«Готовьтесь к плохой погоде. Готовьтесь к шторму»

«Наверное, для некоторых игроков оказаться в финале уже было большим счастьем», – рассуждал Йенс Леманн через несколько месяцев после того, как Германия проиграла Испании 0:1 в Вене и завершила Чемпионат Европы-2008 на втором месте. Едва ли можно сказать немецкому профессионалу что-то хуже, чем обвинить его в том, что он не понимает важности матча, в котором участвует. Но вратарь «Арсенала» ставил под сомнение не столько характер своих партнеров по команде, сколько их зрелость и адекватность их самовосприятия. Они до сих пор считали себя младотурками, которые пришли сорвать вечеринку взрослых ребят, считал Леманн, а потому были довольны уже тем, что их не вышвырнули до того, как снова включился свет. Но увести с собой главную красотку вечера все равно не удалось бы, не так ли?

Шесть лет спустя, перед вторым финалом для класса Клинсманна/Лёва, не было никаких намеков на то, что в этот раз они согласятся на миленькую серебряную медаль. Совету игроков потребовалось всего несколько минут, чтобы решить, что никакой вечеринки «по случаю возвращения» у Бранденбургских ворот не будет, если команда не вернется домой с трофеем.

«Никакая ментальная настройка им была не нужна, они были беспощадны в своем стремлении, – говорит Бирхофф. – Впервые за все то время, что я работаю среди людей, ответственных [за национальную команду], мне можно было расслабиться и, скрестив руки, сидеть ровно оставшиеся две недели. Мне ничего не приходилось делать; ни тянуть, ни толкать. Парни все делали сами, они все время подстраивались. В команде хватало игроков, понимавших, что это их последний шанс выиграть Чемпионат мира. Мертезакер, Лам, Подольски, Клозе, Швайнштайгер: «Мы выиграем титул все вместе в последний раз. И сделаем это сейчас». С самой первой минуты можно было ощутить эту решимость. Команду совершенно не трогали эмоциональные качели, которыми была занята публика дома. Все это время команда была спокойна, сила духа ее была велика».

Тем не менее нереальный, почти что фантастический результат матча против Бразилии нельзя было проигнорировать так легко. Он дезориентировал, выходил далеко за рамки нормальности, в которых команда себя держала. Мертезакер признает, что игроки должны были «очень упорно бороться сами с собой», чтобы не утратить свое обострившееся чувство бдительности и осторожности в часы и дни, последовавшие за возвращением из Белу-Оризонти. «Проблема была в том, что мы все время представляли, как встретимся с Бразилией в финале прежде всего. Таким было наше видение. Но теперь мы обыграли их в полуфинале, показав лучшую игру из возможных. Было ощущение, что вот оно, случилось. Что это уже должен был быть конец».

Бирхофф тоже это заметил: «После 7:1 похвала от прессы и всех остальных прожужжала игрокам все уши. Игнорировать такое полностью невозможно. Но два-три дня спустя можно было увидеть, что мы вновь собрались с мыслями, вновь вернулись в начало. Следующая игра – это все, что имело значение. Все прочее было не важно».

Как выиграть финал Чемпионата мира? Томас Мюллер повторяет этот вопрос мне в ответ, не совсем понимая, какой в нем смысл. Он говорит по телефону в машине на пути в Заксенкам, деревню в тридцати минутах езды к югу от Мюнхена, где следующие три часа будет играть в карты и принимать участие в викторинах вместе с членами фан-клуба «Баварии». Игроков команды и клубных чиновников отправляют с визитами к болельщикам каждый год.

«Как выиграть финал Чемпионата мира? Я не знаю… Победу одерживаешь, если у тебя хорошая команда и тебе немного везет. Если вы спрашиваете меня, не делали ли мы чего-нибудь необычного перед тем матчем, отвечу, что нет. Я спал очень крепко, как и другие, насколько я знаю. Я не очень сильно волнуюсь перед большими матчами, потому что весь год готовишься и настраиваешься на такие моменты. Если ты играешь за «Баварию» или сборную Германии, то трофеи не падают тебе просто так с неба. Амбиции, ожидания от самого себя состоят в том, чтобы выигрывать эти матчи. А потом все случается так, как ты себе представлял. Ты в самом эпицентре бури, у тебя нет времени испытывать какие-то эмоции. Будучи болельщиком, ты переживаешь гораздо сильнее, потому что у тебя нет возможности повлиять на игру. Тебя просто затягивает».

Как Филипп Лам и Бастиан Швайнштайгер, он рос и воспитывался в клубе, где победа не была лишь одним из трех возможных вариантов развития событий, но единственно возможным. «Нам даже вничью играть не позволяется, это сразу конец света, – сказал Швайнштайгер в интервью журналу Focus в ответ на вопрос о давлении, которое он испытывал перед финалом в Рио. – Я вырос на Зэбенер-штрассе с таким отношением: побеждать нужно в каждом матче. Давление – это каждодневная рутина для меня». Игроки «Баварии» – победители по определению. В любом другом случае им в команде делать нечего, и они очень хорошо осведомлены об этом. Такой настрой порождает веру в себя, которая, в свою очередь, приводит к новым победам и подчеркивается очень баварской самоуверенностью, которую люди извне порой принимают за высокомерие. Мюллер говорит: «Типичный баварец в своем ледерхозе нисколько не постесняется расхаживать в такой одежде, которая всему остальному миру покажется смешной и нелепой. Ему в ней комфортно, комфортно в собственной шкуре».

«Утром в день финала я проснулся и был счастлив, – говорит Лам, – я думал: сегодня мы станем чемпионами мира. Я очень ждал этого момента, даже в туннеле [перед выходом на поле]». И это правда. Достаточно посмотреть на кадры, где он улыбается в окружении двух дюжин мужчин с мрачными лицами, словно маленький мальчик с пятью евро в кармане, которые он потратит после школы в магазине на углу.

