It would have surprised the good people of Ruritania to know of the foregoing talk (добрый народ Руритании был бы удивлен, если б узнал о приведенном выше разговоре); for, according to the official reports (потому что, согласно официальным сообщениям), I had suffered a grievous and dangerous hurt from an accidental spear-thrust (у меня была тяжелая и опасная рана от случайного попадания копья; to suffer – страдать), received in the course of my sport (/которую я/ получил во время охоты; in the course of – в ходе, в процессе; sport – спорт, спортивные игры; охота, рыбалка). I caused the bulletins to be of a very serious character (я настоял, чтобы эти сообщения носили самый серьезный характер; to cause – служить причиной; заставлять; bulletin – бюллетень, сводка, информационное сообщение), and created great public excitement, whereby three things occurred (и вызвали огромное волнение общественности, вследствие чего случились три вещи; to create – создавать, творить; вызывать /чувства/; whereby – посредством чего, на основании чего): first, I gravely offended the medical faculty of Strelsau (во-первых, я серьезно обидел /всех/ врачей в Стрелсо; faculty – факультет, отделение; лица с высшим образованием, принадлежащие к одной профессии /собир./) by refusing to summon to my bedside any of them (отказавшись пригласить кого-либо из них; to summon – вызывать; приглашать), save a young man, a friend of Fritz’s, whom we could trust (за исключением молодого человека, друга Фрица, которому мы могли доверять); secondly, I received word from Marshal Strakencz (во-вторых, я получил известие от маршала Штракенца) that my orders seemed to have no more weight than his (что, как оказалось, мои приказания имеют не больше веса, чем его), and that the Princess Flavia was leaving for Tarlenheim under his unwilling escort (и что принцесса Флавия направляется в поместье Тарленхайм под его вынужденной охраной; escort – конвой, эскорт; охрана, прикрытие; unwilling – нежелающий, несклонный) (news whereat I strove not to be glad and proud (новость, по поводу которой я старался не радоваться и не торжествовать; to strive; proud – гордый; испытывающий чувство удовлетворения)); and thirdly, my brother, the Duke of Strelsau, although too well informed (а в-третьих, мой брат, герцог Стрелсо, хоть и слишком хорошо осведомленный) to believe the account of the origin of my sickness (чтобы поверить отчету о происхождении моего недуга), was yet persuaded by the reports and by my seeming inactivity (был все же убежден этими сообщениями и моей кажущейся инертностью) that I was in truth incapable of action (/в том/, что я действительно недееспособен), and that my life was in some danger (и что моя жизнь находится в опасности).
It would have surprised the good people of Ruritania to know of the foregoing talk; for, according to the official reports, I had suffered a grievous and dangerous hurt from an accidental spear-thrust, received in the course of my sport. I caused the bulletins to be of a very serious character, and created great public excitement, whereby three things occurred: first, I gravely offended the medical faculty of Strelsau by refusing to summon to my bedside any of them, save a young man, a friend of Fritz’s, whom we could trust; secondly, I received word from Marshal Strakencz that my orders seemed to have no more weight than his, and that the Princess Flavia was leaving for Tarlenheim under his unwilling escort (news whereat I strove not to be glad and proud); and thirdly, my brother, the Duke of Strelsau, although too well informed to believe the account of the origin of my sickness, was yet persuaded by the reports and by my seeming inactivity that I was in truth incapable of action, and that my life was in some danger.
This I learnt from the man Johann, whom I was compelled to trust and send back to Zenda (это я узнал от Иоганна, которому я был вынужден доверять и /которого/ отослал назад в Зенду), where, by the way, Rupert Hentzau had him soundly flogged (где, кстати, Руперт Хенцо приказал его крепко высечь; soundly – здорово, крепко) for daring to smirch the morals of Zenda (за то, что /тот/ осмелился посягнуть на моральные устои /замка/ Зенды) by staying out all night in the pursuits of love (проведя вне /его стен/ всю ночь в погоне за любовными /утехами/). This, from Rupert, Johann deeply resented, and the duke’s approval of it did more (этим /наказанием/ от Руперта Иоганн был глубоко возмущен, а одобрение этой /экзекуции/ герцогом сделало больше) to bind the keeper to my side than all my promises (чтобы склонить лесничего на мою сторону, чем все мои обещания; to bind – вязать; привязывать).
On Flavia’s arrival I cannot dwell (на приезде Флавии я не могу = не буду подробно останавливаться; to dwell – жить, обитать; задерживаться, подробно останавливаться). Her joy at finding me up and well (ее радость при виде того, что я на ногах и в добром /здравии/), instead of on my back and fighting with death (вместо того, чтобы /лежать/ на спине и бороться со смертью), makes a picture that even now dances before my eyes (создает картину, которая даже сейчас стоит: «пляшет» перед моим взором) till they grow too dim to see it (до тех пор, пока он не становится слишком слабым, чтобы различать детали: «чтобы видеть ее»); and her reproaches that I had not trusted even her (и ее упреки, что я не доверял даже ей) must excuse the means I took to quiet them (должно быть, оправдывают те средства, которые я применял, чтобы унять/прекратить их; to quiet – успокаивать/ся/, унимать/ся/). In truth, to have her with me once more was like a taste of heaven to a damned soul (поистине, еще раз почувствовать ее рядом было, как проклятой душе попасть на небеса: «как вкус/кусочек рая для осужденной души»; taste – вкус; немного, кусочек /на пробу/), the sweeter for the inevitable doom that was to follow (/это было/ тем приятнее пред лицом неизбежной гибели, которая должна была последовать; doom – рок, судьба; гибель, смерть); and I rejoiced in being able to waste two whole days with her (и я радовался возможности провести с ней полных два дня). And when I had wasted two days (а когда я провел /эти/ два дня), the Duke of Strelsau arranged a hunting-party (герцог Стрелсо устроил охоту; to arrange – приводить в порядок; устраивать, организовывать; party – отряд, команда; пикник, прогулка в компании).
