Клик-клик. Двойное нажатие клавиши «Esc» было заклинанием, открывавшим Максиму, будто сказочному Али-Бабе, вход в дивную пещеру с сокровищами. BBS – Bulletin Board Systems, или электронные доски объявлений – захватили его в плен, похитили без остатка все свободное время от захода солнца и до рассвета.

Сама мысль о том, что теперь возможно вот так вот запросто соединиться с другим компьютером, установленным – подумать только! – за несколько километров от дому, а может быть и вовсе на другом конце огромного города, была революционной и фантастической. От неё захватывало дух и кружилась голова. С той стороны на подключенной к телефонной линии персоналке работала специальная программа, позволявшая скачать какой-нибудь файл, просмотреть оставленные другими пользователями текстовые сообщения или отправить на виртуальную доску собственное послание. С самого первого момента соединения на экране начинал тикать таймер: борда отводила пользователю на все про все лишь несколько коротких минут, а потом безжалостно разрывала связь, позволяя дозвониться другому абоненту. Тогда Максиму приходилось вновь подолгу слушать перестукивание накручивающего заветный номер модема, пытающегося пробиться сквозь прерывистый пульс сигнала «занято».

Борды организовывали обычные люди, энтузиасты, такие же, как и сам Максим: владельцы BBS носили гордое наименование «системные операторы», или, сокращенно, «сисопы», они же придумывали правила и утверждали тематику собственной станции. Обычно сисоп запускал программу на принадлежавшем какой-нибудь конторе рабочем компьютере, уходя поздно вечером домой, однако Максим знал, что многие борды крутятся и на домашних персоналках. Вот почему в ходившем по рукам и постоянно обновлявшемся списке телефонных номеров, называвшемся «bbs-list», всегда указывалось время активности, которое следовало четко соблюдать: большинство станций работало по ночам, а дозвонившись модемом в неурочный час, можно было вместо приветственного зуммера услышать в динамике недовольное «алло?», а то и вовсе трехэтажную брань.

Сисопы считались белой костью, высшей кастой, компьютерной элитой. Они регулярно собирались на тусовки – «сисопки», анонсировавшиеся на тех же бордах. Там они пили пиво, обсуждали последние новости и менялись дискетами с софтом и играми. Максиму, простому пользователю, вход на сисопки был заказан. Наверное, он и сам смог бы настроить на своем компе нужную программу и организовать BBS, но в бабушкиной коммуналке, куда он вновь перебрался от безденежья, приходилось делить телефонную линию с соседями, которые и без того выражали недовольство Максимовыми ночными бдениями, тревожившими их сон. В любую минуту кто-нибудь из обитателей квартиры мог в очередной раз перерезать кухонным ножом линию, по-партизански подключенную к общей телефонной розетке и протянутую Максимом в свою комнату.

Больше всего ему нравилась BBS под названием «MegaBoard» – здесь можно было скачать не только кучу полезных программ, но и множество позаимствованных из заграничных журналов страниц с фотографиями развратных девиц различной степени обнаженности. К картинкам этим Максим проявлял неутихающий интерес: отношения с живыми девушками у него как-то не складывались, а нерастраченная юношеская энергия постоянно требовала выхода, отыскать который в тесной комнате коммуналки было непросто. Скачав очередную девицу с «Мегаборды», Максим всякий раз спешил уединиться в ванной или туалете, время от времени вызывая недовольный ропот из-за соседских дверей или выслушивая доносившийся ему в спину сонный крик пьяного Валерика: «у тебя там, скотина, недержание, что ли»…

Снимки были отвратительного качества, однако Максима это совершенно не смущало: все равно видавший виды монитор у его «трёшки» был тусклым и черно-белым. По этой же самой причине он практически не играл в компьютерные игры: яркие и красочные «X–Com», «Дюна» и «Warcraft: Orcs & Humans» в черно-серой палитре подслеповатого кинескопа полностью утрачивали свою исходную привлекательность. Время от времени он запускал лишь «Wolfenstein 3D» и часами бродил по замысловатым подземельям секретной военной базы, расстреливая из автомата фашистов, что напоминали ему своей угловатой внешностью давешнего квадратного бандита: палитра игры изначально задумывалась мрачной, и черно-белый дисплей был не в силах ее испортить.