«Разумеется, нервное напряжение присутствовало, но оно и близко не могло сравниться с тем, что было перед финалом Лиги чемпионов-2013, – говорит он, указывая на фотографию на полке в офисе своего агента, где он запечатлен с Кубком чемпионов. – Тогда давление на нас, на меня и Бастиана в частности, было нечеловеческим. Мы уже проиграли два финала Лиги чемпионов, мы так и не добились победы с Германией на крупных турнирах. На «Уэмбли» мы играли против другой немецкой команды. Если бы мы проиграли и тот матч, то это был бы kaputt. Смерть. Было страшно, ужасно играть тот матч. Но в Рио был другой расклад: там я ожидал позитивного исхода. Я был убежден, что мы были сильнее как команда, следовательно, мы одержим победу».

Бирхофф чувствовал эту силу, уверенность в себе, что царили в лагере сборной, но все равно опасался скрытых, глубинных эмоций, которые оставались невыраженными, а потому с большим трудом поддавались контролю: «Поводом для волнения для меня стала мысль о том, что они могут подсознательно недооценить соперника и матч. Мы отдыхали всего на один день дольше аргентинцев. В полуфинале мы сыграли лишь 90 минут и 45 из них без особого напряга, тогда как им пришлось выстоять 120 минут, а потом пробивать пенальти в игре с Голландией. Анхель Ди Мария, один из важнейших игроков их команды, был травмирован. У нас в строю были все. Можно сказать себе, что все эти вещи не имеют значения, но в глубине души ты, наверное, веришь, что имеют. Ты можешь даже не осознавать, что чувствуешь это».

Генеральный менеджер сборной поговорил с Майком Хорном об этой дилемме. Хорн, швейцарский путешественник и любитель экстремальных приключений, пешком дошедший до Северного полюса и обогнувший земной шар по экватору, взял игроков команды с собой в плавание перед первым матчем группового этапа с Португалией и поразил футболистов своими рассказами о приключениях, поведав об одном моменте, когда ему пришлось отрезать собственный палец, чтобы остаться в живых. Бирхофф говорит: «Я поддерживал контакт с ним, а он сказал мне: «Нужно готовиться к плохой погоде. Готовьтесь к шторму. Нужно вдолбить им в головы, как трудно там будет. Иначе они не смогут отреагировать, когда столкнутся с трудностями». Так что именно этим мы и занимались. Вновь и вновь».

Будет кровь, будет пот и будут слезы, но итог не был – и не мог быть – поставлен под сомнение.

Будет кровь, будет пот и будут слезы, но итог не был – и не мог быть – поставлен под сомнение. Таким был основной посыл Лёва на заключительной встрече команды в отеле «Шератон» на пляже Ипанема.

«Наша мантра была: этот кубок поедет с нами в отель, – сказал позднее в интервью Der Stern Мертезакер. – МЫ ПРИВЕЗЕМ КУБОК В ЭТОТ ОТЕЛЬ. Впервые заговорить о кубке значило произвести мощный эффект. Он там, можно дотянуться рукой, всего одна игра. Таким было послание Лёва. Оно заряжало, как электричество. На стене было написано несколько тактических установок. Но по-настоящему западали эти слова: СЕГОДНЯ! НЕ ЗАВТРА! НЕ ПОСЛЕЗАВТРА! СЕГОДНЯ! ВРЕМЯ ПИСАТЬ ИСТОРИЮ!»

Футболисты по своей природе суеверный народ. Они склонны верить в силу рутины, в повторяющиеся действия. Именно так они проживают свои профессиональные жизни. Ты делаешь то, что работает, и отказываешься от того, чего нет.

Приехав на «Маракану» во второй раз за 10 дней, немцы обрели комфорт в знакомой обстановке. Мертезакер говорит: «Стадион, душевые, туалеты, траффик, статуя [Христа-Искупителя], отель – все это мы уже видели прежде. Эти ритуалы дают тебе ощущение безопасности». В раздевалке он сидел между Кроосом и Ламом, двух самых спокойных игроков в составе манншафт. Мертезакер видел, как они, готовясь к началу матча, не делают ничего необычного. «Я знал: так, Тони сыграет спокойно… и Филипп: все нормально, он все будет делать, как обычно. И сделает хорошо».

Дома 80 миллионов человек готовились праздновать. Крупная сеть розничных магазинов предлагала покупателям купить реплику футболки сборной со скидкой, как будто вскоре «она выйдет из моды». Та самая четвертая звездочка над эмблемой: скоро она уже появится. Должна появиться. Мюллер поклялся, что команда «вытащит все, что есть в ее арсенале в плане футбола, менталитета и бойцовского характера». Оптимизм в Германии зиждился на вере в то, что эта команда с по-новому целеустремленным тренером во главе сделает именно это.

«Нам все было ясно», – говорит Мертезакер. Слоган главного спонсора сборной Германии – казавшийся скверной шуткой месяц назад, – волшебным образом начал оправдывать себя, как это всегда делают лучшие рекламные слоганы. Швайнштайгер и Хедира вышли на пик формы, Лам вернулся на правый край обороны, Кроос дергал за ниточки в центре, а Озил, мучившийся на неродной позиции на правом фланге в первых матчах, теперь был куда довольнее, играя слева, где и провел матчи с Францией и Бразилией.

Лёв вновь не внес изменений в состав. Но этому стартовому составу не суждено было выйти на поле, поскольку в последнюю минуту случилась драматичная замена. На разминке Хедира почувствовал боль в икроножной мышце. «Момент, когда я осознал, что не смогу сыграть, стал худшим в моей карьере», – сказал он. Он 8 месяцев упорно работал для того, чтобы вернуться в строй после операции на колене, и вдруг «из ничего у тебя случается травма икры и тебе нужно принимать решение: пойдешь ли ты на поводу у собственного самолюбия и выйдешь на поле, чтобы попасть на групповой снимок? Или самое главное для тебя – команда». Хедире не пришлось долго взвешивать эти варианты на весах. Семь недель назад он играл за «Реал» против принципиальных соперников по Мадриду из «Атлетико» в лиссабонском финале Лиги чемпионов и видел, как явно неготовый к матчу Диего Коста все 90 минут страдал на поле, а после был заменен. Выход испанского сборника на поле ударил по шансам его команды на победу. Хедира не собирался подвергать своих такому же риску.

