К 88-й минуте немецкая оборона больше не могла сдерживать натиск соперника. Бесчисленные нападающие сборной Бразилии наседали на ворота Мануэля Нойера; флот из желтых манхэттенских кебов, яростно мечущихся по половине поля немцев.

Виллиан обостряющим пасом разрезал брешь, образовавшуюся между Филиппом Ламом и Пером Мертезакером, и вывел на удар своего партнера по «Челси» Оскара, который не попал в дальний угол, исполнив импровизированный «тычок» с острого угла. В последующий за этим момент вбрасывания из аута Мертезакер попытался перекинуть мяч верхом, но Данте перехватил его на правом фланге. Рамирес оставил мяч Виллиану, тот нашел Бернарда, оказавшегося за спиной Лама. Вингер запустил мяч над перекладиной ворот Нойера. Затем, в считаные мгновения после ввода мяча ударом от ворот, немцы вновь его потеряли. Мяч после попытки Рамиреса пробить из-за пределов штрафной отскочил от поясницы Паулиньо и оказался у Юлиана Дракслера. Вышедший на замену Дракслер пробежал несколько метров и сделал проникающий пас на Месута Озила, но тот пробил мимо цели.

Передышка, которую получили гости, находившиеся под постоянным давлением бразильских атак, шедших волна за волной, продлилась всего несколько секунд. Манншафт слишком медленно возвращалась назад после промаха Озила и слишком некомпактно расположилась на поле. Левый защитник Марсело запустил мяч вперед простым длинным пасом, который застал всю немецкую линию из четырех защитников врасплох. Три четверти игроков, составлявших высокую линию обороны, находились около центральной линии, во враждебных пустошах, когда Оскар ускорился к передаче, отправил Жерома Боатенга отдыхать аккуратным ложным движением плеча и выстрелил, пробив мимо Нойера: до истечения основного времени оставалось 6 секунд.

Боатенг гневно взмахнул руками в адрес своих партнеров, оставивших его в изоляции. Нойер недвижно смотрел куда-то вдаль с мрачным выражением лица и бормотал: «Das ist doch Scheiße» – «Ну и дерьмо». Голкипер настолько обезумел, что даже не смог собраться с силами, чтобы поднять правую руку и указать линейному арбитру на офсайд; этот рефлекс настолько укоренился в нем, что голкипер вспоминал о нем почти каждый раз, когда кто-то забивал в его ворота, независимо от того, в какой позиции находился автор гола. «Reklamierarm», рука жалобщика, как называли ее в шутку немцы.

«Я знаю, насколько важно для Мануэля не пропустить гол, отстоять насухо, – говорил позже Бастиан Швайнштайгер. – Меня очень раздосадовало то, что мы потеряли концентрацию и пропустили тот гол. Меня он взбесил».

По ходу перерыва Матс Хуммельс строго предупредил всю команду о том, как важно не дать бразильцам забить. «Мы не хотим тут чудес!» – воскликнул центральный защитник BVB. Но ему пришлось уйти с поля с травмой колена перед началом второго тайма на стадионе «Минейрао», и гол команды Фелипе Сколари приближался неотвратимо, неизбежно, как развязка в судьбе заигравшегося в русскую рулетку азартного игрока.

Давид Луиз вновь попытался пробить с дальней дистанции, потом Дракслер побежал в еще одну контратаку, закончившуюся ничем, и после этого настал конец. Публика на стадионе в Белу-Оризонти негодующе заухала в адрес проигравших, а победителям, своей команде, вежливо поаплодировала на прощание.

Давид Луиз стоял на коленях, благодаря бога двумя поднятыми к небу указательными пальцами. Оскар был в слезах. Немцы в изумлении бродили по полю, ища в глазах друг друга какой-то смысл этого матча, чей счет был лишен смысла напрочь, и обнимали своих оппонентов.

В футболе забивается очень мало голов, из всех популярных командных видов спорта меньше всего. Это малое количество голов повышает важность фактора удачи, аутсайдеры чаще одерживают победы из-за этого, а когда на поле сходятся две примерно равные команды с громкими именами, этот фактор становится еще более значимым, особенно в ситуациях, когда давление крайне велико, – таких как последние стадии плей-офф крупных международных турниров.

В пяти из шести полуфиналов Чемпионатов мира, предшествовавших визиту сборной Германии на «Минейрао», исход матча решал один гол либо в основное, либо в добавленное время. Команда Лёва и сама пропускала первой в трех полуфиналах (ЧМ-2006, ЧМ-2010 и Евро-2012) и одном финале (Евро-2008). Ни в одном из этих матчей ей не удалось отыграться и победить.

Разница голов столь невелика, линия, разделяющая успех и провал, так тонка, что любое случайное событие – рикошет после удара, ошибочно назначенный пенальти, отскок мяча после удара о штангу – может нарушить баланс. Исследование Мартина Ламеса, профессора Технического Университета Мюнхена, специализирующегося на научном подходе к тренировкам и использовании компьютерной науки в спорте, показало, что практически половина всех забитых голов становится результатом случайных событий, что, в свою очередь, означает, что рефери с таким же успехом может определить победителя подбрасыванием монеты. И именно таким способом выявлялся победитель в ничейных матчах до того, как в 1971 году были введены серии пенальти.

