Глава 6

ВЭЛ настояла на том, чтобы проводить меня на поминки; отказаться мне не удалось. Ее полное имя со всеми титулами – графиня Валентина Аллегра де ля Фонтейн. Большинство агентов ЩИТа обращаются к ней по титулу – графиня, но много лет назад она просила меня называть ее Вэл, так я с тех пор и делаю. Она зовет меня Шэрон с легким призвуком «э» на конце, как будто слегка на французский манер. Каждый раз, когда я это слышу, я чувствую себя немного гламурной. В давние безумные времена у Вэл с Ником Фьюри были долгие отношения романтического толка, к тому же она мне нравилась – казалось бы, вот две отличные причины ей доверять. Но не получается.

Мы идем мимо района, где вырос Стив Роджерс. Пристанище представителей рабочего класса ирландских, польских, еврейских и украинских кровей в тесном окружении итальянских, китайских, пуэрториканских и афроамериканских районов. В двух кварталах, не дальше, можно найти пироги, кныш или колканнон. Могу себе представить, как проходило детство Стива: мальчишки на улице играли в скалли – зажимали бутылочные крышечки между большим и указательным пальцем и щелкали по ним, пытаясь попасть в нарисованные мелом пронумерованные квадраты, а девчонки прыгали по клеткам «классиков». Не стала бы пафосно называть эти места колыбелью мультикультурализма, но здесь, без сомнения, самые разные люди жили бок о бок и вполне ладили между собой. Все то, что, по идее, должны предлагать Соединенные Штаты, здесь никогда не воспринимали как должное. Настоящая малая родина Капитана Америка.

Вэл читает людей как раскрытую книгу – по этой причине, среди прочего, ее и взяли в агенты. Она видит, что мне хочется о чем-то рассказать, но я пока к этому не готова. Я еще не понимаю даже, каким образом Доктору Фаустусу удалось проникнуть в мой разум. Была ли я все это время орудием в руках Красного Черепа? Меня захлестывает волна чувства вины и отчаяния. Мне надо выяснить, как это произошло, и все исправить. Мне надо отдать Стиву этот долг.

Я бурчу себе под нос всякие глупости, а она в духе европейского такта меняет тему вопросом о том, как прошла моя встреча с директором Тони Старком. Как рассказал ей Дум-Дум Дуган, не все было гладко.

Я настолько устала эмоционально, что рассказываю ей все как есть.

Это была не то чтобы официальная встреча. В ЩИТе пошли слухи, что Старк тайно забрал тело Стива из морга и переправил на Вертоносец, где оно лежит теперь в криолаборатории, как какой-то гребаный образец для опытов. Я рванула туда, и первым, кого увидела, был новый директор, ожидающий меня у входа в лабораторию. Старк был в черно-белом боевом облачении агентов ЩИТа, что взбесило меня еще больше. Вряд ли он когда-нибудь пойдет на бой в чем-то кроме костюма Железного Человека.

Он стоял перед герметичной дверью, преграждая мне путь. Я не собиралась позволять ему разговорами смягчить мою ярость. Меня распирал праведный гнев. Я наговорила того, чего не следовало. Старк выдавал свои объяснения и рациональные доводы с раздражающей снисходительностью, присущей умникам и богачам.

– У нас не было выбора, мы обязаны были доставить сюда его тело, – говорил он. – Стив – единственный успех программы по созданию суперсолдат. Информацию, которая содержится в клетках его организма, защищают несколько законов о национальной безопасности.

Его слова меня только сильнее разозлили.

– Стив – не какой-то там успех. Тони, он был тебе другом.

На секунду показалось, что у Тони Старка есть совесть. Мне не хотелось быть вежливой и понимающей. Я надеялась, что его сердце сжимается от вины. Так же, как мое.

– Не хотел тебя пугать, – сказал он. – Кое-что стряслось.

Он посмотрел в сканер сетчатки, и дверь открылась.

Тони отпустил полдюжины охранников. Мы зашли в помещение для вскрытия. Тело под простыней казалось таким маленьким и усохшим, что невольно подумалось: смерть во многих смыслах спускает нас с пьедестала. И все же тельце выглядело слишком уж тщедушным. Я хотела заявить, что это не может быть Стив, тут какая-то ошибка. Но Тони стянул верхний край простыни, и я увидела, что это все-таки он. На столе лежало тело Стива Роджерса, такое, каким оно было бы, если бы не сыворотка «Суперсолдат»: щуплое, с цыплячьей грудью и едва покрытой седыми волосами головой.

– Каким-то образом действие сыворотки прекратилось, когда он умер. Само собой, мы не хотим, чтобы широкая публика об этом узнала.

Я считала, что во всем виноват Тони Старк. Разве не по инициативе Железного Человека решили привести в исполнение Акт о регистрации? Ведь на каждом постере красовался блестящий красно-желтый костюм. Разве, по большому счету, не из-за Старка арестовали Стива Роджерса? А теперь Старк – директор ЩИТа, а Стив лежит на холодном столе. Я все это ему высказала, а он ответил, что хотел поступить правильно и ему было тяжело смотреть на Стива в таком состоянии.

Тут я не выдержала. Я изо всех сил замахнулась и влепила ему пощечину. Я сказала, что не ему говорить эти слова.

Вэл останавливается и смотрит на меня.

– Ты серьезно?

– Да.

– А почему ты чувствовала себя виноватой?

Неужели я произнесла это вслух? Наверное, да. Иногда, когда говоришь правду, выдаешь слишком много этой самой правды. Я притворилась, что не услышала вопрос, и продолжила рассказ.

– А потом я подала в отставку.

– Шэрон! Что Ник скажет?

– Ник Фьюри не был бы Ником Фьюри, если уже не узнал об этом. Где бы он ни прятался на этой неделе. Его найти сложнее, чем того хитреца, Алого Первоцвета.

– Но зачем уходить? И как жить без ЩИТа? Чем ты будешь заниматься?

Я открываю дверь в бар.

– А какой смысл без Стива?

ПО РАЗМЕРУ бар вдвое больше обычных местных кабаков, а вентиляторы под потолком, деревянная отделка и имитация витражей наводят меня на мысль, что владельцы надеялись поднять статус заведения и привлечь более благородную публику, чего, к сожалению, так и не случилось. Сюда не заходили туристы и зачинатели модных трендов, и именно поэтому здесь собирались супергерои и им подобные – сюда можно было прийти в обычной одежде и остаться неузнанным. Сейчас людей много, но обыкновенно шумная публика примолкла. Не слышно музыки, новости из телевизора над барной стойкой вещают тише. Едва мы заходим, Вэл окружают друзья, но меня народ сторонится. Может быть, их смущает то, что боль потери для меня слишком личная, а может, чувствуют, что я не настроена на общение. Это странные персонажи с острым восприятием, но неразвитыми социальными навыками. Если к тому же вспомнить, что некоторые из присутствующих не так давно активно охотились за другими присутствующими, то, понятное дело, напряжение грозило вылиться в неприятности. Здесь не «восславляют жизнь». Здесь только чувство потери и осознание, что тот, кто должен был быть рядом всегда, больше не вернется. Я знаю, что время лечит, но пока не могу смириться. Раны слишком свежи.

Раза три или четыре я перебрасываюсь глупыми обезличенными фразами с людьми, которых едва знаю, они угощают меня белым вином и говорят «позвонить как-нибудь». С облегчением я замечаю Сэма Уилсона, облокотившегося о барную стойку и немного потерянного. Сложно видеть в нем Сокола, когда он не в красно-белом костюме, а в дизайнерской одежде. Мы не разговаривали с похорон, и я не успела поблагодарить его за поддержку в больнице Мерси. Я крепко обнимаю его и говорю, что он произнес очень красивую речь.

– Так что там за слухи о твоем уходе из ЩИТа?

Это его первый вопрос. Я не отвечаю. По лицу он понимает, что слухи правдивы.

– Шэрон, ты один из лучших агентов в их распоряжении. Стив не захотел бы, чтобы ты бросала карьеру.

Я объясняю, что вряд ли заставлю себя исполнять приказы Тони Старка, да и вообще никуда больше не гожусь. Он говорит, что я ни в чем не виновата. Про себя я криком отвечаю ему: «Виновата, еще как!» А когда он добавляет, что я ничего не могла поделать, я чуть не выдаю все, что держу глубоко внутри.

Смолчать мне помогает Рик Джонс. Он подходит, оглядывает меня и говорит, что я ничуть не изменилась. Рик одно время был вроде Баки, но никогда не отдалялся от Кэпа. На похоронах он нес гроб. В надгробной речи Сэм сказал, что Рик – один из немногих, кому посчастливилось называть Кэпа боевым товарищем. Сэм с присущей ему заботой и искренностью спрашивает, как у него дела. На глазах у Рика выступают слезы, но он говорит, что все в порядке, и извиняется за то, что вклинился в разговор.

Сэм пользуется случаем, чтобы сбежать.

– Я уже ухожу. Шэрон, позвоню тебе завтра, ладно?

Я не успеваю ответить, а его уже нет, и мне приходится панически подыскивать слова, чтобы прервать неловкое молчание. В таких ситуациях главное правило – избегать зрительного контакта, нечленораздельно бормотать и глубоко вздыхать. Рик отбрасывает эти условности, смотрит на меня в упор и говорит:

– Он тебя очень любил. Ты ведь об этом знаешь?

Все разговоры в баре разом смолкают – ощущения это вызывает подозрительные, – и публика оборачивается в нашу сторону, ожидая моей реакции.

– Да. Знаю. Спасибо… за то, что был рядом. – Я выдумываю повод уйти, собираю в кулак остатки чувства достоинства и как можно спокойнее иду в уборную. Там я упираю руки в раковину и пытаюсь прекратить всхлипывать. Я смотрю в зеркало, и непроизвольно в памяти всплывают слова. Доктор Фаустус говорит: «Вспомни». Что я наделала? Что я наделала? Что я наделала?

«Черт. Черт бы все это побрал».

 

Интерлюдия № 5

В РАБОЧЕМ кабинете, расположенном на самом верху Башни Корпорации Кронас, Грех наставляет пистолет в плоский экран телевизора на стене. По новостному каналу в прямом эфире транслируют траурное шествие со свечами в Центральном парке в честь Капитана Америка. Репортер отмечает, что подобные мероприятия происходят по всей стране, на них собираются сторонники и противники Акта о регистрации супергероев. Стрелка, задержанного на месте преступления, считают одиночкой либо, «предположительно», наемным убийцей. Грех кричит в экран:

– Его зовут Брок! Может, Череп и Кости заслужил, чтобы его заслуги наконец признали, а?

Красный Череп просит своего легковозбудимого отпрыска отложить оружие и убеждает ее, что Череп и Кости получит награду за свою жертву. Насупившись, она выполняет просьбу. Может, Грех и строптивый ребенок, но она хорошо представляет себе последствия непослушания: стиль воспитания ее отец перенял у доктора Моро и Бенджамина Спока.

– Я выбрала людей для исполнения оставшейся части твоего плана. Готова действовать дальше, – говорит она и покидает кабинет в пентхаусе.

Красный Череп не испытывает по отношению к Синтее ничего похожего на любовь, не думает он и о родительском долге – скорее, он горд тем, что владеет столь эффективным оружием. Он без колебаний откажется от нее, как только она станет бесполезной. Сантименты нужны слабым. Мать для своего ребенка Красный Череп выбирал исходя из того, насколько успешное потомство она может произвести. Он разве что разозлился, когда в родах женщина умерла, оставив его с дочерью на руках, вместо того чтобы подарить ему сына, из которого можно было бы вырастить достойного наследника.

Спустившись на личном лифте в секретную лабораторию, Красный Череп идет по коридору, уверенный, что ни один незваный гость не проберется в эту самую охраняемую часть Башни Кронас. Он помнит, как приятно было прогуливаться по исследовательским лабораториям во времена Второй мировой: аромат крови, крики. Тогда ему не приходилось делить свое тело с бывшим российским генералом. Ему не нужно было тратить энергию, чтобы держать в узде чужое сознание.

Доктор Фаустус выходит из умывальни, как раз когда Красный Череп приближается к исследовательским боксам. Красный Череп замечает, что Фаустус накинул на ручку двери бумажное полотенце, перед тем как ее открыть, но все же не спешит пожимать ему руку.

– Я как раз собирался подняться к вам, – говорит Фаустус, засовывая полотенце в карман своего полосатого костюма. – Хотел узнать, придете ли вы сегодня вечером на нашу встречу.

– Я приду туда, куда надо, тогда, когда сочту нужным, Фаустус.

– Не надо сначала просить меня о помощи, а потом плевать мне в лицо.

– Если бы мне не нужна была ваша помощь, я бы за такие слова вытащил ваши кишки через глотку.

– Если бы мы не были друг другу нужны, я бы с вами вообще не разговаривал.

Бронированные сдвижные двери в лабораторию Арнима Золы открываются под шипение гидравлического механизма, и механический голос прерывает их обмен любезностями.

– Простите, что прерываю схватку ваших эго, но, может, пока вы не достали дуэльные клинки, обратите внимание на то, что я успел сделать?

Красный Череп и Доктор Фаустус следуют в лабораторию за Арнимом Золой. Они идут вдоль ряда одинаковых кибернетических тел, подключенных к сети и контрольным приборам. Ни в одном из них не светится голографическое лицо, которое свидетельствует, что именно тут сейчас обитает Зола. Иногда изобретатель переселяет свое «я» в другое тело, чтобы отладить то, которое обычно «носит».

