- Эй ты! Да, ты. Которая в розовом. Иди сюда.
Симпатичная девочка покорно вскакивает со своего места, подбегает по требованию и встает в ряд к четырем другим красавицам. Взрослая женщина властно сидит перед ними на стуле и беззастенчиво их рассматривает. Рынок моделей.
- А сейчас на подиум выйдут самые юные манекенщицы, - слышится голос диктора.
Здесь на него никто не реагирует. В то время, когда для зрителей идут показы, за кулисами праздника моды бурлит работа. Лица моделей выражают угодливость и желание понравиться. Полная противоположность тем холодным высокомерным физиономиям, которые мы видим во время дефиле.
- Ты, - менеджер Артем Кривда, исполняющий функции переводчика для итальянской модельерши, выслушивает патронессу и показывает пальцем на одну из моделей, - ты не подходишь.
Девочка удалена. Огорченная, она отходит в сторону. Работа не останавливается.
- А кто такая из вас Миколяева?
Брюнетка скромно поднимает руку.
- Ясно, - Артем копается в своих бумагах, - ты в Ив Сен Лоран работала, да?
Девушка скромно махает головой.
- Хорошо. Завтра до шоу никто не должен больше ни у кого работать. Кто-нибудь из вас еще к кому-нибудь на завтра записывался? Главное, чтобы вы мне сейчас не врали.
Затаившееся молчание.
- Спасибо, до завтра.
Отбор среди отборных красавиц закончен. Модельерша выключает видео камеру, на которую снимала фигурки и лица тех, кому уготовлена честь представлять ее талант на московском подиуме. Модели � самые бесправные элементы этого бизнеса. Любая публичность � это грандиозные метаморфозы личности. Закулисье разительно отличается от представления. Наиболее нелицеприятно это выглядит у политиков. Закон, к которому все они предпочитают апеллировать, это всего лишь сцена в день премьеры, на которой идет показ спектакля, созданного в темных уголках театра, подальше от этого самого закона.
- Завтра, - давала как-то указания руководитель PR-департамента образовательной Корпорации Елизавета Петровна, - весь состав редакции отправляется в Подмосковье. Знаете, зачем, да?
- Знаем, - вяло ответили сотрудники, - а, ночевать там обязательно?
- Да, обязательно.
Учредительный съезд Партии Z., принимавшей чуть позже участие на выборах в Государственную Думу РФ, проходил в доме отдыхав 30 км от столицы. На наши плечи начальство возложило самые черновые вопросы � регистрация, протоколы, расселение � организация работы съезда. Трудилось над этой задачей человек 15, зачерпнутых из стен Корпорации. Те, кто не смог избежать внепрофессиональной деятельности, получил одноразовую премию. Куда больше денег было отдано для того, чтобы наполнить созданные нами формы содержанием. Участники съезда были обеспечены проездом на это политическое действо со всех концов нашей необъятной родины, проживанием, питанием, вином и водкой. Все бесплатно. Днем шли скучные заседания, вечером пили, и пили страшно. Самый грандиозный размах получил заключительный банкет.
- Тимофей, - начальница была уже слабо адекватна, но продолжала давать указания, - я здесь где-то пиджак потеряла. Поищи, пожалуйста.
Какая же она бухая.
- Да, конечно, я посмотрю.
Делать мне что ли нечего, искать чей-то пиджак в этом вертепе. На весь зал орала музыка, кучка танцующих перестала замечать что-либо, кроме себя, глаза толстых мужичков горели. Остались самые отвязанные. Какой-то тип рыскал между безлюдных столиков в поисках застоявшейся бутылки, пьющие быстро выпили всю халяву, а ушедшие забрали все с собой. Пусто. Но несколько очагов еще теплились. Я подсел туда, где было больше женщин.
- Мы тут все из Биробиджана, - жирдяй положил мне руку на плечо, - приезжай к нам. Я офицер внутренних войск. Если пьешь, напоим, если не пьешь - мы тебе здоровенную головку гашиша подгоним, - руками он показал такой объем камня, что сам, видимо, пришел в восторг от его размеров, - связи то у меня остались, не жалуюсь.
