Пресс-конференция проходила на третьем этаже, в переговорной полицейского управления на улице Гуннара Нильсена, 25. Помещение не было заполнено и наполовину, присутствовала только одна команда телевизионщиков.

Лине встретили взгляды коллег-журналистов, когда она вошла в комнату. Кивки и улыбки. Эрик Фьелль сидел с фотоаппаратом наготове в ближайшем к президиуму ряду. Она опоздала, и времени поговорить с ним или с коллегами уже не было. Она нашла себе стул возле окна и осторожно села. Все ее тело болело, и она пыталась равномерно распределить вес по сиденью.

Она достала из сумки ноутбук, блокнот и шариковую ручку. За окном она видела кладбище со старыми могильными камнями и черными деревьями без листьев.

Ровно в десять открылась боковая дверь, и в помещение зашли двое полицейских в форме и один в штатском. Они сели на свои стулья за столом. Кто-то заблаговременно поставил написанные от руки таблички с их именами и званиями. В форме были начальник участка и полицейский адвокат, а мужчина в штатском возглавлял расследование. Лине видела, что Эрик сфотографировал мужчин вместе с табличками, и не стала записывать.

Начальник участка открыл конференцию, поприветствовав всех, и в общих чертах описал ситуацию, после чего передал слово полицейскому адвокату.

Тот положил перед собой стопку бумаг и подробнее рассказал о том, что произошло, говорил и о времени, и о месте убийства. Лине зажала кончик шариковой ручки губами и облизала его. Все, что было сказано, присутствовавшие уже знали.

– Орудие убийства? – спросил один из журналистов, хотя задавать вопросы еще не разрешили.

– Орудие убийства не найдено, – ответил полицейский адвокат так, словно как раз дошел до этого пункта.

– Но вы знаете, что это?

– Так же слишком рано говорить что-то конкретное о причинах смерти, пока мы не получили предварительный отчет судмедэкспертов из Института народного здоровья. Криминалисты сообщили, что речь идет об ударе по голове тупым предметом.

Эрик Фьелль поднялся с места, встал позади полицейского руководства и сфотографировал присутствовавших в комнате журналистов. Он направил объектив на Лине. Она улыбнулась и подмигнула ему. Фьелль делал то, о чем она попросила по телефону. Молниеносно сменив объектив на 125-миллиметровый, он сфотографировал разложенные на столе документы крупным планом.

– Личность погибшего пока не установлена, – продолжил полицейский адвокат, когда Эрик Фьелль садился на место. – Однако у нас есть основания полагать, что речь идет о сорокавосьмилетнем мужчине из Фредрикстада, и мы связываем это убийство с проникновением в дом на улице В. Блакстад вчера вечером, при котором было совершено нападение на журналиста «Верденс Ганг».

Лине почувствовала, что у нее загорелись щеки.

– Взломщик оставил какие-нибудь следы? – поинтересовался один из журналистов.

– Прошло слишком мало времени, чтобы дать ответ. Мы по-прежнему работаем в квартире. Кинологический патруль прошел по следу до промзоны в Эра. Там след теряется, и есть причины полагать, что преступник скрылся на автомобиле.

Полицейский адвокат передал слово следователю, который сказал, сколько свидетелей было допрошено, и попросил, чтобы те, кто что-нибудь видел или слышал, связались с полицией. Теперь можно было задавать вопросы.

Один журналист поинтересовался, как журналист «Верденс Ганг» раньше полиции выяснил, кем был убитый.

Ответил полицейский адвокат.

– Нам неизвестно, какие источники у газеты «Верденс Ганг», но, в общем, я бы хотел порекомендовать прессе не препятствовать работе полиции.

То, как полицейский адвокат попробовал завуалировать промах, вызвал смех в зале. Лине уткнулась в ноутбук. Открыла письмо от девушки с заправки и кликнула на один из приложенных файлов. Изображение с камер наблюдения на бензозаправке; мужчина, ставший жертвой убийства, стоял перед прилавком. Кадр был четкий, цветной. Редеющие волосы мужчины, светлые, тронутые сединой, были изящно разделены на пробор и зачесаны вперед и по сторонам, чтобы прикрыть залысины, впрочем, тщетно. Он был безукоризненно одет, у него были маленькие, близко посаженные глаза и острый взгляд.

Прозвучало еще несколько вопросов касательно деталей и смысла сказанного. Все знали, что важные вопросы стоит задавать после пресс-конференции. Только самые неопытные журналисты выбалтывали содержимое своих записей, задавали вопросы и дарили другим сведения.

В следующем приложении была фотография, на которой мужчина стоял рядом с собакой, привязанной к столбику снаружи. Пес сидел у ног хозяина и смотрел на него, а тот крутил самокрутку с табаком из желтой пачки.

Один из журналистов составил арифметическую задачу из сообщения об убийстве, сделанного без нескольких минут десять, и нападения на Лине около полуночи.

– Означает ли это, что преступник находился в квартире жертвы более двух часов?

– Это домыслы, – ответил полицейский адвокат.

В воздух взмыла другая рука.

– Что-нибудь было украдено?

– Еще рано об этом говорить.

– Вы знаете, что он мог искать?

Однозначный ответ:

– Нет.

Лине открыла третье изображение. У мужчины во рту была сигарета. Рядом стояла собака.

– Еще вопросы? – спросил начальник участка.

Лине подняла руку, но заговорила, не дожидаясь разрешения:

– Что будет с его собакой?

Начальник участка посмотрел на следователя.

– Пока что она содержится в приемнике для бездомных собак станции «Фальк», – ответил он и встал. Пресс-конференция была окончена.