Полковник

Полковник забыл, кто и когда его так назвал. Люди забыли, когда и как его звали по-другому. Прошло много времени. А сколько его утекло, ни Полковник, ни те немногие люди, которые с ним общались, сказать не могли.

Для Полковника время двигалось неравномерно — то оно замедлялось, и казалось, что оно остановилось, то набирало бешеный темп, словно вода в каскаде водопадов, где она с грохотом и стремительно, но с непредсказуемым ускорением устремляется вниз, захватывая в свое движение все, что попадается по пути.

Так и жизнь Полковника. События, важные и незаметные, не касающиеся его профессиональной деятельности, его не интересовали, и в такие моменты время для него останавливалось. Лишь реализация событий, которые он планировал, приводили его чувство времени в движение, придавая его жизни стремительный темп и смысл. И все эти спланированные им события, независимо от их масштабности, нанизывались на ось времени, занимая свое ограниченное по протяженности место на невидимой нити времени, называемой Историей.

Ограниченность нити времени с годами Полковник чувствовал все острее, всем своим существом. Жизнь подобна реке — в истоке шумная и веселая, словно ручеек, и солидная в устье, где нет шума воды и не видно движения. Когда находишься в устье времени, считал Полковник, мелкие и шумные события уже не представляют интереса, нужны резонансные события, чтобы остаться в Истории. Остаться в Истории хоть и инкогнито.

* * *

Полковник причислял себя к когорте людей, оказывающих тайное воздействие на политику и общество в целом, планируя и целенаправленно влияя на ход событий. Это чувство придавало ему уверенность и надменность, позволяющие ставить себя выше массы людей, которых он жестко дурачил и тонко обманывал, прикрывая и скрывая факты и события. Любое событие, планируемое им, можно было сравнить с каскадом водопадов — суть скрывалась под слоем стремительно несущей воды, а брызги и шум каждого отдельного водопада служил отвлекающим фактором, чтобы обыватель не имел возможности вникнуть в суть происходящего. Метод каскада водопадов использовался для надежности — это гарантировало укрытие фактов и движущей силы события.

Умение планировать скрытые действия и выбирать механизмы реализации событий позволили ему с годами приобрести опыт, дающий возможность учитывать все большее количество рисков утечки информации, добавляя действиям изощренного авантюризма.

Но в его жизни стало не хватать масштабности, позволившей бы вовлечь множество стран. И его не беспокоили последствия — он был уверен, что человеческий апокалипсис его и США минует.

 

Заказ

28 февраля 2014 года

Полковник стоял у крыльца загородного дома и смотрел на дорогу. Холодный ветер обжигал лицо, редкие сухие листья потоком воздуха уносились прочь. Темные тучи, готовые обрушить небеса, нависли над крышами близлежащих домов.

У дома напротив суетились дети, один из них периодически забегал в дом, потом возвращался. Полковник не сомневался, что они обсуждали какой-то план действий, но не были уверены в его реализации. Они периодически поглядывали на небо — явно непогода могла нарушить их будущий план.

Накануне у Полковник не строил планов на текущий день, лишь вечером обещал приехать сын. В его размеренной и спокойной жизни обеспеченного человека в течение нескольких лет один день был похож на другой — даты менялись, но содержание оставалось. События разворачивались лишь во внешней жизни, и эти события не влияли на ход и ритм его жизни. Отдельные события фиксировались и сохранялись в файлах, файлы в папках, а папки в флешках. Он в тиши своего кабинета с пристрастием читал газеты и журналы, тщательно просматривал новостные ленты Интернета, внимательно слушал аналитические передачи ТВ. Лишь случайный вчерашний эпизод его насторожил, поэтому у него появился план действий.

Накануне ему показалось, что он обнаружил слежку за своей машиной. Это был мощный «форд», засветившийся на мгновение в потоке машин, когда Полковник делал правый поворот. Потом, как ни старался Полковник засечь хвост, ни «форда», ни другой подозрительной машины он не обнаружил. Приученный все выяснять и не оставлять неопределенность, он решил проверить свою догадку.

Дети суетились, а Полковник продолжал наблюдать за ними, незаметно разглядывая автомобили, припаркованные вдоль улиц. Подозрительную машину он не заметил, и ни одна машина не тронулась с места, когда он на своем автомобиле медленно выехал на улицу. В зеркале заднего вида лишь дети у дома плавно удалялись, и пустая улица равнодушно среагировала на его отъезд.

План включал посещение супермаркета Wall-Mart, где Полковник, профессионал спецслужбы в отставке, надеялся засечь слежку. Именно в большом пространстве супермаркета и при достаточном стечении людей, как это странно ни звучит, можно было выявить слежку. Маневрируя между стеллажами в магазине, пересекая ряды в произвольном порядке и меняя ритм движения, можно выявить случайные совпадения, переходящие из разряда случайных в закономерные, а это уже о чем-то говорит.

Все попытки выявить слежку ничего не дали. Тележка оказалась заполнена продуктами, которые Полковник покупал в расчете на предстоящую неделю. Осталось взять несколько упаковок пива.

— С вами хотят поговорить, — обратился к Полковнику незнакомый мужчина плотного телосложения, неожиданно возникший у него за спиной.

Полковник никак не отреагировал. Взял две упаковки пива и направился к кассам. Незнакомец следовал рядом, держа в руке корзину с парой пачек чипсов. Со стороны могло показаться, что знакомые отоварились и лениво двигались к кассам. У кассы незнакомец встал перед Полковником, быстро расплатился и стал ждать, когда кассирша пробьет чек на продукты, приобретенные Полковником.

Полковник расплатился, погрузил все обратно в тележку и последовал за незнакомцем. Выправка и спокойствие незнакомца говорили о многом. Сам факт обращения к нему, Полковнику, не испугал и не доставил неудобств. Для него было очевидно, что никакого похищения не будет, не будет угроз и гонки с пронзительным визгом тормозов. Все это будет в очередном голливудском боевике, а в жизни…в жизни Полковника все обстоит просто и банально — будет разговор о возможной работе, которую он иногда выполнял. Весь вопрос только в том, кто будет говорить и о чем.

Выйдя из супермаркета и пройдя метров десять за незнакомцем, Полковник чуть выдвинулся вперед, чтобы спокойно двигать тележку. Он равнодушно осмотрел стоянку, бросил быстрый взгляд на небо и подумал, что тучи не решили, что делать с влагой, — то ли дождем излиться, то ли разродиться снежным залпом. Неопределенность, подумал Полковник, впрочем, как и у меня.

Знакомство

Из супермаркета вышли двое. Впереди уверенно шел мужчина с тележкой, наполненной продуктами, его сопровождал Роджер, одной рукой державший две упаковки чипсов, другой иногда указывая направление движения.

Впереди идущего мужчину в очень узком кругу посвященных людей звали Полковником. Из автомобиля его с интересом разглядывал человек, принадлежавший к очень ограниченному кругу финансовых и промышленных воротил, владеющих полной информацией об операциях, разработанных им по заданию этих же людей. Спокойное лицо Полковника не выражало никакой озабоченности, движения казались естественными, словно не было неожиданного в предложении пройти к неизвестному автомобилю.

На стоянке Полковника подвели к старому темно-синему «Олдсмобилю», а рядом стоял замеченный Полковником накануне «форд» с пассажирами. Это его обрадовало, он был доволен, что не потерял квалификацию. Водитель «олдсмобиля» открыл правую пассажирскую дверь. По толщине и тяжести дверцы Полковник понял, что это редкая пуленепробиваемая модель с защитой от взрыва гранаты. А это свидетельствовало о значимости человека в машине и серьезности предстоящего разговора.

В машине сидел пожилой мужчина. Точно угадать возраст Полковник не мог, было видно, что мужчина следит за собой и пользуется услугами косметолога. Дорогая одежда, тщательно подобранная по гамме, подчеркивала стройность фигуры.

— Знатная машина, — вместо приветствия обратился Полковник к незнакомцу.

— Точно, — согласился хозяин. — Не люблю отказываться от вещей и предметов только потому, что дизайнеры создали что-то новое. Наверное, это старость.

Кокетничает, подумал Полковник, но ничего не сказал. Он был уверен, что перед ним сидит заказчик, а не посредник. Интуиция и опыт подсказывали, что заказчик не из военных и спецслужб — они ездят на других машинах и одеваются несколько иначе. Это был человек из высшего эшелона власти, но не политик — в этом случае его лицо где-нибудь мелькнуло бы. Скорее всего, он был из крупных финансовых воротил, не появляющихся на публике, а в тиши больших кабинетов вершат свою работу и активно влияют на политику. Состояние таких людей не афишируется, они не являются владельцами крупных корпораций. Что имеют большое, то спрятано в оффшорах, а еще имеют много-много немного акций разных компаний. Много-много немногого дает очень много, подумал Полковник, только оно не видно.

Полковник предположил, что предстоит серьезный разговор, который может завершиться особым заказом — разработкой специальной операции. Все тело напружинилось — так замирает охотничья собака, когда чувствует дичь. И это состояние доставляло Полковнику удовольствие.

— Можете называть меня Майклом, — сообщил незнакомец.

Можно было представиться десятком других имен, подумал Полковник, и ни одно не было бы истинным. Но и это имя для общения сойдет.

— Полковник, я в курсе всех ваших проектов. Должен признать, что разработки отменные. Определенный круг людей доволен уровнем ваших операций, особенно хочется отметить 11 сентября.

Так, насторожился Полковник, незнакомец в одной реплике дал понять, что он знает все — как его зовут среди специалистов-разработчиков секретных операций и какие именно операции разрабатывал. А это означает, что им заинтересовались на самом верхнем уровне иерархической вертикали управления США. Правда, возник один вопрос: почему встреча происходит в машине, а не позвонили и не вызвали на встречу? Маленькая неувязочка, но разгадывать ее Полковник мог только после завершения встречи.

События 11 сентября 2001 года, приписываемые «Аль-Каиде», никогда вслух не обсуждались даже среди ограниченного числа лиц из спецслужб, полностью или частично знакомых с планами воздушной атаки. Легкость, с которой Майкл затронул эту тему, свидетельствовала, что уровень заказчика значительно выше уровня спецслужб, что подтверждало предположение Полковника о положении Майкла в иерархии власти.

Майкл словно почувствовал, о чем думает Полковник, и опередил:

— Заинтересованные люди оценили продуманность всех этапов. План был составлен безупречно. Особо должен отметить, что прикрытие было просчитано и реализовано отлично.

9/11/2001

Упоминание о событиях 11 сентября 2001 года вызвало чувство удовлетворения, Полковник гордился тем, что за прошедшие годы никто не раскрыл ни истинные цели воздушной атаки башен-близнецов Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, ни реальных организаторов террористической акции. Полковник не сомневался, что с годами интерес к этой истории будет угасать, а возможные следы полностью растворятся во времени.

Высокая оценка из уст Майкла могла быть и проверкой. Полковник помнил разговор с высокопоставленным сотрудником ФБР, с которым он обсуждал возможный канал утечки частичной информации после выхода в 2004 году документального фильма Майкла Мура «Фаренгейт 9/11». Поэтому Полковник попытался быть максимально точным:

— В целом все прошло по плану, если не считать прокола с одним самолетом и возможной утечкой частичной информации.

Майкл удовлетворительно посмотрел на Полковника и поспешил заверить:

— С самолетом все произошло нормально. Никто не мог просчитать героический порыв пассажиров, попытавших справиться с террористами. Самолет рухнул на землю, не долетев до объекта…

Майкл не закончил фразу. Он на мгновение задумался, восстанавливая в памяти какие-то эпизоды того дня, а потом задал вопрос:

— Хотя, как я предполагаю, он и не должен был долететь?

— Да, — подтвердил Полковник, — это было частью программы прикрытия в части подтверждения боеготовности военных и оперативности спецслужб, обеспечивающих безопасность первых лиц страны. Подлетное время этого самолета давало им возможность закрыть небо над Вашингтоном после событий в Нью-Йорке и вычислить самолет с террористами, который не подчинился бы запрету пролета над столицей. При подлете к Вашингтону его сбили бы. Не могли же мы реально направить его на Белый дом или Конгресс? Доблестные люди в погонах показали бы, что не все так плохо в нашем государстве и они не даром едят хлеб налогоплательщиков.

Майкл, не акцентируя, бросил взгляд на Полковника, спокойно рассказывающего о самолете, не позволяющего себе задуматься о пассажирах самолета. Ни малейшего сожаления. Полковник словно уловил мысль Майкла и поспешил внести ясность:

— При планировании есть цель, и выбирается путь ее осуществления. В этой цепочке нет места чувствам. Почему, кто и как оказался в определенном месте и стал жертвой, не подлежит планированию, это судьба отдельного индивидуума.

— Согласен, если генерал думает о каждом солдате персонально, он никогда не выиграет ни одно сражение, — Майкл вынужденно согласился с Полковником.

Возникла пауза, показавшаяся в небольшом пространстве автомобиля удивительно тихой, давящей.

— А о какой утечке вы говорите? — неожиданно спросил Майкл.

— После выхода на экраны фильма «Фаренгейт 9/11» я предположил, что кто-то что-то нашептал Муру, — признался Полковник, обрадованный тем, что пауза закончилась.

— Поэтому Вы интересовались некоторыми деталями у сотрудников ФБР? У меня тоже возникло такое подозрение, но наше расследование не подтвердило версию об утечке.

— Подозрение возникло тогда, когда анонсировали фильм, — признался Полковник, довольный тем, что затронул эту тему. — Киношники держали меня в напряжении. Первый фильм о событиях 2001 года вышел уже 2002 году.

— Разве?

— Да, картина «11 сентября» состояла из одиннадцати мини-фильмов разных известных режиссеров со всего мира. Это рассказ об истории одиннадцати американцев, связанных с трагедией. В картине звучали антиамериканские высказывания, поэтому ее быстро убрали из проката. По нашему профилю в картине ничего не было. Я, честно признаюсь, расслабился, а потом грянул гром — на экраны вышел фильм Майкла Мура.

— Это вы расслабились, а кое-кто в это время упорно трудился, пытаясь запретить «Фаренгейт 9/11» на начальной стадии, — признался Майкл. — Компания Miramax, занимавшаяся производством фильма, получала от владельца, Walt Disney Pictures, на которого мы выходили, неоднократные требования прекратить работу. После завершения съемок Walt Disney Pictures отказалась выпускать фильм в прокат.

— Интересно. А как он попал в 2004 году на экраны, да еще получил «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля?

— Бизнес, чистый бизнес. Продюсеры братья Вайнштейны выкупили права на «Фаренгейт 9/11» за шесть миллионов долларов, а заработали двести двадцать два миллиона. Красивое число, три двойки, поэтому запомнил.

— Не в красивых же числах их удача?

— Конечно, на территории Европы запретить демонстрацию фильма оказалось сложно. Тем более что вокруг фильма было много предфестивального шума, — признался Майкл.

— А я был в Мексике, когда узнал, что фильм выходит на экран. Пришлось срочно вернуться в Нью-Йорк, чтобы 25 июля попасть на показ.

— Не терпелось? — с легкой иронией поинтересовался Майкл.

— Конечно! Для меня важны были все детали, намеки и слова, чтобы выяснить, где, кто и что сболтнул.

— Я тоже смотрел этот фильм. Мне кажется, что Мур мастерски выстроил сюжет, но у него не было улик, одни догадки.

— Он допустил ошибку, — утвердительно произнес Полковник. — Фильм целиком направлен против Джорджа Буша-младшего, чтобы не допустить его переизбрания на президентских выборах в 2004 году. В фильме все: причастность к 11 сентября, деловые связи с Усамой бен Ладеном, причины войны в Афганистане и Ираке. Всего много, а в общей куче события 11 сентября прозвучали не акцентировано.

— Тем более что мы знаем о неведении бывшего президента.

Слова Майкла польстили самолюбию Полковника — он разработал план, в котором президента могучей страны использовали втемную.

— Но предположение об участии спецслужб в сентябрьском теракте не получило популярности в СМИ, учитывая эмоциональный и патриотический подъем у населения, — продолжил Полковник. — Только в 2007 году вышел итальянский документальный фильм «9/11. Расследование с нуля». В нем более аргументированно опровергалась официальная версия теракта. Хорошо, что это итальянская версия с участием журналиста Джульетто Кьезы, а не американская. На итальянскую критику у нас, в Штатах, мало кто обращает внимание.

— А американскую версию мы бы и не допустили, — заметил Майкл.

Майкл живо представил те дни 2004 года, когда по его рекомендации оказывали давление на кинопрокатчиков и телевизионщиков, чтобы ограничить демонстрацию документального фильма и его обсуждение. Неожиданно он подумал, что Полковник не случайно обсуждает воздушную атаку, не задумал ли он что-то подобное? Киношная тема затянулась, пора было возвращаться к причине встречи.

Исходные данные

— О заказе поговорим чуть позже, но хотел бы обратить особое внимание на значение прикрытия в плане, который предстоит разработать. Независимо от того, что будет предложено и как оно будет реализовано, прикрытие должно надежно отвести подозрения от Штатов, от нас, американцев. Это основное требование, — напомнил Майкл.

Полковник понимающе кивнул, было ясно, что предстоит очень серьезная работа. Если вопросы прикрытия ставятся на первое место, быть большому проекту.

— Определенный круг людей, повторюсь, оценил Ваш уровень, поэтому мы вновь обратились к Вам. В мире тревожно и неопределенно, а неопределенность не способствует росту экономики и финансов.

— Деньги любят тишину и определенность, — заметил Полковник.

— Точно. Если неопределенность нельзя убрать, ее можно настолько усилить, что все становится определенным, во всяком случае, для сведущих людей.

— Маятник двигается в нужном направлении, но не достаточно быстро, чтобы показывать нужное время?

Майкл удивленно посмотрел на Полковника, он предполагал увидеть педанта из породы яйцеголовых профессоров, занудного специалиста-аналитика, а встретился с человеком, обладающим гибким умом, способным быстро трансформировать формулировки и четко выделять суть.

— Может быть, маятник и показывает нужное время, только нас не устраивает это время, — заметил Майкл.

Полковник улыбнулся. Ему понравился ход разговора с Майклом — без занудства, надменности, когда заказчик высокомерно подчеркивает разницу положений. До этого с Полковником общались высокопоставленные представители заказчика. Заказчиком каждый раз выступал, как предполагал Полковник исходя из последствий проведенных операций, ограниченный круг людей, где преобладали крупнейшие финансисты. Майкл был непосредственно из этого круга. Такое заключение доставило Полковнику удовлетворение, и тепло, словно от старого доброго коньяка, растеклось по всему телу.

— Теперь о заказе. Да, кстати, как думаете, где интересы США требуют создания напряженности? — неожиданно поинтересовался Майкл.

Полковник задумался, это был тест на его интуицию. Его проверяют, проверяют неожиданно и в необычном месте. Все было продумано. Большие люди мимоходом проводят проверку, чтобы убедиться, что Полковник не потерял навыки. Большие люди платят деньги, они в известной степени рискуют, поэтому имеют право и проверять, и получать подтверждения. Полковник с пониманием относился к таким проявлениям.

Полковник погрузился в размышления, он отрешенно смотрел куда-то, ладонью правой руки несколько раз поправил волосы. Майкл не торопил и спокойно ждал. Несколько минут прошли в натянутой тишине. Неожиданно Полковник повернул голову к собеседнику, на Майкла смотрело лицо жесткого человека, чей холодный взгляд, словно инструмент хирурга при лоботомии, проникал в череп. Майкл подобрался, его охватило состояние страха.

Полковник начал медленно, словно раскладывал пасьянс, излагать:

— Африка отпадает.

— Почему? — удивился Майкл.

— Не мой уровень. Там все проще и можно обойтись аналитиками из ЦРУ. Потом, это и дешевле.

— Согласен. Это дешевле и уровень деградировавших аналитиков ЦРУ еще способен обеспечить эту задачу.

— Можно было бы предположить, что объектом является Сирия, — продолжил Полковник. — Наш президент Барак Обама и Госдеп с Конгрессом и Сенатом с большим удовольствием избавились бы от президента Сирии Башара Асада. Но в этом случае нам активно будет мешать Россия. Чтобы решить маленькую задачу, предварительно придется решить большую проблему. А решив большую проблему, зачем решать маленькую задачу, которая сама в этом случае разрешится?

— Интересный вывод, принимается. Асада пока не будем трогать, оставим в покое, — согласился Майкл.

— Из наших двух основных и реальных противников — России и Китая — я бы остановился на России. Китай экономически мощнее, он опасен в глобальном масштабе, но сейчас Китай занимает выжидательную позицию. Лет десять-пятнадцать можно не беспокоиться. Максимум, что он будет делать, это периодически нагнетать обстановку вокруг спорных островов. Это проблема Вьетнама, Филиппин, Японии. До большой войны дело не дойдет, так, нервы помотают и успокоятся. Хотя Китай и является нашей главной угрозой в будущем, я думаю, что разговор пойдет о России.

Полковник мог и дальше обосновывать ситуацию и сделать предположение о содержании заказа, но ясно понимал, что этого делать не следовало — заказчик должен сам сформулировать проблему. Излишняя уверенность и инициатива может насторожить заказчика и испортить дело.

— Действительно, Китай представляет угрозу в стратегическом плане, а Россия — в тактическом. Поэтому она и будет первоочередным объектом, — подтвердил Майкл. — Ситуация такова, что, не решив тактическую задачу, можно надорваться на стратегической.

Он был доволен Полковником — тот четко вычислил объект. Рядом с Майклом лежала тоненькая папка, он взял из нее два листа бумаги и протянул их Полковнику.

— Первый счет Ваш личный, это аванс. Второй — текущий — для оплаты возможных расходов. На втором листе координаты небольшой аналитической фирмы, номер вашего кабинета, пароли для работы на компьютере. В папке ваш пропуск-ключ в кабинет и предварительная информация, которая может пригодиться. Передачу информации и телефонные разговоры вести только из этого кабинета. На столе будет вся информация по контактам. Предварительную идею проекта озвучите мне, после одобрения начнете разработку операции. По мере формирования основных этапов, раскрытия контуров операции, уточнения количества и квалификации людей, привлекаемых к проекту, держите меня в курсе. Связь по мере необходимости будем осуществлять через Роджера — это он был в супермаркете.

В процессе планирования можете запрашивать любую информацию — от Госдепа до АНБ, она будет предоставлена. Одно условие — исключается поездка в Россию для уточнения на месте деталей возможного плана. Мы не можем рисковать. И еще раз напоминаю о прикрытии. Это главное.

Уточнив ориентировочные сроки, Полковник задал принципиальный вопрос:

— При планировании учитывать, что наш президент будет в курсе?

— Когда план будет готов, тогда и решим, вводить или нет его в курс дела, — с легкой смешинкой на лице заметил Майкл. — Изначально будем считать, что он не будет в курсе.

Полковник одобрительно кивнул и собирался выйти из машины, когда Майкл задал странный вопрос:

— А как Вы думаете, почему мы не встретились в офисе?

Полковник не ожидал этого вопроса. Майкл оказался более дотошным, чем показался, он явно все доводил до логического конца. Тест не был завершен и продолжился в реальном времени. Неувязочка не только всплыла, но требовалось ее срочно разрешить. Чтобы выиграть время, Полковник сам задал встречный вопрос:

— Это относительно дела или ситуации?

Майкл задумался. Вопрос Полковника был простым и естественным, но ответить на него, не высветив причину, оказалось затруднительно. Если вопрос задан не случайно, подумал Майкл, то Полковник среагировал четко — ему нужно какое-то время для быстрого анализа и последующего ответа.

— Ближе к ситуации, — неопределенно и быстро, чтобы не дать Полковнику времени для раздумий, ответил Майкл.

— Я думаю, что мой устоявший распорядок дня известен. Вчера я заметил хвост. Это была проверка на мою внимательность. Хотя разработчику или проектировщику операций это не очень нужно.

Признание о хвосте, которое Полковник сделал специально, дало результат — на лице Майкл промелькнула легкая улыбка.

— После обнаружения хвоста я должен был убедиться в его реальности. Следовательно, я должен был нарушить свой обычный распорядок и выйти на улицу, — продолжал выстраивать объяснение Полковник. — Самое удобное место — это супермаркет. Вы не могли дежурить там целый день, поэтому можно предположить, что о моем выезде доложили по телефону, и состоялась встреча. По времени, потраченному вами на прибытие в супермаркет, могу предположить, что Вы находились в том офисе, где мне предстоит работать.

Майкл засмеялся.

— Эту встречу спрогнозировал Роджер, предположивший, что сегодня Вы окажитесь в супермаркете. Этот тест был для него. Он будет работать с Вами в паре. Вас не будет смущать его присутствие? — осторожно спросил Майкл.

— Нет, — спокойно ответил Полковник. — Не думаю, что его готовите для моей замены, скорее всего, это резерв на всякий случай, реализация принципа «не храните все яйца в одной корзине». В разработке потребуется получить и обработать много информации, его участие пойдет на пользу. И еще, его назначение, как я предполагаю, согласовывать даты и места встреч, создавать условия, а также…

— А также? — Майкл остро посмотрел на Полковника.

— А также алиби для наших встреч. Они никогда никому не мешали.

— Почему так думаете?

— Поставить задачу мог человек рангом ниже, но Вы захотели лично меня видеть. Следовательно, разработка будет затрагивать национальные интересы и соответствовать уровню правительства. Всегда есть некоторый риск, что что-то пойдет не так, как планировалось. Вот здесь и нужны дополнительные алиби. Не сомневаюсь, что автомобиль стоит так, что его не видят камеры наблюдения супермаркета, или какая-то видеокамера временно отключена.

Майкл не стал комментировать слова Полковника, лишь кивнул, давая понять, что развивать эту тему не следует, и заметил:

— Таким Вас и описывали. Жду идею плана операции с учетом следующих исходных данных. Есть четыре участника — США, Евросоюз, Россия и Украина. Надо сделать так, чтобы хорошо было только одной стороне, остальные нас не интересуют. При этом три других участника не должны иметь возможности объединиться или действовать солидарно. Вот такая простая задача. Не затягивайте решение, время поджимает. И очень.

Полковник выслушал исходные данные, не проявляя ни малейшей озабоченности, словно он был готов и ждал услышать что-то подобное. После небольшой паузы задал вопрос:

— На какой уровень поддержки на Украине можно рассчитывать при планировании операции?

— На самый высокий, — без промедления ответил Майкл. — Кто нужен?

— Потребуется политическое и военное прикрытие.

— Нет проблем, мягко скажем, вся верхушка горит желанием оказать нам любую услугу. Надо только ее назвать.

— Насколько я предполагаю, наше участие на последней стадии должно быть исключено. Поэтому реальными или фиктивными исполнителями, в зависимости от будущего плана, как я себе представляю, будут украинские военные, которые должны будут исчезнуть после завершения операции. Для этого придется спровоцировать реальные вооруженные столкновения, скорее всего на юго-востоке.

Странно, подумал Майкл, еще на юго-востоке все спокойно, а Полковник говорит о столкновениях. На днях Майкл в узком кругу обсуждал перспективы развития ситуации на Украине после 22 февраля, когда президента Украины Виктора Януковича вынудили бежать. Одним из возможных вариантов развития ситуации рассматривалось военные действия на юго-востоке, богатом сланцевым газом. Наличие большого количества жителей в будущем могло затруднить освоение этих территорий, поэтому военный конфликт позволил бы сократить значительное количество местных жителей за счет боевых потерь и огромного числа беженцев.

Полковник посмотрел на Майкла, и того охватил легкий холодок, Майкл подобрался. Жесткий взгляд, в нем не было теплоты жизни, словно рядом сидел робот. Полковник замолчал, показывая, что один аспект операции закрыт, приступая к другому аспекту, он заговорил медленно, тихо, без холода в голосе, но отчетливо, словно читал приговор:

— О стороне, что должна быть в плюсе, я не спрашиваю. Мне кажется, что поставленная задача указывает на основную цель — нужно создать ситуацию, которая должна подтолкнуть нашего президента к решительным действиям, встряхнуть его и вывести из миротворческого состояния.

— Все лауреаты Нобелевской премии мира говорят о мире, — заметил Майкл, довольный быстротой, с какой Полковник выявил главную цель. — Они обязаны говорить о мире, но часто теряют чувство меры. Советский президент Михаил Горбачев столько говорил, что не заметил, как потерял страну. Нас это очень устроило, но когда американский президент больше говорит, чем делает, нас это уже настораживает.

Полковник внимательно слушал, анализируя не только предложения, но и отдельные слова. Он особо выделил «нас» — это свидетельствовало, что есть некая когорта людей, которая не только чутко следит за действиями президента, но и сравнивает результаты его деятельности с тем, что эта когорта хотела бы видеть. В случае значительных расхождений они принимают меры.

— Обама и его команда слишком много говорят, — продолжил Майкл, — испортили отношения с военными, накалили ситуацию в Белом доме, пора остудить. Наступило время лауреата окунуть в холодную ванную, а для этого подойдет и небольшая холодная война. Надо сделать так, чтобы он сам добровольно нырнул в эту ванную.

Конец фразы Майкл произнес зло и не скрывал своего отношения к президенту своей страны.

— Небольшая? Это один из параметров заказа?

— Скажем так, для начала. Там посмотрим, как поведет себя Россия.

— Думаете, что Путин дрогнет?

— Трудно сказать, когда будет давление — тогда и увидим. Не он дрогнет, так его окружение.

Полковник получил достаточную для себя информацию, дальше не следовало обсуждать вопросы, связанные с президентами. Это не его уровень, и не следовало проявлять излишнюю болтливость, ему к тому же и не свойственную. Поэтому он поспешил сформулировать свою задачу:

— Насколько я понял, следует создать критическую ситуацию, которая вызовет напряжение в отношениях названных стран, а наш президент возглавит крестовый поход на Россию.

— Все правильно, только крестовый поход изначально должен быть без применения оружия. Между нами говоря, Путин мужчина решительный, — пояснил Майкл, — это не Горбачев и Ельцин, если с ним перегнуть палку, он может и красную кнопку нажать. Один раз он намекнул на огненный гриб над территорией США, второй раз об этом говорить не будет.

— У меня нет опыта планирования глобальных операций, уничтожающих планету, — стал оправдываться Полковник, — не в моем возрасте браться за то, что еще не делал.

— Вот и отлично, — подвел черту Майкл и протянул руку, обозначая окончание разговора.