Зола открывает бронированную дверь и ведет гостей в зал, где пульсирует и испускает отрывистые лучи голубого света устройство Доктора Дума. Совсем недавно это была просто груда металла, стеклянных трубок и проводов. Теперь эта груда создает энергетическое поле, которое искажает свет и создает иллюзию, будто комната накреняется.

– Вы разобрались в конструкции?

Зола регулирует настройки, и шестидесятитактное гудение стихает.

Он стоит совсем близко к аппарату, и на голограмме его лица заметны помехи.

– Не до конца, господин Шмидт. Но я могу разобраться в любом изобретении Виктора фон Дума, если у меня будут время и ресурсы.

Благодаря полностью кибернетическому телу Зола не испытывает головокружения и тошноты, которыми грозит близость к аппарату обычным людям. Не осознавая влияния этого эффекта устройства на своих гостей, он продолжает:

– Едва я пойму, как он функционирует, можно будет изменить технологию под наши нужды. Дум искал лишь отдельные мгновения; нам же откроется прошлое и будущее во всей полноте.

Красный Череп поворачивает выключатель, устройство гаснет, и он наконец чувствует себя лучше. Фаустус по-прежнему выглядит неважно.

– Нам? Наши нужды?

Где-то внутри металлического каркаса Армина Золы щелкает переключатель, и генератор речи переходит в режим «раболепия».

– Простите, начальник. Конечно же, ваши.

Красный Череп берет Доктора Фаустуса за руку и выводит его из лаборатории.

– Пойдемте, мой добрый Доктор. У нас с генералом Лукиным сегодня встреча с министром финансов, и там потребуется ваше присутствие.

 

Глава 7

ПАССАЖИРЫ на Лексингтон-Авеню не знают, что последняя остановка поезда № 6, который курсирует по центру города, – это начало петли, по которой эта линия метро проходит мимо заброшенной станции возле здания городской администрации, закрытого для жителей с 1945 года. Часть помещения остановки отгородили кирпичной стеной от рабочих путей, но питание идет на станцию по тем же линиям, которые питают переключатели и сигнальные фонари, так что свет тут все еще горит. Сейчас здесь в самом разгаре тайное поминание Капитана Америка – на него собрались адепты «темной стороны» Гражданской Войны, которым нельзя было появляться на официальном мероприятии.

После бара Сокол переоделся в свой костюм, долетел до центра и спустился в метро через служебный вход в подвале муниципалитета. В отличие от официальной церемонии почти все скорбящие пришли на тайное собрание в облачении, в котором борются с преступниками, но не надели маски. Никакого бочкового пива, односолодового виски десятилетней выдержки или блюд с кусочками свежих овощей. Пьют то, что принесли сами, а принесли они пиво в упаковках по шесть банок (сейчас те сложены в холодильные ящики) и чипсы, которые передают по кругу и едят прямо из пакета.

Люк Кейдж появился с женой Джессикой и новорожденным малышом. Он собрался было сказать что-то Соколу, но за кирпичной стеной в сторону окраины с визгом проносится поезд, и приходится ждать, пока шум стихнет.

– Сэм, я слышал по телевизору твою речь на похоронах. Очень хорошая речь. Мне и самому хотелось бы сказать пару слов.

– Знаешь, Люк, вышло вообще паршиво. Вы все должны были прийти. Там было хуже, чем здесь. Чувствовалось, что все не так.

– Да везде все не так. Например, что твое имя делает в списке зарегистрированных героев?

– Это цена за то, чтобы иметь право голоса. Иначе остались бы только те, кто на него охотится. А Тони Старк…

– Кстати, странно было… Странно, что Старк сорвался. Учитывая…

Дэнни Рэнд, он же Железный Кулак, решил вставить свои пять копеек.

– Мне его стало почти жаль, но потом я вспомнил, что как раз Старк и отправил меня в концлагерь в Негативной зоне.

– Мне сейчас Тони Старк тоже не очень симпатичен, – заметил Сокол. – И все же Кэпа убил не он.

Люка Кейджа его слова не смягчили. В его голосе слышится больше, чем простое несогласие.

– Тони Старк выставил Стива Роджерса как мишень в тире – когда его конвоировали в зал суда. Не знаю, специально или нет, но выглядело это так, будто после их встречи Кэп совсем пал духом. С чего еще ему принять на себя удар?

Питер Паркер спрыгивает со своего места наверху, на столбе. Сегодня он надел черный костюм Человека-Паука, и у него есть свой взгляд на ситуацию.

– Не согласен. Я пересмотрел запись тысячу раз. Потом очищал изображение и смотрел заново. Кэп замечает точку от лазера на приставе, поворачивается, понимает, с какой стороны снайпер. А потом намеренно толкает пристава в сторону и попадает под пулю. Это был первый выстрел. Толпа обезумела, и тогда раздались следующие выстрелы. С кандалами, которые подавляют силы, Кэп, наверное, еле волочился по лестнице, но до самого конца он оставался героем.

Станция погрузилась в тишину, и собравшиеся даже услышали, как из воздуховодов капает вода. Женщина-Паук нарушила молчание, подняв бутылку мерло.

– Что ж, пора?

Пластиковые стаканчики наполняются до краев и поднимаются в честь погибшего. Облаченная в костюмы публика обращает вопросительные взгляды на Сокола, который точно знает, что сказать.

– За Стива Роджерса. Он был одним из первых и останется навеки лучшим из нас.

Эхо вторит ему и заполняет всю станцию словами «лучшим из нас». Стаканчики опустели, и вдруг затрещал телефон. Сэм Уилсон смотрит на пришедшее сообщение. Люк Кейдж спрашивает, не придется ли Уилсону уходить.

– Именно так, чтоб его.

Сокол натягивает маску и уходит со вторых за день поминок.

СЭМУ Уилсону не хотелось бы попасть в бар на другом конце города в уличной одежде. В таком месте собираются исключительно недружелюбные белые работяги, тянут пиво из бутылок с длинным горлышком и опрокидывают рюмки дешевой ржаной водки. Когда Сокол заходит, бармен как раз куда-то удаляется, крича что-то по сотовому телефону оператору службы 911. В воздухе еще не осела пыль, а некоторые сохраняющие сознание клиенты стонут и ноют. По телевизору повторяют запись похорон.

Баки стоит, опираясь на бильярдный стол, и не отрываясь смотрит на окровавленные перчатки. Сокол пускает шар по тканевой поверхности и попадает им в боковую лунку. Баки поднимает глаза. В них стоят слезы.

– Чтоб тебя, Баки! Когда Фьюри сказал, что ты вляпался в неприятности, я никак не думал, что ты решишь вынести целый бар. Пожалуйста, скажи, что тут была ГИДРА или ты нашел станцию наблюдения группировки ЦЕЛЬ…

– Нет. Просто кучка уродов.

Сокол поднял взгляд на экран телевизора.

– С этого все и началось, – объясняет Баки. – Пришел посмотреть и выпить пива. Хотел увидеть, как хоронят моего лучшего друга. Парня, которому я за год не решился посмотреть в глаза. Теперь его больше нет, и я даже не мог своими глазами посмотреть, как его забрасывают землей. Бармен назвал это «гребаной трагедией». Мужик, который сидел в двух стульях от меня, сказал, что это все не по-настоящему и Кэп жив. Потом громадный болван с флотской татуировкой, который натирал мелом кий, выдал: настоящая трагедия в том, что его хоронят в Арлингтоне – это место для героев, а не предателей. Я ему говорю: «Повтори, что сказал», – а он, как попугай, талдычит эту ерунду с радио: якобы Кэп выступил против воли народа Америки и посрамил честь формы, которую носил. Ну и тут я не выдержал, Сэм.

Сокол ничего не отвечает.

– Да, я знаю, что сделал бы Кэп. Он бы попытался его убедить. Он бы сказал, что, даже если большинство граждан верит чему-то, не обязательно это правда. Сказал бы, что большинство американцев когда-то считали нормальным рабство и не поддерживали право голоса для женщин. И он бы закончил конфликт раньше, чем дошло бы до драки. Но я не Кэп.

Баки осмотрел зал, который только что разгромил.

– Теперь не могу отделаться от мысли, что Стиву было бы за меня стыдно, и понимаю, как мне его не хватает. В худшие дни войны – когда я хотел забыть о кодексе, когда смотрел в бездну, а бездна вглядывалась в меня, – он заменял мне совесть, моральный компас, духовного отца. А теперь у меня ничего нет.

Сокол берет Баки под руку и направляется к двери.

– Баки, давай-ка уведем тебя отсюда. Скоро приедут копы.

Баки кидает на стол купюры. На записи, что в который раз крутят сегодня по телевизору, Тони Старк пытается выдавить из себя хвалебную речь на похоронах. Баки не может оторваться от экрана, а Старк бормочет: «Все должно было быть иначе», – пускает слезу и уходит с трибуны. Сокол тянет за рукав, но Баки не двигается.

– Ты идешь или как?

Человек, который когда-то был младшим товарищем Капитана Америка, признает, что не может воскресить Стива Роджерса. Не может быть героем, чего хотел от него Кэп. Но он знает, что может сделать.

Он может убить Тони Старка.

Человек, который некогда был самым искусным убийцей Советского Союза, позволяет герою в красно-белом костюме вывести его, когда на ночной улице уже раздаются сирены.

– Ну что ж. Пойдем, – говорит Баки.

 

Глава 8

ОЧЕРЕДЬ на новую выставку, посвященную Капитану Америка, в Американском историческом музее в столице США Вашингтоне огибает квартал. В новостях Тони Старк все утро рассказывал, что в постоянной экспозиции появятся настоящая форма и щит Стива Роджерса, а заодно – что нового Капитана Америка не будет.

И звание, и плащ, и вся экипировка тоже отправляются на покой. Человек, ближе которого у Капитана Америка не было во всем мире, простоял в очереди больше двух часов. Охрана надежная, но Баки это не беспокоит. Ник Фьюри доработал его протез, и теперь там есть заглушка для детекторов металла, молекулярный распыляемый нейтрализатор собак и излучатель изображения-имитации для обмана рентгена. Два пистолета, военный нож, гранаты и другие смертоносные приспособления, которые он носит на себе, можно обнаружить только на ощупь.

Он заходит в выставочный зал с другими посетителями – пускают строго по десять человек. Охранники стоят у пуленепробиваемых стеклянных футляров и следят, чтобы никто не трогал экспонаты. В зале должна бы установиться торжественная атмосфера, как в святилище, но этому мешали следы выступления артистов.

Баки все еще не успокоился после заявлений Тони Старка по телевидению: после всего лицемерия и желчи по отношению к Капитану Америка тот вдруг говорит, что Кэп – «лучший человек на свете». И добавляет, что «его смерть – национальная трагедия», когда именно по его вине Кэп оказался на ступенях здания суда и под прицелом снайпера. Баки видит бронзовую пластинку, гласящую, что выставка организована на пожертвования «Старк Индастриз», и в ярости сжимает кулаки.

Главный экспонат выставки – форма и щит Капитана. Латунное ограждение выставлено по периметру так, чтобы никто до них не дотянулся, только вот зачем? Укрепленный вибраниумом костюм и щит из этого металла повредит разве что атомная бомба. Рядом стоит пожилая дама и смотрит на артефакты, будто перед ней Туринская плащаница или сам Святой Грааль.

– Он в войну спас моего отца. Вместе с Баки и Захватчиками.

Он сразу понял, что дама моложе его.

– Правда? Где?

– В битве за Сайпан. Мой отец только об этом и говорил.

Баки не рассказывает ей, что в те времена они с Кэпом и близко не были к Тихоокеанским сражениям. Битва за Сайпан обернулась адом на земле, и он решает, что, наверное, ее отцу было проще выдумать что-нибудь про супергероев, чем рассказывать ребенку о правде жизни. Его понял бы любой военный. И потому человек, который совсем юным попал на войну, а затем стал Зимним солдатом, решает не портить женщине воспоминания. Он никогда ни с кем так бы не поступил.

Еще Баки знает, что, как бы ни была хороша выставка в память о Капитане Америка, Тони Старк – лжец.

Вместо щита на выставке подделка.

Может, остальные и не заметят, но человека, который рассматривал его вблизи, экспонат не обманет. И тем более не обманет он того, кто знает, как пахнет настоящий щит.

А значит, Тони Старк нагло врет.

Обещание ни на кого больше не надевать костюм – тоже обман. Все это для видимости. Они подождут год-два, а когда публика потребует нового Капитана Америка, Тони его, например, клонирует. Пока где-то лежит настоящий щит, просто так о нем не забудут. Вырастят клона или какого-нибудь стероидного дурачка обдадут гамма-лучами или введут ему еще какую-нибудь сыворотку. Как бы они ни поступили, на выходе получится «правильный солдат», который согласен с их взглядом на мир и делает то, что ему говорят. Он никогда не будет задавать вопросов о том, что хорошо, а что плохо. Он никогда не задумается о том, кто может случайно пострадать. Но Джеймс Бьюкенен Барнс этого не допустит. Он не даст случайному недоумку заполучить щит.

Но где настоящий щит? Куда агенты ЩИТа его спрятали?

 

Глава 9

СЕЙЧАС три утра, и я решаю застрелиться, сидя на краю ванны. Глупо, да? Кому на пользу пойдет моя предусмотрительность? Хозяину квартиры, которую я снимаю? Кровь проще отмыть от кафеля, чем от тряпичного ковра и обоев. Дуло утыкается мне под подбородок, патронник полон, курок взведен. Говорю себе:

– Давай, Шэрон, стреляй.

