Уже пять недель Марко живет вместе с ней в Ковердейл-парке. Жизнь ее совершенно переменилась. Оливия сидела за столом, рассеянно постукивая пальцами по каретке пишущей машинки. Джонни спал, а она сидела в своей старой комнате и пыталась работать. Только ей плохо это удавалось.
Сейчас Марко уехал по делам в Нью-Йорк, и она ужасно скучала по нему. Она грустно улыбнулась. Тяжело всем сердцем любить человека и бояться сказать ему об этом.
Марко прекрасно ладил с Джонни, а всех ее знакомых просто очаровал. На вечеринке, которую они устроили через неделю после возвращения, он был душой компании. К счастью, Памела к тому времени отбыла в Америку, так что больше столкновений между нею и Марко не было. Однако, перед отъездом она имела серьезный разговор с Памелой по телефону. Завершился этот разговор мрачным пророчеством Памелы:
— Все это закончится катастрофой. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, милая.
Оливия постучала по деревянному столу — пока Памела ошиблась. Пока. Марко был просто идеальный муж, ровный и вежливый. Только ночью в постели он превращался в ненасытного и бесстыдного любовника. Эта любовь была для нее как наркотик, и она страшно страдала в разлуке. Иногда она почти верила, что он любит ее. Иногда корила себя за слабость и уступчивость: она не в силах была сказать ему «нет».
Но теперь пора это прекратить. Теперь она отвечает не только за себя. Она со вздохом наклонилась к пишущей машинке.
— Вот ты где прячешься! — раздался за спиной знакомый волнующий голос.
Она вскочила. Марко стоял в дверном проеме, широко улыбаясь. Пиджак и галстук он успел снять и где-то бросить, ворот рубашки был расстегнут, брюки чуть помялись. Волосы растрепались и падали на лоб темными завитками. Выглядел он не таким высокомерным и самоуверенным, как обычно.
— Скучала? — прошептал он, утыкаясь лицом в ее шею.
Да! Да! Да! — хотелось ей закричать. Его глаза пристально вглядывались в ее лицо. Впервые она заметила, что под глазами у Марко залегли тени. Вид у него был утомленный. Ей так хотелось обнять и приласкать его, но вместо этого она сказала ровным голосом:
— А я думала, ты вернешься через неделю.
— Я закончил дела раньше.
Он отпустил ее и подошел к столу. Мельком взглянул на пишущую машинку. К счастью, она пока ничего не успела написать — сидела и мечтала.
— Мне хотелось провести ночь с женой, — продолжал он. — Так что перестань валять дурака у пишущей машинки и поваляйся со мной в постели. Каламбур, — засмеялся он.
Оливии и самой больше всего этого хотелось! Но его самодовольная уверенность в том, что она бросит все, стоит ему поманить ее пальцем, взбесила ее. За эти четыре дня она много думала, и ей не нравилось, во что она превратилась. В рабыню своих желаний.
— Как прошла поездка? — спросила она.
Его глаза блеснули.
— Светская дама, — с издевкой произнес он. — Почему ты не спросишь, какая погода была в Нью-Йорке?! Немного супружеской нежности не помешало бы.
Он показал на пишущую машинку.
— А чем ты занималась?
Супружеская нежность! Да он просто феодал какой-то! Думает, что я тут сижу у окошка и жду его!
— Собиралась поработать над сюжетом книги. Я задумала детскую книгу. Это будет вторая. Одна уже вышла, а контракт у меня на пять! — гордо сказала Оливия. ― Тебе это, я вижу, не приходит в голову, но я не сижу, сложа руки. Я работаю. У меня своя карьера.
Он только засмеялся. Она вытаращила глаза. Да он вовсе не принимает ее всерьез! Щеки ее залил румянец гнева. Увидев это, он со смехом поднял руки.
— Господи, Оливия! Да я давно об этом знаю. Мы с Джонни сто раз читали твою первую книжку.
Он помедлил, наслаждаясь смущением Оливии. Потом добавил с грустной серьезностью:
— Я лишь думал, когда же ты сама об этом скажешь.
Оливия покачала головой.
