Турция, Урфа, отель «Рахатлик Конук Эви»

Баицахан чиркает спичкой по стене и прикуривает самокрутку. Жалайр смотрит в мощный бинокль на штативе, направленный на отельчик на восточном краю Урфы. Они на крыше. Здесь разбит небольшой садик. Жимолость, розмарин, карликовая жакаранда, бесконечные вьющиеся плети зеленого винограда и ипомеи окаймляют террасу. Баицахан срывает пурпурный цветок и вертит в пальцах, пока из того не уходит всякое подобие жизни. Сплевывает на беленую крышу несколько крупинок табака и бросает цветок. Наступает на него. Давит.

– Видишь что-нибудь?

Жалайр качает головой:

– Нет.

Они в Турции уже 2,45 дня – выслеживают набатейца по чипу.

– Где его черти носят?

– Понятия не имею.

– Будь с нами Бат и Болд, – рычит Баицахан, – мы бы выследили хараппанку Нашли бы эту суку!

Жалайр качает головой:

– Мы этим не ради мести занимаемся, Баицахан. В конце концов она получит свое. Как и они все.

Байцахану это не нравится, то он знает, что старший брат прав. Жалайр смотрит в бинокль, придерживая его обеими руками:

– Погоди. Кажется… да. Это он.

Баицахан встает.

– Пошли. – Он затягивается самокруткой и наклоняется к биноклю, задерживая дым в легких. Смотрит на другую крышу в 95 метрах отсюда.

Маккавей Адлай стоит один и спиной к ним. Он оглядывается через плечо, практически прямо на бинокль, но это не внимательный испытующий взгляд – набатеец просто наслаждается закатом. Он не знает, что его ждет.

Баицахан и Жалайр знают, что Маккавей в Урфе уже четыре дня. Он прилетел по поддельному новозеландскому паспорту и жил в этом отельчике с самого дня прибытия. Он забронировал все комнаты и заплатил хозяину, чтобы тот не совал нос в его дела. Он дважды ходил на старый рынок и посетил 18 мечетей и одну библиотеку. Побывал в 19-ти разных интернет-кафе. Купил седан «ауди» у частного продавца и мог бы купить еще одну машину за те деньги, что потратил на одежду. Он один и непохоже, чтобы он с кем-либо активно общался.

А вот Баицахан не один.

В его роду, в его Линии, всегда охотятся стаями.

Он отходит от бинокля и передает сигарету Жалайру. Вынимает из-под ног современный блочный лук, накладывает стрелу. Поднимает лук, натягивает тетиву и смотрит через прицел. На мушке – спина Маккавея. Баицахан поднимает лук чуть-чуть повыше. Шея Маккавея. Еще повыше. Голова.

– Сухбатаар стал бы ворчать, но я предпочитаю такие луки нашим традиционным, – говорит Баицахан. Жалайр молчит. Баицахан опускает лук и тетиву. – Сегодня ночью мы пойдем туда. Сегодня мы заберем его подсказку, убьем его и двинемся дальше.

Жалайр кивает, затягивается сигаретой.

– Хорошо. У меня уже руки чешутся кого-нибудь прикончить. Любая смерть лучше никакой.

С крыши смежного здания срывается стая голубей. Солнце садится, по всему древнему городу разливается крик муэдзина, созывающего правоверных на молитву.

– Да, брат. Любая смерть хороша.