Забросив игры, Максим притащил из институтской лаборатории дискету с компилятором «Турбо-Паскаля»: посредством этой вполне профессиональной среды разработки он создавал и запускал на своем компьютере разные несложные программы. А прекрасным подспорьем для него выступала все та же «MegaBoard»: борда оказалась настоящим кладезем исходников, которые Максим тщательно разбирал и изучал, силясь понять, как работает тот или иной фрагмент кода и можно ли его улучшить.

Простые пользователи BBS имели обыкновение общаться друг с другом под выдуманными прозвищами. Выбирая себе подпись, Максим попросту скомбинировал собственную фамилию и имя в акроним «SheLMax», однако набирая этот нехитрый псевдоним на клавиатуре, случайно промахнулся мимо нужной кнопки и потерял последнюю букву. Ошибку было нетрудно исправить, однако Максим подумал, что получившийся сам собою вариант тоже весьма неплох. Единственное, что неизменно выводило его из себя – это ограничение по времени связи, которое накладывала на него система. Продвинутые пользователи могли увеличить свой временной лимит, закачав на борду какие-нибудь полезные файлы и повысив тем самым собственный рейтинг, что также открывало им доступ к некоторым закрытым для простых смертных тематическим разделам, однако старенький модем Максима, присоединенный к трескучей и заполненной помехами телефонной линии, с огромным трудом вытягивал скорость связи в 2400 бит за секунду, хороня надежды на лучшее. Это было не просто мало, а мучительно мало.

Решение проблемы он решил искать с использованием научно-инженерного подхода, столь активно пропагандируемого институтскими преподавателями. Начал Максим с того, что раздобыл у знакомых дискету с программой для создания собственной борды под названием Maximus и тем же вечером установил ее на своем компьютере. Выбор свой он сделал осознанно, руководствуясь сразу несколькими вескими доводами: во-первых, название программы было созвучно с его именем, что он счел благим знаком. Во-вторых, это был самый популярный софт для запуска BBS, и, наконец, в-третьих, именно на Maximus работала его любимая станция «MegaBoard». На изучение программы ушло несколько дней, ибо архитектура ее оказалась на удивление нетривиальной. Максима привел в восхищение хотя бы тот факт, что Maximus поддерживал собственный внутренний язык программирования, позволявший вытворять с конфигурацией борды разные хитрые вещи, причем язык этот оказался до невозможности похожим на его любимый «Паскаль».

Ковыряться в потрохах программы было увлекательным занятием. Закачиваемые пользователями или выкладываемые самим сисопом файлы Maximus размещал в соответствующих директориях внутри своей рабочей папки, а перечень этих файлов сохранялся в специальном списке под именем files.bbs, который автоматически обрабатывался бордой всякий раз, когда пользователь соединялся со станцией и открывал нужную ему директорию. Изучив настройки программы, Максим быстро понял: чтобы повысить привилегии какого-нибудь пользователя, сисоп должен вручную отдать в терминальной консоли специальную команду. Однако если добавить эту команду в тот самый список файлов, система выполняла ее сама, не задавая никому лишних вопросов. Остальное было делом техники.

Создав с помощью собственной копии Maximus поддельный файл files. bbs, содержащий нужный ему набор команд, Максим загрузил его на «MegaBoard» в одну из пустующих директорий. Теперь, соединившись с бордой, он просто открывал на экране выбранный им раздел, и программа послушно отрабатывала поставленную Максимом задачу, шаг за шагом повышая его виртуальные полномочия в системе. Спустя короткое время он достиг наивысшего уровня в местной иерархии – стал сисопом станции «MegaBoard», получив чужой компьютер в свое полное распоряжение.

Это был час торжества, триумфа. От ощущения свалившегося на его плечи всемогущества захватывало дух – наверное, именно так чувствовали себя герои голливудских фильмов, впервые обретшие невероятные сверхспособности. Теперь Максим мог работать с захваченной им станцией сколь угодно долго, он мог бесконечно скачивать картинки, в любой момент уничтожить все до единого файлы, мог заходить в любые – даже закрытые – разделы и читать чужие письма. Он смог бы, если бы захотел, выкинуть из системы настоящего сисопа, создавшего когда-то «MegaBoard».