Главный тренер национальной сборной поставил в состав человека, который в мае не попадал даже в предварительный список участников Чемпионата мира. Кристоф Крамер, родившийся в 1991 году, попал в Бразилию в качестве замены выбывшему в последний момент хавбеку «Леверкузена» Ларсу Бендеру. Теперь он готовился впервые дебютировать в стартовом составе в международном матче. В финале Чемпионата мира. «Когда мне сказали, что я выйду в основе, мое сердце забилось со скоростью в 210 еще до того, как я сделал хоть один шаг, – сказал он. – Я сказал себе, что буду получать удовольствие от игры, что этот день станет для нас радостным».

Крамер, опорный полузащитник, получил задание разрушать комбинационную игру Аргентины в зародыше, прямо как Хедира, который так эффективно справился с этой задачей в игре против Бразилии. Германии удалось быстро отвоевать себе мяч и держать его на половине соперника, потому что южноамериканцы начинали прессинговать мяч только в 40 метрах от собственных ворот. Команда Лёва доминировала и регулярно нацеливалась на левый фланг Аргентины, перегружая его за счет численного преимущества (Озил смещался, чтобы поддерживать Мюллера и Лама), но никаких очевидных голевых моментов создать ей никак не удавалось. «Альбиселесте» явно рассчитывали на классическую игру в контратаке. Они заманивали игроков манншафт в чащу облаченных в черно-синие цвета ног, а затем нацеливались на оголенные тылы немцев.

Гонсало Игуаин пробил мимо ворот с довольно острого угла. Месси бросил обыгранного Хуммельса умирать на левом фланге, но Швайнштайгеру удалось перехватить навес аргентинца. У немцев был полный контроль над мячом – более 70 % на протяжении тайма, – однако все выглядело так, что у Аргентины куда больше шансов забить. Они твердо стояли в обороне, защищаясь настолько бескомпромиссно, что каждый стык граничил с жестокостью. Каждый раз, когда подопечные Лёва приближались к штрафной соперника, их заставляли страдать либо от потери мяча, либо от ощутимой физической боли. За 17 минут игры Крамеру досталось больше всех. Он сделал рывок к мячу, брошенному Клозе из аута в район границы штрафной площади, но был сбит сзади Маркосом Рохо, после чего нашел челюстью плечо Эзекиля Гарая. Он лежал на земле, держась за лицо, встал, а потом сразу повалился вновь. Врачи из медштаба сборной проверили его на предмет наличия переломов и возвратили в игру.

Кроос, безукоризненно отыгравший весь Чемпионат мира и претендовавший на Золотой Мяч лучшему футболисту турнира, потом едва не лишил свою команду шансов на титул, сбросив мяч головой в сторону Нойера и точно на пути движения Игуаина, выходившего из офсайдной позиции. У форварда «Наполи» было время прицелиться, но он необъяснимым образом послал мяч мимо всего на свете ударом с расстояния в 16 метров. Германия испытывала судьбу, и судьба уже склонялась к тому, чтобы принять приглашение поиграть. Нити контроля над игрой ускользали от немцев. Итальянский рефери Никола Риццоли показал Швайнштайгеру жёлтую карточку за безобидную подножку вингеру Эзекилю Лавесси. Теперь он вынужден был провести как минимум 60 следующих минут основного времени без нарушений, способных потянуть на предупреждение. Несколько секунд спустя Месси нашел пасом Лавесси в зеленом океане пустоты на левом фланге Германии. Тот обработал мяч на полном ходу и подкрутив, запустил его низом в штрафную. В этот раз Игуаин не допустил ошибки. Но в этот раз он был в офсайде. Безумная радость, с которой он стал отмечать гол, быстро закончилась, как только он осознал, что лайнсмен поднял флажок, верно зафиксировав положение «вне игры». Сколько еще раз сборной Германии будет так везти? Тем временем Андре Шюррле уже стоял у бровки, готовясь к выходу на поле. Крамер, пребывавший в состоянии грогги, вынужден был покинуть поле с помощью командных докторов. После столкновения полузащитник играл, словно в густом тумане, и даже спросил у арбитра Риццоли, правда ли он сейчас играет в финале Чемпионата мира: «Пожалуйста, скажите мне, мне нужно знать». В этот момент Риццоли сказал Швайнштайгеру, что Крамера нужно немедленно менять.

Замена оказала значительный эффект на построение команды на поле. Кроос теперь должен был спуститься ниже, чтобы играть вместе со Швайнштайгером в роли оборонительного полузащитника, которая не подходила ни ему самому, ни команде в предыдущих его матчах в этой роли. Озил перешел на позицию «десятки»; Шюррле разместился на левом фланге. Но он был скоростным игроком свободных зон, которому нужно было пространство, чтобы совершать быстрые рывки. На «Маракане» с этим были большие проблемы, поскольку соперник не боялся и делал с немцами то, что предыдущие поколения сборной Германии из раза в раз делали с командами, любившими атаковать большим числом: Аргентина не давала Германии играть в свою игру. Несложный удар Крооса с дистанции, после которого мяч прилетел прямо во вратаря Серхио Ромеро, стал первым ударом Германии в створ. Бенедикт Хёведес получил предупреждение за столкновение в воздухе с Пабло Сабалетой. Аргентина продолжала разрывать слабый левый фланг Германии.