 

Предварительная идея

Слабый Обама

Автомобиль несся в аэропорт Ньюарк Либерти. Мягкий ход не позволял почувствовать большую скорость. Легкий монотонный шум движения настраивал на мажорный лад. Майкл был доволен прошедшей встречей. Именно таким он хотел видеть Полковника, а вопрос о президенте Бараке Обаме Полковник задал неспроста — даже уровень посвящения президента в суть операции он предполагает учитывать в операции, которую будет разрабатывать.

Майкл весьма скептически относился к последним президентам США. В его оценках Джордж Буш-младший был эталоном глупости, поэтому определенная часть элиты, военных и спецслужб, посвященные в секретные операции, проводимые на территории США и за рубежом, откровенно посмеивались над его уровнем интеллекта и достаточно часто использовали его вслепую, не раскрывая не только детали, но и сути отдельных тайных операций. С Бараком Обамой ситуация была несколько иной. На первых порах на него возлагались большие надежды. Общество в целом и элита надеялись, что он найдет решения проблем, не только ограничивающих развитие США, но и угрожающих финансовым крахом страны. Но уже где-то в середине первого срока президентства Обама стал напоминать Михаила Горбачева, первого президента СССР. Так считал Майкл и многие из его круга. Слова, не подтвержденные делом, и обещания без реальных результатов все чаще проявлялись в делах и речах президента Обамы.

Естественное сравнение Барака Обамы с Горбачевым настораживало и портило настроение. Михаил Горбачев внес огромную лепту в разрушение СССР, что восторженно приветствовала элита США, включая и самого Майкла. Но для большинства населения своей страны он остался отвратительным управленцем и большим демагогом, который в своих пустых речах и разговорах не заметил развала страны. Когда надо было бороться за страну, он равнодушно и трусливо удалился. Майкл был в курсе признаний Михаила Горбачева, что он со своей женой сознательно разрушал коммунистический строй. Но в это Майкл не верил. Кто признается на весь мир, что он демагог и кроме этого ничего не умеет реально делать? В такой ситуации используются придуманные легенды, что и сделал Горбачев для оправдания и поддержания собственного престижа.

Обама, безусловно, демагог, умеющий правильно говорить, что важно для победы на выборах. Но он не был творцом, умело реализующим поставленную цель. Такая и команда, сформированная им. Майкл считал, что непонятное досрочное присуждение Нобелевской премии мира Обаме сыграло с ним злую шутку. Он стал действовать с оглядкой на свою премию. Трудно понять, за какое реальное действие его наградили, он не обеспечил мира ни в одной горячей точке, только увеличил число таковых. Он не смог обеспечить мира между Израилем и Палестиной, что удавалось Биллу Клинтону. Возможно, наградили за избрание в президенты? Но это не его заслуга, а людей, дающих отмашку до начала президентской гонки.

В последнее время Майкла особенно раздражало то, что президент Обама стал бояться ответственности, это было недостойно президента великой страны. На это обратили внимание ряд политиков и военных. Об этом Майкл разговаривал с Джо Сестаком, бывшим конгрессменом-демократом, самым высокопоставленным военным в отставке, когда-либо избранным в Конгресс. Джо Сестака сильно возмущало, что Барак Обама, будучи главнокомандующим, свои ошибки и ошибки администрации в военных аспектах, включая спецоперации, перекладывает на других. На неприглядное поведение президента, не без помощи Майкла и его друзей, аккуратно обратили внимание издания The Atlantic Wire, The Washington Examiner и другие. Это легкий отрезвляющий душ для президента, намек администрации президента. Тяжелая информационная артиллерия еще не вводилась в действие.

Автомобиль неожиданно притормозил, пропуская впереди идущую машину, водитель которой резко перестраивался. Майкл отвлекся от размышлений и посмотрел на своего водителя. Тот никак не отреагировал на маленькое происшествие, продолжая управлять автомобилем без малейших эмоций. Роджер, сидевший рядом с водителем, связался по рации со следовавшей за ними машиной сопровождения, черным «фордом». Разговор по рации был коротким — всего несколько фраз. После этого все вернулось в прежнее состояние тишины, а Майкл вновь вернулся к размышлениям о президенте Обаме. В последнее время он делал это все чаще, испытывая недовольство от нерешительности главы государства. Майкл, поддерживаемый своими коллегами, приходил к выводу, что президента надо поставить в ситуацию, когда он вынужден будет перестать либеральничать и уверенно займется утверждением главенствующего положения США в мире, лишая Россию даже мысли об участии в глобальной мировой политике. Лишь Россия открыто высказывается против однополярного мира, гегемонии США, поэтому ее надо было поставить на место, чтобы другим странам не хотелось сомневаться в доминировании США.

А пока Обама проявляет слабость в противостоянии с Россией, не сумел разорвать усиливающую связь России и Китая, сгладить скандал со слежкой за главными союзниками, прежде всего Германией, и даже не уволил директора Национальной разведки Джеймса Клеппера, который солгал Конгрессу.

С нерешительным президентом в разведку не пойдешь, им только управлять. Майкл с ухмылкой вспомнил спектакль, разыгранный для поднятия падающего рейтинга президента, когда тот со своими советниками, включая Хиллари Клинтон, наблюдали за операцией поимки бен Ладена, главаря «Аль-Каиды».

С точки зрения Майкла, операция прошла с большими накладками. Прямой репортаж во время захвата прервался, бен Ладена расстреляли, потеряли без причины один из двух секретных боевых вертолетов, странным образом оказавшийся впоследствии в Китае. Конечно, подготовленный наблюдатель мог задаться вопросом: что смотрели и чему радовались Обама и его коллеги, если связь была нарушена? Какую фотографию убитого бен Ладена они видели по телевизору, если через несколько дней опытные журналисты обнаружили ретушь и цифровую обработку снимка. Естественно, возникает вопрос: как они могли видеть фотографию, если она не была сделана заранее? А если она сделана заранее, возникает естественный вопрос: когда же его убили? А вообще, кого убивали — реального главаря сильнейшей террористической организации или старика, удалившего от управления организацией, превратившейся в блеклую тень от той, что когда-то создали сами США?

Майкл, в отличие от обывателя, много знал, недопустимо много, и его претензии были другого уровня. Его раздражали падающий уровень профессионализма американского разведывательного сообщества, включающего семнадцать ведомств без учета разведывательных структур армии, и бесконечный лабиринт конфронтации внутри сообщества, ревностно делящего 68 миллиардов долларов годового бюджета. С такой суммой, превосходящей годовые бюджеты многих стран мира, американское разведывательное сообщество превратилось в корпорацию, сотрудники которой привыкли к высоким окладам. И, в соответствии с общими экономическими законами развития корпораций, топ-менеджеры этой разведывательной корпорации заняты проблемами увеличения бюджета, поддержания и улучшения собственного уровня жизни. А увеличение бюджета возможно при нагнетании всеобщей истерии в обществе, когда общество добровольно будет соглашаться на повышение бюджета корпорации, надеясь на обеспечение безопасности в связи с появлением очередной угрозы.

В последнее время в ряде газет и интернет-изданий стали публиковать, ссылаясь на источники в спецслужбах, статьи об организации «Хорасан», угрожающей Америке всевозможными бедами. Майкл пытался получить подтверждение существования такой организации. Все данные свидетельствовали о том, что это очередной проект ЦРУ, дутый пузырь, разгром которого будет преподнесен как очередная победа над смертельным врагом. Будут медали и звезды на погоны, а главное, никто не спросит, на что потрачены деньги. Правда, этого противника, с улыбкой подумал Майкл, можно разглядеть лишь в самый мощный телескоп. А вот становление ИГ упустили и получили мощнейшую террористическую организацию. Создали и хотели направить ее против президента Сирии Асада, а получили откровенного врага Америки. Но в этом никто не виноват, никто не несет ответственности. Не в первый, не в последний раз. Специалисты разведслужб найдут красивое оправдание и потребуют дополнительного финансирования.

Ложь американского разведывательного сообщества стала привычным делом, а о промахах не принято говорить. Ливия, Египет, Сирия, Ирак и Афганистан — кругом проколы в последние годы, потеря управляемости ситуаций, ошибки в стратегическом планировании. Хотя и тактические ошибки присутствуют в большом количестве. Как и чем объяснить, что значительная часть руководства ИГ несколько лет назад вместе сидела в американской военной тюрьме Camp Bucca? Не там ли, под носом и под контролем спецслужб, формировалась идейная составляющая ИГ? Тогда спецслужбы можно поздравить с победой, зло подумал Майкл.

Майкл серьезно склонялся к радикальному изменению всего американского разведывательного сообщества, считая целесообразным сократить из семнадцати ведомств сообщества пятнадцать. В недавнем разговоре с главой ЦРУ Джоном Бреннаном он высказал свои сомнения и, к большому удивлению, получил косвенное подтверждение от самого главного разведчика. Неожиданно Джон Бреннан признался, что собирается провести существенную реорганизацию своей спецслужбы. Он предполагал распустить два подразделения, отвечающих за получение разведданных и аналитику. С этим Майкл был полностью согласен, но вместо них Бреннан предполагал создать службы, ответственные за отдельные регионы и отдельные угрозы национальной безопасности. Майкл высказал свою озабоченность тем, что после реорганизации структура ЦРУ будет напоминать структуру Национального контртеррористического центра, а ряд подразделений ЦРУ будет дублировать собственные структуры. Раздутые штаты, новые финансовые вливания и сомнительная отчетность — это будет итогом реорганизации.

Монстр не сокращается, с огорчением подумал Майкл, под видом реорганизации штат ЦРУ будет расти. Отступить от этого правила невозможно — роль единственной сверхдержавы, исполняющей одновременно функции судьи и полицейского, оправдывает любое расширение. Расширение — это новые деньги, новые должности и многое другое, что соответствует интересам бизнеса. Привычная ложь скрывает неудачи и неэффективность, но знают об этом лишь немногие, возглавляющие разведывательную корпорацию, а им нет резона об этом говорить.

Глобальная реформа разведывательного сообщества — это фантазия, понимал Майкл, кто пойдет на это? Решение принимают политики, но ни один политик не признает, что все эти годы разведывательное сообщество было крайне неэффективным и неоправданно расходовало деньги избирателей. Корпоративные интересы в США давно стоят выше интересов избирателей.

Если ничего нельзя изменить, нечего трепать себе нервы, заключил Майкл. Раздосадованный, он постарался не думать о политическом и военном истеблишменте, стал смотреть в окно, наслаждаясь видом приближающего аэропорта Ньюарк Либерти. Он с детства любил самолеты и аэропорты.

Проехав шлагбаум служебного проезда для VIP персон, автомобиль направился к отдельно стоявшему самолету с выстроившимися у трапа двумя стюардессами, стюардом и двумя пилотами. В отдалении мелькали спортивного типа фигуры охранников, но их Майкл давно перестал замечать.

Самолет

В самолете Майкла встретила Нэнси, совмещающая функции секретаря, помощника, консультанта, аудитора и еще многих других нужных людей. Для себя Майкл сделал вывод, что она выполняет функции директора сумасшедшего дома, где отсутствует значительное количество обслуживающего персонала. Спокойствие удава, холод лягушки, слепота крота и глухота глухаря в ней сплавились в одно единое, что раздражало многих партнеров Майкла по бизнесу, но ему самому создавало комфортные условия не только работы, но и жизни. Когда партнеры жаловались на нее и предлагали сменить, он отвечал:

— Смазливую секретаршу можно найти, умного помощника тоже можно найти, знающего специалиста возможно найти, но как найти абсолютно преданного человека, знающего тебя лучше, чем ты сам?

Ответа на этот вопрос никто не смог дать, поэтому Нэнси продолжала работать у Майкла, обеспечивая ему тишину и спокойствие, даже какую-то беззаботность, что в его годы особо ценно.

Выждав, когда Майкл удобно расположится в кресле, она сообщила:

— Недавно звонил Джон. Обещал перезвонить.

Нэнси передала специальный телефон и прошла в следующий салон, где находились начальник личной охраны и помощник Дэн — консультант по финансовым вопросам.

Оставшись один, Майкл вытянул ноги, предварительно сняв туфли. Все попытки стюардесс предложить ему теплые тапочки в течение многих лет оканчивались резким отказом. Он предполагал немного подремать, но звонок внес изменения.

— Да, я слушаю тебя, Джон.

— Представляешь, звонили из администрации президента Обамы, хотели забронировать время для игры, — в голосе Джона сквозили интонации презрения.

— И?

— Естественно, клуб отказал. Нам надо, чтобы его орава носилась по полям, а в клубе командовали его чиновники и охранники? Пользы никакой, одно беспокойство. Вот и руководство клуба и послало его с его администрацией.

Новость из гольф-клуба, конечно, была интересной, но не настолько важной, чтобы он два раза звонил. Его интересовало совсем другое.

— Как прошла встреча?

Не терпится старику, подумал Майкл, он первым должен все знать. Весь свой бизнес Джон построил на опережающей информации, которой он обладал. За право первым получать определенную информацию он готов был платить огромные деньги. Не изменился старик, вот и теперь пытается раньше других узнать результат встречи. С другой стороны, это и понятно, колоссальное дело затевается.

— Ты меня слышишь? Скажи, он согласился?

— Согласился, — подтвердил Майкл.

— Какое впечатление он произвел?

— Самое положительное. Приятный в общении, легко поддерживает разговор, толково анализирует ситуацию и то, что слышит. Лишних вопросов не задает и не проявляет интереса к тому, что не касается конкретного дела.

— Что же, так его и рекомендовали, будем считать, что первый кирпичик в наше дело удачно положен, — подытожил Джон.

— Единственное, я не четко сформулировал задание, поставил задачу в общем. Интересно, он сам дойдет до того, что мы хотим?

— Не потеряем ли мы много времени?

— Пару дней не решают проблему.

— Ладно, мы ждем тебя.

Майкл подумал, что разговор окончен, но Джон не положил трубку. Зная его не одно десятилетие, Майкл предположил, что Джон думает, сказать или нет что-то очень важное. Поэтому Майкл решил его поторопить:

— Что-то есть интересное?

— Вчера встречался с Чаком Хейгелом, наш министр обороны собирается в отставку, — на одном дыхании сообщил Джон. — Это дело не завтрашнего дня, но в принципе он созрел.

Майкл физически представил, какое облегчение ощущает Джон, выдав последнюю новость. А новость была интересной, ее последствия были неопределенными.

— Насколько окончательно принято решение? — поинтересовался Майкл.

— Он сказал, что принял решение, вопрос лишь времени.

— Чак любит ясность, а в администрации Обамы ее не было. Он не входил в круг доверенных людей, многие решения принимались без его участия.

— Да, он говорил, что иногда решения принимают вопреки его мнению, — подтвердил Джон. — И еще. Не знаю, как сказать.

— А ты возьми и сразу скажи, — посоветовал Майкл, которого нерешительность Джона насторожила.

— Я говорил с адмиралом, мы встретились сегодня в гольф-клубе, так он сказал, что был контакт Полковника с представителем семейства Нуланд— Кейган. Подробности не знаю, но надо будет учесть эту информацию.

— Спасибо, Джон, буду иметь в виду. Думаю, что Полковник сам нам скажет, если этот контакт представляет для нас интерес, но я его спрошу при следующей встрече.

Выдав информацию, не дававшую покоя, Джон потерял интерес к дальнейшему разговору и постарался быстро завершить его. А Майкл получил обильную пищу для размышлений, и надежда на короткий сон улетучилась.

Все мысли были заняты предстоящей отставкой Хейгела. Однозначную причину Майкл не мог сформулировать, очевидно, их было несколько и выделить основную было трудно. И Майкл погрузился в анализ ситуации, не обращая внимания на время.

В салоне появилась Нэнси и объявила:

— Идем на посадку.

Сравнение

Полковник на большой скорости обогнал несколько тяжелогруженых грузовиков, перестроился в правый ряд и для комфортности езды немного сбросил скорость. Играла музыка, но он ее не слушал. Музыка была лишь фоном к его размышлениям. Ему льстило, что на встречу с ним пришел человек, решающий, что и когда сказать президенту. Это радовало и огорчало одновременно. Радовало тем, что люди власти признали его, Полковника, профессионалом. Огорчало тем, что Штатами правит слабый президент, которым манипулируют.

Сомнения в выборе президента Майкл выразил в разговоре в автомобиле, когда высказал тревожное предположение: «Не ошиблись ли мы в 2008 году на праймериз Демократической партии с очередностью первых президентов в американской истории? Может быть, следовало предпочесть первую женщину-президента Хиллари Клинтон первому афроамериканцу Бараку Обаме?» В этом сомнении Полковник второй раз обратил внимание на «мы». Конечно, можно трактовать это «мы» как народ, американский избиратель, но прозвучало оно по-другому: люди, принимающие решения и обеспечивающие их реализацию.

У Обамы есть определенные достижения: американская экономика находится в значительно лучшем состоянии, чем экономики прочих ведущих развитых стран, уровень безработицы снизился, дефицит годового федерального бюджета в процентах к ВВП ниже некоторых европейских. Есть у него и внутриполитические успехи: продавил решение о снижении выбросов углекислого газа, создал Бюро по защите потребителей в финансовой сфере, десять миллионов бедняков приобщились к медицинской помощи в рамках закона о доступной медицинской помощи. Однако странное дело, подумал Полковник, рейтинг президента падает, и этому не видно конца. Конечно, есть серьезные проколы в международной политике, но у американцев не она стоит на первом месте. Так в чем причина падения рейтинга среди американцев и уважения в мире?

Полковник не сомневался, что причина находится за океаном, в далеких просторах России, в ее президенте Владимире Путине. После развала СССР России предназначили роль сырьевого гиганта, что удовлетворяло первого президента России Бориса Ельцина и его команду. Роль послушных учеников, готовых рапортовать о решении поставленной задачи предложенным методом ради поощрения американской элитой, им нравилась, и исполняли они эту роль с упоением.

Полковник не осуждал откровенное предательство государственных интересов России командой пьющего Ельцина, ведь оно было в интересах Америки. Но чувство брезгливости к таким людям у него, человека независимого и военного, преобладало над рациональностью. Может быть, поэтому у него было странное отношение к президенту Путину?

Странность ситуации заключалась в том, что рейтинг Обамы падал при положительных результатах развития экономики, а рейтинг Путина рос при отрицательных результатах. Парадокс, который Полковник не мог понять, оставалось лишь одно объяснение — в этом суть и загадка русской души, народа России.

Полковник не мог однозначно сформулировать свое личное отношение к Путину. Немного было зависти — оба вышли из спецслужб, оба причастны к политике, но уровень Путина несравним с его положением. Что это? Везение или обстоятельства? Или Полковник в своей жизни упустил что-то, что могло позволить ему стремительно рвануть в политику? Почему Путин достиг вершин власти, а не он?

Эти вопросы в последнее время занимали его мысли, но он не расстраивался, принимая жизнь такой, какая она есть. Лишь суровый образ главы российского государства периодически заставлял его возвращаться к сравнению двух президентов, разделенных с обеих сторон океанами.

Почему он предполагает, что Путин суров? Во многих интервью и особенно пресс-конференциях он представляется человеком остроумным, с хорошим чувством юмора и уважением к людям. Может быть, суровость — это внутренний стержень, обуславливающий его возможности, требования и оценку событий? Как выглядят два президента, исходя из их внутреннего стержня?

Очевидно, что Путин и Обама совершенно разные люди. Если использовать короткие определения без пояснений, то Полковник охарактеризовал бы Путина так: жесткий, военный, офицер, знает власть и силу, умеет этим пользоваться. По отношению к Обаме формулировки были бы менее конкретными: боится силы, плохо использует ее, недостаточно решителен, возможно — ленив.

Сравнения характеристик явно не в пользу Обамы, Полковник давно это признал. В ближайшее время против Путина, в этом Полковник не сомневался, будут использоваться беспрецедентные меры, чтобы очернить его. Как аналитик Полковник понимал опасность таких действий. В настоящее время популярность Путина среди американцев значительно выше, чем Обамы. Надо признать, что американцев, поддерживающих Путина, больше, чем американцев, поддерживающих Конгресс США. И если Путин выстоит, не поддастся давлению, его авторитет и популярность может значительно вырасти среди американцев и европейцев. Тенденция роста его популярности прослеживается среди латиноамериканцев и азиатов, и это должно беспокоить сотрудников Госдепа, разрабатывающих мероприятия против Путина. Интересно, подумал Полковник, в какой мере они учитывают такой факт, если вообще учитывают?

Меры давления на Путина, которые будут последовательно вводиться, могут дать обратный эффект — его национальный рейтинг возрастет, а оппозиционеры потеряют остатки доверия народа. Оппозиция будет представлена малочисленной кучкой интеллектуалов без опоры в народе. Меры вводятся для роста оппозиции, а в результате она будет терять поддержку населения. Полковник был уверен, что на это противоречие никто не будет обращать внимания, давление тупо будут усиливать, ожидая чуда. Чуда в виде волшебника, который прилетит и заберет с собой Путина.

Может быть, этим волшебником будет сам Полковник, когда разработает проект, позволяющий ситуации переместить Путина в мир иной? И тогда он, Полковник, окажется удачливей, он выиграет противостояние.

Сын

Подъезжая к дому, Полковник обратил внимание на незнакомую машину, припарковавшуюся возле въезда в гараж. Он насторожился, случайное совпадение после такой важной встречи с Майклом было маловероятным. Полковник стал машинально просчитывать возможные варианты предстоящей встречи с незнакомцем и поэтому притормозил, внимательно следя за подозрительной машиной. Это была подержанная BMW третьей модели, внутри был водитель, но выглянувшее солнце отражалось от бокового стекла BMW и слепило Полковника. Неожиданно открылась водительская дверь BMW, и из нее вышел молодой мужчина.

Увидев его, Полковник тихо выругался и поставил свой автомобиль рядом с BMW. Выйдя из автомобиля, он выразил удивление:

— Пол, если не ошибаюсь, ты собирался приехать ближе к ночи?

— Да, но случилась оказия, я поменял билет.

Пол, сын Полковника, приехал раньше, чтобы побыть с отцом еще несколько незапланированных часов. В их суровых отношениях ему не хватало с детства теплоты, а отец словно не замечал этого, был скуп на ласки и добрые слова. Вот и сейчас Полу хотелось обнять отца, но сомнения сдерживали, и он ждал реакции родителя.

Полковник протянул правую руку, предварительно переложив в левую папку, которую дал Майкл, слегка похлопал сына по плечу и поинтересовался:

— С каких пор ты стал ездить на немце?

— Среди арендуемых машин она оказалась оптимальной по соотношению цена — качество.

Полковник улыбнулся этому научному определению, но не стал задавать естественный в этой ситуации вопрос о критерии оптимума. Он лишь попросил загнать автомобили в гараж.

— Я поднимусь в кабинет, а ты перенеси из багажника продукты на кухню. Там есть пиво, можешь начать, а я присоединюсь.

Полковнику не терпелось заглянуть в папку, понять, какой вектор действий задают Майкл и люди, которых он представляет.

В кабинете Полковник подошел к столу и, не садясь в кресло, начал быстро просматривать содержимое папки. Несколько распечаток, посвященных событиям на Украине, копии статей о взаимоотношениях двух президентов, Барака Обамы и Владимира Путина, и фотография Путина. Бегло ознакомившись с распечатками, Полковник с интересом взялся за фотографию. Это был не кабинетный портрет, снимок выхватил выражение лица русского президента во время какого-то мероприятия. Что-то магическое, завораживающее и угрожающее было во взгляде президента России, а лицо излучало холодное спокойствие.

Полковник стал изучать отдельные предметы, попавшие в кадр. По деталям — часть зарубежного флага, верх небольшого столика и другое — можно было предположить, что снимок сделан во время переговоров. Он продолжал изучать лицо Путина и не заметил, как Пол вошел в кабинет и был весьма удивлен, заметив в руках отца фотографию. Полковник постарался объяснить ситуацию:

— Собираюсь для одного фонда написать небольшой анализ об этом человеке.

Пол понимающе кивнул, а после небольшой паузы сообщил:

— У нас в университете много разговоров о нем.

Пол учился в Калифорнийском университете в Беркли в Школе журналистики. Этот университет всегда отличался высоким уровнем гражданской ответственности студентов и аспирантов, объективно университет был центром протестов против войны в Афганистане и Ираке.

— И как оценивают? — поинтересовался Полковник.

Пол задумался, вспоминая и интегрируя все случаи и оценки.

— Могу ошибиться, но к Путину отношения у студентов ясные — его либо ненавидят, либо…

— Понятно. А как Обама?

— Многие не воспринимают его, считают слабым или нерешительным президентом. Сравнение с Путиным не в его пользу.

— Неужели большинство за Путина? Почему? — решил подзадорить сына Полковник.

— Большинство за него. Почему? Не знаю, как сформулировать объяснение.

— Уж постарайся, будущий журналист, — поддразнивал отец.

При внешней отрешенности Полковника, отсутствии интереса к судьбе сына, Пол был уверен, что все, что происходит вокруг него, отец каким-то образом контролирует, знает и интересуется. Когда в университете избрали нового ректора, в очередном телефонном разговоре он спросил: «Как ваш новый ректор, Николас Диркс?»

Пол, сколько себя помнил, всегда желал, чтобы отец его похвалил. И «будущий журналист» хотел показать, что с ним можно серьезно говорить на серьезные темы. Фотография неожиданно подсказала ответ:

— Если говорить образно, изображение Путина очень конкретное и ясное, изображение же Обамы расплывчатое и сероватое.

— Определение принимается, — отметил довольный отец, — пойдем пить пиво.

Вербовка

Основной вопрос, ради которого Пол прилетел на встречу с отцом, был разрешен практически сразу — отец, получив от Майкла аванс, легко согласился оплатить учебу в университете и предложил записаться на дополнительные предметы, связанные с международной политикой. Пол не скрывал радости и стал откровенно рассказывать о жизни в кампусе, своем видении будущего.

Полковник не перебивал и с нетерпением ждал, когда Пол начнет говорить о специализации и выборе проблем, которые он как журналист собирается освещать.

— У меня была встреча с представителем одного фонда. Они заинтересовались одной моей курсовой работой и предложили поработать на фонд, — признался Пол.

— Они предложили что-нибудь реальное?

— Да. Предложили грант.

— А тема? — поинтересовался Полковник.

— Она еще не сформулирована конкретно, но, в общем, я собираюсь изучать процесс формирования в обществе террористических групп.

Полковник насторожился, но сделал вид, что тема проходная.

— А регион выбран? — осторожно поинтересовался отец.

— Ближний Восток, — волнуясь, ответил Пол.

Этого боялся Полковник, он ожидал, что спецслужбы обратят внимание на сына, имеющего хорошие задатки аналитика, и опасался этого.

— Подай еще бутылку пива, — попросил Полковник, желая выиграть время, чтобы принять решение и доступно объяснить свое решение Полу.

Жизнь сложилась не так, как хотел Полковник. С женой отношения быстро испортились, ребенка она забрала с собой, ограничив общение Полковника с сыном. Бывшая супруга получала удовольствие, ограничивая по разным причинам количество встреч и время общения, но особенно следила за тем, чтобы между ними не сложились теплые отношения. Лишь в последние годы контакты стали частыми, в чем в значительной степени заслуга Пола, но искренности и доверительности в отношениях мешали осторожность и опыт предыдущих лет.

Разрушая судьбы многих людей, Полковник не испытывал угрызений совести, он, подобно роботу, жил, планировал, анализировал, и ничто не могло изменить равномерный ход его жизнь. Но холодная машина неожиданно сдала сбой — он стал жестко ощущать одиночество, на фоне которого возникло беспокойство за Пола. Именно беспокойство требовало принять решение и предложить его сыну, но это означало, что придется раскрыть какие-то факты из его жизни.

Отставив свой фирменный бокал с пивом, Полковник посмотрел на Пола, выдержал паузу и строго обратился:

— Давай говорить откровенно, настолько это допустимо. Есть вопросы, не подлежащие обсуждению, — предостерег Полковник. — В остальном я готов подробно обсудить интересующие тебя вопросы, выскажу свое видение твоего будущего.

Пол сосредоточился, обрадовавшись предстоящему разговору, что могло позволить сократить дистанцию, ограничивающую искренность общения и тяготившую его и, возможно, отца.

— Фонд, который обратился к тебе, в действительности, я предполагаю, представляет ЦРУ или другую спецслужбу. И их предложение к тебе, по сути, является вербовкой.

Полковник заметил, как Пол заерзал, пальцы нервно сжали бутылку пива. Юнец, подумал Полковник, ему еще многому предстоит учиться, а Полковнику — научить. Но Пол не стал оправдываться, что понравилось отцу, а просто задал встречный вопрос:

— Можно о чем-то спросить, ты ведь позволил задавать вопросы?

Полковник развел руки в стороны и улыбнулся:

— Давай.

Пол, довольный неожиданным развитием и атмосферой разговора, с волнением спросил:

— Ты сказал, что готовишь анализ для фонда. Не связан ли он с ЦРУ или, как ты сказал, другой спецслужбой?

Полковник задумался. Он был доволен: вопрос свидетельствовал, что отношения переходят на новый уровень — раньше Пол не позволил бы себе задать подобный вопрос. Нарушать только-только начавшую формироваться доверительность Полковник не хотел, поэтому ответил:

— Скажем так, что имеет отношение.

Пол был удовлетворен и не скрывал радости — с детства он с восторгом смотрел на отца, хотел быть похожим на него. В последние годы Пол удивлялся информации, которой владел отец, его умению выстраивать логические цепочки.

— Я предполагаю, что ты согласился на сотрудничество. Что-то подписывал?

Пол молча кивнул.

— Это я приветствую, — неожиданно для Пола произнес отец, — мы, американцы, всегда были патриотами. Это я говорю без пафоса, это наша суть. Но должен сказать, что тема меня напрягла. Это твое решение, а я хотел бы, чтобы ты прислушался к моему сомнению. Серьезно заниматься Ближним Востоком, не зная арабского языка, не продуктивно.

— Я стал изучать арабский, — поспешил уточнить Пол. — Мне предложили съездить в Ирак, Иорданию для предварительного ознакомления.

— Поездка — это входной билет в организацию. Что касается темы. Обращаясь к столь сложной теме, а я признаю, что она очень интересная, необходимо в совершенстве знать язык. Понять сложный психологический процесс формирования террориста, изменения его ценностей и жизненных позиций — все это можно понять, только общаясь с ними на их языке, зная менталитет и особенности жизни.

Здесь Полковник замолк. Он внимательно посмотрел на Пола и подумал, представляет ли он, в какие игры играет его отец? Какого уровня секретные операции он разрабатывает? Можно ли, не зная глубинных причин, раскрыть человека или описать его как проектировщика спецоперации?

