Мое рабочее время медленно, но верно приближалось к концу. Все три часа я провела в отделе выдачи книг, перебрасываясь дежурными фразами с немногочисленными читателями. С большинством из них я была знакома всю жизнь. Конечно, можно было бы произвести настоящий фурор, рассказав читателям и коллегам о свалившемся на меня наследстве, но что-то удерживало меня от подобного поступка. Я не слишком люблю находиться в центре внимания и уж вовсе не люблю возбуждать зависть. К тому же, услышав о наследстве, каждый пожелал бы узнать, по какой причине Джейн вздумала осчастливить именно меня.

Ответ на подобный вопрос представлялся мне самой столь туманным и неубедительным, что я предпочитала воздерживаться от всяких обсуждений этой скользкой темы. Я сознавала, что любые, самые сдержанные комментарии, которые я позволю себе в связи с решением Джейн, будут восприняты моими собеседниками как самое беззастенчивое хвастовство. Похоже, в данной ситуации мне следует помнить о том, что молчание — золото. Рано или поздно новость все равно разнесется по городу.

Признаюсь, держать язык за зубами мне было нелегко, так как имя Джейн то и дело всплывало в разговорах. Она часто появлялась в нашей библиотеке: подменяла заболевших сотрудников или просто приходила за книгами. Многих своих коллег я видела на ее похоронах.

Меня так и тянуло ненароком вставить, что Джейн оставила мне наследство. Но я сознавала, какую реакцию вызовет подобное известие. Изумленно вскинутые брови, недоверчивые взгляды, завистливый шепот за моей спиной. Представляя все это, я крепче сжимала губы. Должно быть, со временем выяснится, что наследство Джейн существенно облегчило мою жизнь, твердила я себе. Но пока от него одно беспокойство. А ведь это, как говорится, еще цветочки. Ягодки будут, когда я превращусь в главную героиню городских сплетен и пересудов.

Намерение молчать, как скала, казалось мне чрезвычайно твердым. Однако стоило Лилиан Шмидт упомянуть, что она видела меня на похоронах в обществе мистера Сивелла, адвоката, моя скала едва не дала трещину.

— Чего он от тебя хотел? — напрямик спросила Лилиан, никогда не отличавшаяся тактичностью.

Я рассеянно улыбнулась, уставившись на ее блузку, пуговицы на которой готовы были оторваться под напором мощных грудей. Лилиан истолковала мое молчание по-своему.

— Смотри, будь осторожна! — предостерегла она. — Говорят, этот Бубба — мастер охмурять доверчивых дурочек. Сейчас он, правда, живет один, но был женат уже дважды.

— На ком? — осведомилась я, радуясь, что разговор свернул в относительно безопасное русло.

— Первой его женой была Кэри Осланд. Может, ты ее знаешь, она живет на той же улице, что и Джейн… А про финт, который отмочил ее второй муж, Майк Осланд, говорил весь город. Представляешь, вскоре после того, как Кэри родила дочку, этот тип отправился за подгузниками и скрылся в неизвестном направлении. Кэри не могла поверить, что Майк поступил с ней так низко. Подняла на ноги всех полицейских, требуя устроить поиски. Но он как сквозь землю провалился.

— Значит, перед тем как Кэри бросил этот самый Майк, она была замужем за Буббой Сивеллом? — уточнила я.

— Да, но совсем недолго. И детей у них не было. Через год после развода Бубба женился снова — на какой-то девице из Атланты. Ее папочка, как выяснилось, был крупной шишкой в юридической области. Наверняка Бубба думал, что теперь ему обеспечена блистательная карьера.

Имени девицы из Атланты Лилиан не назвала, в чем не было ничего удивительного. В Лоренсетоне, как я уже говорила, пренебрежительно относятся к чужакам.

— Да, только все его надежды пошли прахом, — продолжала моя осведомленная собеседница. — Девице он быстро надоел, и она его бросила.

Я издала носом некий неопределенный звук — одновременно осуждающий и заинтересованный, — давая понять, что с нетерпением жду продолжения рассказа.

— Надо отдать должное Буббе, он быстро оправился после такого фиаско, — сообщила она. — И представь себе, принялся охмурять твою подругу Лизанну Бакли.