Да, самоликвидация – это выход. Прервать свое существование – аккуратный способ решить проблемы и избавиться от боли. Почему же я не могу этого сделать? Опускаю пистолет и вижу в зеркале над раковиной Доктора Фаустуса.

– Нет, Агент 13, это не решит проблемы. Ты не можешь выстрелить, как не можешь рассказать друзьям, что натворила. А точнее, что тебя заставило так поступить.

Приказываю ему заткнуться. Разбиваю рукояткой зеркало. Доктор Фаустус смеется, глядя на меня из сотен осколков. Я кричу, чтобы выгнать его из моей головы. Сосед сверху топает. Ему бы пришлось побольше суетиться, если бы я выпустила пулю и она прошила бы унитаз.

Успокойся, Шэрон.

Да, ну конечно. Годы тренировок только что не помогли мне покончить с собой. Возвращаюсь в комнату с пистолетом в руке и вижу, как кто-то лезет внутрь с пожарной лестницы. Тут подготовка срабатывает, я хватаю пистолет двумя руками и кладу палец на курок.

– Стой, стрелять буду.

Тоже последствия хорошей подготовки. Всегда предупреждай их, иначе замучают на допросах перед комиссией из-за непрофессиональной стрельбы.

Это Сэм Уилсон в полном облачении Сокола. Наверное, и правда разумнее влететь в окно четвертого этажа, чем звонить в домофон у подъезда, если уж случилось выйти из дома в красно-белых лосинах и маске.

– Эй, спокойно, – говорит он. – Это же я.

– Что за ерунда, Сэм? Я тебя чуть не пристрелила.

– Я заметил. Ты как тут?

– Ты всерьез спрашиваешь? Ужасно. Стив умер, моя карьера в ЩИТе развалилась, у меня нет друзей, я не могу… уснуть.

Внимательней, подруга. Только что чуть не ляпнула, что хотела застрелиться.

– Друзей нет? А я что, отработанный материал? Да ты и сама знаешь, сколько людей за тебя под пулю встанут.

– Под пулю? Не лучшее слово, Сэм. Но нельзя себя выдавать, так ведь?

Лучше всего не затрагивать темы, на которых я могу сболтнуть лишнего. Я стараюсь как можно расслабленнее держать в руке пистолет, но Сокол смотрит прямо на него и, наверное, думает, почему я вышла из ванной с оружием. Ставлю на предохранитель и пихаю пистолет в карман.

– Итак. Что-то, видимо, случилось, раз ты влез ко мне в окно в такой час. Опять плохие новости?

– Переживал за тебя. Состояние удовлетворительное?

Это кодовое слово, которое назначил Ник Фьюри для того, чтобы я вовремя активировала глушилку.

– Удовлетворительное. – Снова не самый удачный выбор, но снова не из-за чего бить в набат и привлекать специалистов по разведке. Я тянусь к окну, вытаскиваю из стены кирпич и достаю устройство в пластиковой обертке. Включаю. Сокол ждет, когда загорится красный огонек активации.

– Только что говорил с Фьюри. У него есть для нас задание.

– У него всегда для всех есть задание.

– На этот раз кое-что более личное. Зимний солдат вчера съехал с катушек. Такое ощущение, что скоро разразится буря – и нам надо ее предотвратить.

Подкатывает мигрень, но теперь появился отличный повод выйти из дома и отвлечься от вязкой ямы моей депрессии. Я соглашаюсь, бегу в спальню, чтобы натянуть удобную для драки одежду. В это время прошу Сэма вкратце рассказать, что случилось.

– Фьюри говорит, что Баки заходил в базы данных ЩИТа и искал, где могут хранить щит Капитана Америка. В музее в округе Колумбия – его копия. Настоящий – на Манхэттене. После того как произошла утечка данных о расположении, ограбили один из оружейных складов Фьюри. Так что Зимний солдат теперь под слежкой радаров, жаждет крови и хорошо вооружен. В любом случае, мне кажется, что щит – не цель, а шаг к цели.

– Это еще что значит?

– Кроме информации по щиту скачали большой объем данных о Тони Старке. Фьюри думает, что Баки отправится за головой босса ЩИТа.

Этим я бы и сама не отказалась заняться, но я не собираюсь раскрывать карты, пока не разберусь с проблемами, которые мне обеспечил Доктор Фаустус. Обуваюсь, затягиваю на спортивном костюме кобуру, беру дополнительные боеприпасы – готово.

– Ну что, полетим или на такси?

 

Глава 10

УБИЙСТВО – это лишь один процент охоты. Еще два – погоня. Девяносто семь – выслеживание или – иногда – выжидание. В компьютерную эпоху слежка по большей части проводится онлайн и требует основательных навыков взлома. Обучаясь в КГБ, Зимний солдат много времени проводил в отделении информатики элитной Академии внешней разведки в подмосковном Челобитьево, в здании, которое для окружающих представлялось психдиспансером. Баки снова и снова учили все рассчитывать и планировать, поэтому он оставил в базе данных лазейку и таким образом сохранил за собой доступ ко всей информации. И теперь он мог взломать алгоритм формирования паролей, войти во внутреннюю сеть ЩИТа и понять, каким способом к ней подключается Ник Фьюри.

Зимний солдат удаленно взломал ИЖМ бывшего руководителя ЩИТа, с которой уже поработал сам Фьюри, и с ее помощью проник в лабораторию организации на Лонг-Айленде. Там ИЖМ пришлось противостоять двум агентам, что привело к разрушению модели и отправке двоих несчастных в реанимацию медицинского отсека Вертоносца. Но до того, как отключиться, робокопия Ника Фьюри подтвердила, что щит Капитана Америка где-то на Вертоносце. Тони Старк ответил на произошедшее вторжение усилением охраны лаборатории и начал планировать перевозку артефакта в более надежное место.

Зимний солдат устраивается в двух кварталах от текущего положения Вертоносца и начинает наблюдать за ним в бинокль с дальномером. Он вытащил несколько кирпичей из заграждения, так чтобы сделать смотровое окошко и при этом не быть заметным на фоне неба. Чтобы не дать спутникам себя обнаружить, он накрылся черным брезентом, который сливался с крышей. Затемненные линзы бинокля не бликовали и тоже не могли выдать его местоположения. Может, Тони Старк и суперизобретатель, и выдающийся бизнесмен, но вот в тайных операциях он явно не мастак. А если ты сам в чем-то не разбираешься, то и воспрепятствовать кому-либо сделать это не сумеешь.

И все же надо отдать Старку должное, если этот план по перевозке щита – его рук дело. От погрузочной платформы у лаборатории одновременно отъезжают четыре бронированных автомобиля. Наблюдатель как бы должен решить, что три машины подставные, а самое ценное едет в четвертой. Могло бы сработать, если бы они пытались отправить автомобили незаметно. Но у хорошо обученного убийцы подозрение вызывает как раз отсутствие попыток скрыть отъезд. Он не собирается следовать за этими машинами. Вместо этого Зимний солдат переводит взгляд на крышу лаборатории, где замечает вспышки от десятков биноклей: по всей видимости, бинокли направлены на близлежащие крыши и на отъезжающие бронированные автомобили.

Едва заметным движением Зимний солдат нажимает на кнопку повторного набора на одноразовом мобильном. С другой стороны от лаборатории, в четырех кварталах отсюда, на крыше раздается звонок другого мобильного. Раздающийся рингтон запускает пульт дистанционного управления, который в свою очередь дает команду лежащему на брезентовом настиле манекену в черной маске и на колесиках катиться по склону крыши в сторону пожарной лестницы. Реакция следует незамедлительно. Множество Плащеубийц и боевых машин снабжения устремляются к манекену. В тот же момент открывается дверь гаража близ погрузочной платформы лаборатории. Оттуда появляется одна-единственная машина и уезжает на скорости, ничуть не превышающей установленное ограничение. На вид это «Астон Мартин Ванквиш», но по реву мотора понятно, что это совсем не шестилитровый V12.

Это летающий автомобиль ЩИТа.

Маршруты отступления с крыши в четырех направлениях он продумал заранее. Зимний солдат выбирает тот из них, что, по его, прикидкам, выведет к тому месту, в котором будет разгоняющаяся машина примерно через пять секунд. Он съезжает по выходящей на крышу лестнице к пожарному ходу, а затем перескакивает на фонарный столб и спрыгивает на асфальт в тот же миг, когда шины автомобиля отрываются от земли и он взлетает.

Баки доработал конденсаторы и катушки генератора в протезе и в три раза увеличил его мощность. Теперь всего половины ее хватает, чтобы выжечь всю систему управления автомобилем и обрушить его на ряд припаркованных машин. Едва он вырывает покореженную дверь поддельного «Ванквиша», как получает удар ногой в лицо. Зимний солдат успевает отметить его силу и точность и еще – размер ноги. Его ударила женская ножка 36 размера. За первым следует серия быстрых яростных ударов; Зимний солдат блокирует их своим киберпротезом, но ему приходится отступить на три шага. Его противник черной молнией вылетает из подбитого летающего автомобиля и приземляется на ноги так, как и положено балерине и мастеру боевых искусств.

Черная Вдова.

Зимний солдат знаком с Натальей Романовой. Он помогал ей в обучении при Отделении Икс КГБ. Это было сразу после Второй мировой, в разгар паранойи холодной войны. Потом она присоединилась к тренировкам в рамках проекта «Красная комната», еще одной программы товарища Карпова. До побега на Запад Черная Вдова была вторым из лучших советских киллеров. Теперь она отбивается от Зимнего солдата, закинув за спину щит Капитана Америка.

– Наташа Альяновна.

Он специально назвал ее сочетанием фамильярного обращения и отчества, чтобы одновременно обозначить и свое расположение к ней, и готовность защищаться. Он знал, что в ЩИТе есть какая-то Черная Вдова, но этими словами называли как программу, так и отдельных людей.

– Я думал, ты к этому времени будешь уже старушкой.

Она улыбается, но тоже не теряет бдительности.

– Кому как не тебе знать о чудесах российских биотехнологий. Так зачем тебе щит? Кто тебя за ним отправил, Зимний солдат? – последние слова она произнесла по-русски.

– Меня больше никто ни за чем не отправляет, Наташа. Я делаю это сам, в память о старом друге.

Черная Вдова в растерянности. Ну конечно же. Все сходится.

– То есть это были не просто слухи? Про то, кто ты на самом деле, про то, как Карпов вытащил тебя из ЛаМанша?

– Да, все об этом знали – кроме меня, как будто все сговорились надо мной подшутить. Все это уже в прошлом. Карпов и Лукин превратили меня в полезный инструмент, но теперь я буду тем, кем мне суждено быть.

Черной Вдове кажется, что он не врет, но ведь он учился у самых изворотливых умов Лубянки на площади Дзержинского. Она помнит, на чьей она стороне и что должна делать. Но мешает бремя памяти.

– Уходи, Солдат, – просит Черная Вдова. – Я не хочу причинять тебе вред.

Он меняет стойку, чуть выставив вперед левую руку.

– Забавно, я хотел сказать то же…

Она наносит удар, не дав ему договорить: подпрыгивает, разводит ноги в шпагат и обрушивается на противника, выпуская в него электростатические разряды из браслетов «Укус Черной Вдовы».

Протез поглощает заряды по 30 тысяч вольт. Чтобы отвлечь внимание, Зимний солдат выхватывает один из пистолетов, а затем бьет ногой так, что Черная Вдова взлетает на высоту трех метров и врезается в стену.

Лучший киллер советской эпохи достает второй пистолет и стреляет в своего ближайшего соперника по мастерству. Благодаря микроскопическим электрическим присоскам на обуви и перчатках Черной Вдове удается прильнуть к стене, а пули отскакивают от выставленного под выстрелы щита. Человек, служивший напарником Капитана Америка, прекращает стрельбу, поняв, от чего рикошетят свинцовые пули. Черной Вдове хватает одного мгновения передышки, чтобы перехватить инициативу: она отпрыгивает от стены и замахивается, чтобы нанести ногой удар с разворота – удар, который грозит серьезной черепно-мозговой травмой.

Раздается рев полицейских сирен, а эффект Доплера говорит о том, что машины с синими полосами направляются в одну и ту же точку. На номер 911 постоянно звонят с сообщениями о том, что на улице «стреляют».

Без сомнения, тактическая группа ЩИТа и Плащеубийцы доберутся сюда быстрее полиции. Зимний солдат знает, что нейтрализовать противника, отобрать щит и сбежать ему нужно секунд за десять – больше времени нет. На первые две он мысленно возвращается во времена, когда Наталья Романова напомнила ему, что такое быть человеком. Еще секунду он мечтает о том, чтобы все это оказалось заданием Карпова и после него солдата ждал бы стазисный контейнер, в котором стирается память. Секунда уходит на то, чтобы подавить нахлынувшие чувства, а затем он делает ложный выпад вправо, а слева наносит сильный удар.

Зимний солдат отстегивает щит от спины Черной Вдовы и исчезает, пока ее бессознательное тело все еще опускается на тротуар. Плащеубийцы появляются спустя четыре секунды.

С КРЫШИ склада в двух кварталах от места схватки Шэрон Картер и Сокол наблюдают, как подтягивается полиция. Команды ситуационного управления ЩИТа оттеснили обычных стражей порядка, незаметно унесли тело Черной Вдовы и провели санобработку места происшествия.