— Пользуясь услугами переводчика, ты становишься его заложником, его понимания ситуации и обстоятельств, что невольно будет присутствовать в твоих решениях, — продолжил Полковник.

— А что ты посоветуешь?

— Пол, я боюсь тебя потерять…

Пол растерялся от неожиданного признания отца, на его лице мгновенно отразилась широкая гамма чувств, но преобладало замешательство. Полковник, глядя на лицо сына, вспомнил такое же выражение растерянности и наивности, когда в далеком детстве чашка выскользнула из его рук и разбилась. Пол не мог понять, как она могла выскользнуть, когда он ее крепко держал, поэтому на его лице были обида и растерянность.

— Я знаю суть и ощущения работы двух основных типов сотрудников спецслужб — оперативников и аналитиков. Оперативники — это романтика, напряжение и куча того, что есть или отсутствует в реальности, но без конца показывают в кино. Аналитики — это информация, логика, расчет. Их в кино не показывают — скучно. Аналитики подобны художникам, они создают картины, которые люди видят.

— Есть картины, но авторов желательно не знать? — Пол прервал отца вопросом.

— Да, желательно не знать. Но будь уверен, что аналитики — это элита спецслужб. Способных оперативников много, а найти аналитика — все равно что найти самородок. У тебя есть способность к такой работе, это перспектива развития и карьерного роста. Никогда оперативник не будет возглавлять крупную спецслужбу, только человек, за чьей спиной опыт работы аналитиком. Возможно, в тебе играет кровь и хочется почувствовать себя Джеймсом Бондом, но мой совет — не теряй время, подумай о моем предложении быть аналитиком. Но решение принимать тебе. Я высказал свое мнение.

Пол глубоко задумался, он не был готов к такому разговору и слегка растерялся:

— Мне отказаться от темы?

— Нет, но я бы посоветовал тебе эту тему для начала рассматривать на примере Запада.

— С какого боку подойти? — поинтересовался Пол.

— В Сирии воюют и приобретают боевой опыт сотни, если не тысячи граждан Запада, включая США. Об этом у нас не принято говорить, но вопрос может очень остро встать через несколько лет. Мы не готовы серьезно реагировать на возможные риски террористических угроз на нашей территории. Должен сказать, что уровень наших спецслужб, к большому сожалению, снижается с опасной скоростью. Поэтому есть хорошая перспектива, я повторюсь, карьерного роста.

Упомянув о деградации американских спецслужб, Полковник вспомнил слова Майкла: «Десять толковых аналитиков дают нам больше информации, чем все аналитики ЦРУ и АНБ. Наши спецслужбы кинулись получать огромные объемы информации по всему миру, думая, что наличие гигантского массива информации решает или решит наши проблемы. А в реальности возникли две проблемы. Первая — в огромном потоке получаемой информации теряется нужная. Вторая — нужны люди, назовем их рыбаками, умеющие выловить нужную информацию в океане байтов. А со стремительным увеличением информации коэффициент полезного действия рыбаков падает. И мы возвращаемся к первой проблеме».

— Поэтому, если ты займешься серьезной аналитикой, ты будешь востребован, будет перспектива. А я, — здесь Полковник чуть запнулся, — смогу кое в чем тебе помочь.

Обрадованный искренним разговором с отцом, Пол решил спросить:

— Поможешь только в обсуждении?

Полковник улыбнулся, встал и заключил:

— Начнем с обсуждений, а там посмотрим. Ладно, давай закончим на сегодня. Можно тебя попросить прибрать на кухне? А я поднимусь к себе, надо просмотреть кое-какой материал.

Пол подошел к отцу. От пива или радости сложившегося разговора его охватила легкая эйфория. Он неожиданно обнял отца и тихо произнес:

— Спасибо.

Кабинет

Полковник прикрепил портрет Путина на доску, висевшую напротив его стола. Сидя в кресле, он вглядывался в суровое лицо российского президента, пытаясь понять, где тот ключик, который позволит сделать его сговорчивым. Но холодный взгляд Путина словно смеялся над Полковником, предлагая: ищи-ищи и фиг найдешь.

Большой кабинет был завален книгами, всевозможными папками, журналами и кляссерами с оптическими диски с отобранными файлами. Вдоль стен, упираясь в потолок, стояли стеллажи. Два больших книжных шкафа, несмотря свои размеры, затерялись среди стеллажей. В одном книжном шкафу аккуратно располагались всевозможные справочники, включая справочник крылатых латинских фраз и выражений, и книги по истории секретных служб. Второй шкаф был заполнен мемуарами бывших разведчиков и дипломатов.

Беглый взгляд на содержимое кабинета обнаруживал противоречие между аккуратностью в шкафах и разбросанностью всего на стеллажах и письменном столе. Такое явление относительно одного человека имело лишь единственное логическое оправдание — так было удобно хозяину, прекрасно помнившему, что и где находится, и это обеспечивало ему оптимальный поиск нужной информации.

На одном стеллаже располагалась информация о Древнем Риме. Здесь были толстые книги, копии статей, тоненькие брошюры, отдельные журналы и специальные обзоры. Стеллаж по своему объему давно не мог вместить весь материал по Древнему Риму, поэтому все пространство стеллажа было заставлено предельно плотно, а часть материалов располагалась на стуле перед стеллажом. Полковник считал, что со времен Древнего мира человек ничуть не изменился, хотя знания, естественно, увеличились. О Древнем Риме Полковник не любил говорить, это была его тайная слабость. Он считал, что достаточно понимать побудительные причины и действия древних римлян, и можно больше ничего не учить. Достаточно переложить события тех дней на наши условия, и вы получаете нужную картину. Также для событий наших дней легко найти аналогии в тех древних временах.

В шкафу, где находились мемуары, сразу за стеклянной дверцей обложкой вперед, как напоминание, что ее следует дочитать, стояла новая книга бывшего министра обороны США Роберта Гейтса «На посту: мемуары военного министра». Уникальность Гейтса заключалась в том, что он был первым министром обороны, кому удалось занимать эту должность при таких президентах, как республиканец Буш-младший и демократ Обама.

Полковник, приобретя эту книгу, быстро пролистал ее, обратив внимание на утверждение Гейтса, что президент Обама скептически оценивал шансы американской армии на победу над талибами в Афганистане, столь же скептически он относился к возможному успеху афганской стратегии его администрации. Но времени на вдумчивое прочтение не было — события на Украине нарастали столь стремительно, что почти каждая минута уходила на поиск и анализ информации об украинских событиях. Как опытный аналитик, Полковник понимал всю «рукотворность» украинского майдана, поставленные цели и направленность результатов их осуществления.

Его беспокоило, что украинский кризис был спланирован и реализовывается администрацией Барака Обамы при поддержке обитателей Капитолийского холма без должного привлечения соответствующих аналитиков — экспертов по России. Конечно, с тех пор, как развалился СССР, уровень экспертов стал заметно падать, что явилось следствием эйфории победы в холодной войне. В результате этой победы Россия была списана как активный игрок в мировой политике. Уготованная Америкой роль экспортера минерального сырья исправно и безропотно исполнялась Россией в течение десяти лет, в результате чего интерес к России, ее политике и значению в мире упал, что и привело к резкому снижению уровня экспертов по России. Но это не повод для того, чтобы решения принимали сотрудники администрации без должного учета рекомендаций экспертов. Не в таком ли подходе кроются основы всех провалов внешней политики президента Обамы? Не надменность ли высокопоставленных чиновников Белого дома является источником провалов? Провалы, конечно, потом преподносятся как успехи, благо все ведущие СМИ умеют промывать мозги и представлять обывателям все в нужном свете. Но такой аналитик, как Полковник, естественно, имел свое мнение, отличающееся, как говорят, от официальной точки зрения.

С приходом Владимира Путина Россия не только избавилась от многомиллиардных долгов, накопила значительные золотовалютные резервы, но и стала активно влиять на мировую политику, отстаивая собственные интересы, включая желание использовать свою и другие национальные валюты в качестве расчетных средств в процессе мировой торговли. Это не могло получить одобрения США. Все, кто пытался в международных расчетах отказаться от доллара, быстро из друзей переходили в разряд покойников. Саддам Хусейн, Каддафи — примеры и не живые.

Враг в лице Путина был обозначен, и американская репрессивная машина стала набирать обороты по уничтожению потенциала России. Нужен был повод для легализации репрессий, и он был создан в лице Украины. Майдан, свержение президента Януковича, вакханалия в Верховной Раде — все это только цветочки. Полковник не сомневался, что маховик раскручивается, надо ждать первую кровь — таков сценарий. В этом он не сомневался, понимая, кто и как все это спланировал. Какого черта в это влезли поляки и литовцы? Главные европейцы или ущемленные, которые под зонтиком США стали изображать европейских политиков первого звена? При первой трудности, при серьезном конфликте, когда Россия будет отстаивать свои интересы, они сбегут, оставив нам, американцам, разгребать и доводить дело до конца. Конечно, подумал Полковник, это ошибка, что Госдеп дал им временную возможность играть первую скрипку.

По отдельным фразам политических деятелей, последовательности действий сотрудников Госдепа и спецслужб Полковник пришел к заключению, что российско-американские отношения специально портятся и этот процесс надолго. Вероятность военного конфликта, учитывая примитивность мышления и некомпетентность людей, принимающих такие решения, будет возрастать.

Полковника беспокоила уверенность сотрудников администрации, что Россию можно напугать, что она согласится уступить под нажимом. Кто это им внушил? Откуда такая уверенность? Еще надавить, еще ограничить и так далее в надежде доказать, что в мире есть одна супердержава, могущая определять место России. Загнать Россию в угол можно попробовать, но кто может однозначно предугадать ее ответную реакцию? Каким будет итог давления на президента Путина? Пойдет он на уступки, сдаст ли президента его окружение в обмен на спокойствие и гарантии процветания со стороны США?

История показывает, что всякий раз, когда Россию пытались переломить через колено, в итоге все заканчивались победой России. Но насколько управляема ситуация и не вступит ли она в зону турбулентности, когда мировая война станет естественным выходом? Этот вопрос беспокоил Полковника, пытающегося получить разнообразную информацию, чтобы снизить вероятность ошибки собственного прогноза. Поэтому он часто посещал различные мероприятия общественных организаций, надеясь услышать объективные высказывания, не подвергнутые давлению главных редакторов СМИ, именуемых свободными.

В поисках объективной информации на прошлой неделе Полковник оказался на семинаре неправительственной организации Council for the National Interest, посвященной ситуации на Украине. К своему удивлению, он узнал, что эту организацию возглавляет Филип Джиральди, бывший сотрудник ЦРУ, с которым Полковник сталкивался по вопросам службы.

После пленарного заседания во время короткого перерыва к Полковнику подошел сам Филип Джиральди:

— Не ожидал тебя увидеть здесь.

Полковник понимал, что надо объяснить причину посещения семинара:

— Я консультирую фонд и несколько фирм, чей бизнес связан с Украиной. Хотелось услышать что-то новое, официальная версия и ее импровизации в СМИ настолько надоели, что уже слушать не могу. А в бизнесе значение правдивой информации, сам понимаешь, обуславливает не только эффективность бизнеса, но иногда и вопрос его существования.

Полковник не стал раскрывать свой истинный интерес, быстро и легко соврал — явление вполне приемлемое для сотрудника ЦРУ, хотя и бывшего.

— Да, проблема Украины весьма серьезна. Твои тревоги я понимаю. Мы весьма озабочены ситуацией с Украиной, но больше всего нас беспокоит тенденция развития, которую не учитывает администрация. Может быть, пройдем ко мне? — кивнул в сторону своего кабинета Филип.

В кабинете за чашкой кофе бывшие разведчики вспоминали эпизоды совместной работы, друзей. Филип взглянул на часы.

— Опаздываешь? — посмотрел на него Полковник.

— Да, но я так рад этой неожиданной встрече, может быть, мы продолжим наш разговор в каком-нибудь баре после семинара?

Полковник улыбнулся, показывая, что он рад встрече, но однозначно отказал:

— Извини, Филип, вечер занят. В другой раз.

О Полковнике в среде бывших разведчиков вспоминали очень редко, но ходили разные слухи, обраставшие неподтвержденными подробностями и превращались в легенды. Было очевидным одно: его услуги были востребованы верхами власти. Только нерешенным для окружения оставался один вопрос: какой власти? Той, которую все видят по телевизору, или реальной и теневой, в наличии которой опытные разведчики не сомневались?

Отказ Полковника провести весь день на семинаре и продолжить разговор в баре был естественным, поэтому не расстроил Филипа. Но отказать себе в продолжении беседы с легендарной личностью он не мог. Поэтому он набрал какой-то номер по телефону и попросил:

— У меня очень важный гость, я попрошу тебя начать секционное заседание, а я попозже подойду.

После этого разговор полностью был посвящен Украине.

— Я думаю, что Украина надолго стала занозой в мировой политике, — предположил Полковник. — Она и заноза, и двигатель. Заноза, которую надо удалить, чтобы снять напряжение, но и двигатель в нагнетании напряжения между нами и Россией. Вот такой дуализм. Но вытаскивать занозу Госдеп не собирается, насколько я понимаю, остается раскручивать ситуацию, осуществляя давление на Россию.

— Согласен, Белый дом сползает в совершенно ненужную конфронтацию с Москвой, ведущуюся в основном вне поля зрения ЦРУ.

— Инициатива в руках Госдепартамента и политиков. Они, очевидно, мнят себя вершителями судеб.

— Можно и так сказать, но, объективно говоря, им надо оправдать пять миллиардов долларов, потраченные на раскачивание ситуации на Украине. Хотя деньги шли из различных фондов, включая National Endowment for Democracy, но мы-то знаем, откуда ноги растут, — уверенно заявил Филип.

— Объявив Россию региональной державой, наши политики отказали ей в возможности иметь собственные интересы и праве их защищать. В этом, я уверен, основа возникшего конфликта. Демонизация Владимира Путина и обвинения в том, что он хочет захватить Восточную Европу — все это от лукавого. Надо было садиться и спокойно договариваться с Москвой. Но этого, сам понимаешь, — с огорчением подытожил Полковник, — не будет. Сегодняшняя действительность нашей политической системы не позволяет решать глобальные вопросы. Все ограничивается периодами выборов президента или членов Конгресса или Сената, а это четыре года. Тактические задачи мы можем решить, но глобальные, рассчитанные на двадцать-тридцать лет, не можем. Поэтому мы будем проигрывать Китаю, который может планировать и реализовывать задачи на пятьдесят лет вперед. Россия может позволить себе говорить о задачах развития на десять-пятнадцать лет. Россия более слабое звено, чем Китай, поэтому по ней наносится удар. Это тренировка, отработка действий. Потом будет Китай, и демократический повод для давления найдется.

Дальше бывшие разведчики посвятили обсуждению рисков возникновения реальной войны между США и Россией. Полностью исключить вероятность вооруженного конфликта они не могли. Действия политиков и чиновников Госдепа, основанных на принципе «так они (русские) не должны поступить», были не только ошибочными, но и таили непредсказуемые риски в случае неадекватных и асимметричных ответов русских. Во многих вопросах говорившие были единодушны, в некоторых имелись расхождения, но реальный взгляд на ситуацию бывших разведчиков не предвещал ничего хорошего.

— Неразумно провоцировать сильного противника, если под угрозой не оказываются жизненно важные национальные интересы. На Украине у США нет таких интересов. Официальный Вашингтон должен исправить свою ошибку, сделав шаг назад и отказавшись от действий, которые могут стать катастрофическими для всех сторон, — заключил Филип.

— Не хотелось бы, чтобы сэр Уинстон Черчилль оказался прав, когда сказал, что американцы найдут правильное решение после того, как перепробуют все неправильные.

Полковник вспомнил эту встречу не случайно. Любое неправильное решение подготавливало почву для конфликта. Размышляя о проекте, он не мог отбросить риск возникновения военного конфликта между США и Россией. И, смотря на портрет президента Владимира Путина, Полковник пытался просчитать последовательность шагов русских.

Полковник не мог сказать, сколько времени прошло. Тело застыло и стало тяжелым, ноги затекли, и тысячи иголок одновременно впились в мышцы. Пришлось встать. Варианты просчитаны, решение принято.

В случае уничтожения самолета с российским президентом войны не будет. Сразу. Авторитарный режим должен пережить этот факт. Война без главнокомандующего — это бред. Какое-то время уйдет на выборы нового президента. Надежды, что на смену ему придет либеральный лидер, настроенный на сотрудничество с США, Полковник даже не рассматривал. Придет человек, более жестко настроенный по отношению США. Этого будет требовать народ. Но у правительства США будет пара дней, чтобы исключить военный конфликт, сделав уступки, возможно, весьма серьезные — от признания интересов России на Украине до существенных финансовых уступок. Но это уже проблема Обамы и его команды.

В случае гибели гражданского самолета конфликта не будет по той причине, что, начав его, Путин в глазах общественного мнения признает, что виновен в гибели этого самолета. В отличие от американских СМИ, отрицающих факт того, что Путина не волнует имидж России на Западе, Полковник понимал, что Путин будет добиваться международного расследования — другого пути у него нет. А это годы, за них можно свести на нет актуальность вопроса и скрыть концы. И это уже проблема Полковника, который был уверен в себе.

Утро, 1 марта 2014 года

Утром Полковник спускался по лестнице, когда почувствовал запах только что пожаренных кофейных зерен. Давно он не позволял себе подобного удовольствия — ограничивался растворимым кофе. Пол сидел на небольшом диване и что-то читал, не заметив, как на кухню вошел отец.

— Доброе утро, — поздоровался Полковник, — вкусно пахнет. Не думал, что ты способен кухарить, раньше такого за тобой не наблюдалось.

Пол вскочил, отложив в сторону какую-то распечатку.

— Доброе утро. Жизнь в кампусе кое-чему учит. У тебя нашел пачку кофейных зерен, они не очень свежие …

— Прямо скажем, старые.

— Вот, решил пожарить, чтобы вернуть им остатки вкуса.

— Я про них забыл, — честно признался Полковник, — а потом, для одной чашки жарить совсем лень. Тебе помочь?

— Нет, я все сделаю сам, только потерпи немного.

— Это я могу, потерплю с удовольствием, предвкушая симпатичный завтрак, который формируется без моего участия.

Пол быстро смолол зерна и поставил варить кофе, потом нарезал ветчину и поджарил хлеб. Кухня наполнилась ароматами. Полковник несколько раз глубоко вдохнул и, довольный, стал ходить по кухне, ожидая приглашения к столу.

Неожиданно он обратил внимание на распечатку «Флот России — состоятельна ли угроза?», которую до этого читал Пол. Полковник взял ее в руки и быстро пролистал.

— Интересная статья, но с какого боку она тебя заинтересовала?

Пол повернул голову, увидел в руках отца распечатку и, продолжая что-то нарезать, радостно сообщил:

— У меня была курсовая работа по военно-морскому флоту. В ней я привел статистические данные, сравнил флота ведущих стран.

— И какой вывод ты сделал? — поинтересовался Полковник.

— Ни одна страна не может сравниться с американским флотом — почти триста надводных кораблей, десять атомных авианосцев и более двадцати ракетных крейсеров, а еще семь десятков атомных подводных лодок. Наш флот многократно превосходит по тоннажу, количеству, вооружению и качеству, а также информационным технологиям и управлению. Шансов противостоять нет ни у кого, — гордо сообщил Пол.

— Это статистика, в реальности надо учитывать и другие факторы, например, протяженность коммуникаций, решимость солдат погибнуть, талант командования и многое другое.

— Я понимаю, что протяженность коммуникаций важный фактор для обеспечения армии и флота, но насколько он существенный для победы в современной войне?

— Война не бывает современной или несовременной. Есть война, и она в тот момент всегда современна, поэтому надо учитывать историю. А о роли коммуникаций приведу такой пример. Когда Гитлер вторгся в Северную Африку, он собирался двинуться в сторону Ирака, возможно, и Ирана. Такой план был разработан. Ему нужна была большая нефть. В случае движения войск в Ирак коммуникации растягивались бы, нужны были дополнительные войска для боевых действий и охраны коммуникаций, что значительно ослабляло бы силы в Европе. Сталин внимательно наблюдал за его действиями и в случае перемещения значительных сил на Ближний Восток он нанес бы удар по Германии. Война между СССР и Германией была бы короткой с прогнозируемым победителем. Вот тебе пример значения коммуникаций.

— А чем подтверждается, что Сталин готов был нанести удар?

— Это тема для историков, они могут крутить и вертеть фактами. Для аналитика нужны факты, порой и маленькие детали, штрихи. Обрати внимание на состав бронетанковых войск в составе Красной Армии — большинство танков были на колесном ходу. Зачем Советскому Союзу с его никудышными дорогами танки на колесном ходу? Для обороны и боевых действий в полевых условиях и на грунтовых дорогах, если они есть? Для обороны СССР нужны были танки на гусеничном ходу, а колесные — для дорог Европы.

— А почему Гитлер изменил план? — Тема захватила Пола, в его глазах появился азарт.

— Гитлера предупредили.

— Кто?

— Возможно англичане, — осторожно высказал предположение Полковник. — Возможно, сэр Уинстон Черчилль постарался.

— Как? — удивился Пол. — Сам?

— Не сам, естественно, а кто-то из разведки, но такие вещи не происходят без указания высокого руководства.

— Жаль, война могла значительно быстрее закончиться, сохранились бы миллионы жизней.

Полковник внимательно посмотрел на сына. Молодость и идеалы, романтика и вера в политиков. Время научит быть черствым и расчетливым, циничным и сухим, человек превратится в единицу отчета, жизнь многих людей — в анализ, похожий на бухгалтерский отчет, но эти мысли Полковник оставил при себе.

— Кто из политиков того времени мог допустить, чтобы СССР легко победил? Это политика, большая политика, — после небольшой паузы добавил Полковник. — В ней свои критерии и ценности. В ней нет места чувствам. Как ни крути, а человек в ней расходный материал.

— Расходный материал для политика, пушечное мясо для военных, а кто человек для аналитика? — возмутился Пол.

— Здесь сложнее. Аналитик должен учитывать интегрированную оценку менталитета населения, силу духа, традиции и ценности и так далее. Человеческий фактор также важен.

— Так ли? — попытался возразить Пол. — Мне кажется, что, оперируя большим количеством людей, индивидуальный человеческий фактор нивелируется.

Так, подумал Полковник, мальчик вырос и хочет поговорить о серьезных вещах. Надо будет привести пример.

— Надеюсь, что ты знаешь о Карибском кризисе в начале 60-х годов?

— Это когда мы выперли русских с Кубы с их ракетами?

— Да, только не все так просто, как вам излагают. Вот вводные данные. Русские добыли план нашей военной атаки с применением ядерного оружия на их большие города.

Пол удивленно посмотрел на отца, и тот поспешил уточнить:

— Да-да. Предполагалось, что удар будет нанесен нашими ракетами с атомными боеголовками с территории Турции и Италии. Русские подсуетились и незаметно для нас перевезли на Кубу свои ракеты и солдат.

— А я думал, что мы об этом знали и в море встретили советские транспортные корабли, в которых везли ракеты, и повернули их обратно, — признался Пол.

— Это вам картинку показывали и внушили, а основная часть русских ракет уже располагалась на острове. Слушай дальше. Ракеты и люди скрытно доставлялись торговыми сухогрузами. Это была колоссальная операция по скрытности и четкости. Когда у нашей разведки появились первые подозрения, военные решили провести эксперимент — поместили сотню солдат в трюмах сухогруза и отправили его в Карибское море. На второй день солдаты взбунтовались от нечеловеческих условий. А русские в таких же условиях — в ограниченном пространстве и раскаленном воздухе — провели восемнадцать суток. Вот тебе и человеческий фактор большого количества людей. Человеческий фактор может существенно изменить ход военных действий.

Полковник предполагал, что тема Карибского кризиса закрыта, но Пол заинтересовался и попросил рассказать, чем завершился кризис.

— Джон Кеннеди и Никита Хрущев договорились, что мы убираем наши ракеты из Турции и Италии, а русские — из Кубы. Мир избежал третьей мировой войны с применением атомного оружия.

— Боевая ничья? — Пол попытался подвести итог.

Полковник задумался, потом честно признался:

— Я бы пятьдесят пять процентов успеха отдал бы русским, а сорок пять нам. Но главное я тебе не рассказал. О наличии русских ракет на Кубе первым заговорил аналитик.

— Фотографии?

— Фотографии видели многие, но лишь один обратил внимание на два фактора. Первый. Зачем при строительстве новых дорог делается мощная подушка из щебня, что не характерно для Кубы. Второй. Этот аналитик обратил внимание на радиус поворота дорог — для легковых автомашин он большой. Вывод напросился сам — дороги строили для транспортировки ракет.

Пол хотел продолжить разговор, но Полковник решил ограничиться, поэтому спросил:

— Завтракать будем?

— Можешь садиться, все готово.

За завтраком Пол был несколько подавлен. Очевидно, он расстроился, что допустил ошибку, не оценив ряд факторов в своей курсовой работе. Полковник же наслаждался расширенным ассортиментом завтрака.

— Спасибо, Пол, ублажил. Давно не ел так вкусно утром, все одно и то же — чашка кофе и какой-нибудь бутерброд или сэндвич. Даже для яичницы нет времени.

— Нет времени или желания?

— Когда такой человек как я говорит «нет времени», надо понимать, что это простая лень холостяка.

— Учту на будущее… Может быть, продолжим мастер-класс? — после небольшой паузы неожиданно попросил Пол.

Полковник удивился, он не думал, что Пол так отреагирует на его замечание, что оно так расстроит его. Это Полковнику понравилось — сын пытается познать, используя ситуацию и момент, оставив в стороне мелкую обиду.

— Я видел распечатку о российском флоте. Очевидно, написано, что много устаревших кораблей, оружия и систем. В чем-то это правда. Но надо учитывать скорость перевооружения, а еще обращать внимание на отдельные детали и нюансы. Скажи, в распечатке есть сведения о русской подводной лодке проекта 636.6?

— Не помню. Сейчас посмотрю.

— Ты посмотри, а я поднимусь к себе в кабинет и постараюсь найти информацию об учениях 2002 года наших военно-морских сил, — заторопился Полковник.

Минут через пять он вернулся с толстой папкой, быстро перелистывая содержимое и комментируя:

— Это не интересно, это тебе не интересно, вот что тебе нужно.

С этими словами Полковник сел за стол, вытащил из файла несколько листов и разложил их на столе, отодвинув в сторону чашку и тарелку. Завершив эту простую процедуру, он посмотрел на Пола:

— О проекте 636.6 в статье упоминается?

— Нет, здесь о проектах нет никакой информации, — растерянно ответил Пол.

— Ладно, потом разберемся, как ты говоришь, в рамках мастер-класса. А теперь давай обратимся к недавней истории. В 2002 году на полигонах Невады и Калифорнии проводились маневры «Вызов тысячелетия 2002», — сообщил Полковник, заглядывая в бумаги, — и вся наша морская армада принимала участие. Цель учений — отработка действий армии и флота, включая практические действия и компьютерное моделирование. В военных играх приняли участие тринадцать с половиной тысяч человек.

— Кто был противником? — поинтересовался Пол.

Полковник хотел ответить сразу, но решил подстраховаться и, полистав копии документов, сообщил:

— Противник — некая страна в Персидском заливе, условное название — «красные».

— Ясно, мы «зеленые» или «синие». А «красные» — Иран? — не выдержал Пол и высказал свое мнение.

— Мы «синие» и всей радиоэлектронной мощью навалились на «красных», отключив работу GPS и забив весь эфир помехами на их территории, предъявили ультиматум — требование капитуляции в 24 часа.

— Начало весьма скучное.

— Многие наши генералы и политики относятся к противнику пренебрежительно, так было и на учениях, а в процессе учений все оказалось драматично.

Пол не ожидал услышать такие слова, неожиданный разворот сюжета его заинтриговал, и он стал с нетерпением ждать продолжения. Но отец, почувствовав интерес сына, решил выдержать паузу, демонстративно углубившись в просмотр бумаг. Пол не выдержал:

— Не скажи, что «красные» выкрутились?

Полковник посмотрел на сына и улыбнулся. Ему импонировала его детская непосредственность и увлеченность, желание узнать «здесь и сейчас».

— «Красными» командовал отставной генерал-лейтенант морской пехоты Пол ван Райпер, он заменил отсутствие связи в управлении курьерской связью на мотоциклах, а самолеты направляли на взлетно-посадочные полосы световыми сигналами.

— Какой-то каменный век, — удивился Пол.

— Так же с насмешкой и издевкой отнеслись в команде генерала Питера Пэйса, командовавшего силами «синих». Думаю, что они сильно потешались над отставным генералом. Но когда флот «красных», слабый и устаревший, подкрепленный множеством мелких рыболовецких шхун, устроил игру в салочки, операторы «синих» системы обнаружения ИДЖИС полностью запутались и не могли сказать, кто, где и что бросал в море.

— Что означает, что «синие» не знали, где мины?

— Точно. Потом такую же вакханалию Пол ван Райпер устроил с легкомоторными самолетами. К восемнадцатому часу ультиматума «синие» прекратили шутки, устав от мельтешения всего, и в это время «красные» нанесли комбинированный удар. Не буду углубляться, приведу результаты учений — было определено, что «красные» потопили один атомный авианосец, десять крейсеров, эсминцев и фрегатов, пять десантных транспортеров и десантный вертолетоносец.

— И на этом все закончилось?

— Нет, — с ехидцей в голосе ответил отец, — только началось.

— Как?

— Был отдан приказ все переиграть, облегчили условия для «синих» и еще что-то, поэтому генерал Пол ван Райпер отказался участвовать в этом бардаке и покинул учения. А после значительной коррекции «синие» победили.

— Кто бы сомневался, наши генералы умеют отчитываться, — едко заметил Пол. — Недаром получают большое жалование.

Наступила пауза. Тишину кухни нарушил вопрос Пола:

— А при чем подводные лодки? — удивился он, не услышав ни одного слова о подводной лодке.

— Теперь о главном в нашем мастер-классе, — объявил Полковник. — На стороне «синих» участвовали три авианосные ударные группы и десантное соединение морской пехоты. На стороне «красных» были две дизельные подводные лодки, по своим характеристикам соответствующие советскому проекту 877Э «Палтус», по нашей классификации — Improved Kilo. Анализ учений показал, что одну подлодку противолодочные силы авианосного соединения не заметили вообще, а вторую засекли только во время второго ее выхода в атаку, но и ее вскоре упустили. Получилось, что данные подводные лодки способны атаковать авианосцы с вероятностью 0,8–0,81, то есть в восьми случаях из десяти гарантированно нанесут удар.

