Маленькая Трейси, дрожа всем телом, поморщилась и подтянула к груди разбитые, исцарапанные коленки. Рыжие волосы, всегда аккуратно причесанные, прилипли ко лбу и щекам. Трейси подняла руку и убрала с лица перепачканные грязью пряди. Каждое робкое движение напоминало девочке: она тут не одна, и перепуганная, отчаявшаяся малышка снова начинала плакать. Слезы катились по исцарапанным щекам, и ссадины нещадно жгло. Трейси зажмурилась, стиснула губы, чтобы не заплакать в голос, но как отодвинуть страх, как сдержать воспоминания об ужасном вечере, который закончился в этой пещере, как забыть о том, что она съежилась на рваном матрасе, дрожит и боится, боится, боится?

Трейси прислушалась к ровному дыханию похитительницы, едва различимой во мраке пещеры. Взгляд девочки метнулся к одинокой свече на грубом столе, отбрасывавшей страшную зазубренную тень. Вместо пола под ногами была сырая земля. Трейси мутило от ее тяжелого запаха. Она подавила рвоту и сосредоточилась на том, что видела вокруг. Самодельные деревянные полки заставлены консервами, батарейками и еще чем-то непонятным. Взгляд девочки зацепился за кусок покоробившейся фанеры, его криво прислонили к земляной стене, заблокировав единственный путь к побегу. О побеге – Трейси хорошо понимала – можно не мечтать. Даже если получится выбраться из этой пещеры, она заблудится в узких извилистых туннелях, которыми ее сюда привели. Еще Трейси понимала, что семилетке не убежать от взрослого.

Девочке чудилось, что по коже снуют ледяные муравьи. Мысли вернулись к той, которая заманила ее сюда, соблазнив пустыми обещаниями. Трейси вздрогнула и плотнее прижала колени к груди. Нужно сидеть тихо и не шуметь. Снова потекли слезы. Как же болят ноги, и как же страшно. Трейси пошевелилась, и затхлый матрас чуть слышно заскрипел. Сердце тут же отозвалось учащенными ударами, девочка зажала рот рукой, но было слишком поздно. Испуганный возглас уже слетел с ее дрожащих губ.

Похитительница шевельнулась.