This I learnt from the man Johann, whom I was compelled to trust and send back to Zenda, where, by the way, Rupert Hentzau had him soundly flogged for daring to smirch the morals of Zenda by staying out all night in the pursuits of love. This, from Rupert, Johann deeply resented, and the duke’s approval of it did more to bind the keeper to my side than all my promises.
On Flavia’s arrival I cannot dwell. Her joy at finding me up and well, instead of on my back and fighting with death, makes a picture that even now dances before my eyes till they grow too dim to see it; and her reproaches that I had not trusted even her must excuse the means I took to quiet them. In truth, to have her with me once more was like a taste of heaven to a damned soul, the sweeter for the inevitable doom that was to follow; and I rejoiced in being able to waste two whole days with her. And when I had wasted two days, the Duke of Strelsau arranged a hunting-party.
The stroke was near now (столкновение было не за горами: «удар теперь был близок»). For Sapt and I, after anxious consultations, had resolved that we must risk a blow (потому что мы с Сэптом после бурных совещаний решили, что должны рискнуть /нанести/ удар), our resolution being clinched by Johann’s news (/и/ мы утвердились в своем решении после сообщения Иоганна; to clinch – загибать /гвоздь/, расклепывать /болт/; окончательно решать) that the King grew peaked, pale, and ill (что король стал изможденным, бледным и больным; peaked – остроконечный; с обострившимися чертами лица, осунувшийся /разг./), and that his health was breaking down under his rigorous confinement (и что его здоровье ухудшается из-за суровых /условий/ его заточения; to break down – сломать, разрушить; ухудшаться, сдавать /о здоровье/). Now a man – be he king or no king – may as well die swiftly (теперь человек – неважно, король он или нет – может умереть так же быстро) and as becomes a gentleman, from bullet or thrust, as rot his life out in a cellar (или как и подобает джентльмену – от пули или шпаги, или же сгнить в погребе; to become – становиться, делаться; соответствовать, приличествовать)! That thought made prompt action advisable in the interests of the King (эта мысль убеждала в целесообразности немедленных действий: «делала немедленные действия целесообразными» в интересах короля); from my own point of view, it grew more and more necessary (с моей точки зрения это все больше становилось необходимым). For Strakencz urged on me the need of a speedy marriage (потому что Штракенц убеждал меня в необходимости скорой женитьбы), and my own inclinations seconded him with such terrible insistence (и мои собственные стремления: «склонности» поддерживали его с такой необыкновенной настойчивостью; terrible – ужасный, страшный; необыкновенный, кошмарный /эмоц. – усил./) that I feared for my resolution (что я опасался за свою твердость; resolution – решимость, решительность; твердость). I do not believe that I should have done the deed I dreamt of (я не думаю, что я совершил бы то, о чем мечтал; deed – действие, поступок); but I might have come to flight (но я мог бы /просто/ сбежать; flight – бегство, побег), and my flight would have ruined the cause (а мое бегство погубило бы все дело). And – yes, I am no saint (ask my little sister-in-law) (и – да, я не святой (спросите мою невестку)), and worse still might have happened (и еще худшее могло бы произойти).
The stroke was near now. For Sapt and I, after anxious consultations, had resolved that we must risk a blow, our resolution being clinched by Johann’s news that the King grew peaked, pale, and ill, and that his health was breaking down under his rigorous confinement. Now a man – be he king or no king – may as well die swiftly and as becomes a gentleman, from bullet or thrust, as rot his life out in a cellar! That thought made prompt action advisable in the interests of the King; from my own point of view, it grew more and more necessary. For Strakencz urged on me the need of a speedy marriage, and my own inclinations seconded him with such terrible insistence that I feared for my resolution. I do not believe that I should have done the deed I dreamt of; but I might have come to flight, and my flight would have ruined the cause. And – yes, I am no saint (ask my little sister-in-law), and worse still might have happened.
