Покрашенный коричневой морилкой дом на улице Германа Вильденвея был пустым и темным. Вистинг заехал на выложенную камнем парковку. Осенняя листва низким, желтым сугробом лежала вдоль живой изгороди соседского дома.

Какое-то время Вистинг сидел за рулем. Когда Сюзанне переехала к нему, она заполнила пустоту, оставшуюся после Ингрид. Он не сразу это осознал, но ему не хватало того, чтобы кто-то ждал его по вечерам дома. В то же время он боялся, что Сюзанне сотрет следы, оставленные в его жизни Ингрид, и держал ее на расстоянии. Может быть, Сюзанне и чувствовала, что является всего лишь заменой.

Эта мысль мучала Вистинга, но он мог самостоятельно разобраться в том, как все связано. Он с силой захлопнул за собой дверцу автомобиля.

Хорошо, что Лине не приехала домой. Он зашел в дом и направился к платяному шкафу. В нижнем ящике он нашел черную шапку и пару кожаных перчаток. Затем с одной из полок с зимней одеждой достал свитер с высоким горлом. Он знал, что где-то лежат темные джинсы, и в конце концов обнаружил их за стопкой сложенных рубашек.

Переодевшись, Вистинг встал перед зеркалом. Он был небрит, глаза были красными, но облачение хорошо подходило для задуманной цели. Он отвел взгляд, словно не хотел смотреть сам себе в глаза.

План принял очертания после первой беседы с судебным психиатром. Вистинг не мог избавиться от мысли, что тот, кто похитил Сесилию, также стоял за исчезновением Эллен Рубекк.

За дело Эллен отвечал один из пожилых полицейских. Вистинг поздно подключился к расследованию, так и не узнав всех нюансов. Когда год спустя пропала Сесилия, Франк Рубекк взял на себя задачу просмотреть материалы того дела заново. Вистинг не сомневался, что он сделал работу основательно, на совесть, но судя по тому, что сказал психиатр, Вистингу самому нужно было взглянуть на бумаги. Это означало, что он должен был попасть в архив полицейского участка без ключей или пропуска.

Вистинг вышел из дома и протиснулся через живую изгородь в соседский сад. Там, посреди широкой лужайки, стоял батут. Возле детского игрового домика лежал перевернутый трехколесный велосипед, а на ведущей к дому гравийной дорожке валялась брошенная скакалка. В клумбе с розами он нашел то, что искал. Футбольный мяч. Он забрал его к себе в машину и задним ходом выехал с парковки.

Покрышки шелестели по мокрому от дождя асфальту. Фары освещали хорошо знакомую дорогу. Он ездил одним и тем же путем почти каждый день в течение последних тридцати лет и, вероятно, мог бы делать это с завязанными глазами.

Приблизившись к полицейскому участку, он повернул возле старой пожарной части и заехал на парковку возле Беккерфьелль. Заглушил мотор, но не стал сразу выходить из машины. Со своего места он хорошо видел на пятьдесят метров улицу Линнеи, вход для сотрудиков участка тоже просматривался.

На часах было 23:04. Те, кто дежурил ночью, должны были как раз приступить к работе, а те, кто закончил смену, предположительно находились в раздевалке.

Он собирался выждать, пока помещения не опустеют. Просто сидел и ждал. Через три минуты из дверей вышел самый старший сотрудник патрульно-постовой службы, выкатывая велосипед. Он остановился перед дверью и закрепил шлем, прежде чем поехать дальше. Потом дверь открылась снова, из здания вышли двое мужчин и одна женщина. Вистинг знал всех троих и сильнее сполз под руль.

Три машины выехали с парковки, расположенной на заднем дворе, строго по очереди. Ни одна из них не поехала в сторону Вистинга.

Когда их задние огни исчезли из виду, Вистинг вышел из машины, держа в руках футбольный мяч.

Ближайшей к его цели постройкой были руины трикотажной фабрики «Брюнье», которую разрушили, чтобы освободить место для полицейского участка. Вистинг прокрался вдоль старых кирпичных стен и присел в тени ящика с песком. Задний дворик был темным, его освещал только один фонарь, бросающий свет на парковку. Сквозь щель между ящиком и стеной Вистинг мог видеть ворота, но его самого никто видеть не мог.

