Молли нерешительно направилась обратно к темному дому, поскуливающие псы тянули ее к двери в подвал. Она уже собралась прикрикнуть на них, но вдруг увидела под дверью едва заметную полоску света. Краткий миг – и свет исчез. Молли замерла, уронила поводки, но псы остались рядом, словно охраняя ее. Не в силах унять дрожь, Молли опустилась на колени, склонилась, заглянула под дверь. Протянула руку, осторожно провела по старой облупленной краске. В глазах потемнело, замелькали образы: парня бьют, парень сжался в комок и стонет; тот же парень по-турецки сидит на земляном полу и раскачивается взад-вперед. Молли ощутила, как запястья стиснули грубые мужские руки. В следующий миг ощущение исчезло. Молли подобрала поводки и кинулась к тропе, таща за собой Стелса и Триггера.

Добравшись до машины, она не мешкая завела двигатель и только потом заметила на лобовом стекле какую-то бумажку. Молли выбралась из машины. Штрафная квитанция за неправильную парковку. Она изумленно огляделась. Откуда посреди ночи здесь дорожная полиция? Пожав плечами, она сунула бумажку в карман, села за руль и рванула прочь.

* * *

Молли никак не могла успокоиться. Она скинула одежду, влезла в свежую футболку. Если бы не повязка, о ране на руке она и не вспомнила бы. Молли размотала бинт, наложила новый и прошла в кабинет. Собаки не отставали ни на шаг. Включив компьютер, Молли выяснила, что уже половина седьмого. Продолжая размышлять над событиями странной ночи, Молли побрела на кухню и сварила кофе. Вспомнилось, что она так и не выяснила, почему то место в лесу, где стояла на коленях Ханна, горячее. Решено: прогуляется туда чуть позже. Но сначала надо немного поспать. А потом заглянуть в полицию и разобраться с таинственным штрафом. Она потерла глаза. В кухню вошел Коул, уже одетый и готовый ехать на службу.

– Плохо спала? – рассеянно спросил он.

– Угу, постоянно вижу Трейси. Это с ума меня сводит.

Во взгляде Коула скользнуло знакомое выра жение.

– Да не сумасшедшая я! – с досадой воскликнула Молли. – Повела собак на прогулку и наткнулась на пастора Летт. В четыре утра! Она плыла на лодке по заливу у дома Перкинсонов, про тот залив еще Ньютон Карр рассказывал. – Молли налила себе стакан воды, а мужу – кофе, добавив сливки и сахарозаменитель.

Не сказав ни слова, Коул принес с крыльца газету, сел за стол и углубился в чтение.

– Слушай, – снова начала Молли, – я знаю, что ты думаешь о моих видениях. В чем именно дело, я понятия не имею, но что-то не так… ну… со всем вокруг.

Коул опустил газету и посмотрел на жену. Чего больше в его взгляде, жалости или заботы, Молли так и не определила.

– Детка, это я в полном недоумении, а вот ты явно уверена, что можешь во всем разобраться. Меня это беспокоит. Ты же лечилась в Филадельфии, и, по-моему, успешно. А если снова попробовать? Ну или поговорить с пастором Летт, прежде она тебе помогала, правда?

– Послушай, Коул, на нашей задней двери была записка, странная. Под утро я побывала у дома Перкинсонов и увидела там… – Она сделала паузу. – В подвале что-то есть… Нет, в подвале кто-то есть.

– Молли, ты понимаешь, что говоришь?

– Выслушай меня! – взмолилась Молли и затараторила, торопясь выложить все, прежде чем Коул ее осадит.

Она рассказала про записку, про утренние видения и про странные картины, накрывшие ее у двери подвала.

– Молли, я вижу, с тобой что-то творится, только вот что? Может, ты переутомилась? – Коул накрыл ее ладонь своей. – Или дело в твоем любопытстве? Не забывай, у тебя ведь синдром навязчивых состояний, он мог вызвать все эти сны и копание в прошлом.

Молли ухмыльнулась: не слишком ли это простое объяснение для человека, доверяющего только фактам?

– Я не утверждаю, что сны вызывает именно СНС, – продолжал Коул. – Мне кажется, тут всего понемногу.

– По-твоему, мне это в голову не приходило? – раздраженно спросила она. – Я хорошо понимаю, что Трейси не Аманда, но от одного СНС видений с такими подробностями у меня не было бы. Я бы точно не почувствовала прикосновение мужской ладони и не ощущала бы так отчетливо присутствие Трейси в лесу.

Господи, как же она ненавидит, когда Коул смотрит на нее этим своим профессиональным докторским взглядом!

– Ощущала присутствие Трейси? Боже, Молли! Возможно, в прошлом у тебя были видения, возможно, сейчас они вернулись, но нужно рассуждать здраво и разобраться, в чем дело. Ты же всегда во всем разбираешься, – примирительно добавил он. – Рано или поздно ты поймешь, что к чему.

– Вот именно что поздно! Потом может быть поздно, на кону жизнь девочки! – Молли вскочила и едва не сорвалась на крик. – Если она еще жива.

Молли глотнула воды и заговорила спокойнее и увереннее:

– Я чувствую, Трейси жива. И я должна ее найти. – Она взглянула в окно, на лес, и тихо сказала: – Нужно найти то место в лесу, где земля горячая.

– Что? Какое еще место? О чем ты? Молли, я тебя предупреждаю: если откажешься от помощи, я во второй раз с места не сорвусь!

Коул пронзил Молли ледяным взглядом, а у нее не осталось сил для новых объяснений, с которыми он все равно не согласился бы.

– Я и не прошу никуда срываться, – примирительно сказала она. – Наверное, дело впрямь в переутомлении. Мне нужно отдохнуть.

Коул молча покачал головой, встал и вышел. Хлопнула входная дверь. Молли стала подниматься по лестнице, думая о доме Перкинсонов. Ей не давал покоя свет, который она заметила под дверью в подвал. Вместо спальни она прошла в кабинет. Там она села за компьютер и быстро сочинила письмо Ньютону Карру.

«Ньютон, хочу поподробнее узнать о доме Перкинсонов. Свозите меня туда как-нибудь. С удовольствием посмотрела бы, как там и что. – Молли откинулась на спинку стула и дописала: – А электричество там есть? Заранее спасибо. Молли».

