— Мы заблудились, Терри. Неужели ты не можешь этого понять? Мы где-то свернули не туда. Почему ты не смотрел на указатели? Почему ты не хочешь помочь?

— Здесь нет указателей.

— Они должны были быть. Господи, если только мы не заехали в такую дыру, где дороги слишком малы, чтобы ставить указатели.

— Да, — резко ответил Терри. — Так оно и есть.

— Нет. На всех дорогах есть указатели.

— А здесь указателей не было.

— Не знаю, — сказал Бэзил. — Может, в Уэльсе все по-другому. Может, в Уэльсе не принято ставить указатели.

— Да.

— Тогда нам нужно изучить карту. Выясни, где мы находимся, и тогда мы сможем все увидеть на карте.

— Я не буду изучать карту. Я этим не занимаюсь. Это твоя работа.

— Но я ослеп. Я не могу открыть глаза, мать их.

— Не ругайся.

— Терри, Терри! Хорошо. Терри, послушай, мы спросим дорогу. Если кого-нибудь увидишь, то остановись и спроси, куда нам ехать.

— Ладно. Так мы и сделаем.

Машина дернулась, и они поехали дальше. Бэзил представления не имел, как долго они так едут. Все это напоминало какой-то ужасный сон, когда никак не можешь проснуться: бесконечная поездка в темноту, в пустоту. Мир без указателей.

Единственное, что не давало ему сойти с ума, это история Терри о том, как он потерял свой глаз. Но каждый раз, стоило им прерваться, Терри терял нить рассказа и возвращался к самому началу.

Сейчас Бэзил начал думать о том, как бы эта бесконечная история тоже не свела его с ума. Если бы Терри только смог наконец закончить или хотя бы намекнуть, как он потерял глаз.

Сейчас, в очередной раз сбившись, Терри снова рассказывал про то, как он понял, что те два испанца — гомосексуалисты. Как он понял, что это был бар для голубых и почему там возникли трудности. И Бэзил вновь приготовился слушать теорию Терри о гомосексуалистах.

— Не то чтобы я их не любил или имел что-нибудь против. Просто я уже сто лет не бывал в обществе людей с другой ориентацией. Ты знаешь меня, Бэзил, я человек терпимый. Я принимаю людей такими, какие они есть. Я принял тебя несмотря ни на что, а ведь ты предавался разврату с маленькой девочкой. Не в этом суть. Я просто не хочу, чтобы они подходили ко мне, имели со мной какие-то дела. Я не хочу, чтобы они прикасались ко мне или к моей еде. На земле следует выделить для них какой-нибудь остров, куда бы мы их всех могли послать. Там бы они все могли быть счастливы, а нам бы не пришлось терпеть их присутствие. Если не так, то их следует стерилизовать.

— Стерилизовать?

— Так, чтобы они не могли спариваться.

— Но они… Ладно, неважно.

— О чем я говорил?

— Что парень в костюме положил руку тебе на ногу.

— Верно. Теперь я вспомнил. Мне все стало ясно, и я сказал, что меня это не интересует, но он не обратил на мои слова никакого внимания. Он снова попытался меня облапать, и я ему врезал. Фишка в том, что ему это, похоже, понравилось. С меня было достаточно, и я решил убраться оттуда как можно скорее. Но я был неизвестно где и не знал, как вернуться обратно в Малагу. Я даже подумал, что мне придется убить их.

— А где был второй в это время? Тот, в кожаной куртке?

— Я как раз подхожу к этому.

— Извини.