Однако с позиции ближе к полю все выглядело не так мрачно. Хедира смотрел первые несколько минут матча «в трансе», с большой тоской в сердце: «Но потом я вспомнил, что нужно подбадривать игроков на поле. Они чувствуют, когда скамейка живет игрой». Выбили ли из колеи команду скорые потери Хедиры и Крамера? «Хорошая команда способна компенсировать это, – говорит Бирхофф. – Можно заряжать друг друга энергией, особенно в моменты невзгод. На помощь пришли наши скрытые ресурсы. Мы также увидели преимущество, которое дает большой и сильный состав. В 2006-м мы страдали, когда Фрингс не смог сыграть с Италией, в 2010-м против испанцев нам не хватало Мюллера. Теперь мы смогли справиться с этими потерями куда лучше».

«Нас нисколько не смутил этот тяжелый старт, ни на секунду, – настаивает Мертезакер. – Ни в тактическом плане, ни в ментальном. Все это не имело значения в тот день. Мы продолжаем и одерживаем победу здесь – это чувство было очень сильно в нас. Нужно быть очень осторожным, чтобы не задавать самому себе неверные вопросы в такой день. Мы и не задавали».

За несколько секунд до перерыва Германия наконец создала первый свой голевой момент. Хёведес выпрыгнул на круто закрученный Кроосом мяч с углового, никем не прикрытый, в площади ворот. Защитник «Шальке» должен был забивать. Мяч отскочил от штанги и попал в туловище Мюллеру. Раздался свисток. Форвард «Баварии» находился в офсайде.

Серхио Агуэро вышел на поле вместо Лавесси на второй тайм. Две минуты спустя Месси, избежав попадания в офсайд после проникающего паса от Лукаса Биглии – Кроос не прессинговал его совсем, – оказался свободен перед Нойером, мастерски разделив пару защитников Хуммельс/Боатенг. Месси взял паузу, прицелился в левый угол от вратаря и… пробил мимо.

Германия продолжала хорошо играть в пространстве между двумя штрафными площадями; Аргентина играла куда острее в них и в пространстве рядом с ними. Подопечные Лёва из-за своей высокой оборонительной линии оставались уязвимыми перед длинными верховыми передачами. Мяч после одного такого заброса от Сабалеты по правому флангу подскочил высоко и угодил на территорию Нойера, дав Игуаину шанс создать остроту. Немецкий вратарь кулаком выбил мяч подальше, по ходу дела зацепив аргентинского форварда. Каким-то образом Риццоли усмотрел тут нарушение со стороны нападающего и дал штрафной в пользу немцев за препятствование выходу вратаря.

«Мое мнение все такое же, каким было после игры, – сказал Нойер об этом скандальном столкновении, напомнившим инцидент между Шумахером и Баттистоном в 1982-м. – То был не фол и не пенальти. Я достал до мяча, а он его не трогал и близко. Разумеется, потом я понял, что ему было больно, но я не специально атаковал его, вовсе нет. Я сразу же извинился. Я знал, что ситуация не из легких, поскольку мне пришлось сильно рисковать, идя в этот стык. Я должен был принять решение за долю секунды. Будучи вратарем, нельзя испытывать страх».

Потом, в таких финалах, когда две команды упорно сражаются и ни в чем друг другу не уступают, часто настает момент, когда и те и другие просто хотят дотерпеть до дополнительного времени, а там попытаться что-нибудь придумать вновь. Второй удар Крооса с дистанции, еще один неловко исполненный за 8 минут до истечения основного времени удар, после которого мяч прокатился мимо ворот, стал последней осмысленной попыткой выйти из тупика перед тем, как Боатенг прервал очередную контратаку в жестком отборе. Марио Гётце вышел на поле вместо рекордсмена по числу голов на Чемпионатах мира Клозе, который не сумел пополнить свой лицевой счет, но все равно был удостоен овации от немцев, аргентинцев и бразильцев в качестве утешительного приза. Свисток Риццоли оповестил об окончании процедуры. Дополнительное время.

Спустя несколько секунд после возобновления игры Шюррле едва не забил свой ЧЕТВЕРТЫЙ «Jokertor» (гол после выхода на замену) на турнире, получив пас от Гётце. Выступавший тогда за «Челси» вингер не сумел придать удару нужную силу, лишь щелкнув по мячу нерабочей правой ногой; Ромеро совершил легкий сейв.

Длинные ноги Боатенга опять выбросились вперед, словно складной нож, на этот раз помешав Месси, устремившемуся в штрафную сборной Германии. Центральный защитник «Баварии» шел к тому, чтобы стать одним из неочевидных героев матча. Боатенг, сводный брат ганца Кевина-Принса Боатенга, рос в зажиточном берлинском квартале Вилмерсдорф, тогда как Кевин-Принс взрослел в куда более суровой части города – Веддинге [район, заполненный представителями премущественно турецкой общины. – Прим. ред.]. Жером был чрезвычайно мягок и учтив в общении, настолько, что репортеры иногда переживали, как бы он не заснул прямо посреди интервью. На поле его атлетизм и обманчиво высокая скорость уравновешивались склонностью к потере концентрации и неоправданно безрассудным стыкам.

В Бразилии, однако, Боатенг вдруг встал воплощением надежности. Он был в числе игроков, которым на турнире помогли услуги Ларса Линхарда, бывшей немецкой звезды легкой атлетики, ставшему «тренером по нейроатлетике», специализирующимся на «перепрограммировании опорно-двигательного аппарата», как гласит его вебсайт. После того как Линхард успешно поработал с несколькими профессионалами из Бундеслиги, Ханси Флик разрешил ему показать свои методы работы, базирующиеся на оптимизации когнитивных способностей игроков и их нейронных реакций, в тренировочном лагере национальной сборной в Южном Тироле. Игроки и тренерский штаб были впечатлены настолько, что пригласили его присоединиться к ним в Campo Bahia, где он был доступен для всех, кто считал, что его упражнения могут им помочь, а направлены они были на «рассасывание образовавшейся пробки», блокировавшей сигналы, которые мозг и остальные части тела пытались друг другу посылать.