Несоответствие между огромным количеством высших эмоций, которые вызывает футбол в людях, и банальностью происходящего на поле большую часть времени матчей открывает болельщикам, журналистам, экспертам и некоторым игрокам огромное свободное пространство, которое они мгновенно заполняют смыслом. Ткутся истории. Результаты помещают в рамки психологических терминов. У победителей есть характер, воля к победе и крепкий хребет. У проигравших ничего из этого. Футбол становится противостоянием духа.

После вылета сборной Германии в полуфинале Евро-2012 от рук итальянцев Bild не тратила время на поиск объяснений тактического, технического или качественного характера. Таблоид прибегнул к ярлыкам. Игрокам Лёва не хватило страсти, вопили их заголовки. «Евролузеры летят домой на LearJet’ах», – гласил один из них, намекая на то, что игроки немецкой сборной слишком изнеженные молодые люди, чтобы сражаться на поле. Еще более суровые обвинения – в беспомощности и нехватке патриотических чувств – закрались в популистский, граничащий с ксенофобией риторический вопрос о том, почему игроки манншафт столь прохладно отнеслись к исполнению национального гимна. Почему не все из них пропели его слова? (Подтекст: почему некоторые из игроков с иммигрантским прошлым не пели гимна?) И почему те, кто пел гимн, не пели его так громогласно и вдохновенно, как победители-«адзурри», стоявшие рядом с ними? (Как это часто бывает, громкое пение не помогло итальянцам в матче против своих безголосых оппонентов в финале. Испания, в чьем национальном гимне нет никаких слов, разгромила их в Варшаве со счетом 4:0.)

Грустный конец, казалось, становится характерным для эры Лёва, он словно эпитафия одаренной, но слабой в моральном плане команде и ее чудно́му отстраненному тренеру. Немецкая кампания на Чемпионате мира в Бразилии была объявлена президентом Немецкого футбольного союза Вольфгангом Нирсбахом «успешной» сразу после победы над Францией. Но в статье о Лёве, попавшей на обложку Der Spiegel за день до полуфинала, были озвучены те опасения, что еще преобладали в умах немцев на родине. На передовице Лёв был назван «Азартным игроком», чьи «продуманные стратегии» будут раскрыты в тексте. Однако сама статья была озаглавлена «Der fremde Deutsche» (слово «fremd» переводится как «заграничный», «странный» или «чуждый»), а большая ее часть посвящена размышлениям о тех многих причинах, по которым главный тренер, срежиссировавший ярчайшие выступления сборной новейшего времени, так и не установил крепких и доверительных отношений с немецкой общественностью.

В отличие от своих предшественников Юргена Клинсманна, Руди Фёллера, Берти Фогтса и Франца Беккенбауэра у Лёва за плечами не было славного прошлого игрока – победителя Чемпионата мира, которое бы дополнило намеренно культивируемый им образ загадочного человека. Лёв был лучшим бомбардиром выступавшего (тогда) во втором дивизионе «Фрайбурга», маленького клуба из города неподалеку от Шварцвальда. Он никогда не надевал футболку национальной сборной. Несмотря на то что многие годы немецкая общественность смотрела, как он стоит у бровки и говорит с ней, она все еще не знала его близко, потому что за пределами поля он вел чрезвычайно неприметный образ жизни. Из-за своих шелковых шарфов, модной стрижки и ауры успешного арт-директора он стал естественной мишенью для всех тех, кто был обеспокоен начавшимся в Германии движением футбола в сторону ультрасовременности (с одновременным превращением его в свежий, чистый и привлекательный для всех продукт) и с ностальгией вспоминал те дни, когда DFB был оплотом социального консерватизма, издающим запах Deep Heat, свежескошенной травы и геля для душа из супермаркета с запахом «крутого мачо». Даже от более прогрессивных представителей элиты СМИ доводилось слышать жалобы на то, что команда Лёва практиковала уж слишком игривый стиль «детского футбола» и была лишена достаточной мужественности. Куда более резкие слова в адрес сборной можно было услышать в пабах и пивных двориках по всей стране.

В матче против сборной Бразилии, одержимой жаждой мести за своего павшего мессию Неймара, схлопотавшего перелом позвонка в ходе некрасивого, полного грубостей четвертьфинала с Колумбией, и против всей нации, вышедшей на тропу войны и желающей победы «селесао», этой компании приятных и милых ребят были нужны ярость и огонь в сердцах, а не просто уверенность в своих силах.