— Я опять ударил парня в костюме, и он размяк, словно маленькая девочка. Принялся извиняться, и я подумал, что теперь мы можем спокойно выпить. Он был очень интересным человеком, образованным, с любопытным взглядом на вещи. Но он начал ерзать, сновать туда-сюда, принося закуску и выпивку, а минут через двадцать сказал, что хочет мне кое-что показать. Тогда я пошел за ним в другую комнату, а там оказался его друг, прикованный к стене и совершенно голый. Я слышал о таких людях раньше. Их называют «эс» и «эм». Садисты и мазохисты. Эти люди любят, когда их бьют. С меня было достаточно, я ударил плейбоя по яйцам со всей силы. Он с хрипом осел. Я посмотрел на второго, прикованного как цепной пес, и увидел, что у него это эрекция. Я собрался ударить и его по яйцам, но тут остановился в онемении. Я кое-что увидел. Я почти потерял сознание. Я много чего повидал в свое время, но такого никогда не видел. У него был продет огромный металлический брусок через самый конец его, ну, понимаешь…

— Его пениса? — спросил Бэзил.

— Да, именно. Такая гантелища, и прямо через головку. Я никогда ничего подобного не видел. Ты знаешь, что я подумал?

— Ты подумал, что у кого-то глаз на лоб полезет.

— Э?

— Ничего. Не обращай внимания. Это была шутка.

— Ладно… О чем я говорил?

— Что у парня, прикованного к стене, сквозь член был продет железный брусок.

— Да? Послушай, я немного вернусь назад, потому что не могу рассказывать сразу дальше.

— Терри…

— Мы выпили, так… в баре…

— Терри, пожалуйста…

— Подожди минутку. Кто-то идет.

Машина дернулась и остановилась.

— Что я должен спросить, напомни?

— Выясни, где мы находимся и как добраться до Кардигана.

— Хорошо, договорились.

Бэзил услышал, как Терри опустил стекло. Он попытался прислушаться к разговору, но ничего не смог расслышать. Наконец Терри закрыл окно и завел машину.

— Ну?

— Мы немного сбились с пути. Проехали немного не туда.

— Просто продолжай иногда спрашивать дорогу… И здесь где-то должен быть дорожный указатель.

Через пятнадцать минут они снова потерялись. Терри забыл, что ему рассказали о дороге, а больше они никого не встретили. Терри продолжал утверждать, что вокруг нет ни одного указателя, а когда они подъезжали к очередному перекрестку, то молча выбирал направление. Они ехали в напряженной тишине, пока он не объявил, что дорога закончилась.

Терри попытался дать задний ход, но в конце концов ему удалось развернуть машину, дважды обо что-то ударившись.

— Это безумие, — сказал Бэзил. — Мы не знаем, где находимся.

— С нами все будет в порядке, — ответил Терри.

— Я испытываю жуткую боль и схожу с ума, наверное, я скоро ослепну. В довершение всего мы потерялись в каком-то идиотском, ненормальном месте, где даже нет указателей.

— Мне ехать налево или направо?

Машина завибрировала и остановилась, мотор перестал работать.

— Господи, Терри. Я не знаю. Я понятия не имею, где мы находимся.

— Не богохульствуй.

— О боже! Давай я попробую что-то рассмотреть. — Бэзил подергал за ручку и открыл дверь. Потом он выбрался из машины. Он стоял и вдыхал свежий воздух. Ему слышался крик чаек, и очень близко — шум морских волн, разбивающихся о скалы. Он улыбнулся.

— Терри! Терри!

— Что? — прокричал ему Терри из машины.

— Это море, Терри?

— Да.

— Что ж. Кардиган расположен на побережье. Мы можем просто ехать вдоль моря. Мы на севере или на юге?

— Я думаю, на севере.

— Ты думаешь или знаешь? — Бэзилу приходилось перекрикивать ветер.

— Кажется, тот мужчина сказал, что нам надо ехать на юг.

— Тогда все в порядке. — Бэзил почувствовал прилив энергии. Так было гораздо лучше. Теперь все будет хорошо. Он подумал, что попытается еще раз открыть глаза… Да, он видел море, серое и неспокойное, под нависшим серым небом. Он обернулся. Здесь стояла машина… Вот дорога… Боль вернулась, даже еще сильнее, чем прежде. Все вокруг стало расплываться, исчезать. Прилагая неимоверные усилия, он открыл глаза еще раз.