It is perhaps as strange a thing as has ever been in the history of a country (возможно, это самое странное событие за всю историю страны) that the King’s brother and the King’s personator, in a time of profound outward peace (когда брат короля и тот, кто выдает себя за короля, в то время, когда /эта страна/ находится в мирных отношениях /с соседями/: «во время абсолютного внешнего мира»; profound – сильный, глубокий; абсолютный, совершенный; outward – внешний, наружный; peace – мир, мирное время), near a placid, undisturbed country town, under semblance of amity (вблизи мирного /и/ спокойного провинциального городка под маской дружелюбия; undisturbed – непотревоженный, спокойный; to disturb – беспокоить, мешать; нарушать /покой/, волновать; semblance – подобие, сходство; видимость, вид), should wage a desperate war for the person and life of the King (должны вести отчаянную войну за жизнь и свободу короля; person – человек, личность; особа, персона). Yet such was the struggle that began now between Zenda and Tarlenheim (тем не менее, таковой была борьба, которая начиналась теперь между Зендой и Тарленхаймом). When I look back on the time (когда я оглядываюсь назад на то время), I seem to myself to have been half mad (то мне кажется, что я был /тогда/ немного: «наполовину» сумасшедшим). Sapt has told me that I suffered no interference and listened to no remonstrances (Сэпт рассказал мне, что я не терпел никакого вмешательства и не слушал никаких уговоров); and if ever a King of Ruritania ruled like a despot (и если когда-либо король Руритании правил как тиран/деспот), I was, in those days, the man (то этим тираном в то время был я: «я был в те дни таким человеком»). Look where I would, I saw nothing that made life sweet to me (куда бы я ни взглянул, я не видел ничего, что делало бы жизнь приятной для меня), and I took my life in my hand and carried it carelessly (я взял свою жизнь в свои руки и обращался с ней так же небрежно: «и нес ее небрежно») as a man dangles an old glove (как человек размахивает старой перчаткой; to dangle – свободно свисать, качаться; раскачивать, размахивать). At first they strove to guard me, to keep me safe (сначала они = все вокруг пытались меня охранять, оберегать), to persuade me not to expose myself (убеждали меня не рисковать собой; to expose – выставлять, показывать; подвергать /опасности/); but when they saw how I was set (но когда они поняли, как я настроен), there grew up among them – whether they knew the truth or not – a feeling (у них возникло – знали они правду или нет – ощущение) that Fate ruled the issue, and that I must be left (что Судьба определяет, каким будет итог: «управляет результатом», и что мне нужно позволить; issue – вытекание, излияние; исход, результат; to leave – покидать; предоставлять) to play my game with Michael my own way (играть мою партию с Михаэлем так, как я считаю нужным; one’s own way – по-своему).
It is perhaps as strange a thing as has ever been in the history of a country that the King’s brother and the King’s personator, in a time of profound outward peace, near a placid, undisturbed country town, under semblance of amity, should wage a desperate war for the person and life of the King. Yet such was the struggle that began now between Zenda and Tarlenheim. When I look back on the time, I seem to myself to have been half mad. Sapt has told me that I suffered no interference and listened to no remonstrances; and if ever a King of Ruritania ruled like a despot, I was, in those days, the man. Look where I would, I saw nothing that made life sweet to me, and I took my life in my hand and carried it carelessly as a man dangles an old glove. At first they strove to guard me, to keep me safe, to persuade me not to expose myself; but when they saw how I was set, there grew up among them – whether they knew the truth or not – a feeling that Fate ruled the issue, and that I must be left to play my game with Michael my own way.
Late next night I rose from table, where Flavia had sat by me (поздним вечером следующего /дня/ я поднялся из-за стола, за которым Флавия сидела рядом со мной), and conducted her to the door of her apartments (и проводил ее до двери в ее комнату). There I kissed her hand, and bade her sleep sound and wake to happy days (там я поцеловал ей руку и пожелал приятных сновидений: «пожелал крепко спать и пробудиться к счастливой жизни»; days – время, эпоха; дни жизни, жизнь). Then I changed my clothes and went out (потом я переоделся: «переменил одежду» и вышел /из дому/). Sapt and Fritz were waiting for me with six men and the horses (Сэпт и Фриц ждали меня /еще/ с шестью всадниками: «солдатами и лошадьми»; man – человек; /во мн. ч./ солдаты). Over his saddle Sapt carried a long coil of rope (через седло у Сэпта был перекинут длинный моток веревки), and both were heavily armed (и они оба были хорошо: «тяжело» вооружены). I had with me a short stout cudgel and a long knife (при мне были короткая крепкая дубинка и длинный нож). Making a circuit, we avoided the town (сделав круг, мы обогнули город; to make a circuit – пойти обходным путем; to avoid – избегать, сторониться), and in an hour found ourselves slowly mounting the hill (и через час /уже/ медленно взбирались на холм; to find oneself – оказываться) that led to the Castle of Zenda (по которому можно было добраться до замка Зенды: «который вел к замку Зенды»). The night was dark and very stormy (ночь была темной и очень ветреной; storm – буря, гроза, ураган); gusts of wind and spits of rain caught us as we breasted the incline (порывы ветра с дождем: «и плевки дождя» мешали нам: «застигли нас», когда мы взбирались по крутому склону; incline – наклонная плоскость; to catch – поймать, схватить; застать, застигнуть), and the great trees moaned and sighed (а огромные деревья стонали и вздыхали). When we came to a thick clump, about a quarter of a mile from the Castle (когда мы подошли к густой роще примерно в четверти мили от замка; clump – группа деревьев; mile – миля /около 1,6 км/), we bade our six friends hide there with the horses (мы велели нашим шестерым друзьям спрятаться там с лошадьми).
Late next night I rose from table, where Flavia had sat by me, and conducted her to the door of her apartments. There I kissed her hand, and bade her sleep sound and wake to happy days. Then I changed my clothes and went out. Sapt and Fritz were waiting for me with six men and the horses. Over his saddle Sapt carried a long coil of rope, and both were heavily armed. I had with me a short stout cudgel and a long knife. Making a circuit, we avoided the town, and in an hour found ourselves slowly mounting the hill that led to the Castle of Zenda. The night was dark and very stormy; gusts of wind and spits of rain caught us as we breasted the incline, and the great trees moaned and sighed. When we came to a thick clump, about a quarter of a mile from the Castle, we bade our six friends hide there with the horses.