В Campo Bahia, впрочем, этот вторничный вызов всем виделся несколько иначе. Половина игроков сборной на собственной шкуре узнала, что может произойти, когда максимальная мотивация на победу и убийственная нацеленность на успех пересиливают здравый смысл. Всего несколькими неделями ранее игроки «Баварии» пережили разгромное домашнее поражение в ответном полуфинальном матче Лиги Чемпионов от мадридского «Реала». После очень спокойного, хотя и нерезультативного выступления на «Бернабеу», где подопечные Пепа Гвардиолы доминировали всю игру за счет бесчисленного количества выверенных передач, но проиграли 0:1, пятеро из шести постоянных игроков сборной на совещании с тренером умоляли его применить более агрессивную тактику в ответной игре. «Реал Мадрид» – команда, которая всегда с пол-оборота заводит известную своей сдержанностью публику на «Альянц Арене», а потому при поддержке 70 тысяч болельщицких голосов команда жаждала с первых же минут после стартового свистка опрокинуть и затоптать гостей. Гвардиола, несмотря на сильно развитую интуицию, решил в этот раз послушать своих игроков и сотворил «самый страшный крах в карьере», как сам он признал впоследствии. «Бавария» ринулась вперед с безрассудной несдержанностью и рухнула в пропасть, потому что «Мадрид» отсиживался на своей половине, а затем мастерски контратаковал. Игра завершилась со счетом 4:0 в пользу испанской команды. Это поражение стало самым крупным домашним поражением «Баварии» в еврокубках.

* * *

Страсть может стать врагом команды во вторник, немцы это знали. И планировали обратить страсть, с которой на поле выйдет враг, против него самого.

Лёву, Мирославу Клозе, Лукасу Подольски, Филиппу Ламу, Бастиану Швайнштайгеру и Перу Мертезакеру было нетрудно оценить всю тяжесть того груза, что их соперник вынужден был тащить на своих плечах. «Поражение в полуфинале – разочарование для всей нации, – сказал Лёв. – Мы сами пережили это в 2006-м, проиграв Италии на родной земле на 119-й минуте матча. Мы знаем, каково это – играть под таким давлением». Но в этот раз Германии была отведена роль того, кто портит другим праздник. Немцы настроились на разрушение мечты сборной страны-хозяйки и сделать это собирались с хладнокровной беспристрастностью. Сразу после матча с Францией сборной были предприняты огромные усилия по тому, чтобы сбить градус краснобайства и высокомерия. Матч с бразильцами не был гаргантюанской схваткой двух ведущих мировых футбольных держав, а просто игрой, в которой немцам нужна была победа, чтобы избежать еще одного нежелательного матча за третье место, который стал бы уже третьим кряду. «Я смогу обойтись и без этого [матча]», – утверждал Лам. Лёв, которого спросили о близости трофея, убедительным образом симулировал отсутствие интереса. «Трофеи, трофеи… Разумеется, трофеи – это здорово, но сначала нам нужно сыграть в этом полуфинале», – пожимал он плечами. «Хотели бы вернуться на «Маракану» на финальный матч?» – спросил кто-то у Мертезакера. «Я открыт к этому предложению», – сказал центральный защитник, словно отвечал на немного неприятное ему приглашение на ужин.

Страсть может стать врагом команды во вторник, немцы это знали.

Если говорить не о самом торжественном случае, а о том, как надо играть такие матчи, то и здесь игрокам «Баварии» было что почерпнуть из своего печального опыта прошлых лет: груз дополнительной ответственности безумно разрекламированного «домашнего финала» Лиги чемпионов-2012 стал одной из причин, по которой «Бавария» пала от рук «Челси» в том финале. Маттиас Заммер, которого пригласили в Мюнхен на должность спортивного директора с тем, чтобы он изменил моральное состояние команды после той катастрофы, говорил совсем в ином тоне перед финалом 2013 года против «Боруссии Дортмунд» на «Уэмбли» (куда «Бавария» вышла и который выиграла 2:1). «Нам нужно просто сыграть сообразно своим способностям, – сказал он, – результат сложится сам». Лёв эхом повторял эти слова на встречах с командой, говорил своим игрокам, что они выйдут против соперника, чей патриотический пыл маскировал множество игровых проблем, и что победу удастся одержать только в том случае, если команда будет помнить о своих сильных сторонах. «Мы ответили на яркие и глубокие эмоции бразильцев спокойствием, ясным пониманием происходящего, выносливостью и настойчивостью, – объяснял впоследствии бундестренер, – и мы хладнокровно обнажали их слабые стороны. Мы знали, что их защита будет дезорганизована, если мы будем атаковать быстро и резко. Но разумеется, никто и не предполагал, что победа будет такой убедительной».

Бирхофф говорит: «Мы посмотрели и поняли, что на турнире они играли совсем не так уж здорово. Они совершили массу ошибок».

Лам: «Мы хотели сыграть надежно в защите, либо отнимая у них мяч, либо прорываясь через первую линию их атаки, потому что зачастую в таких ситуациях бразильская команда распадалась на две части: оборону и атаку. Тогда у нас появились бы возможности».

Бирхофф: «Они чем-то напоминали Англию-2010. Быть может, против такой команды играть даже легче, чем против Алжира, который до последнего сражался за каждый мяч зубами и когтями».