Пол настолько был захвачен сообщением отца, что перестал есть и совсем забыл о кофе. А Полковник продолжал:

— А теперь у русских новые дизельные подлодки «Старый Оскол» проекта 636.3, которые наши специалисты называют «черной дырой» — обнаружить их почти невозможно. Тактико-технические характеристики и вооружение я могу тебе переслать по Интернету. Главный вывод, когда познакомишься с характеристиками, ты сделаешь просто — в двухсот — двухсот пятидесятимильной зоне, а это минимум, наши авианосные ударные группы имеют большие проблемы, что почти исключает их применение. Следующий шаг — возьми карту и отложи от границ России двести пятьдесят миль, получится, что Черное и Балтийское моря находятся под полным контролем флота России, а границы у Северного и Тихого океанов в большей части тоже закрываются. Вот такая получается картина, если не только механически учитывать количество, тоннаж и другие параметры. Поэтому доклад генерала и аналитическая записка специалиста-аналитика сильно отличаются, — заключил Полковник. — Эту разность ты должен строго понимать, чтобы стать хорошим аналитиком.

Завтрак шел к завершению. Разговор потерял актуальность, прерывался длительными паузами, а тематика сводилась к житейским будням. Одну тему Полковник затронул специально:

— Теперь, когда я могу считать, что скоро ты станешь сотрудником ЦРУ, хочу обратить твое внимание на проблему. Независимо от того, что ты решишь — быть оперативником или аналитиком, ты столкнешься с проблемой семьи. Сотрудник спецслужбы по определению не принадлежит себе, а это основная причина, из-за чего многие семьи распадаются. Выбирая профессию, это надо учитывать и понимать свою вторую половину, которая будет выказывать свое неудовольствие твоим отсутствием, невниманием к ребенку. Будет ревновать к работе.

— Мне это не угрожает, в ближайшее время не собираюсь жениться, — почти официально заявил Пол, — но спасибо за предупреждение, учту. Это предупреждение — результат собственной жизни?

Пол давно хотел задать этот вопрос, но не было нужной атмосферы, и он боялся реакции отца давно наложившего табу на все вопросы о личной жизни.

— Да, — сухо ответил отец.

Сухость ответа означала, что он не готов еще обсуждать проблемы, которые привели к разрыву отношений с женой. Но относительно спокойная реакция давала надежду, что они вернутся к этой теме. Эту надежду подтвердила и реплика отца, покидающего кухню:

— Могу я надеяться, что будущий разведчик уберет посуду?

Офис, 2 марта 2014 года

На следующий день, отправив довольного Пола в аэропорт, Полковник часа два провел в кабинете. Предварительная идея сформировалась, но требовались уточнения, чтобы потом не переделывать существенно проект. Мысли периодически возвращались к исходным данным. Полковник понимал, что мысли зациклились и дальнейшего развития проекта не будет. Требовалась консультация Майкла. Сомнения — ехать в офис сегодня или завтра — были быстро отброшены, и Полковник решительно направился в Нью-Йорк.

Гостевой лифт остановился на семнадцатом этаже. Пустой коридор без единой таблички, мягкое освещение. Светло-серые стены, серый ковер с еле заметными узорами на полу действовали странным образом — реальная жизнь растворялась в цвете, тишине и освещении, создавая небольшой внутренний вакуум, когда притупляются чувства и мысли не торопятся. Специалисты хорошо поработали, подумал Полковник, интересно, что ждет за дверью?

Метрах в пяти коридор перегораживала металлическая дверь, полностью сливавшаяся со стенами, лишь кодовый замок возвращал к реальности. Странно, подумал Полковник, могли установить что-нибудь современное. Приложив пластиковый ключ-код, он услышал характерный щелчок и нажал на дверь.

Помещение за дверью было полной противоположностью серого коридора — большое помещение утопало в ярком свете, краски пастельных цветов местами сменялись яркими пятнами. За исключением широкого прохода в середине все пространство занимали столы с компьютерами и оргтехникой. Индивидуальные рабочие места, отгороженные прозрачными стеклами, не тяготили ощущением большого помещения, но позволяли чувствовать относительную уединенность. Местами были оборудованы зоны отдыха — диваны, кресла, столы, кофеварочные машины и другое оборудование. Полковник заметил один плазменный телевизор с большим экраном, очевидно, его включали тогда, когда шла информация интересная для всех.

Десятка два людей уткнулись в экраны мониторов, несколько человек находились в зоне отдыха и тихо разговаривали. Но ни один из них не обратил внимания на Полковника, вошедшего в помещение через гостевой вход. Вышколенные сотрудники, подумал он, четко понимающие: чем меньше знаешь, тем дольше живешь.

Пройдя метров десять по проходу, Полковник заметил, что к нему направляется женщина лет тридцати в строгом костюме темно-серого цвета. Высокая брюнетка с правильными чертами лица уверенно приближалась, держа в руках небольшой портфель.

— Меня зовут Саманта, пойдемте, я провожу Вас в кабинет.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и пошла вперед, Полковник, отметив ее стройную фигуру, последовал за ней.

На противоположной стороне были отдельные, как предположил Полковник, кабинеты и переговорные. Но, в отличие от помещений обычных американских фирм, они были с глухими дверями, словно останавливали — за ними тайна. Саманта остановилась у одной из них и повернулась к Полковнику:

— Приложите Ваш ключ.

Войдя первой в открывшуюся дверь, она остановилась у письменного стола, положив портфель на него.

— Открывается Вашим ключом. Вся информация в нем. Мобильный телефон в этом помещении не работает, — рассказывала она. — Если понадобится кофе или что-нибудь съестное — звоните мне. Через меня заказать можно еду из ресторана. На барном столике выпивка, в холодильнике пиво и минеральная вода. Если из напитков что-то надо заменить — сообщите мне.

Полковник слушал Саманту, и ему казалось, что напротив его стоит современная модель андроида, настолько чеканно и без эмоций она выдавала информацию.

— Спасибо, принесите большую чашку кофе и пару сэндвичей.

— С сыром и ветчиной?

— Да.

Оставшись один, Полковник открыл портфель, в нем были телефон с соединительным кабелем, справочник и несколько обзоров. Телефон Полковник подключил сразу — гнездо находилось на видном месте рядом со столом. Справочник, исчерканный желтым фломастером, заслуживал внимания. Две позиции не подверглись воздействию фломастера, это были телефоны Роджера и Саманты. Остальные все были перечеркнуты с припиской: «Обращаться через Саманту». На первом листе справочника этой же рукой был написан еще один номер телефона, можно было предположить, что это был номер Майкла. На отдельном листке были записаны логин и пароль для компьютера с припиской: «Желательно ввести свои».

Обзоры объемом десять — двадцать листов были посвящены Украине. «Инвестиции России в Украину», «Взаимосвязь экономики Украины и России», «Сотрудничество Украины и России в военной области» и другие, их Полковник просто переложил на стол. Он обратил внимание на то, что все обзоры были без указания авторов, а некоторые сохранили следы затирки грифов или организаций.

Полковник набрал предполагаемый номер телефона Майкла. На другом конце послышались гудки, но никто не поднял трубку.

Вошла Саманта с подносом. Полковник удивленно посмотрел на нее, поэтому она поторопилась уточнить:

— Стучать бесполезно — ничего не слышно. Дверь открывается только Вашим ключом. Когда Вы в кабинете, я и Роджер можем воспользоваться своими ключами. Но если Вы заняты или у Вас гость, тогда на трубке или на телефоне нажмите красную кнопку. Это закроет внешний доступ.

— Понятно, инструкцию я еще не прочитал.

— Роджер будет минут через десять или двадцать, на всякий случай я принесла сэндвичи в расчете и на него, — сообщила Саманта и тихо растворилась за дверью.

Полковник не стал спрашивать ее, откуда Роджер знает, что он в кабинете. Ответ на данный вопрос был в дополнительных сэндвичах. Четкие инструкции в действии — нормальная ситуация для организации, связанной со спецслужбой. Приход Роджера был кстати, ряд заданий Подполковник предполагал поручить ему.

Кабинет был небольшим, его обзор занял не более двух минут. Письменный стол с удобным кожаным креслом, который Полковник оценил сразу, небольшой диван и два кресла с журнальным столиком. У стены, за письменным столом, находился прилавок с фужерами и бокалами и выпивкой, рядом холодильник. Напротив — книжный шкаф со словарями, атласом мира и кучей справочников. На отдельной полке стоял небольшой сейф с открытой дверцей — ничего странного, он был пуст. Предполагалось, что туда Полковник что-нибудь положит.

На журнальном столике лежал поднос, накрытый салфеткой. Полковник утром позавтракал с Полом и больше ничего не ел. Можно было перекусить. Удобно расположившись на диване, Полковник стал изучать содержимое подноса, когда отворилась дверь и вошел Роджер.

— Добрый день, как кабинет?

— Вполне, для работы сойдет, а основную работу чаще всего я делаю дома. Вот решил заморить червячка, присоединяйся, — пригласил Полковник.

— Не откажусь, может быть, еще что-нибудь заказать?

— Думаю, на двоих вполне хватит.

— Может быть по глотку пива? — осторожно спросил Роджер.

— Идет, от пива никогда не отказываюсь.

Роджер достал из холодильника две бутылки пива, прихватил фужеры и грузно сел в кресло. Сделав несколько глотков, Роджер спросил:

— Я положил в портфель несколько обзоров, может быть, они пригодятся?

Вопрос был со скрытым умыслом — Роджер пытался понять, угадал ли он тему предстоящей разработки. Полковник не стал темнить и ответил без обиняков:

— Тема угадана, будем развивать.

Молча допили пиво, съели сэндвичи. Роджер убрал поднос и бутылки со столика. Только после этого Полковник заговорил о проекте:

— Детальной проработки еще нет, так, наметки, но ясно одно — все будет связано с Украиной. У меня к тебе ряд поручений.

— Слушаю, — быстро и по-военному отреагировал Роджер, сработали инстинкты, сформированные во время прохождения воинской службы.

— Мне нужна вся информация по крушению гражданского самолета над Черным морем в начале 2000-х годов.

— В каком аспекте?

— Там украинские военные во время учебных стрельб сбили гражданский самолет, меня больше интересует информация, как вели себя украинские военные и политики.

Роджер кивнул, а потом уточнил:

— Архивы ЦРУ, Госдепа поднимать?

— Не думаю, что это даст что-то новое. С этой авиакатастрофой все ясно и открыто, можно скачать всю информацию в Интернете. Не будем терять время. Надо будет особо обратить внимание на информацию о том, как и когда украинская сторона призналась, что они сбили гражданский самолет. Были ли извинения, кто их принес, какая была компенсация и кто оплатил?

Роджер кивнул, потом задумался и спросил:

— Есть журналист средней руки, иногда мы пользуемся его услугами, может быть, ему поручить собрать информацию? Звезд с неба не хватает, но работоспособен до невозможности. Перелопатит весь Интернет.

Полковник пожал плечами и четко разграничил функции:

— За кадры ты отвечаешь, ты и решай. Но с журналистами я не люблю работать — не знаешь, где и когда они начнут что-то вспоминать и какие состыковывать события. Решай. На всякий случай я бы поставил ему задачу иначе.

Возложенная ответственность подействовала на Роджера, он не думал, что при первой же встрече ему поручат подбирать кадры, за которые он несет персональную ответственность.

— Представим журналисту задание в качестве подготовки социально-экономического обзора. Поручим провести сравнительный анализ, например, оплаты страховок при авиакатастрофах гражданских самолетов западноевропейскими и восточноевропейскими авиакомпаниями в промежутке между 2000 и 2005 годами, — предложил Роджер. — В этом промежутке немного было авиакатастроф, копнет и под тот конкретный случай.

— Суть, конечно, скрывается, но в таком ракурсе, предполагаю, мы получим не всю нужную информацию.

— Чего не будет хватать, сами доведем до ума — главное, что будут ссылки.

— Зачем за него работать? Пусть подготовит отчет по этическим нормам ответственных лиц — кто и как приносил извинения. В этом случае, я думаю, он выдаст то, что нам нужно.

— Что-нибудь еще? — во взгляде Роджера появился азарт, он явно торопился начать работу, которая его будоражила.

Полковник задумался, а потом без запинки выдал:

— Соберите информацию обо всех передвижных зенитно-ракетных комплексах, имеющихся на территории Украины, их тактико-технических характеристиках. Это первоочередная задача. Потом понадобятся данные о войсковых частях, в которых находятся эти средства, включая места дислокации и данные о командирах, уровне подготовки личного состава. Пожалуй, все. Пока.

Роджер не сделал ни одной записи, не воспользовался ни планшетом, ни смартфоном, выпиравшим из его кармана.

Полковник ждал звонка Майкла, до его отмашки он не хотел приступать формированию основных положений предстоящей операции. Сам Полковник, как и Роджер, испытывал зуд от ощущения предстоящей работы, но вынужден был сидеть и ждать.

— Я звонил Майклу, он не поднял трубку, — признался Полковник.

— Бывает, совещание или переговоры. Если секретарша не ответила сразу, значит он в офисе. По этому телефону, только по этому, ему всегда дозвонишься, он обязательно перезвонит сам или его секретарша. — При ее упоминании лицо Роджера перекосило. — Один раз ее видел.

— Запомнилась?

— Запомнилась еще как. Мне пришлось просидеть в приемной минут сорок. За это время у меня возникло ощущение, что меня поместили в холодильник, несколько раз прожгли лучом боевого лазера и пригвоздили к стулу, — с задором вспоминал Роджер.

— Картина весьма мрачная, не хотелось бы такое испытать.

— От нее веет смертельным холодком, а когда смотрит — ощущение, что тебя зондируют.

— И хочется спросить, какой внутренний орган, — улыбнулся Полковник, представляя монстра-секретаршу, — неисправен или не соответствует ее стандартам.

Разговор неожиданно прекратился, каждый думал о своем и не беспокоил визави.

— Пусть этот журналист поработает, нам, может быть, понадобится как раз журналист средней руки для затравки и первичного слива информации через Интернет, чтобы потом подключить маститых, кому не надо будет объяснять, откуда информация и насколько она правдоподобна.

— Я предполагал, что объектом будет Украина, для этого случая есть еще потенциальный член команды. Он великолепный хакер из Канады, украинец по национальности, свободно говорит на украинском языке, — воодушевился Роджер. — С этим хакером мы пару раз работали.

— Не забудь, кадры — твоя проблема и ответственность, — остановил его Полковник, — я лишь проектировщик. Да, я надеюсь, твой хакер из Канады говорит по-английски.

Роджер оценил шутку и сам расплылся в улыбке. Ему очень импонировало, что Полковник не нагнетает атмосферу секретности и не дистанцируется от него.

— Вообще-то, кадры не совсем моя проблема. Есть структура, дающая кандидатуры. Я только выбираю профиль и уровень нужного специалиста, а потом выбираю из нескольких кандидатур.

— Вот ты и отвечаешь, как ни крути.

В это время раздался телефонный звонок. Полковник посмотрел на Роджера, тот лишь рукой молча указал на телефон. Полковник встал, подошел к телефону. Все внутри него сжалось, словно пружина стартового пистолета, он понимал, что предстоящий короткий разговор будет стартом. Стартом, который предполагает, что до финиша — реализации заказа — необходимо дойти, другого пути нет, такие правила в этой смертельной игре.

Как и предполагал Полковник, разговор получился коротким. Повернувшись к Роджеру, он сообщил:

— Завтра в четыре часа нас ждут в ресторане гостиницы The London NYC.

— Звонила…

— …она самая, — Полковник не дал Роджеру завершить вопрос. — Ты был прав, ощущение странное. Она выдала пару фраз, а у меня было чувство, что учительница начальных классов мне выговаривает за плохое поведение.

— Конечно, это подло, но иногда бывает приятно, когда кто-то оказывается в твоем положении, — честно признался Роджер.

Полковник не ответил, только слегка улыбнулся.

Ресторан Maze, 3 марта 2014 года

Утром Полковник встретился с Роджером в офисе — тот принес первые данные по передвижным зенитно-ракетным комплексам, стоящим на вооружении Украины. Полковник никак не прокомментировал это, но был доволен оперативностью, с которой был подготовлен доклад.

— Как журналист? — поинтересовался Полковник.

— Перелопатил кучу информации, в творческом угаре продолжает творить и выдавать нужный материал. По-моему, он не спал, вся комната пропахла запахом кофе. Я был у него, он показал наработки. Нужный случай он уже раскопал.

— Нам этого достаточно.

— Я попросил его не затягивать с обзором. Вечером он обещал переслать то, что уже подготовил.

— Посмотрим, что он пришлет. Если все, что нас интересует, там есть, тогда его не торопи, пусть творит дальше.

— И убеждается в том, что нас интересуют исключительно этические нормы.

— Возможно, и они пригодятся, а его статью мы попросим опубликовать в каком-нибудь издании, — предположил Полковник.

— Он будет визжать от удовольствия и забудет того, кто стоял у истоков.

— Визжать, возможно, будет, но памятник не поставит.

— Хотелось бы обойтись без памятников лет еще пятьдесят, — суеверно произнес Роджер.

Он думал, что Полковник первым делом станет смотреть материал по зенитным комплексам, но тот словно забыл о них, поэтому Роджер поинтересовался:

— Материалы от министерства обороны Украины, более подробной информации мы не найдем. Будем продолжать искать в наших архивах?

— Не имеет смысла.

Полковник с интересом стал просматривать документы, к каким-то страницам он возвращался. Завершив предварительное ознакомление, он стал вымарывать черным фломастером отдельные места, сканировал документы и загрузил в компьютер.

— Потом внимательней прочту, а это уничтожь, — Полковник передал все материалы, полученные от Роджера. — В СМИ попадаются материалы о продажности и коррупции в современной Украине, но не думал, что до такой степени.

— Это правда, наши люди на всех уровнях власти, включая службу безопасности и министерство обороны, сообщают об этом.

— Признаюсь, что меня беспокоит продажность чиновников. Нет уверенности, что, передавая нам материал, они не сообщат об этом русским.

— Нам передали материалы, а русским — информацию о том, что передали нам. Двойной навар, — согласился Роджер.

— Поэтому нужен человек, который будет контролировать наши источники. Настолько, насколько это возможно.

Вошла Саманта и сообщила, что Роджера ждут, а потом обратилась к Полковнику:

— Не заказать пиццу?

Полковник отказался, но не стал говорить о предстоящем посещении ресторана.

— Нет, я поработаю, проследите, чтобы я и Роджер не опоздали на встречу.

Очевидно, Саманта постаралась учесть все возможные пробки и заторы по дороге, поэтому в гостинице The London NYC они оказались на полчаса раньше намеченной встречи. Коротать время в холле Роджер не хотел и предложил перейти в бар.

— Эта гостиница славится английским чаем и французской кухней, — сообщил Роджер, как только они расположились в баре. — Шеф-повар Гордон Рэмзи крупный специалист блюд во французском стиле, что нравится Майклу, а также имеется хороший винный погреб.

Замечание Роджера говорило о том, что он здесь бывал, возможно, встречался с Майклом. Чтобы избежать неопределенности, Роджер внес пояснение:

— Когда Майкл в Нью-Йорке, он часто останавливается в пентхаусе этой гостиницы с видом на Центральный парк.

— А я думал, что он живет в Нью-Йорке.

— Нет, у него большое ранчо, но я там не был, — поспешил уточнить Роджер. — Летает на вертолете, мне пришлось пару раз встречать его в аэропорту на вертолетной площадке.

За разговором время пролетело незаметно, и Полковник с Майклом поторопились в ресторан, чтобы не опоздать на встречу.

У входа в ресторан метрдотель, увидев двух торопящихся мужчин, вышел им навстречу:

— Я вас провожу, вас ждут.

Роджер посмотрел на часы и обратился Полковнику:

— Без двух минут, не опоздали.

За столиком сидел Майкл и изучал винную карту, сомелье стоял рядом и терпеливо ждал, когда будет сделан заказ или потребуется консультация. Увидев подошедших Полковника и Роджера, Майкл приветливо улыбнулся:

— Вот и гости вовремя пришли. Не возражаете против красного вина?

Сомелье аккуратно разлил в бокалы красное вино с гранатовым оттенком, после чего Майкл обратился к сомелье:

— Может быть, посоветуете что-нибудь нетрадиционное, новое?

Довольный сомелье, а он явно был готов что-то сказать, начал торжественно и неспешно:

— Мы получили новую партию вин из Франции для закладки в хранилище. Стоит отметить вино из Бордо региона Медок — Chateau Latour, вино 2001 года. Букет кажется безграничным — нотки черной смородины, лакрицы, свежих и засахаренных плодов, пряностей, ванили. Основной оттенок — безупречно смягченный бочковой. Довольно винозная атака обнаруживает бархатистые и маслянистые танины, поддерживаемые замечательной кислотностью. Это сильное, элегантное, сбалансированное и гармоничное вино предназначено для длительного хранения.

— И?.. — удивленно произнес Майкл.

— Для Вас все наши погреба открыты.

— Сколько этого вина производится?

— Не более ста — ста пятидесяти тысяч бутылок.

— Принесите на пробу, — попросил Майкл.

Сомелье учтиво поклонился и отправился выполнять заказ. Полковник с интересом слушал рассказ сомелье, после которого почувствовал себя примитивным потребителем алкоголя.

— Как на новом месте? — поинтересовался Майкл, обращаясь к Полковнику.

— Все условия для работы. Информацию дают очень быстро.

— Кстати, информация по украинским игрушкам достаточна? Из первых рук.

— Я это оценил.

Неожиданно Майкл обратился к Роджеру:

— Могу попросить принести телефон? Я оставил его в номере. Это в пентхаусе, на последнем этаже. Консьерж на этаже не пропустит, поэтому пусть позовет Нэнси.

При упоминании имени Нэнси на лице Роджера появилась гримаса, но Майкл сделал вид, что не заметил. Роджер без промедления встал и направился к выходу, после чего Майкл задал вопрос:

— Полковник, сами понимаете, что мы затеваем новый бизнес, хотелось бы внести ясность в один вопрос.

— Без проблем, — Полковник сразу же понял, что телефон был причиной, чтобы переговорить с ним наедине.

— Один короткий вопрос. Вы не работаете ни с кем по этому же направлению?

Полковник задумался, но достаточно быстро ответил:

— Было предложение по коммерческой линии, но я не специалист по вопросам бизнеса на Украине, поэтому сразу же отказался. Других предложений не было и предложений не поступало. Надеюсь, Вы знаете от имени кого обратились ко мне?

Майкл, задав вопрос, остро смотрел на Полковника. Получив ответ на свой вопрос, он, довольный ответом, кивнул и мягко произнес:

— Вот и отлично, будем оформлять наше коммерческое предложение.

Полковник решил воспользоваться сложившей ситуацией и сам задал вопрос:

— Не возражаете, если коммерческое предложение будет многоплановым? У меня есть предложение, которое может учесть это пожелание.

Полковник передал небольшой лист бумаги, на нем было написано: «Убрать Путина».

Майкл прочитал, вернул ее Полковнику и заметил:

— Вероятность очень низка, осуществить это весьма сложно, много технических проблем, и неизвестно, как поведут себя друзья и конкуренты. Страх перед неопределенностью и принятием решения — в таких условиях многие ведут себя непредсказуемо. Вопросов много, поэтому принимать решение будем мы, не ставя в известность других. А в целом это предложение предполагалась как сверхзадача нашего проекта. Я ждал такого предложения. Этот человек наш конкурент вообще и по Украине в частности. Он является объектом нашего коммерческого предложения в любом варианте. Что касается реализации, не Вам ли знать, как работает его служба охраны.

— Да, команда действует четко и надежно, близко не подобраться. Не то что служба охраны нашего главного компаньона, — с огорчением произнес Полковник.

— А что взять со службы, возглавляемую женщиной? — безнадежно произнес Майкл. — То агенты напьются, то с проститутками подерутся.

— Это про случай в Колумбии?

— Если бы только Колумбия. Я устал говорить о деградации всех и вся. Ладно, вернемся к нашей главной теме. Как я понимаю, учитывая набор украинских игрушек, информацию о которых Вы получили, решение проекта будет связано с самолетом. Но это маловероятно.

— Я думаю, что процентов десять.

— Проект стоит больших денег, учитывая риск, связанный с Украиной, такая вероятность делает проект нерентабельным.

Полковник заволновался, но постарался сдержаться и коротко обосновать необходимость проведения операции:

— Будем разрабатывать две модели самолета. Если не получится с маловероятным, сработает вариант с другим, гражданским. Дальше по накатанной дороге — СМИ, международное давление и перевод нашего главного из спящего режима в активное агрессивное состояние.

Майкл задумался. Для одобрения такого варианта ему явно не хватало какой-то информации, поэтому он стал задавать короткие, но целенаправленные вопросы:

— Другие варианты?

— Их нет, учитывая ограниченность времени. В любом другом случае наше участие будет весьма заметно.

— А в предложенном?

— Донецкие или луганские конкуренты пусть отдуваются. Потом, через несколько месяцев, возникнут украинцы. А с них нечего взять. Тем более что у них уже был опыт уронить гражданский самолет.

— Прикрытие?

— Многоплановое. Набор игрушек — ракеты разные, самолеты разные, свои и чужие. Все перемешать и подавать в ассорти. Пусть журналисты тасуют в разных вариантах. Потом подключить блогеров. Будет много шума в Интернете. Потом усилить его через социальные сети. А главное — официально не делать то, что надо делать. Если что-то надо делать, вынужденно, пусть делают наши друзья, но без спешки.

Майкл вновь задумался. Пару раз он протягивал руку за бокалом с вином, но каждый раз останавливался. Полковник понимал значимость момента и решения, которое примет Майкл.

— Ваши контракты всегда отличаются изяществом. Здесь же какое-то грубое решение. Чем это вызвано?

— Могу подробно объяснить, но это лучше сделать при подробном рассмотрении контракта. Если коротко, то суть в обстоятельствах. При реализации контракта три стороны должны объединиться, проблем нет у нас и украинцев, полностью управляемых, как мне кажется, нами, а вот наши европейские партнеры щепетильны, чтобы быстро их перетянуть на нашу сторону, нужны весьма веские аргументы в очень короткие сроки. Этот взрыв — мощный взрыв неожиданной информации, к которой они не готовы. Поток информации, чувств и эмоций — все на грани предела восприятия обывателя. Обыграть ситуацию жестко и быстро вполне возможно, возникнет ситуация несовместимая с европейской толерантностью. Образно говоря, один, физический, взрыв вызывает другой — моральный, спровоцированный гибелью невинных людей. Грубо? Да. Но очень быстро и надежно Европа отвернется от России.

Последние слова Полковник опять произносил с какой-то отчужденностью, словно действительно разговор шел о комплекте игрушек. Это равнодушие, спокойствие и уверенность были гарантами успеха задуманного мероприятия. И это было главным для Майкла.

Полковник пожалел, что назвал Россию, но не стал корить себя. В этом ресторане вряд ли кто-нибудь прослушивал разговоры, а если и прослушивали, то это люди самого Майкла. Иначе он не назначил бы встречу в этом ресторане.

— Надеюсь на Ваш опыт. Подготовьте контракт, как договаривались, не тяните время.

Майкл не выдал, что готов был к такому варианту. Не поведал, что ему передали слова Герберта Мейера, вице-президента Национального разведывательного совета при ЦРУ, сказавшего в кругу разведчиков, что не возражает, если самолет Путина будет сбит. Желательно сепаратистами востока Украина и при участии российской олигархии. Нужно было лишь спровоцировать конфликт, создать сепаратистов, провести операцию — а это забота уже Полковника.

Майкл поднял бокал и предложил тост:

— За успешный проект и его реализацию.

Сделав глоток вина, Полковник задумался, а потом высказался:

— Я хотел бы, чтобы была предельная ясность во всех вопросах. Это я по поводу контакта. Действительно, просьба касалась бизнеса. Я встречался, Вы об этом знаете, с представителем семейства Нуланд — Кейган. Вопросы бизнеса оставим в стороне. Но меня беспокоит их…

Полковник тщательно подбирал слова, чтобы выразить свое мнение. Он всегда осторожно говорил о политиках, к которым относился с большой долей критики и иронии, поэтому старался не показать свое истинное отношение. Майкл поспешил ему на помощь:

— Я понимаю, беспокоит их настойчивость, если не сказать наглость. Дело в том, что у них появилась редкая возможность дешево приобрести большой бизнес на Украине. К ним надо добавить и вице-президента Джо Байдена, его коммерческие интересы совсем невозможно скрыть.

Майкл не стал вспоминать историю с сыном Джона Байдена, неожиданно ставшим адвокатом фирмы, имеющей право разрабатывать сланцевый газ на Украине. Он говорил спокойно без эмоций. Так говорят крупные банкиры об уличных ростовщиках — уровень не тот. Полковник оказался в щекотливом положении — он, проектировщик, затронул вопрос, не входящий в круг его полномочий. Это удар по имиджу, что в его положении недопустимо. Поэтому Полковник продолжил:

— Их интересы сконцентрированы на юго-востоке Украине, они засветились, нельзя, чтобы их интересы поставили под угрозу наш проект.

Майкл неожиданно изменился в лице — отвлеченный взгляд и сузившиеся губы, словно злоба и желчь прорвались внутри него.

— Часть вашингтонского истеблишмента создает механизм параллельной власти, чтобы подтолкнуть Обаму к решительным действиям. Нас это устраивает и совпадает по целевому вектору. Параллельную власть по Украине, при полном равнодушии Обамы, возглавил Байден. Но в том случае, когда их действия будут угрожать реализации нашего плана, мы найдем быстрые и действенные меры нейтрализовать или прекратить эти действия.

Ответ Майкла полностью удовлетворил Полковника, он развел руки, показывая, что вопрос исчерпал полностью. Большой денежный мешок, подумал Полковник, решает, когда и сколько может заработать малый денежный мешок.

Когда вернулся Роджер, Майкл рассказывал о Центральном парке, иногда делая небольшие глотки вина.