Лучше бы сейчас выпить предложили. Вон, пол пузыря у них стоит, молчат о нем.
- Телефончик оставьте, буду в Биробиджане, словимся. Ваше предложение меня заинтересовало.
- Тимофей, - моя начальница снова звала меня, - я здесь кому-то сотовый дала позвонить и не помню кому. Поищи, пожалуйста.
Вовремя. Биробиджан уже утомил, но насел так, что не давал продохнуть. Приходила пора менять лица.
- Да, конечно, я посмотрю. А пиджак?
- Пиджак? � я напомнил ей что-то забытое, - Пиджак не надо. Главное � сотовый.
С начальницей еще тяжелее. Удаляюсь искать. К кому бы притусоваться. Из всей редакции на последнюю ночь здесь остался только я, теперь хожу неприкаянным. Надо бы подналечь на спиртное. Станет легче. Цепляюсь к биробиджанцам, продвигающимся в номера. Их группа разделяется на две, какие-то незнакомые делегаты зовут меня к себе. В номере бардак, вонь и кто-то спит. Громко включают музыку.
- Мы из Ижевска.
- Я местный. А, че у вас там?
- Ты не знаешь? Стрелковое оружие. Самое лучшее в мире.
Надо было как-то поддержать разговор:
- Достать можете?
- Пить будешь?
В стопку что-то льется.
- Буду, конечно. А че за водка?
- Так себе.
Я засаживаю, сразу начинает выворачивать, пытаюсь не упасть в грязь лицом и сдерживаю рвоту, недолго, это невыносимо, выбегаю на балкон и меня пронзительно рвет вниз. С соседнего балкона слышу слова возмущения:
- Сколько можно! Когда же вы, мрази, успокоитесь.
Возвращаюсь.
- Между первой и второй перерывчик небольшой. Еще будешь?
- Нет. Пожалуй, нет.
Бутылка стоит на столе почти полная, а пол у них уже изрядно заблеван.
- Мы допускаем возможность достать тебе ствол.
- Спасибо за доверие. Завтра на трезвяк переговорим.
- Приходи после завтрака с пузырьком.
Они пишут на листочке номер свей комнаты. В коридоре натыкаюсь на шатающуюся фигуру:
- Ты в армии служил?
- Нет.
- А, давай я тебя буду охранять.
- Сам разберусь.
Его это не устраивает, он пытается схватить меня, человеку не хватает общения:
- А ты куда?
- Спать. Съезд окончен. Скоро будем в парламенте. Понимаешь? Ты готов, - ну у него и рожа, - выступить перед телекамерами на всю страну.
Я вталкиваю эту пьяноту в чьи-то аппартаменты. Наконец-то приходит спокойствие. Начало процессу создания Партии Z. было положено директором Корпорации пару месяцев назад.
- Наше предприятие, - говорил он на закрытом заседании, - имеет филиалы во всех регионах России. Мы можем использовать этот ресурс в политических целях. Наши люди в филиалах станут основой региональных отделений партии. Это позволит нам зарегистрировать партию как всероссийскую. Все уже давно создано. Осталась только небольшая юридическая работа. Однако есть одно �но�. По существующему ныне законодательству, партия не может быть образована по профессиональной принадлежности ее членов к одной организации. Поэтому о том, что все мы работаем в NNN, надо будет немного умолчать. Юрист вас потом проконсультирует, как это грамотно сделать.
По Корпорации был дан приказ, сотрудники по всей стране оказались вынуждены писать заявления о вступлении в новоявленную партию. Сливки Корпорации приняли участие в съезде. Поработали юристы. Партия оказалась в списках. Выборы прошли без серьезных нарушений. Руководитель PR-департамента вскоре покинула наше предприятие и перебралась в аппарат Совета Федераций РФ. Вывеска всегда будет чистой, всю подноготную видят только те, кто ее создал, а чем вывеска напыщеннее, тем больше за ней грязи. Как я хотел бы не знать зла этого мира. Видеть за поступками людей добрые намерения становится все сложнее и сложнее, когда сам постоянно делаешь обратное. Мозг рисует негатив внутри того, что нас окружает. Это и есть ад. Ад в нас самих тогда, когда происходящие события мы определяем исключительно с позиций корыстных выгод их участников, не оставляя человеку шанса на любовь к ближнему. Заложник своего испорченного мышления. Черти жарят на раскаленных сковородах души тех, кто за любым действием видит низменные побуждения. Оракулы продаж не знают любви. Трое товарищей не пошли на парламентские выборы, предпочитали избегать любую политическую информацию и в свободное от учебы время размеренно болтались по улице. Мимо проехала семерка со знакомой парочкой.