— Он встречался с Лизанной? — удивленно переспросила я. — Честно говоря, я давным-давно ее не видела. Счета я посылаю по почте, так что заглянуть в ее контору нет повода.

Лизанна работает в крупной компании оператором по приему коммунальных платежей. Несмотря на свою красоту, она обладает доброжелательным и приветливым характером. Бесспорно, остроумие и красноречие не относятся к числу ее достоинств, но она человек, на которого всегда можно положиться. Год назад ее родители погибли при трагических обстоятельствах. Несчастье лишило Лизанну природной безмятежности, и я уже начала бояться, что горькие морщины на ее мраморном лбу никогда не разгладятся, а прекрасные глаза будут вечно влажны от слез. Однако время сделало свое дело, жизнь Лизанны постепенно вошла в привычную колею, и она вновь стала прежней томной красавицей, невозмутимой и чуточку сонной. Желая избавиться от тяжелых воспоминаний, Лизанна продала дом родителей, приобрела на вырученные деньги новый и вернулась к своему основному занятию — покорению сердец. Ухажеры вились вокруг нее роем, но ни у кого из них практически не было шансов. Если Бубба Сивелл решил покорить эту неприступную твердыню, значит, он весьма высокого мнения о своих достоинствах. А может, относится к числу бескорыстных поклонников красоты. Первая версия, честно говоря, представлялась мне более убедительной.

— Наверное, с Лизанной у него вышел полный облом, и он решил перекинуться на тебя, — предположила прозорливая Лилиан.

— Не знаю, как у него обстоят дела с Лизанной, но мне сейчас не до него, — с деланым равнодушием бросила я. — Сегодня вечером я иду на свидание с Обри Скоттом. Он епископальный священник. Мы познакомились на маминой свадьбе.

Момент для реплики был выбран удачно, и она достигла двойной цели. Лилиан открыла рот от удивления, чем доставила немалое удовольствие мне. Я сообщила ей эксклюзивную новость и тем самым вознесла на вершину блаженства.

До того момента, как я оказалась на улице в обществе священника, я не представляла, что в Лоренсетоне так много приверженцев епископальной церкви.

Пока мы стояли в очереди в кассу кинотеатра, нам встретились по крайней мере пятеро прихожан Обри. Я пыталась излучать приветливость, респектабельность и благопристойность и мысленно посылала тысячи проклятий своим волосам, которые сегодня злонамеренно торчали в разные стороны. Я как раз пыталась укротить их с помощью фена, когда Обри, заехав за мной, прервал мои бесплодные усилия. В результате моя грива имела до крайности буйный вид, и я мысленно давала себе обещание завтра же заехать в парикмахерскую и постричься как можно короче.

Что касается моего наряда, состоявшего из широких белых брюк и желтой шелковой блузки, то он, по моему убеждению, не мог вызвать никаких нареканий и свидетельствовал о моем безупречном вкусе. Украшения — простая золотая цепочка и серьги — прекрасно ему соответствовали, но, может, были слишком просты.

Обри явился на свидание в штатском, чему я была несказанно рада. Будь он в пасторском воротничке, мне ни за что не удалось бы расслабиться. Признаюсь, в джинсах и спортивной рубашке он выглядел на редкость привлекательно и пробудил во мне целый рой соображений исключительно земного характера.

Фильм, на который мы попали, оказался комедией. Смеялись мы в одних и тех же местах, что служило хорошим знаком. За ужином наше душевное единение стало еще крепче. В ответ на мое упоминание о маминой свадьбе Обри отозвался о ней как о чрезвычайно удачной церемонии и тут же вспомнил о свадьбах, где все шло наперекосяк.

— На моей собственной свадьбе одну из подружек невесты все время рвало, — усмехнулся он.

— Вы были женаты? — осведомилась я, сияя безмятежной улыбкой.

Я чувствовала, что он заговорил о своей свадьбе намеренно, а это означало, что его прошлое не таило в себе постыдных тайн.

— Я вдовец, — просто сообщил мой кавалер.

Состроив печальную мину, я опустила глаза в тарелку.

— После смерти жены я долго не встречался с женщинами, — признался Обри. — Мне казалось, я… как бы это сказать… не подхожу для свиданий.

