Часы в гостиной пробили два. Последние гости разъехались около часа назад. Клер приняла душ, легла в кровать. Думала, что моментально заснет от усталости. Не тут-то было. Она ворочалась на пружинном матрасе и никак не могла избавиться от напряжения. Нервы были натянуты как струна. Воображение вновь и вновь рисовало руки Шона, его губы, его тело. Рядом с ней. Внутри. В любви он, наверное, был таким же, как во всем, — настойчивым, страстным и полностью раскрепощенным. Когда часы пробили три, Клер решила, что ей нужно выпить, и чего-нибудь покрепче.

Она набросила длинный шелковый халат, чувствуя, как ткань, точно прохладная вода, обтекает ее тело, и вышла за дверь. В доме было темно и тихо. Слуги спали. Клер бесшумно спустилась по лестнице. Гостиная освещалась лишь лунным светом, проникающим через арочные окна. Но и этого света хватило, чтобы разглядеть стол, заставленный бутылками. То, что нужно! Клер подхватила бутылку бурбона, повернулась, чтобы вернуться в спальню, и едва не уткнулась в грудь Шона. Рубашка на нем была расстегнута почти до пояса. Концы бабочки свисали с обеих сторон. От него пахло виски и сигаретами. Видимо, он курил на террасе, поэтому Клер и не заметила его.

— Проклятье, Шон. Что у тебя за манера подкрадываться ко мне, словно…

Но ее гневная тирада оборвалась на полуслове, едва Клер увидела его глаза. Они были полны неистовой страсти. Клер завороженно замерла, прикованная этим магическим взглядом. В полной тишине Шон взял бутылку у нее из руки и поставил на стол. Клер тяжело сглотнула. Она уже знала и без подсказки собственного участившегося пульса, что момент настал! В течение нескольких секунд, которые показались ей вечностью, они просто смотрели друг на друга, отлично понимая, что сейчас произойдет. А потом их губы жадно слились воедино. И все защитные барьеры исчезли, сломались, рассыпались в прах! В этом мгновенном слиянии душ исчезла потребность к сопротивлению, способность к трезвой оценке происходящего, она растворилась без остатка в этом поцелуе, в этом восхитительном жарком танце двух языков.

В висках у Клер громко колотилась кровь. Шон запустил руку в ее волосы, намотал их на кулак, мягкий рывок — и в его распоряжении оказалась ее шея. Сначала он покрыл жалящими поцелуями этот участок тела Клер, затем двинулся вниз — туда его манил вырез халата. Мгновение, и его полы распахнулись. Шон что-то невнятно пробормотал, кажется, восхитился, что на ней только шелковый лоскуток под названием стринги, Клер было не до этого. Она наслаждалась напором его тела и яростью его страсти. Его язык забрался в тесное ущелье между грудями, рука приподняла теплую плоть, восхищенно взвесила на ладони ее приятную тяжесть. Затем Шон принялся изучать их губами, облизывая превратившиеся в пики соски, покусывая их, толкая кончиком языка. Ощущение было столь изысканным, что Клер непроизвольно выгнула спину, чтобы теснее прижаться к нему Она была уже не в состоянии сосредоточиться на чем-либо, кроме его губ. Он целовал ее, целовал бесконечно. Грудь, лицо, волосы, губы. Он целовал ее так, словно это было в первый и в последний раз в его жизни. Неожиданно, оторвавшись от ее рта, Шон прохрипел:

— Проклятье, Клер. Скажи, что ты хочешь меня! — Его глаза алчно блеснули. — Скажи, что я нужен тебе!

Клер облизала вспухшие, истерзанные губы:

— Я? Да! Хочу!

— И все? — рыкнул Шон.

— Ты мне нужен! Нужен, Шон! — послушно повторила Клер. И едва не вскрикнула от испуга, когда одним мощным движением взлетела в его руках.

Шон понес ее наверх. Клер обвила горячими руками его шею и прижалась щекой к его чисто выбритой щеке. Ни прошлое, ни будущее ее сейчас не волновали. В эту ночь для нее не существовало ничего, кроме настоящего. Это была ее ночь! И Клер собиралась извлечь из нее максимум удовольствия.