– А парень времени зря не теряет, да, Шэрон?

– Сэм, этот парень старше твоего деда. У нас есть план Б?

– Не хочешь поговорить со ЩИТом?

– Еще как не хочу.

– Значит, придется следить за ним своими силами. И начинать надо прямо сейчас.

ЧЕРНАЯ ВДОВА приходит в себя в кабинете МРТ в медицинском отсеке Вертоносца. Над ней стоит Тони Старк. Он говорит, что у нее сотрясение мозга, а она только и мечтает о том, чтобы он замолчал и дал ей вспомнить сон, который уже растворяется в памяти. Это было скорее воспоминание, чем просто сон, но более яркое, более романтичное и будто с вырезанными неприятными моментами. Много лет назад ночью Зимний солдат влез к ней в комнату через окно. На следующий день она уехала и по заданию вышла замуж за пилота Шостакова. Она помнит первый и последний поцелуй той ночи – самый сладкий и самый горький; а все, что были между, остались осколками чувства, которое она в себе никогда не возродит. Отвечая Старку, Черная Вдова едва сдерживает раздражение:

– Ты знал, что он там. Ты знал, что Зимний солдат ждет снаружи, как и то, кто он на самом деле. И решил, что меня в это совсем не обязательно посвящать, да?

– Пока он мне не сказал, я, как и все, кроме Стива Роджерса, думал, что Баки мертв. А он не хотел об этом распространяться, и я решил молчать.

Старк протягивает руку к Черной Вдове, но она отшатывается.

– И еще я не знал, что у вас что-то было.

Черная Вдова знает, на чьей она стороне, но она также понимает, что личное есть личное. И у нового директора ЩИТа нет ни одной веской причины знать о ее сердечных тайнах. Она уклоняется от признаний и выдает пресные факты.

– Мы несколько недель совместно тренировались, а после ни разу даже не разговаривали.

Но она ничего не забыла.

Старк скрещивает руки на груди – так он находит удобный выход из ситуации после того, как его попытку установить человеческий контакт отвергли.

– Мне кажется, Зимний солдат выполняет задания Ника Фьюри. Все файлы ЩИТа по нему исчезли тогда же, когда скрылся Фьюри, – сообщает он.

Синяки на лице Черной Вдовы начинают бледнеть, и Старку становится сложнее понимать выражение ее лица.

– Он сказал, что теперь сам по себе, и я в это верю. Он хотел заполучить щит Капитана Америка, потому что не доверяет тебе.

– Это он тебе сказал? Про щит?

– Не было необходимости. Я поняла по глазам. Это было личное дело.

– И насколько же близко вы успели познакомиться за те несколько недель? Ты поэтому проиграла? Не смогла драться против… старого друга?

Да, все дело именно в этом, но признаваться ей нельзя.

– Нет же. Я знаю, как он думает. Мы – оружие, выкованное одним мастером. Нас использовали одинаково.

В памяти всплывают эпизоды той ужасной ночи, когда она по наводке осведомителя проникла на оружейный склад КГБ в Челобитьево, рядом с психбольницей. В темном углу, за остатками пусковых установок и огнеметов, она обнаружила самое смертоносное из хранившегося там оружия. Стерла конденсат со стеклянного цилиндра размером с гроб и увидела его в пузырящейся жидкости; из вен и ноздрей торчали пульсирующие трубки. Дремлет – не мертв, но и не совсем жив. Зимний солдат в перерыве между заданиями.

Но от Старка так легко не отделаешься.

– Раз уж ты так хорошо его знаешь, скажи, что он собирается делать дальше?

– Он винит тебя в смерти Капитана Америка.

– Знаешь, Наташа, он далеко не первый в очереди из тех, кто готов предъявить мне такое обвинение.

– Он вполне способен возглавить такую очередь. И справиться с лучшей охраной, которую может выставить ЩИТ.

Она соскальзывает со стола для осмотра и откидывает назад непослушные рыжие волосы.

– Он придет за тобой, Тони Старк.

 

Интерлюдия № 6

ПО СЛУЧАЮ Грех надела то, что считала своей боевой формой: красное бюстье, высокие сапоги в тон, черные колготки и перчатки. Поводом послужил план напасть на компанию по обработке данных на Уолл-Стрит, мозговой центр азиатского рынка ценных бумаг. В команде на этот раз собрались Король Кобра, Угорь и новичок – Гадюка. Грех дала им название Змеиный отряд, но про себя зовет их Склизким сообществом.

Они не планируют проникать в здание тайно – они вломятся в него в рабочие часы (скажем, под конец дня), откроют огонь, расплескают яд и разметают электрические заряды. Заодно будет видно, годится ли Змеиный отряд, чтобы служить Красному Черепу.

Из-за опасности теракта, корпоративного шпионажа и гнева американской нации на распространение работы на «аутсорсе» фирму тщательно охраняют. Отец снабдил Синтею подробной информацией о вооруженной охране и расположении центральной системы аварийной сигнализации. Грех стреляет из 44-го «Магнума», и глава охранной службы распластывается на полу, не успевая включить тревогу.

– Покажите, что умеете, мальчики! – кричит Грех, подстреливая другого сотрудника охраны.

Король Кобра обвивает гибкими ногами горло еще одного охранника и выдавливает из него жизнь; двум другим достаются брызги яда из контейнеров на его запястьях. Очевидно, что к Грех во главе отряда он относится без почтения.

– Следи за своим тоном, Грех. Среди нас только одному нужно доказывать право на свое место.

Грех убирает в кобуру пистолеты, пальцами выдавливает глаза охраннику и обращается к новенькому.

– Ты слышал, Гадюка. Тебе нужно доказать право на это место, так что насаждай ужас, причиняй боль, делай смерть как можно более мучительной, если хочешь быть в нашем отряде.

Гадюка поднимает кулаки и направляет силовое поле, которое испаряет кости охранника и превращает в кашицу его внутренности. Тихим, но выразительным голосом он отвечает:

– Да уж, ты явно папина дочка.

Его кулаки еще дымятся, а он оплавляет и стирает лицо очередного охранника, который молит о пощаде.

Дочь Красного Черепа радостно выбивает зубы девушке-администратору данных, командуя Угрю спалить серверы и компьютеры. Тот подчиняется, создавая перегрузку сети, которая преодолевает стабилизаторы напряжения и превращает каждый чип в здании в кусок оплавленного кремния.

Грех ведет свою команду через выбитые двери, а Гадюка расправляется с выжившими. У Короля Кобра хватает наглости спросить, что за здание они разнесли.

– Тут к началу рабочего дня на Уолл-Стрит обрабатывают все данные по рынку акций из Китая, Японии и Кореи.

– То есть мы разбомбили биржу?

– Не совсем, но папино сердце все равно оттает. Что может быть лучше, чем немного хаоса в вашем вылизанном капитализме, правда?

Гадюка и Угорь считают, что шутка вышла уморительная. Король Кобра спрашивает:

– Что дальше? Особняк Мстителей?

Ее ответ заставляет смех смолкнуть.

– Не совсем. Наваляем кое-кому из ЩИТа.

 

Глава 11

В РАЙОНЕ Ист-Виллидж, на крыше ночлежки, которую теперь благообразно называют «квартирами временного проживания», Баки Барнс втягивает носом ночной воздух и отдыхает от клаустрофобии, которую пробуждает в нем его комната. Он старается унять гнев и продумать стратегию. Он знает, что спешить не стоит, он всегда славился терпением. Но он также понимает, что его враги не думают об отдыхе, и действовать надо быстро.

За всем стоит Красный Череп. Хотя бы в этом Баки уверен. Еще на службе у Лукина Зимний солдат собственноручно застрелил Красного Черепа, но он знает, что злодей и до этого умудрялся обмануть смерть. Одной пули могло не хватить. А прикинуться мертвым – это лучшее из возможных прикрытий. За слишком многими ужасными событиями недавнего прошлого, включая убийство Стива Роджерса, чувствуется стиль Красного Черепа.

Череп и Кости, которого они с Соколом заочно передали ЩИТу, только марионетка в руках того, кто служит целям Красного Черепа. Старина Roter Totenkopf слишком умен, чтобы мараться о головорезов. Зимний солдат теперь – призрачный самурай, дух без хозяина, и это значит, что у него нет доступа к каналам разведки, которые помогли бы в поисках злодея.

Облачная пелена рассеивается, и на секунду Баки увидел Вертоносец, описывающий круги над Манхэттеном, Бруклином и Квинсом. По бокам, как огневая защита у обычных мореходных авианосцев, летят небольшие корабли. Эти маленькие быстрые аппараты хорошо укреплены и способны справиться с любой угрозой Вертоносцу.

Зимнему солдату жаль, что он лишился захваченной ИЖМ Фьюри, когда вызволял щит. Можно было сделать это иначе. Поддельного Ника Фьюри стоило применить с большей пользой – например, обеспечить себе проход на Вертоносец. На борту сейчас находятся двое, до которых он очень хочет добраться. Во-первых, само собой, Тони Старк. А во-вторых, Череп и Кости, который по меньшей мере может вывести на посредника, а возможно, и на самого Красного Черепа.

К прискорбию солдата, невозможно узнать, что рассказала после их встречи Черная Вдова, но им определенно хватило информации, чтобы подготовиться к его приходу. Баки понятия не имеет, как пробраться на Вертоносец, но он точно знает, что сказал бы Стив Роджерс.

– Возможно все.

Но пока он поймет, что делать, придется искать Красного Черепа доступными способами.

В НАДЕЖНО защищенной зоне ожидания на седьмом уровне Вертоносца, в допросном кабинете Брок Рамлоу сидит за столом напротив профессора Чарльза Ксавьера, основателя Людей Икс и самого мощного телепата на свете. Предполагаемый убийца Капитана Америка пока не ответил ни на один вопрос. Что ожидаемо, ведь Профессор Икс еще ни одного и не задал. Единственное, что слышно в комнате, – это перезвон цепей, которыми прикованы к столу запястья Черепа и Кости, и электронное жужжание кресла Ксавьера. Наконец Рамлоу заговаривает.

– Я тебя чувствую. Бродишь, рыщешь. У меня в голове.

Ксавьер машет в сторону двухстороннего зеркала в знак того, что хочет уйти. Замки на стальной двери открываются, и инвалидное кресло отъезжает от стола.

– Это иллюзия восприятия. Твои воспоминания, надежды и страхи отвратительны, но обычны для одержимого убийствами социопата. Я закончил.

Череп и Кости ухмыляется и трясет оковами.

– Эй, неужели не хочешь углубиться в воспоминания о детстве, которые я подавляю?

Профессор Икс едет к двери. Не оборачиваясь, он отвечает:

– Будь я мстительным человеком, я бы вытащил из твоего подсознания воспоминания, которые оно спрятало глубоко и надолго: о том, что с тобой творил бойфренд твоей матери гаечным ключом, когда тебе было семь, и что ты сделал за это с ее котенком.

Тони Старк ждет Ксавьера по другую сторону двери.

– Ну что, Чарльз, получилось что-нибудь узнать? Мы уже несколько дней не можем ничего из него выбить.

– Тони, я забрался так далеко, как только смог. Кто-то стер часть его памяти. Он даже не знает, что Красный Череп, по всей видимости, жив. И тем более он не в курсе его планов или местонахождения.

Через стекло видно, как Брок Рамлоу корчит им рожи. В какой-то момент по его лицу пробегает тень, будто в голове внезапно всплыло неприятное воспоминание.

– А неясно, кто стер память? Какой-нибудь телепат? Ты как-то можешь это понять?

– Телепат действовал бы тоньше и вырезал бы только необходимое. А тут без разбора вырвали целые блоки. Ему повезло, что он не теряет сознание. Мне жаль, но восстановить воспоминания, когда отсутствуют соответствующие нервные пути, невозможно.

Череп и Кости бьется лбом о стальной стол в кабинете для допросов. Ксавьер касается двустороннего стекла.

– Тони, его нельзя запереть в камере на Вертоносце на неопределенный срок.

Тони мельком думает о том, что Профессор как будто прочитал его мысли. Но он знает, что Ксавьер уважает его право на личные размышления. Старк отводит взгляд от сцены самобичевания Черепа и Кости.

– Переведем его на самый надежный уровень Рафта.

Профессор Ксавьер всегда неоднозначно относился к специальным объектам для содержания супергероев и мутантов-преступников и контроля над ними. Но Череп и Кости – обычный человек, хоть и невероятно сильный и с высоким болевым порогом. Строго охраняемая тюрьма на Острове Райкера на Ист-Ривер ему вполне подойдет. Слабое место плана – транспортировка заключенного с Вертоносца в Рафт, но он не высказывает своих опасений.

НОВЫЙ ДЕНЬ застает Сокола на крыше редакции «Дейли Бьюгл» в центре Манхэттена. Он открыл дверцу потайной ниши позади узнаваемой, четырех с половиной метровой буквы «Б». На уровне своего лица Сэм Уилсон видит маленькую линзу и еще более крошечный микрофон. Это одно из одиннадцати переговорных устройств, которые Ник Фьюри раскидал по городу. Соколу пришлось запоминать места их расположения и алгоритм, по которому менялись коды доступа. Более безопасный способ связи придумать сложно: сигнал кодируется и передается по разрешенным каналам, но Сокол и Фьюри все равно очень внимательно подбирают слова – на случай, если кто-то попытается проникнуть в их разум.