— Вы к себе несправедливы, — заверила я.

Он улыбнулся, и лицо его стало еще более симпатичным.

— Судя по тому, что рассказывают подростки из моего прихода, за те двадцать лет, что я не был на свидании, многое успело измениться. Поэтому простите великодушно, если я покажусь вам удручающе несовременным. Да, и вот еще что… Я вижу, вы немного нервничаете. Боюсь, вы считаете, что священник — весьма диковинное существо и с ним надо держать ухо востро.

— Признаюсь, вы правы… в какой-то мере…

— Значит, мне надо прояснить ситуацию. Во-первых, я отнюдь не считаю себя ходячим совершенством и не требую, чтобы вы были вместилищем всех мыслимых добродетелей. У каждого из нас есть свои достоинства и недостатки, и если человек умеет отличить одно от другого, это уже не так плохо. Таково мое незыблемое убеждение. Говоря о моих убеждениях, стоит упомянуть о том, что я являюсь противником интимных отношений до брака. Не сочтите меня упрямцем, который цепляется за отжившие догмы. Я достаточно гибкий человек, и если жизнь предъявит мне неопровержимые аргументы, я изменю свое мнение. Но пока ничто не заставило меня разувериться в собственной правоте. Теперь ваши опасения на мой счет немного улеглись?

— Да, — улыбнулась я. — Признаюсь, вы ответили на мои невысказанные вопросы.

Как только я узнала, что Обри не собирается тащить меня в постель, на душе у меня сразу стало легче. Большинство свиданий, на которых я побывала за последние десять лет, было отравлено мыслью о том, как поведет себя мой парень, когда мы с ним окажемся наедине — например, у меня дома, куда он проводит меня после ужина. Я лихорадочно решала, как себя вести, чтобы, с одной стороны, не выглядеть слишком доступной, а с другой — не оскорбить чувств своего кавалера. Теперь мне приятно было сознавать, что Обри избавил меня от этого решения. Я воспрянула духом. И вечер, и ужин, и мой собеседник нравились мне все сильнее. О своей покойной жене Обри больше не вспоминал, и я тоже не затрагивала этой темы.

Табу на добрачный секс, которого придерживался Обри, не распространялось на поцелуи. Это я выяснила, когда мы прощались у дверей моего таунхауса.

— Надеюсь, мы встретимся еще? — спросил Обри, когда наши губы разомкнулись.

— Позвоните мне, — улыбнулась я.

— Спасибо за чудный вечер.

— И вам спасибо.

Мы расстались, вполне довольные друг другом. Смывая с лица косметику и переодеваясь в ночную рубашку, я без особого опасения думала о грядущем дне. Завтра мне не надо было работать, а значит, я могла посвятить весь день дому Джейн, то есть моему собственному дому. Я никак не могла привыкнуть к тому, что стала владелицей недвижимости.

Стоило моим мыслям свернуть в это русло, в душе ожили прежние тревоги. Неведомый взломщик, разворошенные шкафы, ямы на заднем дворе. Чем все это обернется? И все-таки, что может представлять собой загадочный предмет, который искал злоумышленник? Я уже выяснила, что это довольно громоздкая штуковина. В ячейку банковского сейфа, о которой упомянул Бубба Сивелл, ее никак не запихаешь. К тому же Бубба подробно описал мне содержимое ячейки. Судя по всему, он не раз в нее заглядывал.

Мысли о таинственном объекте поисков не оставляли меня даже во сне, прорываясь сквозь дрему. Громоздкий предмет, который нельзя сложить или разделить на части…

Проснувшись утром, я по-прежнему не представляла, что это за штуковина, но догадывалась, где ее можно спрятать.

