Одежда Рыбника венчала из без того внушительных размеров кучу тряпья. На самой вершине лежала тетрадь с красочной обложкой, радуя взгляд напечатанной на ней красивой тропической птичкой. Колибри.

Тетрадь, которая своим содержимым сможет обрушить всю финансовую систему и принципы существования Улья. Она ждет своего часа.

Рыбник нырнул в пустоту провала, окутанного пульсирующим бирюзовым маревом. Неведомая сила сорвала с него одежду, не заботясь о том, насколько ему будет комфортно.

Тело обжигало, сознание, мучимое болью, схлопнуло мир вокруг него до одной маленькой точки. Точки, где в которой сосредоточился ад. Время тянулось мучительно долго, он не мог точно сказать, сколько здесь находился.

В голове мелькала лишь одна повторяемая словно мантра мысль. Когда же конец, когда же меня отпустит.

Рыбник не заметил, что его сознание полностью очищалось от наносного физического тела, постепенно уничтожаемого порталом.

Боль прекратилась. Не постепенно, а как-то разом, сняв пелену тумана с изведенного страданиями разума. Остался лишь чистый дух. Небольшой, словно искра светящийся в пространстве, но вмещающий в себя бесконечное количество информации, как полезной так и совсем ненужной.

Искра упала на прекрасную мягкую ладонь. Ее владелец поднес к лицу руки, пристально рассматривая крохотную еле светящуюся пылинку.

— Ты выиграл, Фарт.

Юноша статного телосложения сидел в удобном мягком кресле, оббитом шелком с диковинной вышивкой. Изящные подлокотники были украшены драгоценными камнями, мягким светом сияющими всеми цветами радуги. Любой житель Земли мог смотреть на открывшуюся перед ним картину завороженно, но Пайрус испытывал лишь досаду.

— Конечно, ведь Удача — моя самая любимая спутница. Юноша протянул руку, и подвел со стороны кресла улыбающуюся девушку. Ни у одной из цариц никогда не было подобного наряда. В ушах, на руках и ногах мелодично позвякивали колокольчики. Она села на колени к Фарту. Поцеловав его в щеку и нежно приобняв, повернулась к Пайрусу.

— Я никому не помогала, честно. — глаза говорили то же самое и покровитель зверей нахмурился.

Сидел, отрешенно глядя на доску, которая раскинулась пред ним лоскутным одеялом. Проиграл. Сегодня не его день. А жаль.

Свободной рукой Пайрус снял с гирлянды, висящей на шее, цветок, и протянул победителю.

— Что будем делать с ним?

— А давай спросим, — Удача встала с колен своего возлюбленного, переняла искру души Рыбника. Пристально посмотрела, ласково улыбнулась. — Тебе куда: в небытие или на приключения?

— Приключения, приключения! — радостно подпрыгивала Искра, кружась на ладони Удачи.

— Помни, я всегда буду с тобой, — девушка выдохнула, отправляя душу в сосуд, чьи стенки были причудливо окрашены во все цвета радуги. — Дело за тобой. Выбирай свой мир сама.

Искра закружилась, ища пристанище, наиболее ей подходящее. Калейдоскоп миров смазывался, образуя сливающиеся и плавно перетекающие друг в друга орнаменты. Искорка смеялась.

Что же выбрать? Здесь была, здесь тоже, в этой вселенной как-то все мрачно, видимо Помощник Создателя был не в духе.

Она знала, что попадая в материальный мир, испытает не только радость бытия, но и страдания, а все вместе — бесценный опыт, позволяющий на последнем этапе постичь Его. Создателя. Только познавшим его сущность искрам Он позволяет приблизиться к себе. И дарит бесконечную радость, не омраченную тройственными страданиями материального мира.

Теряясь в муках выбора, Искра решила отдаться на волю случая, ведь Удача обещала всегда быть с ней.

…На золотом крыльце сидели…

Сюда. Душа нырнула в мир, который выбрала опираясь на давно известную во всех вселенных считалку.