Утренним хлопотам Ханны мешала тревога, избавиться от которой никак не удавалось. Она казалась себе загнанным в угол зверем. Хорошо знакомый стук копыт по утрамбованной земле помог, но ненадолго. Ханна закрыла глаза и глубоко вдохнула, наслаждаясь терпким ароматом навоза и сена. Обычно запах лошадей действовал успокаивающе, но только не сегодня. Тревога напоминала плохой сон: хочешь его забыть, но не можешь. Ханна открыла денник Хантера, вывела коня на середину конюшни, погладила мускулистый бок, и конь опустил голову, словно показывая, что готов. Ханна отделила трензель от потертой кожаной уздечки, поднесла к губам Хантера, и тот инстинктивно его закусил. Последние несколько лет это повторялось ежедневно, и конь прекрасно знал, что от него требуется. Ханна надела ему налобный ремень. Недоуздком она вообще не пользовалась: зачем? Видимо, Хантеру прогулки нравились не меньше, чем ей самой, по крайней мере, взнуздывала она его без проблем. Они вместе подошли к подставке, которую Ханна заказала специально, чтобы взбираться на лошадей. Она села на неоседланного Хантера, и ее тело тотчас приспособилось к его теплой спине. Ханна подалась вперед, погладила гриву коня, тот замотал головой. «Смотрим, направляем, идем», – подумала Ханна, посмотрела на лес, легонько поддела Хантера ногой, чтобы показать, куда двигаться, и конь сделал шаг в нужную сторону прежде, чем она натянула повод.

– Молодец! – похвалила Ханна, и Хантер поскакал к лесу за фермой.

Через тридцать минут Ханна с Хантером выбрались из-за деревьев на Шеффер-роуд, проселочную однорядку и самый короткий путь из старой части Бойдса в новую. Ханна часто ей пользовалась, когда все тропы размывало: сделаешь крюк – и возвращаешься на ферму. Она знала, что для коня эта дорога опасна из-за молодежи, которая гоняет по ней на аэродром, и стариков, которые плетутся со скоростью десять миль в час. Иногда приходилось рисковать, но только не сегодня. Впрочем, сегодня Ханна скакала тропой, чтобы повидать ее. Малышка тянула, звала к себе. Ханна подумала о Ньютоне и их первой встрече двадцать с лишним лет назад.

Ханна искала работников на ферму и повесила объявление на доску в здании почты. Ньютон оказался там и наводил порядок на столе перед стендом. Он дружелюбно смотрел на Ханну, но, едва та перехватила его взгляд, потупился.

– Здравствуйте! – бодро начала Ханна. – Вы тот чудесный человек, который обновляет местные доски объявлений?

– Да-да, это я, – зачастил Ньютон. – А вы миссис Стейт? Вы купили ферму старого Уильямса? – Он упорно прятал глаза от Ханны.

– Слейт, Ханна Слейт. – Ханна протянула ему руку.

– Рад знакомству, Ханна! – Рукопожатие Ньютона было чересчур осторожным, но искренним, а сами руки не по-мужски маленькими. Стеснительности вопреки, он буквально источал дружелюбие, которым похвастается далеко не каждый. – Я Ньютон, Ньютон Карр, – представился он и наконец взглянул на Ханну.

Они разговорились, и Ханну невольно заинтриговал этот интересный мужчина, который дружелюбием и стеснительностью напоминал ей Гнома Тихоню.

Ханна предположила, что Ньютон знает всех жителей Бойдса.

– Разные истории лентой оплетают наш город, и я могу их вам рассказать. Если есть свободная минута, я познакомлю вас со своей женой Бетти.

Ханна с радостью приняла приглашение и остаток того дня, а потом еще много дней и вечеров провела с Ньютоном и Бетти. Они рассказывали о себе, о Бойдсе, о его жителях и быстро стали ей хорошими друзьями, даже семьей, потому что были рядом и в трудные минуты, и в светлые. Не раз и не два Ньютон бросал свои дела и мчался на помощь Ханне. Когда Ханна болела, Бетти носила ей суп и ухаживала за животными. Так продолжалось долгие годы.

В середине девяностых во время снегопадов именно Ньютон упросил Харли первым делом очистить Ханнину подъездную аллею, «на всякий случай». Ньютон был рядом, когда ушел Чарли и Ханне понадобился друг, который успокоит, выслушает и поможет взять себя в руки. Именно Ньютон хранил ее тайну уже много лет так же бережно, как она сама. Ньютон помог ей спрятаться от всего мира. Ньютон снова и снова спасал ее, иначе не скажешь…

Гул за спиной вырвал Ханну из плена грез и напугал. Настроение резко изменилось: воспоминания еще сильнее разбередили душу. Ханна направила Хантера прочь от гула моделей самолетов, прочь с тропы и по асфальтированной дороге поскакала к ферме. Однорядку затеняли раскидистые деревья, но местами потоки света пробивались к земле. На тех солнечных островках было так тепло и уютно! У поворота на ферму закапал дождь. Ханна посмотрела на хмурое небо, вспоминая, как много лет назад они с Чарли вместе ездили верхом. Однажды накрапывал такой же дождик, а они катались и мечтали. Они мечтали о детях, которые будут бегать по полям и смеяться, о пони, которые будут резвиться на выгонах, и о псах, которые будут охранять эту идиллию. «Вот так мечты!» – грубовато хохотнула Ханна, подняла повод и толкнула пятками Хантера. Конь поскакал быстрее.

Мечты разбились, когда Чарли решил, что с него хватит. Он стал злым, раздражительным и в итоге бросил Ханну. От воспоминаний скрутило живот – от воспоминаний о последних днях перед уходом Чарли, о страхе перед тем, что он сделает, если узнает ее секрет, о вспышках его гнева, которые становились все чаще и страшнее. То ли от тоски, то ли от горьких воспоминаний Ханна ударила себя в никчемный живот.

Молли тупо смотрела на звонящий телефон. Часы на тумбочке показывали 11.37, одиннадцать до полудня, а не после. Два часа назад она залезла в теплую постель, чтобы чуток вздремнуть.

– Алло! – сонно проговорила Молли.