Вистинг перевел взгляд на фасад здания. Полицейское управление будто впало в спячку. В его собственном кабинете было темно. Чуть дальше светилось окно Нильса Хаммера, но в остальном ничто не свидетельствовало о том, что над делом пропавшей Линнеи Каупанг в данный момент работают, и по своему опыту он мог сказать, что, вероятно, следователям было особенно нечего делать. Прошло четыре дня. Большинство свидетелей допрошены, в нужных местах произведен поиск. Пока не появилось чего-то конкретного, все, что они могли делать, это ждать, пока найдут девушку.

Яркие звезды рассыпались на небе над Вистингом. Он нашел Большой Ковш и другие звезды, образующие созвездие Большой Медведицы. За овеянным мифами созвездием охотились Canes Venatici. Гончие Псы.

Он задержал дыхание и дал воздуху задержаться в грудной клетке. Было прохладно, воздух влажный.

Заступившей на смену команде обычно требовалось полчаса, чтобы подготовиться к работе. Начальник смены озвучивал задачи и сообщал об актуальных происшествиях, случившихся, пока коллег не было на работе. Они знакомились с обновленной информацией о запланированных и ожидающихся событиях, получали списки угнанных транспортных средств и разыскиваемых людей, проверяли личные вещи. Когда они были готовы к патрулированию, то выезжали из подвального гаража. Ворота оставались открыты после выезда машины еще в течение пятнадцати секунд. Это была единственная возможность для Вистинга попасть внутрь. Все, что он мог сейчас сделать, – это ждать.

Пока он сидел, спрятавшись, сквозь тьму над ним пролетела звезда, оставив после себя тонкий, молочно-белый хвост. Смотреть вверх на звезды было как смотреть в прошлое. Ведь Гончие Псы там наверху могли погаснуть и пропасть с неба давным-давно.

Только почти через час ворота затрещали и поднялись. Патрульная машина выехала на улицу. Вистинг узнал водителя. Это был Франк Квастму, один из самых старших и опытных сотрудников патрульно-постовой службы. Рядом с ним сидел студент из Высшей школы полиции. Это означало, что в участке находился еще как минимум один полицейский.

Патрульный автомобиль остановился за воротами. Обычно машина стояла на холостых оборотах, пока не начинала мигать лампа, предупреждающая о закрытии ворот. Потом ворота медленно закрывались.

Вистинг подождал, когда до закрытия ворот останется полтора метра. Расстояние от его укрытия было слишком большим для того, чтобы он успел проскользнуть под воротами, но, когда патрульная машина исчезла за углом, Вистинг кинул в них мяч. Тот приземлился в полуметре от открытой части, стукнулся об асфальт, подпрыгнул и прервал оптический луч, установленный для того, чтобы предотвратить зажатие. Ворота резко остановились, а затем медленно заскользили вверх. Мяч закатился внутрь и остался лежать перед мойкой.

Вистинг прокрался в гараж, наклонив голову. Яркий свет под потолком заставил его сощуриться. Воздух был влажным и сырым, на белых стенах были следы черной плесени. На другом конце помещения под потолком висела камера наблюдения. Это была старая аналоговая система, оставшаяся с тех времен, когда здание только построили. В последний раз им понадобились записи с этой камеры три года назад: кто-то оставил у главного входа подозрительный чемодан. Потом оказалось, что человек его просто забыл, но видеозапись была такой плохой, что по ней не было никакой возможности идентифицировать сделавшего это мужчину. Еще тогда говорили о том, чтобы поставить новую камеру, но средств в бюджете на нее так и не нашли.

Всего в полицейском участке было десять камер. Вистинг знал, где они расположены и что пройти мимо них будет сложно. На этот риск он вынужден был пойти, и если никто не заподозрит, что произошло что-то нерегламентированное, запись будет стерта через семь дней.

Из гаража в участок вели две двери. Одна – в следственный изолятор и камеры предварительного заключения, которые стали не нужны после реорганизации и учреждения центральной тюрьмы в полицейском участке в Тенсберге. Другая была главной дверью на лестницу, ведущую вверх по этажам. Обе двери были закрыты. Чтобы войти, требовались электронная ключ-карта и четырехзначный пин-код.