— Что, меня насквозь видно?
— Не сказал бы. Ты похожа на меня — тоже скрытная. Даже хуже. Я иногда бываю откровеннее. Вот, например: я вернулся из Америки раньше, потому что ни минуты больше не мог быть вдали от тебя.
Она широко раскрыла глаза. Нет, это не было признанием в любви. Но это больше, гораздо больше того, что он когда-либо говорил о своих чувствах! В эту минуту его губы коснулись ее губ, и Оливия поняла: он и вправду безумно скучал по ней.
— Пойдем в спальню, — почти простонал он. ― Хотя твоя девичья постель выглядит очень возбуждающе. И она ближе.
— Нет, ― прошептала она. — Пойдем в спальню. Ты сильный, потерпи.
Он вздохнул и подхватил ее на руки. Оливии показалось, что он преодолел коридор, словно на крыльях. И вот она уже лежит на кровати, и он быстро снимает с нее одежду.
Он выпрямился.
— Лежи так, — приказал он. — Я хочу посмотреть на тебя.
Не спуская с нее горящих глаз, он освободился от одежды. Оливия, приоткрыв губы, смотрела на него. Он казался ей еще красивее, еще сильнее, еще желаннее, чем раньше. Он присел на край кровати и протянул к ней руки. Она судорожно вздохнула в предвкушении волшебных ласк. Но он стиснул ее щиколотки и подтянул к себе, одновременно разводя руки в стороны. Она беспокойно дернулась: ей непривычно было лежать перед ним такой... незащищенной, при ярком свете. Но он приказал ей не двигаться. Она послушно закрыла глаза. Ей было одновременно стыдно и сладко, и еще немного страшно — что он сделает дальше? Он положил ладони ей под ягодицы и потянул ее на себя, приподнимая, и она услышала его тяжелое дыхание. Потом она почувствовала словно огонь между ног, а приоткрыв глаза, она увидела, что он наклонил над ней голову. Он целовал ее там! Она чувствовала прикосновение горячих губ и жадного горячего языка, который проникал внутрь ее жаждущего лона. Она не выдержала и закричала, голова ее металась из стороны в сторону, а пальцы судорожно царапали постель. Он испустил какой-то звериный рык и набросился на нее, мощным толчком проникая в ее уже сжимающееся в сладкой судороге лоно, все глубже и глубже. Она извивалась под ним, и приподнимала бедра ему навстречу, чтобы дать ему проникнуть еще дальше, и ей казалось, что это продолжается целую вечность. Наконец, оба затихли, и он прошептал:
— Бог мой, как я мог прожить без этого четыре дня.
А через минуту он уже спал.
Оливия минутку полюбовалась его прекрасным сильным телом, потом, сладко улыбаясь, надела ночную сорочку и выключила свет. Улыбаясь в темноте, она думала о том, как завтра скажет Марко о своей беременности. Может, они поженились не так, как полагается. Может, и у него, и у нее были разные причины для этого союза. Но никто не помешает им сделать этот брак счастливым.
Она его любит, а он... По крайней мере, он хочет ее тело и скучает по ней, а это уже немало. Для начала. Потом, может, он тоже ее полюбит, и еще их будет связывать ребенок. Из Марко выйдет замечательный отец — как быстро он нашел общий язык с Джонни! С этой счастливой мыслью она уснула.
Разбудил ее телефонный звонок. Она нехотя открыла глаза. Марко рядом уже не было.
Из холла до нее донесся голос Марко. Видимо, связь была плохая, и он говорил довольно громко.
— Да, Тереза, мне только что позвонили. Да, я знаю, мы только вчера вернулись, но обстоятельства требуют. Нужно вылетать немедленно, приезжай, как только сможешь. Только сначала закажи билеты. Я тебя буду ждать. Пока, дорогая.
Оливия заскрежетала зубами. Как смеет он называть другую женщину «дорогая»! В ее доме! Она бессильно прислонилась к стене. Вся ее решимость сказать ему о том, что он станет отцом, исчезла. Она устало прикрыла глаза.
