Проснувшись посреди ночи, я не сразу сообразила, где нахожусь. Ах да, в доме Джейн, дошло до меня несколько мгновений спустя. Я уже спустила ноги с кровати, собираясь бежать в туалет, когда до меня дошло, что в этом нет никакой необходимости.

Котята в шкафу молчали.

Что же меня разбудило?

Тут из глубины дома донесся слабый шум, и я увидела, как темноту коридора прорезал луч света. Кто-то проник в дом! Я судорожно прикусила губу, чтобы удержать рвущийся наружу вопль ужаса.

В темноте я с трудом разглядела телефон, стоявший на тумбочке у кровати. Одеревеневшими от страха пальцами подняла трубку. Тише-тише, твердила я себе. Главное — не шуметь. Телефон, на мою удачу, был кнопочным. Подчинившись голосу интуиции, я набрала номер, который еще не успела стереть из памяти. Я верила, что помощь придет быстрее, чем если набрать 911.

— Алло? — раздался в трубке осипший со сна голос.

— Артур, — выдохнула я. — Просыпайся.

— Кто это?

— Это я, Ро. Я ночую в доме Джейн. Кто-то в него проник.

— Я буду через пару минут. Постарайся не шуметь. Спрячься где-нибудь.

Я опустила трубку, приложив все усилия, чтобы сделать это как можно бесшумнее.

А ведь я сама себя выдала, пронеслось у меня в голове. Когда на вечеринке заговорили о черепе, я не сумела скрыть своего смущения. Потупилась, уставившись на собственные ноги. Кто-то внимательно наблюдал за всеми присутствующими. И моя реакция многое ему сказала.

Ладно, теперь не время сожалеть о собственной глупости, сказала я себе, нащупывая очки. Надо придумать, где спрятаться. Здесь, в спальне, есть только два подходящих места. Я могу залезть под кровать. Могу притаиться в шкафу рядом с кошачьим семейством. Взломщик сейчас в спальне для гостей, которую отделяет от моей крошечный холл. Метавшийся в темноте луч фонаря говорил, что он вновь принялся за поиски. Он уверен, что проклятый череп спрятан здесь, в доме Джейн, и не уйдет, пока его не получит.

Тут мне пришло в голову, что разумнее всего будет пробраться в ванную и спрятаться в корзине для грязного белья. Благодаря маленькому росту я наверняка смогу там поместиться. Конечно, придется согнуться в три погибели, ну ничего, потерпим. Да-да, именно так и следует поступить. Если я полезу к котятам, они наверняка поднимут писк, и это привлечет внимание взломщика. Но, спрашивается, как добраться до ванной? Стоит мне оказаться в холле, луч фонаря в любую секунду может выхватить меня из темноты.

Словно отвечая моим мыслям, луч выскользнул из спальни для гостей, мелькнул под арочным проемом и заметался по гостиной. Так, пространство для маневра свободно! Затаив дыхание, я спустила ноги с кровати, осторожно сделала первый шаг… и наступила на хвост Маделин! Кошка взвыла, я заорала как резаная, из гостиной донеслись испуганные восклицания.

Я приготовилась к самому худшему. Топот шагов казался мне оглушительным. В дверях шаги стихли. Наверное, преступник ищет выключатель, решила я и, охваченная приступом отчаяния, бросилась прямо на врага. Врезалась в его мощную грудь, правой рукой обхватила бычью шею, левой вцепилась в короткие волосы. Давным-давно я ходила на курсы самозащиты, и сейчас кое-какие навыки ожили в моей памяти. Изо всей силы дергая взломщика за волосы, я орала во всю мощь своих легких.

Даже весьма болезненный удар в спину не заставил меня ослабить хватку.

— Прекрати! — выдохнул чей-то хриплый голос. — Прекрати, прекрати!

На мою спину и ноги посыпался град ударов. От боли у меня перехватило дыхание, так что пришлось замолчать. Несколько раз я судорожно схватила ртом воздух и уже приготовилась заверещать снова, когда вспыхнул свет.

Враг мой резко повернулся, чтобы увидеть того, кто повернул выключатель. При этом ему удалось отшвырнуть меня прочь, так, что я полетела на пол, успев по пути ощутимо удариться о столбик балдахина. К коллекции приобретенных мной синяков прибавился еще один.

В коридоре, привалившись к стене, стояла Линн Лигетт Смит. Ее колоссальный живот тяжело вздымался, в руке она сжимала пистолет, направленный на Торренса Райдаута. Единственным оружием последнего, к счастью, оказался фонарь. Будь на месте фонаря нож, мое бедное тело уже превратилось бы в решето. Торренс и фонарем сумел меня неплохо отделать. Я чувствовала себя так, словно по мне проехался танк. Вцепившись в столбик кровати, я озиралась по сторонам в поисках Артура. Куда он запропастился?

Торренс окинул взглядом огромный живот Линн и, похоже, решил, что она не представляет особой опасности.

— Говори, где череп! — прорычал он так, словно никто не нарушал нашего уединения. — Говори, где череп, сучка!