Уверенность в себе игроков «старта» окрепла еще больше, когда они узнали, что Лёв впервые за время турнира не произвел никаких изменений в составе. Немцы вышли с привычной для себя расстановкой 4–3–3, но когда команда играла без мяча, Кроос опускался чуть глубже, чтобы Хедира мог смещаться направо, и тогда схема трансформировалась в 4–4–2 и обеспечивала прессинг сильного левого фланга бразильцев, откуда начиналось большинство их атакующих комбинаций. Отсутствие Неймара упростило Германии задачу поддержания высокой линии обороны, а удаление Тьяго Силвы породило неопределенность в самом сердце бразильской защиты.

Начальный отрезок матча получился очень открытым, впрочем. Бразильцы помчались вперед с энергией и напором, заряженные адреналином, которым питал их стадион, и смогли заработать первый угловой уже спустя 38 секунд после начала игры. Ни одной из команд не удавалось подолгу контролировать мяч, лишь спорадические атакующие комбинации начинались и моментально разваливались другими контратаками, которые, в свою очередь, разбивались на другом конце поля. Кроос, который за время турнира превратился в главного полузащитника в команде Лёва, подметил, что у одной команды куда лучше получалось справляться с течением матча: «Они бросились на нас, но можно было видеть, какие большие бреши оставались за спинами их нападающих. У нас была масса возможностей ударить по ним с контратак, но у нас все никак не получалось это сделать».

В одной из таких контратак Мюллер обокрал Марсело и вихрем пролетел по правому флангу. К нему присоединился Хедира, на такой скорости они едва не столкнулись на пути. Попытка Хедиры сделать откидную передачу в итоге трансформировалась в угловой, потому что Марсело, пробежавший 80 метров назад, успел исправить свою ошибку.

Кроос подходит к флажку исполнить подачу. В штрафной четверо игроков сборной Германии против восьмерых бразильцев. Но в беде бразильцы, их ряды в смятении. Данте и Фред неистово показывают пальцем на Месута Озила, который абсолютно свободен на границе штрафной площади. Никто не приходит на помощь. Оскар загадочным образом отошел в сторону опекать десять свободных метров пустоты справа. Марсело стоит на дальней штанге, Майкон и Фред зонально защищают пространство перед воротами Жулио Сезара. Давид Луиз тенью следует за Мюллером, который занял позицию около одиннадцатиметровой точки. Прямо перед ними Фернандиньо опекает Клозе. Данте стережет Хуммельса, Луис Густаво – Мертезакера. Четверо из них всего в метре перед Мюллером.

Подача Крооса с углового получается закрученной в сторону от ворот, «Bananenflanke», «банановый навес», как раньше называли такие подачи в Германии.

Мертезакер пытается выйти на мяч в районе ближней штанги. Клозе движется в ту же сторону и набегает прямо на Давида Луиза, который движется в противоположном направлении в попытке угнаться за Мюллером, совершающим диагональный забег в сторону центра ворот. Когда Давид Луиз оказывается заблокирован, Мюллер также оказывается рядом с площадью ворот в момент перед самым падением мяча перед ним. Он ждет, чтобы пробить, придает своему телу нужную, более удобную для соприкосновения с мячом, форму, ждет чуть дольше, чем нужно. Но рядом с ним по-прежнему никого. Давид Луиз наконец прилетает, взмыленный и ревущий, он продрался сквозь этот частокол ног и тел, но в этот момент мяч после удара Мюллера «щёчкой» уже влетает в сетку: 1:0. Сыграно 10 минут 20 секунд.

Первый гол в матче имел явные отличительные признаки наигранной на тренировках комбинации, но позже Хуммельс признал, что ничего подобного: было невозможно рассчитывать на то, что у бразильцев будет такая горемычная оборона, а следовательно, не было смысла и в том, чтобы наигрывать розыгрыш, который был бы настолько завязан на дезорганизации и безалаберности в штрафной соперника, тем более в полуфинале Чемпионата мира. За весь турнир сборная Бразилии не пропустила ни одного гола с навеса или со стандарта. Даже любительской команде завсегдатаев бара было бы стыдно пропустить гол в подобном стиле.

Впрочем, бразильцы продолжали верить в себя. Марсело, крайний защитник мадридского «Реала», прорвался по флангу, но Лам выбил мяч на угловой, идеально исполнив подкат. Марсело без особого энтузиазма стал взывать к арбитру, чтобы тот свистнул фол, и получил от Боатенга порцию брани в свой адрес. Ни одной из команд не удавалось совершить решающего набега на ворота соперника, но хорошо организованной команде Лёва было нужно куда меньше игроков, чтобы преодолеть центральную линию и создавать полуголевые моменты, чем бразильцам, которые бежали вперед большим числом, но без особого плана на игру.

Прелюдия ко второму голу была повторением первого: неудавшаяся контратака немцев. Марсело находился на одной линии с немецкой защитой, надеясь получить передачу от Халка. Боатенг перехватил пас форварда и отдал мяч Хедире, который бросил Мюллера в прорыв. Форвард «Баварии» на скорости проскочил всю половину поля соперника, навесил в центр, а Данте подставил ногу. Аут.