Я чувствовала себя секретным агентом, выполняющим важную миссию. Натянув джинсы и футболку, я поспешно проглотила чашку кофе и тост, достала ящик с инструментами и принялась перебирать его скудное содержимое. В том, что в ящике отыщется необходимый инструмент, у меня не было никакой уверенности. Возможно, что-нибудь подходящее есть у Джейн, но отыскать инструменты в доме, с которым я еще не успела как следует познакомиться, будет нелегко. Наконец я решила, что молоток с расщепом для вытаскивания гвоздей и отвертка вполне сгодятся для моей цели. После недолгого размышления я добавила к ним шпатлевочный нож с широким лезвием. Для того чтобы запихать все это в просторную сумку-торбу, потребовалось немало усилий, но в конце концов мои попытки увенчались успехом. Правда, из сумки торчала рукоятка молотка, но я решила, что это не привлечет внимания. Я почистила зубы, решив не тратить время на макияж. Не было восьми утра, когда я оказалась на Онор-стрит.

Машину я поставила под навес и вошла в дом через кухонную дверь. Внутри царили духота и безмолвие. Я отыскала в холле кондиционер и поставила его на отметку «прохладно». Он тут же ожил и загудел. Я поспешно прошла по комнатам, проверяя, не повторил ли взломщик свой визит. Нет, судя по всему, в мое отсутствие здесь никого не было. То ли от волнения, то ли от духоты на лбу у меня выступила испарина, шея под волосами вспотела. Пришлось отыскать в сумке резинку и собрать волосы в хвост.

Настало время решительных действий, сказала я себе, набрала полную грудь воздуха и вошла в гостиную. Там я раздернула шторы, чтобы впустить в комнату побольше света, достала из сумки инструменты и приступила к работе.

Ночью на меня снизошло озарение. Я догадалась, где спрятано то, что искал взломщик. В сундуке, стоявшем в оконной нише.

Ковер, лежавший на полу, покрывал и сундук, и со стороны трудно было догадаться, что это такое. Можно было подумать, это всего лишь возвышение, устроенное для того, чтобы ставить туда цветы в горшках или вазах. О том, что под ковром скрывается старинный сундук, мне как-то рассказала сама Джейн.

Сбросив лежавшие на сундуке вышитые подушки, я принялась за дело. Мастер, укреплявший ковер, выполнил свою работу на совесть, и мне пришлось изрядно попыхтеть, вытаскивая гвозди. Возясь с ковром, я видела, как мимо проехал Торренс Райдаут, по всей видимости направлявшийся на работу. Потом из конца в конец улицы прошлась миловидная пухленькая женщина с жирной таксой на поводке. Псина самым наглым образом задрала лапу напротив моего двора. Приглядевшись получше, я узнала хозяйку. Это была та самая Кэри Осланд, которой довелось сначала побывать замужем за Буббой Сивеллом, а потом выйти за некоего Майка Осланда, а тот бросил ее самым бесцеремонным образом. Наверное, она живет в доме на углу, догадалась я. В том самом, где в саду растут роскошные розовые кусты.

Я упорно выдергивала гвоздь за гвоздем, стараясь не думать о находке, которая в самом скором времени должна была открыться моему взору. Наконец я преуспела настолько, что смогла отогнуть изрядный кусок ковра.

Под ковром и в самом деле оказался низкий сундук с крышкой, державшейся на массивных железных петлях. Замок, на мою удачу, отсутствовал. Я была в шаге от разгадки тайны. Однако никакого торжества я не испытывала. Скорее трепет.

Несомненно, в сундуке скрывалась какая-то проблема. Одна из тех, о которых намекнул мне Бубба Сивелл. И эту проблему мне придется решать в одиночку, без посторонней помощи.

Я сделала глубокий вдох и подняла крышку. Яркий солнечный свет, льющийся из окна, позволял во всех подробностях разглядеть содержимое сундука. Содержимого оказалось немного. В сундуке лежал один-единственный предмет неопределенной формы, завернутый в пожелтевшую от времени наволочку.

Набравшись смелости, я протянула руку и коснулась наволочки. Затем взяла ее за краешек и тихонько потрясла, стараясь догадаться, что же скрывается внутри. Впрочем, ломать себе голову над догадками было бессмысленно. Ничто не мешало мне узнать правду без промедления. Зажмурившись, я осторожно вытряхнула содержимое наволочки на дно сундука.

Открыв глаза, я увидела, что на меня глядят зияющие глазницы черепа.

— Господи, — прошептала я, захлопнула крышку и в изнеможении опустилась на пол.