— Руки на стену, — скомандовала Линн. Голос ее звучал прерывисто, но решительно. — Я офицер полиции и буду стрелять.

— Ты беременная баба, которая вот-вот грохнется в обморок, — через плечо бросил Торренс. — Где череп? — снова обернулся он ко мне.

Его широкое открытое лицо было совсем близко от моего, так, что я видела каждую морщинку. С головы у него текла кровь, запятнавшая белую рубашку. Несмотря на разницу в весовых категориях, мне таки удалось нанести врагу существенный урон, изрядно проредив его пышную шевелюру. Курсы самообороны не прошли для меня даром.

Линн выстрелила в потолок.

— Руки на стену, выродок, — спокойно отчеканила она.

И Торренс повиновался.

Слава богу, он не сообразил, что Линн вряд ли сумеет выстрелить в него, не задев при этом меня. Прежде чем он успел это осознать, я проворно переползла на другой конец кровати. Но мою новую позицию тоже нельзя было счесть выигрышной. Во-первых, я не видела Линн. Во-вторых, Торренс преграждал мне путь к двери.

— Ро, — донесся из коридора голос Линн. — Обыщи его. Похлопай по карманам. Проверь, нет ли у него пистолета. Или ножа.

Голос ее слегка дрогнул, как у человека, преодолевающего сильнейшую боль.

Перспектива приблизиться к Торренсу вплотную не вызвала у меня особого энтузиазма. Стоит ли рассчитывать на то, что он не станет дергаться под дулом пистолета? Может, он тоже различил в голосе Линн страдальческие нотки. Лучше бы она не разводила церемоний и пристрелила его прямо сейчас.

По телевизору я не раз видела, как полицейские детективы обыскивают преступников, хлопая их по бокам и груди. Подавив приступ отвращения, я принялась проделывать сходные манипуляции над Торренсом.

— В карманах у него только мелочь, — хрипло сообщила я.

Пронзительный визг, мое единственное оружие, принес куда больше вреда моим собственным связкам, чем барабанным перепонкам Торренса.

— Отлично, — выдохнула Линн. — Возьми у меня наручники.

Оглянувшись на нее, я содрогнулась. Глаза Линн буквально вылезали из орбит — не то от боли, не то от страха. Закусив нижнюю губу, она прилагала отчаянные усилия, чтобы пистолет в ее руке не дрожал. Я опустила взгляд на ее ноги, обутые в розовые шлепанцы, покрытые какими-то странными темными пятнами. Приглядевшись, я поняла, что это пятна влаги. По ногам Линн ручейками стекала какая-то жидкость. Принюхавшись, я ощутила специфический запах. У Линн отошли воды.

Куда, черт побери, запропастился Артур?

Охваченная приступом паники, я на несколько секунд зажмурилась. Открыв глаза, встретилась с испуганным взглядом Линн. В следующее мгновение она вновь обрела выражение непроницаемого спокойствия.

— Ро, возьми у меня наручники, — повторила она.

Пятясь, я подошла к двери и выполнила приказ. Как-то раз Артур, дурачась, показал мне, как ими пользоваться. Вот уж не думала, что этот урок мне когда-нибудь пригодится.

— Вытяни руки перед собой, — пролепетала я, напрасно пытаясь придать своему голосу свирепость.

Благодаря критическому состоянию Линн, ситуация в любую минуту могла выйти из-под контроля. Я уже собиралась застегнуть наручники на запястьях Торренса, когда выяснилось, что его смирение обманчиво. Он резко выдернул руку, и наручник, который я не успела застегнуть, ударил меня по голове. Сейчас он бросится на Линн и отнимет у нее пистолет, сквозь боль сообразила я. Этого нельзя допустить! Наклонив голову, я протаранила Торренса в живот. Таран оказался достаточно мощным, чтобы мы оба повалились на пол и принялись молча кататься в тесном пространстве между стеной и кроватью. Мысль о том, что я борюсь за свою драгоценную жизнь, придавала мне сил.

— Торренс, прекрати!

Голос, раздавшийся в тишине, принадлежал явно не Линн. Мы оба замерли, причем Торренс так придавил меня к полу, что я с трудом хватала ртом воздух. В дверях стояла Марсия. Прическа ее по-прежнему была безупречна, голубые шорты и футболка сидели на ней великолепно. Правда, второпях она не успела сделать макияж.

— Солнышко, уже ничего не изменишь, — проворковала она. — Выпусти ее!

Торренс позволил мне отползти в сторону и уставился на жену. Приглушенный стон Линн ударил меня по ушам.

Под взглядом жены Торренс, похоже, впал в оцепенение. Я на четвереньках поползла к дверям, причем, проползая мимо Марсии, задела ее ноги. Супруги, казалось, забыли о моем существовании.

Линн сидела на полу, привалившись к стене. Она по-прежнему пыталась ровно держать пистолет, но это ей уже не удавалось. С мольбой в глазах она взглянула на меня и разжала сжимавшие оружие пальцы. Я подхватила пистолет и повернулась, полная решимости пристрелить обоих супругов Райдаут, в доме которых минувшим вечером мы так славно провели время. Они по-прежнему пожирали друг друга глазами. Для того чтобы привлечь к себе их внимание, мне понадобилось бы изрешетить их пулями. Чувствуя себя обиженным ребенком, которого взрослые, занятые своими разборками, не принимают всерьез, я повернулась к Линн.