Гётце тоже был в числе тех, кто периодически занимался с Линхардом. Чемпионат мира не до конца удачно складывался для игрока, он развивался в том же ключе, что и первый, посредственный, сезон Марио в «Баварии». 37 миллионов евро, которые баварцы заплатили за активацию опции выкупа его контракта с дортмундской «Боруссией» в апреле 2013-го, казалось, давят на него тяжким грузом, словно бы в его гетрах запряталась парочка золотых слитков. Его переезд на юг сопровождался ураганом гадостей в соцсетях в его адрес, а работа под началом Пепа Гвардиолы не привела к переходу игрока на новый уровень развития. Напротив, он заметным образом регрессировал.

Все уже почти забыли о том, что этот сын профессора IT из Университета Дортмунда когда-то считался немецким ответом Месси, в сезоне 2010/11, будучи 18-летним, он прорвался на Олимп в статусе самого одаренного представителя нового поколения талантов. Газеты окрестили его «Гётциньо» после того, как он сверкнул в товарищеском матче со сборной Бразилии в августе 2011-го (победа Германии 3:2), а президент «Баварии» Ули Хенесс убедил Гвардиолу, что Гётце, уроженец Меммингена, будет более надежной ставкой в качестве свежего дополнения к команде, нежели бразилец Неймар. Но казалось, что это тоже случилось десятилетие назад. До сих пор Гётце был далек от того, чтобы блистать на Чемпионате мира, где он был лишь эпизодическим участником матчей, и последний раз появлялся на поле на 83-й минуте четвертьфинального матча с Францией, когда вышел на замену.

«Было непросто смотреть 90 минут финала Чемпионата мира со скамейки запасных, – говорит он с широченной улыбкой, сидя в комнате для интервью в штаб-квартире «Баварии». – Но спустя какое-то время начинаешь видеть объективную картину. Так что я смотрел этот матч на протяжении 90 минут и понимал: в конце концов это всего лишь футбольный матч. Он был напряженным, довольно интересным. Было больше моментов, чем ожидалось. Игуаин должен был забивать. Если бы не удача, я мог бы выйти при счете 2:0 в их пользу. Так что то, как все сложилось в итоге… было очень круто».

«Покажи Месси, что ты лучше его», – сказал ему Лёв, стоя на бровке. Верил ли сам тренер в эти слова? Это не имело значения. «Забей гол» – таким был прямолинейный совет Клозе. Свежесть Гётце и тот факт, что все 30 минут дополнительного времени Германия провела без ярко выраженного форварда впереди – все это добавляло проблем аргентинцам, но именно у них продолжали возникать лучшие моменты для взятия ворот. Агуэро на скорости пробежал мимо Хуммельса, чья травма колена с каждой минутой замедляла его. Защитник «Дортмунда» совершил ошибку, которая была достаточно серьезной, чтобы преследовать его до конца профессиональной карьеры, он недопрыгнул до длинной навесной передачи от Рохо. Но ко всеобщему облегчению Родриго Паласио, заменивший Игуаина, не сумел принять подарок и расстрелять ворота Нойера в упор. Первое касание форвард сделал крайне неудачное, а Нойер быстро сориентировался, покинув линию ворот. Форвард «Интера» с крысиным хвостом на голове обратил свою подсечку в крысиный же помёт, направив мяч мимо цели.

Мертезакер говорит: «Энергетика на скамейке запасных была нечеловеческой. Было видно, что Аргентина не использует свои шансы. Они не использовали бы их и за пять часов игры кряду. Было ощущение, что победа идет к нам в руки».

«Можете не верить мне, но я знал, что мы победим. Потому что мы были более сильной командой, – говорит Бирхофф. – Я все время бросал взгляд на кубок, представляя, как он будет у нас [после финального свистка]. Я верю в такие вещи».

Мертезакер: «Было чрезвычайно важно то, что все были здоровы и готовы сыграть. В эти недели нужно было целиком и полностью посвящать себя команде. Марио и все остальные знали, что они могут появиться на поле в любое время и стать очень важными для команды в любой момент. Они не теряли бодрости духа».

Бирхофф: «Можете просмотреть всех игроков состава и обнаружите, что почти у каждого были какие-то проблемы в Бразилии. У Нойера была травма плеча, у Лама лодыжки. Хедира и Швайнштайгер приехали не до конца готовыми. Хёведес каждую минуту турнира от начала до конца вынужден был играть на непривычной позиции, слева. У Матса (Хуммельса) были проблемы с коленом. Другим приходилось мириться с тем, что они не играют, или играют только в некоторых матчах, или играют не так хорошо, как могли бы. Индивидуально был миллион причин, почему мы должны были провалиться. Но коллективно мы тащили друг друга к цели и помогали друг другу все время».

Терпение немцев начало приносить свои плоды. Аргентинцы, казалось, устали бегать за мячом. Они опустились глубже, позволив манншафт дольше беспрерывно владеть мячом и отдыхать таким образом. «Мы по собственному прошлому опыту знали, как это изнуряет, если соперник все время распоряжается мячом, – говорит Лам. – Теперь мы сами могли играть в такой манере. Как команда мы эволюционировали от контратакующего стиля 2010-го в команду, умеющую смешивать разные стили. Против такого соперника, как сборная Аргентины, очень важно набраться терпения и наносить тысячи ударов в разных местах. На перерыв в середине дополнительного времени мы уходили с мыслями о том, что теперь командуем игрой». В физическом плане немцы также чувствовали себя сильнее южноамериканцев.