Покровители, немного переборщив с вином, ушли танцевать, и Удача подолом своего сверкающего, но очень тяжелого наряда зацепила Вазу миров. Та со звоном покатилась, жалобно звякая гранеными краями по мраморному полу. В этот момент в новый мир входила Искра, и произошел совсем небольшой, но сбой. Такое иногда бывает. Ведь покровители тоже живые существа, а ничего совершенного у живых, к сожалению, нет.

Опыт, который должен был оставаться в хранилищах Вазы миров, в момент перехода остался с Искрой.

Профессор Гелиан Швондер делал лоботомию очередному зараженному.

— Одри закончи сама, пожалуйста.

Он снял маску, перчатки и устало потер переносицу. Глаза сильно болели от слишком яркого освещения операционного стола.

Одри ловко перехватила стальной инструмент, после чего с энтузиазмом завозилась в мозгу жертвы. Одна рыжая кудряшка выбилась из-под шапочки и теперь постоянно спадала ей на лицо. Профессор Гелиан заботливо поправил прическу своего старшего ассистента. Та благодарно посмотрела на своего учителя.

— Спасибо, доктор Гелиан.

Хорошая девочка. А главное, работает на перспективу.

— Я сегодня уйду пораньше, как закончишь — занеси данные в базу, хорошо?

— Все сделаю, не беспокойтесь.

Рабочий день подходил к концу. Профессор успел сделать ровно три шага от операционного стола, потом резко завалился навзничь. К нему уже подбежали помощники, когда Одри, увлеченная работой, только-только заметила, что в помещении творится что-то неладное. Впрочем, профессору уже помогли. А вот за выполнение своей работы отвечает только она. Проводив помощников доктора неодобрительным взглядом, снова уткнулась в мозг зараженного, изучая внешние характеристики тканей. Трудиться, трудится, и еще раз трудиться…

Профессора унесли в его комнату. Банальный обморок, скорее всего от перенапряжения и хронической усталости. Что тут скажешь, семьдесят лет человеку.

Доктор Гелиан лежал на кровати, находясь в пограничном состоянии. Искра, болезненно проникшая в его сознание, начала постепенно захватывать тело.

Более сильный разум, полностью подтверждая теорию естественного отбора, оккупировал более слабый. Пока они еще соседствовали, но Искра уже начала потихоньку отвоевывать себе территорию.

Гелиан Швондер, заведующий 17 лабораторией Объединенного Крайона, постепенно уходил в небытие, изредка просыпаясь и с трудом вспоминая себя.

Искра же вела себя очень нагло. Она парализовала тело на несколько недель, чтобы полностью освоиться в материальном мире. Умно.

Профессор наблюдал за ней из-за самого темного и грязного закутка сознания. У него совсем нет шансов. Что доктор может противопоставить Ей?

Связи? Интеллект? Опыт?

Не смешите. Разум Искры, вытеснивший Гелиана, был во много раз умнее, хитрее и образованнее.

Дни шли за днями. Наконец, душа Рыбника ощутила себя безраздельным пользователем нового тела.

Рыбник встал, потягиваясь. Дискомфорт? Ничуть. Телу было семьдесят лет. Для разума это может быть и возраст, а для материальной оболочки, поддерживаемой действием синтетического экстракта белого жемчуга…

Прощай, доктор Гелиан, с тобой было весело, и знания, которыми ты так щедро поделился, оказали мне неоценимую помощь.

Мир, в который попала Искра, Рыбник помнил помнила. Опыт сотен жизней даром не прошел, да и признаться, не так уж давно это было. Искра знала: Крайтон — обитель зла.

Рыбник подошел к встроенной в стене полке с одеждой. Выбрал экипировку, наиболее подходящую поставленной задаче. Кажется, оружие можно достать на складе. Вышел, двинулся вдоль по коридору. Ага, вот и склад. На ходу свернув шею работнику в черной униформе прошел внутрь помещения. Выбор был приличным, а потому глаза лихорадочно забегали, оценивая все, что могло бы пригодиться. Через десять минут Рыбник, обвешенный под завязку разнообразными инструментами членовредительства, вышел, негромко прикрыв за собой дверь. Раз, два, три, кто не спрятался, я не виноват.

Ну что, крепитесь, ублюдки. Сегодня будет кровь и мясо.