— Люблю Центральный парк за его демократичность и красоту. Но у меня есть особая страсть, сохранившаяся с детства. Получаю бесконечное удовольствие от кормления белок, не могу себе отказать в этом. Млею, когда эти беззащитные существа кормятся с рук, словно возвращаюсь в детство. Помню, когда отец насыпал мне в ладонь семечек, а я протянул руку и ждал, когда же придет первая белочка. Она опасливо смотрела на меня, а я боялся ее. Когда она полезла по мне, я перестал дышать, чтобы не вспугнуть ее и самому не испугаться… Когда есть возможность, останавливаюсь в этой гостинице — в редкие свободные минуты иду в парк и кормлю белок.

Во время обеда не было произнесено ни одно слово о политике и работе. Лишь однажды Полковник попросил:

— Думаю, по проекту будет много интенсивной работы, поэтому надо выделить кого-нибудь, кто будет следить за финансами, учитывать расходы. Будет правильно, если это будет делать кто-то из ваших доверенных людей.

Полковник протянул Майклу чек на текущие расходы, полученный при первой их встрече.

— Это правильно, найдем бухгалтера, пусть ведет учет, — согласился Майкл, довольный тем, что за прошедшие годы жадность не стала характерной чертой Полковника.

Вечером Майкл позвонил Джону:

— Он назвал нужного человека, с первого раза.

— Это радует, значит, проект стартовал?

— Да, я дал отмашку. Кстати, он сказал о контакте и о своей озабоченности, что наши политики проявляют большую активность и интерес к юго-востоку Украины, что может навредить реализации. Эту озабоченность я поддерживаю.

— Думаю, что найдем способ их удовлетворить или остановить, — после небольшой паузы заключил Джон. — Главное — проект, все остальное — в сторону.

Бар

Оставив Майкла наслаждаться новым вином, как рассказал сомелье, из винограда, выращенного на плато Сэн-Ламбэр к югу от речки Гаэ, Полковник и Роджер почувствовали некое расслабление. Выйдя из ресторана Maze, Роджер обратился Полковнику:

— Может быть, посидим в баре? Вечер только наступил.

— Можно немного расслабиться, — согласился Полковник, — с завтрашнего дня полный аврал по работе.

— В таком случае посидеть в баре — святое дело.

На улице, у выхода из гостиницы, Роджер неожиданно остановился и обратился к Полковнику:

— Отсюда до Таймс-сквер и Рокфеллеровского центра минут десять пешком. Что выберем?

— Я полностью доверяю тебе, как решишь, так и будет.

— Тогда идем в сторону Рокфеллеровского центра, до первого бара. А первый бар я знаю.

Шли молча, лишь один раз обсудили проблему выбора вина.

— Когда при мне так подробно рассказывают о вине, а я большинство терминов и слов не понимаю и улавливаю максимум одну десятую присутствующих в вине тонов, то чувствую себя пещерным человеком, — честно признался Роджер.

Полковник засмеялся и постарался его успокоить:

— Не переживай, я сам такой же. Сомелье и все, что мы видели и слышали, я воспринимаю как высокую моду — одеть не оденешь, а восторга и писка на всю округу.

Довольный поддержкой Роджер посмотрел на часы:

— Вот, и пяти минут не потратили, а уже пришли.

Полковник не успел прочитать название бара, как, руководимый Роджером, оказался за маленьким столом в конце узкого зала. Полковник обратил внимание на то, как Роджер уверенно двигался к этому столу и решительно перевернул табличку «Забронировано». Похоже, что Роджер заранее запланировал посещение этого бара.

Было достаточно много посетителей, но не было толчеи. Весь бар хорошо просматривался. Публика оказалась специфической, в манере разговаривать, поведении, безразличии соседей, сдержанности и еще ряде неприметных признаков, что навело Полковника на вопрос:

— Бар держит из бывших?

— Да, мы с ним одно время работали в Либерии при президенте Чарльзе Тейлоре. Он при посольстве, а я в качестве журналиста.

— Это как-то связано с публикацией в Daily Telegraph?

Роджер не ответил, лишь слегка кивнул. Недавно газета писала, что Boston Globe направила в Пентагон специальный запрос о незаконных поставках оружия Тейлору. Естественно там сослались на государственную тайну, но не отрицали, что в сорока восьми документах имеется сведения по данному вопросу.

— Надеюсь, не очень переживал, когда отставной президент Тейлор оказался на скамье подсудимых международного трибунала? — с иронией поинтересовался Полковник.

— Еще тот мерзавец, могу засвидетельствовать. Был и террор и представители президента детей вербовали в армию — это были самые безжалостные исполнители. Но мне повезло, я уехал из Либерии в 2002 году, за год до окончания президентства Тейлора. Ушел в отставку и с тех пор работаю на Майкла.

Подошла официантка. Майкл обратился к Полковнику:

— Что будем пить? Виски?

— Не возражаю, только мне еще добираться до дома на машине, — откликнулся Полковник.

— Дома кто-нибудь ждет?

— Нет, предоставлен сам себе.

— Знакомая картина. Тогда никуда ехать не надо. Проблема решается весьма просто — над нашим офисом есть гостиничные номера, в которых останавливаются наши гости. Сегодня мы будем гостями, не возражаешь? А завтра с утра объявляем аврал.

— В таком случае, — задумался Полковник, — можно добавить и пиво.

— Вот это серьезно, по-мужски, — похвалил Роджер.

Официантка, чье появление прервало интересный для Полковника рассказ Роджера, ушла. Полковник решил вернуться к нему:

— А для Майкла ты готовил анализ ситуации? Очевидно, определял риски для бизнеса?

— Точно, ко мне обратились люди и, учитывая, что я хорошо знал ситуацию и нужных людей, попросили оценить перспективу приобретения бизнеса.

— Алмазы?

— Это потом, вначале разговор шел о какао и железной руде. Сделал подробный анализ, приложил выкладки и показал, что дешевле купить человека, чем компанию. Это особенно выгодно, учитывая нестабильность в стране. Неизвестно кто придет, что уничтожат, что сожгут.

— Да, Либерия известна своими переворотами, — согласился Полковник.

— Поэтому покупать сырье на уровне себестоимости и платить определенным лицам — намного дешевле, чем содержать компанию.

— Да еще американскую. Так доллар отдал и все довольны, а с американской компании возьмут два доллара, и еще палки будут вставлять. Как ни крути, а нас не очень любят на черном континенте.

— Есть такое, — согласился Роджер, — зато нас очень любят на Украине.

— Любовь надо подпитывать, иначе может раствориться. Но не уверен, что выбор между нами и деньгами, большинство украинцев предпочтут нас, — высказал сомнение Полковник. — Поэтому на Украине нам понадобятся надежные люди. Не знаешь, кто сейчас руководит частной военной компанией Academi?

Роджер не мог вспомнить такую организацию. Полковник видел, как он смущенно заерзал на стуле, испытывая неудобство, что не смог не только дать правильный ответ, но даже не в курсе о существовании такой компании. Полковник поспешил ему помочь:

— Раньше эта компания называлась Blackwater.

Роджер глубоко выдохнул, рукой провел по лбу с выступившей испариной и радостно сообщил:

— Конечно, знаю, это Джозеф Йорио, исполнительный директор, если его не поменяли вместе с названием.

— Имел контакт? — поинтересовался Полковник.

— Можно сказать, что имел контакт с двух сторон.

— Как это?

— Официально мы нанимали их охранников, когда Майкл посетил ряд стран Персидского залива. А с другой стороны, я принимал участие в определенном расследовании деятельности Blackwater.

Полковник помнил, как в 2009 году шеф ЦРУ Леон Панетта рассказал конгрессменам США о том, что ЦРУ наняло частную охранную компанию Blackwater для оказания содействия в осуществлении программы по поиску и уничтожению боевиков «Аль-Каиды». Эту программу утаивали от Конгресса на протяжении семи лет. При этом Леон Панетта не упомянул, что сама компания по распоряжению президента Джорджа Буша-младшего была создана как совершенно секретное подразделение ЦРУ по уничтожению врагов Америки. Сотрудники управления больше не участвовали в самых жестоких операциях и не становились их свидетелями. Если ЦРУ и осуществляло какой-то надзор за Blackwater, то он ограничивался ознакомлением с отчетами компании о проведенных операциях. Отдав такие операции на откуп компании, ЦРУ получило возможность похищать и убивать людей, причем никто в США не нес за это ответственность.

Blackwaterr теперь формально контролируется президентом Обамой. В 2010 году администрация вмешалась и защитила руководство Blackwater, обвиняемых в незаконной торговле оружием. Затем администрация передала Blackwater контракт на 250 миллионов долларов для оказания неназванных услуг ЦРУ.

— О каком расследовании идет разговор? — попросил уточнить Полковник.

Роджер, довольный тем, что имеет возможность сгладить ситуацию с проявленной некомпетентностью, поспешил рассказать:

— Когда вышла книга Эвана Райта «Поколение убийц», Майкл поручил мне проверить некоторые факты, указанные в книге.

— Какой резон Майклу разбираться в грязных делах Blackwater?

— Я сам до конца не понял, но думаю, что он предполагал использовать полученный материал для давления на президента Обаму и отдельных сотрудников ЦРУ, — высказал свое мнение Роджер.

— В этом аспекте вполне возможно.

Полковник догадался, что фигурантом частного расследования, проведенного Роджером, был Энрико Прадо — одиозная фигура, руководитель подразделения заказных убийств в ЦРУ, потом в Blackwater. Была информация, что Прадо был причастен к семи убийствам, осуществленным в то время, когда он работал телохранителем у босса наркопреступности в Майами. В то время ЦРУ заявило, что допросить его невозможно, и расследование закрыли, так и не арестовав и не допросив его.

— Я с двумя военными специалистами поехал в Афганистан, там подробно изучил действия Blackwater. Нам охотно помогали афганские военные, ненавидевшие американцев из Blackwater. Потом мы вышли на сотрудников компании, которые в частной беседе признались, что убийствами в Афганистане начали заниматься в 2008 году. В основном использовались американцы мексиканского происхождения из-за темного цвета кожи, причем месяц они обучались ходить босиком.

— Чтобы не отличаться от местного населения? А под афганской курткой носили автомат?

— Да, — Роджер не скрывал, что ему приятно разговаривать с Полковником, на лету схватывающим особенности рассказа. — Они заходили на рынок и убивали человека, чьи фотографию и описание давал куратор из ЦРУ. Так что Эван Райт был прав, обвиняя в бесконтрольных убийствах сотрудниками Blackwater.

— Эту информацию подтвердил и бывший полковник ВВС Эд О’Коннел, аналитик из корпорации RAND. В разговоре со мной он высказался: «Эти люди в Афганистане мочат людей по заданию ЦРУ, как сумасшедшие».

Полковник хотел рассказать Роджеру, что многие погибшие были наркодельцами и их убирали конкуренты, договорившись с ЦРУ. Участвовали в этом и военные в тандеме с сотрудниками ЦРУ, отправляя в Европу крупные партии героина и, чтобы не платить, устраняли партнеров. Много чего Полковник мог рассказать, только не хотелось ему вечер посвящать этому.

Такси

Возвращались они на такси. Водитель говорил с явным акцентом, поэтому Полковник спросил:

— Русский?

Водитель с опаской, будто ожидая подвоха, признался.

— Когда перебрался?

— В начале 90-х годов, тогда в России совсем было плохо, не было работы. Особенно пострадали инженеры. Закрывались фабрики и заводы. Удалось официально перебраться, но устроиться по профессии не смог — слабое знание языка.

— А сейчас? — поинтересовался Полковник.

— Сейчас? Время упущено, техника рванула вперед, мне не догнать. Уровень профессиональных знаний не тот. Остается крутить руль. И надеяться, что это на всю жизнь.

Полковник промолчал. В тишине ехали минут десять, когда он обратился к Роджеру:

— Знаешь, иногда очевидные события с годами теряют очевидность.

— К чему это?

— Смотри. Советский Союз развалился. В холодной войне мы победили. Только мы воевали, и только нам принадлежит победа.

— Согласен, и за это можно выпить.

— Но став единой сверхдержавой на нас свалилась вся ответственность за весь мир. Как следствие, увеличение расходов, что не соответствует нашим финансовым возможностям. Вот я и думаю, — продолжил Полковник, — может быть, надо было оставить СССР, слабым, ограниченным, а не валить на радость нашей элиты.

— Это философия, — мрачно произнес Роджер, — где нам взять политика, равного Дэн Сяопину?

— В том-то и дело, что есть умные политики, а есть мудрые политики, и их решения сильно отличаются. Жаль, что на Западе в то время не оказалось мудрого политика, не хлопающего бы в ладоши, наблюдая и способствуя развалу СССР.

— А что делать теперь?

— Создавать противника.

— Как и зачем? — удивился Роджер.

— Демонизируя Путина и Россию, — твердо и убежденно произнес Полковник. — А зачем, завтра объясню.

Водитель такси не выдержал и позволил себе ремарку:

— В таком случае я в Россию не поеду в ближайшее время.

В ближайшее и последующее время, подумал Полковник. Мысль, что завтра он приступит к разработке проекта, который переведет Россию в категорию стран-изгоев, ему понравилась. Он почувствовал, что его время наступило, он приблизился к людям, имеющих влияние на ход истории, управляя событиями, в которых люди будут расходным материалом. В прямом и переносном смысле.

 

Проект «Самолет»

Офис, 4 марта 2014 года

Полковник проснулся рано. Тишина успокаивала, можно было еще полежать, но желание приступить к работе подавляло блаженное состояние и требовало действий. Это чувство близко к азарту игроков, торопящихся в казино, твердо уверенные в том, что на этот раз им повезет. Отличие состояло лишь в том, что за все время своей специфической работы Полковник ни разу не проиграл и доводил проекты до логического конца.

Быстро сделав легкую зарядку, которую трудно было осознанно назвать зарядкой — пара взмахов руками и наклонов, Полковник спустился в офис. Не ожидая встретить сотрудников, он был удивлен, увидев в помещении нескольких из них за компьютерами, двое стоя пили кофе и тихо разговаривали в зоне отдыха.

Полковник был у двери в выделенный ему кабинет, когда почувствовал, что к нему кто-то приближается. Оглянувшись, он увидел Саманту, торопливо направлявшуюся к нему. Ее растерянный вид и удивленный взгляд насторожили Полковника:

— Что-нибудь случилось?

— Нет, просто я не думала, что Вы так рано придете. Роджер вечером звонил и…

— Понятно, все нормально, надо начинать работать.

— Вот, этот материал просил подготовить Роджер, — Саманта передала две тоненькие папки. — Он передал, что это для Вас, и срочно.

Полковник был удивлен, но не стал скрывать, что доволен. Молодец Роджер, подумал Полковник, просматривая содержание папок. Одна папка содержала материалы по компании Blackwater, вторая — по украинским ракетчикам, воевавшим на стороне Грузии в военном конфликте с Россией в 2008 году.

— Отлично, — не удержался Полковник, — спасибо, очень интересный материал.

После этих слов напряжение спало, и Саманта просияла. Оказывается, она симпатичная женщина, оценил Полковник. В стеснительной улыбке было что-то детское. Так улыбаются женщины, погруженные в работу, обеспечивающую определенный уровень жизни, но лишает свободы общения, особенно с детьми.

— Может быть, заказать что-нибудь на завтрак? — спросила Саманта.

— Было бы неплохо, и большую чашку кофе.

Полковник любил рисовать, когда думал, размышлял. Любые действия превращались на бумаге в стрелки, линии, квадраты и овалы. В промежутке между ними возникали знаки, разные символы, понятные только ему, и знаки вопросов, если данное направление вызывало сомнение или тревогу. По рисунку он мог вспомнить ход мыслей, этапы проекта и места, требующие дополнительных уточнений и размышлений.

Полковник нарисовал овал, внутри него написал «Украина». Через верхнюю часть овала, соответствующую северу, провел прямую линию, над ней написал «самолет». Внизу, в правой части, которая соответствовала юго-востоку, нарисовал треугольник, а вершину соединил с линией. В точке пересечения поставил большую жирную точку.

Взяв другой лист бумаги, он полностью повторил предыдущий рисунок, только треугольник сместил левее и жирную точку не стал соединять с треугольником. А параллельно линии движения самолета нарисовал два маленьких треугольника. После небольшого раздумья Полковник соединил точку с одним из маленьких треугольников, а потом соединил линией оба маленьких треугольника.

План был готов. Полковник, всматриваясь в простые схемы, представлял реальные действия с их последовательностью во времени. Осталось дополнить план конкретикой и внести уточнения, привязать к конкретным обстоятельствам и местности.

Ощущение тепла возникло где-то в районе желудка, плавно сжимая диафрагму и постепенно поднимаясь по груди к голове. Это знакомое чувство Полковник испытывал каждый раз, когда идея была сформирована и наступал этап подробной детализации. В этот момент ленивая форма его жизни осуществляла фазовый переход, и жизнь приобретала фантастическую скорость, когда потоки информации еле успевали за действиями, а действия торопили информацию. Потоки и действия, осмысленные и контролируемые Полковником, загружали и перемещали сотни людей. В хаотическом движении лишь он, Полковник, знал, как из этого броуновского движения формируется композиция, как из независимых элементов пазла выстраивается нужная картина, автором которой является он. И в этом Полковник получал главное в его жизни наслаждение.

Полковник не сразу отреагировал, когда Роджер вошел, он был погружен в размышления. Роджер не предполагал, что Полковник так рано спустится в офис, но был предупрежден Самантой.

— Не возражаешь, я попросил Саманту и мне заказать завтрак.

Полковник посмотрел на Роджера и только кивнул. Роджер был поражен его взглядом — что-то безумное и холодное было в его глазах. Это настолько поразило Роджера, что он не осмелился начать разговор.

— Присаживайся, проект в целом готов. Начинаем наполнять его конкретикой, — заявил Полковник.

Напряжение, испытываемое Роджером в первые минуты, прошло, и он загорелся предстоящей работой, осознавая, что имеет возможность участвовать в осуществлении грандиозного проекта от начала до конца. Не спрашивая разрешения, Роджер взял стул и сел рядом с Полковником.

— Вот такая картина, — начал Полковник, показывая второй рисунок. — Над Украиной летит гражданский самолет.

Полковник провел карандашом по линии, потом указал на маленький треугольник:

— Его сбивает военный самолет. Есть два варианта в зависимости от типа гражданского самолета. Первый вариант — после этого второй военный самолет сбивает первый. Во втором варианте этого не происходит.

— Разница определяется тем, кто сидит в этом гражданском самолете? — предположил Роджер.

— Точно. Гражданский самолет должен быть сбит. Это аксиома, она не обсуждается.

— А нюанс?

— А нюанс в том, что, если нужный человек находится в самолете, тогда работает версия, что первый летчик вылетел без разрешения руководства. Военный летчик, испытывая ненависть к человеку из самолета, решает его уничтожить. Так как он вылетел без ведома командования, на его перехват направляется второй военный самолет, который сбивает первый военный самолет после безуспешной попытки его посадить.

— Откуда первый летчик может знать, что нужный самолет с нужным человеком находится в воздухе?

— Это слабое место, его надо будет тщательно отработать, но другого варианта нет. Поэтому появляется новое действующее лицо — авиадиспетчер.

— Который знает военного летчика и сочувствует ему? — предположил Роджер.

— Да. Их объединяет ненависть к лицу из гражданского самолета.

— И огромный украинский патриотизм? — осторожно спросил Роджер.

Полковник оторвался от схемы и одобрительно посмотрел на Роджера. А он толковый, подумал Полковник.

— Правильно. После того как украинский диспетчер передает информацию, он должен исчезнуть.

— Исчезает как действующее или физическое лицо?

— Либо с деньгами, либо материально. Это уточним в процессе детализации, — отложил обсуждение Полковник.

— Во втором варианте оба самолета возвращаются на базу?

— Да, но с операцией прикрытия, — Полковник положил на стол первую схему. — По прикрытию утверждается, что самолет сбили украинские сепаратисты, поддерживаемые Россией. Сбили с земли зенитной ракетой.

Роджер был преисполнен чувств, сознавая, что принимает участие в проекте, повлияющем на политическую ситуацию в мире. Но хладнокровный выбор гибели гражданского самолета его покоробил, и что-то отразилось на лице. Полковник заметил это и внес ясность:

— Если генерал думает о солдатах, он проиграет бой, и жертвы, которые все равно будут в бою, будут бессмысленными. Мы решаем задачу, как математики решают свои задачи, без эмоций. Эмоции лишь в конце, когда задача успешно решена, и радость от того, что ты сумел ее решить. В мире слишком много несправедливостей, и никто не знает, какая несправедливость предупреждает другую, еще большую несправедливость.

Роджер был расстроен. Он не предполагал, что Полковник так отреагирует на его мгновенную слабость, неуверенность. Объяснять что-то было бы ошибкой, поэтому Роджер решил перевести разговор в рабочее русло:

— Какая информация потребуется?

Полковник вытянулся в кресле, сложив руки на затылке, закрыл глаза. Со стороны можно было подумать, что он заснул. Но Роджер понимал, что тот усиленно думает, и ждал, когда Полковник заговорит.

Наступила тягостная тишина. Роджеру казалось, что он слышит, как движется воздух, как шумно пульсирует собственная кровь. Неожиданно Полковник встал, стал ходить по кабинету и перечислять задачи для Роджера:

— Нужна информация по передвижению президента России Владимира Путина. Восточное направление исключается. По западному направлению исключить мероприятия, связанные с Европой. Обрати внимание на Латинскую Америку, Кубу.

От неожиданности у Роджера перехватило дыхание, он почувствовал, как все тело покрылось испариной. Сбить самолет президента России?! Этого он не мог представить даже в самом страшном сне. Роджер понял, в какую опасную историю попал — любая ошибка будет стоить жизни. Одна надежда на Полковника, его ценят, и он нужен им, Майклу и его партнерам. С ним можно будет избежать…

Дальше думать не хотелось, все чувства надо было исключить — Полковник быстро ставил задачи, и упустить даже детали в таком деле было опасно.

— В условиях всеобщего осуждения его не пригласят в Европу. Посмотри, когда состоится саммит БРИКС, от этой даты, если не будет чего-то раньше, будем исходить.

Надо посоветоваться с Майклом, пусть подскажет, со спецслужбой какой европейской страны нам лучше иметь дело, чтобы не светиться, но иметь возможность контролировать и влиять на ход возможного расследования авиакатастрофы гражданского самолета. Германия, Великобритания, Франция и Польша исключаются.

— С Германией, Францией и Великобританией все ясно. А Польша при чем? — удивился Роджер.

— Поляки много насолили русским, под нашим прикрытием возомнили себя самыми большими демократами и наговорили и наделали много дурости.

— Думаю, что наши спецслужбы активно использовали их для раскачки ситуации в Украине, — высказал свое мнение Роджер.

— Поэтому их надо исключить. Если информация об их участии просочится, реакция Москвы может быть непредсказуемой.

Полковник продолжал перечислять вопросы, по которым необходимо было получить информацию. На каком-то этапе Роджер не выдержал, взял лист бумаги и стал записывать вопросы. Когда показалось, что все вопросы исчерпаны, Полковник попросил выяснить еще один вопрос:

— Надо выяснить, у кого из европейцев имеются беспилотники, которые можно передислоцировать на Украину.

— К техническим характеристикам есть особые требования?

— Да, они должны летать на высоте пятнадцать-двадцать тысяч километров.

Детализация

Роджер ушел исполнять поручения. Полковник почувствовал волнение, которое тот испытал, услышав имя президента России. И это понятно — такие проекты бывают чрезвычайно редко, учитывая их значение и вызываемый ими резонанс. Роджер опытный сотрудник спецслужб, чтобы его предупреждать об ответственности за разглашение тайны. Он прекрасно знает, что цена любой ошибки уже определена — это жизнь. Лично Полковник не нес никакой ответственности за Роджера и его команду, это проблема Майкла.

Полковник не стал дальше размышлять о Роджере, а принялся за работу — взял папку Blackwater и стал читать содержимое. Во всех зарубежных операциях привлекались сотрудники Blackwater — это позволяло исключить участие военных США в сомнительных операциях, планируемых ЦРУ и Пентагон. В зависимости от операции в команду Blackwater набирались нужной квалификации специалисты, а боевики исполняли саму грязную работу, а также прикрывали специалистов, если тайная операция носила технический характер. Сам Полковник один раз привлекал компанию Blackwater для решения локальной задачи. Конечно, в 2004 году они учудили — расстреляли участников мирной демонстрации в Ираке, что послужило причиной крупного скандала.

Странно, подумал Полковник, компания Blackwater с 2009 года официально не существует, переименована в Academi, но среди определенных специалистов и журналистов она осталась как Blackwater. Более того, частную военную компанию Greystone Limited, зарегистрированную в Барбадосе и входящую в структуру Academi, также считают Blackwater.

Вошла Саманта и принесла большой поднос с едой, накрытый салфеткой. За ней вошел Роджер. Запахло сдобой и кофе. Аромат подействовал, Полковник понял, насколько он голоден. Отложив папку, он присел к столику, где Саманта разложила еду и поставила кофейник. Роджер расположился напротив, а Саманта как тихо появилась, так же тихо исчезла, не проронив ни слова.

За завтраком мужчины обменивались мнениями по отдельным вопросам проекта, но лидерство, бесспорно, принадлежало Полковнику. В разговоре о беспилотниках Роджер сообщил:

— Есть два типа беспилотников — Lockheed U-2 и RQ-4 Global Hawk, которые могут быть применены в нашем проекте.

Произнеся слово «нашем» Роджер слегка запнулся, осознав, что формально присвоил себе часть авторства. Полковник также обратил внимание на это, но не стал делать акцент и поспешил внести уточнение:

— Это наше дело, только так его и надо воспринимать.

Полковник не случайно произнес эти слова, понимая, что лишать творческого участия Роджера в детализации проекта нельзя — исполнитель, даже хороший, но лишенный инициативы, требует строгой постановки вопроса по любому поводу и пустяку, что отвлекало бы Полковника. А при строгом лимите времени это непозволительная роскошь. Поэтому Роджер как активный участник проекта вполне устраивал.

Роджер, вдохновленный репликой Полковника, продолжил информировать его о беспилотниках:

— Я беседовал с военным специалистом по воздушной разведке, он порекомендовал использовать RQ-4 Global Hawk. Хотя в 2012 году ВВС США решили прекратить их закупку в модификации Block 30, а принятые на вооружение аппараты перевести в резерв из-за их дорогостоящего обслуживания.

— Ну, стоимость для нашего случая непринципиальна, главное, чтобы по технико-тактическим характеристикам подходил.

— Аппарат может летать в течение тридцати часов на высоте восемнадцать тысяч метров.

— Это вполне устраивает, — подтвердил Полковник. — А как с системой наблюдения?

— RQ-4 Global Hawk оснащен интегрированной системой наблюдения и разведки. Информация передается на землю со скоростью до пятидесяти мегабит в секунду.

— Через спутник?

— Да, но можно в реальном времени передавать на землю в пределах прямой видимости.

— Это плюс в нашем случае. То, что надо.

— Имеется радар для работы в любых погодных условиях, радиолокационное изображение местности с разрешением один метр. В точечном режиме разрешение три десятых метра. Еще имеется дневная электронно-цифровая камера с высоким разрешением.

— Вполне достаточно, — подытожил Полковник. — Какие есть модификации?

— В настоящее время основная модификация Block 40. Есть немецкая версия RQ-4E Euro и канадская — Hawk Polar Hawk.

— По логике немецкий беспилотник удобней использовать, но это политический риск. Привлекать немцев не стоит. Появление канадцев вызовет много вопросов, русские будут пристально следить. Остановимся на наших, находящихся в Европе. Подготовь справку об их дислокации.

День прошел незаметно. Полковник не выходил из кабинета, а Роджер периодически удалялся, чтобы дать срочные поручения, и возвращался. Саманта несколько раз приносила кофе, печенье и орешки. От обеда оба отказались.

Вечером мозговая атака была завершена, и Полковник подвел итоги:

— Проект может быть разделен на три части. Первая, политическая. Необходимо, чтобы в Киеве у власти были наши люди, надо полностью исключить ставленников Евросоюза, особенно немцев.

— Таким является Владимир Кличко, он ставленник Германии, за него выступает канцлер Ангела Меркель, остальные — Александр Турчинов и Арсений Яценюк — управляемые нами.

— Значит, Госдеп должен исключить его, Кличко, из возможных кандидатов на вхождение во власть. Следующее. Совет Безопасности Украины должен возглавить преданный нам человек, лучше — наш агент. Это надежней, чем преданность с верой в нашу демократию.

— От демократа, узнавшего кое-что лишнее, можно ожидать любого подвоха, — при этих словах лицо Роджера перекосило, словно надкусил кислое яблоко.

— Министерство обороны Украины должен возглавить исполнительный человек, который не задает вопросов, ничего не хочет знать и не влезает в политику. Это проблема власти Украины. Вторая часть — военная. Надо спровоцировать нескончаемый военный конфликт на юго-востоке Украины.

— А если русские введут войска? — осторожно выпытывал Роджер.

— Не думаю, они не пойдут на открытый конфликт, — отмел его опасения Полковник, — а помогать оружием и людьми будут. Им нужна вся Украина, а война ее разделит, создаст массу проблем, включая финансовые. Они не могут сдать людей, считающих себя частью русского мира. Своих русские никогда не сдают. Вот это нам и нужно. Это тема вооруженного столкновения, и это основа проекта. Надо спровоцировать военные действия, используя все рычаги, включая антироссийскую деятельность украинских националистов.

— По поручению Майкла я пообщался с одним из наших журналистов. О националистах и откровенных фашистах он рассказал подробно, но в статьях не упоминал, — заметил Роджер. — Они легко организуют боевые столкновения. Мозги у них выветрены и отполированы до уровня одной извилины.

— На чем держится эта извилина? — поинтересовался Полковник.

— На русофобии.

— И еще, — продолжил Полковник, — надо сделать так, чтобы Украина использовала в конфликте военные самолеты и потеряла много самолетов. Тогда закрепится мнение, что противники киевской власти обладают различными зенитными ракетами и могут сбивать любой тип самолета. А это нам и нужно.

— А люди, представляющие власть Украины, пойдут на то, чтобы подставлять своих людей и технику? Разговор идет, как я представляю, не о десятках и не о сотнях людей, — с сомнением произнес Роджер. — Украинские политики могут испугаться.

— Если они были нашими противниками, они могли бояться Гаагского международного суда, а будучи на нашей стороне, им бояться нечего, кроме нашего гнева. А это страшеннее трибунала и пожизненного заключения. Между возможностью заработать миллионы долларов и перспективой потерять свои миллионы украинские олигархи однозначно выберут первый вариант.