Шон ногой распахнул дверь. В два шага преодолел комнату и почти швырнул Клер на кровать. Но она ловко вскочила на колени и стала вытягивать его рубашку из брюк. Шон помогал ей, как мог. Освободившись от рубашки, он принялся за брюки. С пряжкой ремня пришлось повозиться.

— Дай я, — кинулась на помощь Клер.

— Я сам! — мотнул головой Шон.

Чертыхаясь, он расстегнул «молнию», потом стянул брюки. Наконец он опустился на Клер, как бы давая ей привыкнуть к тяжести его тела. После бесконечно долгого ослепляющего поцелуя Шон наконец-то оторвался от ее губ. Его язык заскользил вниз. Уделив должное внимание груди Клер, кончик его языка нырнул в ямочку на животе, ненадолго задержался в ней. Снова выбрался оттуда и со сводящей с ума медлительностью, описывая влажные круги, стал спускаться все ниже и ниже.

Клер окутала темнота, воздух стал густым и насыщенным. Она барахталась в этой темноте. Ей стало трудно дышать, приходилось прилагать усилие, но ритм дыхания нарушался снова и снова, потому что оно прерывалось стонами. Ее стонами. Было восхитительно. Чудесно. Но что-то беспокоило, острой занозой впиваясь в мозг «Как насчет безопасного секса?» — подсказало недремлющее подсознание.

— Пре… презерватив? — задыхаясь, выговорила она. На длинное связное предложение ее не хватило.

— Ни о чем не думай, я обо всем позабочусь, — прохрипел Шон и резко рванул ее трусики вниз.

Клер инстинктивно сжала ноги. Но он не позволил ей этого. Сделав какое-то странное движение, словно плывет куда-то, Шон надавил на ее бедра ладонями и заставил их раскрыться. В следующее мгновение он прильнул к влажному источнику. Первое наслаждение померкло по сравнению с тем, что происходило с Клер сейчас. Он дарил ей такие волшебные, такие неземные ласки, что она отбросила всякий стыд, позволяя его не знающему удержу языку исследовать самые сокровенные уголки.

— Такая чувственная, такая раскованная, о такой женщине можно только мечтать! — шептал Шон, опаляя ее нежную сокровенную плоть своим разгоряченным дыханием и снова устремляясь в ее глубины.

О! Он был неутомим. Клер то натягивалась как струна, то обмякала в его руках. Тело пело от оглушительной радости. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. И все же в какой-то момент на грани меркнущего сознания Клер сумела догадаться, что овладеть ею Шон хочет самым сокровенным, самым интимным способом.

— Кончи! — хрипло приказал Шон.

А Клер уже и сама не могла удержаться, даже если бы захотела. Она чувствовала, что ее занесло на самый высокий край обрыва, еще шаг… еще чуть-чуть… и Клер забилась в неистовых судорогах первого в своей жизни оргазма. Нет, она не упала в бездну, ту, что без дна, она воспарила к звездным небесам и там рассыпалась на миллиарды искр. На глаза Клер навернулись слезы, а потом она обессиленно обмякла, распростертая на влажных простынях. Ей уже не хотелось ничего. Хотелось просто закрыть глаза и уснуть, счастливой и удовлетворенной.

Но как только Шон возобновил ласки, ее тело вернулось к жизни, наполнившись исступленной ненасытностью. И все повторилось снова… жар, судорога, тугое закручивание спирали внутри… требующее, жаждущее немедленного освобождения! И тут как гром среди ясного неба, раздался рокот:

— Назови мое имя!

Клер распахнула глаза, возмущенная оскорбительностью его вызова. Будто она не знает, кто вторгается в нее!

— Шон!

Из ее груди одновременно с завершающим ударом вырвался гортанный звук. Вслед за этим Клep поморщилась от резкой боли, а Шон от изумления.

— Что?.. О нет!.. — выдохнул он испуганно, но остановиться уже не смог.