Глаза ее были закрыты, она старалась дышать как можно глубже. Внезапно до меня дошло, что происходит.

— У тебя начались роды, — в ужасе пробормотала я.

Линн кивнула, не открывая глаз, и продолжала сосредоточенно дышать.

— Артур не знает, что ты здесь?

Линн кивнула вновь.

— Значит, когда я позвонила, трубку подняла ты, — озвучила я свою догадку. — Артура, наверное, вызвали ночью на задание.

Еще один молчаливый кивок.

Осознав, что на помощь рассчитывать не приходится, я отправилась в ванную — вымыть руки и приготовить чистые полотенца.

— Я абсолютно ничего не знаю о родах. И понятия не имею, как принимать младенцев, — сообщила я собственному отражению в зеркале и поправила очки.

Поразительно, как это я ухитрилась не потерять их во время схватки, пронеслось у меня в голове. Более того, они даже не треснули. Вымыв руки, я вернулась к Линн, осторожно задрала ее ночную рубашку и расстелила полотенца под ее согнутыми в коленках ногами.

— Где череп? — вновь завел старую песню Торренс.

Судя по его унылому тону, он уже смирился с тем, что этому вопросу суждено остаться безответным.

— В шкафу, в доме моей мамы, — сообщила я, надеясь, что теперь Торренс наконец отвяжется. Мне было не до него. Предстоящая важная миссия поглотила меня целиком.

— Значит, Джейн все это время прятала его у себя, — ровным безжизненным голосом произнес Торренс. — Я должен был догадаться. Ведь она же грозила отомстить, когда я обкорнал это проклятое дерево. Надо было понять, что она не станет бросать слов на ветер. Когда я увидел яму во дворе и понял, что голова исчезла, надо было связать все концы воедино. А я оказался непроходимым идиотом. Дом Джейн оставил напоследок. Думал, кто-кто, а старуха-то вне подозрений.

— Ох, Торренс, почему ты мне ни о чем не рассказал! — с досадой воскликнула Марсия. — Неужели это ты обшарил все дома на улице?

— Я искал этот чертов череп, — буркнул Торренс. — Знал, что его прячет кто-то из соседей. Но мне и в голову не приходило, что он у Джейн. Кто-то видел, как я хоронил тело, и прибрал к рукам череп, я это понимал. Но кто бы мог подумать, что Джейн, старушка, божий одуванчик, будет возиться с трупами? Я был уверен: застукай она меня за подобным делом, моментально вызвала бы полицию. Поэтому я и не спешил обыскивать ее дом. После каждого взлома мне приходилось долго выжидать, прежде чем приняться за следующий. Такие происшествия заставляют людей насторожиться, а рисковать я не хотел.

— Для отвода глаз ты даже устроил погром в нашем собственном доме, — напомнила жена. — Без этого было не обойтись, я понимаю. Останься наш дом нетронутым, это выглядело бы подозрительно.

Я робко заглянула под ночную рубашку Линн и тут же пожалела об этом.

— По-моему, я уже вижу головку ребенка, — нерешительно обратилась я к Линн. По крайней мере, мне так показалось.

Линн вновь ограничилась молчаливым кивком. Взгляд ее широко раскрытых глаз был устремлен в какую-то невидимую точку в пространстве. Дыхание ее становилось все более быстрым и прерывистым.

— Не бойся, я рядом! — воскликнула я, прекрасно понимая, что для Линн это служит слабым утешением.

Она слишком хорошо знала, что акушерка из меня никудышная. Тем не менее она явно нуждалась хоть в чьем-то сочувствии. Нащупав мою ладонь, она сжала ее так крепко, что я едва не заверещала от боли.

Внезапно дыхание Линн стало медленным, все ее тело напряглось. Я набралась смелости и вновь задрала ее ночную рубашку.

— Господи! — сорвалось с моих губ.

Наблюдать за родами Линн было куда более мучительно, чем за родами Маделин. Подавив отчаянное желание бежать отсюда куда глаза глядят, я осторожно раздвинула ноги Линн и примостилась между ними. Хорошо еще, что я такая мелкая особа.

Тело Линн вновь напряглось.

— Все идет замечательно! — с плохо наигранной бодростью провозгласила я. — Ребенок вот-вот выскочит. Я его поймаю.

Линн слегка расслабилась. Как видно, боль немного ее отпустила. Я вспомнила о существовании Торренса.

— Если не секрет, кого вы прикончили? — обернулась я к нему.

Они с Марсией, как два голубка, сидели на полу, взяв друг друга за руки.

— Марка, кого же еще, — безучастно проронил он. — Марка Каплана. Парня, который снимал у нас комнату.

Линн снова застонала, упираясь ногами в пол. Глаза ее остекленели, по лицу ручьями катился пот. Я с осуждением смотрела на свои неумелые руки, не зная, какое применение им найти.