– Ма, кто он?

– Эрик! О ком ты говоришь? – спросила Молли и улыбнулась: бодрый голос сына мигом разогнал остатки сна.

– Другой твой сын, которому ты звонишь вместо меня! – захохотал Эрик.

– А, вот ты о ком! – воскликнула Молли, с удовольствием вступая в игру, в которую они играли с тех пор, как Эрик уехал в колледж. – Ну, он твой ровесник, живет неподалеку и иногда звонит мне сам.

– Ага, ладно. Слушай, мам, – голос Эрика вдруг сделался серьезным, – это снова началось.

– Что началось? – Молли села в кровати.

– Ну, как их, сны, что ли? – неуверенно проговорил Эрик.

Молли чувствовала, что сын встревожен. Она прислонилась к изголовью кровати, закрыла глаза и вспомнила, как однажды – Эрику в ту пору было всего пять – попала к ясновидящей. Подруги решили развеяться и взяли Эрика с собой. Ясновидящая заявила, что у Эрика та же способность «видеть невидимое», что у Молли, но в голове у ребенка полная каша, так что пока видения слишком мутные. Долгие годы Молли опасалась, что это окажется правдой. Эрик рассказывал ей о своих снах, и Молли тайком их анализировала. За исключением повторяющихся снов в подростковом возрасте, ничего особенного Эрику не снилось. Сейчас Молли попросила Господа не мучить Картинами ее мальчика.

– Расскажи, что тебе снилось?

– Какой-то тип, мам. – Эрик говорил тихо, но быстро. – Он сидит в темноте, то есть почти всегда в темноте, и раскачивается взад-вперед. Ну, как тот пацан-аутист в фильме, который ты заставляла меня смотреть. «Вырастить сына», так он называется? Он что-то говорит, но разобрать я не могу. По-моему, что-то важное.

– Что еще? – Молли стиснула трубку так, что побелели костяшки пальцев.

– Я боюсь, мам, других своих снов боюсь, – почти шепотом ответил Эрик.

– Сынок… – Молли нервно сглотнула, но начала снова: – Эрик, в Бойдсе случилась большая беда. – Не хотелось расстраивать сына, но интуиция подсказывала: нужно выяснить, что он видел. – Пожалуйста, Эрик, расскажи, это может оказаться полезным.

Эрик глубоко вдохнул. Молли представила его встревоженное лицо: правый уголок рта дрожит на каждом слове, от сосредоточенности карие глаза чуть не вылезают из орбит. Это был Эрик-мальчик, а не Эрик-юноша.

– Я видел девчонку и от страха чуть в штаны не наложил! – выпалил он.

– Бедный мой Эрик! – вздохнула Молли.

– Что за беда, мам? – От волнения Эрик заговорил громче. – Что стряслось, черт подери? Кто эта девчонка?

– По-моему, та, что пропала, но точно я не уверена.

– Здорово! – насмешливо воскликнул Эрик. – Нет, просто зашибись!

Молли чувствовала, что сын в панике.

– Представь себе, это еще не все. Та девчонка в каком-то… Не знаю, как назвать… В дыре хреновой! – заорал Эрик. – Типа в земле дыра, и девчонка там сидит, черт ее дери! – Голос Эрика дрогнул.

– Эрик, погоди… – Молли запнулась, слушая его дыхание. – Сынок, ты, наверное…

– Даже не начинай! – предупредил Эрик. – Я не такой, как ты. Знаю, ты скажешь, у меня видение, или как их там, только нет, ничего подобного!

– Сынок, пожалуйста, не вешай трубку! – взмолилась Молли. – В Бойдсе страшная беда. Несколько дней назад пропала девочка, а еще… – она зажмурилась, надеясь, что Эрик не повесит трубку, – я видела тот же сон.

На том конце провода воцарилась тишина.

– Эрик! – робко позвала Молли.

Сын молчал, и она забеспокоилась.

– Эрик! – куда настойчивее позвала она.

– Что?! – рявкнул он. – Господи, какого ответа ты ждешь? Я видел пропавшую девчонку не то в норе, не то в дыре, а ты хочешь это обсудить?

– Эрик, ты можешь ее спасти. Понимаю, в сверхъестественное ты не веришь, но ты можешь, нет, должен попытаться ее спасти. Пожалуйста! – Молли казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

– В том-то и дело, мам, я верю в сверхъестественное, – пробормотал Эрик, и Молли вздохнула с облегчением. – Но мне это не нужно! По-твоему, я не видел, каково тебе было все эти годы? Ты вечно просто знаешь что-то эдакое, уму непостижимое. А я, черт подери, таким быть не желаю!

Молли рассердилась, слова Эрика ее задели.

– Ну и зря! – Она вытерла слезы, жалея, что не может стереть страшные картинки из памяти сына. – Понимаю, это непросто, но… Ты знаешь, где та девочка?

– Кажется, да…

Молли чувствовала его напряжение, откровенничать сын явно не желал.

– Эрик, пожалуйста! – снова взмолилась она.

– Ладно. Я видел лес, а где-то вдалеке слышал детские голоса. В какой стороне, понятия не имею, но я подумал, что там школа или парк, ага, типа того. – Эрик сделал глубокий вдох. Молли терпеливо ждала. – Это еще не все. Почти уверен, что видел, как над девчонкой склонилась Ханна Слейт. Мам, ну что за хрень?

Теперь у Молли чуть не выскочили глаза из орбит.

– Не знаю, сынок, – проговорила она и попыталась унять страхи Эрика, а заодно и свои: – Наверняка ничего серьезного. Ханна искала девочку вместе со всеми. Думаю, ты видел именно это.

– А тот тип… Мам, ты должна его разыскать. Он где-то застрял и не может выбраться. По-моему, он хотел сказать что-то важное.

– Конечно, милый, я сделаю все, чтобы разыскать его и Аман… Трейси. – Молли решилась зайти чуть дальше: – А ты что-нибудь чувствовал, когда видел девочку?

– Ничего я не чувствовал, – уверенно ответил Эрик. – Зато, проснувшись, чуть не обделался от страха. Мам, найди того парня. Не знаю почему, но его нужно найти, и поскорее.