— А третья часть?

— Это военно-кадровая подготовка, расстановка техники и людей и большой бах, — Полковник сымитировал звук взрыва, разведя руки в стороны.

После этого в кабинете воцарилась тишина. Они понимали, что проект реализуем, взрыв возможен, но все последствия было трудно прогнозировать. Каждый думал о своем.

Тишину нарушил Роджер:

— У меня два вопроса. Первый вопрос по третьей части. А второй вопрос: где прикрытие? Майкл упорно на этом настаивал.

— По третьей части все ясно. Украинские власти должны пригласить компанию Blackwater, среди ее сотрудников будут нужные нам люди. Они же будут охранять нужных нам людей и наши тайны. К тому же им поручим поддержание состояния войны на юго-востоке Украине, если украинцы не выразят желания активно воевать.

Надо будет перебросить подразделение американских беспилотников из Европы на Украину и, под соусом обеспечения Украины оперативной информацией, взять под контроль воздушное пространство юго-востока Украины и контролировать план реализации проекта в нужный момент. Я не исключаю, что потребуется специалист, который сможет в случае необходимости провести корректировку снимков.

Роджер засуетился, не получив ответа на второй вопрос. Полковник понял причину его беспокойства.

— Что касается прикрытия, то это отдельный проект, его будем обсуждать после утверждения основного проекта.

Роджер был доволен прошедшим днем: Полковник воспринимает его как равного, проект детализируется с его активным участием. С другой стороны, Роджер понимал, что основы проекта прикрытия у Полковника разработаны, но он не счел нужным об этом говорить. На то он и Полковник, чтобы знать и уметь больше, чем другие, понимать, когда и что сказать. С этим не поспоришь. С этой мыслью довольный Роджер хотел покинуть кабинет, где Полковник продолжал о чем-то думать. Но в дверях его остановил вопрос Полковника:

— У нас есть объективная информация о ВВС Украины?

— Получим, не думаю, что Пентагон об этом не знает.

— Нужна информация о реальном состоянии, какая авиационная часть может представлять для нас интерес, где она базируется, кого из пилотов можно будет задействовать в проекте?

Офис, 14 марта 2014 года

Полковник набрал номер Майкла. В трубке слышен был зуммер, но Майкл не отвечал. Полковник собирался положить трубку, когда услышал голос Майкла:

— Я перезвоню минут через десять.

Томительные минуты ожидания растянулись на полчаса. Звонок прозвучал неожиданно, разрывая пространство помещения. Полковник быстро протянул руку к телефону, но что-то его остановило перед нажатием зеленной кнопки. За какое-то мгновение Полковник прошелся по всему проекту, отметил узловые места, которые надо уточнить, и после этого приложил трубку к уху.

— Полковник, что-нибудь случилось? — поинтересовался Майкл.

— Нет, проект в целом готов, нужно уточнить кое-какие вопросы, чтобы исключить изменения в дальнейшем.

Последовала пауза, насторожившая Полковника, но он терпеливо ждал, не проявляя чувств.

— Не ожидал, что так быстро. Это приятно. Надо встретиться? — спросил Майкл.

— Да.

— И желательно как можно быстрей? — вопрос Майкл задал, скорее всего, самому себе. — Тогда подождите минутку, я выясню свой график на завтра.

Майкл не положил трубку, а по селектору связался с секретарем. Полковник слышал их разговор.

— Нэнси, что у меня завтра утром?

— В первой половине будет Дэн, Вы просили его подготовить отчет о перспективе роста цен на палладий и хотели поговорить с ним об аудите.

Первый в истории США аудит Федеральной резервной системы, проведенный американским государственным бюро расчетов (GAO), выявил странное событие, что стало головной болью Майкла. Либеральный сенатор Рон Пол, чуть было не ставший кандидатом на пост президента США от республиканской партии, предпринял огромное усилие, чтобы впервые с 1913 года провести аудит Федеральной резервной системы (ФРС). Его поддержал конгрессмен-демократ Деннис Кусинич и независимый сенатор Берни Сандрес. Они пробили решение Конгресса, заставившее ФРС открыть свои бухгалтерские книги, несмотря на протесты банкиров, а также бывших руководителей ФРС Бена Бернанке и Алана Гринспена.

Федеральная резервная система — частная организация, печатающая доллары США. Аудит, первый с 1913 года, показал, что во время и после кризиса 2008 года ФРС секретно эмитировала и раздала 16 триллионов долларов «своим» банкам, а те уже раздали эти невероятные суммы на бонусы своим банкирам. Хотя ФРС назвала эту операцию «кредитованием», ни одного цента возвращено не было, несмотря на то, что «заем» был беспроцентным. Этот «заем» более чем 4, 5 раза превышает годовой бюджет США и соответствует всему государственному долгу США.

Обсуждение результатов неожиданного аудита серьезно угрожает авторитету США и доллару как мировой валюте. Под угрозой авторитет США как гаранта мировой резервной валюты. Надо было скрыть данные аудита и надавить на СМИ, чтобы они не стали раздувать эту тему. Майкл был в ярости и последние дни еле сдерживал раздражение. Он понимал, что эту ситуацию нельзя оставлять без тщательного контроля. Нужны были решительные меры, чтобы в мировых СМИ не была опубликована информация об аудите, а главное — исключить любое обсуждение. Полная тишина, полное умалчивание проблемы, в противном случае шум и общественное внимание могли обвалить доллар. Нужно было обеспечить «режим полной тишины», обеспечить забвение.

Этот вопрос был настолько важен и не терпел отлагательства, что отменить обсуждение было недопустимым.

— После встречи с Дэном я хотел бы переговорить с Джоном, а на шесть часов, по возможности, организуйте видеоконференцию с редакторами газет и интернет изданий. Список продиктую потом.

— Хорошо, я учту.

— И еще, — добавил Майк после небольшой паузы, — что у меня в понедельник?

— Утром Вы хотели посетить Центральный парк, — ответила Нэнси, после того как проверила расписание.

— Вот и отлично, запишите на понедельник, что в двенадцать часов я буду в музее Гуггенхайма.

— Понимаю, все будет организовано, охрану я оповещу.

Отключив связь с Нэнси, Майкл обратился к Полковнику:

— Вы слышали? В понедельник в двенадцать часов в музее Гуггенхайма.

— Отлично. Буду.

Полковник подождал, пока Майкл положит трубку, порывисто встал и стал ходить по кабинету. Это была его обычная реакция на окончательное решение, когда он мысленно прокручивал окончательный для него вариант проекта. Он отчетливо представлял, как российский борт номер один атакует украинский истребитель, следы трассирующих пуль. Вспышка, борт падает. Одновременно с этим в небо устремляется зенитная ракета, которая ставит точку в жизни пилота и самого истребителя. Никто ничего не узнает, никто не сможет рассказать. Останутся одни версии. А победит та версия, которая лучше будет оплачена и на которой будут настаивать мировые гиганты СМИ — значит, победит американская.

О завершающей фазе проекта — атаке зенитной ракеты — Полковник не сказал Роджеру. Не потому, что не доверял. Просто он привык выдавать информацию дозированно.

Конечно, Майкл и его друзья могли внести изменения или вовсе отменить проект в силу неизвестных Полковнику обстоятельств. Но для себя он уже все решил.

Полковник набрал номер Саманты и попросил ее пригласить Роджера. Неожиданно он задумался, пытаясь понять, почему он позвонил Саманте? Он мог непосредственно позвонить Роджеру, а позвонил ей. Неужели она его заинтересовала? Полковник был удивлен — раньше такого он не замечал за собой, неужели холостяцкая жизнь надоела? Но не в такое же ответственное время!

Размышления прервал Роджер, он влетел в кабинет, и его настороженный взгляд вопрошал: что случилось? Полковник не стал его терзать ожиданием и рассказал:

— В понедельник я встречаюсь с Майклом. Оговорим проект. Надо будет подготовить небольшую аналитическую записку и переслать ему для ознакомления. В этом случае от встречи будет больше пользы.

Роджер одобрительно кивнул, но попросил уточнить, когда записка должна быть готова.

— Встречаемся в понедельник в двенадцать часов в музее Гуггенхайма, вот и посчитай. Понедельник отпадает, в воскресенье и субботу посылать записку неприлично. День на прочтение и осмысление нужно? Нужно. Вот тебе и ответ — сегодня вечером. Теперь о самой записке. В проекте есть изменения.

После этих слов Роджер замер, все его тело подалось чуть-чуть вперед, словно он боялся упустить малейший нюанс.

— Одновременно в воздух поднимутся два истребителя украинских Вооруженных сил, — начал излагать Полковник.

— Но так и предполагалось изначально, — не выдержал Роджер.

— Да, только дальше события будут развиваться по-другому. Самолеты будут нацелены на одну задачу, но они будут удалены друг от друга. С самолетом российского президента может возникнуть сложность — задержка, отклонение и так далее, а держать в воздухе истребитель, который будет кружить в ожидании президентского лайнера, слишком опасно. Русские, безусловно, все воздушное пространство будут контролировать, и круговые маневры истребителя засекут и примут меры. Объяснять ситуацию с самолетом, бесцельно находящимся на эшелоне, будет очень сложно. Поэтому будем использовать два самолета — кто окажется ближе, тот и будет атаковать. Один подскок и все, никаких разворотов и повторных заходов. А стреляющий истребитель уберем зенитной ракетой.

— А в случае с гражданским самолетом, если не получится с президентским бортом? — поинтересовался Роджер.

— Такой же вариант. Отстреливает один истребитель, но возвращается на базу, а в СМИ будем утверждать, что сбили русские или их ставленники на юго-востоке Украины зенитной ракетой. Весь проект прикрытия будем строить на этом.

Роджер задумался.

— Что-нибудь не нравится? — удивился Полковник.

— Нет, с самолетами все ясно. Я думаю о проекте прикрытия. Мне кажется, что он сыроват.

— Честно признаюсь, так и есть. К проекту прикрытия мы еще не и приступили, а тщательность проработки будет выше, — признался Полковник. — Здесь исключается малейшая неточность в исполнении, я уже не говорю о планировании, к нему мы приступим сразу же после разговора с Майклом.

Роджер, довольный тем, что Полковник опять признал его участие разработке проекта, отправился готовить болванку аналитической записки, понимая, что Полковник всю содержательную часть напишет сам. Он же сформулирует вопросы, на которые ждет ответа.

Музей Гуггенхайма, 17 марта 2014 года

По дороге в музей Роджер и Полковник неожиданно заговорили о Майкле, в основном говорил Роджер, работавший на него более десяти лет.

— Знаешь, чем меня удивляет Майкл? Его умением сохранять и поддерживать детские воспоминания. Уверен, что сегодня утром он будет в Центральном парке, будет кормить белок, а встречу назначил в музее Гуггенхайма, потому что это рядом с Центральным парком. Могу предположить, что экспозицию музея он знает наизусть. Интересно, полотна каких художников ему нравятся больше?

— После встречи скажу.

— Парк и музей — это значительная часть его воспоминаний, которые он поддерживает, и он подстраивает свой график работы так, чтобы посещения были регулярными.

— Тогда надо отдать ему должное — он сохраняет связь настоящего с прошлым. Возможно, он сохранил в себе монолит времени, что позволило ему достигнуть таких высот. Нет трещины в душе, нет сомнений в действиях.

— А отсюда и уверенность, берущая рубежи, — заключил Роджер.

Подъехав к музею, Роджер предложил:

— Я останусь в машине, подожду тебя.

Полковник оценил такт Роджера и косвенно поблагодарил:

— Приду и расскажу.

Полковник быстро вышел из машины и уверенно направился к входу в музей. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, там, где начиналась экспозиция, он огляделся, но не увидел Майкла. Поэтому, медленно рассматривая экспозицию, стал двигаться по ходу экспозиции, стараясь не упустить из виду вход. К его удивлению, Майкл оказался впереди, он отрешенно рассматривал картину. Охранники, заметив приближающего Полковника, отошли чуть в сторону, давая ему подойти к Майклу. Майкл продолжал рассматривать картину, не реагируя на то, что Полковник оказался рядом.

— Пришел чуть раньше, решил не терять время, — неожиданно выдал Майкл, не повернув головы в сторону Полковника. — Каждый раз я нахожу в этой картине Кандинского новые штрихи, новые чувства. Этой картиной Василия Кандинского «Композиция 8» восхищался Соломон Гуггенхайм.

Полковник не был большим любителем живописи, если не сказать, что она его не воодушевляла. Живопись он воспринимал на уровне декоративного искусства, в его жестком мире информации, из которой он выстраивал нужную конструкцию, не было место чувствам и цветовым нюансам. Поэтому Полковник стал молча ждать, когда Майкл начнет говорить о проекте.

Они медленно перемещались от одной картины к другой, со стороны могло показаться, что два искусствоведа лениво вели разговор о своих приоритетах. У другой картины Кандинского, «Синяя гора», Майкл обратился к Полковнику:

— В четверг я получил аналитическую записку и успел ее прочитать. Сегодня в Центральном парке у меня была возможность обдумать и оценить проект. Должен сказать, что все выглядит приемлемо. Меня насторожило, что практически отсутствует проект прикрытия. А мы говорили, что это важнейшая часть, которая должна быть на первом месте.

Полковник почувствовал легкое раздражение в голосе Майкла, но его обрадовало, что Майкл употребил слово «мы». Это хороший признак, подумал Полковник. Надо было исключить недопонимание, поэтому он внес уточнения:

— Проект прикрытия еще не рассматривался. Сейчас нужно внести некоторые уточнения в процессы, на фоне которых будет реализовываться проект. Исходя из конечного варианта проекта, насколько об этом можно говорить на данном этапе, и будет строиться отдельный проект прикрытия. По тщательности и объему он, безусловно, будет побольше.

— А параллельно нельзя?

— Можно, но многое придется переделывать по ходу реализации, а в целом потеряем время. Поэтому сейчас разговор идет только о приземлении самолета.

Майкл на мгновение задумался, словно пропускал информацию о проекте через информационную базу, хранившуюся в его в голове. И еще он подумал о Полковнике, который уничтожение самолета российского президента определил скромной и безобидной формулировкой «приземление самолета». Холодный цинизм этого человека, очевидно, является залогом его успешных проектов.

— Принимается. Сколько времени понадобится на завершение всего проекта? — поинтересовался Майкл.

— Через неделю можно будет докладывать.

На лице Майкла мелькнула легкая улыбка. Полковник ему явно нравился. И не случайно Полковник употребил «докладывать», он явно представлял весь процесс принятия решения.

— Согласен, подготовьте проект для доклада. Вас вызовут.

Полковник не стал интересоваться, куда и когда его вызовут — это не его дело. Нужные люди сообщат и отвезут. Желательно, подумал Полковник, чтобы обратно и привезли.

Экспозиционный маршрут серпантином спускался с седьмого до первого этажа, что является особенностью данного музея. У отдельных картин Майкл задерживался, на другие просто бросал взгляд. Разговаривали отрывочно, рассматривая и уточняя отдельные блоки проекта. Между шестым и пятым этажами пропустили группу японцев, собиравшихся уделить внимание экспозиции меньше, чем Майкл.

— По первой части проекта могу еще раз подтвердить, что политическая ситуация на Украине полностью контролируется нами. Через Госдеп, спецслужбы и военных мы можем провести любое нужное нам решение. Премьер-министр Арсений Яценюк полностью управляем, спикер и исполняющий обязанности президента Турчинов настолько ненавидит Россию, что его, пожалуй, еще придется придерживать. Поэтому напряжение, нужное нам в определенной области, будет создано.

— Меня беспокоят немцы, они слишком рьяно ставят на Кличко. А с немцами делиться информацией не хотелось бы. Они лояльно относятся к тому, кого мы собираемся отодвинуть, и немцы могут удариться в вопросы морали, если о чем-то догадаются.

Полковник не назвал президента Путина. Майкл опять обратил внимание на удивительную формулировку «отодвинуть». Такое сказать о президенте огромной страны, которую ты хочешь взорвать? Действительно, у Полковника железные нервы и удивительная абстракция — он всего-навсего решает задачу.

— Мы и не собираемся кого-то отодвигать, скорее передвинуть из пункта А в пункт Б, — хладнокровно уточнил Майкл. — Разные люди уже сейчас работают, чтобы окончательно нарушить эту лояльность. Одним из результатов нашего проекта, даже при отрицательном исходе проекта, и будет окончательно вбитый кол в их отношения.

Полковник также оценил опыт Майкла, который легко, не называя президента Путина, определил его путь в небытие. А кол он собирался вбить между дружественными отношениями Ангелы Меркель и Владимира Путина в случае поражения гражданского самолета.

Опять возникла пауза, Полковник терпеливо ждал, когда Майкл вернется к теме разговора.

— Что касается сотрудников Greystone Limited, более известных как Blackwater, они уже находятся на Украине по решению киевских властей, — усмехнулся Майкл. — У них свои конкретные задачи, но все нужные нам поручения они, безусловно, выполнят.

— Это приятная информация, — заметил Полковник, которому усмешка Майкла объяснила слишком много о самостоятельности киевской власти.

— Но есть и неприятная информация, — неожиданно заявил Майкл. — Четыре дня назад русские в Крыму посадили наш беспилотник.

— Сбили?

— Нет, посадили. Хорошо еще, что аппарат оказался израильского производства. Но настораживает, что они это сделали с помощью наземного комплекса радиотехнической разведки. Мы недооценили их технические возможности.

— Мы с Роджером разбирались в беспилотниках, тот, что нам нужен, другого класса и летает на других высотах. Потом, русские не смогут сделать подобное на той территории, где предполагаем его использовать.

— Будем надеяться. Во всяком случае, нужная нам часть уже на Украине.

Ответив еще на ряд вопросов, поставленные Полковником в аналитической записке, Майкл неожиданно посмотрел на часы и повернулся к Полковнику:

— Мне надо поторопиться, а Вы спокойно посмотрите всю экспозицию. Подробности получите завтра с информацией по запросу аналитической записки. Кое-что я добавил. Надеюсь, будет полезно. Не забудьте, что дата выбрана.

Полковник видел, как за спиной Майкла быстро возникли и вскоре затерялись среди посетителей фигуры охранников. Побродив минут десять, Полковник решительно направился к выходу.

Автомобиль

Только Полковник сел в автомобиль, как Роджер задал вопрос. Ему явно не терпелось узнать результат встречи.

— Майкл дал нужную информацию. Проект надо довести до полной кондиции, включая прикрытие. Срок — неделя.

— Уложимся, — заверил Роджер.

— Но есть неприятная информация — русские в Крыму посадили наш беспилотник израильского производства.

— Это может быть MQ-5B Hunter, — предположил Роджер после небольшой паузы. — Не наш клиент.

— Но надо уточнить параметры русского комплекса, с помощью которого русские смогли его посадить, чтобы нам не проколоться.

— Сделаем запрос. Знаешь, на твою неприятность я должен сообщить тебе другую неприятность, — начал Роджер. — Это тоже касается Крыма. Только что передали, что Путин подписал указ о признании независимости и суверенитета Крыма.

Полковник задумался, его мрачное выражение выдавало настроение. Таким Роджер ни разу еще не видел Полковника.

— Можно не сомневаться, что через несколько дней будет принято решение о принятии Крыма в состав России. Эти суки из Госдепа доигрались. Пряники и печенье раздавали на майдане, устроили цирк в мировом масштабе. А теперь нам не видать Крыма, не видать нашей военно-морской базы в Севастополе, — зло говорил Полковник.

Очевидно, что эта новость также завела Роджера, пока он ждал Полковника в машине:

— Представляешь, наша база в Севастополе полностью запирала российский флот на Черном море. Русским оставался бы лишь небольшой участок моря у Новороссийска. А там ни базы нормальной, ни инфраструктуры. Полный конец российскому Черноморскому флоту.

— Надо было немного подождать, не лезть со всякими проектами по обустройству Севастополя. Русские не дураки, сразу прикинули, что к чему. Вот и обыграли нас.

— Да, упустили мы такой интересный вариант. По-моему, у Госдепа от эйфории майдана в Киеве крыша поехала. Проведи спокойно решения, поставь по всей цепочки власти нужных людей и принимай решения о прекращении договора по Севастополю с русскими. Заключи соответствующий договор с нами. И русские ничего не сделали бы. Все так просто.

— В том-то и дело, что просто. Эта простота и подвела Госдеп, решивший, что с русскими можно не считаться, — заключил Полковник.

— Наша разведка полностью проморгала Крым. Русские провернули такую операцию и без утечки информации.

— Ничего не скажешь, все было сделано четко. Надо признать, что наша разведка деградирует, и об этом многие говорят.

— Об этом я говорил с Майклом, — согласился Роджер. — Он встречался с Джоном Бреннаном сразу же после событий в Крыму. Шеф ЦРУ, как говорил Майкл, не мог толком объяснить, как случилось так, что наши агенты наводнили Киев, где все контролируют, а Крым полностью провалили.

— Я употребляю и часто слышу, что разведка деградирует, — признался Полковник, — но по-другому и не скажешь. Хорошо, положим, ЦРУ проморгало Крым. Но где было Агентство национальной безопасности, прослушивающее весь мир, и военная разведка с ее хвалеными кораблями с большими ушами, которые должны знать о любом чихе противника в Крыму? Русские переместили тысячи вооруженных людей, заблокировали украинские военные объекты, а у нас полное отсутствие информации? Как такое могло случиться?

— Вот так и могло. Полное соблюдение тишины в эфире, такого я не могу себе представить. Остается, к сожалению, поздравить русских, как горько это ни звучит, — огорчился Роджер.

На этом разговор неожиданно закончился, и дальше они ехали молча. Картины каких художников в музее Гуггенхайма предпочитает смотреть Майкл, не обсуждалось.

Кабинет, 18 марта 2014 года

Саманта позвонила по телефону и сообщила, что придет с человеком. Человеком оказался спортивного типа молодой мужчина высокого роста. Тренированное тело излучало силу и энергию. Он молча подошел к Полковнику и передал запечатанный конверт. Как начинающий сотрудник спецслужбы, он с уважением смотрел на Полковника, осознавая, что перед ним не простой сотрудник.

Полковник вскрыл конверт и вынул из него флешку. В этот момент курьер достал из бокового кармана лист плотной бумаги и протянул Полковнику, чтобы тот расписался в получении конверта.

После этого Саманта и курьер молча развернулись и вышли из кабинета. Полковник заинтересованно посмотрел на удаляющую фигуру Саманты. С этим надо что-то делать, подумал Полковник, совсем не к месту меня зацепило. Но отметил, что от нее вкусно пахло духами.

Введя пароль, Полковник стал наблюдать, как на экране монитора стали высвечиваться иконки файлов, содержащихся в флешке. Учитывая, что названия файлов ничего не говорили ему, он стал последовательно их просматривать.

Минут через десять подошел Роджер с известием:

— Журналист разродился материалом о самолете.

При этом он показывал толстую папку.

— Ты хочешь сказать, что я должен все это прочитать? — удивленно нахмурился Полковник.

— Не настаиваю, но на всякий случай я сделал выжимку, — успокоил Роджер.

После небольшой паузы он стал читать свое описание, поместившееся на нескольких листах:

— 4 октября 2001 года над Черным морем потерпел катастрофу самолет Ту-154 российской авиакомпании «Сибирь», выполнявший рейс SBI 812 по маршруту Тель-Авив — Новосибирск. Все шестьдесят шесть пассажиров и двенадцать членов экипажа погибли. Техническое описание самолета и его состояние в день вылета я опускаю. Если коротко, то по самолету была выпущена зенитная ракета комплекса С-200В во время военных учений, проводимых на Крымском полуострове.

— Самолет отклонился от международной трассы?

— Нет, он летел на высоте одиннадцать тысяч сто метров в пределах воздушной трассы Б-145, на которую не распространялись ограничения из-за учений Вооруженных сил противовоздушной обороны Украины.

— Тогда как он попал в зону стрельбы?

— Украинцы странно организовали учебные стрельбы на мысе Опук в Крыму — ограничили полеты в радиусе пятидесяти километров, а дальность полета ракеты — около трехсот километров. Стрельбы вели по беспилотному самолету-разведчику Ту-143.

— Спутать беспилотный самолет-мишень и пассажирский самолет? — Полковник был озадачен.

— На полигоне находилось все высшее начальство ПВО Украины и делегации семи стран. Очевидно, оператор С-200В волновался и торопился, поэтому он не произвел расчет дальности. И Ту-154, находившийся на удалении порядка двухсот — двухсот пятидесяти километров, на экране выглядел аналогично малозаметной цели мишени, запущенной с дальности шестьдесят километров.

— С технической стороной вопроса все ясно, теперь приступим к интересующим нас вопросам, — подытожил Полковник. — Когда и как Украина признала, что ее военные сбили самолет.

Роджер достал другой лист бумаги, несколько секунд что-то высматривал.

— Вот, то, что нужно. 12 октября пресс-секретарь министра обороны Украины Константин Хивренко признал, что ракета могла быть причиной гибели Ту-154. На следующий день министр обороны Украины на пресс-конференции в Киеве признался: «Мы знаем, что причастны к трагедии, хотя ее причины до конца пока не установлены».

Через двадцать дней после трагедии по итогам служебного расследования ушел в отставку министр обороны Украины Александр Кузьмук, из армии уволили главкома ПВО генерал-лейтенанта Ткачева, его заместителя, кучу генералов, полковников и так далее.

— Получается, что Украина признала свою вину, — подытожил Полковник сообщение Роджера.

Роджер подозрительно улыбнулся, выждав паузу, приступил к заключительной части своего доклада:

— В соответствии с договором «Об урегулировании претензий», подписанным Украиной и Россией 26 декабря 2003 года, украинское правительство перечислило более семи миллионов долларов для выплаты компенсаций родственникам погибших пассажиров.

— Прямо скажем, негусто, если учесть потерю самолета, — возмутился Полковник. — А самолет?

— Дальше начинается самое интересное.

— До того, как ты начнешь излагать самое интересное, скажи, что стало с бортовыми самописцами?

— Ни бортовые самописцы, ни основные узлы самолета не удалось обнаружить и извлечь. В месте катастрофы сложный рельеф дна и ил глубиной шесть метров.

— А как выяснили, что попала ракета?

— Выловили элементы фюзеляжа с характерными следами поражения.

— По таким следам можно определить тип ракеты, — согласился Полковник.

— Так поступила комиссия. Более того, председатель комиссии Владимир Рушайло заявил, что ракета взорвалась в пятнадцати метрах над самолетом. Но в 2008 году Украина инициировала новую экспертизу силами украинских специалистов, выдвинувших предположение, что самолет пострадал от взрывного устройства, которое могло находиться «между потолком внутренней части самолета и его корпусом».

— Что за бред? — удивился Полковник.

— Бред не бред, а Украина на основе этой экспертизы посчитала, что был теракт, и отказалась выплатить по искам родственников погибших и финансовым претензиям российской авиакомпании «Сибирь».

Полковник с иронией заметил:

— Зачем платить, если можно не платить. Похоже, это лозунг украинского бизнеса. Так они поступают с Россией и сейчас. Потребляя российский газ, они забывают, что за него надо платить.

— Но меня удивила реакция тогдашнего президента Украины Леонида Кучмы, который 10 октября 2001 года на вопрос журналиста о причине катастрофы ответил: «Посмотрите, что творится в мире, в Европе? Мы не первые, мы не последние, не надо из этого делать трагедию. Ошибки бывают всюду, и не только такого масштаба, а гораздо большего, планетарного масштаба. Если мы сами себя не опустим ниже цивилизованного уровня, все будет хорошо. А если мы сами на себя ведро грязи выльем, так милости прошу».

Полковник задумался, потом осторожно задал вопрос:

— А президент Украины не извинился, не принес извинения семьям погибших?

— Нет, он сказал то, что я зачитал.

Полковник встал и стал медленно ходить по кабинету. Роджер молчал. Тишина не раздражала, она как-то естественно заполнила пространство.

— Это то, что я ждал, — признался Полковник. — В капле отражается состав океана, в одном поступке отражается вся временная последовательность поступков. Коррупционная власть Украины жадна, и моральные аспекты не могут затмить желание сделать деньги. Учитывая финансовое положение государства, можно предположить, что не будет упущена возможность заработать.

— К чему мы приложим их жадность? — поинтересовался Роджер.

— Во время военного конфликта на юго-востоке они не закроют воздушное пространство для пролетов гражданских самолетов. Это приносит большие деньги, а нам облегчает осуществление проекта — самолеты будут летать над нужной территорией, а нам надо будет только выбрать подходящий.

Всего-навсего выбрать… Рутина, без эмоций. За много тысяч километров люди живут, надеются, строят планы и не знают, что кто-то уже поставил крест на их будущем. Роджер не хотел об этом думать, поэтому сменил тему:

— Что будем делать с материалом журналиста?

— Пусть полежит. Если русским удастся увернуться от обвинений в подрыве гражданского самолета, виновными будут украинцы с их безалаберностью и низкой боевой подготовкой. Пример имеется. Его и надо будет всемерно раздуть. Чем больше шума и пламени страстей, тем дальше Америка от этого самолета.

Информация

Роджер отправился выполнять очередные поручения. Полковник продолжил изучать данные с флешки. В файле «Авиация» приводились подробные данные о ВВС Украины. Несмотря на то, что бланк, на котором был напечатан текст, был изрядно зачернен, Полковник сразу же понял, что это была официальная справка министерства обороны Украины. Возможно, это был ответ на запрос посольства США в Киеве или сотрудников ЦРУ, уютно расположившиеся на четвертом этаже в здании Службы безопасности Украины (СБУ).

По данным этой справки в составе ВВС Украины имелось 20 тяжелых истребителей Су-27, 80 легких истребителей МиГ-29. Ударную авиацию составляют 24 фронтовых бомбардировщиков Су-24 и 36 штурмовиков Су-25.

Отдельно приводились данные по налету летчиков. Средний налет летчиков по ВВС составлял 17 часов, в наиболее боеспособных подразделениях — 40 часов.

С кем они собираются воевать, удивился Полковник, такие ВВС могут считаться мощными где-то в Африке и только к югу от Сахары. Информация его расстроила. Теоретически за штурвал нужного самолета можно было посадить пилота одной из стран НАТО, но это чревато утечкой информации через соответствующие министерство обороны и спецслужбу этой страны. Несколько успокаивало то, что сами украинцы отдельно выделили наличие боеспособных подразделений. Шансы найти пилотов нужной подготовки были, но предстояла работа по поиску и усилению воздушной подготовки.