— Головка уже почти вылезла, — сообщила я.

К моему удивлению, Линн улыбнулась. Глубоко вдохнула. Натужилась. Собрав всю волю в кулак, я направила руки туда, где они могли принести хоть какую-то пользу.

— Линн, я держу его за голову! — дрожащим голосом пролепетала я.

Не натворю ли я бед, вмешавшись в процесс, лихорадочно спрашивала я себя. Вдруг я сломаю ребенку шею? Но ведь кто-то должен помочь ему вылезти! Господи, не оставь! Без Твоей помощи мне не обойтись.

Линн в очередной раз натужилась.

— Появились плечи, — прошептала я, сжимая в руках нечто окровавленное, липкое и ужасно уязвимое. — Остался сущий пустяк. Через несколько минут малыш появится на свет.

В этом у меня не было ни малейшей уверенности. Но как ни странно, на Линн мои слова произвели ободряющее действие. Судя по вздувшимся на лбу жилам, она старалась из последних сил. Я слышала, что между схватками бывают какие-то передышки, и отчаянно желала такой передышки для Линн. Но роды, похоже, и в самом деле вступили в завершающую стадию. Линн тужилась, словно принимала участие в олимпийском чемпионате по выталкиванию младенцев из утробы. И вот крошечное липкое существо вылетело из нее, словно ядро, пущенное умелым атлетом. И оказалось в моих трясущихся руках.

— Кто? Кто? — слабо спрашивала Линн.

Я даже не поняла, о чем она. Моя миссия еще не закончена! Я должна заставить ребенка закричать?! Но как? Как?

— Переверни его вниз головой и шлепни по спинке, — подала голос Марсия. — Когда принимают роды, делают именно так. Я видела по телевизору.

Мне оставалось только последовать совету. Ребенок разразился жалобным ревом. Он жил и дышал! Благодаря мне. Но как поступить с пуповиной? Неужели перерезать ее придется тоже мне? Тут, к своему великому облегчению, я услышала вой сирен.

— Кто? Кто? — тихо, но настойчиво повторяла Линн. Наконец до меня дошло, что ее интересует.

— Девочка! — радостно завопила я, поворачивая ребенка в руках так ловко, словно всю жизнь возилась с новорожденными младенцами.

Розовую ночную рубашку придется выбросить, пришло мне в голову.

— Здорово, — с блаженной улыбкой прошептала Линн, прислушиваясь к грохоту у входной двери. — Только не думай, что я назову ее в твою честь!

Полагаю, никогда прежде маленький дом Джейн не видел подобного скопления народа. Казалось, сюда прибыла вся полиция Лоренсетона.

Поначалу боевые товарищи Артура, увидев его окровавленную бывшую подружку, склонившуюся над его окровавленной молодой женой, решили, что меня надо арестовать. Однако надеть на меня наручники оказалось невозможной задачей, так как я держала на руках ребенка, все еще связанного пуповиной с Линн. Когда эти олухи наконец сообразили, что это младенец, а не склизкие внутренности, которые ревнивая любовница вырвала из утробы несчастной жены, они буквально приросли к полу. О том, что в дом проник злоумышленник, которого необходимо задержать, все, казалось, напрочь забыли.

Прежде чем его коллеги вышли из оцепенения, в дом вихрем ворвался Артур, которого, как выяснилось потом, среди ночи вызвали на ограбление. Увидев окровавленную Линн, он так обезумел от страха, что был готов пристрелить всех и каждого.

— «Скорую»! «Скорую»! — ревел он, точно разъяренный бык.

Джек Бернс самолично бросился в спальню, где стоял телефон. На сидевших на полу Райдаутов он даже не взглянул. Артур с пеной у рта подскочил ко мне.

— Ребенок! — возопил он и беспомощно замахал руками, не зная, что делать с пистолетом.

— Положи куда-нибудь свою пушку и возьми ребенка, — невозмутимо посоветовала я. — Он все еще связан с Линн пуповиной, а я не представляю, как ее перерезать.

— Линн, ты жива? — дрожащим голосом осведомился Артур.

— Милый, накрой костюм полотенцем и возьми на руки свою дочь, — проворковала молодая мать.

— Свою дочь, — словно ушам не веря, эхом повторил Артур.

Дрожащими пальцами он сунул пистолет в кобуру и взял одно из полотенец, лежавших кучей на полу. Могла ли Джейн когда-нибудь подумать, что ее белоснежные полотенца с монограммами послужат подобной цели, пронеслось у меня в голове. Я с готовностью вручила новоиспеченному отцу его дитя и опустилась на первый попавшийся стул, содрогаясь от пережитого потрясения, кошмарных воспоминаний и боли. К счастью, теперь я могла передать все заботы о Линн ее супругу.

Голос врача «скорой помощи», раздавшийся над моим ухом, вывел меня из ступора.

— Вы роженица? — спрашивал он. — Или вы ранены?