– Разыщу непременно! – засмеялась Молли, услышала, как чертыхнулся сын, и сказала: – Правда, милый, я очень постараюсь. Если что выясню, позвоню.

– Ладно… – тяжело вздохнул Эрик и тихим, почти детским голосом добавил: – Мам, а если она того… ну, как Аманда?

Молли прижалась к спинке кровати и зажмурилась.

– Нет, не думаю… Очень жаль, что тебе такое досталось. Я надеялась, этих… способностей у тебя нет.

– Да ладно! Наверняка же рада, что твой ребенок под стать тебе!

Молли почувствовала его сарказм и улыбнулась: надо же, шутит, а ведь, возможно, сегодня изменится вся его жизнь.

Молли сняла повязку. Буква Т превратилась в обыч ный шрам. Молли подивилась тому, что воспаленная отметина столь быстро зажила, но ломать голову не стала – именно так Молли относилась ко многим событиям своей жизни. Она сжала, потом резко разжала кулак и растопырила пальцы – шрам не разошелся. Рубец был плотным и упругим. Буква Т теперь ее часть, ежесекундное напоминание о девочке, которую пока не нашли.

Стоя под душем, Молли старалась не смотреть на себя обнаженную в зеркале. «Господи, да я уже настоящая мамаша!» – с досадой думала она. Молли всегда надеялась, что сумеет убежать от старости, но сейчас, глядя на собственное отражение, видела: возраст тихо и незаметно сделал свое дело. Пара лишних фунтов здесь, дряблые мышцы там, и в один прекрасный день увидишь в зеркале незнакомую старуху. Молли вышла из ванной и начала одеваться, мысленно составляя список дел.

Проверила электронную почту и обнаружила письмо от Ньютона Карра:

Привет, Молли! Надеюсь, вам лучше, вчера вид у вас был неважный. К дому Перкинсонов свозить вас не получится. По настоятельной просьбе членов этой семьи порог дома вправе переступать только пастор Летт. Очень жаль, но эту просьбу мы должны выполнять. В том доме умерли несколько членов семьи Перкинсон, в городе много болтали о призраках, а любопытные подростки оказались слишком назойливы. С удовольствием поделюсь любыми подробностями, а свозить туда не смогу.
Ньютон.

Берегите себя.

P. S. Насколько мне известно, электричества там нет.

«Чудесно, – подумала Молли, бессильно откинувшись на спинку стула, – только призраков мне не хватало!»

Молли вошла в бойдский окружной магазин, звякнув колокольчиком.

– Добрый утро! – поприветствовал ее Джин из глубины зала.

Молли налила себе кофе.

– Привет, Джин, как дела?

Джин подошел поближе.

– Неплохо, неплохо, а у тебя?

– Нормально, только устала.

– Ты сегодня поздно. Что случилось?

– Лучше не спрашивай! – засмеялась Молли. – Всю ночь не спала, а теперь с ног валюсь. – Она глотнула кофе и поморщилась.

– Кофе? – спросил Джин, показав на стаканчик. – Не вода?

– Нет, кофе. Сегодня мне нужно взбодриться.

– Не бегай? – спросил кореец. Молли давно привыкла к его телеграфным предложениям.

За спиной скрипнула дверь, Молли обернулась. В магазин скользнула Иди.

– Завтра, – рассеянно ответила Молли. – Сегодня удостоверюсь, что лодыжка в порядке.

Она заплатила за кофе, собралась уходить, но остановилась, услышав серьезный голос Джина:

– Родни. Он та девочка не убивать. Он такой не делать.

– Почему-то мне кажется, что ты прав, – сказала Молли, обернувшись к Джину. – Только это не поможет ни самому Родни, ни пастору Летт. Его уже нет.

В дверях Молли чуть не столкнулась с Ханной – та пролетела мимо, коротко кивнув. Молли села на старую деревянную скамью перед магазином и опустила стаканчик с кофе на землю. Шум машин и вид на гору Сахарная Голова подействовали успокаивающе. Молли чуть расслабилась и задумалась. Из магазина торопливо вышла Ханна, села в машину и уехала, едва махнув рукой. Молли поднялась, помахала Ханне в ответ, прихватила кофе, открыла дверцу своей машины и замерла. К рулю скотчем прикрепили записку, написанную печатными буквами:

КОЛЕНИ ПРЕКЛОНИ – СЕКРЕТЫ РЯДОМ. ЕГО НАЙДЕШЬ – СРАЗУ ВСЕ ПОЙМЕШЬ.

«Что за черт!» Молли сорвала записку с руля, и резкая боль тотчас обожгла ладонь и потекла к груди. Молли схватилась за руль, выпрямила спину и широко раскрыла глаза. Картина. Трейси стояла на коленях перед зажженными свечами, не испуганная, спокойная. Рядом молилась женщина. Вот она повернулась к девочке, но темные и длинные, до плеч, волосы скрыли ее лицо.

Видение исчезло, и Молли резко подалась вперед, расплескав кофе. Ее переполняли облегчение и страх: Трейси жива, а вот женщина казалась пугающе знакомой.

Молли терпеть не могла женщин, изображающих дев в беде, вместо того чтобы отвечать за свои поступки, но сегодня сама собиралась вжиться в эту роль. Она подошла к полицейскому за конторкой в приемной участка и робко начала:

– Простите, пожалуйста, у меня вопрос. – Положив штрафную квитанцию на конторку, она понизила голос до шепота: – Вчера вечером я оставила машину у обочины, потому что увидела у озера ребенка. Я побежала к берегу. Когда вернулась, вот что ждало меня на лобовом стекле. – Молли придвинула листок к полицейскому и быстро добавила: – Девочка же пропала, поэтому я забеспокоилась и решила не тратить времени. Думала: вдруг найду несчастную малышку. – Молли улыбнулась и пожала плечами, ненавидя себя за фарс в стиле безмозглой домохозяйки.

– Мэм, как долго машина стояла у обочины? – спросил молодой полицейский.

– Недолго, – с готовностью ответила Молли. – Я сбежала к озеру, немного прошлась… – Она потерла подбородок, словно вспоминая. – Максимум пятнадцать минут – всего ничего. – Молли скрестила пальцы за спиной.

Полицейский поднес штрафталон к глазам, будто надеясь прочесть на нем подсказку. Молли решила давить на его сыновние чувства: мать-то есть у каждого.