То, что происходило с ним, было сильнее его воли. Выше его воли. Он был весь во власти древнего инстинкта, бедра двигались в неистребимом стремлении владеть и наполнять. И Клер получила все, что хотела, и даже больше. Видимо, ее телу было известно нечто такое, что отказывался признавать рассудок: она была создана для этого мужчины!.. Она влюбилась в него шесть лет назад и продолжала любить все эти годы! Это была ее последняя здравая мысль, а потом Клер отрешилась от всего земного. Казалось, поплыл и закружился весь мир, и, чтобы она не уплыла от него вместе с этим миром, Шон крепко сжал ее в своих объятиях…

Завершение было похоже на снежный обвал. Прошло несколько минут, прежде чем Шон разомкнул объятия и откинулся на подушки, потянув Клер за собой. Ее голова удобно устроилась на его плече. Грудь Шона бурно вздымалась. Но по неподвижности его руки Клер почувствовала силу охватившего его напряжения. Она могла бы держать пари, что угадает, о чем сейчас пойдет речь, и выигрыш был бы за ней. Но Клер молчала, давала Шону время свыкнуться с мыслью, что он стал тем мужчиной, которого она избрала, чтобы обрести свою женственность. Наконец он прервал молчание:

— Почему ты мне ничего не сказала, Клер?

Ну вот! Началось.

Клер отодвинулась, предусмотрительно натянув на себя простыню.

— А ты думал, я пущусь во все тяжкие? Каждая страница будет носить новое имя?

— Нет, конечно нет. — Скулы Шона вспыхнули от смущения. И голос прозвучал виновато: — Но ты постоянно давала мне понять, что у тебя есть опыт.

— А что мне оставалось делать? — возразила Клер. — Должна же я была как-то защищаться от тебя.

— А ты представляешь, каким скотом я себя теперь чувствую? — начал горячиться Шон. — Заставил тебя назвать мое имя… и когда…

— У тебя прекрасное имя — Шон Ричмонд. Мне нравится, как оно звучит.

— Да, но…

— Забудь, — оборвала Клер.

— Не могу! — вымученно признался Шон, изогнувшись за сигаретой. Чиркнул огонек зажигалки, Шон затянулся и повернул голову к Клер: — Если бы я знал, поверь, все было бы иначе. Я бы был более сдержанным, более осторожным. Тебе было больно?

— Немного, — призналась она. — Но удовольствие было сильнее. Лучше расскажи мне обо мне.

— Что? — не понял он.

— Ну я все сделала правильно или нет?

Шон расплылся в дурацкой улыбке.

— Ты все сделала правильно. Ты создана для этого, Клер!

Ну конечно, он обрадовался. Думал, товар с гнильцой, а продукт оказался первоклассным! Но и только. И вообще, что значит «создана для этого»? Какой-то сомнительный, дурно пахнущий комплимент! Такой отпускают девице, снятой на ночь, чтобы утром побыстрее избавиться от нее, как от балласта. Разочарованная и слегка озадаченная Клер стала отодвигаться к краю кровати вместе с простыней, но тут же была поймана Шоном.

— И куда это ты собралась?

Клер неохотно обернулась:

— Я думала…

Темные брови хмуро сдвинулись.

— Что ты думала? Что это моя прихоть? Жалкий вариант права первой ночи? Нет, это был не просто секс, Клер. Даже и не надейся на это. Мы с тобой занимались любовью!

Клер прислушалась. Ни намека на фальшь. Так может говорить только любящий мужчина. Ну, по крайней мере, готовый полюбить. В сердце Клер, робко, как былинка сквозь асфальт, стал пробиваться крошечный лучик надежды. Значит, еще не все потеряно!

— Но секс тоже не стоит недооценивать, — многозначительно закончил Шон и крепко поцеловал ее в губы.

От него пахло дорогим табаком… и Шоном… а еще ею самой… Это был восхитительный аромат. Его нельзя было спутать ни с каким другим!.. Ведь он принадлежал только им.

А потом они вместе принимали душ под шумным водопадом теплых струй, после чего откупорили бутылку шампанского и снова занялись любовью. Или это был уже секс? Клер так и не разобралась, просто сладко провалилась в забытье…