У врача были все основания счесть меня серьезно пострадавшей: я с головы до ног вымазалась в крови Линн, Торренса и отчасти в собственной. Вступать в длительные объяснения я была не в состоянии и молча указала пальцем на Линн.

— Ну что, очухались немного?

На этот раз голос принадлежал не врачу. Оглянувшись, я с изумлением убедилась, что вопрос задал мне Торренс.

— Вроде бы, — ограничилась я кратким ответом.

— Простите, что так вышло. Я не хотел никому причинять зло. Просто… так сложились обстоятельства.

Судя по всему, это правда, подумала я. Торренс не похож на закоренелого преступника. Проникая в чужие дома, он даже не пытался замаскировать свои вторжения под профессиональное ограбление. Но что заставило его вступить на столь сомнительный путь?

— Почему вы это сделали? — спросила я.

Лицо Торренса внезапно стало непроницаемым, взгляд погас.

— Так сложились обстоятельства, — повторил он.

— Когда Джейн откопала череп, вы вырыли то, что оставалось в земле, и спрятали в тупике? — не унималась я.

Торренс кивнул.

— Эти чертовы заросли сто лет никто не трогал, — пробурчал он. — Конечно, можно было вывезти кости куда подальше, но я боялся ехать по городу с таким грузом. Я знал, что по вечерам Мейсон таскается к Кэри, так что я смогу незаметно проскочить мимо его дома. Дождался, когда он ушел, сложил кости в пластиковый контейнер и запрятал в кустах. На этот раз ни одна живая душа меня не видела. Господи, знали бы вы, какого страха я натерпелся, когда выяснил, что череп пропал. Поначалу я не сомневался, что тот, кто его взял, немедленно обратится в полицию. А потом выяснилось… что у него другие намерения. Он хочет… извести меня ожиданием. Кто бы мог подумать, что Джейн способна на подобное. Такая благовоспитанная пожилая леди, просто образчик хороших манер. Если, конечно, не считать того случая с деревом. Но про него я как-то забыл…

— От меня он все скрыл, — вставила Марсия, положив руку на плечо мужа. — Не хотел, чтобы я волновалась. — В глазах ее, устремленных на Торренса, светились гордость и признательность.

— Но зачем вы убили того парня, Марка или как его там? — спросила я. — Он что, приставал к Марсии?

— Ну… — в замешательстве пробормотал Торренс.

— О, дорогой, — пропела Марсия, с нежной улыбкой взиравшая на его растерянную гримасу. — Скрывать правду больше нет необходимости. Он никого не убивал, — повернулась она ко мне. — Марка убила я.

— Вы убили Марка Каплана и похоронили его во дворе? — потрясенно спросила я.

— Нет, тело закопал Торренс.

— Ну вы даете! — глупо протянула я, глядя в безмятежные голубые глаза Марсии. — Вы убили его, потому что…

— Потому что, когда Торренс был в отъезде, Марк повел себя… недопустимым образом, — ответила Марсия с излишней в подобной ситуации уклончивостью. — Я считала его превосходным молодым человеком, скромным и воспитанным. На самом деле он был грязным типом.

Я кивнула, не зная, какой реакции она от меня ожидает.

— Как и Майк Осланд, — добавила Марсия и грустно покачала головой, сокрушаясь о подверженности некоторых мужчин низменным похотям.

По спине у меня пробежал холодок. Торренс утомленно закрыл глаза.

— Значит, Майк тоже? — вопросительно выдохнула я.

— Тело похоронено у нас в саду, под помостом для загара, — с готовностью сообщила Марсия. — Торренс специально построил этот помост, чтобы скрыть все следы. Джейн ни о чем не догадывалась.

— О, дело уже дошло до признания, — раздался за моей спиной насмешливый хриплый голос.

С трудом отведя взгляд от ясных голубых глаз Марсии, я увидела, что рядом на корточках сидит Джек Бернс.

— Она призналась в убийстве? — осведомился он, обращаясь ко мне.

— В двух, — уточнила я.

— В двух убийствах, — повторил Джек Бернс. Теперь настал его черед осуждающе качать головой. Я не сразу поняла, к кому относится его осуждение. В следующее мгновение все сомнения исчезли. — Скажите на милость, как это вам удалось выудить у нее такое признание? — недовольно осведомился сержант.

Под пронзительным взглядом его круглых темных глаз я смущенно потупилась и тут же вспомнила, что наряд мой состоит из разорванной и запачканной кровью ночной рубашки. Я и так не пользовалась симпатией Джека Бернса, а после событий сегодняшней ночи наверняка упала в его глазах еще ниже. Хорошо хоть Линн, занятая родами, ни на что не обращала внимания. Может, на мое счастье, она не слышала, как я призналась Торренсу, что перепрятала череп.

Линн как раз выносили из дома на носилках. Мысленно я понадеялась, что врачи убрали послед, или что там бывает после родов. Не хотелось бы обнаружить нечто подобное на полу в ванной.

— Этот человек сегодня ночью проник в мой дом, — сообщила я, указав на Торренса Райдаута.

— Он причинил вам какие-нибудь телесные повреждения? — осведомился Джек Бернс, и в голосе его послышалось нечто, отдаленно напоминающее участие.