Через несколько минут я вышла из оцепенения и принялась метаться по дому как угорелая: прежде всего бросилась к передней двери, проверила, заперта ли она, плотно задернула шторы, нашла на стене выключатель и включила верхний свет.

После этого я дрожащими руками подняла крышку сундука в безумной надежде, что страшная находка исчезла.

Череп таращился на меня пустыми глазницами и издевательски ухмылялся.

Звук дверного звонка ударил мне в уши.

От неожиданности я подпрыгнула и издала сдавленный вопль. Несколько мгновений я никак не могла решить, что делать. Потом поспешно бросила в сундук инструменты, захлопнула крышку и кое-как накрыла ее ковром. Разумеется, ковер лег безобразными складками, но у меня не было времени приводить его в порядок. Я набросала сверху подушек, тех, что лежали здесь прежде, и тех, что я сняла с дивана. Все равно сразу бросалось в глаза, что этот уголок комнаты бесцеремонно разворочен. В отчаянии я сняла с полок несколько книг и положила их на сундук. Теперь здесь царил полный бардак, который с некоторой натяжкой можно было бы счесть поэтическим беспорядком. Но ковер, как я с облегчением убедилась, топорщился не так заметно. Звонок продолжал упорно дребезжать. По пути к дверям я остановилась, чтобы придать своему лицу выражение безмятежного спокойствия. Боюсь, получилось не слишком удачно.

Когда я наконец открыла дверь, передо мной предстала Кэри Осланд, на этот раз без таксы. Кэри сияла улыбкой, на ее круглом свежем лице не было ни единой морщинки, но в каштановых волосах слегка серебрилась седина. Ее свободное домашнее платье мало чем отличалось от банного халата, а на ногах были шлепанцы без задников.

— Привет, соседка, — жизнерадостно прощебетала она. — Вы ведь Аврора Тигарден, верно?

— Да, — кивнула я, прилагая героические усилия, чтобы сохранить на лице выражение безмятежного спокойствия.

— А меня зовут Кэри Осланд. Я живу в доме на углу, в том, где розы, — сообщила она информацию, в которой не было ни малейшей необходимости.

— Мы с вами уже встречались, Кэри, — напомнила я. — На свадьбе.

— Да, и в самом деле. Но это было так давно. Никак не могу вспомнить, чья это была свадьба.

— Амины Дэй, моей лучшей подруги. Свадьба была совсем скромная, потому что Амина убежала из дома и обвенчалась тайно. И уже после ее родители устроили небольшую вечеринку.

— Конечно-конечно. Я в ту пору работала в магазине одежды, который принадлежал матери Амины. Поэтому она меня и пригласила. А теперь я работаю в «Маркус Хатфилд», — с гордостью сообщила Кэри.

Учитывая, что бутик «Маркус Хатфилд» в нашем городке считается одним из центров мировой моды, гордость моей новой соседки была вполне понятна.

— Поэтому я и хожу дома такой распустехой, — с улыбкой пояснила Кэри. — Стильные прикиды мне и на работе надоели.

— У вас очень красивые ногти, — восхищенно заявила я.

Всякий раз, когда я вижу женщину с длинными ухоженными ногтями, сердце мое сжимается от зависти. Впрочем, сейчас мое восхищение было не слишком искренним, так как жуткая находка не выходила у меня из головы. Пригласив Кэри в гостиную, я намеренно села так, что моя гостья должна была сесть спиной ко мне или к развороченному сундуку. Разумеется, она предпочла второе.

— Девочка моя, это всего лишь акрил, — доверчиво сообщила Кэрри, взмахнув пухлыми пальчиками. — Мои собственные ногти без конца слоятся и ломаются… Я так понимаю, вы с Джейн, несмотря на разницу в возрасте, были близкими подругами?

Столь стремительная смена темы и столь откровенное любопытство застали меня врасплох. Процесс всеобщей урбанизации, о котором сейчас столько разговоров, явно не коснулся моих соседей. Эти милые люди сохраняют провинциальную непосредственность и простоту нравов.

— Она завещала мне дом, — заявила я с таким видом, словно эта фраза давала исчерпывающий отчет о наших с Джейн отношениях.