В его власти было отменить принятые здесь правила и придумать новые, он мог по своей воле вознести любого пользователя до небес или низвергнуть его в пропасть, закрыв ему доступ в систему навсегда. Отныне всё было ему по силам. Он сделался великим демоном этого крошечного виртуального мира, покусившимся на права сотворившего сей мир божества. Максим развлекался с чужим компьютером почти до самого утра, всякий раз перезванивая на телефонный номер станции, когда электронные помехи в старых медных проводах заставляли модем разрывать соединение, и нервно затягивался сигаретой, услышав в очередной раз доносившийся из динамика сигнал «занято».

…В узкой амбразуре окна за занавеской уже затеплился рассвет, а растворимый кофе на дне чашки в который раз остыл, когда стихшее шипение модема запустило отсчет нового сеанса связи. Однако вместо привычного приветствия на экране вдруг выплыло странное сообщение: «Босх SheLМу метит», сопровождавшееся последовательностью цифр и букв, вполне очевидным образом сложившихся на экране в фаллический символ. Ниже следовала лишенная каких-либо знаков препинания приписка: «я те6я вbl4ислю гneedа». Последнее слово вполне можно было бы принять за подпись, однако таковая в этом послании также присутствовала: MeGaZ0Id. Так звали сисопа и истинного владельца станции «MegaBoard»!

Продемонстрировав это глумливое сообщение, борда сбросила звонок. Максим пробовал набрать заветный номер еще несколько раз, но все попытки заканчивались прежним результатом: похоже, Мегазоид сумел восстановить контроль над собственной машиной, и станция всякий раз прерывала соединение после того, как Максим вводил свой привычный пароль. Нашарив в смятой пачке последнюю сигарету – под потолком комнаты уже висело густое облако сизого табачного дыма – Максим снова дозвонился до станции, запустил процесс регистрации нового пользователя и, указав в качестве входных данных первые пришедшие в голову логин и пароль, набрал в консоли команду «yell», вызывавшую сисопа на связь. Хозяин борды вполне мог проигнорировать поступивший вызов, однако Мегазоид откликнулся практически сразу. На экране вспыхнула надпись:

‹MeGaZ0Id› Кто здесь?

Максим стремительно защелкал клавишами:

‹User482› Это SheLMa. Я сломал твою борду.

Некоторое время черная пустота монитора хранила молчание, подмигивая курсором – Максим втихаря молился всем известным ему богам, чтобы капризный модем не потерял линию – но, помедлив с минуту, темнота вновь ожила, выплевывая на выпуклое стекло дисплея несущиеся сквозь электронное пространство слова:

‹MeGaZ0Id› Чего надо?

‹User482› Поговорить.

‹MeGaZ0Id› Говори.

‹User482› Не здесь. С меня пиво.

На сей раз собеседник медлил недолго.

‹MeGaZ0Id› Сегодня в полдень на Болтах внизу.

Коротко звякнул телефонный аппарат в коридоре, обозначая конец сеанса связи. Максим откинулся на спинку стула и прикрыл усталые слезящиеся глаза. Он не знал еще толком, что принесет ему эта встреча, но был твердо уверен, что она необходима, – а поразмыслив пришел к выводу, что движим каким-то странным болезненным любопытством. Кем бы ни был этот Мегазоид, ужасно хотелось пообщаться с ним лично, хотя Максим и не испытывал уверенности в том, что тот вообще пожелает с ним разговаривать. У Мегазоида имеется станция, то есть, как минимум, доступ к нормальному компу со свободной телефонной линией, есть коллекция исходников на «Паскале» и горы интересного софта, есть порнуха, а главное – есть опыт и знания. У Максима же нет ни черта кроме старой «трешки» с черно-белым монитором в прокуренной комнате ветхой коммунальной квартиры. Никакой уверенности он не испытывал, была лишь робкая надежда, что это рандеву приоткроет перед ним дверь в другую, непривычную, не такую жизнь. Максим взглянул на часы: до назначенной встречи еще оставалось время, позволяющее поспать хотя бы пару часов.

От «Площади Восстания» до «Балтийской», именуемой в народе «Болтами», поезд метро долетает за десять минут, с грохотом разгоняя пахнущий электричеством ветер по гулким мраморным вестибюлям. Мегазоида Максим узнал сразу – вернее, человек, поджидавший его возле революционного мозаичного панно, попросту не мог оказаться кем-то иным.