– Главный офис катится в ад на тележке, а новый парень решил выключить телефон. Надо вернуть его в программу, и чем быстрее, тем лучше.

– Он одиночка, сэр, – как и вы в молодости. Может, он задумал что-то свое?

– Если так, в офисах полетят головы.

– Я думаю, нам от этого только лучше.

– Да, однако кое-кто, кажется, неплох, просто оступился, но имеет шансы встать на верный путь.

– Вы великодушнее, чем я думал, сэр.

– Нет, я просто практичен. Как командующий на поле боя, а не офисный вояка. Найди нашу заблудшую овцу и верни в стадо.

– Я понял, но если непонятно где…

– Будь на связи. Есть пара мыслей, как выманить его из тени.

Сокол выключает устройство, плотно закрывает нишу, оборачивается и видит, как Шэрон Картер выходит из-за конденсатора большого кондиционера, где она не попадала на камеры наблюдения. Сокол поежился.

– Фьюри знает про Баки не больше нашего.

– Я знала, что он сам позвонит, если что-то выяснит.

– Похоже, Ник расставляет ловушки и приманки, но даже этому старому хитрецу сложно просчитать действия Зимнего солдата. Очень сомневаюсь…

– К чему ты клонишь, Сэм?

– Мне кажется, стоит предупредить ЩИТ, сказать Тони Старку, что Баки охотится за ним.

К значку «Бьюгла» подлетает стайка голубей и рассаживается на его макушке. Шэрон отвлекается, вспоминая о том, что птицы – это глаза и уши Сокола. Все они как будто следят за ней. Она усилием воли снова возвращается к разговору.

– Тони уже все знает. Они начали что-то подозревать после схватки Баки с Наташей и уж наверняка все выяснили, когда выслушали ее отчет. Зимний солдат не действует наугад. У него есть план, и часть этого плана – щит Стива Роджерса.

Голуби повернулись и закивали головами в сторону Сокола.

– Думаешь, не стоит все же сказать об этом Старку?

– Я с ними не разговариваю, Сэм. Я им не доверяю. Ты же знаешь, у них хватит ресурсов самим все это выяснить. Если мы решили найти Баки, пора приниматься за поиски Красного Черепа. Баки будет ждать возможности наведаться к Старку, но счеты с Красным Черепом у него тоже есть. По его мнению, хоть на Старке и лежит большая часть вины, все же запустил механизм именно Красный Череп.

Сокол забирается на ограждение крыши и расправляет крылья. Голуби бросают свой насест и принимаются летать вокруг него.

– Шэрон, запрыгивай. У меня есть наводка на базу ЦЕЛИ. Давай подергаем за веточки – мало ли, что прячется в листве.

Шэрон обхватывает Сэма за плечи и шагает навстречу голубому небу. Они падают камнем вниз и через 30 метров спуска ловят поток, который несет их над каньонами города из стекла и стали.

– Найдем Красного Черепа – найдем и Баки.

Шэрон перекрикивает ветер:

– Не забывай, Стива Роджерса убили по команде Красного Черепа. С этими маньяками вечно сложности. Это только первый акт длинной пьесы. У него есть план, и Стив ему мешал. Их вражда началась очень давно. Если бы целью была только смерть Стива, он бы и для этого придумал витиеватый сценарий и обязательно похвастался бы перед нами.

– Очень сложное индуктивное рассуждение. Шэрон, ты знаешь что-то, чего не знаю я?

Шэрон слишком долго молчит. Сокол чувствует тяжелые удары ее сердца. Это странно, но он решает не обращать внимания. В последнее время ей вообще пришлось нелегко.

– Итак, мы держимся подальше от ЩИТа и гоняемся за плохими парнями. Вот нам и план!

 

Интерлюдия № 7

В ЗДАНИИ администрации ЩИТа проходит очередная плановая проверка психологического состояния сотрудников. Агента 776 отправляют на сеанс прямо во время обеденного перерыва, он даже не успевает снять форму. Кабинет психиатра тускло освещен и обставлен безликой мебелью в современном стиле штаб-квартиры ООН. Агент 776 с нетерпением ждет, когда вынесут положительное заключение о его состоянии, и старается говорить искренне и открыто. Он понимает, что говорит уже минут пятьдесят, и все же ни одного своего слова не помнит. Этот факт должен был бы его обеспокоить. Но ничего подобного не происходит. Кажется, так и должно быть. Все так, как и должно быть. Идеально.

– С вами все просто идеально, – говорит психиатр размеренным голосом. – А понимаете ли вы, Патрик, что я прошу вас сделать?

– Конечно, доктор. Мне нужно…

– Вам никому нельзя об этом рассказывать, и забудьте о моей просьбе молчать. Разве не идеально, Патрик?

– Именно. Идеально.

– Позже можете вернуться к своим обязанностям на пункте снабжения. Подготовьтесь к смене завтра утром.

– Спасибо, доктор.

 

Глава 12

ТРИДЦАТЬЮ семью этажами выше, в кабинете начальника Агент 352, Линдли Р. Херманн, глава третьего отряда Команды срочного реагирования, стоит перед столом директора.

– Сэр, на мой взгляд, сейчас Соединенным Штатам как никогда нужен Капитан Америка. Как для ветерана в превосходной физической форме, не имеющего родственников среди живых, для меня честь вызваться в качестве добровольца на эту роль, сэр.

Незаметно для агента Тони Старк получает подробную справку о его службе, результаты проверки биографии и медицинскую карту прямо на дисплей, подающий информацию в его правый глаз. Старк непреклонен, но относится к предложению с пониманием.

– Благодарю за вашу преданность, Агент 352. Но мы не планируем обзаводиться новым Капитаном Америка. Щит и форма больше не будут использоваться. Дальнейших обсуждений не предвидится. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

– Нет, сэр.

– Мы ценим вашу инициативность. Можете идти.

Агент четко выполняет поворот кругом и выходит из кабинета, сияя благородством. Старк ждет, пока тот окончательно покинет помещение, и звонит секретарше.

– Анна, пожалуйста, назначай только важные встречи. У меня уйма работы, которую нужно закончить к отчету на Вертоносце.

– Хорошо, сэр. К вам просится еще один посетитель. Говорит, принес письмо от Стива Роджерса. Передать ему, что вы заняты?

– Нет. Пусть пройдет.

В кабинет Старка заходит человек среднего возраста в дорогом старомодном костюме серого цвета, несущий в руках марокканский кожаный портфель индивидуального пошива. Он не собирается пожимать Тони руку, а сразу садится в кресло, ставя портфель на колени.

– Как поживаете, директор Старк? Я Морис Грили, юрист, представляющий интересы Стива Роджерса, ныне покойного. Должен сказать, встретиться с вами очень не просто. Я так долго не мог добиться, чтобы мне назначили время для посещения…

– Какие именно интересы вы представляете, мистер Грили?

Юрист щелкает замками и открывает портфель.

– Когда происходило то, что вы называете Гражданской Войной, мне передали письмо с наказом доставить его при определенных обстоятельствах. Одно из них – гибель моего клиента. Поверьте, я нисколько не мечтал брать на себя такую ношу, и для меня большое облегчение, что я наконец могу передать ее вам.

Простой белый конверт появляется из портфеля, опускается на стол, а затем, в исполнение формального жеста, пододвигается на семь с половиной сантиметров в сторону Старка. На запечатанном письме аккуратным почерком выведено: «Тони Старку лично».

– Мне известно только то, что здесь содержится посмертная воля Капитана Америка. Если пожелаете, можете проверить подлинность почерка; кроме того, в письме упоминаются вещи, известные только вам двоим. Он говорил мне: несмотря ни на что, только вы способны совершить необходимое в случае его смерти.

– Почему не вписать это в завещание?

– Я предложил ему такой вариант, но он утверждал, что это личное, только между вами. Он сказал, вы поймете, как только прочитаете.

Тони Старк вскрывает конверт, вытаскивает письмо и поднимает взгляд на юриста, не разворачивая страниц. Грили, кажется, не собирается уходить.

– Поручение не считается выполненным, пока я не увижу, что вы прочли письмо. Это строгое указание мистера Роджерса, и…

Старк разворачивает письмо и читает. Потом читает снова и перечитывает еще раз. Затем сворачивает лист, открывает ящик стола, кладет конверт с вложенным туда письмом, задвигает ящик, закрывает его на ключ, стучит пальцами по столу и снова смотрит на юриста.

– Спасибо вам, мистер Грили.

Мистер Морис Грили, эсквайр, закрывает портфель и, ни слова не говоря, уходит. Тони опять ждет, пока его кабинет покинут, и только потом звонит Анне.

– Вызовите ко мне Черную Вдову. Срочно!

 

Глава 13

АТАКА в лоб не предполагает никакой скрытности. Просто вламываешься в дверь и уничтожаешь все, что движется.

В своих изнуряющих поисках Красного Черепа Баки прошелся по целому списку спящих ячеек ЦЕЛИ, проверяя одну за другой. На второй день ему повезло. Один из временных постов слежения, который раньше работал с Королем Кобра, снова функционировал и был полон техников и специалистов по безопасности. Сотрудников привезли на неприметных фургонах, но с крыши, на которой нашлось удобное место для слежки, Баки разглядел желтые спецовки и похожие на ведро капюшоны оперативников ЦЕЛИ, когда они выходили из фургонов и тут же исчезали в здании сквозь боковую дверь. Он знал, что его мишени будут хорошо заметны.

Баки оставляет куртку на пожарной лестнице, спускается и натягивает черную маску. Он поднимает мощность проектора ЭМИ до максимума и выжигает контур управления стальными дверями, намертво запирая их. Он войдет с другой стороны, и отсюда никто не должен ускользнуть. Обходить здание и входить в парадную дверь рискованно, но стоит совсем раннее утро и в этом деловом райончике пусто. В здании много офисов, обеспечивающих модную индустрию украшениями, молниями и пуговицами, так что передняя дверь скорее мешает бездомным устроиться на ночлег в лобби, чем спасает от грабежа. Сильного толчка рукой-протезом хватает, чтобы проникнуть внутрь. Дверь в помещение поста ЦЕЛИ укреплена сталью, как и боковой вход. Вспышка термита прожигает замок. От удара кибернетической руки Зимнего солдата дверь отлетает внутрь и сбивает с ног двоих. Большая часть членов группировки – хилые «гики» с нулевым мышечным тонусом и такими же навыками борьбы, так что разделаться с ними не так уж сложно. Те, что вооружены, плохо понимают, как стрелять из укрытия, и, выстрелив из плазменных винтовок, позорно получают в лицо отдачей. Отрядов Мобильных Организмов Для Организации Катастроф (МОДОК) здесь нет, так что Зимний солдат даже не запыхался. Он обходит помещение, выталкивая ногой оружие из зоны досягаемости почти потерявших сознание врагов, и вскоре приближается к первому из троих облаченных в желтое мизантропов, которых намеренно оставил нетронутыми для допроса. Под капюшоном оказывается землистого оттенка лицо с бородой и одним широко распахнутым от страха глазом. Во второй утыкается дуло очень большого пистолета.

– Ну что, тупица, у тебя одна попытка. Где Красный Череп?

– Я не знаю, клянусь…

Зимний солдат изменяет конфигурацию лиц неразговорчивой команды ударом рукоятки, и двух потенциальных осведомителей окатывает фонтаном крови и обломков зубов. Более смелый обзаводится дырой от пули в коленной чашечке, и пистолет переводится на сотрудника ЦЕЛИ, который успел испачкать форму и не может унять дрожь. Зимнему солдату приходится перекрикивать вопли.

– Твоих друзей назовем Беззубик и Одноножка. Хочешь стать Левшой, или у тебя все-таки резко прояснится память?

– Он не врал. Мы ни разу напрямую не говорили с Красным Черепом, только с его сумасшедшей дочуркой и Королем Кобра.

– Слушаю дальше.

– Крыша у нее совсем уехала, но она не дура. Она знает, что их ищут, особенно после резни на Уолл- Стрит. Мы не знаем, как с ней связаться. Она звонит сама.

– И что говорит? Чем вы занимаетесь? Какие данные собираете и передаете ей?

– Мы следим за станциями снабжения и поддержки ЩИТа, теми, что на небоскребах. Они обслуживают Вертоносец и крейсеры. Она просила узнать имена агентов на каждой локации, время смены и расписание шаттлов снабжения. Нам не сказали, для чего это.

И правильно сделали, но это не важно. Теперь Зимний солдат точно знает, что планирует Грех. Но как же ее найти? Будь у него в распоряжении двадцать агентов, можно было бы провернуть разведоперацию. Но в одиночку он не сможет следить за станцией снабжения круглые сутки, да и шанс оказаться в нужном месте в нужное время – шестьдесят к одному. Лучше дождаться ее удара и попробовать увязаться за ней. Раньше времени он действовать не будет.

Он ведь Зимний солдат.

И он может ждать целую вечность.

 

Глава 14

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ отдел информирования по боевым операциям Вертоносца – это комната без окон, соединенная с Мостиком командования и управления небольшим переходом. Здесь нет светового оборудования. Помещение подсвечивают только сотни мониторов, многофункциональных ситуационных дисплеев и голографических проекторов. Это кабинет, в котором классифицируется, обрабатывается и помечается маркерами для последующей оценки вся развединформация ЩИТа. В разбросанных по всему миру, надежно спрятанных бункерах хранятся копии. Но во время боя и операций ЦОИБО превращается в мозговой центр, откуда на Мостик командования и управления поступает стратегическая и тактическая информация. Команда Вертоносца называет этот кабинет Ульем, а аналитиков данных – дронами.