Лам делает вбрасывание. Мюллер оставляет ему мяч, потом получает обратный пас. Четверым бразильцам не удается им помешать. Мюллер поднимает голову и видит Крооса в 25 метрах от бразильских ворот, стоящего в полном одиночестве. Пас Мюллера получается слегка в недодачу. Фернандиньо выходит накрывать, но опаздывает на долю секунды. Линия обороны Бразилии, а точнее то, что от нее осталось, выдвигается, чтобы не дать Кроосу пробить или отдать мяч Клозе с Озилом. Марсело, однако, в десяти метрах позади, он до сих пор около бровки. Мюллер совершает небольшой диагональный забег, чтобы откликнуться на точный, не очень аккуратный пас Крооса. Мяч приходит ему на нерабочую левую ногу, а Марсело уже успел сократить угол обстрела, так что Мюллер останавливает мяч и оставляет его Клозе, который двинулся по направлению к нему и на ложном движении вышел на свободное пространство прямо перед Жулио Сезаром. Завершающий удар немецкого форварда выходит слабым, ему не хватает направленности. Жулио Сезар отбивает, но мяч после сейва вратаря вновь оказывается в ногах Клозе. После второго удара мяч находит правый нижний угол: 2:0. Сыграно 22 минуты 7 секунд.

Человек в костюме на VIP-трибуне вздохнул. Его обогнали и теперь это уже окончательно и бесповоротно. Клозе, этот «стойкий к ржавчине» (слова L’Equipe) 36-летний на тот момент бомбардир побил его, Роналдо, рекорд по количеству голов на Чемпионатах мира. Этот гол стал для немца вторым на турнире и 16-м в общей сложности на четырех мундиалях, на один больше, чем удалось забить бразильцу на трех. В этом вся суть Германии, не правда ли? Не лишенный элегантности, но совершенно не яркий форвард-наконечник украл корону у одного из самых блистательных форвардов современного футбола благодаря возведенному в абсолют упорству и игровому долголетию.

Клозе, этот «стойкий к ржавчине» 36-летний на тот момент бомбардир побил его, Роналдо, рекорд по количеству голов на Чемпионатах мира.

Клозе желал попасть на страницы исторических книг, в этом нет сомнений. «Я бомбардир, а бомбардиры хотят забивать голы, – сказал он после финального свистка. – Естественно, я хочу быть на вершине этого списка так долго, как это возможно». Но его история, история ветерана, начавшего свою карьеру в темную, доклинсманновскую эпоху, сумевшего пережить все революции и тактические перемены и ставшего самым эффективным завершителем атак на самой знаменитой футбольной сцене в мире, была очень подходящей деталью самого странного и неожиданного результата в истории Чемпионатов мира. И ему самому нравилось то, как все сложилось. Задачу петь оды и похвалы себе Клозе переложил на тренера («Его рекорд невероятно важен. Выдающееся достижение – не могу нарадоваться за Миро»), а сам шутил, что будет играть «до тех пор, пока ноги могут носить это тело»: «Когда я замечу, что молодые ребята бегут быстрее меня, я уйду». Один-двое таких уже бегали быстрее, говоря по правде, но набор умений Клозе уникален, его способность опускаться глубоко и комбинировать с полузащитниками вкупе с врожденным голевым чутьем по-прежнему оставались ценными для сборной навыками.

Лам простреливает низом справа. Мюллер машет мимо мяча. Мяч после его удара по воздуху отскакивает к Кроосу, который укладывает его в ближний угол ударом с границы штрафной, многозначительно реализуя момент своей нерабочей левой ногой: 3:0. Сыграно 23 минуты 56 секунд.

Бразильцы разыгрывают мяч с центра и отдают назад центральному защитнику. Теперь во главе угла осторожность. Но Фернандиньо, которого загнал Кроос, теряет мяч около штрафной площади. Короткий пас находит Хедиру. Затем мяч возвращается к Кроосу, тот расстреливает ворота в упор: 4:0. Сыграно 25 минут 6 секунд.

Хуммельс принимает на грудь мяч после длинной передачи и выводит немцев из обороны. В центре поля большая брешь, так что он продолжает движение. Внезапно перед ним оказывается Давид Луиз, отбежавший от бразильских ворот на 30 метров, он неистово кидается в отбор, но не попадает ни в Хуммельса, ни по мячу, а вместо этого сбивает с ног Луиса Густаво. Немецкий защитник выдает пас Хедире, который начинает бежать на трех бразильцев, пребывающих в полнейшем беспорядке. Простая «стеночка» с Озилом в своей практичной простоте выглядит даже жестокой. Словно кто-то нажимает на кнопку уничтожения целой страны, сидя где-нибудь в 10 тысячах километров от места событий. Хедира забивает с близкого расстояния: 5:0. Сыграно 28 минут 48 секунд.