Он был толст и круглолиц, из-под торчащей на макушке идиотским колпаком вязаной шапки свисали длинные немытые патлы, обрамлявшие сосульками рыжую клочковатую бородку. Пожалуй, Мегазоид мог бы сойти за какого-нибудь добродушного сельского батюшку, если бы священники носили вытянутые свитера, торчащие, подобно юбке, из-под короткого заношенного пуховика, и пузырящиеся на коленях бесформенные штаны, заправленные в высокие шнурованные ботинки. Максим старался обычно выглядеть модным и стильным в силу своих скромных финансовых возможностей, Мегазоиду, похоже, на подобные формальности было решительно плевать. Парней и девчонок, придерживающихся подобного небрежного стиля в одежде, обитатели телевизора клеймили звонким прозвищем «неформалы». Правда, Максим сразу отметил про себя, что для истинного «неформала» Мегазоид все же, наверное, слегка староват: на вид ему можно было дать около тридцати или чуть меньше.

– Пошли, – вместо приветствия произнес толстяк и, не дожидаясь ответа, направился к замедляющему свой бег поезду в сторону «Техноложки». – Пиво принес?

Максим молча протянул ему мелодично звякнувший пакет. Мегазоид извлек оттуда бутылку «Балтики», оценивающе посмотрел сквозь нее на свет, вытащил из кармана зажигалку и, с громким хлопком сорвав пробку, опустошил полулитровую емкость наполовину. В поезд они заскочили уже сквозь закрывающиеся двери.

– Рассказывай, как ты станцию вскрыл, – стараясь перекричать протяжный стон набирающей ход электрички, дыхнул перегаром Мегазоид.

Максим начал свое повествование, покачиваясь в такт мчащемуся сквозь тоннель поезду. Мегазоид молча слушал, время от времени прикладываясь к бутылке и напрочь игнорируя косые взгляды других пассажиров. Впрочем, вагон был наполовину пуст: утренний час пик уже миновал, а до вечернего было еще очень далеко.

– Ловко, – подвел он итог, когда Максим закончил свой рассказ, – хотя банально. Ты, конечно, засранец, но мозги у тебя есть. Значит, не до конца потерян для общества. Вообще, по правилам хорошего тона я должен как следует дать тебе в хлебницу…

Мегазоид прищурился, задумчиво и оценивающе окинул взглядом Максима с ног до головы, словно примеряясь, как поудобнее исполнить свою угрозу, и тот непроизвольно поежился: а ведь и вправду может. Не потому, что от толстяка исходила какая-то угроза, нет. От него веяло дурной, безумной непредсказуемостью и густым пивным духом.

– Не, не буду, – словно прочитав его мысли, ухмыльнулся Мегазоид. – Я засранцев с мозгами не бью. Кстати, мы приехали.

Мигнул свет, за окнами замелькали колонны. Максим уже пробрался было к дверям, когда путь ему преградила застывшая поперек прохода девица на высоких каблуках, вставшая так, что миновать ее оказалось решительно невозможно. Поезд остановился, двери с грохотом разъехались в стороны.

– Извините, вы выходите? – Максим коснулся рукава тонкой кожаной курточки, но девица лишь брезгливо повела плечом, игнорируя его вопрос. Только сейчас он приметил на ее поясе модный вишнево-красный кассетный плеер, тянувший свои провода к наушникам-«чебурашкам», в недрах которых что-то ритмично постукивало.

– Не так, – произнес Мегазоид и, деловито оттеснив спутника плечом, без лишних церемоний ухватил своей могучей лапой обтянутый джинсовой тканью упругий девичий зад. Обладательница плеера пронзительно взвизгнула и кузнечиком отпрыгнула в сторону, растерянно и гневно захлопав накрашенными ресницами. Мегазоид потянул Максима на перрон.

– Типичная самка человека, способная получать информацию об окружающем мире исключительно через жопу, – пояснил он свою выходку, – что наглядно демонстрирует нам нехитрую истину: помимо вербального и невербального каналов коммуникации существует еще и анальный. Которым некоторые граждане успешно пользуются в качестве основного.