— Нет, — ответила я, решив не усугублять вины Торренса. — Никаких повреждений. И я не имею даже отдаленного понятия, что ему понадобилось в моем доме.

В глазах Торренса мелькнул понимающий огонек. К моему великому изумлению, он выждал момент, когда Джек Бернс отвернулся, отдавая распоряжения своим коллегам.

Наконец наступил блаженный момент, когда дом Джейн опустел и я осталась в нем одна. Какое счастье для человека, который в течение одной ночи пережил вторжение злоумышленника, вступил с ним в кровавую схватку, принял роды и едва не подвергся аресту. Ах да, мне еще пришлось выслушать признание в двух убийствах, напомнила я себе, стягивая через голову обрывки ночной рубашки. А потом с едва прикрытым задом дефилировать перед целым отрядом полицейских.

После всех этих передряг мне хотелось одного: принять горячий, очень горячий душ и наконец смыть с себя всю кровь, свою и чужую. Потом надо успокоить Маделин, которая притаилась под упавшим с кровати одеялом и не подавала признаков жизни. После пережитого кошка наверняка пребывала в состоянии шока. А ведь ей нельзя волноваться, может пропасть молоко, необходимое котятам. Котята, кстати, мирно спали в шкафу. Происходящая вокруг драма оставила их совершенно безучастными. Я с блаженным вздохом представила, как нырну в кровать, растяну на простынях свое измученное тело и забудусь крепким-крепким сном.

Утро вряд ли будет спокойным.

Есть кое-что, о чем мне следует позаботиться.

Спала я всего четыре часа. Проснувшись в восемь, я долго не вставала, прокручивая в памяти события минувшей ночи. Какими бы кошмарными они ни представлялись, наступивший день требовал от меня решительных действий.

Я приняла душ, почистила зубы и натянула вчерашние шорты и кофточку в горошек — другой одежды в моем распоряжении не было. Попыталась расчесать волосы и в досаде отбросила щетку прочь. Вчера, выйдя из душа, я была так обессилена, что завалилась спать с мокрыми волосами, и теперь привести мои лохмы в порядок не представлялось возможным. Я выпустила во двор Маделин, которая, похоже, обрела прежнее спокойствие, и через несколько минут снова впустила ее в кухню. Настало время выполнять свой план.

Прежде всего я отправилась в торговый центр и после непродолжительных консультаций с продавцами нашла то, что мне требовалось. Я попросила упаковать свою покупку в подарочную обертку и украсить бантом.

Подъехав к маминому дому, я не увидела на стоянке ни одной машины. Повезло, сказала я себе. Лишние разговоры мне сейчас совершенно ни к чему. Открыв дверь своим ключом, я мысленно отметила, что делаю это в последний раз. Теперь, когда в мамином доме живет Джон, я не могу являться сюда, когда мне заблагорассудится. Я поднялась в спальню на втором этаже, достала из шкафа пресловутую сумку для одеял, а на столе оставила новую, только что купленную в универмаге.

После этого я вернулась к своей машине и поспешила на Онор-стрит. Мне снова повезло: никаких полицейских машин около дома Райдаутов не было.

Выйдя из машины, я внимательно огляделась по сторонам. Наверное, так же делал Торренс, когда собирался закопать тела Марка Каплана и Майка Осланда. Но он занимался этим по ночам, а мне приходилось действовать среди бела дня. Поэтому необходимо трезво оценить ситуацию. Линн, разумеется, в клинике, Артур там же, рядом с женой и ребенком. По крайней мере, его машины нигде не видно.

Да, кто-то предается тихим семейным радостям, а кто-то вынужден подвергать себя опасности, вздохнула я, тут же мысленно себя одернув. Сейчас не время распускать нюни.

Престарелых супругов Инк можно не принимать в расчет. Я перевела взгляд на дом Кэри Осланд. Ее машина стояла на подъездной дорожке. Наверное, ей уже сообщили о том, какая участь постигла ее мужа. О том, что тело злополучного Майка покоится во дворе Райдаутов. Оставалось надеяться, что Кэри не придет в голову лично проверить, так ли это на самом деле.

Я набрала в грудь побольше воздуха и, поборов отчаянное желание бросить свою затею ко всем чертям, двинулась к дому Райдаутов. Розовая пластиковая сумка для одеял, которую я держала в руках, выглядела страшно подозрительно. Но, согласитесь, нести череп в открытую было бы нелепо. К тому же я предварительно стерла с него все отпечатки пальцев и вовсе не хотела оставить новых.

Мне казалось, прежде чем я дошла до лужайки Райдаутов, прошла целая вечность. Каждую секунду я ожидала, что в тишине прозвучит грозный окрик: «Эй! Что это вы здесь делаете?» Но ничего подобного не произошло. Главное, не спешить, твердила я про себя. Трясущимися руками раскрыла молнию на сумке, вытащила череп, просунув палец в глазницу, и, старательно отводя взгляд в сторону, затолкала его под помост для загара. Может, стоит подняться на помост, проверить, видно ли череп в щели между досками, задалась я вопросом. Но моя нервная энергия была уже на исходе. Я чуть не бегом припустила к собственному заднему двору, надеясь, что ни одна живая душа не заметила моего странного поведения. Сумку для одеял я по-прежнему сжимала в руках.