Sapt had a whistle, and they could rejoin us in a few moments if danger came (у Сэпта был свисток, и они смогли бы присоединиться к нам через несколько минут, если возникнет опасность; whistle – свист; свисток): but, up to now, we had met no one (но до сих пор нам еще никто не встретился). I hoped that Michael was still off his guard (я надеялся, что Михаэль по-прежнему выезжает без охраны), believing me to be safe in bed (полагая, что я преспокойно почиваю в постели; to be safe – находиться в безопасности). However that might be, we gained the top of the hill without accident (как бы то ни было, мы достигли вершины холма без происшествий), and found ourselves on the edge of the moat (и очутились на краю рва) where it sweeps under the road, separating the Old Castle from it (/там/, где он проходит под дорогой, отделяя от нее старый замок; to sweep – мести, подметать; простираться, тянуться). A tree stood on the edge of the bank (на краю насыпи стояло дерево), and Sapt, silently and diligently, set to make fast the rope (и Сэпт, /пытаясь/ не шуметь, старательно принялся привязывать веревку; silently – молча, тихо; diligently – прилежно, усердно; to set to – браться /за что-л./; to make fast – закреплять, привязывать). I stripped off my boots, took a pull at a flask of brandy (я сбросил сапоги, сделал глоток из фляги с бренди; to strip – раздевать; снимать, срывать /одежду/), loosened the knife in its sheath, and took the cudgel between my teeth (проверил, свободно ли вынимается нож в ножнах, и взял в зубы дубинку; to loosen – ослаблять). Then I shook hands with my friends, not heeding a last look of entreaty from Fritz (потом я пожал руки моим друзьям, не обращая внимания на прощальный: «последний» умоляющий взгляд Фрица), and laid hold of the rope (и ухватился за веревку; to lay hold of smth. – браться, хвататься за /что-л./). I was going to have a look at “Jacob’s Ladder” (я намеревался взглянуть на «Лестницу Иакова»).
Sapt had a whistle, and they could rejoin us in a few moments if danger came: but, up to now, we had met no one. I hoped that Michael was still off his guard, believing me to be safe in bed. However that might be, we gained the top of the hill without accident, and found ourselves on the edge of the moat where it sweeps under the road, separating the Old Castle from it. A tree stood on the edge of the bank, and Sapt, silently and diligently, set to make fast the rope. I stripped off my boots, took a pull at a flask of brandy, loosened the knife in its sheath, and took the cudgel between my teeth. Then I shook hands with my friends, not heeding a last look of entreaty from Fritz, and laid hold of the rope. I was going to have a look at “Jacob’s Ladder.”
Gently I lowered myself into the water (я осторожно опустился в воду). Though the night was wild, the day had been warm and bright (хотя ночь была очень ветреной, день был теплым и солнечным: «светлым»; wild – дикий; штормовой, ветреный), and the water was not cold (и вода не была холодной). I struck out, and began to swim round the great walls (я заработал руками и поплыл вокруг огромной стены; to strike out – набрасываться /с кулаками/; энергично двигать руками и ногами /при плавании/) which frowned above me (которая нависла надо мной; to frown – хмурить брови; смотреть с неодобрением). I could see only three yards ahead (я мог видеть лишь на три ярда вперед; yard – ярд = около 0,9 м); I had then good hopes of not being seen (в таком случае у меня были все: «хорошие» основания надеяться, что меня не заметят: «не увидят»), as I crept along close under the damp, moss-grown masonry (когда я проползал под сырой, замшелой каменной кладкой). There were lights from the new part of the Castle on the other side (в новой части замка на другой стороне были огни), and now and again I heard laughter and merry shouts (и время от времени я слышал смех и веселые крики). I fancied I recognized young Rupert Hentzau’s ringing tones (мне почудилось, будто я узнал звонкие нотки Руперта Хенцо; tone – тон; оттенок), and pictured him flushed with wine (и представил его, раскрасневшегося от вина). Recalling my thoughts to the business in hand, I rested a moment (возвращаясь мыслями к предстоящему делу, я с минуту отдохнул; to recall – отзывать, приказывать вернуться; возвращать; in hand – в наличии, на руках). If Johann’s description were right, I must be near the window now (если описание Иоганна было верным, я сейчас должен быть рядом с окном). Very slowly I moved (я двигался очень медленно); and out of the darkness ahead loomed a shape (и /тут/ впереди из темноты показался какой-то предмет; to loom – неясно вырисовываться, появляться /в тумане/; shape – форма; очертание). It was the pipe, curving from the window to the water (это была труба, изогнувшаяся от окна к воде): about four feet of its surface were displayed (видно было около четырех футов ее поверхности; to display – показывать, демонстрировать); it was as big round as two men (высотой она была в два человеческих /роста/; round – вокруг; около). I was about to approach it, when I saw something else (я собирался приблизиться к ней, когда увидел еще кое-что), and my heart stood still (и мое сердце остановилось).
Gently I lowered myself into the water. Though the night was wild, the day had been warm and bright, and the water was not cold. I struck out, and began to swim round the great walls which frowned above me. I could see only three yards ahead; I had then good hopes of not being seen, as I crept along close under the damp, moss-grown masonry. There were lights from the new part of the Castle on the other side, and now and again I heard laughter and merry shouts. I fancied I recognized young Rupert Hentzau’s ringing tones, and pictured him flushed with wine. Recalling my thoughts to the business in hand, I rested a moment. If Johann’s description were right, I must be near the window now. Very slowly I moved; and out of the darkness ahead loomed a shape. It was the pipe, curving from the window to the water: about four feet of its surface were displayed; it was as big round as two men. I was about to approach it, when I saw something else, and my heart stood still.