Замдиректора Мария Хилл приказала всем освободить ЦОИБО, чтобы один на один встретиться с директором Тони Старком. Два главных офицера ЩИТа разглядывают на нескольких мониторах фотографии с камер наблюдения, на которых изображено одно и то же: девушка с веснушками и рыжими волосами, одетая в форму ЩИТа, радостно расстреливает агентов в такой же форме из двух больших автоматических пистолетов.

– Программа распознавания лиц идентифицировала ее как Синтею Шмидт, дочь Красного Черепа, – докладывает замдиректора. – Сама она сейчас называет себя Грех.

Камеры передают на мониторы изображение большей площади. Грех и ее соратники с боем продвигаются по крейсеру. Стреляя, нанося удары, душа, поражая электрическими разрядами всех, кто встречается им на пути.

Тони Старк рассматривает лица атакующих.

– Узнаю Короля Кобра и Угря, но кто третий – понятия не имею.

– Мы попробовали очистить аудио и расслышали, что его называют Гадюкой.

– Еще один? Он понравился бы Мадам Гидре.

– Она застрелила первого и, если нам повезет, пристрелит и другого.

На экране видно, как мясорубка набирает обороты. Грех впала в экстатическое состояние, вроде берсерка. Стреляя, топая каблуками и пробивая себе путь по коридорам, она заливается смехом.

– То есть они и правда попали на самолет-крейсер? – спрашивает Старк, потянувшись за пультом. – Так просто пробились через охрану?

– Они пришли в нашей настоящей форме с настоящими карточками доступа. У них даже были с собой голографические генераторы, накинувшие на них личины тех агентов, под видом которых они явились.

– Мария, пожалуйста, со всеми подробностями.

– Вертоносец не предназначен для содержания большого числа заключенных, поэтому здесь при них лишь номинальное число специалистов по безопасности. Когда мы отводили Черепа и Кости на борт крейсера для перевода в Рафт, пришлось остановиться у станции снабжения, чтобы забрать команду обеспечения безопасности во время перевозки. Там все и случилось.

Старк передает пульт Марии Хилл, ругая себя за непредусмотрительность. Как же глупо было не подумать о том, что усиление охраны на Вертоносце и на Рафте бесполезно, если оставить незащищенной станцию снабжения! Но почему проникнуть на базу ЩИТа оказалось так просто? Он оборачивается к замдиректора Хилл, которая ожидала этого вопроса и уже вывела на экран запись, где криминалисты обследовали станцию снабжения на крыше телекоммуникационной башни в Джерси. На полу, там, где и упали, лежали тела раздетых до белья агентов. Большинство из них не успели даже выхватить оружие.

На весь центральный экран развернуто изображение идентификационной карточки ЩИТа с фотографией светловолосого мужчины с грубыми чертами лица.

– Этот человек, Агент 776, Патрик Стэнсфилд, отключил камеры наблюдения, зациклил воспроизведение передачи данных безопасности, поставил сигнализацию в режим ожидания, а потом просто открыл дверь и впустил их.

Тони Старк тут же улавливает логическую нестыковку в словах Хилл.

– И это все выяснили путем осмотра места происшествия? Разве это возможно?

– У Стэнсфилда были небольшие проблемы личностного характера, его файл помечен желтым флажком. Пока мы с ними разбирались, Внутренняя Безопасность поручила другому агенту наблюдать за ним и записывать его за работой на камеру, установленную в глазной линзе. Грех и ее команда этого не заметили.

Директор ЩИТа опускается на пустующую консоль и протирает глаза.

– А агент Стэнсфилд погиб вместе с остальными на станции и с охраной самолета? Я распорядился о переводе подозреваемого и несу ответственность за то, что не распознал слабое место в обеспечении безопасности. Я напишу письмо семье каждого погибшего агента.

Замдиректора едва не говорит Старку, что это не его вина, но решает, что это можно трактовать как подхалимство в его худшем виде. К тому же ей ничуть не хочется смягчать его чувство вины. Она думает, что он должен страдать. Пока эмоциональные муки не влияют на эффективность работы организации, почему бы не позволить ему прочувствовать всю силу боли? Мария Хилл снова переключается на камеры наблюдения на самолете-крейсере. В пылу битвы под вой сирен и мигание аварийных ламп Грех стреляет по цепям, сковывающим Черепа и Кости, и надолго впивается в него поцелуем в тот момент, когда им стоило бы бежать со всех ног в сторону спасательных капсул.

– Невероятно, – говорит Старк, отводя глаза от экрана. – Череп и Кости был единственной зацепкой, чтобы разгадать замысел, из-за которого погиб Стив Роджерс, а мы дали ему сбежать прямо из-под нашего носа.

– И это еще не все, директор Старк.

– О, еще что-то?

– Для доставки и передачи заключенного на службу вызвали еще двенадцать агентов. Все они перед налетом пропали с датчиков и перестали отвечать. Ни данных с навигаторов, ни реакции на попытку установить связь. В их квартирах всё на месте. Но сами они исчезли.

На мгновение плечи Старка опускаются в отчаянии, но затем директор снова выпрямляется на своей консоли, разозленный и встревоженный.

– У нас завелся крот или, по крайней мере, откуда-то идет большая утечка информации. Снимите все боевые отряды с текущих задач и отправьте на поимку Грех и Брока Рамлоу. Пусть Разведка и Внутренняя Безопасность проверят друг друга. После проведем тщательное расследование по погибшим и пропавшим агентам и соберем все, что есть, по деятельности агента Стэнсфилда за последний год.

– Загружу нужные файлы в ближайшее время. Будут еще какие-нибудь распоряжения, сэр?

– Да, еще одно. Я получил предварительный отчет Черной Вдовы, которой поручено обнаружить Зимнего солдата. И еще мне пришел файл от полиции Нью-Йорка с информацией обо всех происшествиях, к которым, по мнению наших аналитиков, она приложила руку. Кажется, она побывала в кабаках и дешевых отелях, куда часто захаживал Баки. В отчетах полиции упоминаются резаные раны, повреждения мягких тканей, переломы и сотрясение мозга. Но никто даже не пожаловался. Всех, кто там был, внезапно очень вовремя поразила амнезия, и они не могут вспомнить, как выглядел злоумышленник. В отчете Черной Вдовы упомянуты те же места.

Мария Хилл тщательно обдумывает свой ответ. У нее есть свое мнение о Наталье Романовой, но, возможно, если она выскажет его сейчас, ее просто сочтут злорадной? У Хилл есть амбиции, которым повредило назначение Тони Старка директором в обход нее. А также она обязана честно высказывать свою оценку начальству.

– Вы отправили одного бывшего российского шпиона и киллера выследить другого российского киллера и шпиона. Их техника и методы не отличаются аккуратностью. Чего вы ожидали?

Старк отдает компьютеру, контролирующему дисплеи, голосовую команду, и на главном экране появляется цифровая копия отчета.

– Повторю твои слова, Мария. Есть кое-что еще. Вдова предоставляет детальный отчет о сведениях, полученных от сети подпольных наемников, нелегальных торговцев оружием, зарубежных осведомителей, доносчиков и просто суровых парней, которым есть что продать. Данных никаких. И у меня есть впечатление, что она что-то недоговаривает.

Замдиректора Хилл про себя удивляется, как мало этот человек знает о женщинах, но ее лицо не выражает никаких эмоций, когда она отвечает.

– Женщины всегда чего-то недоговаривают о мужчинах, с которыми у них что-то было.

– Она заявила, что они просто вместе тренировались. И сказала, что Баки винит меня в смерти Кэпа и собирается начать на меня охоту. Тебе не кажется, что она предала его доверие?

– Сомневаюсь, что она использовала наречие «просто». А оно полностью меняет смысл. А маленькое предательство иногда скрывает за собой большее.

Слова слетают с ее губ раньше, чем она успевает об этом пожалеть. Но теперь их не возьмешь обратно. Придется позволить им ползать по столу маленькими белыми червячками.

– Спасибо, Мария. Ты дала мне много пищи для размышлений.

 

Интерлюдия № 8

– МЫ не о том договаривались, Череп. Наше соглашение было очень детально прописано.

– Как и пакт Молотова – Риббентропа между Гитлером и Сталиным, и помнишь, чем это обернулось?

– Да, смертью твоего хозяина и подъемом моей Родины.

– Это, по-твоему, подъем, Лукин? Пятьдесят лет траты ресурсов, проигрыш в гонке вооружений и экспорт революции в дикие племена, и до сих пор в Москве не найдешь нормального шницеля.

– А как там дела у твоего блестящего Тысячелетнего Рейха, а?

– Кому какое дело до Рейха? Я теперь больше, чем какой-то фашист. Я – своя собственная сила.

– Нет, ты безмозглый садист, Иоганн. И ты тратишь уйму времени, отвлекаясь на личные счеты. Ты теряешь из виду нашу конечную цель, ради которой мы объединились. Не заставляй меня биться за главенство. Это моя территория, и я тебя раздавлю, если понадобится.

– Ты ничего такого не сделаешь, Лукин.

– Попробуй проверить – тебе не понравится.

– И не собираюсь. Я знаю, что ты хочешь получить… наш союз тебе слишком сильно нужен. Я об этом знаю, потому что видел твои самые потаенные мысли.

– Черт бы тебя побрал, Красный Череп…

– Само собой. Но чего ты ожидал? Что я просто спал тут все это время?

 

Глава 15

ОН сидит в баре. Но на сей раз это не пивнушка или байкерский бар в рабочем районе, в которых обычно бывает Джеймс «Баки» Барнс. Это чисто мужское заведение совсем другого типа – из тех, в которых обычно потягивают коктейли вроде «Космополитена», а не опрокидывают в себя «ерш» стаканами. Изменить свои привычки – хороший тактический ход, который он сделал, впервые заметив, что за ним следит Черная Вдова. Также пришлось сменить дешевые одноместные номера в восточной части города на модные, но дорогие отели вдоль Вест-Сайд-Хайвей, чтобы сбить ее с толку. Баки незаметно передал бармену щедрые чаевые и пояснил, что он не ищет приключений, не из полиции, а просто хочет спокойно посидеть за бокалом импортного «Пилснера» и посмотреть новости по кабельному.

Новостным сюжетам в эфире отвели меньше времени, чем эффектному нервному срыву выросшей знаменитости, которая добилась популярности в детском возрасте. Новости же оказались «сведениями от анонимного инсайдера» и состояли в основном из эвфемизмов и допущений. Суть сообщения сводилась к тому, что единственный подозреваемый в убийстве Капитана Америка – Брок Рамлоу по прозвищу Череп и Кости – сбежал из заключения при помощи неизвестных сообщников.

ЩИТ не публиковал официального заявления по этому поводу, и аналитики предположили, что в ходе инцидента были жертвы, семьи которых нужно уведомить в первую очередь. Согласно неподтвержденным данным, побег был осуществлен, когда задержанного перевозили с Вертоносца в Рафт. Клиенты бара реагируют единодушно: «Надо было отправить этого урода погулять пешком со взлетной палубы».

Бармен оборачивается перекинуться парой слов с задумчивым силачом в кожаной куртке, но того уже и след простыл. Остались только пустой стакан на подставке и деньги за пиво.

Всплеск ярости заметно утихает, пока Зимний солдат пробирается по крышам в сторону окраин. Злость мешает трезво оценивать ситуацию, но, если он хочет отомстить, нужно мыслить ясно. Аналитическая часть его мозга классифицирует поступающую информацию, группирует известные факты, просчитывает вероятности и корректирует план действий. Известно следующее: у Красного Черепа есть веские причины вызволять Черепа и Кости; его дочь, Грех, с помощью группировки ЦЕЛЬ собирала информацию о станции снабжения ЩИТа; станции снабжения обслуживают самолеты-крейсеры, которые считаются самым надежным способом транспортировки заключенных. Соответственно, наиболее вероятно, что Грех по приказу отца совершила нападение на один из самолетов и освободила Черепа и Кости, и теперь убийца Капитана Америка свободен и готов к новым поручениям Красного Черепа. Один из вернейших способов найти бывшего нациста отпал, а оставшийся предполагает, что Зимнему солдату нужно отправиться туда, куда он меньше всего хочет попасть еще раз, – в «Башню Корпорации Кронас» в центре Манхэттена.

В логово Александра Лукина.

Воспоминания Баки начинаются с эпизода, который в последнее время кажется ему самым важным. Место действия – Лондон. В бою, когда уже назревала Гражданская Война между людьми со сверхспособностями, они стоят бок о бок с Капитаном Америка. Красный Череп выпускает улучшенную версию Смертобота, с которым они впервые столкнулись во время Второй мировой войны. Они провернули классический командный маневр: Кэп отвлекал механического монстра, а Баки забросил в отверстие в его руке взрывчатку. Неконтролируемый робот разрушил в числе прочих здание Корпорации «Кронас». Если подумать, это был своего рода блестящий жертвенный гамбит, который помог скрыть тот факт, что Смертобота собирали в системе тоннелей, принадлежавшей компании Лукина. Не дает покоя вот какой вопрос: смог бы Лукин отставить в сторону лютую ненависть и объединиться с Красным Черепом, чтобы достичь общей цели?