Оказавшись наконец дома, я самым тщательным образом осмотрела ее и убедилась, что никаких подозрительных следов внутри не осталось. Затолкала в сумку одно из одеял Джейн, застегнула молнию и сунула сумку на самую верхнюю полку шкафа, стоявшего в спальне для гостей. Проделав все это, я в изнеможении опустилась на табуретку у кухонного окна. Двор Райдаутов был отсюда виден как на ладони. Какие-то люди суетились вокруг помоста для загара, явно намереваясь его разобрать.

Я успела вовремя.

Тут эмоции, которые мне так долго удавалось сдерживать, вырвались из-под контроля. Я уронила голову на руки и разрыдалась.

Дав выход слезам, я несколько раз глубоко вздохнула, чувствуя себя совершенно измочаленной. Требовалось срочно подкрепить силы, поэтому я сварила кофе и с чашкой в руках снова уселась напротив окна. Полицейские во дворе Райдаутов уже раскурочили помост и обнаружили под ним то, что искали. После того как улеглась поднятая находкой суета, они бережно поместили череп в пластиковый пакет и занялись раскопками. День вновь выдался жарким, и с трудяг градом катил пот.

Я с замиранием сердца заметила, что сержант Бернс несколько раз бросил взгляд в сторону моего дома. Не иначе, он собирался заглянуть и задать мне парочку вопросов. Что ж, милости просим. К сожалению, я не смогу сообщить представителю закона ничего нового. Минувшей ночью я уже поведала все, что считала нужным рассказать.

Тут кто-то из полицейских испустил победный клич, и все остальные собрались вокруг него. Не иначе как они обнаружили останки бедолаги Майка Осланда. Пожалуй, с меня довольно наблюдений, решила я, отходя от окна. Около двенадцати зазвонил телефон. Мама сухо поблагодарила за подарок и напомнила, что сегодня в семь ждет меня для длинного и серьезного разговора.

— Конечно, я буду, мама, — подавив вздох, заверила я.

Ни малейшего желания пускаться в длинные разговоры у меня сейчас не было. Может быть, мама сжалится надо мной и удовольствуется краткими объяснениями?

— Мама, завтра я загляну в твое агентство и выставлю дом Джейн на продажу, — сообщила я.

Когда разговор касается деловых вопросов, мама моментально забывает обо всем на свете. Но на этот раз мое намерение не вызвало у нее особого интереса.

— Я сделаю это сама, — буркнула она и бросила трубку.

Телефон висел на стене, рядом с полочкой для писем и календарем. Соседство, надо признать, весьма разумное и удобное. В течение нескольких секунд я пожирала полочку глазами, потом, подчинившись внезапному импульсу, вытащила все поздравительные открытки и послания благотворительных фондов и принялась осматривать их со всех сторон, отбрасывая прочь.

В руках у меня остался последний конверт, в котором, судя по всему, находился счет от компании по уничтожению насекомых. Интересно, почему он не у Буббы Сивелла? Он ведь забрал все счета. Правда, этот, судя по штампу, пришел несколько месяцев назад.

Внезапно меня озарила догадка. Прежде чем мои дрожащие пальцы вытряхнули из конверта листок бумаги, я точно знала — это вовсе не счет.

«Похищенное письмо». Так назывался роман, который взяла за образец Джейн. Мне не следовало забывать о ее пристрастии к классике.

— «Четыре года назад, в среду, чудной летней ночью…» — прочла я первую строчку.

«Я, Джейн Ингл, сидела во дворе своего дома. Час был уже поздний, но я страдаю бессонницей и по ночам нередко выхожу подышать свежим воздухом. Где-то около полуночи я увидела, как Марк Каплан, жилец Райдаутов, подошел к задним дверям их дома и постучал. Я хорошо рассмотрела его в темноте, потому что на крыльце Райдаутов висит фонарь. Когда Торренс уезжает из города по делам, Марсия оставляет фонарь гореть всю ночь. Марсия открыла дверь, и Марк Каплан сразу набросился на нее и стал сжимать в объятиях. Наверное, он был пьян, мне даже показалось, что в руках он держал бутылку, но я не могу утверждать с уверенностью. Так или иначе, прежде чем я успела прийти Марсии на помощь, она отшвырнула его так сильно, что он упал на пол. Я видела, как она схватила что-то с кухонного стола и ударила Марка Каплана по затылку. Не знаю, что это был за предмет, предполагаю, что молоток. Через несколько минут к дому Райдаутов подъехала машина. Я догадалась, что приехал Торренс.

Джейн Ингл»

Я вернулась в дом, уверенная в том, что вскоре до меня донесется вой полицейских сирен и мне придется давать показания в качестве свидетельницы преступления. Я даже переоделась, сменив домашний халат на юбку и блузку. А потом села за кухонный стол и стала ждать визита детективов.