The nose of a boat protruded beyond the pipe on the other side (нос лодки торчал за трубой, с другой стороны); and listening intently, I heard a slight shuffle – as of a man shifting his position (и внимательно прислушавшись, я услыхал легкий шорох, как будто /какой-то/ человек переменил позу; shuffle – шарканье, ерзанье; to shift – перемещать/ся/, передвигать/ся/). Who was the man who guarded Michael’s invention (кто был тот человек, который охранял изобретение Михаэля)? Was he awake or was he asleep (он бодрствовал или спал)? I felt if my knife were ready, and trod water (я проверил, на месте ли нож, и ступил в воду; to feel – трогать, осязать; шарить, искать ощупью; to tread); as I did so, I found bottom under my feet (и как только я это сделал, /тут же/ нашел = почувствовал под ногами дно). The foundations of the Castle extended some fifteen inches, making a ledge (фундамент замка выступал дюймов на пятнадцать, образуя /нечто вроде/ карниза; to extend – протягивать/ся/, тянуть/ся/; выходить за пределы, продолжаться; ledge – планка, рейка; выступ, закраина); and I stood on it, out of water from my armpits upwards (я стоял на нем, и вода доходила мне до подмышек: «вне воды от подмышек и выше»). Then I crouched and peered through the darkness under the pipe (затем я пригнулся и стал вглядываться в темноту из-под трубы), where, curving, it left a space (/в том месте/, где, изгибаясь, она оставляла нишу; space – пространство; интервал, промежуток).
There was a man in the boat (в лодке был человек). A rifle lay by him – I saw the gleam of the barrel (возле него лежало ружье – я видел, /как/ поблескивал /его/ ствол). Here was the sentinel (это был часовой)! He sat very still (он сидел очень тихо). I listened; he breathed heavily, regularly, monotonously (я прислушался; он дышал глубоко, ровно, монотонно; heavily – тяжело; сильно, интенсивно). By heaven, he slept (Господи, да он спал)! Kneeling on the shelf, I drew forward under the pipe (я /стал/ пробираться вперед под трубой; to draw forward – подаваться вперед) till my face was within two feet of his (пока мое лицо не оказалось в двух футах от его /лица/). He was a big man, I saw (я увидал, что это был здоровый парень). It was Max Holf, the brother of Johann (это был Макс Хольф, брат Иоганна).
The nose of a boat protruded beyond the pipe on the other side; and listening intently, I heard a slight shuffle – as of a man shifting his position. Who was the man who guarded Michael’s invention? Was he awake or was he asleep? I felt if my knife were ready, and trod water; as I did so, I found bottom under my feet. The foundations of the Castle extended some fifteen inches, making a ledge; and I stood on it, out of water from my armpits upwards. Then I crouched and peered through the darkness under the pipe, where, curving, it left a space.
There was a man in the boat. A rifle lay by him – I saw the gleam of the barrel. Here was the sentinel! He sat very still. I listened; he breathed heavily, regularly, monotonously. By heaven, he slept! Kneeling on the shelf, I drew forward under the pipe till my face was within two feet of his. He was a big man, I saw. It was Max Holf, the brother of Johann.
My hand stole to my belt, and I drew out my knife (моя рука скользнула к поясу, и я вытащил свой нож; to steal – воровать, красть; делать /что-л./ незаметно, тайком). Of all the deeds of my life, I love the least to think of this (из всех поступков, /совершенных/ мною за всю жизнь, меньше всего мне нравится думать об этом), and whether it were the act of a man or a traitor I will not ask (и я не задаюсь вопросом, действовал ли я по-мужски или по-предательски: «и был ли это поступок мужчины или предателя, я не буду спрашивать»). I said to myself: “It is war – and the King’s life is the stake (я сказал себе: «это – война, а ставка в ней – жизнь короля»).” And I raised myself from beneath the pipe and stood up by the boat (я вылез: «поднялся» из-под трубы и встал у лодки), which lay moored by the ledge (которая была пришвартована к выступу /стены/). Holding my breath, I marked the spot and raised my arm (затаив дыхание, я выбрал место, /куда бить/, и поднял руку; to mark – ставить знак, метку; отмечать /место/; spot – пятно; место, точка). The great fellow stirred (здоровяк пошевелился; great – великий; большой, огромный; fellow – товарищ; человек, парень). He opened his eyes – wide, wider (он открыл глаза, шире, еще шире). He grasped in terror at my face and clutched at his rifle (в ужасе он попытался ухватить меня за голову: «за лицо» и схватился за ружье; to grasp – хвататься /за что-л./; делать попытку схватить /что-л./). I struck home (я ударил точно; to strike home – попасть в цель). And I heard the chorus of a love-song from the opposite bank (а с противоположного берега послышался припев какой-то песенки про любовь; chorus – хор; припев, рефрен).
Leaving him where he lay, a huddled mass, I turned to “Jacob’s Ladder” (оставив его там лежать бесформенной грудой, я повернулся к «лестнице Иакова»; to huddle – сваливать в кучу). My time was short (у меня было мало времени; time is short – время не терпит; short – короткий, краткий). This fellow’s turn of watching might be over directly, and relief would come (может быть, время дежурства этого парня скоро закончится, и придет /новая/ смена; directly – прямо, непосредственно; тотчас, вскоре; relief – облегчение; смена /караульных/).