– Просто, знаете, – Молли заговорила еще тише, не отрывая глаз от конторки, – если бы мой сын пропал, а кто-то случайно его увидел, хотелось бы, чтобы тот человек остановился и проверил…

– Да, конечно, – с пониманием ответил полицейский.

На вид парню было года двадцать три, не больше. Молли решилась на следующий шаг.

– Неужели меня за это оштрафуют? – растерянно спросила она. – Разве это правильно?

Полицейский словно размышлял, как поступил бы с собственной матерью.

– Попробую вам помочь, – наконец сказал он.

– Спасибо вам большое! – воскликнула Молли. – Так мило с вашей стороны!

Полицейский куда-то пошел, а Молли смотрела ему вслед и бормотала: «Господи, умоляю, не наказывай меня за это!»

Возвращения молодого полицейского Молли ждала с тревогой. Вдруг выйдет его начальник и отчитает ее за манипулирование полицией… Но парень вернулся один, минут через пять, занял место за конторкой.

– Мэм.

– Да? – встрепенулась Молли.

– Не волнуйтесь, проблема улажена. – Он улыбнулся, явно довольный собой.

Молли едва не захлопала в ладоши, но вовремя остановилась и сложила их, как для молитвы.

– Прекрасно! Спасибо вам. Спасибо огромное! Вы очень, очень любезны!

– Не за что, – вежливо ответил полицейский. – Только впредь ставьте машину на соответствующей стороне дороги.

– Да, да, конечно, – закивала Молли. – Обещаю!

Полицейский отложил штрафталон в сторону и взглянул на Молли.

– Спасибо, что проверили озеро. Нашли кого-нибудь? – спросил он с искренним любопытством.

Улыбка Молли померкла.

– Нет, никого. Думаю, это был олень, а не ребенок. Я везде посмотрела, но увы. Так расстроилась! – Молли собралась уходить, но уже у порога обернулась: – Еще раз спасибо! А нет ли новостей о пропавшей девочке?

– Нет, – покачал головой полицейский, – к сожалению, нет. Мы не теряем надежды, только, мэм, очень не хотелось бы, чтобы из-за поисков пострадали вы. Увидите что-то подозрительное, пожалуйста, сообщите нам.

Молли кивнула, на ходу разыскивая в сумочке ключи от машины, и в дверях налетела на детектива Брауна.

– Миссис Таннер, какими судьбами?

– Зд-дравствуйте! – пролепетала застигнутая врасплох Молли. – Как ваши дела?

– Чудесно, только поиски Трейси идут ни шатко ни валко.

– Знаю, только что об этом спрашивала. – Она искренне надеялась, что Браун не станет уточнять, зачем она приходила. – Простите, что налетела на вас. – Молли коснулась его руки и снова полезла в сумочку. – Я искала… – она выудила ключи и звякнула ими, – ключи от машины.

– Да, понятно. – В улыбке Брауна сквозило недоверие.

Молли вышла на стоянку и села в машину, спиной чувствуя взгляд детектива.

Молли выбралась из пикапа и оглядела стоянку Джермантаунского детского парка. Как же ребенок может пропасть в таком людном месте? Но дети играли, матери болтали – никто не заметил, как она поднимается по холму. Теперь Молли поняла: похититель не таясь прошел от стоянки к лесу или наоборот и никто не обратил на него внимания. Молли решительно двинулась к опушке, перешагнула через желтую ленту, рассчитывая столкнуться с той же силой, что во время поисковой операции. Ничего подобного – лес встретил ее спокойно, почти гостеприимно. Под ногами шуршали сухие листья; раздвигая ветви, Молли уходила все дальше, перелезала через поваленные деревья и огибала колючие кусты. Молли остановилась отцепить шип от свитера и вдруг поняла, что именно в этом месте Ханна шарила по земле, здесь почва казалась теплой. Молли вытащила блокнот и просмотрела зарисовки этой части леса, отметив три камня, сложенных треугольником у отдельно стоящего куста. Она почти не сомневалась: место то самое, хотя что-то явно изменилось. Молли убрала блокнот, опустила рюкзак на землю и внимательно огляделась. Белая гербера, вот чего не было в прошлый раз, поникшего цветка с бурой кромкой лепестков. Молли потянулась за герберой, но тотчас отдернула руку: возле цветка воздух был горячим.

– Милый цветочек, да, миссис Таннер?

Молли резко обернулась, готовая к борьбе или к бегству. В нескольких футах стоял детектив Браун и, ухмыляясь, смотрел на нее.

– Господи, вы меня напугали! – воскликнула Молли.

– Вы тоже меня напугали. – Браун приблизился. – Что вы делаете?

– Я… Я хотела поискать следы Трейси… Понимаю, звучит глупо, но, по-моему, все ответы в этом лесу. Ну куда еще могла пойти девочка?

Детектив Браун прошел мимо Молли и остановился рядом с загадочным местом. Он нагнулся, и его большой зад оказался чересчур близко к Молли. Та отступила на шаг.

Браун выпрямился и повернулся к Молли, крутя герберу за стебелек.

– Милый цветочек, – повторил он и протянул герберу Молли.

– Д-да… м-милый… – выдавила она, опасливо взяв цветок. – Наверное, кто-то уронил.

– Угу, – кивнул Браун и перешагнул через горячий участок. Молли завороженно за ним следила. – Миссис Таннер, что вы рассчитывали здесь найти?

Молли сглотнула и быстро ответила:

– Не знаю. Тропинку? Какую-нибудь зацепку? – Молли понемногу отступала вправо, чтобы увести Брауна от опасного участка. – По-моему, Трейси убежала сюда. Иначе мать и сестра увидели бы девочку: они же пошли к стоянке. – Молли пожала плечами. – Остается только лес.

– Но почему именно сюда, а не туда, например? – Детектив показал на заросли сбоку от парка.

– Там Трейси обязательно увидели бы…

– Может, да, а может, и нет. – Браун приблизился и перехватил взгляд Молли. – Миссис Таннер, а вы в курсе, что похитители зачастую возвращаются на место преступления?

– Нет, не в курсе. – Молли снова отступила на шаг. – Детектив Браун, вы ведь не считаете меня подозреваемой?