По иронии, говорит Лам, это стало результатом того, что тренеры меньше нагружали команду физическими упражнениями по сравнению с предыдущими турнирами: «Раньше перед стартом турниров мы выполняли очень жесткие программы по физподготовке, они были эквивалентны предсезонкам на клубном уровне. Они выводили нас на пик формы к групповому этапу, но по мере продвижения по турнирной сетке нам все чаще начинало не хватать запала. В этот раз акценты были смещены в сторону футбола, исключительно физических нагрузок стало сильно меньше. Не было необходимости в том, чтобы так нас готовить, потому что все мы уже находились на определенном уровне готовности. В тот год мы сыграли 50–60 матчей; многие из них в Лиге чемпионов. Если ты после такого не в форме, то в дальнейших тренировках нет смысла».

Заключительная беседа Лёва с командой состояла из коротких, простых посланий игрокам, вспоминает Мертезакер: «Он сказал: «Мы продолжим идти своей дорогой. Мы теперь сильнее. И теперь не поскользнемся. Мы не будем паниковать. Мы продолжим играть спокойно, но с мотивацией и уверенностью в победе». Ничего сложнее этого ты и не усвоишь».

Следующие несколько минут Швайнштайгер пролежал на газоне, получая помощь медиков после серии фолов. Как только он поднялся вновь, рука Агуэро угодила ему прямо под глаз. Кровь полилась по его лицу. На протяжении пары минут можно было наблюдать, как у него подрагивают ноги, пока работники медштаба пытаются остановить кровь и закрыть рану. «Я был так накачан адреналином, что едва ли что-то почувствовал, – сказал полузащитник. – Я даже не был против того, чтобы меня попинали. Я просто хотел избежать серии пенальти любой ценой». Он промахнулся, исполняя удар в финале Лиги чемпионов-2012 между «Баварией» и «Челси», и после этого промаха ощутил «такую пустоту, которую не хотел больше испытывать никогда». Швайнштайгер вернулся, словно залатанный наскоро гладиатор, и как раз в этот момент Паласио схватил Лама на половине поля Германии и потянул назад.

Капитан сборной Германии накоротке отпасовал Швайнштайгеру, который отдал мяч назад Боатенгу. Тот переадресовал мяч Хуммельсу. Кроос опустился глубоко, чтобы получить передачу, развернулся и нашел пасом Шюррле, находившегося неподалеку от бровки примерно в 10 метрах от начала аргентинской половины поля. Первое касание вингера оказывается неудачным; Гаго и Сабалета движутся, чтобы накрыть его, так что он вынужден возвратить мяч Кроосу. Сабалета возвращается на позицию правого защитника. Биглия сосредоточился на Кроосе. Шюррле, оставленный теперь в одиночестве, вновь двигается, чтобы повторно получить пас от Крооса. Впереди никого. И он начинает бежать.

«Незадолго до этого, в перерыве, я разговаривал с Томасом Мюллером, и мы сказали друг другу, что нам нужна парочка индивидуальных действий, пара обводок, чтобы получить шанс против аргентинцев, – объяснял Шюррле в интервью газете FAZ. – Было уже довольно поздно, время истекало, и я запланировал попробовать воплотить пару приемов. А потом получил мяч и моментально попытался ускориться вдоль боковой линии – и надеялся, что в центре кто-нибудь окажется».

Гаго не может за ним угнаться. Маскерано движется наперерез. Шюррле делает вид, что хочет сместиться в центр, но движением плеча вводит защитника в заблуждение и продолжает бежать в сторону углового фланга. «На том фланге было очень плотно, и, по правде говоря, я даже не смотрел, кто там идет в мою сторону. Я просто хотел как-нибудь доставить этот мяч в штрафную». Гётце говорит: «Я вслепую побежал в штрафную, когда увидел, что «Шю» двинулся на мой фланг. Это было проявление интуиции. Я не знал, что он собирается делать. Он мог остановиться и отпасовать назад. И вдруг рядом со мной не оказалось защитника. Это было странно».

Шюррле увлёк за собой Сабалету. Мартин Демичелис, правый центральный защитник, опекал Мюллера. Но Мюллер отошел от ворот. Демичелис следует за ним, а потом не может вернуться на позицию, чтобы помешать Гётце, который совершил простой диагональный забег за спину Сабалете.

Шюррле: «Когда исполняешь такой навес, на повороте, уже не видишь, куда посылаешь мяч. Я увидел его вновь, только когда он упал на грудь Марио – и вокруг него никого не было!» Гётце отвернулся от ворот, чтобы принять навесную передачу, принял мяч на грудь и с лета, на развороте, пробил мимо Ромеро в дальний угол. «Мне открывался отличный вид на заходящий в сетку мяч, – сказал Шюррле. – А потом была волна счастья, не виданная прежде. Марио бежал в мою сторону. Я думаю, что он хотел пробежать чуть дальше, но мы все были так истощены, что хотели просто как-нибудь его остановить».

В Германии мобильный телефон Кристиана Гюттлера, изобретателя, начал раскаляться от потока текстовых сообщений от людей, поздравлявших его. Гётце только что забил гол, который породила его футбольная машина. Контроль, разворот, удар с лета. Бах. Одно быстрое, мгновенное движение. Движение из Footbonaut’а. Гётце соглашается. «Да. Было немного похоже. Но по-настоящему рассмотреть гол я смог только потом, по телевизору, и думал про себя: «Ого, да ты забил левой». В тот момент все было идеально. Было ощущение, что этот гол надолго останется в памяти». Он смущенно смеется, он, 22-летний парень, который в те несколько секунд сделал уже все, что было нужно, но у которого осталось еще 10 лет карьеры впереди. «Verfolgen», глагол, который он использует, лучше всего перевести как «подвергать гонениям». Но также он может означать «преследовать». Бессмертия избежать очень трудно.

Он смущенно смеется, он, 22-летний парень, который в те несколько секунд сделал уже все, что было нужно, но у которого осталось еще 10 лет карьеры впереди.