My hand stole to my belt, and I drew out my knife. Of all the deeds of my life, I love the least to think of this, and whether it were the act of a man or a traitor I will not ask. I said to myself: “It is war – and the King’s life is the stake.” And I raised myself from beneath the pipe and stood up by the boat, which lay moored by the ledge. Holding my breath, I marked the spot and raised my arm. The great fellow stirred. He opened his eyes – wide, wider. He grasped in terror at my face and clutched at his rifle. I struck home. And I heard the chorus of a love-song from the opposite bank.
Leaving him where he lay, a huddled mass, I turned to “Jacob’s Ladder.” My time was short. This fellow’s turn of watching might be over directly, and relief would come.
Leaning over the pipe, I examined it (перегнувшись через трубу, я обследовал ее), from the end near the water to the topmost extremity where it passed (от конца возле воды до верхнего края, где она проходила), or seemed to pass, through the masonry of the wall (или казалось, что проходила, сквозь каменную стену; masonry – каменная кладка). There was no break in it, no chink (в ней не было ни щели, ни трещинки). Dropping on my knees, I tested the under side (опустившись на колени, я проверил нижнюю часть). And my breath went quick and fast, for on this lower side (и мое дыхание участилось, потому что на этой нижней стороне), where the pipe should have clung close to the masonry, there was a gleam of light (там, где труба должна была плотно прилегать к кладке, был проблеск света)! That light must come from the cell of the King (этот свет, должно быть, шел из темницы короля)! I set my shoulder against the pipe and exerted my strength (я уперся плечами в трубу и приложил /все/ свои силы; to exert – напрягать /силы/). The chink widened a very, very little, and hastily I desisted (щель расширилась на самую малость, и я тут же прекратил; hastily – поспешно, торопливо); I had done enough to show that the pipe was not fixed in the masonry at the lower side (я сделал достаточно, чтобы понять, что нижняя сторона трубы не вмурована в кладку; to show – показывать; выявлять, устанавливать; to fix – укреплять, фиксировать).
Then I heard a voice – a harsh, grating voice (потом я услышал голос – резкий, противный голос; harsh – грубый; резкий; grating – скрипучий, резкий; раздражающий):
“Well, sire, if you have had enough of my society (ну, сир, если вы устали от моего общества: «если вам было достаточно моего общества»), I will leave you to repose (я позволю вам отдохнуть); but I must fasten the little ornaments first (но сперва я должен застегнуть эти маленькие украшения).”
Leaning over the pipe, I examined it, from the end near the water to the topmost extremity where it passed, or seemed to pass, through the masonry of the wall. There was no break in it, no chink. Dropping on my knees, I tested the under side. And my breath went quick and fast, for on this lower side, where the pipe should have clung close to the masonry, there was a gleam of light! That light must come from the cell of the King! I set my shoulder against the pipe and exerted my strength. The chink widened a very, very little, and hastily I desisted; I had done enough to show that the pipe was not fixed in the masonry at the lower side.
Then I heard a voice – a harsh, grating voice:
“Well, sire, if you have had enough of my society, I will leave you to repose; but I must fasten the little ornaments first.”
It was Detchard (это был Дэтчард)! I caught the English accent in a moment (я мгновенно: «через мгновение» уловил английский акцент).
“Have you anything to ask, sire, before we part (не хотите чего-нибудь попросить, сир, прежде чем мы расстанемся)?”
The King’s voice followed (послышался: «последовал» голос короля). It was his, though it was faint and hollow (это был его /голос/, хотя слабый и глухой; hollow – пустой, полый; глухой /о звуке/) – different from the merry tones I had heard in the glades of the forest (отличный от /того, с/ веселыми интонациями, /который/ я слышал на поляне в лесу).
“Pray my brother,” said the King, “to kill me (умоляю моего брата убить меня). I am dying by inches here (я здесь медленно умираю; to die by inches – умирать медленной смертью).”
“The duke does not desire your death, sire – yet,” sneered Detchard (герцог не желает вашей смерти, сир – пока что, – насмешливо произнес Дэтчард); “when he does behold your path to heaven (а когда захочет, /тогда/ увидите свою дорогу на небо)!”
The King answered (король ответил):
“So be it (пусть будет так)! And now, if your orders allow it, pray leave me (а теперь, если /данные тебе/ указания это позволяют, прошу, оставь меня).”
“May you dream of paradise!” said the ruffian (пусть вам приснится рай! – сказал негодяй).
The light disappeared (свет пропал). I heard the bolts of the door run home (я услышал, как закрылись дверные засовы; home – домой; на прежнее место, в прежнее положение). And then I heard the sobs of the King (а потом я услышал рыдания короля). He was alone, as he thought (как он полагал, он был один). Who dares mock at him (кто осмелится смеяться над ним)?
It was Detchard! I caught the English accent in a moment.
“Have you anything to ask, sire, before we part?”
The King’s voice followed. It was his, though it was faint and hollow – different from the merry tones I had heard in the glades of the forest.
“Pray my brother,” said the King, “to kill me. I am dying by inches here.”
“The duke does not desire your death, sire – yet,” sneered Detchard; “when he does behold your path to heaven!”