– А кто так говорит? Просто странно. Утром вы побывали в участке, расспрашивали, как идет расследование, а сейчас я застаю вас на месте исчезновения девочки. – Браун поднял веточку и, словно зубочистку, сунул между желтоватыми зубами. – И все-таки, зачем вы здесь?

– Господи Иисусе! – с досадой вздохнула Молли. – Я и вправду ищу зацепки. – Она отступила еще на шаг и заговорила громче: – Думаю, здесь что-то есть. Ради бога, зачем мне похищать малышку?! Посмотрите на меня: мне что, забот мало?

– Ну, не знаю. У вас же есть время бродить по лесам средь бела дня.

– Вы хотите меня арестовать? Досадно, что расследование не продвигается, вот и понадобился козел отпущения? С Трейси Портер меня связывает лишь мое желание ее найти. Кстати, вы не думали обратиться к медиуму? Ну, чтобы человек увидел, где сейчас Трейси?

– Ага, конечно! – рассмеялся Браун. – А еще в «Клуб Микки-Мауса». Пусть спляшут, авось похититель появится.

Молли собралась рассказать о своих видениях, но после этих слов передумала.

– Я серьезно, детектив Браун. – В ее голосе прорезались умоляющие нотки. – Есть люди, способные помочь в поисках. Для Трейси каждая минута на вес золота. Если она еще жива.

– С точки зрения статистики я с вами согласен: каждая минута действительно на вес золота, – холодно сказал Браун.

– И что теперь? Уповать, что девочка вдруг сама собой отыщется, и обвинять невинных? – зло спросила Молли. – Или я теперь как Родни Летт? Козлом отпущения я не стану! У меня есть алиби, а еще я активно участвовала в поисках девочки.

– Успокойтесь, Молли! – Браун выплюнул веточку. – Успокойтесь! Я не считаю вас подозреваемой, лишь интересуюсь, что вы здесь делаете, и сообщаю, что зачастую похитители возвращаются на место преступления. – Молли стояла неподвижно, отвернувшись, и он смотрел на ее затылок. – Ну да, были случаи, когда убийцы возвращались через час, когда место преступления осматривала полиция.

– Будем надеяться, что это не убийство! – воскликнула Молли.

– Да, конечно, – без всякого выражения проговорил Браун, двинулся было к парку, но на мгновение остановился, обернулся. – Молли, дайте знать, если что-нибудь найдете, ладно?

И зашагал дальше.

– Детектив Браун! – окликнула Молли. – Детектив Браун, вы следили за мной? Как вы узнали, что я здесь?

– Хотелось в участке вас перехватить, но вы уехали. Так что – да, – он запнулся, – получается, я за вами следил.

– Зачем?

Браун с недоумением на нее посмотрел.

– Зачем вы хотели перехватить меня в участке?

– Ах, это! Хотел сообщить, что поднял дело Родни Летта. Он впрямь похоронен в Делавэре, так что здесь точно не замешан и с Трейси Портер не связан.

Молли задумчиво кивнула.

– Я и не думала, что Трейси похитил Родни Летт, – сказала она. – Скорее это мог сделать тот, кто похитил Кейт.

– Молли, повторяю, Родни Летт мертв и похоронен.

«Я на верном пути», – снова и снова повторяла пастор Летт, подъезжая к дому Портеров. В последнее время самоувещеванием приходилось заниматься все чаще: она же пастор! Недавние события напомнили о том, как она поступила много лет назад, – словно вскрылась старая рана. «Селия сломлена, напугана и наверняка казнит себя. Мой долг – избавить ее от чувства вины и облегчить страдания», – думала пастор Летт.

Мысли о поисках Трейси, о жалких, по ее мнению, потугах местной полиции разозлили пастора. Система все та же, что двадцать лет назад, когда искали Кейт Пламмер. Пастор Летт стиснула руль. Она думала о Родни. «Как же люди поверили, что этот увалень погубил ребенка?» Пастор остановилась у обочины. На глаза навернулись слезы. Она вспомнила, как изменился в лице Родни, когда услышал, что Кейт пропала.

Родни плакал, по-детски размазывал слезы кулаками, но сильнее всего пастора Летт потрясла его реакция на фотографию Кейт. Родни замер, потом взял у нее снимок и уставился в невинные глаза Кейт Пламмер, словно в ту самую минуту через фотографию установил связь с девочкой. «Она в темноте», – проговорил он без раздумий и объяснений, по крайней мере, так тогда казалось. Эти три слова напугали пастора.

В тот вечер не хотелось оставлять Родни одного, но не отменять же службу. Пастор Летт пообещала себе, что потом поговорит с Родни и выяснит, что значат его слова. Увы, она не успела: позвонили из полиции.

Она тогда понеслась в участок, ругая себя за то, что оставила Родни одного. Ее привели в комнату для допросов – там за жутким металлическим столом сидел ее брат. Ни дать ни взять ребенок, который решил стянуть конфетку с витрины, но был пойман за руку, – Родни раскаивался, но сам не понимал в чем. Он посмотрел на сестру с мольбой и страхом, и она едва не захлебнулась от чувства вины. Пастор бросилась к нему, крепко обняла, а Родни уткнулся ей в плечо и всхлипывал. «Девочка в темноте!» – повторял он, и пастор Летт похолодела от страха. Она отлично понимала, почему допрашивают Родни. Когда-то детектив Кейтен посещал службы и даже обедал у них дома. Он хорошо знал Родни, и пастор Летт надеялась, что он защитит ее брата. Напрасно!

Допрос был, мягко сказать, бесполезным и никакого толку расследованию не принес.

– Родни, ты знаешь Кейт Пламмер? – спросил детектив Кейтен, сконфуженно глядя на пастора Летт.

Родни раскачивался на стуле. Пастор хорошо знала: в таком состоянии брат еще сильнее замыкается в себе.

– Девочка в темноте, – твердил Родни. – Девочка в темноте.

– Родни, ты знаешь Кейт Пламмер? – снова спросил Кейтен. Раскачивание Родни он явно принял за кивок.