Четыре гола за шесть минут и сорок одну секунду, счет 5:0 в пользу Германии, в матче против Бразилии, в самой Бразилии. Остаток первого тайма как-то проходит мимо всеобщего внимания. Обе команды выглядят совершенно потерянными: все, что они могут сейчас, – доиграть первый тайм, они совершенно не могут понять, как случился этот крах главного фаворита турнира, величайшей футбольной державы на планете. «Нет слов» – с таким заголовком Bild выйдет на следующий день.

Хуммельс говорит: «Трудно рационально объяснить, что произошло. Я не ожидал такого, да и никто не ожидал. При счете 4:0 я спросил у самого себя: что тут вообще происходит? Я подумал, пожалуйста, лишь бы все это не было сном».

Мюллер: «Ты смотришь на улыбающиеся лица партнеров, потому что голы идут бах, бах, бах, один за другим, и ты не знаешь, в какой эмоциональной фазе пребываешь; где-то между бредом и словами «давайте просто продолжать играть».

Кроос: «С самой первой минуты можно было почувствовать, что сегодня у нас все получится. Бразильцы были в полном расстройстве».

Дракслер: «Думаю, что уже при счете 2:0 бразильцы опасались, как бы не случилось унижения. Они находились под колоссальным давлением и просто не могли ментально играть со спокойствием. А мы просто не останавливались».

Лёв: «Они просто не знали, что им делать. Они немного запаниковали и развалились».

«В прошлом радиорепортеры назвали бы эту дезориентированную Бразилию выводком безголовых цыплят, но это сравнение было бы несправедливым по отношению к цыплятам», – написали во Frankfurter Allgemeine.

Немцы иглой проткнули бразильский пузырь, который был лишь иллюзией силы, надутым оголтелым патриотизмом и чрезмерно приправленным всеобщими симпатиями по отношению к золотому мальчику, травмированному Неймару. Когда подопечные Сколари держали футболку Неймара во время эмоционального исполнения национального гимна перед матчем, можно было почувствовать холодок на коже, но Крооса, похоже, это не впечатлило. «На стадионе было очень громко, но я был очень спокоен», – объяснял он позднее. И это не было бахвальством с его стороны, лишь голая правда. «На его [Крооса] футболке нет потных пятен», – обратила внимание Neue Züricher Zeitung.

Кроос, игрок настолько спокойный, что по его поведению на поле никогда нельзя угадать счет в матче, – «из всей гаммы человеческих эмоций на его лице всегда отражается только одна», писала Süddeutsche, – никогда не позволяет эмоциям встать на пути короткого и аккуратного паса партнеру. Уроженец Грайфсвальда – что на балтийском побережье бывшей ГДР, в результате последующего за объединением Германии политического ребрендинга получившей статус «новых федеральных земель», – обзавелся репутацией всегда хладнокровного северянина. Однако не всем было по душе его невозмутимое мастерство комнатной температуры. Способность Крооса концентрироваться исключительно на игре временами мутировала в своего рода апатию, граничащую с футбольным аутизмом, считали критики; погруженный в себя, он выдавал однообразные матчи, в которых не мог дать ответа на значимые вопросы, стоявшие перед командой.

Вернер Керн, бывший директор молодежного департамента «Баварии», как-то раз назвал обладателя Золотого Мяча Чемпионата мира U17, прошедшего в 2007 году, «самым одаренным от природы игроком, которого я видел со времен Карл-Хайнца Румменигге», но также выражал сожаление по поводу того факта, что клуб отправил этого талантливого тинейджера развиваться в леверкузенский «Байер», сдав его в полуторагодичную аренду. Керн не стал вдаваться в детали, но общий смысл был в том, что Кроос мог стать даже еще более качественным игроком. Уж не заразился ли он вирусом летаргии и самоуспокоенности, который носят в «Леверкузене», в клубе, собравшем у себя мастеровитых игроков, которые ни разу за всю его историю не выигрывали никаких титулов? В «Баварии», кажется, думали именно так. Они отказались давать ему ту же зарплату, что платили Ламам и Швайнштайгерам; даже Гётце зарабатывал втрое больше. В спортивном плане не было никаких сомнений в том, что игрок заслуживает улучшенного контракта, но на Зэбенер-штрассе всегда хотят заполучить не только твои ноги, но и душу. Кроос, считали в клубе, был слишком отчужденным и эгоцентричным по натуре, чтобы поверить в идею о том, что «Бавария» есть одна большая семья. Он недостаточно тесно ассоциировал себя с клубом. И разве он не пропадал в некоторых больших матчах? Некоторые люди не забыли о том, что он отказался пробивать пенальти в финале Лиги чемпионов-2012 против «Челси», несмотря на то что был лучшим в команде по части техники исполнения ударов. (Он промахнулся в послематчевой серии в полуфинале с «Реалом», так он объяснял свой отказ.) Тем не менее тренер Пеп Гвардиола очень сильно хотел сохранить его в команде. Но игрок был намерен перейти в «Реал» сразу после турнира в Бразилии.

Некоторые люди не забыли о том, что он отказался пробивать пенальти в финале Лиги чемпионов-2012 против «Челси».