– Чего? – ошарашенно переспросил Максим, не ожидавший услышать от своего спутника подобную заумь. Мегазоид тяжело вздохнул и смерил его снисходительно-усталым взглядом, будто раздумывая, не проще ли спихнуть непонятливого собеседника в поблескивающую рельсами пропасть за соседним краем платформы.

– Дурак, да? – участливо поинтересовался он.

– Так вроде нет…

– Это бездоказательное утверждение требует обоснований, – хмыкнул Мегазоид. – Какова твоя аргументация?

– Чего? – снова растерялся Максим.

– Ладно, проехали, – махнул рукой толстяк, – всему свое время.

Эскалатор вынес их на заставленную разномастными ларьками круглую площадь. Мегазоид тут же направился к ближайшей палатке и вернулся оттуда, сжимая в ладони черную алюминиевую баночку, с лоснящегося бока которой скалился человеческий череп во франтоватом цилиндре. Череп был вооружен то ли предостерегающей, то ли пояснительной надписью: «Black Death Vodka». Водка в банках по 0,33 стала в последнее время модным напитком, заметно потеснив на прилавках уличных шалманов традиционное пиво. Сам Максим ее не то чтобы не любил, а до сих пор даже ни разу и не попробовал, однако по отзывам знатоков и ценителей «Черная смерть» успешно конкурировала в своей нише с аналогичным напитком под наименованием «Aslanoff», у которого тоже имелась собственная армия поклонников. Мегазоид с хрустом вскрыл банку, изрядно отхлебнул из нее и удовлетворенно крякнул.

– Весь наш грешный мир, Шельма, строится на различных системах коммуникаций, – продолжил он начатую еще в метро лекцию, – причем эти системы принимают разные формы и имеют несколько логических уровней. Вот скажи мне, что ты сделаешь, если я прям сейчас долбану тебя бутылкой по башке?

– Не знаю… – растерялся Максим. Столь неожиданные переходы с одной темы на другую действовали ему на нервы. – Закричу, наверное…

– Правильно. Это транспортный уровень. Используя звук в качестве транспорта для передачи данных, ты попытаешься донести до меня информацию о том, что тебе больно. Этим уровнем умеют пользоваться все животные, и ты в том числе. Ты животное, Шельма?

– Я думал, что человек… – Максим уже окончательно запутался в сыплющихся на него логических выкладках и начал понемногу жалеть, что вообще затеял эту встречу. Мегазоид казался ему странным. Пугающе странным.

– Не звизди. Ты – животное, – поставил окончательный диагноз толстяк, – просто обладающее достаточно развитым мозгом, чтобы соображать. Именно поэтому тебе доступны другие уровни коммуникаций.

– Например?

– Например, канальный. В качестве канала для передачи информации ты используешь речь, мимику, жесты, прикосновения. А другие особи одного с тобой вида обычно способны тебя понять, поскольку обладают достаточным для этого интеллектом и мыслят в целом одинаково. Иными словами, вы пользуетесь идентичными протоколами связи. Но работает это не всегда.

– Почему? – Максиму стало интересно, настороженность понемногу улеглась, свернувшись клубочком где-то в глубине сознания. Однако тревожный осадок всё же остался: Мегазоид казался непонятным, взрывоопасным, как граната с выдернутой чекой, но одновременно это делало его общество удивительно притягательным. Он казался Максиму полной противоположностью самому себе: грубый, грязный, матерящийся, он нес в себе нечто, чего Максиму по его собственным ощущениям недоставало. И он никак не мог сформулировать, чего именно.

Меж тем толстяк смял опустевшую банку и швырнул ее в ближайшую урну, переполненную другим мусором. Не попал.

– У большинства людей мозг работает в фоновом режиме, а вербальный и невербальный каналы связи напрочь забиты плеером, телеком и жвачкой. Тогда до них можно достучаться только одним-единственным способом: используя резервный канал, проходящий через позвоночник и имеющий выход в нижней части туловища точно промеж булок, как у той девки в метро. Тебя в детстве ремнем по заднице лупили, чтобы доходило быстрее?

– Бывало… – Максим никак не мог понять, шутит Мегазоид или говорит серьезно.