* * *

«Это чистая техника», – написал Мартин Мазур из аргентинского футбольного издания El Gráfico в своем послематчевом отчете, отдавая дань неотвратимой логике, скрывавшейся за этим прекрасным, словно пришедшим из сладкого сна ударом, маленьким чудом футбольного искусства, производство которого заняло десять лет. Шюррле, родившийся в Людвигсхафене, городе на юго-западе страны, вокруг которого нет ни одного клуба Бундеслиги, четыре года тренировался по элитной программе подготовки в двух из 366 региональных центров Немецкого футбольного союза, будучи юношей, после чего «Майнц», которым руководил диссидент Юрген Клопп, подобрал его в 16-летнем возрасте. Гётце присоединился к «Дортмунду» в 9-летнем возрасте и вырос в академии клуба, систематически приучаясь играть на инстинктах и с воображением, присущим тем мифическим «уличным футболистам», о которых всегда так любит пофантазировать старшее поколение в Германии.

Однако игра еще не закончилась. «Тренер сказал: надевай футболку, ты выходишь, – вспоминает Мертезакер. – Парни на скамейке просто обезумели. Они стали орать мне: давай, ты сможешь, ты выбьешь головой все мячи!» Защитник «Арсенала» появился на поле в концовке дополнительного времени, и его единственным касанием мяча был вынос головой после длинного, отчаянного заброса в исполнении аргентинцев. «Я никогда не слышал так много радости и подбадриваний после выигранного единоборства в воздухе», – смеется он. Хедира чувствовал себя оправданным: «Мы смогли бросить в игру Пера Мертезакера, который разрешил две непростые ситуации в защите в конце матча. Этой замены не случилось бы, если бы я вышел на поле».

На бровке стоял замененный Озил и «надеялся, молился», чтобы Риццоли поскорее дал финальный свисток. Итальянец действительно свистнул, но лишь для того, чтобы наградить Аргентину штрафным ударом с перспективной позиции примерно в 25 метрах от ворот Нойера. Швайнштайгер, мучившийся от судорог, остановил Месси в отчаянном броске последней надежды. Шла третья минута добавленного времени, человек против манншафт, дуэль: последний шанс лучшего футболиста мира одолеть лучшую команду Чемпионата мира. «Маракана» устрашающе притихла.

«Пожалуйста, Господи. Он не должен забить», – говорил себе Гётце.

Мертезакер: «Я думал: просто пробей выше ворот. Не надо навеса, просто попытайся пробить в цель и запули мяч в небеса. Это лучшее, что ты можешь сейчас сделать. А потом он ударил выше ворот».

И тогда все было кончено. Обещание было выполнено, а кроме того, была оказана последняя услуга стране-хозяйке, которую избавили от бесчестья, что сулила им победа Аргентины на Чемпионате мира на их собственной земле. «Мы все в слезах обнимали друг друга после финального свистка. Именно тогда я осознал, какой длинный путь мы проделали как команда, чтобы добиться этого успеха», – говорит Бирхофф.

Швайнштайгер, сын владельца магазина спорттоваров из деревушки Обераудорф, у подножия Альп, так хорошо катался на лыжах, что регулярно побеждал в заездах своего друга детства Феликса Нойройтера, серебряного медалиста Чемпионата мира-2013 в слаломных дисциплинах. Тогда мальчишка, которого называли «Швайни», рассматривал перспективу стать профессиональным горнолыжником, но футбол в итоге перевесил. В «Баварии» ему удалось, будучи прыщавым тинейджером, прорваться в первую команду, где играли Штефан Эффенберг и Оливер Кан. Последний сидел рядом с ним в раздевалке, но впервые обмолвился с ним словом только спустя два года. Луи ван Гаал сыграл важную роль в трансформации футболиста, произошедшей в сезоне 2009/10, когда он из универсального атакующего хавбека превратился в плеймейкера, способного дирижировать игрой точностью и скоростью своих передач, – именно это позволило Швайнштайгеру забрать лидерскую мантию у Михаэля Баллака в сборной Германии на Чемпионате мира в ЮАР.

Через микст-зону он шел с персональным трофеем: футболкой сборной, подписанной большинством живущих членов команд, выигравших для Германии три предыдущих Чемпионата мира, эту футболку Лёв вешал в раздевалке перед каждым матчем, чтобы она вдохновляла игроков. «Я выжат, не чувствую ног», – признался он. Швайнштайгер пробежал 15 километров, больше, чем кто-либо другой на поле, он бежал до тех пор, пока не втащил свою команду за финишную черту. «Я не думаю, что в этот момент мы осознаем, как велико наше достижение, – сказал Томас Мюллер, – оно не кажется реальным. Все очень странно. Но очень позитивно, должен сказать. И мы заслужили эту победу, потому что ради нее мы упорно сражались, всей командой». За его спиной Нойер и Мертезакер неслись на всех парах, распевая «Die Nummer eins der Welt sind wir», «Мы – номер один в мире», на мелодию «When the Saints Go Marching In», словно пара школьников, отмечающая триумф в дворовом матче в воскресный денек.

Лам не мог расслабиться и серьезно рассуждал о проблемах, которые доставила немцам сборная Аргентины («Это был Чемпионат мира, финал, мы знали, что будет тяжело»), как всегда не теряя головы. 170-сантиметровый капитан выиграл трофей для Германии в совершенно новом стиле, выступив не похожим на других лидером непохожей команды. «Футбольная философия изменилась, – сказал изданию Welt несколько дней спустя председатель совета директоров «Баварии» Карл-Хайнц Румменигге. – В прошлом были Führungsspieler [ведущие игроки], такие как Беккенбауэр, Фритц Вальтер, Лотар Маттеус, они брали флаг в руки, а остальные маршировали за ними. Сегодняшнее поколение игроков рассуждает более усложненно. Теперь уже недостаточно просто выбить дверь в раздевалку в перерыве и как следует проораться. Такое срабатывало в прошлом, сегодняшние игроки хотят, чтобы их убедили в важности дела. Работа капитана стала более сложной, полной нюансов. Филипп в этом отношении идеальный капитан».