Фаина наконец дошла до него. Спотыкаясь почти на каждом шагу, она почти бежала, боясь, что этот человек, который сможет дать ответы на все мучающие ее вопросы, уйдет. Не дождавшись. Такой шанс упускать было нельзя. Не зря он стоял здесь. До этого момента он появлялся всего на несколько секунд, чтобы дать совет или предупредить. А сейчас позволил до себя добраться.

Она стояла перед ним, растрепанная, со сбитым дыханием, боясь поднять глаза.

Мужчина, одетый в черный строгий костюм, улыбнулся. Под сенью деревьев они были вдвоем. Тихий теплый ветер едва шелестел зеленой листвой.

— Я рад, что ты пришла, Фаина.

— Я старалась, — она все никак не могла успокоить тяжелое дыхание. Да, этот забег дался ей очень тяжело. Подняла взгляд на мужчину. — Ты мне поможешь?

— Я думаю, для начала, мне следует представиться. Я Лепра.

— Фаина.

— Я знаю.

Женщина опустила глаза. Меньше всего ей хотелось показаться невежливой перед этим человеком.

— Ты пришел за мной?

— Да.

— Зачем?

— Ты знаешь. Тебе здесь не место.

— А где оно, мое место?

Лепра поднял трость и указал направление.

— Там.

Фаина содрогнулась. На запад? В Пекло? Пристанище самых жутких тварей Улья наверняка гостиприимством не отличалось.

— Пойдем потихоньку. Ты должна многое осознать.

Женщина, сама того не желая, двигалась рядом со странным мужчиной в черном костюме. В такт его шагам. Сомнения ее не терзали. Слова, произносимые Лепрой имели такую силу, что воспринимались безапелляционной истиной последней инстанции.

— Вы когда-нибудь задумывались о смысле жизни, дорогая?

— Смысл состоит в том, чтобы стараться как можно лучше выполнять свой долг.

Эту мантру женщина знала давно. Очень давно. Еще на Земле, тщательно роясь в священных писаниях (ох и книжным червем она была когда-то!) Фаина поняла, что смысл всех заповедей различных религий сводится к одному. Исполни и умри.

— Это вы верно заметили… Долг — основа существования разумного существа. Но, позвольте спросить, какой он у вас?

— Мой? — Фаина задумалась.

Задачка не из простых. Родных и близких у не здесь нет. И, скорее всего, не будет. Хотя…

Размышления прервал насмешливый голос Лепры.

— Только не говорите, что собираетесь нарожать детишек и планомерно заниматься их воспитанием. Улей — не место для создания династий. И вы, смею отметить, это прекрасно понимаете. Вы даже не допускаете привязанностей, и это очень похвально.

— Тогда я не знаю, — Фаину начал раздражать этот мужик. Корчит из себя невесть что.

— Не злитесь, дорогая, от этого цвет лица портится. Я вам расскажу о вашем долге. Только немного отойдем на безопасное расстояние.

Он приобнял ее, и мир вкруг закружился калейдоскопом красок. Когда наконец-то удалось сфокусировать зрение на более менее устойчивом объекте, Фая с некоторой оторопью обнаружила, что стоит на вершине горы. Очень высокой.

Обзор был потрясающим. Несмотря на страх высоты, испытываемый женщиной при любом подъеме на сколько-нибудь приличное расстояние над землей, она не смогла не залюбоваться.

Лоскутное одеяло, состоящее из неровных и разнокалиберных кусочков. На общем фоне резко выделялись точки черных кластеров. Фаина посмотрела повнимательнее. У Улья была четкая структура, которую сложно понять, но визуально оценить масштаб художественной работы Конструктора вполне реально. Голова начала кружиться.

— Ну что Фаечка, как вам?

— У меня кружится голова. Лепра покрепче взял ее под руку.

— Это пройдет. Слова бессмысленны, пока не почувствуешь. Что вы видите, дорогая?

— Я вижу упорядоченную картину.

— Именно. Сюда я никогда не приводил кого попало. И лишь некоторые из них смогли по достоинству оценить всю красоту Стикса.

— Здесь дело не в красоте. А в гармонии. — Фаина наконец-то набралась смелости, чтобы что-то возразить Лепре.

