиной к холодной земле. В яме было так тесно, что ноги ей пришлось подтянуть к груди, и дышать стало еще труднее. Трейси посмотрела вверх в тот самый миг, когда на яму легла решетка из толстых веток с листьями. Решетку придавила доска, пропускавшая лишь лучик тусклого света. Трейси плотнее прижала ноги к груди и сосредоточилась на отверстии размером с теннисный мяч в центре гнилой доски. «Оно для воздуха», – объяснила Мамочка. На доску полетели комья земли. При каждом стуке Трейси вздрагивала. Она отчаянно боялась, что отверстие забьется. Мочевой пузырь не выдержал, под ногами растеклась лужа. В яме сгустился мрак. Трейси принялась считать тяжелые удары земли о доску, стук редких камушков, бьющихся друг о друга. Один… два… три… четыре… В отверстие посыпалась земля, и девочка прикрыла голову руками. Пять… шесть… семь… восемь… девять. Наконец стало совсем темно и тихо. Стук сердца эхом отдавался в ушах, точно бой индийского барабана. Трейси чудилось, что сердце по кусочкам вырывают из груди. Живот болел. Она ничего не ела, а казалось, желудок набили булыжниками. Неостанавливающиеся слезы отняли у измученной девочки последние силы. Вялая, опустошенная, Трейси провалилась в забытье. «Может, лучше вообще не просыпаться?» – успела подумать она.