Проблемы Швайнштайгера и Хедиры со здоровьем сделали его незаменимым игроком для Лёва, но по-настоящему завоевать сердца своих недоброжелателей он не мог вплоть до того полуфинала. За несколько дней до матча кто-то опять вспомнил его удар с лета в полуфинале 2010-го против Испании. История уже старая, но она продолжала всплывать раз за разом, как история Крооса: эпизод, объяснявший, кем он на самом деле был. Выйдя на замену, 20-летний Кроос упустил единственный шанс, который манншафт создала в Дурбане, запустив мяч после слабого удара с лета «щёчкой» прямо в руки Икеру Касильясу. Он мог бы исполнить удар и лучше, но что по-настоящему задело людей, так это то, как он равнодушно пожал плечами после матча, говоря репортерам, что не было никакого другого способа пробить лучше, к сожалению, словно бы говорил о неудавшемся пасе на 73-й минуте победного для «Баварии» матча с каким-нибудь «Фрайбургом», завершившимся со счетом 3:0. Техника Крооса создавала такое впечатление, будто ему все равно, что происходит на поле, и именно такое впечатление было у многих после того, как Лёв совершил грубый просчет, отведя ему роль персонального опекуна Андреа Пирло в полуфинале Евро-2012, с которой он совершенно не справился.

Однако третий полуфинал Кроос сделал своим бенефисом. По итогам голосования он стал лучшим игроком матча и получил похвалу за свою зрелую игру и обостряющие передачи. «Это был, наверное, один из хороших моих матчей», – сказал он привычно скромно. В бесчисленном количестве статей, опубликованных в немецкой прессе, журналисты пытались изобразить Крооса преобразившимся героем, игроком, очнувшимся от долгого сна и взявшим судьбу своей страны в свои руки. Но этот нарратив звучал неубедительно. Кроос ни на йоту не изменился в Бразилии, лишь еще больше стал самим собой, игроком, находящимся в безмятежной гармонии с собственной игрой, твердо убежденным в своем мастерстве и расслабленным в плане своей уверенности в своей способности дать команде то, что нужно. Его невозмутимое обращение с мячом больше не делало его похожим на впавшего в летаргию человека, но придало ему ауру постигшего дзен мастера. Германия знала, что в его ногах мяч будет в безопасности.

Решение выставить роли «десятки» его, а не более воздушного и легкого Озила помогло Лёву добиться того, что прежде никогда не было в приоритете для национальной сборной Германии: доминирования в полузащите как самоцели. На Лёва в огромной степени повлияли приемы из тактических арсеналов Луи ван Гаала и Гвардиолы, работавших с «Баварией»; тот, кто контролирует мяч и большую часть свободного пространства, контролирует игру, в этом он был убежден. Поскольку климатические условия в Бразилии сделали отход от футбола высокого прессинга и владения мячом крайне желательным, Кроос внезапно стал главным бенефициаром и движущей силой позади немецкой команды, превратившейся в сборную полузащитников, чьи умения толково сыграть в центре позволяли Германии по щелчку пальцев переключаться между обороной и атакой. У Бразилии на контрасте не было ничего как раз там, где было важно что-то иметь. Их капитуляция вышла куда более чудовищной, чем футбольная катастрофа и национальная трагедия «Maracanazo», поражения 1:2 от Уругвая в решающем матче Чемпионата мира-1950 на родной земле. Этот полуфинал же войдет в историю как «Mineiraço», катастрофа на «Минейрао». O Globo на следующий день вышла с заголовком «Mineiratzen», обыграв название стадиона и немецкое слово. Пугающе уместное слово, описывающее кошмарную ночь.

В перерыве раздевалку сборной Германии захлестнули совершенно несвойственные ей сантименты. Неверие в происходящее соседствовало с искренней жалостью по отношению к соперникам («Оглядываясь в прошлое, могу сказать, что предпочел бы победить 2:0, потому что бразильцы оказались такими радушными хозяевами, люди там любят футбол, живут им», – сказал многие месяцы спустя Швайнштайгер.) и тем, что немцы называют «Fremdschämen», когда кто-то другой поставил тебя в крайне неловкое положение. «Мы пообещали себе, что будем продолжать играть очень серьезно и что ни при каких обстоятельствах не будем пытаться разозлить их или попытаться унизить [финтами и трюками]», – сказал Хёведес. Место, в котором немцы оказались, было таким неожиданным, что команда решила держаться за тот единственный вызов, который еще был актуален и не успел растаять – как и бразильское сопротивление, – свыкнуться с происходящим. Они твердо вознамерились не пропустить. «Мы не позволим им даже 5:1», – поклялся Хёведес. Небольшое, но надоедливое чувство страха, должно быть, тоже сыграло свою роль. Как только ты своими глазами увидел, как происходит невозможное, ты не можешь перестать беспокоиться о том, что это может повториться вновь, уже против тебя самого. Таким образом, мысль о том, что бразильский гол в этом полуфинале будет начисто лишен какого-либо смысла, оставалась непонятой до самого конца, когда гол непрестижа в исполнении Оскара не сделал счет чуть менее унизительным и не расстроил (ненадолго) игроков сборной Германии.