Мужчина действовал на нее гипнотически. Все его слова подкреплялись авторитетом, который окутывал ближайшее окружение плотной вязкой пеленой уверенности. Что-либо сказать против язык не поворачивался.

— Вот мы и добрались, дорогая, до первого правила, — его глаза не блестели. Мутные, матовые, они не вселяли ужаса. — Сила — в Истине. Вам всего-то осталось ее понять, Истину. Для себя. Вы сказали, что созерцаете гармонию?

— Да. — Лепра ласково погладил женщину по голове. — Посмотрите туда, я покажу.

Фаина крупным планом увидела караван. Большой, хорошо вооруженный, следующий вдоль серой полосы асфальтированной дороги куда-то по своим делам. У него была цель. Женщина нутром ощутила, что выполнение искомого задания принесет некоторые перемены.

— А теперь взгляните сюда.

Стая. Крупная. Во главе с монстром, во много раз превосходящим ее милую и добрую Катерину. Еще одна стая, с боссом помельче. Несколько групп мутантов чуть дальше медленно, но верно подбираются к добыче. Их очень много. Фаина ужаснулась. Люди в этом караване уже могут начинать рыть себе могилы. Даже не пытаясь отбиться. Такой силе противостоять бессмысленно.

Картинка померкла, перед Фаиной опять простирался пейзаж бесконечного лоскутного одеяла.

— Я думаю, сцены с кровью вас не особо прельщают. Как и меня. Вы все видели. Как думаете, почему эти люди будут уничтожены?

— Выполнение их цели пошатнет равновесие.

— Именно. Сохранение равновесия и есть ваша непреложная Истина…

— Каким образом?

— Терпение, дорогая. Вы, конечно, понимаете, что отличаетесь от тех людей, которые все это время с вами находились. Вы прошли свой жизненный путь на Земле, в совершенстве исполнив свой долг.

Фаина хмыкнула. Глаза боятся, а руки делают. Порой ее мысли могли бы ужаснуть даже Чикатило. Или Джека-Потрошителя.

— Дорогая, не мысли, а действия. Везде оценивают результат. И заметьте, святые в Стикс попадают редко. А если и попадают, то живут недолго.

Хоть Лепра и читал ее как открытую книгу, ход его рассуждений понять было сложно. Что это он рака за камень заводит?

— Я вижу, вы с трудом меня понимаете. Приведу простейшую аналогию. Вы знаете, что такое религиозный пост? — Молчаливый кивок. — А вот теперь представьте. Где проще его соблюдать — в пустыне или в наполненной вкусными блюдами кухне.

— Конечно в пустыне проще.

— Я говорю о том же. Дорогая, имея множество соблазнов, не свернуть с выбранного пути — большое испытание. И не всем дано его пройти достойно. Вы прошли. А потому здесь.

— Не совсем понимаю, о чем вы говорите.

— Вас избрали для совершения долга перед Ульем.

Мысленно Фаина присвистнула. И, что уж греха таить, себе, любимой, поаплодировала. Браво, дорогая. Ты будешь здесь большой птицей. И что она там должна Стиксу?

— Ваш удел — сохранение равновесия. Или гармонии, как вы это называете.

— Этим обязательно заниматься в Пекле?

— Да. Знаю, вы удивлены. На вас не свалят всю черную работу. Вы будете обязаны отвечать лишь за небольшой сектор. Потом, со временем, как освоитесь, полномочия будут расширены.

— У меня нет способности держать равновесие, — Лепра опять начал немного раздражать Фаину. Но… Все чудесатее и чудесатее. Динамика развития событий откровенно нравилась, а ее место и вовсе было, можно сказать, козырным.

— Пока нет. Но предварительно я должен удостовериться — вы готовы взять на себя эту ответственность? — тон был таким, что, видимо, наказание за недобросовестное выполнение обязанностей следовало очень страшное. Куда уж там распиленному напополам Гипсу.

— Я не могу адекватно оценить свои возможности.

— Они у вас будут.

— Тогда согласна. — Фая ликовала. Мама? Бабушка? Заведующая столовой? Хозяйка булочной? Не смешите. Я — легенда.

Лепра отошел, выпустив руку Фаины. Встал сзади, прислонив горячие ладони к вискам женщины.