Но отчет о количестве самолетов вызвал у Полковника сомнения. Недавно он ознакомился с докладной запиской генерального инспектора бундесвера Фолька Викера о состоянии Вооруженных сил ФРГ. Огромное количество боевой техники было непригодно для использования в реальных боевых условиях. И это в ФРГ, а что говорить об Украине, сумевшей за двадцать три года своей независимости незаконно распродать значительную часть военной техники или угробить за счет воровства и коррупции. Данные надо было перепроверить.

Мысль о необходимости перепроверки информации отпала, когда Полковник открыл файл «Авиация-2». Это были данные министерства обороны Украины, скорректированные сотрудниками аналитического отдела ЦРУ. Если они взяли эти данные хотя бы из открытой информации русских, подумал Полковник, тогда им можно верить.

А данные были печальными. В среднем из 20 истребителей Су-27 боеспособными были 15, причем это были самолеты ранних серий и не проходили модернизации. С легкими истребителями картина была еще печальней: из 80 истребителей МиГ-29 в строю были 30 самолетов. Только половина бомбардировщиков Су-24 были боеспособны, а из 36 штурмовиков Су-25 в строю были только 14.

Это похоже на правду, подумал Полковник. В процессе подготовки проекта значительная часть самолетов будет уничтожена, но это цена, которую оплатит не Америка, а Украина. Это стоимость только одной маленькой части входного билета в НАТО, куда стремится Украина. А будет ли она когда-нибудь принята? Вопрос интересный, но Полковника он не волновал.

Имея некоторый опыт расположения информации на флешке, Полковник не стал просматривать файл «Зенитно-ракетный комплекс», а сразу же открыл другой — «Зенитно-ракетный комплекс-2». Расчет Полковника оправдался — помимо общих данных в этом файле давалась критическая оценка состояния зенитно-ракетных комплексов противовоздушной обороны Украины. Списочный состав ПВО Украины — 30 дивизионов (270 установок) С-300 ПС и С-300 ПТ и 10 дивизионов (40 установок) «Бук». Однако системы старые, срок эксплуатации истек в 2012–2013 годах, запчасти к ним Россия не производит, поэтому большинство дивизионов небоеспособно. Часть С-300 и «Буков» находятся в Крыму, поэтому их следует исключить из списка. Из полученной информации следует, что система ПВО Украины обладает тремя гарантированными боеготовыми дивизионами С-300, прикрывающими Киев, и, возможно, четырьмя дивизионами, прикрывающими Львов и Днепропетровск.

Что же, подумал Полковник, нам и одной установки будет достаточно. Если понадобится, снимут с боевого дежурства.

В разнообразной представленной информации, включая анализ политических аспектов, Полковник обнаружил то, что он искал. Это был файл «Авиация — части». Среди списка боевых авиационных частей Полковник обратил внимание на авиачасть, базирующуюся в Николаеве. Она была признана лучшей военной частью Украины в 2013 году и могла быть использована для реализации проекта, если будет принято решение о проведении заключительной части силами украинских ВВС.

Полковник уткнулся в экран монитора и несколько раз прочитал информацию об этой авиационной части, потом позвонил Роджеру:

— Зайди ко мне.

Обеспокоенный неожиданным звонком, Роджер буквально влетел в кабинет. Полковник сразу же поставил задачу:

— Будем опираться на авиачасть из Николаева. Нужна информация о пилотах, подробная характеристика о психической устойчивости и болтливости. Особенно обратите внимание на пилотов с русскими фамилиями. Желательно задействовать русского. Далее. Выяснить возможность ее переброски ближе к районам боевых действий и принятия активного участия в них.

Роджер понимал, что на участии в боевых действиях Полковник не случайно настаивал. Пилот должен был быть привычен сбрасывать бомбы и запускать ракеты, не думая о тех, кого он убивает. Это должно стать обычной работой. Учитывая, что пилоты украинских ВВС имели маленький налет времени, необходимо было уделить серьезное внимание летным качествам и навыкам.

— Теперь о ракетах класса «воздух-воздух». Желательно использовать такие, какие числятся за российской армией. Это сложно, я понимаю, но надо постараться найти, купить и доставить. Если не удастся, тогда следует обратиться к старым ракетам, имеющимся на складах. Формально списать, но проверить их состояние и использовать в операции.

— Не подведут? — засомневался Роджер.

— На то и проверка и продление срока использования. Для ракет это обычная процедура. Главное, чтобы они не числились за ВВС Украины. Тогда украинцы будут упрямо бить себя в грудь и доказывать, что они ни при чем, таких ракет у них нет, это провокация России.

Теперь о самолетах. Нужны тактико-технические характеристики штурмовика СУ-25, предельные характеристики. Особенно скорость и высота полета, вооружение.

Получив очередное задание, Роджер собирался уходить, но не выдержал и задал вопрос:

— Почему нужен пилот с русской фамилией? Легче доказать, что украинец ненавидит Путина и использовал момент для уничтожения его самолета.

— А если подойти с другой стороны? Даже русский, проживающий на Украине, ненавидит Путина за его желание присоединить Украину. Вариант с русским рассчитан не на российских и украинских граждан, он рассчитан на европейцев. Они проглотят информацию, что даже русские на Украине против ненавистного Путина. Это уничтожит любое сомнение европейцев в виновности Кремля в агрессии против Украины, жаждущей свободы, стремящейся в Европу.

— А русский медведь пытается удержать девственную в стремлении к свободе Украину, одновременно отрывая и присоединяя части Украины.

— Роджер, когда ты говорил о стремлении Украины к свободе, ты что имел в виду — свободу или демократию? — ехидно спросил Полковник.

Роджер растерялся и не сразу сообразил, что ответить. Подумав, он переспросил:

— А одно не подразумевает другое?

— Для нас, американцев, это одно и то же. Для других стран, — Полковник произнес с улыбкой, — Америка решает, где свобода, а где демократия. Например, Украина сегодня не свободна и не демократична. Когда нам надо — она свободна, когда надо говорить — мы говорим, что она демократична.

— Согласен, пример простой, но убедительный, — признался Роджер после небольшой паузы. — Украиной управляем мы, а она и европейцы считают, что она свободна. О демократии даже говорить нечего — ни одного чуть-чуть похожего на демократа во власти со всеми ее ветвями я не заметил.

— Ладно, оставим Украину в покое, мы еще ее потрясем и без свободы, и без демократии. Вернемся к Путину. После гибели президентского самолета Запад будет молчать и попытается отстраниться, обосновывая тем, что это разборка между Украиной и Россией. Пилота со временем придется назвать. Он должен быть русским по фамилии, что подтвердит позицию Запада. А вот пилот не должен дожить до расследования и суда.

— Вариант гибели Ли Харви Освальда? — спросил Роджер.

— Время покажет, как лучше убрать пилота. Возможно, его уберет патриот, не справившийся со своим гражданским гневом, — вариант смерти Ли Харви Освальда. Возможно, что будет более сложная комбинация.

— Только пилота?

— Нет, зачистка должна быть глубокой, чтобы не только не осталось следов, но и исключена малейшая возможность слепить из мельчайших отрывков разнообразной информации копии улик.

— Как убрать, например, руководителя Службы безопасности Украины Валентина Наливайченко? Он, я предполагаю, будет в курсе всего проекта. Если убрать его и пилота, легко связать два события и догадаться, откуда начинают расти ноги. Потом не представит сложности додумать, откуда они действительно растут.

— С любым представителем власти в Киеве, мне предполагается, легко справиться — деньги, добровольные вооруженные формирования, митинг, требования, а потом прорыв в помещение и случайная смерть высокопоставленного чиновника. Только это должно произойти намного раньше, чем исчезнет пилот. Если же говорить о Наливайченко, то в его биографии есть два факта, которые могут быть причиной спонтанного гнева толпы. Первая — он учился в с 1991 по 1993 год включительно в Академии Службы внешней разведки имени Андропова в Москве.

— Как он туда попал? — удивился Роджер.

— Его тесть с интересной фамилией Муха был шишкой в КГБ Украины. Он и пристроил молодого Наливайченко.

— А второй факт?

— В начале 2000-х годов он был завербован ЦРУ, если не ошибаюсь, в Чикаго. Вот тебе два факта, которые мы будем использовать в зависимости от реальной ситуации. Или он русский агент — и толпа его уничтожает в случае преобладания русофобских настроений в Киеве, или он американский агент — и толпа его уничтожает в случае поворота Украины в сторону России.

— Но он ценный агент, — осторожно напомнил Роджер.

— Не он, так другой будет руководить Службой безопасности Украины, тоже будет ценным агентом. Там, в Киеве, очередь из желающих послужить нам. Одним больше, одним меньше — для Америки не играет роли.

Роджер с усмешкой подумал о Наливайченко, мог ли этот высокопоставленный чиновник Украины, преданный друг Америки, предполагать, что его жизнь зависит от того, когда и как пролетит над Украиной самолет президента России Путина? Что его судьбу на многие месяцы вперед планирует бывший сотрудник ЦРУ, известный как Полковник, а Роджер присутствует при этом?

— Осталось обсудить вариант гражданского самолета, — напомнил Роджер.

— В этом случае будет реализован известный алгоритм опережающего обвинения — вбросить обвинение против Путина, обеспечить массовую атаку в СМИ. Что бы русские из Кремля ни делали и как бы ни доказывали свою непричастность к гибели гражданского самолета, их не будут слушать. Если удастся ввести санкции или принять ограничения, тогда обыватели сделают простое заключение: русские сбили (об этом сообщили наши политики и ведущие СМИ), правительство приняло санкции против русских, что подтверждает, что они виноваты. Европейцы, как и мы, американцы, не привыкшие искать правду, они привыкли воспринимать первую информацию как истину, на остальное нет времени. Наша задача эту первую информацию подать, а потом выстроить очередь из других информаций. Тогда обыватель не будет иметь возможность для анализа, а если учесть, что он не имеет и привычки перепроверять первую информацию, она и останется правдой.

Роджер шел по коридору и размышлял о формировании мнения масс. По теории Полковника, за последние десятилетия народ оболванили настолько, что это позволяет впихивать ему нужную информацию и быть уверенными, что они так и думают. Получается, что правит Америкой тот, кто управляет СМИ, а СМИ управляются не деньгами, а очень большими денежными мешками, среди которых был и Майкл. Остальные лишь менеджеры, отвечающие за качество управления, включая и самого президента США.

Это мысль огорчила Роджера, но он скоро перестал думать об этом. У него есть высокооплачиваемая работа, которая его устраивает и которую он не собирался терять. Остальное он не брал в расчет, в том числе возможные жертвы проекта. Как выразился Полковник: «Одним больше, одним меньше — для Америки не играет роли».

Письмо

Был глубокий вечер, Полковник работал в кабинете, когда позвонил Пол и попросил его высказать замечания по статье, в которой он дает анализ состояний армий НАТО и России и которую собирался разместить в местном интернет-ресурсе. Полковника обрадовало, что сын определился с направленностью своей будущей работы, и с интересом ждал статью. Минут через пять он получил письмо по электронной почте. С волнением, чего раньше не наблюдал за собой, Полковник открыл вложенный файл и стал вдумчиво читать статью. Она была не завершена — в отдельных местах Пол ставил знак вопроса, спрашивая отца о справедливости его оценки, утверждения или просил подтверждения, если отец имел соответствующие данные.

Несмотря на то что Полковник был занят текущей работой по проекту «Самолет», он полностью сосредоточился на чтении статьи. Когда ему приходилось рецензировать или давать отзывы на статьи или обзоры, Полковник придерживался установленной им же процедуры — он внимательно прочитывал материал, потом брал паузу, словно полученная информация должна была утрястись, осесть или ранжироваться у него в голове, а потом вторым заходом прочитывал работу с выделением отдельных спорных утверждений, давал комментарии, делал замечания.

Аналогично он поступил с работой Пола. Работа была немного сырой, но Полковник почувствовал, что преподанный им мастер-класс по учету скрытых характеристик и параметров пошел на пользу — чистая статистика подвергалась корректировке и коррекции с учетом реалий. Улыбка отразилась на лице крупного аналитика, Полковник откинулся на спинку кресла и вытянул ноги — так он расслаблялся перед решительным штурмом рецензируемой работы или собственного труда.

Начав комментировать материал Пола, Полковник неожиданно остановился и, подумав пару минут, решил написать ему письмо. Он почувствовал необходимость дать советы по отдельным аспектам написания обзоров, в которых проводятся сравнения военных или других потенциалов.

«Пол, в целом меня обрадовала статья. Не могу сказать, что это завершенная работа, но есть положительная тенденция — у тебя появилось желание перепроверять и подвергать сомнению используемую тобой информацию Для аналитика это важное условие успешности».

Выбор тематики для Полковника был очевиден. Эта работа была продолжением курсовой работы, в которой Пол сравнивал потенциалы ВМС США и России. Вероятно, что тему подсказал куратор — Полковнику хорошо знакомы методы работы ЦРУ со студентами, будущими сотрудниками. Спрашивать Пола об этом не было смысла, он мог не знать куратора, которым, возможно, был один из преподавателей Школы журналистики Университета в Беркли, где Пол учился.

«Хочу обратить внимание на несколько аспектов, которые периодически будут возникать в твоей дальнейшей работе. Прежде всего, постарайся выявить движущую силу, идею или причину. Приведу пример. Почему многие страны стремились и стремятся в НАТО? Оставим в стороне военные угрозы России, насколько они реальные, я даже не хочу обсуждать. Почему политики разыгрывают эту карту? Оказавшись в НАТО под американским зонтиком, можно сокращать военные расходы — защиту своих интересов они перекладывают на нас, американцев. А это существенная экономия финансовых ресурсов. Этим грешат многие страны Восточной Европы, особенно страны Прибалтики.

Разыгрывать карту русской угрозы любят и генералы, но мотив у них другой, скажем, противоположный. Под соусом угрозы русского медведя легко получить дополнительные финансы. Дальше, я думаю, развивать эту тему не стоит.

Я думаю, что нет смысла говорить, что информацию надо перепроверять, но следует перепроверять и источники информации. Мой совет — в любой информации ищи искажение, выгодные источнику. Тогда можно обнаружить много интересного. Например, генерал не признается, что часть техники у него в нерабочем состоянии. Он представит их как стратегический резерв, размещенный на складе длительного хранения.

Взрослые, став взрослыми, продолжают врать и оправдываться, как дети, только еще изощренней. Поэтому пропускай информацию через информационный детектор лжи, который должен быть у тебя в голове.

Продолжу эту тему в разрезе твоей статьи. Министр обороны ФРГ Урсула фон дер Ляйен признала, что Вооруженные силы Германии не в состоянии выполнить ряд обязательств перед НАТО. Как пишет издание Spiegel, министр отметила, что «причина заключается в нехватке запчастей для самолетов и в выходе из строя вертолетов военно-морских сил».

Теперь обратим внимание на цифры, характеризующие боеспособность немецкой армии. Из 67 вертолетов СН-3, находящихся в Афганистане, в воздух могут подняться только 7. Замечу, что сами афганцы предпочитают российские вертолеты. Только 5 боевых вертолетов NH90 используются в реальных операциях, остальные — статисты для отчета и показухи силы НАТО. Должен заметить, что, по другим источникам, к полетам допущены лишь 7 из 35 винтокрылых машин. Официальная причина такого состояния — «доставка запасных частей существенно затягивается».

Такая же ситуация и с самолетами. Из 57 транспортных самолетов Transall C-90 полностью готова к выполнению заданий только 21 машина. Еще хуже ситуация с боевыми самолетами Eurofighter Typhoon, из 109 боевых самолетов только 8 машин полностью готовы к выполнению задания. Это катастрофа. Статью еженедельника Der Spiegel прикладываю, пригодится.

Не подумай, что такая ситуация только в ВВС ФРГ, не лучше обстоят дела в сухопутных войсках и ВМФ. Из 406 боевых машин пехоты Marder на ходу лишь 280, из 180 бронетранспортеров GTK Boxer боепригодны 70. Далее я не буду продолжать.

Поэтому, когда военные или статистики говорят, что соотношение какой-то военной техники в нашу пользу, они учитывают весь хлам, что требует ремонта или списания, а противник может иметь больше боеготовной техники, поэтому реальное соотношение может быть противоположным.

В сравнительных анализах редко применяются показатели надежности, а они существенно влияют на реальную расстановку сил. Выше я отметил, что афганцы предпочитают российские вертолеты, поэтому на деньги правительства США, а Конгресс в этом поддерживает, они закупают российские вертолеты — это в плане нашей помощи Афганистану. А об автоматах Калашникова я и говорить не буду. Невозможно представить, чтобы всю жизнь воюющий афганец поменял Калашникова на нашу автоматическую винтовку. Если же автомат российской сборки, а не контрафакт, — ему цены нет, он реликвия семьи.

Таковы факты, и аналитик должен придерживаться их, как бы иногда ни хотелось закрыть глаза на отдельные неприятные факты.

Отдельно вышлю статью с моими замечаниями».

Полковник хотел добавить несколько теплых слов, но постеснялся, да и опыта проявления чувств к сыну у него не было. Что мешало? На многие вопросы политики, экономики и деятельности спецслужб он знал ответы, а на этот простой житейский вопрос у него не было ответа.

Чтобы отогнать мысли, возникающие в связи с простым житейским вопросом, Полковник вновь взялся за статью сына. Через несколько минут он погрузился в работу, задвинув в сторону неудобный вопрос, неуверенность в себе и сомнения, профессионализм взял верх, а там были уверенность, знание и опыт.

Статья Пола начиналась со сравнения данных по численности населения и армий двадцати восьми стран НАТО и России, объемов средств, направляемых на оборону. Отличие было разительным — по объему бюджета министерств обороны НАТО превосходило Россию в 10 раз, численность армий НАТО превышала численность армии России в 4,5 раза. Далее шло перечисление количества боевых самолетов (более 6 тысяч), вертолетов (3,6 тысячи), танков (17,8 тысячи), бронемашин (62,6 тысячи). Далее Пол привел данные по орудиям (3,6 тысячи), минометам (16 тысяч) и установкам залпового огня (2,6 тысячи). Что касается кораблей ВМС, то вся информация заняла одну строчку — более 300 боевых кораблей основных классов, включая подводные лодки.

Простое суммирование количества вооружений стран — участниц НАТО давало огромное преимущество над Россией. Простой анализ давал столь же простой ответ — у России нет никаких шансов не только победить, но и продержатся сколь-нибудь значительное время. Что-то внутри Полковника застыло, он испугался разочароваться в Поле, если тот в конце статьи сделал очевидный для обывателя вывод.

Но следующий абзац, выделенный желтым цветом, внушил надежду. Пол предполагал исключить из общего баланса сил Вооруженные силы Франции на основе того факта, что Франция давно вышла из военной структуры блока, и ее участие может ограничиться в идеальном случае несколькими штабными подразделениями.

Полковник улыбнулся, прочтя такое предположение. Дальше было написано другим шрифтом и выделено красным цветом: «Смущает участие Франции в операции НАТО в Ливии по уничтожению ее руководителя Каддафи (?)». Это был вопрос, с которым Пол обращался к отцу.

Полковник тут же сделал приписку: «Франция участвовала в военной операции в Ливии совместно с НАТО. Просто интересы совпали. Подробности потом. Но инициативу проявили французы, есть предположение, а я склонен считать, что так и было, что президент Франции Николя Саркози развязал эту войну, чтобы уничтожить доказательства, что Каддафи оплатил его предвыборную кампанию, так как Каддафи стал об этом говорить. Вот так в жизни просто, один спасает свое реноме, а разрушается целая страна и гибнут тысячи людей. Все можно списать на развитие демократии».

С учетом статуса Франции Пол предложил исключить 654 тысячи солдат и офицеров из численности армии НАТО, 637 танков и 6,4 тысячи бронемашин и другое вооружение из числа военного потенциала НАТО.

Скептицизм, проявленный Полом относительно Турции, ее желания поучаствовать в возможной военной операции против России, учитывая ее натянутые отношения с ЕС, стремление вести самостоятельную политику, обрадовал Полковника. Мальчик вырос, радостно отметил он, делает правильные предположения.

Дальше в обзоре рассматривается потенциал США на примере боевых бронированных машин. Всего их 25,3 тысячи, из них 20 тысяч стоят на складах долговременного хранения, и их состояние никто не знает. Анализ вооружений Болгарии, где огромное количество техники — почти 400 танков и 1600 бронированных машин — также находится на складах, а численность армии составляет всего 35 тысяч человек. Такая же картина по Чехии и ряду других государств.

Красным цветом был выделен абзац-вопрос к Полковнику, Пол спрашивал, как оценить состояние вооружения, находящегося на складах длительного хранения. Полковник задумался, потом стал быстро набирать текст: «Я выслал письмом с материал о состоянии армии ФРГ, это поможет тебе внести коррективы, сравнить ситуацию. Что касается стран Восточной Европы, то я невысокого мнения об их боеспособности. Все, что находится на складах, думаю, что непригодно к использованию или находится в скверном состоянии. Такой вывод я делаю на основе изучения состояния армии Украины. На бумаге шестая армия в мире, но в реальности, за исключением отдельных частей, толпа плохо обученных солдат, а приличная техника продана за рубеж или разворована (аккумуляторы, горюче-смазочные материалы, материально-техническое обеспечение и т. д.)».

Полковник продолжал читать, внося уточнения и отвечая на вопросы. Его все больше интересовало, какое заключение сделает Пол. В заключительной части Пол обратил внимание на регулярность и масштабность учений в российской армии, возрастающий уровень подготовки, программу перевооружений всех видов войск, что позволило ему сделать заключение, что подавляющее преимущество сил НАТО напоминает китайского дракона — издалека кажется страшным, а вблизи оказывается бумажным.

Полковник дочитал статью и глубоко задумался. Многое в тексте он, безусловно, изменил бы и изложил иначе. А в целом он отметил, что структура статьи правильная, и ряд акцентов сделан удачно. Полковник не стал предлагать свое видение отдельных разделов — пусть Пол вырабатывает свой стиль.

Посетитель, 19 марта 2014 года

Роджер предполагал, что Полковник интенсивно общается с Майклом. Такой вывод он сделал, когда ему приходилось передавать Полковнику материалы, которые тот не заказывал через Роджера. Однажды ему позвонила Нэнси и предупредила о приходе человека для встречи с Полковником. Роджер должен был встретить его и препроводить к Полковнику. Сам Роджер на этой встрече не присутствовал. По надменному виду этого человека Роджер предположил, что он имеет дело с дипломатом или разведчиком, действующим под дипломатическим прикрытием.

После встречи, воспользовавшись моментом, Роджер высказал Полковнику свое предположение.

— Второй вариант, под прикрытием. Если пользы было бы столько, сколько надменности в нем, мы уже сидели бы в Кремле. Почти полное отсутствие информации о передвижении Путина. Столько, сколько он знает, можно скачать из Интернета. Зачем мы тратим такие деньги на содержание разведчиков-чиновников, не видящих дальше собственного? Зачем сидеть в Европе, если с таким же успехом можно протирать штаны в Америке?

Полковник изливал злобу, что не было характерно для него. Это говорило о том, что Полковник рассчитывал получить важную информацию, но результат не оправдал надежды. Все — лицо, руки, рассеянный взгляд и отчужденность — свидетельствовало, что он расстроен.

— Не выпить ли кофе? — неуверенно предложил Роджер.

Полковник не сразу понял, о чем спрашивает Роджер, потом переспросил:

— Кофе? Пусть Саманта приготовит. Можно что-нибудь и покрепче. Хотя я знаю, почему он часто летает в Киев, — неожиданно Полковник вернулся к гостю, — там красивые и доступные женщины. Его все время тянуло на эту тему.

Роджер улыбнулся, эта тема была ему интересна. Он мгновенно вступил в разговор:

— Сейчас популярны секс-туры в Киев. Дешево и красиво, организованно и без головной боли. Говорят, много украинок в Европе промышляют проституцией.

Все, понесло Роджера, подумал Полковник, скоро он потеряет работоспособность, пора останавливать. Но Роджер продолжал:

— Меня удивляют украинки движения Femen, по всей Европе носятся, раздеваются и трясут грудями в знак протеста.

— А трясут одинаково, независимо от темы протеста? — насмешливо взглянул Полковник.

— Когда как придется. Но мне кажется, что главная у них цель — показать свои груди.

— И как?

— Несколько раз видел по телевизору, вполне…

— Все, ставим точку, пойдем в китайский ресторан пообедаем, — позвал Полковник.

— А кофе?

— Придем, тогда и выпьем.

Китайский ресторан, вернее, ресторанчик, располагался на первом этаже соседнего здания. Когда Полковник первый раз посетил его с Роджером, ему показалось, что он оказался в Шанхае в далекие 50-е годы прошлого века. Запах, обстановка, даже движения официанток-китаянок — все это переносило в реальность какого-то старого фильма про Китай. Но готовили в ресторане вкусно, что Полковник оценил сразу.

По дороге в ресторан Роджер несколько раз говорил, что не голоден. Но в ресторане, возможно, из-за запахов, его прорвало, и он стал делать заказ, каждый раз пополняя его новым блюдом. Полковник не выдержал и напомнил ему:

— Ты, кажется, не собирался кушать?

— Это я говорил для самоуспокоения. А потом, китайской еды много не бывает, она обладает одним свойством — поел, встал, а кажется, что не ел.

На фоне длинного списка блюд, заказанных Роджером, заказ Полковника был весьма скромным: суп с пельменями, лапша, куриные крылышки, салат с китайскими грибами. Полковник предполагал, что грибы американские, но сорт, возможно, из Китая.

Несмотря на солидный список блюд, Роджер первым закончил обедать. Заказав еще пива, он стал рассуждать:

— Я вот думаю, почему они раздеваются, можно протестовать и цивильно?

Так, подумал Полковник, Роджер завелся, можно констатировать, что движение Femen его поглотило. Интересно, когда он вернется в реальность и вспомнит о проекте?

— Я думаю, что мужики заняты политикой, вот и украинки стали раздеваться, чтобы напомнить, что у них есть что-то достойное.

— Тогда бы они раздевались полностью, — не удержался Полковник, понимая, что может спровоцировать новую серию рассуждений. — А так баловство, как тинейджеры в старые времена, чуть-чуть показать, чуть-чуть возбудиться и быть уверенными, что они перевернули мир.

— И чем перевернули мир? — удивился Роджер.

— Надписями на груди.

— Так эти надписи никто не читает, все смотрят на молодые груди, — с профессиональной точки зрения высказался Роджер.

— В том-то и дело, что дело молодое, мозгов недостаточно, а раздеться очень хочется. Политического эффекта ноль, а так…

Полковник не закончил мысль, заметив, что Роджер готовится к длительному монологу, поэтому решительно поменял тему:

— Нам надо подготовить материал по украинским олигархам. Предстоит выбрать, на кого мы будем делать ставку.

Роджер не ожидал столь резкой смены темы разговора, поэтому на какое-то время перестал говорить и сосредоточился на том, что старался вспомнить, кого из украинских олигархов можно надежно использовать в разрабатываемом проекте. Последовала пауза, которую он прервал вопросом:

— На что они нам нужны?

— А кто будет оплачивать расходы по проекту?

— А думал, что правительство, спецслужбы или клуб друзей Украины, — откровенно признался Роджер.

— Клуб друзей Украины, это, Роджер, ты красиво назвал, — с иронией сказал Полковник. — Я бы назвал их компанией африканских крокодилов, ждущих полгода, когда табуны антилоп гну начнут переходить реку, и они имеют возможность нажраться на последующие полгода.

— Есть два возражения, — изрек Роджер. — Первое. Разговор идет, очевидно, о нильских крокодилах? Второе. Не все стремятся поиметь на Украине.

Полковник удивленно посмотрел на Роджера, быстро переключившегося на серьезный разговор. Проблема украинских женщин осталось где-то далеко.

— Первое замечание принимается. Что касается второго, то должен сказать, что все, кто раскачивает Украину, имеют личные или корпоративные политические или экономические интересы. Все разговоры о гуманизме и общечеловеческих ценностях оставим для обывателей. Мы-то знаем, кто и что хочет.

— Мы знаем, только наивные украинцы не знают, — с усмешкой заметил Роджер.

— Это их проблема. Русские в начале 90-х годов тоже наивно думали, что мы бескорыстны и живем категориями дружбы, верности и другой глупости.

— Да, тогда, при Ельцине, казалось, что мы их одолели, теперь приходится противостоять. И это проблема. А проблема имеет конкретное лицо — Владимир Путин.

Казалось, что Роджер полностью вернулся в русло серьезной тематики. Они с Полковником перекинулись несколькими фразами о политиках, которые могут принять прямое или косвенное участие в реализации проекта «Самолет», при этом говорили намеками и не раскрывали сути. Рабочую идиллию вновь нарушил Роджер:

— Вчера смотрел репортаж из Киева. Митингующие кричали: «Кто не скачет — тот москаль. Москалей на ножи». При этом они прыгали.

— И что тебя удивило?

— Если все время прыгать, как можно работать?

— Это ты их спроси, — посоветовал Полковник. — Это все, что тебя беспокоит?

— Нет, хотелось спросить, как они занимаются сексом, если все время прыгают?

Полковник удивленно потряс головой, решил, что пора возвращаться в офис, чтобы Роджер окунулся в рутину работы.

— Вопрос интересный, вот скоро поедешь в Киев и там решишь этот вопрос.

— Ведь, согласись, бредовый лозунг, если разобраться с его сутью. Если не скачешь — ты москаль. Получается, что в моменты, когда они делают что-то полезное и нужное — учатся, кушают, работают и далее, они превращаются в москалей.

— И?..

— Получается, что москали лучше и полезней, — заключил Роджер. — Украинцы лишь временами к ним приближаются. Надо же, придумать такой лозунг и восхищаться им.

— Пойдем работать, — вздохнул Полковник.

Кабинет

Вернувшись, Полковник и Роджер стали внимательно читать новую информацию, пересланную им кем-то из людей Майкла по закрытому каналу. Это была справка ВВС Украины о наличии истребителей Су-27.

Согласно справке, в составе ВВС Украины на момент распада Украины числились 74 самолета. 39 истребителей входили в состав 831-го истребительного авиационного полка (ИАП), расположенного в городе Миргород, 14 машин из состава 62-й ИАП находились на аэродроме в Бильбеке. Еще 14 были приписаны к 100-му ИАП, расположенному в городе Новофедоровка. Остальные самолеты находились в 8-м Государственном научно-исследовательском институте и учебных заведениях.

— Если не ошибаюсь, Бильбек находится в Крыму, — заметил Роджер.