Звук его шагов – глухой и холодный – гулко отражался от бетонных стен, когда он подошел к закрытой двери. Когда он был почти на месте, замок зажужжал и цвет огонька сменился с красного на зеленый. Вистинг отскочил в сторону и присел на корточки за одним из полицейских автомобилей без опознавательных знаков.

Полицейский в униформе вышел из дверей спиной вперед. Он тащил большую сумку с оборудованием и придержал дверь плечом, засовывая карточку обратно в держатель для карт. За ним прошел еще один студент из Высшей школы полиции. Дверь захлопнулась.

Они подошли к ближайшей полицейской машине и положили свои сумки на заднее сиденье, после чего проверили содержимое багажника. Когда они убедились, что все на месте, студент взял ключи от машины и сел за руль. Машина завелась и подъехала к воротам. Водитель опустил боковое стекло и потянул за спускающийся с потолка шнур, который открывал ворота. Потом они выехали в ночь.

Вистинг подождал, пока ворота закроются, и лишь затем встал в полный рост. Он стоял и смотрел на дверь, ведущую на лестницу. Он предполагал, что она будет закрыта, и разработал план, как попасть внутрь. Были запасные карты для сотрудников, забывших свою, командированных из других городов следователей или рабочих, которым нужен был доступ в здание. Иногда запасные карты оставляли в служебных автомобилях.

Он сел в ближайшую машину и поискал над козырьком от солнца и в бардачке, но нашел только пустую коробку из-под снюса и топливную карту. В следующей машине ему повезло больше. В бардачке лежала запасная карта вместе с маршрутными листами. Он довольно улыбнулся, взял карту, подошел к двери, провел картой по считывателю и набрал код. Загорелась зеленая лампочка, замок зажужжал.

Вистинг прошел внутрь. Архив, где хранились документы по делу Эллен, находился в конце коридора слева, но закрывался на цилиндровый замок. На посту начальника смены на этаже всегда хранился мастер-ключ, и, попав туда, Вистинг больше не имел бы проблем с тем, чтобы перемещаться по зданию. Он поднялся на этаж выше к главному входу, где застыл и прислушался. В здании было совсем тихо, и с помощью чужой карты он вошел на пост дежурного офицера.

На пыльном мониторе сменяли друг друга картинки с систем наблюдения. Видео казались почти неподвижными. Он раньше много раз бывал один в полицейском участке в ночные часы, но в этот раз чувствовал себя чужаком, посторонним.

Мастер-ключ висел на месте в шкафу, где в своих папках также лежали планы действий в кризисных ситуациях. Он снял ключ, обхватив его ладонью, но чуть не выронил, когда грубый голос внезапно нарушил тишину.

Он не сразу понял, что голос раздается из динамика рации, вызывали один из патрулей.

– Лис 3–0 на связи.

– Езжайте по госдороге 40 на Бьерке. Сообщение о выезде на обочину. Одно транспортное средство возле дороги. Пострадавших нет.

– Принято.

Вистинг вышел из комнаты, оставив беседу затухать позади себя. Он спустился по лестнице в подвал и по коридору прошел к архиву. Ключ легко скользнул в замок. Он быстро провернул его, открыл дверь и прошмыгнул внутрь. Лампы дневного света зажужжали, когда Вистинг включил свет. Они моргнули пару раз, прежде чем комнату залил яркий свет.

Коробка с материалами следствия по делу Эллен стояла на старом месте. Он снял ее с полки и отнес в обособленную часть архива, задуманную как рабочий кабинет. Вместо этого она служила складом для рождественских украшений, старых журналов дежурств, материалов о выдаче водительских удостоверений, журналов судебных исполнителей и профессиональных изданий. В основном находившееся в этих коробках просто ожидало того, чтобы достаточно состариться и быть уничтоженным или переданным в государственный архив. Вистингу комната казалась необозримой, но он знал, что секретари уголовного отдела прекрасно там ориентировались.