До этого гола вышедший на замену Андре Шюррле, заменивший Клозе после часа игры, добавил еще два гола в матче, на 69-й и 79-й минутах, причем второй получился великолепным: мяч после удара с полулета ударился о перекладину, прежде чем залететь в сетку. Публика на стадионе к тому времени уже перешла на сторону немцев. Им аплодировали, а бразильцам свистели. «Мы заметили это», – сказал Лам в неуверенности, не понимая, как на это нужно реагировать. У Бирхоффа была мысль сделать гостевой комплект формы сборной в цветах самого популярного клуба Бразилии, «Фламенго», специально для турнира – имитация, лесть, и все такое – но кто мог подумать, что такая волшебная трансформация случится на самом деле? «Немцы показали нам, как нужно играть в футбол», – сказал бывший игрок сборной Жуниньо. «Они заставили нас играть в своем невероятном ритме, – стонал Сколари. – Сегодня немцы играли, как бразильцы».

Но это было слишком; неправильно как-то даже. «Никто не возмутился бы, если бы национальная сборная прикончила итальянцев семью голами или австрийцев, не говоря уж о голландцах, – писал журналист Süddeutsche Хольгер Гертц. – Но против бразильцев такой счет выглядел высокомерием. Не так уж много явлений в этом мире вызывают восхищение у немцев, они сами лучшие в мире во многих вещах или по крайней мере убеждены, что они лучшие. Но бразильский футбол всегда был замечательным примером для подражания, недостижимым идеалом, как британский юмор. Это был жуткий результат, добытый жуткими, грозными немцами. Определенно это очень немецкие эмоции: временами бояться самого себя».

Победа была так безбожно хороша, что тщательно спланированная кампания по усмирению всеобщей эйфории была мгновенно запущена Лёвом и его подопечными сразу после финального свистка. «Мы не должны переоценивать значения этой победы, – сказал бундестренер. – Говоря откровенно, все, чего мы добились, – это выход в следующий раунд, как это было с Алжиром. После той игры пресса нас уничтожила. Теперь же хочет превознести нас до небес. Это неправильный подход». «Мы просто хорошая команда», – добавил Мюллер. Немцы не разыгрывали ложную скромность. Все, что «хорошей команде» Мюллера нужно было сделать, – явиться на поле, начать делать свое дело, а затем пронаблюдать, как Бразилия самоуничтожается. К пятому или шестому голу закон убывающей доходности уже вовсю давал о себе знать: с каждым забитым голом достижение немцев выглядело все менее впечатляющим на фоне всеобщего восприятия класса и уровня соперника.

«Что поразило меня больше всего, так это трезвая оценка командой своего выступления сразу после матча, – говорит Бирхофф. – Они поступили точно так же после игры с Алжиром, повторили это и после Бразилии. Если бы кто-нибудь сказал: «Вау, это было круто, ребята», ему приказали б проваливать. Победа далась слишком легко. Матч не был настоящей битвой совсем. Больше радости было после победы над Францией».

Немцы были сдержанны в своих победных эмоциях из уважения к 200 миллионам людей в слезах и своим растерзанным оппонентам («Мне их жаль, они хорошие парни, которые много сил отдали этому Чемпионату мира», – сказал Мюллер.), но также и к самим себе. «В раздевалке не было никакой эйфории, – сказал Кроос в привычной для себя манере. – Мы знаем, что никому еще не удавалось выигрывать Чемпионат мира по итогам полуфинала. Мы целиком и полностью сфокусированы на цели, потому что знаем, какой нам выпал шанс».

Мертезакер: «Боюсь, что «Дай пять!» партнерам и благодарность болельщикам сегодня – это максимум, что мы можем сделать, наша радость умеренна. В воскресенье нас ждет куда более серьезный вызов. Он будет иметь значение». «Сейчас главное – оставаться спокойными и не слишком радоваться, несмотря на выдающийся результат, – предупреждал Нойер. – Мы не должны верить, что мы – фавориты этого матча». Лёву не нужно было говорить о «скромности» и необходимости «двигаться дальше»; игроки уже опередили его по этой части. Они довольно часто оказывались в похожих ситуациях, а потому знали, что толку от преждевременных празднований нет. «Эта команда хорошо знала свою историю и помнила о том пути, который проделала, чтобы оказаться в этом положении, – говорит Лам. – Не было ни единого шанса на то, что эмоции возьмут над нами верх».

В ту ночь Лёв говорил то же самое, вещая в таком нейтральном тоне, что можно было бы представить, как эти слова произносит на встрече с прессой министр иностранных дел. «Эта команда очень крепко стоит на ногах, – заявил бундестренер в лучший свой момент на турнире, в момент триумфа планирования и качественного исполнения над южноамериканскими «сверхъестественными силами», которых он опасался вначале. – Я думаю, что готов признать безусловную готовность и желание своих игроков выиграть финал».