– Подождите! – взмолилась пастор Летт. – Родни не знает эту девочку. Он лишь на фотографии ее видел. Кейтен, он ее не знает! – Она в панике посмотрела на брата: – Родни, скажи им правду! Скажи, что ты не знаешь Кейт! – умоляла она его, как ребенка, который уверен, что прав, и не понимает, из-за чего нервничают родители.

Родни закачался еще сильнее.

– Девочка в темноте!

– Родни, куда ты ее спрятал? – спросил Кейтен. – Она жива?

Пастор Летт резко выпрямилась и сжала руки в кулаки. Родни перестал раскачиваться. Он словно нырнул в глубины своего сознания, поплавал и нашел ответ.

– Ей не больно. Она с мамочкой, – объявил он.

– С мамочкой? – заорал Кейтен, склонившись над Родни. – Мама Кейт не умерла. Родни, у нее рак, но она не умерла! Что ты натворил, идиот?

Пастор Летт загородила брата собой.

– Не смейте его обвинять! – процедила она.

Родни, сбитый с толку злостью детектива, встал.

Теперь он возвышался над Кейтеном, который, расправив плечи, уставился на его широкую грудь.

– Сядь, Родни! – приказал он.

– С мамочкой! – взволнованно повторил Родни, сверху вниз глядя на детектива. – Ей не больно. Не больно!

Кейтен расценил это как признание в убийстве.

Пастор Летт обняла брата за плечи – тот прильнул к ней, как ребенок, который боится чужих, – и прижала ладонь к его затылку, будто защищая от детектива Кейтена.

– Родни, не говори, чего не знаешь. Ты путаешь мистера Кейтена. – Она посмотрела на детектива. – Он не понимает, что говорит. Вы же это видите?

Краем глаза Родни наблюдал за детективом.

– Карла, Родни хороший! – воскликнул он, утирая слезы.

– Да, Родни хороший, – заверила пастор Летт и, не сдержавшись, заплакала.

– Она в темноте. С мамочкой, – шепнул Родни.

– Послушайте, Кейтен, это же Родни. Он ни в чем не виноват, – зачастила пастор Летт, но страх ледяными клешнями сжал грудь, и она запнулась. – Он… порой видит невидимое… – Пастор Летт отдавала себе отчет в том, что детектив может счесть ее сумасшедшей, но уповала на его сострадание, он ведь знает Родни, знает давно. – Родни чувствует, что где происходит. Иногда заранее, иногда после самого события, но… это правда.

– Что за ерунда? – Кейтен вскинул руки. – Карла, это же чертовщина какая-то! Что прикажете делать? У нас же строгий протокол. Я мог бы арестовать Родни здесь и сейчас. Даже в убийстве обвинить!

– В убийстве? – Пастор Летт посмотрела Кейтену в глаза. – Вы же понимаете, что Родни пальцем никого не тронет, а ребенка тем более!

Они едва не срывались на крик. Родни забился в угол кабинета и сжался там в комок, словно бурундук, на которого пикирует ястреб. «Девочка в темноте. Девочка в темноте», – твердил он, перекатываясь с пятки на носок.

Пастор Летт повернулась к нему, опустилась на корточки и накрыла ладонями его колени.

– Родни, милый, не надо, а то подумают, что ты обидел Кейт. Пожалуйста, не говори так. Скажи, что ты ее не знаешь.

В огромных глазах Родни читалась детская невинность. Он раскачивался взад-вперед, переплетал пальцы, а тут покачал головой: нет, мол.

– Родни! – Пастор Летт прижала пальцы к переносице, глубоко вдохнула и закрыла глаза. – Солнышко, нужно так сказать. Иначе будет плохо, очень плохо. Подумают, что ты обидел Кейт.

Родни снова покачал головой.

– Родни не обидел девочку. Девочке не больно. Девочка в темноте. С мамочкой.

Детектив Кейтен оторопело смотрел на них, словно не верил своим глазам.

– Карла, можете забрать Родни домой. Ни на шаг от него не отходите. Повторяю, ни на шаг. Если понадобится, мы вызовем его снова еще сегодня или завтра утром. – Он отвернулся. – Все это очень… странно. Я знаю Родни, только… – Кейтен покачал головой, растерянно взмахнул рукой.

По дороге домой от Родни толку не было: он все так же раскачивался взад-вперед и безостановочно дрожал. Пастор Летт пыталась вытянуть из брата, что ему известно о Кейт, понять, где малышка, но Родни лишь повторял одно и то же. Казалось, он уверен в этом не меньше, чем пастор – в существовании Бога. Пастор понимала: для других слова Родни – бред безумного идиота. Возможно, безумного настолько, чтобы убить ребенка.

И вот сейчас она сидела в машине, смотрела в окно и терзалась воспоминаниями о той ужасной ночи. Пастор закрыла глаза рукой, откинулась на спинку холодного кожаного сиденья и растворилась в самых мучительных воспоминаниях.

Гостиная, еще недавно теплая и уютная, походила на склад. Пастор Летт задернула шторы и села на пол рядом с братом, который окончательно замкнулся в себе. Родни не отвечал на прикосновения сестры, неподвижным взглядом буравил холодный деревянный пол. Пастор повторяла, что он храбрец, полиции не испугался. Называла его хорошим мальчиком, уверяла, что он не сделал ничего дурного. Сердце ее разрывалось от собственной беспомощности. Родни все глубже погружался в свой безмолвный мир, а пастор спрашивала себя: неужели это она сбила его с пути истинного, неужели просмотрела? Чувство вины путало мысли, мешало разглядеть, найти верное решение. Пастор опустилась на колени рядом с раскачивающимся братом и начала молиться. Внезапное прикосновение теплой руки брата она не забыла до сих пор. В ее ушах стоял его наивный голос. «Бог? Бог там?» – спросил Родни, тыча пальцем в потолок. Свой ответ пастор тоже помнила: «Да, Бог там. Бог слышит Карлу».

Пастор Летт с силой ударила по рулю. Как же отчаянно ей хотелось изменить то, что произошло потом! И зачем она только ответила на телефонный звонок!