Вистинг хотел взять дело Эллен домой целиком, но все же поставил коробку на стол, чтобы сначала просмотреть содержимое. Документов там было намного больше, чем в деле Сесилии Линде, в том числе потому, что не были найдены ни место преступления, ни тело, ни подозреваемый. Дело практически полностью состояло из показаний свидетелей, знавших Эллен Рубекк или находившихся возле Клеппакера, когда девушка исчезла.

Семнадцатилетняя Эллен Рубекк пропала в воскресенье. Она была еще в кровати, когда ее родители в полдень пришли к ней в спальню, чтобы сказать, что они собираются на прогулку в лес. Когда они вернулись домой, их дочери там уже не было.

Вистинг отложил документы, связанные с подробностями исчезновения, и нашел список лиц по делу. И в этот раз список был отсортирован в алфавитном порядке. Он позволил взгляду скользнуть по именам на нескольких случайных страницах. Некоторые имена он помнил, некоторые были незнакомыми. Почти в самом низу на одном из листов возле одного из имен стояла галочка. РАВНЕБЕРГ, Юнас.

От увиденного у Вистинга пересохло в горле. Тело окоченело, и ему стало тяжело дышать. Юнас Равнеберг был упомянут в двух документах. В одном он давал свидетельские показания. Другой был отчетом одного из следователей.

Вистинг положил бумаги на верхушку коробки и поднял ее, но потом снова отставил от себя. На рабочем столе стоял компьютер. Он был подключен к сети и тихо гудел. Вистинг пошевелил мышью по столу, и на экране возникло окно для ввода имени и пароля.

Он отвел взгляд от экрана и посмотрел на коробку с документами по делу Эллен. Потом снова уставился в монитор. Неожиданно решился и ввел свое имя пользователя и пароль. У него, очевидно, не отозвали право доступа, потому что через какое-то время полицейская база загрузилась. И сразу же пожалел. Наверняка можно было отследить, и когда и откуда он вошел в систему. Впрочем, не было никаких причин проверять его сетевые логи, если только у кого-нибудь не возникнут подозрения.

У Вистинга было семнадцать непрочитанных сообщений. Большая часть оказалась групповыми рассылками, и его не заинтересовало их содержание. Вместо этого он зашел в следственную базу и забил в поиск имя Линнеи Каупанг.

Линнея фигурировала в качестве потерпевшей в деле 11828923: «Пропавшая женщина младше 18 лет».

Файлы были организованы в хронологическом порядке. Вистинг открыл документ, с которого началось расследование. Линнея Каупанг была объявлена пропавшей своим отцом в субботу в 12:45. К тому времени ее не было дома почти сутки.

Мать пропавшей девушки умерла двенадцать лет назад, и отец воспитывал дочь один. Он рассказал, что ее не было дома, когда он вернулся домой с работы в пятницу вечером. В течение вечера он связывался с одноклассницами и другими знакомыми, но никто не знал, где она может быть. Она никогда раньше не пропадала, а сейчас не была в депрессии или в ссоре с отцом.

Вистинг кивнул. Три последних пункта были решающими, чтобы в полиции начали работать над делом так, будто с девушкой что-то случилось, а не отложили его вместе с другими делами о пропавших подростках.

Двое одноклассников рассказали, что Линнея села на маршрутный автобус между Ларвиком и Сандефьордом. Водителя допросили. Он помнил Линнею и был уверен, что высадил ее на остановке в Сниппене.

Вистинг быстро пробежался по отчету о том, как были организованы поиски от главной дороги и к дому, находившемуся почти в километре от автобусной остановки, и стал читать итоговый отчет о работе со свидетелями. Это усилило образ Линнеи Каупанг как общительной, милой и положительной девушки. Но никто ее не видел.

Отчет об отслеживании мобильного телефона Линнеи Каупанг удивил Вистинга. Последний разговор произошел за три часа до исчезновения. Она позвонила подружке, которая позже дала показания и объяснила, что речь шла об уроках. Телефон тогда находился в зоне покрытия, включающей старшую школу имени Тура Хейердала. Странным было то, что когда телефон отследили в реальном времени, он находился в области возле Баккентейгена между Хортеном и Тенсбергом.