- Паша возит Машу, - прокомментировал их Черепаха, - потому что Маша ему дает. Маша дает Паше, потому что Паша ее возит.
Нарезка громко заржал.
- Куда двинем?
Целей в большинстве случаев на прогулках нет. Шатаемся, обсуждаем все вокруг.
- Не знаю.
- Не знаю.
Проблема в том, что занять себя часто бывает нечем. Хочется действий, но приложить свои силы некуда. Время молодежи. Это невыносимо.
- Может, Гаскойна вызвоним?
В тех случаях, когда вечер пуст, традиционно возникает желание заполнить его за счет кого-нибудь другого. Бесперспективность подобных ходов давно стала очевидной, но это позволяет хоть чем-то обеспокоится на некоторое время.
- А где он?
- Где он я не знаю, но мне его Люся недавно прислала сообщение, что Гаскойн забыл свой телефон в машине, и чтобы мы звонили на ее сотик.
- Гаскойн с балластом. Он нам нужен с ней?
- И возможно без машины.
- Да. Еще и без машины.
- Это очень меняет дело.
- В ее поведении сквозит какая-то неестественность.
- Играет ради машины.
- По-любому.
Ни слова о любви.
- Может, Хазару.
- И с чем мы к нему. Скажем: �Развлеки нас�?
- Без мазы.
Безделье утомляет куда сильнее нежели работа. Каким-то плавным образом, я знал всех бездельников и распиздяев района. Самая активная часть молодежи, постоянный поиск. В этом кругу либо не происходило совершенно ничего, вязкое болото, либо случалось что-то выходящее за все рамки, фейерверк непредсказуемости. Последнее случалось реже. Школа улиц. Недавно мусора приняли Зиту. Студентка. 19 лет. Она уже раз пять приобретала наркотики для своего хорошего приятеля, а когда сделала это в шестой раз, вместо обычной благодарности он достал мусорскую ксиву:
- Госнаркоконтроль.
Обыкновенный паренек, учился с Зитой в одном институте, чуть постарше, юрфак, закончил. Они были в хороших отношениях, а сейчас, когда она оказалась на заднем сиденье между двумя его друзьями и, отдав одну таблетку экстази, купленную ею через знакомого для пробы, пересчитывала полученную пачку денег еще на 50 колес, друзья сорвали свои лживые маски.
- Это не мое, - вышвырнула она деньги на весь салон.
- А вот это? � ехидно спросил ее друг, демонстрируя таблетку уже лежавшую в целлофановом пакетике для улик.
Зите засветило 7 лет тюрьмы. Три часа моральных пыток. К голове девушки подставляли ствол. Девушка плакала. Закалка характера происходит исключительно в экстремальных ситуациях. Педагогика. Дети из трудных семей самые волевые и смелые. Самые битые жизнью � есть самые сильные. Стресс, присутствующий в мире преступлений, дает взросление. Людям, чтобы развиваться, необходимы проблемы. Потребность в сложностях. Войны, великие стройки, наркотики, каждой эпохе свои преграды. Зите просто-напросто понравились дискотеки и изнуряющий дурман. Милое улыбчивое личико, стройная фигурка, модная одежда, вежливый тон общения. Но на душе все по-другому.
- Я в маршрутке всегда сажусь к водителю, - говорила она, - чтобы в салоне не видеть этих мерзких рожь.