– Вот видишь, твои родаки интуитивно определили наиболее короткий путь трансляции новых знаний в твою пустую башку. Способ, проверенный временем. И знаешь, что самое интересное? Человек вырастает, а этот самый резервный канал продолжает работать всегда, даже если основные со временем наглухо забиваются всякой хренью. Наглядное подтверждение этому тезису ты наблюдал не далее чем пятнадцать минут назад… Как ты думаешь, нафига я тебе все это рассказываю?

– Нафига?

– Да потому что в компах – всё то же самое, – хохотнул Мегазоид. – Если мы не в состоянии пробиться напрямую, всегда можно подключиться через альтернативный вход, даже если он находится в полной заднице.

Звучало это логично. По крайней мере, примерно такой способ Максим и использовал накануне, чтобы пробраться на принадлежащую толстяку станцию.

– Мы – это кто? – на всякий случай уточнил он.

– Я же говорил, соображаешь! – бросил в его сторону ехидный взгляд Мегазоид. – Не гони, Шельма. Всё узнаешь со временем.

Жилище толстяка представляло собою самую настоящую берлогу: коридор и комната были завалены всяким хламом почти под потолок, пахло затхлостью, пылью и кислыми щами. У дверей хозяина встречали два тощих кота самого что ни на есть помоечного вида, которых он, ничуть не смущаясь, просто отпихнул с дороги ногой в драном носке.

– Проходи, падай куда-нибудь, – приглашающе произнес Мегазоид, шагнув первым в комнату. – Барахло скидывай прямо на пол.

Последнее предложение пришлось весьма кстати: все горизонтальные поверхности в комнате оказались заняты мятой одеждой, какими-то коробками, тряпками и старыми журналами. Максим переложил стопку бумажных распечаток и пыльных газет на покрытый кофейными разводами журнальный столик, после чего осторожно опустился на старый скрипучий стул, едва не рассыпавшийся под его весом. Меж тем Мегазоид удалился на кухню, откуда донесся звук плеснувшей в раковину струи, и вскоре хозяин вернулся, сжимая в руках немытую стеклянную банку, наполовину заполненную мутной водопроводной водой. Пошарил в ближайшей куче хлама, выудил оттуда пакетик быстрорастворимого лимонада «Yupi» и высыпал порошок в воду, тут же окрасившуюся ядовито-зеленым химическим колером. Затем Мегазоид жестом фокусника извлек откуда-то початую бутыль с бело-красной этикеткой, украшенной надписью «Royal», и, прищурившись, набулькал банку почти до краев. Пахнуло спиртом.

– Держи, – протянул он Максиму поднятую прямо с пола фарфоровую чашку, вытерев ее предварительно о штаны. – Извини, «Черная смерть» кончилась, так что сыграем на «Рояле».

– Я не…

– Да не дрейфь, нормальный спирт, я пробовал. Ну, за знакомство, Шельма!

Ядовито-зеленая жидкость заполнила чашку на треть, Максим осторожно понюхал пойло. Пахло отвратительно. Дзынькнув стеклом о фарфор, Мегазоид щедро отхлебнул прямо из банки, удовлетворенно срыгнул и, с грохотом спихнув локтем на пол очередную груду барахла, упал на соседний стул. Чтобы не обижать хозяина, Максим сделал осторожный глоток. Горло обожгло огнем, резкий мангово-спиртовой дух шибанул в нос, и он задержал дыхание, чтобы погасить накативший рвотный позыв. Пытаясь перебить мерзкое послевкусие, Максим судорожно зашарил по карманам в поисках сигарет.

Выпустив к потолку облако дыма, он оглядел наконец конуру, в которой оказался, и взгляд его словно магнитом притянуло к дальнему углу комнаты, где, оказывается, мирно шелестел вентиляторами комп в таком же грязном, как и все окружающее пространство, десктопном корпусе. Сейчас мирно дремлющему компьютеру снился сон: на дисплее вспыхивали и гасли бесчисленные разноцветные искорки.

– Ого, – встрепенулся Максим, – у тебя на этой машине борда крутится?

– На ней, – тряхнул патлами Мегазоид и, подойдя к компу, набрал на клавиатуре короткую команду. Экран озарился мягким голубоватым светом, на его поверхности всплыли диковинные контуры панелей и рамок, нагромождение которых представилось Максиму на первый взгляд какой-то сложной инженерной программой.

– Что это? – заинтересованно спросил он.