И здесь, прямо перед машиной, стоял дорожный указатель.

Черт.

— Терри?

Терри выбрался из машины и подошел к нему.

— Что? С тобой все в порядке?

— Здесь есть указатель. Что на нем написано?

— Здесь нет указателя.

— Есть. Указатель. Я видел его.

— Ты не можешь видеть. Ты сказал мне, что не можешь открыть глаз.

— Я видел его… Что на нем написано?

— Здесь ничего нет. Тебе, наверное, показалось.

— Нет! — Бэзил пошел к машине с вытянутыми вперед руками. Когда он наткнулся на нее, то прошел вперед к обочине дороги, к указателю.

— Здесь. Что это? А? Это дорожный указатель. Что на нем написано?

— На нем ничего не написано.

— Ну же, Терри. На нем должно быть что-то написано.

— Нет, нет. Ничего нет. Это не указатель. Это просто…

— Что? Что это?

— Это указатель, ЕЮ для нас на нем ничего нет.

— Тогда что на нем написано?

— Ничего.

— Что на нем написано? Господи, Терри, ты не можешь прочесть? Что на нем написано? — Бэзил остановился, ошарашенный. Неожиданно он все понял. — Ты не умеешь читать, Терри? — мягко спросил он.

Терри ничего не ответил.

— Вот почему я тебе нужен. Ты не умеешь читать. Вот почему…

Терри по-прежнему ничего не говорил.

— Это неважно, Терри. Мы встретим кого-нибудь еще и спросим дорогу. Ты должен, должен был сказать мне раньше. Это ерунда. Мы найдем дорогу. Я схожу к врачу. А потом я снова буду твоими глазами.

— Ты ослеп, — хрипло сказал Терри.

— Это только инфекция, из-за ведра с дерьмом. Мне необходимы антибиотики.

— Это больше не имеет значения, — сказал Терри.

— Я знаю.

До чего смешно! Бэзилу пришлось потерять зрение, чтобы прозреть и понять. Странные поступки Терри, внезапные вспышки ярости, его отношение ко многому… Все было так очевидно.

Бедолага не умел читать и писать.

Бэзил почувствовал руку Терри у себя на плече и вздрогнул.

— Послушай, Терри. Как ты сказал, это все не имеет значения. Многие люди не умеют читать. Я никому не скажу. Кстати, я могу научить тебя! Как только мои глаза станут получше, я смогу научить тебя читать. Я твой друг, Терри. Ты можешь мне доверять.

— Я не глупец.

— Нет. Конечно нет. Это никак не связано с чтением. Я никогда никому не скажу. Никогда.

— Пошли обратно в машину.

— Да. Мы спросим дорогу.

Бэзил почувствовал, что Терри развернул его и ведет вдоль дороги.

— Терри, мы ведь идем не к машине. Машина в той стороне… — Бэзил попытался снова открыть глаза, но ничего не вышло, боль была слишком сильной. — Не надо… Терри.

Бэзил почувствовал, как ветер шевелит волосы. Воздух был соленый на вкус.

— Это тайна, — сказал Терри. — Это должно остаться тайной.

— Так оно и будет. Терри…

— Всё, всё.

— Пожалуйста…

Терри толкнул Бэзила, и тот полетел.

Когда воздух резко вылетел из легких, он вдруг подумал, что теперь так и не узнает конец истории Терри, никогда не узнает, как тот потерял глаз.

Он скрипнул зубами. Теперь Бэзил был рад, что ничего не может видеть. Так падение было похоже на полет.

Первый удар, когда тело задело край скалы, только закрутил его. Теперь он не знал, где верх, а где низ, не знал, падает он или нет.

Может, он летит.

Он засмеялся. Он был птицей. Он парил. Он взлетал, а не падал.

Второй удар, когда он достиг земли, стал смертельным.