Это точно от наркотиков, реальность отвратительна, но она такова именно благодаря им. Если твой приятель оказывается внедренным опером, недоверие к людям возрастает вулканом. За любым лицом может скрываться зло. Особенно тогда, когда ты сам в этом зле участвуешь. То же самое и с добром. Зита назвала представителям закона имя посредника, посредник назвал имя торговца. В прошлом году летние транс-вечеринки под открытым небом, проходящие вокруг экстази, собирали по пять тысяч человек, в этом � десять. Преступники отличаются от государственных служащих в лучшую сторону тем, что они не так лицемерны. Жизнь человека � это яблоко. Богачи урывают маленькую дольку этого яблока, нанимают политиков, которые начинают обманывать людей, с видом знатоков лицемерно убеждая их в том, что эта маленькая долька и есть вся жизнь в купе со счастьем, что за нее надо платить, что все остальное � ничто. Жизнь сейчас � это та часть яблока, куда еще не дотянулись руки дельцов. Сердце. Я истосковался по женскому пониманию. Мне нужен был человек, которому я мог бы излить внутреннюю боль.
- С мужем не сложилось в последнее время. Он сначала зарабатывал деньги, потом не зарабатывал, сейчас вроде опять что-то получает, но все это очень зыбко. У меня ребенку четыре месяца, а я осталась одна, - говорила мне Джунгли, мне удалось спровоцировать ее на искренность.
Мы знаемся с ней с первого класса. Джунгли с нами даже в футбол играла против команды детского дома �Алмазово�. Уже много позже в девичьей анкете кто-то из наших одноклассников наткнулся на ее ответы. �Ваша первая любовь? Тимофей�. Дальше поцелуев в щечку в третьем классе между нами не зашло. Потом ее стали интересовать более взрослые ребята. Спустя 18 лет после знакомства, мы сидим на лавочке. Нам по 25. Она � с ребенком, я � безработный, спокойные жизненные ритмы, позволяют мерно беседовать.
- Каждый ребенок плачет по-своему. Я боялась родов, боялась ответственности, что не могу ему дать того, что ему надо, боялась перемен. И мне кажется, он родился с ощущением этого. Это в плаче чувствуется. Тревожность точно есть какая-то.
- У меня тоже проблемы были, - самое время поделиться, - Я тут серьезно выпал из жизни на год. По здоровью, - как не хочется произносить этого пугающего слова.
- Что такое?
- Цепанул одну заразу, - сколько вопросов.
- Какую?
- Лучше не знать. В области легких, - может, поймет без слов.
- Туберкулез?
- Да. Он самый.
- А сейчас?
О моем здоровье печется человек или о своем ощущается быстро.
- Сейчас все нормально.
Вся трагичность туберкулеза в том, что эта болезнь вызывает в людях не сопереживание пострадавшему, а страх и отвращение к его боли; весомая часть его внутреннего мира, ибо палочки Коха оставляют глубочайший след в сознании, производит отталкивающее впечатление. Квазимода. Вместо необходимого тепла я, в первую очередь, наталкиваюсь на недоверие и подозрительность. Не сочувствие ко мне, а опасения за себя. Тогда, когда я протягиваю руку, от меня отворачиваются и бегут. Расставание с Джунгли напоминало прощание навсегда. Так смотрят друг на друга люди, которые предполагают, что больше никогда не увидятся. Ощущение бесперспективности, которое обуяло меня по дороге домой, с каждой новой стеной воспринимается все мягче. Ко всему привыкаешь. Но я все равно был не весел. У меня было не то одиночество, когда живешь как в блокаде. Далеко нет. Меня тревожило другое. Моя открытость была слишком многолюдна. Сегодня переживания с одним, завтра с другим, послезавтра с третьим, потом опять с первым, люди проходят, а я остаюсь один. Хотелось бы постоянства. Чередование близких � это тоже одиночество. Навстречу шли две обыкновенные телки в банальных пуховичках и дешевых джинсиках. Серость. Неужели, нельзя подобрать шмотье по привлекательнее. Они что-то живо обсуждали. Стрекозы, которые все лето красное пропели. Мы поравнялись. В них я видел весь мир необременительных отношений. Обрывок услышанной фразы резанул мне в самую душу:
-�хочется, чтобы это было от чистого сердца�
Настроение поднялось. Я ощутил надежду.