– Никогда не видел? – прищурился Мегазоид. – Графическая надстройка над DOS, тупая и в принципе нафиг не нужная, но иногда удобная. Windows называется. Версия 3.1. Чему вас только в школе учат?

– Я вообще-то в институте учусь, – обиженно отозвался Максим. В животе разлилось приятное тепло, в ушах слегка зашумело.

– Отличник небось? – ехидно поинтересовался толстяк.

– Стараюсь…

– Ну и дурак. Все отличники и пай-мальчики – мразь и лицемеры.

– Почему это?

– Да потому. – Мегазоид пошарил в переплетении окружающих компьютер проводов, извлек оттуда граненый стакан и нацедил в него с два пальца зеленого зелья. – Если преподаватель велит тебе написать доклад о высокой духовности литературного образа Безухова, ты будешь полтора часа пыхтеть и распинаться на предмет возвышенного интеллекта и философского склада ума этого персонажа, даже если сам считаешь его полным мудаком. Ты расскажешь то, что от тебя хотят услышать, и теми словами, которых от тебя ждут. Ты научишься вдохновенно и восторженно врать обо всем, от чего тебя на самом деле тянет блевать. И что из такого умницы вырастет в конечном итоге? Лицемерная мразь и вырастет. Подобным образом ни хрена невозможно научиться думать самостоятельно. Искать информацию, сравнивать, анализировать. Делать выводы. Впрочем, это, наверное, все-таки хорошо… Ладно, давай.

Мегазоид коснулся чашки Максима своим стаканом и залпом осушил его. Второй глоток разбавленного спирта провалился в пищевод уже легче, по крайней мере, не вызывал в организме Максима рвотных спазмов. Сознание заволокло теплым туманом, а все тревоги ушли куда-то далеко-далеко, уступив место приятной расслабленности.

– Почему хорошо? – полюбопытствовал Максим. Сейчас ему было и вправду интересно: картина реальности, которую живописал Мегазоид, висела на гвозде мироздания под странным, непривычным углом.

– А потому что дебилом быть проще и удобнее. Подавляющее большинство людей именно так и живет. Мозги зависли в режиме стэндбай, информация воспринимается ограниченно и дозировано, причем девяносто процентов ее теряется где-то на полпути. Кругом, бля, манекены с базовым набором рефлексов и примитивных функций. Но именно поэтому мы и можем ими управлять.

– Мы? – это местоимение вновь прозвенело как маркер в затуманенной алкоголем голове Максима.

– Мы. Давай за нас, Шельма?

– Давай!

Налили. Чокнулись. Выдохнули. Выпили.

– Эх, надо было пожрать чего сообразить, – расстроенно пробормотал Мегазоид, – закуси нет ни хрена. Пшла вон!

Кошка, забравшаяся было на стол и принявшаяся робко обнюхивать клавиатуру, согнулась полосатой дугой и, скребнув когтями, метнулась прочь.

– Ну ладно, положим, я дурак, но ты ведь и сам протупил, когда борду свою настраивал, – сказал Максим, раскуривая выскальзывающую из ставших непослушными пальцев сигарету. Лекции, которые менторским тоном читал ему сейчас неопрятный толстяк, уязвляли самолюбие. Максиму очень хотелось, чтобы его похвалили, чтобы оценили его ум, ловкость и смекалку, однако вместо этого он чувствовал себя точно вызванный к доске первоклассник на затянувшемся школьном уроке.

– Чего? – Мегазоид с минуту разглядывал его круглыми глазами, а потом оглушительно расхохотался.

– Шельма, ты и вправду поверил, что я оставил эту дыру в конфиге случайно? Не, ты действительно дурак, парень. Давай сюда стакан, за это нужно выпить.

…Как ему удалось добраться домой, Максим не помнил. Очнулся он уже следующим утром, лёжа прямо в верхней одежде и ботинках поперек дивана. На полу веером были разбросаны дискеты с исходниками на «Паскале» и софтом, которые ему вручил напоследок Мегазоид. В пульсирующей болью голове перекатывался тяжелый чугунный шар, пересохший рот смердил всеми оттенками помоечных ароматов, а стены комнаты плыли, вращаясь медленной каруселью. Максим с трудом приподнялся на руках, свесился с дивана и его вырвало чем-то зеленым прямо на старый паркет.