Баки готов найти ответ любыми доступными средствами. Почти никто не способен пройти через охрану «Башни Кронас», кроме Зимнего солдата. Будучи смертельным оружием в руках Лукина, он получил доступ к самым потаенным и надежно защищенным уголкам небоскреба. Он бродил по засекреченным лестницам и проходам, поднимался и опускался по вентиляционным стволам и пробирался по подземному трубопроводу из соседних зданий. Пароли и коды безопасности ежедневно меняются, но он знал алгоритмы изменений.

В те времена Зимний солдат был совершенным орудием убийства и не представлял собой никакой опасности – его память можно было выборочно стирать после каждой миссии. Но теперь он все помнит, он сам по себе и его ничто не сдерживает; идеальный убийца вырвался за рамки, в которых его держали, и почти не испытывает сочувствия к тому, кто использовал его совершенно безжалостно.

 

Глава 16

КАЗАЛОСЬ бы, организация, под завязку забитая гениями технической разработки, должна учиться на своих ошибках. В последнее время одна за другой базы ЦЕЛИ подвергались нападениям, но они всего лишь усложнили коды доступа. Похоже, суперпрограммисты способны защищаться только от таких же программистов, но никак не от меня, Сокола и нам подобных.

Выстрелом взламываю замок, а Сокол выбивает дверь. Несколько человек умудряются оказать сомнительное сопротивление, выхватив оружие, но большинство мечется в панике. К счастью, даже те, что вооружились, считают, что огнестрелы в подметки не годятся импульсным пистолетам и плазмамётам собственной разработки, однако их изобретения слишком сложны для того, чтобы использовать их как основное оружие в бою. Большинство наших, кому приходилось иметь дело с фанатиками ЦЕЛИ, называют их пчеловодами или ведроголовыми – форма цилиндрических шлемов их защитных костюмов навевает мысли о пасеке.

Исход схватки пока не ясен, и один из фанатиков приказывает вызвать отряд МОДОК. Что сейчас нужно меньше всего, так это чтобы на нас накинулась кучка хорошо вооруженных безумцев с коллективным разумом. Сокол кричит мне: «Сними этого ведроголового!» Один из «пасечников», спотыкаясь, пробирается к большой красной кнопке тревоги на стене, прикрытой от случайного нажатия полосатой черно-желтой крышкой. «Пчеловод» уже наполовину поднял крышку, когда я обрушила локоть ему на затылок. Нет уж, он не позовет на помощь отряд Мобильных Организмов Для Организации Катастроф.

Командная борьба подразумевает, что ты прикрываешь спину союзников, но пока я наношу предупредительный удар, из-за угла высовывается ведроголовый с огнеметом. Струей огненного бензина он поджигает костюм Сокола. Я падаю на колено и пробиваю пулей бак огнемета у него на спине, пока он не выстрелил снова. Искра взрывает содержимое бака, и пылающий владелец оружия с криками убегает по коридору.

Одной рукой Сокол стягивает с себя горящую кофту, а второй отпихивает противников. Его вид пугает оставшихся охранников базы ЦЕЛИ: перчатки и голова все еще в огне. Я окатываю его из огнетушителя, но он возражает.

– Не трать время, – говорит он, прорезая кулаком выряженную в желтое толпу. – Доберись до компьютеров, пока они всё не стерли. Нужно узнать, где искать Черепа.

Ник Фьюри предоставил нам данные с подповерхностных радиолокаторов, так что я уже знаю, какой из проходов ведет к компьютерному кабинету этой базы ЦЕЛИ. Пробегая по лабиринту коридоров с пистолетом наизготовку, я не встречаю никакого сопротивления.

В компьютерном зале я обнаруживаю техника ЦЕЛИ, который вводит на клавиатуре длинную последовательность цифр. Вооруженный бандит торопит его. Повторюсь, гении от мира техники сами себе вредят пристрастием к усложненным мерам безопасности. Тот, что с оружием, выпускает в меня заряд плазмы из пушки. Выстрел задевает мое правое плечо и оставляет на стене за мной длинную борозду. Тремя девятидюймовыми бронебойными пулями я пронзаю его в области центра тяжести и перевожу пистолет на «гика», который стоит без шлема, чтобы на экране было лучше видно цифры, которые он вводит. Не допускающим сомнений в моих намерениях голосом я приказываю ему отойти от клавиатуры. Он подчиняется, прикрывая лицо руками. Он напуган до соплей, которые стекают у него из ноздрей и смешиваются с брызгами крови его товарища, и не знает, что делать: приступить к нытью или сперва шмыгнуть носом.

– Не убивай меня. Прошу.

Я убираю пистолет от его лица. Начинаю говорить:

– Я не…

У меня в руках тот же пистолет, которым… О боже.

Я моргаю и вижу Стива на ступенях здания суда. Я вижу, как из раны на его плече течет кровь. Я ловлю его взгляд, когда достаю свой…

Закрываю глаза, но этот образ никуда не девается. Только становится четче, и я слышу отзывающиеся эхом три выстрела, один за другим.

Тошнота будто бьет мне под дых. Я отворачиваюсь и избавляюсь от завтрака серией болезненных спазмов. Отчаяние и отвращение к себе ничуть не отступают. Боковым зрением я замечаю, как гик тянется за плазменной пушкой, которую еще держит в руках застреленный мной болван. Мне нужно всего лишь развернуться и выстрелить. Но я просто смотрю на него. Надо позволить ему это сделать, думаю я. Позволить ему положить конец моим страданиям. Я испытываю странное чувство облегчения, глядя ему в лицо, пока он поднимает оружие. Мой противник больше не испуган. Кажется, даже счастлив. Горд. Он сильнее прижимает спусковой крючок.

Красный сапог превращает лицо компьютерного гения в кашу, плазмопушка со стуком падает на пол.

Сокол.

Он подходит ко мне и спрашивает, все ли со мной в порядке. Его торс обнажен, а плечи и спину покрывают красные ожоги. Наверное, ему очень больно, но он беспокоится только обо мне. Я говорю, что все хорошо, просто на секунду потеряла равновесие. Сама знаю, что это дурацкое объяснение. Вижу, что он мне не верит, но лишних вопросов не задает. Я спрашиваю себя, чем заслужила такого друга. И о том, останется ли он мне другом, если узнает, что я сделала.

– Сэм, давай найдем то, что нам нужно, и уберемся отсюда.

 

Глава 17

РАСШИФРОВКА закодированной голосовой коммуникации между агентом Натальей Романовой (Черной Вдовой) и директором Тони Старком.

Н. Р.: У меня кончились все зацепки, и я начала наблюдение за локациями ЦЕЛИ, о которых, по данным разведки ЩИТа, известно Нику Фьюри.

Т. С.: Потому что Фьюри намеренно передал информацию о них Баки?

Н. Р.: Мы этого не знаем. Зимний солдат мог взломать доступ Фьюри и сам добраться до файлов. Он обладает достаточной для этого квалификацией.

Т. С.: Ты бы не докладывала мне сейчас, если бы ничего не нашла. Ты знаешь, где Баки?

Н. Р.: Нет, но я обнаружила станцию слежения ЦЕЛИ, которую недавно зачистили: все твердые поверхности залиты хлоркой, компьютеры пусты. Часть важной аппаратуры исчезла. Возможно, ее убрали из-за огнестрельных повреждений. Советских оперативников приучали стрелять в голову. Там остались следы от сгоревшего бездымного пороха, а в трубе вентилятора я нашла кровь. Я изучила стоки в полу и нашла пустую гильзу от патрона 45-го калибра к автоматическому оружию в канализационной ловушке. Туда определенно заходил Зимний солдат.

Т. С.: Многие используют 45-й калибр…

Н. Р.: Я попросила знакомого оружейника посмотреть нарезку на гильзе. Она сказала, что никогда ничего подобного не видела. Тогда я проверила по записям УСС времен Второй мировой. Там утверждается, что автоматические пистолеты 45-го калибра, которые поставляли в СССР в рамках программы ленд-лиза, были отмечены особой резьбой, чтобы опознать их в будущем. Пистолет, гильзу от которого я нашла, отправили в Россию с партией 1942 года, и до сих пор ничего из той поставки в США не всплывало.

Т. С.: Очень убедительно, Наташа. Но что это нам дает?

Н. Р.: Ничего. Но потом я начала наблюдать за другим пунктом ЦЕЛИ, и оказалось, что они подверглись нападению со стороны Агента 13, называемого Соколом.

Т. С.: Они там были вместе с Шэрон Картер?

Н. Р.: Именно.

Т. С.: А это значит…

Н. Р.: …что у них разведданные из одного источника?

Т. С.: А ты не сможешь приглядывать и за Картер и Уилсоном, пока ищешь Зимнего солдата?

Н. Р.: Невозможно незаметно следить за объектом, который умеет летать и для которого собирает информацию каждая птица в радиусе километра.

Т. С.: Тогда занимайся только Баки. Если узнаешь что-нибудь – неважно, любую мелочь, – сообщи мне.

Н. Р.: Принято.

ОДНИМ нажатием клавиши директор Старк стирает единственную запись разговора с Черной Вдовой. Он сидит в своем кабинете на последнем этаже здания администрации ЩИТа, в бронированном убежище с количеством плоскоэкранных мониторов большим, чем в монтажной какой-нибудь киностудии. Это рабочая уменьшенная копия Центра управления боевыми операциями, расположенного на Вертоносце. Только здесь всем можно управлять из-за рабочего стола Старка.

Директор откидывается в кресле и медленно поворачивается в сторону многочисленных экранов, чтобы посмотреть на потоки информации, смонтированные записи с камер наблюдения и столбцы данных. Один из экранов начинает мигать. Это обозначает срочный входящий звонок. Старк приглушает остальные экраны и разворачивает мигающий на полстены. Это Агент 32, который руководит командой следователей, проводившей допрос доктора Бенджамина, психиатра, обследовавшего пропавших сотрудников ЩИТа. Большую часть экрана занимает агент, отличающийся крупным телосложением, но все же видно, что его команда проверяет книги на полках и ящички.

– Здесь никого нет, сэр. Дом пуст.

– Это предварительная оценка, или вы уже отодрали половицы и посмотрели, что под ними?

– Сэр, мы отключили сеть на основной магистрали, произвели вооруженное проникновение в здание, перекрыв все точки выхода. Затем в полной темноте с помощью очков ночного видения мы обыскали все помещения – и ничего не нашли. Тогда мы включили освещение, и сейчас дом исследует команда криминалистов с собаками, портативными ищейками и металлодетекторами.

Тони Старк чувствует подступающую мигрень. Он хотел бы сейчас напиться. Но этого он всегда хочет. Он уже готов отключить связь, как вдруг замечает, что один из криминалистов, одетый в специальный белый комбинезон, шепчет что-то Агенту 32.

– Сэр, одна из собак нашла кое-что в подвале. – Камера покачивается, пока Агент 32 спускается в подвал. Кинолог, гончая, делающая глубокие вдохи, и два агента смотрят в не до конца заполненный переносной холодильник.

Криминалист-технолог начинает рассказ, как только камера приближается к холодильнику.

– Сэр, Красотка – это гончая – постоянно тянула нас к этому ящику, и тогда мы начали доставать из него замороженные обеды, оленину и мясо фазана, а затем, кажется, нашли доктора Бенджамина.

Камера наклоняется, и на экране перед Тони появляется психиатр, свернувшийся в позе эмбриона, его голова покоится между упаковкой корейки и большим пакетом соцветий брокколи.

– У него довольно сильное обморожение, сэр. Мне кажется, он уже давно тут лежит.

 

Глава 18

ЧЕЛОВЕК, некогда бывший лучшим советским киллером и специалистом по грязной игре, в темноте ждет того, кто им управлял. Сигнализация и сенсоры отключены, а контур замкнут на блок управления у двери, так что на первый взгляд все функционирует нормально и система сработает, если ввести код доступа. В кладовке без сознания лежат три охранника с татуировками российской мафии.

Пентхаус Александра Лукина на самом верху небоскреба Корпорации «Кронас» может похвастаться потрясающими видами на город, открывающимися во все стороны, но Зимний солдат смотрит лишь на дверь, которая ведет от частного лифта.

Лифт открывается, и становится слышно, как спорят два голоса. Зимний солдат отступает в тень за стеной. Лукин никогда не был открытым человеком, и Зимнему солдату даже в голову не приходило, что Лукин может посвятить кого-то из коллег в святая святых. Теперь придется корректировать план в соответствии с новыми обстоятельствами. Зимний солдат решает отложить активные действия до тех пор, пока сумеет оценить новую ситуацию.

– Черт бы тебя побрал, Красный Череп…

Четко слышен голос Лукина. Он что, пригласил Черепа на водку с икрой? Заклятые враги внезапно помирились? Как так? Зимний солдат отступает еще немного. Ему не видно, кто вышел в прихожую из лифта. Шаги приближаются.

– Само собой. Но чего ты ожидал?

Это произнес Красный Череп, сомнений быть не может. Его интонации, характерное «саммо сапой» – «само собой», искаженное акцентом, – слабый присвист, но вот тембр не его. Слишком высокий голос.

– Что я, просто спал тут все это время?

Говорящий появляется в поле зрения. Это Александр Лукин. Больше на лифте никто не поднимался. Он говорит сам с собой на два разных голоса. Зимнему солдату приходит в голову, что Лукин окончательно потерял рассудок, а потом – что ему, в общем-то, нет до этого дела. Он выходит из тени и припечатывает российского олигарха к стене.