Трубку она сняла дрожащей рукой: вдруг это Кейтен? Вдруг велит привезти Родни в участок? Разве она сможет? Только в тот страшный вечер позвонил не Кейтен. Пастор Летт услышала хриплый мужской голос. Некто хотел немедленно переговорить с ней с глазу на глаз. Якобы о деле Кейт Пламмер. В душе пастора Летт тотчас вспыхнула надежда. Она согласилась встретиться с тем человеком в церкви, через дорогу от дома. Не хотелось оставлять Родни одного, только в его нынешнем положении других вариантов не было. Он смотрел на свою любимую игрушку, замусоленного плюшевого кролика. Из всего имущества Родни лишь этот кролик пережил переезд из Делавэра в Бойдс.

Перед уходом пастор Летт еще раз поговорила с братом, постаравшись, чтобы каждое ее слово прозвучало убедительно. Следовало вдолбить в голову Родни три основные истины: ему нельзя на улицу, нельзя отвечать на телефонные звонки, и, самое главное, он хороший, что бы ни твердили в полиции. Родни взглянул на нее, ненадолго вынырнув из глубин своего сознания. «Родни понимает, – сказал он и повторил за сестрой: – Родни – хороший. Родни нельзя на улицу».

Пастор приближалась к окутанной тьмой церкви, и на душе ее было немного легче, хотя чувство вины никуда не делось. Она уверила себя, что звонил похититель, решивший покаяться, или человек, что-то видевший. Наверное, тот человек в курсе, что на Родни хотят повесить убийство. Пастор Летт прождала в церкви больше часа – ходила взад-вперед, потела, несмотря на вечернюю прохладу, и следила за своим домом, благо в церкви имелось окно. В итоге пастор решила, что звонивший струсил и раздумал с ней встречаться. Она снова окунулась в линялую сероватую ночь и вошла в свой дом с парадного крыльца – на случай, если Родни заснул в гостиной в задней части дома.

– Родни! – Пастор Летт прислушалась к душной тишине: ни оживленной возни, ни хихиканья, ни радостного «Карла дома!».

Она быстро прошла в гостиную и чуть не потеряла сознание: ее брат неподвижно лежал на забрызганном кровью полу. Ноги ее подогнулись, пастор рухнула на колени, жадно ловя воздух ртом. Фланелевая рубашка Родни пропиталась кровью, в гостиной сильно пахло потом. У пастора закружилась голова. «Нет! – закричала она, подползла к брату и приподняла его безжизненную голову. – Нет, Родни, нет!» Рука Родни сжимала измазанное кровью ухо плюшевого кролика.

Пастор Летт прильнула к тяжелому телу брата и с соленым потоком слез выплеснула всю душу. Следующие ее действия были чисто механическими. Пастор вызвала Ньютона, с его помощью уложила Родни на заднее сиденье машины, укутала одеялом и бросилась обратно в дом. Она взлетела по лестнице, раскрыла шкаф и покидала в чемодан кое-что из одежды. Из гостиной забрала лишь истерзанного кролика и кинулась на кухню. Разбитое окно и грязные следы на полу смотрели на нее безмолвными прокурорами. Пастор запаниковала еще сильнее. Зазвонил телефон, но пастор не ответила, она сбежала через черный ход, оставив дверь распахнутой. Самое драгоценное ее сокровище превратили в кусок окровавленного мяса. Она заберет его домой, туда, где начались их жизни и где закончится жизнь Родни.

Пастор Летт открыла дверцу машины, вытерла слезы рукавом, поправила волосы и с силой надавила на глазницы. Хотелось стереть из памяти искореженное тело Родни, прогнать ужасные мысли, избавиться от яда ненависти. Ужасные мысли следовало обратить в прощение. Пастор хотела простить, но мысли не уходили, заставляя ненавидеть и мстить. «Неужели они не вспомнили, что у него есть семья? Что кто-то его любит и будет горевать?» – в миллионный раз прокручивала она в голове, да что толку? После греховных мыслей в сознании тотчас вспыхнуло: «Прости меня, Господи!»

«Я должна помочь Марку и Селии, – решила она. – Боль никому показывать нельзя». Пастор Летт вытащила из сумочки носовой платок, вытерла слезы и захлопнула дверцу. С губ слетел хриплый смех. «Я им покажу! – процедила она. – Этого мальчишку у меня не отнимут».

Молли спешила к месту, где ее застал детектив Браун. Угораздило же рюкзак забыть! Вон он, под кустом боярышника, запутался в колючих ветвях. Молли повесила рюкзак на плечо и тут заметила, что среди сломанных веток что-то блеснуло. Молли наклонилась. Золотая цепочка! Молли аккуратно высвободила находку. Когда отделила цепочку от последней колючки, боль в раненой ладони стала невыносимой. Молли зажала ладонь другой рукой, выругалась и отбросила цепочку. Т-образный рубец налился кровью, вздулся. Молли опустилась на колени, скинула рюкзак и нашарила внутри бутылку с водой. Сорвав крышку зубами, она полила водой на воспаленный шрам, стало чуть легче. Прихватив рюкзак, Молли отползла назад, не отрывая глаз от цепочки. Чем дальше она отступала, тем меньше горела ладонь.

Тяжело дыша, Молли села на землю. Оставлять цепочку нельзя, она явно связана с Трейси. «Давай, у тебя все получится», – приказала она себе и рывком переместилась к цепочке. Боль не вернулась. Молли нашла небольшую рогатину и подцепила ею цепочку, но удержать на ветке не сумела. Попробовала снова – с тем же результатом. «Иди же сюда, золотое убожище!» – прошептала она зло. Управляться левой рукой оказалось непросто. Молли осторожно подвела рогатину к золотой петле и медленно приподняла. Цепочка закачалась на палке. Молли приподняла ветку повыше, для устойчивости уперев другой конец в живот. Золото блестело на солнце, темные деревья создавали прекрасный фон для золотой подвески-сердечка. По телу растеклась теплая волна, и Молли улыбнулась. Цепочка принадлежала Трейси, она чувствовала это так же остро, как недавно – жгучую боль в ладони. Молли опустила ветку, и цепочка мягко легла на прошлогодние листья. Молли не верила своей удаче. Или это была не удача? Она решительно взяла цепочку в руку, рубец не отозвался. Молли крепко стиснула сердечко, наслаждаясь его целительной прохладой. «Я знаю, Трейси!» – шепнула она и положила цепочку в боковой карман джинсов.