Дверная ручка повернулась, и вошел виновник ее печали. Оливия открыла глаза. На нем был только купальный халат, и она хорошо видела, как он оттопыривается на уровне бедер. Этот негодяй возбужден! Оливия метнулась в ванную и с треском захлопнула за собой дверь. Упала на колени перед унитазом, и ее мучительно вырвало. Ее бил озноб, и она с трудом поднялась, чтобы умыться и почистить зубы.
Он колотил в дверь.
— Оливия, дорогая, почему ты заперлась? Неужели ты до сих пор стесняешься?
Ее снова замутило. Он и ее называет «дорогая». Какое счастье, что она не поторопилась и не поделилась новостью еще вчера! Какое это было бы унижение!
Марко сказал из-за двери:
— Оливия, мне надо поговорить с тобой. Я уезжаю. Срочное дело.
Она еще раз прополоскала рот и процедила:
— Выйду через минуту.
Она набросила махровый халат и крепко затянула поясок. Теперь она готова.
— Ты хотел что-то сказать, — бросила она, выходя из ванной.
Он немного удивился, но сказал лишь:
— Да, я уезжаю по срочному делу. Мне бы очень хотелось, чтобы ты поехала со мной, но вряд ли ты хорошо перенесешь полет. До Мексики лететь часов десять!
Она кивнула.
— Правильно. Желаю тебе удачной поездки. А мне надо поработать.
Марко замер, как вкопанный, и она проскользнула мимо него. Он нагнал ее на пороге ее старой комнаты.
— Послушай! Что произошло? Что это значит — желаю удачной поездки? Я думал, прошлой ночью...
— Прошлой ночью ты думал, что быстренько утолишь свой сексуальный аппетит перед следующей поездкой. Очень удачно получилось, правда?
— Не знаю, какая муха тебя сегодня укусила, — возмутился Марко, — но я не желаю выслушивать всякие глупости...
В этот момент из своей комнаты прибежал Джонни, и им пришлось прекратить перепалку. Марко заперся в кабинете, а Оливия поплелась вниз кормить Джонни завтраком. Сама она даже подумать о еде не могла, ее сразу же начинало мутить.
Казалось, день начался — хуже не придумаешь. Но это были еще цветочки. Раздался звонок в дверь, и Оливия, бледная, осунувшаяся и усталая, пошла открывать. Любопытный Джонни побежал следом.
На пороге стояла улыбающаяся Тереза в элегантном светло-сером костюме. Оливия сразу же почувствовала себя простушкой и замухрышкой.
— Доброе утро, Оливия. Марко меня ждет.
И Тереза, не дожидаясь ответа, прошла в дом.
— Привет, — машинально ответила Оливия.
Она закрыла дверь и увидела, что Марко уже вышел из кабинета, принял Терезу в объятия и запечатлел звонкий поцелуй у нее на щеке. Оливия похолодела. К горлу подступила тошнота, и она была уверена, что к беременности это никакого отношения не имеет.
— Марко целует эту леди, — встрял Джонни. — Она что, тоже его жена, как и ты, Оливия?
Устами младенцев, с горечью подумала Оливия.
— Оливия, — сказал, как скомандовал, Марко. — Мы с Терезой скоро вылетаем, но до отлета нам надо поработать. Не могла бы ты попросить Блэки подать нам кофе в кабинет?
Ее даже затрясло от ярости. Что он себе позволяет?!
— Не могла бы, дорогой, — лучезарно улыбнулась она. — Мы с Джонни опаздываем. Желаю удачной поездки.
Она схватила за руку ничего не понимающего Джонни и, волоча его за собой, выскочила за дверь.
Никогда еще она не чувствовала себя такой униженной! Как он посмел! Он не только пригласил Терезу в дом, но и целовал ее на глазах у нее и ребенка!
— Красивая машина, — оценил Джонни, стоявший у входа светло-голубой спортивный автомобиль.
Оливия никогда не замечала в себе склонности к насилию, но с каким наслаждением она пнула покрышку щегольского автомобиля! Хотя лучше бы это была Терезина задница.
Пять часов спустя измученная и голодная Оливия вошла в дом. У Джонни сил уже не было, и его пришлось нести на руках.