— Смотрите, дорогая. Смотрите во все глаза. И слушайте, услышьте, что я говорю.

То ли тепло рук Лепры так подействовало, то ли его слова, но то, что увидела Фаина, совершенно отличалось он ранее обозреваемой картины.

Улей был организмом. Единым, целостным, поддающимся логическому осмыслению. Он был живым, и питался за счет эмоций людей и монстров, его населявших. Отрицательных эмоций.

— Мы не садисты. Те, кто попадает в Улей — души, в свое время захотевшие поиграть. Почувствовать вкус жизни. Здесь. Вы, Фаина, это не то тело, которое когда-то жило на Земле. Оно там и осталось. Вы — всего лишь душа с чужими воспоминаниями. Душа, примерившая чью-то маску, чтобы испытать ощущения. Игра — в этом заключается смысл переноса сюда людей. Кто-то втянулся, а кто-то не успел сделать и первого шага.

Фаина чувствовала, как тепло его рук мягко распространяется бурлящими потоками в голове, наполняет тело и успокаивает разум. Умиротворение. Оно постепенно накрывает с головой, притягивая, и не давая возможности сделать свежий глоток бесполезной суеты.

— Мы за гранью добра и зла. Мы всего лишь храним равновесие. Для дальнейшей игры. Ибо она — суть существования Улья.

Ну действительно. Пришел поиграться — получи распишись. Теперь совесть не будет мучить Фаину до конца существования в этом мире. Как же хорошо. Давно она не испытывала такого спокойствия. Темп, навязанный ей жизнью, спадал, стремясь к нулю.

— Откройте свой панцирь, Фая. Впустите Улей, и дайте ему изменить Вас.

Женщина действительно услышала треск, будто кто-то разбил яйцо. Скорлупа лопалась, крошась мелкими звонкими осколками. Фая кожей, до того момента бесчувственной, ощутила Стикс. Его пульс, дыхание. И любовь.

Я рядом, мой хороший. И никогда больше тебя не покину.

— Вы готовы к путешествию?

— Да, брат, — ее глаза помутнели и потеряли блеск. — Я рада, что нахожусь среди вас.

— Пойдем, — Лепра взял женщину за руку, — я покажу твои владения.

Помещение, находившееся, на самой высокой точке башни, было стеклянным. Обзору ничего не мешало, и Фаина с удовлетворением осматривала раскинувшийся пейзаж.

Мегаполисы. Стаи матерых тварей, постоянно отстаивающих свое право сильного и мигрирующих от города к городу в поисках легкой добычи. Иногда мутанты, собираясь приличными стаями, выходят из зоны Пекла, снося все на своем пути и имея целью разорить базы внешки. Чтобы тем жизнь медом не казалась.

За границей загрузки крупных городов — населенная людьми территория, которую они пытаются удержать. Глупцы. Зачем удерживать то, что изначально принадлежит вам. Люди жили по-разному. Где-то кооперируясь в небольшие государства и создавая альянсы. Где-то — влачили жалкое существование, пытаясь раздобыть споран или банку тушенки. Эта разношерстность была закономерной и являлась основной текстурой срединной полосы.

Чернота мертвых кластеров и порталы внешников. Здесь их называют визитерами. Смешные. Не думайте, что это вы открыли портальное сообщение. Вам просто позволили его открыть.

С неба посыпались, мелькая разноцветными огнями, Искры. Добро пожаловать в игру. Пора.

Фаина подошла к струнам Стикса. Погладила одну из них, ощущая тепло, которым этот странный организм отвечал на любовь.

— Улей — интересное место, — думала женщина, выбирая, какой натянутой нити она коснется первой. — Что ж, начнем. Раз, два, три…

Она начала играть. Звучать. Перебирая тонкие струны и наполняя льющейся мелодией воду, воздух, землю. Все. Все, что теперь принадлежит ей.

Улей задрожал, двигаясь в такт медленному спокойному ритму. Ему нравилось.

Длинные изящные пальцы перебирали серебряные витые нити, слух наслаждался красотой звука. А сердце Фаины, наполненное умиротворением, медленно взращивало цветок золотой жемчужины.