Как ни странно, именно так мой ответ восприняла Кэри. По всей видимости, она была неколебимо убеждена, что человек может завещать дом только ближайшему другу, на которого всю жизнь не мог надышаться.

Любопытно все-таки, из каких соображений Джейн сделала меня своей наследницей, мысленно задала я вопрос, который не давал мне покоя последние дни. Ведь она завещала мне не только дом, но и скрытые в нем проблемы, одну из которых я только что обнаружила.

— Значит, вы намерены здесь поселиться? — продолжила свои расспросы Кэри.

— Пока не знаю, — не слишком любезно буркнула я.

Кэри мне нравилась, но мне вовсе не хотелось, чтобы ее визит затянулся. В сундуке меня ждал череп.

Несмотря на свою напористость, Кэри оказалась довольно деликатной особой. Она сразу смекнула, что мне не до разговоров.

— Приятно было познакомиться, — сказала она, поднимаясь. — Точнее, возобновить старое знакомство. К сожалению, мне пора. Надо собираться на работу.

— Спасибо, что заглянули, — произнесла я со всей теплотой, на которую только была способна. — Надеюсь, когда я устроюсь здесь как следует, мы будем часто встречаться.

— Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, заходите ко мне, — предложила Кэри. — Вы помните, мой дом — угловой, тот, что с розами. Моя дочурка всю эту неделю пробудет в летнем лагере, так что я совсем одна.

— Спасибо-спасибо, — пробормотала я. — Не исключено, я поймаю вас на слове.

При этом я изо всех сил старалась лучиться доброжелательностью и дружелюбием. Надо было хоть как-то компенсировать тот факт, что я отказалась поддерживать разговор со своей новой соседкой. Впрочем, боюсь, что никакая компенсация тут невозможна. Наверняка в глубине души Кэри чувствовала себя обиженной.

Закрыв за ней дверь, я испустила громкий вздох облегчения. Оставалось надеяться, что Кэри его не услышала.

Я вернулась в гостиную, рухнула в кресло, закрыла лицо руками и приготовилась размышлять.

Итак, Джейн Ингл, изящная, седовласая пожилая леди, школьный библиотекарь и добропорядочная церковная прихожанка, совершила убийство и спрятала череп жертвы в старинный сундук. Для того чтобы никому не пришло в голову заглянуть в этот сундук, она поставила его в оконную нишу и закрыла ковром. Ковер, кстати, явно не новый, хотя и находится в прекрасном состоянии. Значит, Джейн уже много лет жила в обществе черепа.

Стоило мне представить это, голова у меня пошла кругом.

Наверное, мой долг — сообщить о своей находке в полицию, решила я. Руки мои уже потянулись к телефонной трубке. Но тут я вспомнила, что телефон отключен. И что Джейн на меня надеялась. У нее были основания рассчитывать, что я не подведу ее.

Она оставила мне дом и кучу денег. И в придачу — этот череп.

А я в качестве благодарности собираюсь позвонить в полицию и сообщить всему миру, что Джейн Ингл — убийца. Несомненно, составляя завещание, она ожидала другого.

Сжав волю в кулак, я сбросила с сундука подушки и книги, отогнула ковер и подняла крышку.

— Кем же ты был при жизни, приятель? — громко спросила я, в упор глядя на череп.

Я сглотнула подкативший к горлу ком тошноты, взяла череп обеими руками и вытащила из сундука. В отличие от человеческих костей, которые показывают в кино, он вовсе не был белым, скорее желтоватым. Я не антрополог и не могу судить, принадлежал он мужчине или женщине. Но для того, чтобы определить причину смерти, не надо было быть специалистом. В затылочной части черепа зияло отверстие с неровными краями.

Любопытно, каким образом хрупкая Джейн сумела нанести такой сокрушительный удар? А может, это всего лишь несчастный случай? Может, кто-нибудь из гостей Джейн упал и ударился головой об острый предмет? А она спрятала труп, опасаясь, что ее обвинят в убийстве. Сюжет распространенный, почти избитый. Он хорошо знаком всякому, кто имеет привычку читать детективы. Я навскидку могу припомнить добрый десяток романов, где события развивались подобным образом.