После всей тяжелой подготовки к победе в матче сборная Германии, казалось, трогательным образом не готова к сантиментам, сопровождающим победу. Игроки не совсем понимали, где оказались. Но они могли отследить свой путь сюда, чтобы понять, как тут оказались.

Мысли Швайнштайгера моментально обратились к «истокам команды», работе под началом Юргена Клинсманна. Он вспоминал восторженный прием, который неопытной, недоукомплектованной команде оказали болельщики на фанфесте у Бранденбургских ворот после завоевания бронзы в 2006-м. «В тот день в Берлине нам дали так много любви, что теперь все эти люди должны получить ее обратно, – сказал он. – Это самое лучшее в победе: сделав этот последний шаг, мы осчастливили всех этих людей на родине». «Почему они выиграли теперь, после всех неудач в 2006-м, 2008-м, 2010-м и 2012-м?» – спрашивал кто-то. Швайнштайгер подумал секунду, а потом ответил, что «игроки на скамейке» сыграли в этой победе особенную роль. «Невероятно трудно добиться того, чтобы все были счастливы. Но тренеру удалось найти невероятные слова, которые сделали это возможным, которые объединили нас. Хвалите его. Хвалите его до самой ночи. Он заслужил. Его ведь так нещадно критиковали».

«Этот проект мы начали 10 лет назад, и то, что произошло сегодня, – результат многолетних трудов, начавшихся при Юргене Клинсманне, – сказал Лёв. – Мы поступательно прогрессировали, верили в этот проект, много работали, и если уж кто-то заслужил такой успех, то эта команда». «На «Маракане» завершился десятилетний цикл», – говорит Мертезакер, которого очень тронул хеппи-энд в немецкой истории борьбы и успеха: работа была хорошо спланирована и идеально исполнена. «Триумф этой команды оставляет приятное ощущение: хорошее состояние можно заработать», – написал Der Spiegel.

«Мы поступательно прогрессировали, верили в этот проект, много работали, и если уж кто-то заслужил такой успех, то эта команда».

«Замечательно слышать от игроков такие слова, – сказал явно довольный Клинсманн шесть недель спустя. – Они показывают, что они действительно размышляли о процессе и брали на себя ответственность. Мы говорили им, что это их карьеры, что эта победа, если она случится, станет для них определяющей. Читая все эти заявления, я чувствую, что они действительно поняли, что происходит. Они осознали, что должны сделать этот Чемпионат мира своим». Бразилию-2014 также можно рассматривать, как подтверждение правильности немецкого стиля жизни, говорит он. «Не случайность, что Германия сильна [в футболе]. Игроки растут в правильном окружении, в обществе, которое подталкивает их к достижению успеха. Невероятно здорово видеть, как этот импульс формирует их и заставляет брать ответственность за свою профессию, за то, чем они занимаются. В Америке сказали бы: это культура ответственности. В Германии футбол жил и развивался этим путем десятилетиями».

Если рассуждать исключительно в спортивной плоскости, то подопечным Лёва удалось привезти домой трофей, потому что они выступили «самой совершенной командой, сочетавшей индивидуализм с командным подходом, самые современные технические приемы с солидной порцией старых добрых немецких добродетелей», – говорит Бирхофф. Они изменились так сильно, что воссоединение с собственным прошлом больше не свидетельствовало о регрессе, но стало завершением эволюционного цикла.

«Что самое главное в этой сборной Германии?» – спросил у Шюррле по ходу турнира один французский журналист. «Мы побеждаем», – отвечал Шюррле.

* * *

Но в Бразилии Германия сделала больше, считает Бирхофф: «Тут произошло нечто совершенно особенное. Команда играла в стиле, который осчастливил каждого немца. Они заставили людей гордиться, испытывать гордость от осознания причастности к этой команде. Когда сегодня встречаешь людей, они всегда говорят о том, какое хорошее впечатление мальчишки оставили, сам по себе спортивный успех почти что стал второстепенным. Все помнят, как они вели себя во время игры с Бразилией, и в людской памяти отложилась их скромность, то, как они утешали своих соперников, и то, что не стали выражать бурную радость от победы. Люди хотят ассоциировать себя с этой командой, с этими ребятами. Я верю, что футбол всегда отражает положение дел в обществе. В 2006-м исполнение национального гимна и размахивание флагом стало нормальным делом, весельем даже, тогда как прежде никто не хотел стоять рядом с теми, кто исполнял на стадионах национальный гимн. Турнир две тысячи десятого стал символом интеграции. Мы жили этим. Две тысячи четырнадцатый стал символом важности командной работы в современном мире. Важности мобильности, коммуникации. А еще мы удивили самих себя тем, что обычно не происходит: в своем триумфе мы были благородны. В 2006-м мы были хорошими хозяевами, мы пропускали других вперед себя. В этот раз мы доминировали и победили. И при этом оставались приятными людям».

«Они сумели навечно стать частью нашей культуры и общества, – говорит Клинсманн. – Этот успех стал незабываемым, потому что был опытом, который игроки разделили с миллионами людей. Это жуткая мысль для осознания: вся нация чувствует то же самое, что и ты на поле в этот момент, после финального свистка. Будучи игроком, я никогда этого не понимал. Нельзя об этом думать, иначе с ума сойдешь. Им потребуется несколько лет, чтобы полностью оценить то, что они тут сотворили, каким выдающимся вышло их достижение и то, как чрезвычайно высоко его оценили в немецком обществе. Замечательные новости для этих парней».

А потом он отбывает, солнце продолжает сиять, а пальмы нежно подрагивать в ритм разбивающихся о берег волн.