The King answered:
“So be it! And now, if your orders allow it, pray leave me.”
“May you dream of paradise!” said the ruffian.
The light disappeared. I heard the bolts of the door run home. And then I heard the sobs of the King. He was alone, as he thought. Who dares mock at him?
I did not venture to speak to him (я побоялся: «не решился» заговорить с ним). The risk of some exclamation escaping him in surprise was too great (риск, что у него от удивления вырвется какой-нибудь возглас, был слишком велик). I dared do nothing that night (я не посмел ничего /больше/ предпринять той ночью); and my task now was to get myself away in safety (моей задачей теперь было самому убраться /оттуда/ невредимым; safety – безопасность; невредимость, сохранность), and to carry off the carcass of the dead man (и захватить с собой тело Макса; to carry off – уносить, увозить; carcass – туша; тело, труп). To leave him there would tell too much (оставить его там означало выдать себя: «рассказать слишком много»). Casting loose the boat, I got in (отвязав лодку, я забрался в нее; to cast loose – пустить по течению). The wind was blowing a gale now, and there was little danger of oars being heard (ветер дул сильными порывами, и риска, что будет слышен /плеск/ весел, почти не было; gale – шторм, буря). I rowed swiftly round to where my friends waited (я быстро греб обратно к /тому месту/, где меня ждали друзья; round – вокруг; обратно). I had just reached the spot (я почти добрался до этого места; spot – пятно, пятнышко; место), when a loud whistle sounded over the moat behind me (когда громкий свист раздался позади меня /и разнесся/ над рвом).
“Hullo, Max!” I heard shouted (эй, Макс! – я услышал, как крикнул /чей-то голос/).
I hailed Sapt in a low tone (я тихонько окликнул Сэпта). The rope came down (спустилась веревка). I tied it round the corpse, and then went up it myself (я обвязал ее вокруг трупа, потом поднялся по ней сам).
“Whistle you too,” I whispered, “for our men, and haul in the line (вы тоже свистите, – прошептал я, – нашим людям и тащите веревку). No talk now (все разговоры потом: «никаких разговоров сейчас»).”
I did not venture to speak to him. The risk of some exclamation escaping him in surprise was too great. I dared do nothing that night; and my task now was to get myself away in safety, and to carry off the carcass of the dead man. To leave him there would tell too much. Casting loose the boat, I got in. The wind was blowing a gale now, and there was little danger of oars being heard. I rowed swiftly round to where my friends waited. I had just reached the spot, when a loud whistle sounded over the moat behind me.
“Hullo, Max!” I heard shouted.
I hailed Sapt in a low tone. The rope came down. I tied it round the corpse, and then went up it myself.
“Whistle you too,” I whispered, “for our men, and haul in the line. No talk now.”
They hauled up the body (они /стали/ поднимать тело; to haul – тянуть, тащить; up – наверху; наверх; to haul up – поднимать). Just as it reached the road (как только оно достигло дороги), three men on horseback swept round from the front of the Castle (три всадника /понеслись/ от главных ворот замка вокруг /рва/; to sweep – мести, подметать; нестись, мчаться; front – фасад, передняя сторона). We saw them; but, being on foot ourselves, we escaped their notice (мы видели их, но сами будучи пешими, остались незамеченными: «избежали их внимания»). But we heard our men coming up with a shout (но мы услышали, как наши люди подходят, /громко/ крича).
“The devil, but it’s dark!” cried a ringing voice (дьявол, но как /же/ темно! – воскликнул звонкий голос).
It was young Rupert (это был юный Руперт). A moment later, shots rang out (мгновеньем позже раздались выстрелы; to ring). Our people had met them (наши люди повстречались с ними; to meet). I started forward at a run, Sapt and Fritz following me (я бегом бросился вперед, Сэпт с Фрицем последовали за мной).
“Thrust, thrust!” cried Rupert again (коли, коли! – закричал снова Руперт), and a loud groan following told that he himself was not behind-hand (и последовавший за этим громкий стон доказал, что сам он не /стоит/ сложа руки: «с руками позади»).
“I’m done, Rupert!” cried a voice (мне конец, Руперт! – крикнул голос). “They’re three to one (их втрое больше: «их три к одному»). Save yourself (спасайся)!”
I ran on, holding my cudgel in my hand (я продолжал бежать, держа в руке свою дубинку). Suddenly a horse came towards me (вдруг на меня выскочила лошадь). A man was on it, leaning over his shoulder (человек, сидящий на ней, перегнулся через плечо).
“Are you cooked too, Krafstein?” he cried (тебе тоже досталось: «тебя тоже поджарили», Крафштайн? – крикнул он; to cook – готовить пищу; варить, жарить).
There was no answer (ответа не было).
I sprang to the horse’s head (я подскочил к голове лошади). It was Rupert Hentzau (это был Руперт Хенцо).
“At last!” I cried (наконец-то! – крикнул я).
They hauled up the body. Just as it reached the road, three men on horseback swept round from the front of the Castle. We saw them; but, being on foot ourselves, we escaped their notice. But we heard our men coming up with a shout.
“The devil, but it’s dark!” cried a ringing voice.
It was young Rupert. A moment later, shots rang out. Our people had met them. I started forward at a run, Sapt and Fritz following me.
“Thrust, thrust!” cried Rupert again, and a loud groan following told that he himself was not behind-hand.
“I’m done, Rupert!” cried a voice. “They’re three to one. Save yourself!”