Да, но почему исчезновение гостя Джейн прошло незамеченным? Предположим, он не имел семьи и жил совершенно одиноко. Но в таком маленьком городе, как Лоренсетон, все жители наперечет. И насколько мне известно, уже много лет подряд никто из них не пропадал.

За исключением мужа Кэри Осланд, который вышел за подгузниками для своей новорожденной дочери, да так и не вернулся.

Я едва не выронила череп из рук. Господи! Неужели передо мной бренные останки Майка Осланда? Я опустила череп на кофейный столик так бережно, словно могла причинить ему боль. Спрашивается, куда мне его теперь деть? Вернуть назад в сундук невозможно. Самой мне ни за что не укрепить ковер гвоздями. Придется звать мастера, а это вызовет подозрения. А может, спрятать череп в каком-нибудь из шкафов, уже разворошенных взломщиком? Вряд ли он возобновит свои поиски там, где они не принесли результата.

В голове у меня тут же загудел целый рой вопросов. Почему я так уверена, что взломщик искал именно череп? Если Джейн много лет назад совершила убийство, каким образом кто-то узнал об этом? И почему решил завладеть черепом? Он мог бы просто-напросто явиться в полицию и сказать: «Я уверен, что в доме Джейн Ингл спрятан череп человека, которого она прикончила». Возможно, в полиции его сочли бы сумасшедшим, но тем не менее непременно проверили бы поступившее заявление. Такова их обязанность. Зачем ему было вступать в конфликт с законом, тайком проникая в чужой дом?

Стоп, сказала я себе. От всего этого можно сойти с ума. Конечно, работая в библиотеке, я привыкла отвечать на вопросы, но только не на такие мудреные. Услышав что-нибудь вроде: «Не могли бы вы порекомендовать какой-нибудь занятный детективчик, только без всякого там секса, а то моя мама его не переносит?», я способна моментально дать исчерпывающий ответ. А вот вопрос: «Чей череп лежит на моем кофейном столике?» ставит меня в тупик.

Ладно, все версии оставим на будущее. Прежде всего, надо спрятать череп. Я чувствовала, что его лучше унести из этого дома. Говорю «чувствовала», потому что после пережитого шока у меня пропала способность к логическому мышлению. Оставалось полагаться исключительно на интуицию.

Я принесла из кухни пакет и положила череп в него. Потом отыскала еще один и сунула туда несколько банок растворимого кофе. Почему-то мне казалось, что два пакета вызовут меньше подозрений, чем один. Несмотря на все мои усилия привести ковер в порядок, он продолжал топорщиться, и мне пришлось махнуть на него рукой. В конце концов, черепа в сундуке больше нет. Взглянув на часы, я выяснила, что уже десять. Кэри Осланд наверняка уже на работе. Торренс Райдаут тоже уехал, я видела это собственными глазами. Но, как он сам сказал мне вчера, жена его целыми днями торчит дома. Разве что, на мою удачу, она решила прогуляться по магазинам.

Я осторожно выглянула сквозь щель в шторах. Во дворе дома, стоявшего напротив жилища Торренса Райдаута, по-прежнему не наблюдалось никаких признаков жизни. Во дворе другого дома, того, что стоял напротив дома Кэри Осланд, играли двое маленьких детей. Вряд ли тетенька с пакетами вызовет у них интерес, да и расстояние довольно велико. Путь свободен, сказала я себе. И тут на улице появился мебельный фургон весьма потрепанного вида, который затормозил на противоположной стороне.

— Этого еще не хватало, — озадаченно пробормотала я.

В следующее мгновение я сообразила, что это обстоятельство мне, пожалуй, на руку. Появление незнакомой машины отвлечет от меня внимание всех зевак, если таковые имеются. Охваченная решимостью, я схватила обе сумки, через кухонную дверь выскочила из дома и оказалась около своей машины, стоявшей под навесом.

— Аврора! — донесся до меня мучительно знакомый голос.

Обернувшись, я убедилась в том, что судьба в очередной раз нанесла мне предательский удар. Из потрепанного фургона вышла парочка, которая совсем недавно снилась мне в горьких снах: полицейский детектив Артур Смит, мой бывший возлюбленный, и его законная супруга, полицейский детектив Линн Лиггет. Они резво шагали через улицу, направляясь ко мне.