Однако никакого визита не последовало. Сирены полицейских машин так и не нарушили тишину. Вместо этого я увидела, как из дома вышел Торренс, с усилием тащивший нечто завернутое в скатерть. Вне всякого сомнения, то было тело Марка Каплана. Торренс направился в дальний угол двора и принялся копать. Я всю ночь оставалась на своем посту, наблюдая за ним. Разумеется, первым моим побуждением было позвонить в полицию, но по здравом размышлении я отказалась от этого намерения.

Психика Марсии Райдаут всегда отличалась неуравновешенностью, и я понимала, что если ей придется предстать перед судом, то это будет иметь для нее самые губительные последствия. К тому же Марк Каплан проявил в отношении Марсии сексуальную агрессию. Она действовала в порядке самозащиты.

Поэтому я предпочла сохранить тайну.

Но примерно полтора года спустя у нас с Торренсом вышел конфликт из-за стоявшего на моем участке дерева, которое он самым безжалостным образом изуродовал. Мною овладело желание отомстить. И тогда я совершила поступок, о котором теперь горько сожалею.

Дождавшись, когда Райдауты уехали из города, я ночью пробралась на их двор и принялась копать в том самом месте, где Торренс похоронил убитого. Для того чтобы разрыть могилу, мне понадобилось три ночи. Я отделила от скелета череп, унесла его домой, а могилу оставила разрытой. Мне было важно, чтобы Торренс понял: у преступления, совершенного его женой, был свидетель. Мне хотелось ему досадить. Хотелось, чтобы он места себе не находил от страха.

Теперь я вспоминаю об этом со стыдом и раскаянием. Я больна и чувствую себя слишком слабой, чтобы вернуть череп на место. У меня не хватает смелости просто вручить его Торренсу. На ум мне то и дело приходит Майк Осланд, который бесследно пропал за несколько лет до убийства Марка Каплана. Я помню, какие плотоядные взгляды этот тип бросал на Марсию на вечеринках. Не сомневаюсь, его постигла та же участь, что и жильца Райдаутов. Как я уже сказала, Марсия, несмотря на внешнюю беззаботность, отличается крайней неуравновешенностью и нервной возбудимостью. Ее супруг старается не замечать ее проблем, словно надеется, что они исчезнут сами собой.

Сейчас, стоя у края гроба, я более не в состоянии думать обо всем этом. Если мой адвокат найдет это письмо, он сам решит, как поступить. Могу заверить, мне совершенно все равно, что люди будут говорить обо мне после моей смерти. Если письмо найдет Ро, она тоже вольна поступать по собственному усмотрению. Череп спрятан в сундуке, который стоит под окном в гостиной.

Несколько минут я вертела листок в руках, не зная, что с ним делать. И вдруг, подчинившись внезапному импульсу, стала рвать его на мелкие части до тех пор, пока на столе передо мной не возникла куча конфетти. Собрав эту кучу, я выбросила ее в раковину, включила воду и долго следила за тем, как мельчайшие обрывки бумаги исчезают в сливе. Потом еще раз осмотрела все письма, хранившиеся на полке. Ни одно из них не содержало никаких сюрпризов.

Взглянув на календарь Джейн, я увидела, что на нем все еще апрель — месяц, когда хозяйка навсегда покинула свой дом. Я сняла календарь и, перевернув его на нужную страницу, вновь повесила на стену. Кстати, какой сегодня день недели, спросила я себя и тут же вспомнила, что мне это совершенно все равно. Теперь, когда я бросила работу, мне не нужно ждать выходных. Интересно, чем я буду занимать долгие недели? Неожиданно мною овладело тоскливое чувство пустоты и неприкаянности. Неужели теперь я обречена постоянно томиться от скуки? Неужели у меня нет никаких дел?

Конечно же есть! Как я могла забыть! Сегодня я должна забрать у миссис Дэй платье, которое она отгладила и привела в полную боевую готовность. Если подружка невесты забудет про свой наряд, мать невесты хватит удар!

На завтра у меня тоже есть дело, причем весьма захватывающее.

Я начну искать себе новый дом.

По пути в бутик миссис Дэй я заехала на кладбище. Подошла к могиле, на которой уже была установлена плита, свидетельствующая о том, что здесь покоится Джейн Ингл. Бубба Сивелл умеет быстро управляться с порученными ему делами, отметила я про себя. Может быть, он вполне достоин войти в Палату представителей. Чувствуя себя сентиментальной дурочкой, я в течение нескольких минут молча смотрела на могилу. И с чего меня вдруг сюда потянуло?

— Уверена, ваше наследство доставит мне много радости, — наконец прошептала я еле слышно.

Для того чтобы это сказать, не было никакой необходимости приезжать на кладбище. Я могла разговаривать с Джейн везде, где бы ни находилась.

— Я вам очень признательна, — пробормотала я, надеясь, что фраза эта звучит без всякого сарказма. — Но думаю, встретимся мы еще не скоро.

Сказав это, я залилась нервным смехом, вернулась к машине и поехала за своим платьем. Надо было готовиться к очередной чужой свадьбе.