— И где вас черти носили? — набросилась на нее Блэки. — Бедный мистер Ферреро все ждал, ждал, два раза переносил отлет. Хотел с вами проститься по-человечески. Но больше уж ждать он не мог.
Вот как, значит. Бедный мистер Ферреро. А она, она не бедная? Оливию душили слезы обиды.
— Мистер Ферреро вовсе не бедный, — холодно сказала она. — Есть мы не будем — у викария нас накормили. Но мы бы выпили кофе.
Тут Блэки почуяла неладное.
— Да на тебе лица нет! Садись, я сварю тебе кофе. Ты не больна? Давай-ка я лучше отменю свои выходные и побуду с тобой, пока мистер Ферреро не вернется.
Оливия замотала головой. Каждый год Блэки с приятельницей проводили две последние недели июня на озере. Оливия не хотела испортить ей долгожданный отпуск.
— Я в порядке. Иди, укладывай вещи, а я завтра вас отвезу на станцию.
Оливия рано отправилась спать и, лежа без сна в широкой холодной постели, она дала волю слезам. Она безумно скучала по Марко и презирала себя за это. Почему ее так тянет к нему, ведь он ясно дал ей понять, что она ему не нужна!
Прошло много времени, прежде чем она успокоилась и смогла здраво рассуждать. Она припомнила все подробности их романа, а затем и брака, взвесила все за и против. И пришла к выводу, что Марко, вообще, не способен на чувства.
Он по натуре одиночка. С ранних лет он был предоставлен сам себе, ни в ком не нуждался и никому не был нужен. Позднее деньги, привлекательная внешность и внутренняя сила дали ему возможность идти по жизни, забирая все самое лучшее: и женщин, и автомобили, и предметы искусства.
С грустью она признала, что вряд ли способна вызвать в нем ответные чувства. Отношения с Терезой для него, видимо, то, что можно назвать подобием любви. Но только подобием. Человек с его деньгами и его положением смог бы добиться для Терезы развода, если бы захотел. Оливия почти пожалела Терезу — столько лет находиться рядом с Марко, любить его, делить с ним постель и наблюдать за бесконечной чередой любовниц.
И какие перспективы у нее, Оливии? Марко никогда не обещал, что брак их продлится долго. Да и сама Оливия была уверена, что он закончится скорее раньше, чем позже.
Но теперь обстоятельства изменились. Зная Марко, она была уверена: узнав о ее беременности, он никогда ее не отпустит. Он сделает все возможное, чтобы у его детей были и мать, и отец, и все, что можно купить за деньги. Ему и в голову не придет, что основа счастливой семьи — любовь, ведь он никогда никого не любил. И прямо заявил, что любви не существует, есть лишь желание.
А она? Сможет ли она жить с человеком, носить и рожать его детей, любить его, зная, что он никогда не ответит ей тем же? Гадать, не завел ли он себе новую любовницу где-нибудь в Мексике?
Нет, решила Оливия, когда первые солнечные лучи пробились сквозь кремовые занавески. Это выше ее сил. Может, ей следует... Сначала несмело, а затем все более уверенно она стала думать о будущем — без Марко. Она стойкая женщина, ей столько горя пришлось пережить — и оно не сломило ее. Она справится. У нее есть образование, ее книги востребованы, она на взлете карьеры — так нужно воспользоваться этим шансом. Они с Джонни и ее малышом заживут как прежде.
Только сейчас Оливия поняла, какой спокойной и мирной была ее жизнь до Марко. Такой она и останется.
А дом... Ей не нужен дом. Пусть Марко забирает его себе. Слишком много горестных воспоминаний связано с ним.
Оливия поднялась с постели и отправилась в ванную. Ее опять мутило. Прополоскав рот и почистив зубы, она начала собираться. О Марко она старалась не думать. Скоро он перестанет быть ее мужем. Она предъявит ему обвинение в супружеской неверности, развод будет легким.
Сегодня — самый подходящий день. Блэки уезжает на две недели. После ее отъезда Оливия созвонится с Джинни и попросит приюта, пока не найдет для себя постоянное жилье. Марко не сможет ее найти.