Нельзя было отследить, как он там оказался. Поиск производился каждые пять минут, сообщений о его перемещении не поступало. В понедельник вечером сигналы пропали, вероятно, потому что в мобильном сел аккумулятор.

Следователи решили, как и Вистинг сейчас, что телефон на ходу выкинули из машины. Вдоль государственной дороги 19 были произведены поиски в районе обочины, и возле съезда к тюрьме Берг они нашли мобильный Линнеи марки «Сони Эрикссон Иксперия». Находка ничего не прояснила, и расследование застопорилось.

Вистинг стоял в раздумьях. Насколько он знал, в прессе не писали о том, что был найден телефон. Он не понимал, почему. Если бы он возглавлял расследование, он бы поделился этими сведениями, чтобы попытаться собрать больше информации. Пока что исчезновение было локальным делом, однако если бы жители района Хортен поняли, что оно касается и их тоже, они могли бы передать новые сведения и сообщить о своих наблюдениях.

Резкий звук вырвал Вистинга из задумчивости. Одна из тяжелых пожарных дверей в здании хлопнула, отозвавшись в стенах подвала. Он застыл и прислушался, но вскоре, не услышав ничего больше, вернулся обратно к отчету.

Насколько он мог оценить развитие дела, наибольший интерес привлекли два человека. Один был моряк на пенсии, живущий в доме по соседству. Его описывали как затворника и алкоголика. Соседи видели, как он ночами смотрит по телевизору порнофильмы. Его допрашивали дважды, у него не было алиби на то время, когда пропала Линнея.

Кроме того, прямо возле автобусной остановки, на которой Линнея сошла с автобуса, коммуна организовала жилищное товарищество для людей с психическими заболеваниями. Все его жители и сотрудники были допрошены, и многие из них отметили, что Рольф Танген, наркоман, ранее судимый за изнасилование, весь день отсутствовал. Домой он вернулся только вечером, около половины седьмого, и был, по словам очевидцев, вспотевшим и взволнованным. Сам Танген говорил, что совершал прогулку по лесу.

Вистинг вышел из своей учетной записи и понес коробку с документами по делу Эллен к двери. Он не считал, что совершает кражу, но вообще-то именно это он и делал, и он знал, что у него возникнут серьезные проблемы, если это обнаружится. Впрочем, у него и так были серьезные проблемы, и помочь разобраться с ними могло понимание расследовавшегося семнадцать лет назад дела.

Он осторожно толкнул дверь плечом, выглянул и прислушался. Ничего не услышал и направился к гаражу. В большом подвальном помещении было абсолютно темно, но датчики движения были связаны с электричеством и постепенно наполняли пространство светом. Вистинг поставил коробку со старыми документами на пол рядом с мусорным ведром и отправился на пост дежурного этажом выше, чтобы повесить мастер-ключ на место. Полицейская рация потрескивала, и он понял, что оба патруля отправились на завод «Фаррис», где сработала сигнализация.

Боковым зрением он отметил движение на мониторе системы видеонаблюдения и увидел проходящего через пустое помещение с камерами предварительного заключения мужчину. Затем монитор сменил картинку на видео из гаража. Нильс Хаммер выходил из следственного изолятора. Так следователи часто сокращали путь, собираясь домой. Хаммер прошел через гараж, остановился у мусорного ведра, у которого Вистинг оставил материалы по делу Эллен, и что-то выбросил. Картинка на экране опять сменилась: теперь на нем был виден пустой вестибюль.

Вистинг не двинулся с места, пока экран, переключаясь между камерами, снова не показал опустевший подвал. Расстояние до мусорного ящика было все же слишком большим, а картинка слишком нечеткой, чтобы он мог с уверенностью сказать, что коробка по-прежнему там, но выглядело все именно так.

Он подождал еще несколько минут, прежде чем отправиться в гараж. Коробка с делом Эллен стояла там же, где он ее оставил. Вистинг положил запасной пропуск обратно в бардачок той же машины без опознавательных знаков, затем взял коробку и потянул за веревку под потолком, которая заставила ворота подняться.

Когда ворота закрылись за ним, он понял, что забыл внутри футбольный мяч соседского мальчика.