– Не ожидал меня увидеть, Лукин?

– Я не ожидал, что проживу так долго, если мы встретимся. Теряешь хватку, Зимний солдат.

– Нет, это я еще успею.

– Тогда зачем явился? Неужели работу ищешь?

– Нет. Ты знаешь, что я тебя презираю. Ты всегда кичился тем, какой у тебя выдающийся взгляд на мир, что у тебя такие блестящие идеи, что ты верен высшей цели, а теперь от тебя осталась одна оболочка.

Лукин пытается достать Зимнего солдата хуком справа, но удар перехватывает металлическая рука.

– Какая глупость, Александр. Уж ты-то должен знать, что со мной это не пройдет. Итак, расскажи мне, зачем ты начал сотрудничать с Красным Черепом? Я слышал, как ты репетируешь разговор с ним. Низость даже для того, кто погубил столько человек, как ты.

– Ты уверен, что хочешь поднимать тему массовых убийств?

Лукин чувствует, как хватка на его вороте сжимается. Кажется, его это ничуть не беспокоит, что должно бы привлечь внимание Зимнего солдата. Но мозг бывшего киллера затуманивает ярость.

– Не нарывайся. Где найти Красного Черепа? Рассказывай, и тогда я, может быть, только руки тебе переломаю.

– Ах, ты ищешь Красного Черепа? Как любопытно. C’est très drôle, как сказали бы французы. Забавнее, чем ты думаешь.

Не успевает Зимний солдат ответить, как на противоположной стене в сторону отъезжает скрытая панель и в зал входит перекачанный наемник, известный как Череп и Кости, а вслед за ним появляется Грех.

– Убери руки от босса, помощничек.

Грех хихикает. Ей кажется, что ее возлюбленный очень умен.

Лукин легко вырывает руку из хватки Зимнего солдата.

– Понял шутку?

Череп и Кости убирает пистолет в кобуру и наносит удар, прежде чем Зимний солдат успевает отпустить Лукина и повернуться к нему лицом. Несколькими ударами, пинками и комбинациями громила заставляет его упасть. Грех стоит, направив пистолет на Зимнего солдата на случай, если он перехватит инициативу.

– Будет больно, но пока что ты не умрешь, – говорит Лукин, доставая из кармана красную резиновую маску. – Ты нужен нам для очень важного дела.

Маска с изображением красного черепа закрывает лицо Лукина, и его голос меняется. Контроль над телом теперь у Красного Черепа.

– Лукин, которого ты знаешь, стал бы добровольно работать с Красным Черепом? И разве тебя не учили замечать такого рода странности? Не лучший пример его методов обучения.

Зимний солдат отбивает кибернетической рукой коварный удар, направленный ему в голову, и Череп и Кости отступает несколькими неловкими шагами, стараясь окончательно не потерять равновесия. Баки пытается продолжить контрнаступление, но Грех прыгает ему на спину и приставляет пистолет к виску. Ее палец начинает жать на спусковой крючок. И тут слышится рев ее отца:

– Ты что, меня не слышала?! Он нам еще нужен!

Зимний солдат поднимает Грех в воздух и швыряет ее через зал на Череп и Кости, а затем бросается сразу на них обоих. Он с силой отталкивает Грех в сторону, хватает Черепа и Кости и поднимает его над землей, а затем с размаха швыряет его головой вниз на рабочий стол, спроектированный французским архитектором Ле Корбюзье, и тот превращается в кучку очень дорогих щепок.

– Больно было? Наверное, по моим меркам, не очень, но сейчас мы это исправим.

Грех пытается ударить Зимнего солдата ножом сзади, но он защищается протезом и ломает ее лезвие. После удара коленом в живот и локтем по лицу она сползает на пол, в крови и недоумении.

– Вы когда-нибудь дрались хоть с кем-то, кто это умеет? Или ваше дело – избивать случайных прохожих?

К человеку, тело которого подчинил себе Красный Череп, оборачивается уже не Зимний солдат, а весьма повзрослевший юноша, некогда сражавшийся бок о бок с Капитаном Америка.

– Никуда не уходи. Я тобой сейчас займусь.

Выражение на красной маске никак не меняется. Это ведь просто мертвое лицо из резины, выкрашенной краской. Бывший юный помощник Капитана Америка возвышается над едва пришедшим в сознание Черепом и Кости и ногой отбрасывает обломки стола.

– Ты застрелил одного из моих друзей, а их у меня не много.

Механические пальцы смыкаются на шее Брока Рамлоу и поднимают его вверх так, что ноги болтаются в воздухе. Пальцы сжимаются как тиски. Ботинки наемника дергаются, силясь нащупать несуществующую опору. Под черно-белой маской с черепом набухают сосуды. На лице Баки нет ни единого признака радости, только решимость. По телу Черепа и Кости бегут мурашки.

– Интересно, – произносит рот Александра Лукина голосом Красного Черепа. – Капитан Америка никогда бы и не подумал о том, чтобы решать вопрос хладнокровным убийством.

Зимний солдат – не Баки – отпускает Черепа и Кости и поворачивается лицом к человеку в красной маске.

– Не смей произносить его имя.

– Оно ничего не значит. Он мертв.

Зимний солдат поднимает Красного Черепа и идет к окну, неся его на вытянутой руке; наконец задняя часть алой маски упирается в стекло. Стальные пальцы, только что сжимавшие горло Черепа и Кости, теперь готовы сдавить глотку человеку, который говорит голосом Красного Черепа.

– Это ты должен умереть.

– Почему? Я отдаю приказы, и люди умирают. То же самое делала Жанна д’Арк, и теперь она святая. А кровь только на твоих руках, Зимний солдат.

– Гори в аду.

– Так отправь меня туда. Сделай то, что не получилось у Капитана Америка. Хотя в этом случае ты никогда не узнаешь, кто его предал.

Хватка стальных пальцев слабеет. По красной маске расплывается ухмылка.

– Ах да, еще кое-что… Спутник.

Глаза Зимнего солдата закатываются, мышцы расслабляются, и он без чувств падает на пол. В противоположном углу Череп и Кости выбирается из-под обломков стола, осторожно касаясь свежих синяков на шее. Грех пока не пришла в себя. Череп и Кости ковыляет к поверженному человеку в ногах босса и сильно его пинает. Никакой реакции.

– Черт. Как ты это сделал?

– Это код выключения, сохранившийся со времен советских умельцев. К сожалению, он срабатывает только один раз.

– Почему ты раньше его не сказал, когда он…

– Колошматил тебя и Грех? Хотел посмотреть, правда ли он готов вас убить. Потому что если нет, то он для меня бесполезен.

 

Глава 19

НЕТ.

Этого не может быть.

Я уже давно чувствую себя неважно. Но это ведь можно списать на события последних месяцев, правда? У меня есть причины для плохого самочувствия, и последней каплей в их море оказалось то, что я не могу застрелиться и со всем этим покончить. Почему бы мне не страдать от постоянной головной боли и тошноты? Я решила для себя, что если разберусь с теми, кто использовал меня в своих грязных планах, то отчасти искуплю вину. Но как это сделать, ведь они в любой момент могут перехватить контроль надо мной?

Я стою в ванной. В этот раз вместо пистолета у меня в руке палочка с двумя четкими полосками в окошке с результатом. Положительный.

Что ты делаешь, Шэрон Картер? Отрицание – это первая стадия. Я лихорадочно ищу в интернете причины для ложноположительного результата. Среди них – пять видов рака. Такой вариант вряд ли может улучшить мое настроение.

За отрицанием обычно следует отчаяние, но я и так погрязла в нем по самую шею. И в гневе. Я слишком зла, чтобы сдаваться, слишком зла, чтобы дать злодеям захватить контроль над моей головой, слишком зла, чтобы жалеть себя.

Решаю идти на пробежку. Эти восемь километров немного помогают. Сижу на полу в душе под струями воды, пока не синеют и не покрываются морщинками пальцы на ногах. Но не могу переключиться, не могу прервать поток воспоминаний. Не могу заглушить боль.

Это ребенок от Стива.

Больше не от кого.

Повод для радости обернулся причиной опустошения от несмолкающего чувства вины. Чем больше я об этом думаю, тем мне хуже. Когда я хочу, чтобы воспоминания стали неясными, расплывчатыми, они предстают передо мной во всей своей четкости и яркости.

Мелочи.

Болезненные воспоминания о тех мелочах, которые я замечала и принимала как должное, сейчас кажутся драгоценными. И эти алмазы рвут мое сознание как острые клинки. В его синих глазах пляшут золотые всполохи, видимые только с расстояния в несколько сантиметров. Когда он спит на кровати позади меня, его дыхание греет шею. Запах крема после бритья, который он неизменно находил и покупал в дисконтных аптеках, потому что таким же пользовался во время войны. Клинки вонзаются в сердце.

А хуже всего – воспоминание о дне, когда его застрелили: Стив лежит на каталке, а врачи скорой помощи ставят капельницу и зажимают его раны. Он смотрит на меня, называет меня по имени и говорит, что из-за меня он забывает, как дышать.

Он знал. Стив знал, что я наделала.

 

Глава 20

ПОСЛЕ обращения первыми идут такие слова: «Если ты это читаешь, значит, все обернулось хуже, чем мы могли себе представить»…

Письмо лежит в кабинете Тони Старка на рабочем столе, в административном здании ЩИТа. Он прочел его уже раз десять, и чем больше перечитывает, тем в большее приходит недоумение. Каждый раз он размышляет о новых возможных вариантах, отбирает самые вероятные из них и разворачивает сценарий в глобальную картину. Ничего не сходится. Никаких прозрений. Никакой радости.

В углублении на стене напротив россыпи мониторов висит черно-белая фотография. Это не стильный высокохудожественный снимок, а мятое, выцветшее изображение, сделанное с крупноформатного негатива. На групповом фото можно рассмотреть Капитана Америка, Баки Барнса, сержанта Ника Фьюри и рядового Дум-Дум Дугана на фоне разрушенного бомбежкой сельского домика где-то в Европе во времена Второй мировой. Обломки все еще дымятся, а в остатках стен видны дыры от пуль.

Патроны в оружии закончились, как и запасные боеприпасы. Их, очевидно, попросили улыбнуться для фото. Возможно, оно было нужно для рекламы облигаций военных займов. Но какой солдат будет улыбаться сразу после боевого столкновения? После битвы при Ватерлоо герцог Веллингтон сказал: «Печальнее поражения в бою может быть только победа». Можно ли заставить таких людей отказаться от убеждений, ради которых они готовы умереть?

Тони Старк просмотрел все записи СМИ и камер наблюдения, все видео с телефонов и съемки с микрокамер на экипировке судебных приставов, полиции Нью-Йорка, сотрудников Службы внутренней безопасности и ЩИТа. Он прочитал каждый отчет каждого очевидца, дюжину рапортов с аналитикой, присланных криминалистами, психологами, экспертами по баллистике и специалистами по обработке изображения. Он сделал все, что мог, и все еще не может избавиться от ощущения, что упустил что-то.

– Компьютер, открой файл «Павший герой».

Оживают мониторы и голографические проекторы, на них воспроизводятся события того дня, когда на ступеньках, ведущих к зданию Федерального суда, погиб Капитан Америка. Сотни точек обзора и углов, но ни разу нигде не мелькнул момент, когда в Стива Роджерса после первого выстрела снайпера попали три другие пули. Снимков со спутника нет – их изъяли. Чувствуется рука Ника Фьюри: у него наверняка были планы освободить Кэпа, и он не хотел, чтобы его попытка попала на камеры.

Многие фотографии брали в фокус Шэрон Картер. Вполне логично: она хорошо выходит на снимках. Она постоянно носила форму ЩИТа, и в толпе ее было несложно найти. Директор пересматривает на повторе, как Шэрон бежит к Кэпу сразу после первого выстрела. Она была едва ли не ближе всех, когда просвистели три смертельных выстрела, но сказала, что ничего не видела…

– Компьютер, отмотай на момент выстрела снайпера.

На увеличенных изображениях репортажа СМИ хорошо видно красную точку лазерного прицела на спине пристава, который находился перед Стивом Роджерсом. Стив кричит: «Берегись!», а затем отпихивает его в сторону. Раздается выстрел. Кэп падает, и кто-то орет: «Снайпер!»

– Компьютер, отмотай назад до крика «Снайпер!», увеличь картинку и замедли воспроизведение.

На стене разворачивается изображение толпы у здания суда, будто плывущей сквозь патоку. Куда-то на противоположную сторону площади Фоли показывает бородатый человек в кофте с капюшоном. Движения его губ совпадают с замедленным криком «Снайпер!» Толпа разом поворачивается туда, куда он показывает, как и большая часть камер. Две камеры не поворачиваются и снимают, как Шэрон Картер бежит к Стиву Роджерсу, а затем пропадает за силуэтами людей, идущих по ступеням туда, откуда можно получше рассмотреть здание, из которого стрелял снайпер. Шэрон при этом даже не пытается взглянуть на то, что происходит на том конце площади.

– Компьютер, увеличь человека в капюшоне и темных очках.

– Запрос некорректен. Объект носит носовой и челюстной протезы.

Тони Старк напрягается в кресле и всматривается в застывшее изображение бегущей вверх по лестнице к Стиву Роджерсу Шэрон Картер. Он глубоко вздыхает. Затем звонит своей личной помощнице.

– Анна, я по поводу списка пациентов доктора Бенджамина. В нем были неактивные агенты?