I ran on, holding my cudgel in my hand. Suddenly a horse came towards me. A man was on it, leaning over his shoulder.
“Are you cooked too, Krafstein?” he cried.
There was no answer.
I sprang to the horse’s head. It was Rupert Hentzau.
“At last!” I cried.
For we seemed to have him (потому что, казалось, мы взяли его = он попался). He had only his sword in his hand (у него был только меч, /который он держал/ в руке). My men were hot upon him (мои люди преследовали его по пятам; to be hot – преследовать по пятам); Sapt and Fritz were running up (подбегали Сэпт с Фрицем). I had outstripped them (я их опередил); but if they got close enough to fire (но если они приблизятся на достаточное /расстояние/ для выстрела), he must die or surrender (ему придется либо умереть, либо сдаться).
“At last!” I cried.
“It’s the play-actor!” cried he, slashing at my cudgel (а, это лицедей! – воскликнул он, рубанув /мечом/ по моей дубинке). He cut it clean in two (он разрубил ее ровно надвое; clean – /нареч./ полностью; как раз, прямо); and, judging discretion better than death (и, решив, /что/ осторожность лучше, чем смерть), I ducked my head and (I blush to tell it) scampered for my life (я пригнул голову и (мне стыдно об этом рассказывать) бросился наутек; to duck – нырнуть; уклониться от удара; duck – утка; to blush – краснеть, заливаться румянцем; to scamper – бегать, носиться; to flee/run for one’s life – бежать сломя голову). The devil was in Rupert Hentzau (дьявол вселился в Руперта Хенцо); for he put spurs to his horse, and I, turning to look (ибо он дал коню шпоры, и я, обернувшись, чтобы взглянуть), saw him ride, full gallop, to the edge of the moat and leap in (увидел, как он проскакав во весь опор к краю рва, прыгнул в /него/), while the shots of our party fell thick round him like hail (тогда как выстрелы моего отряда ложились: «падали» вокруг него густо, как град). With one gleam of moonlight we should have riddled him with balls (в проблеске лунного света мы изрешетили бы его пулями; ball – шар; пуля, снаряд); but, in the darkness, he won to the corner of the Castle (но в темноте он добрался до угла замка; to win – победить; добраться, достичь), and vanished from our sight (и исчез из нашего поля зрения).
For we seemed to have him. He had only his sword in his hand. My men were hot upon him; Sapt and Fritz were running up. I had outstripped them; but if they got close enough to fire, he must die or surrender.
“At last!” I cried.
“It’s the play-actor!” cried he, slashing at my cudgel. He cut it clean in two; and, judging discretion better than death, I ducked my head and (I blush to tell it) scampered for my life. The devil was in Rupert Hentzau; for he put spurs to his horse, and I, turning to look, saw him ride, full gallop, to the edge of the moat and leap in, while the shots of our party fell thick round him like hail. With one gleam of moonlight we should have riddled him with balls; but, in the darkness, he won to the corner of the Castle, and vanished from our sight.
“The deuce take him!” grinned Sapt (черт его побери! – оскалился Сэпт).
“It’s a pity,” said I, “that he’s a villain (жаль, что он мерзавец). Whom have we got (кого мы взяли)?”
We had Lauengram and Krafstein: they lay dead (мы взяли Лауэнграма и Крафштайна: они лежали мертвые); and, concealment being no longer possible, we flung them, with Max, into the moat (и /поскольку что-либо/ скрывать было теперь бессмысленно: «невозможно», мы сбросили их, вместе с /телом/ Макса, в ров; concealment – сокрытие, утаивание; longer – длиннее, дольше; больше); and, drawing together in a compact body, rode off down the hill (и, собравшись вместе, плотным строем поскакали вниз по холму; to draw together – сближаться, собираться вместе; body – тело; группа людей). And, in our midst, went the bodies of three gallant gentlemen (и среди нас находились тела трех храбрых джентльменов). Thus we travelled home, heavy at heart for the death of our friends (так мы и ехали домой с тяжестью в сердце из-за смерти наших друзей), sore uneasy concerning the King, and cut to the quick (весьма обеспокоенные /положением/ короля и глубоко уязвленные тем; sore – сильно, крайне /устар./; concerning – относительно, касательно; to cut to the quick – задеть за живое) that young Rupert had played yet another winning hand with us (что юный Руперт сыграл с нами еще одну выигрышную /для себя/ партию).
For my own part, I was vexed and angry that I had killed no man in open fight (что до меня лично, то я был раздражен и зол, что не убил никого в открытом бою), but only stabbed a knave in his sleep (а лишь заколол спящего слугу; knave – жулик, мошенник; лакей, прислужник). And I did not love to hear Rupert call me a play-actor (и мне неприятно было слышать, как Руперт назвал меня лицедеем).
“The deuce take him!” grinned Sapt.
“It’s a pity,” said I, “that he’s a villain. Whom have we got?”
We had Lauengram and Krafstein: they lay dead; and, concealment being no longer possible, we flung them, with Max, into the moat; and, drawing together in a compact body, rode off down the hill. And, in our midst, went the bodies of three gallant gentlemen. Thus we travelled home, heavy at heart for the death of our friends, sore uneasy concerning the King, and cut to the quick that young Rupert had played yet another winning hand with us.
For my own part, I was vexed and angry that I had killed no man in open fight, but only stabbed a knave in his sleep. And I did not love to hear Rupert call me a play-actor.