— Точно, русские показали как-то в новостях этот аэродром и технику, расположенную там. Назвать их летающими самолетами язык не поворачивается.

— Интересно, что там с модификациями. Я интересовался на днях у авиационных специалистов, они мне сказали, что самая перспективная модификация Су-27 К — это корабельный вариант, одна из последних разработок. Ее иногда обозначают как Су-33. Китайцы проявляли большой интерес.

— Есть такая, — подтвердил Полковник, читая дальше справку, — но в единственном экземпляре. В основном Су-27, их больше сорока. Су-27 П и Су-27 УБ в равном количестве, по четырнадцать4 штук.

В справке приводились данные по состоянию на начало 2014 года. Из 41 самолета 831-го ИАП в Миргороде в полной боеготовности было 6 самолетов Су-27 с бортовыми номерами 27, 52, 45, 46, 100 и 101 и 3 самолета Су-27 УБ с бортовыми номерами 73, 74 и 75. Дальше перечислялись стоявшие в отстое самолеты и их бортовые номера.

— Что-то я не понял, — удивился Роджер. — В Миргороде было тридцать девять машин, а в последней справке их стала сорок одна. Русские им не продавали, откуда они взялись?

— Сократили какую-нибудь авиационную часть в целях экономии и перебросили пару самолетов в Миргород.

— Прямо в отстой?

Полковник ничего не ответил, но продолжал изучать справку, сверяя модификации.

— Роджер, а в справке ничего не говорится о Су-27 К.

— Не разбился ли он? — предположил Роджер.

— Нет, есть данные о двух катастрофах, произошедших 24 апреля 1994 года и 27 июля 2002 года, но это Су-27 УБ.

Роджер пожал плечами, через мгновение предположил:

— А не продали они его?

Полковник продолжил изучать справку и нашел данные о продаже:

— Вот есть данные о продаже девяти самолетов. Два самолета продали Эритрее, три — Эфиопии, один — Великобритании, один — Китаю, два — нам.

— Вот Китаю они и продали со всеми секретами, — уверенно предположил Роджер. — Китайцы хотели получить эту машину, но что-то тогда не срослось у них с русскими.

Вошла Саманта и принесла кофе.

— В самый раз, — заметил Полковник.

Короткая реплика отразилась легкой улыбкой на ее лице, Саманта на мгновение пристально посмотрела на Полковника.

— Мне надо будет сегодня задержаться? — спросила она, обращаясь к Роджеру.

Роджер вопросительно посмотрел на Полковника, который только пожал плечами. После ухода Саманты мужчины переместились на диван с чашками кофе.

— Не замечал, что у нее голубые глаза, — с удивлением признался Полковник.

— Мне кажется, что у нее не голубые, а васильковые глаза.

Больше одной реплики о глазах Полковник не позволил себе, а Роджер не стал ничего говорить о Саманте.

Кофе пили молча, каждый был погружен в свои мысли. Когда Роджер уходил, он задал вопрос:

— Какие материалы требуются?

— Мне нужна информация об украинском олигархе Коломойском. Это не очень срочно. А вот консультация о технических возможностях штурмовика Су-25 и истребителя Су-27 желательно получить в первую очередь.

Роджер задумался, поэтому Полковник спросил:

— Есть трудности?

— Как обосновать необходимость подобной информации? Чтобы потом не вылезла наша заинтересованность.

— Скажи, что ты сотрудник какого-то музея авиации, готовишь экспозицию.

— Они, специалисты по авиационной технике и сотрудники авиационных музеев, знают друг друга. Можно проколоться. Может быть, обратиться к Майклу, пусть сделает запрос через свои структуры?

Поведение Роджера насторожило Полковника. Раньше такие вопросы он решал не советуясь. Что же произошло? Возможно, что причина в консультации, полученной Роджером у какого-то специалиста. Повторное обращение действительно может насторожить человека, а в том варианте прикрытия, когда Интернет будет изобиловать противоречивыми данными о самолетах Су-25 и Су-27, этот человек может кое-что вспомнить и сопоставить. Полковник не стал вникать в подробности и посоветовал:

— Пошли молодого сотрудника или сотрудницу. Пусть представится сотрудником небольшой интернет-компании, которая хочет разработать компьютерную игру «Воздушный бой» с участием русских и наших самолетов. За консультацию расплатиться наличными. И пусть специалист ждет, когда эта игра появится в магазинах.

— А не все разработки доходят до магазина, — с удовольствием подтвердил Роджер и вышел из кабинета.

Полковник остался один в кабинете. Он привык к этому помещению — бетонный бункер без окон, работалось в нем легко. Все, включая мебель и оргтехнику, было идеально подобрано и расположено. Его радовала освещенность кабинета — он любил яркий свет, при котором не возникало чувство одиночества, иногда посещавшее его в ночные часы работы. Или было что-то еще, что создавало настроение?

Полковник вспомнил глаза Саманты. Сколько ей лет?

Но погрузиться в размышления о ней он не смог. Настойчивый звонок телефона вернул Полковника к действительности. Звонила Нэнси. Не спрашивая, кто у телефона, она жестко потребовала:

— Майкл будет звонить минут через двадцать. Будьте у телефона. Защита проекта состоится 24 марта. Вас заберут из офиса 23 марта, захватите все нужное, командировка продолжится два дня. Дополнительно Вам напомнят. Ждите звонка Майкла.

Роджер прав, подумал Полковник, чистой воды монстр. Ни одного лишнего слова, никаких эмоций. Саманта тоже не позволяет себе лишних слов и эмоций не проявляет, но в ней всегда чувствуется жизнь, тепло. Огромное преимущество, которое остро чувствуют мужчины и дети. Интересно, подумал Полковник, есть у нее дети?

Стоп, приказал себе Полковник, пора тормозить. С такими мыслями и размышлениями легко и ошибку допустить. Пора опуститься на грешную землю и перестать летать в облаках, словно мальчишка.

Он встал с дивана и стал медленно шагать по диагонали кабинета. Потом он поймал себя на мысли, что маршрут непроизвольно выбран так, что телефон оказывается равноудален от точек поворота, он, телефон, был центром диагонали.

Звонок прозвучал решительно, взорвав тишину кабинета.

— Я получил последнюю записку, — сообщил Майкл. — Насколько необходима командировка столь высокопоставленного чиновника в Киев?

— По тем сведениям, коими я обладаю, состояние украинской армии на низком уровне. Армия деморализована, пьют и продают все, чем обладают. В таких условиях реализовать проект будет весьма сложно. Предполагаю, что нам придется подключить украинскую сторону, — Полковник высказал свое предположение.

— Да, полностью исключить их не получится.

— Поэтому я и написал, что нужен высокопоставленный представитель из Вашингтона, чтобы украинское руководство поняло, что дело серьезное и за промахи с них будут жестко спрашивать.

— Может быть, уровень нашего резидента в Киеве или посла будет достаточным? — предположил Майкл.

— Нет, в тактических вопросах их уровень достаточен, здесь вопрос куда более серьезный, личную ответственность несут президент, премьер-министр, руководитель СБУ и министр обороны. Четыре человека. Им надо объяснить степень ответственности, а если потребуется, и вправить мозги, чтобы не было виляний и угрызений совести.

Последовала пауза. Майкл понимал, что требования Полковника обоснованы. Очевидно, по тому, как он без задержки и выразительно излагал их, Полковник тщательно продумал этот ход.

— И кого будем посылать? Министра обороны или шефа ЦРУ? — поинтересовался Майкл.

— Обе фигуры по рангу подходят. Но я не представляю, как организовать секретную поездку министра обороны. Потом, когда информация вылезет наружу, нас обвинят в прямом вмешательстве в будущий вооруженный конфликт. Организовать секретную поездку шефа ЦРУ, мне кажется, в силу профессиональной специфики сотрудников легче. Да и обоснование для поездки легче найти.

— Согласен, министр обороны будет выглядеть амбициозно. И в Европе встретят поездку насторожено, предполагая, что министр прибыл для заключения секретного договора. И нам будет трудно доказывать, что мы стоим в стороне от военного конфликта.

— Я понимаю, что шеф ЦРУ не является общественной фигурой, он человек закрытый и очень редко покидает территорию США, но уговорить его надо. От этой поездки многое будет зависеть, думаю, что на половину мы уменьшим вероятность прокола в реализации проекта, связанную с участием украинских силовиков в проекте, — развивал свою мысль Полковник.

— Ладно, я поговорю с Джоном Бреннаном, постараюсь объяснить и уговорить, — пообещал Майкл после небольшой паузы и положил трубку.

Полковник был доволен разговором. Обещание Майкла подключить Джона Бреннана к проекту свидетельствовало о высочайшем уровне поддержки. Это льстило его самолюбию, позволяло почувствовать свою значимость. Ощущение легкости охватило Полковника, ему захотелось поговорить с Самантой.

Он набрал ее номер телефона. Неожиданно на том конце послышался ее голос:

— Слушаю.

Полковник немного растерялся. Она собиралась уйти, а осталась. Если спросить напрямую, почему осталась, может возникнуть вопрос: зачем ей звонит человек, если знает, что ее нет? Вопрос из разряда неприятных из-за очевидности ответа. Хотя ответ может быть выбран из нескольких вариантов, но ни один из них не был в пользу Полковника. Поэтому он не нашел ничего более правдоподобного и выпалил:

— Хотел попросить кофе.

Саманта не сразу ответила, но и не положила трубку. Полковник продолжил:

— Может быть, выйдем и где-нибудь выпьем.

— Можно, — согласилась Саманта, — но ненадолго. Роджер поручил мне собрать материал по Коломойскому.

— Этот материал мне нужен завтра вечером. Можешь не торопиться.

— Тогда подождите меня у выхода из здания, — попросила Саманта, — скоро выйду.

Полковник прошел метров десять от центрального входа в здание и стал ждать Саманту. Неожиданно возникло давно забытое ощущение — симбиоз волнения перед свиданием, тревожности ожидания и сладостной надежды.

Информация, 20 марта 2014 года

Накануне Полковник посидел в баре с Самантой. Вечер удался, хотя она и ушла рано, сославшись на срочное дело. Они провели в баре около часа. Говорили о пустяках, не касаясь личной жизни. Лишь однажды она вскользь упомянула, что не замужем. Ее жизненная позиция была ясно определена — карьерный рост, только потом замужество. Это обнадежило Полковника.

Возвращаясь домой, Полковник ощущал прилив сил, энергию. Старый орел, подумал он, почувствовал высоту полета? Закружилась голова от ощущения свободного парения?

Главное, чтобы не было свободного и неуправляемого приземления. С этой центральной мыслью Полковник сосредоточился на проекте.

Утром Полковник в дверях офиса столкнулся с Самантой, она просияла и поторопилась сообщить:

— Я на минутку, надо срочно купить кофе. Ночью работала большая группа аналитиков и умудрились выпить весь запас. Я приду и приготовлю кофе.

— Не беспокойся, я подожду, — в словах Полковника прозвучала нежность.

В кабинете Полковник обратил внимание на компьютер, на мониторе светился значок письма. Это было короткое письмо от неизвестного автора, действовавшего, очевидно, по поручению Майкла: «66-я бригада военной разведки США, расквартированная в Баварии, в настоящее время переброшена в район города Кировограда на Украине. Бригада использует беспилотники RQ-4 Global Hawk».

По этой информации Полковник понял, что, независимо от утверждения проекта «Самолет», механизм реализации уже запущен. Будут изменения, возможно, будут корректировки, но остановить процесс уже невозможно — очень важные и политические тяжеловесы приняли решение.

Когда Роджер вошел в кабинет с какими-то документами, Полковник сразу же ознакомил его с полученной информацией.

— Это хороший знак, — так Роджер оценил информацию.

— Я тоже так думаю, — подтвердил Полковник. — Теперь о главном. Звонила Нэнси, подтвердила, что защита проекта состоится 24 марта, а 23 числа нас заберут на два дня.

— Отлично, еще раз пройдем по проекту и начнем готовить окончательный вариант презентации, — предложил Роджер.

Вскоре пришла Саманта и принесла завтрак и кофе.

— Саманта, с сегодняшнего дня вся группа на боевом режиме. Ты возьмешь под контроль подготовку презентации, — сообщил Роджер.

Согласовав график подготовки материалов для доклада, Роджер отпустил Саманту, а сам, испытывая смущение, осторожно поинтересовался у Полковника:

— Хотел спросить, почему беспилотнику так много уделяем внимания, когда еще не определены атакующие самолеты, пилоты?

— Как ни странно будет звучать, но в министерстве обороны Украины вопрос истребителя можно решить в течение нескольких дней, а выбор нужного пилота с его тренировкой займет месяца два. Переброска же беспилотника занимает много времени — согласование с Пентагоном, создание легенды и прочее. За беспилотниками русские тщательно следят, поэтому перемещение надо осуществить заблаговременно.

— Можно сказать, что нам повезло, он уже на месте. Хотя я не пойму, что нам даст беспилотник.

Полковник задумался, раскрывать информацию раньше времени ему не хотелось, но и держать Роджера в неведении было неправильным. С другой стороны, лишний раз озвучить то, что держишь в голове, бывает полезным — сам критически оцениваешь информацию.

— Беспилотник будет использован на последней стадии прикрытия. Когда русские или наши принципиальные специалисты и журналисты будут склоняться к выводу, что гражданский самолет сбит украинским истребителем Су-27, а не штурмовиком Су-25, мы вбросим через Интернет снимок беспилотника, на котором будет виден момент атаки истребителя.

— Мы сами выдаем подтверждение? — удивился Роджер.

— В том-то и дело, что фотоснимок будет содержать ряд несоответствий, поэтому после первых восторженных откликов, наступит этап критического осмысления и отказ от этой версии. Если учесть, что это произойдет через многие месяцы после факта гибели самолета, искатели правды, уставшие от многомесячных поисков, согласятся с официальной версией, предложенной нами. А мы похороним истину.

Роджер с глубоким уважением посмотрел на Полковника. Сколько же тайн и задумок находится в его голове, подумал Роджер и вышел из кабинета. А Полковник продолжил работать, начав изучать документы, принесенные Роджером.

Это было досье на секретаря Совета национальной безопасности и обороны (СНБО) Украины Андрея Парубия. Среди немногих людей, засветившихся на майдане в Киеве, он вызывал особый интерес у Полковника. Лишь два человека — он и Валентин Наливайченко, руководитель Службы безопасности Украины, — рассматривались в качестве основных опорных фигур, на которых Полковник предполагал сделать ставку. Однозначного решения на тот день у Полковника не было.

Ранние биографические данные Парубия совсем не интересовали Полковника. Он бегло просмотрел информацию до формирования политических убеждений. С этого момента Полковник стал внимательно читать документ, представленный аналитическим отделом службы Майкла, в основе которого лежали информация посольства США в Киеве, данные радиоперехвата АНБ и справка ЦРУ.

Политические взгляды Парубия были предопределены много лет назад, когда он формировал Социал-национальную партию Украины, переименованную потом во Всеукраинское объединение «Свобода». Для Полковника было очевидным, что Андрей Парубий представлял некую часть украинской элиты, опирающейся на фашистские группировки, воспитанные в последние десятилетия в ненависти к России. За определенной завесой утверждений о независимости и демократическом выборе Украины стояло желание создать националистическое тоталитарное государство.

Убежденная политическая позиция давала ему некоторые преимущества в сравнении с Наливайченко. Убежденный идеологический противник России более надежен, чем завербованный агент США. Агента можно завербовать, но этот факт оставляет возможность, что его может перевербовать противник, тем более что у Наливайченко был опыт общения и учебы у русских спецслужб.

Но Полковника насторожила информация о родственниках Парубия. Сестра, сотрудник налоговой службы, привлекалась к уголовной ответственности за взятку. Правда, дело закрыли из-за смехотворной причины — улика, две тысячи долларов США, исчезла из материалов дела. Только на Украине может такое происходить и не вызывать возмущения, подумал Полковник. Следователь или кто-то из его окружения изымает доллары в свою пользу, и дело разваливается. Все довольны. Очевидно, что это произошло не без давления брата.

Еще более интересной оказалась фигура двоюродного брата Ярослава Парубия — лидера боевой группы «Башенные» из города Львова. Эта группа является составной частью организованной преступной группировки «Морды», занимающейся вымогательством, выбиванием долгов, убийствами. И каждый раз Ярославу удавалось уходить от ответственности благодаря своему двоюродному брату Андрею.

В деле находился интересный документ — справка о легкой степени умственной отсталости. Реальный диагноз или родители подстраховались, чтобы их сын Андрей не был призван на военную службу?

Но не эти факты тревожили Полковника. Андрей Парубий был комендантом майдана в Киеве, когда снайперы расстреливали людей на площади. Он знал о снайперах все, именно он выводил их с майдана, и именно он сделал все, чтобы запутать следствие и спустить его на тормозах. Именно этот факт расстрела демонстрантов и сотрудников органов внутренних дел накалил ситуацию настолько, что никакой договоренности между властью и оппозицией не могло быть. Впереди был государственный переворот в Киеве в феврале 2014 года, устранивший законного президента Украины Виктора Януковича. Да, переворот — Полковник не любил пользоваться словами ради приличия и использовал слова, отражающие суть.

Парубий знает многие тайны переворота, и со временем его уберут. В этом Полковник не сомневался. Будущее Парубия виделось Полковнику в мрачных тонах, все его неприятности будут списаны на русских или их ставленников либо на приверженцев свергнутого президента — это будут решать в Вашингтоне другие люди. С этой точки зрения Парубий удобная фигура — все равно его вопрос надо будет решать.

Но насколько целесообразно его вводить в курс дела? Ведь в этом случае он становится носителем секретов, в укрытии которых заинтересована Америка. Если человек много знает и к этому добавить еще, он будет знать очень-очень много. Такой человек попросит государственной защиты от Америки, и никто не знает, каким образом он подстрахует свою жизнь, где и как оставит соответствующий компромат. А это риск.

В размышлениях Полковник не услышал, как вошла Саманта. Она стояла напротив него и улыбалась. В этой улыбке было что-то детское и незащищенное. Полковник, заметив ее присутствие, мгновенно встал и сделал шаг в ее сторону.

— Я принесла материал по Коломойскому, — она протянула распечатку.

Полковник взял бумаги, дотронувшись до ее руки. Она спокойно отреагировала, лишь спросила:

— На сегодня еще будут поручения?

Полковник посмотрел на нее и с грустью:

— Я сегодня поработаю еще. Думаю, на днях у нас будет возможность немного отдохнуть.

Саманта ушла. Полковник, расстроенный сложившимися обстоятельствами, продолжал выбирать, на кого делать ставку в реализации проекта: на Парубия или Наливайченко.

Каждый из них, безусловно, со временем станет отработанным материалом, от которого надо будет избавиться. Это в интересах США и Украины, кто бы ни возглавил там власть в ближайшее время. Но выбор надо делать сейчас, это понимал Полковник. Он понимал и то, что его выбор не оставит выбора тому, кого он выберет. И цена этому будет или жизнь, или защита спецслужб. Но это будут решать другие люди и в другое время.

Поздно вечером, устав от размышлений, Полковник решил — в реализации проекта «Самолет» ответственным от Украины будет глава Совета Безопасности Украины Валентин Наливайченко.

Кабинет, 21 марта 2014 года

Полковник и Саманта просматривали предварительные материалы презентации. Она стояла рядом, и Полковник чувствовал пьянящий запах ее духов. Казалось, что все так просто — вот она, нет стены, нет преграды. Тонкий цветочный запах духов будоражил и…

Нет стены, нет преграды, но есть ответственная работа и всего три дня для завершения проекта. Мысль о защите проекта сковывала все мысли о сексе, подавляла решимость и исправляла кривые помыслы. Думать о провале проекта Полковник не хотел, он прекрасно понимал, какие будут последствия. В своей жизни он сталкивался со случаями, когда проколы переводили очень нужных людей в разряд неугодных свидетелей. Поэтому все очень быстро было сосредоточено на презентации. Очевидно, что нечто подобное ощущала и Саманта, целиком погрузившаяся в работу.

Когда пришел Роджер, на его лице была заметна озабоченность. Полковник не стал сразу выяснять, что случилось, а, отослав Саманту подправить очередной слайд, спросил:

— Есть проблемы?

— Проблемы нет, но я не смогу помочь в подготовке презентации.

— Что так?

— Лечу в Киев.

Полковник с удивлением посмотрел на Роджера. Полковник не говорил ему, что разговаривал с Майклом о необходимости поездки шефа ЦРУ в Киев. Возможно, что поездка связана с подготовкой поездки Джона Бреннана. В этом случае Роджер полетит в Киев в компании сотрудников ЦРУ. Полковник, решив проверить свое предположение, задал невинный вопрос:

— Летишь с кем-нибудь из ЦРУ?

— Да, но не знаю с кем конкретно. Предстоит встреча с нашим резидентом в Киеве. Детали сейчас уточняются, Майкл должен переговорить с директором национальной разведки Джеймсом Клеппером.

— Когда убываешь?

— Сегодня, поэтому ничем помочь не могу, Саманта заменит меня. Она же полетит с тобой на защиту проекта.

— Я никогда не интересовался и не спрашивал о Саманте, предполагал, что она офис-менеджер, — признался Полковник, — реализация ближайших задач требуют другого уровня.

— Формально она офис-менеджер, но реально выполняет работу аналитика и организатора работ. Могу признаться, что она в действительности является моим заместителем. В ближайшее время, после завершения проекта, ее официально повысим в должности.

После этого Полковник попросил Роджера в Киеве обратить внимание на возможность минимизировать риск утечки информации к русским. Особо Полковник попросил обратить внимание на взаимодействие СБУ и министерства обороны Украины, организацию связи и субординацию.

— Конечно, мы получим кучу информации, когда нам она потребуется, но я попрошу объективно разобраться, боюсь, что данные украинских военных и реальность сильно расходятся.

Роджер кивнул и добавил:

— Наши тоже хороши.

Он не стал продолжать, помня, что с Полковником обсуждали провал американской разведки в Крыму. Обговорили несколько тем и нюансов, на которые Роджер должен был обратить внимание.

Минут через десять Роджер посмотрел на часы и заторопился:

— Мне пора.

У дверей он неожиданно остановился и обратился к Полковнику:

— Доверяй Саманте, она надежный человек. И неплохой специалист.

День оказался настолько насыщенным, что Полковник забыл не только об обеде, но и кофе сумел выпить только один раз. Подготовка презентации и проекта выявляла некоторые несоответствия, ставила вопросы, а ответы приходилось находить в режиме реального времени. Все это время Саманта была рядом. Она не позволяла себе обсуждать решения, требования и замечания Полковника. Когда он спрашивал ее мнение, она пыталась обосновано отстаивать свое мнение и предложения.

Последний раз они полностью просмотрели презентацию глубокой ночью. Отправив проект Майклу, Полковник сделал три электронных копии, сохранив одну копию в компьютере, а другие две положил в сейф.

— Точка поставлена. Неплохо было бы поесть. Только сейчас я почувствовал, что чертовски голоден. Как ты, Саманта?

Она улыбнулась, смущенно посмотрела на Полковника и заметила:

— Знаешь который час? Сейчас начало второго ночи.

— И что? Найдем, где покушать, потом можно… Ты свободна сегодня, не торопишься? — неожиданно спросил Полковник.

— Свободна, я планировала, что работа может затянуться до утра.

В ее словах не было кокетства, жеманности и ханжества. Была лишь объективная реальность, устраивающая ее. Что стояло за этим, желание добиться карьерного роста? Проверка собственной женской силы? Может быть…

К чему эти вопросы? Сейчас, когда проект завершен, когда рядом молодая женщина. Вопросы отменяются, решил Полковник, впереди сутки отдыха, и не стоит терять время.

Они шли по офису. Горел дежурный свет, ни одного сотрудника. Все разошлись, задания выполнены. Дежурный охранник равнодушно выпустил их. За ними захлопнулась дверь, и Полковник почувствовал глубокое удовлетворение от выполненной работы и желание доставить себе удовольствие.

Холодный ветер ударил в лицо. После теплого помещения кабинета, где они пробыли более двенадцати часов, дышалось легко, но ветер доставлял неудобство. Саманта пригнула голову, ухватилась за рукав Полковника и прижалась к нему.

— Мерзкая погода, пойдем быстрее в бар.

— Какой?

— Надо обойти это здание. Его не назовешь шикарным или фешенебельным, но он рядом и кое-что там можно перехватить, — припомнила Саманта.

— А главное, не замерзнем.

Полковник обнял за плечо Саманту, и они быстро пошли.

В почти пустом баре — за одним столиком в центре сидели два молодых человека, скучающая женщина сидела за столиком в углу — выбор места не составил труда. Столь же простой оказалась проблема заказа еды — ночное меню состояло из десяти-двенадцати строчек. Скучающий и засыпающий официант оказался на удивление шустрым малым, и заказ был выполнен в течение нескольких минут. Столь же быстро Полковник с Самантой расправились с едой. Только тогда они почувствовали, насколько они были голодны.

— Может быть, еще что-нибудь закажем? — спроси Полковник.

— Можно, — согласилась Саманта.

После небольшого сомнения Полковник предложил:

— А если поехать ко мне, и там отметить завершение презентации бутылкой хорошего вина?

Саманта спокойно посмотрела на него, словно проверяла, насколько серьезно сделано предложение, потом попросила:

— Только заедем в какой-нибудь ночной магазин, мне надо кое-что купить.

 

Защита проекта

Дом, 22 марта 2014 года

Полковник проснулся и с тревогой обнаружил, что Саманты нет рядом. Это его озадачило, и он стал вспоминать в подробностях прошедшую ночь, но ни один эпизод, ни одно действие не могло обидеть или оскорбить женщину. В спальне не было ни одной ее вещи, что усилило беспокойство. Возможно, подумал Полковник, у нее были дела, поэтому уехала. Но такое предположение имело существенный недостаток — Саманта об этом не говорила, и это не похоже на нее.

Тревога, вызванная неопределенностью, стала быстро исчезать, когда Полковник подошел к лестнице, ведущей на первый этаж. Запах поджаренного бекона и аромат кофе восстановил реальность, и все тревоги мгновенно растворились. Полковник не удержался и улыбнулся, быстро спустился на кухню и застал Саманту за кухонной плитой. Она что-то готовила и не заметила, как он тихо подошел. На его нежное объятие она ответила лишь чуть заметным движением в его сторону. Полковник не выдал свои тревоги, ему не хотелось возвращаться к недавно пережитому волнению, чтобы хоть на мгновенье потерять настоящее.

— У тебя есть минут десять, чтобы привести себя в порядок, через десять минут завтрак будет готов, — дала ему время Саманта.

Ровно через десять минут сияющий Полковник сидел за столом и наблюдал, как она наливала в чашки кофе. Какое-то удивление Саманта заметила во взгляде Полковника, поэтому слегка усмехнулась:

— Думал, что я встречу тебя в трусиках и в твоей сорочке?

— В кино в таких случаях сорочка обязательна, а другое — как получится, — попытался уйти от ответа Полковник.

— Значит, так и думал, — заключила Саманта, — раз ушел от прямого ответа.

— Трудно представить, чтобы я в этом признался, но я сдаюсь.

Этим признанием Полковник предполагал, что тема закрыта, но Саманта решила иначе завершить тему:

— Возможно, мы будем встречаться в будущем, поэтому хочу предупредить, чтобы ты не удивлялся. Женщина всегда должна быть правильно одета.

— Даже когда она раздета? — удивился Полковник.

— Особенно когда она раздета.

— Нет ли противоречия в определении «одетая-раздетая»?

— Единство противоречий, — уверенно сказала Саманта, — этому учили в колледже на курсе философии, а в жизни женщина познает это на практике.

Замечательный завтрак с правильно поджаренным беконом и этот ни к чему не обязывающий разговор дополнили ощущения счастья. Полковник не торопился, завтракал с наслаждением, поглядывая на Саманту. Ему не хотелось думать о проекте, о предстоящей поездке, о том, что Саманта должна будет вернуться к себе. Спросить о ее планах он не рискнул: привычка холостяков — ждать естественного решения проблемы. Саманта сама обратилась к нему:

— Если не возражаешь, я могу уехать днем.

— Замечательно, — поддержал Полковник, — мы могли бы пообедать. Здесь недалеко есть примечательный ресторан, небольшой, скромный, но с прекрасной кухней.

— Отлично, только недолго, надо будет подготовиться к поездке. Завтра на одиннадцать часов утра заказана машина в аэропорт.

— Куда летим?

— Не знаю. Звонила Нэнси, предупредила, чтобы были в офисе. Летим на вертолете. Это все, что я знаю.

Завтрак, как ни хотел его продлить Полковник, завершился. Он предложил Саманте показать дом. Саманту заинтересовал кабинет на втором этаже. Ее восторженный взгляд не оставил сомнений — это ее мечта.

— Всю жизнь мечтала иметь такой кабинет, в нем, мне кажется, хорошо думается. У дедушки был маленький кабинет, в нем стояли два небольших книжных шкафа. В одном из них на нижней полке лежали мои детские книги. Мне казалось, что в кабинете существует иной мир. Я любила запираться в его кабинете, забираться в кресло и мечтать.

Полковник был польщен. Саманта обошла кабинет, остановилась у шкафа с книгами, некоторое время внимательно изучала их, потом попросила разрешения взять книгу. Это была книга Пепе Эскобара «Империя хаоса». Она пролистала ее, положила обратно. Взяла другую — Патрика Смита «Время вышло: американцы после американского века».

— Ты все эти книги читал?

— Не все, — признался Полковник, — большинство. Есть книги, которые пролистал, есть несколько книг, не настолько актуальных, чтобы их читать сегодня, но они пригодятся.

— Их время не наступило.

Неожиданно Саманта увидела фотографию Владимира Путина. Посмотрев на Полковника, она удивленно спросила:

— Ты его фанат?

— С чего решила?

— Если фотография президента чужой страны на стене американца, то возможны два варианта: фанатизм или ненависть, — заключила Саманта.

— Должен разочаровать тебя, — весело сообщил Полковник. — Есть и третий вариант: американец пишет статью и пытается понять, что двигает этим человеком. Пишу для одного фонда. Пытаюсь понять, как сотрудник КГБ, который не только не занимал руководящую должность, а даже не был руководителем управления, смог стать президентом России. Пока для меня это загадка, большая загадка. К сожалению, не последняя.

— А какие еще загадки тебя беспокоят?

— Каков запас прочности у него, его власти? В смысле доверия народа.

Полковник был уверен, что, выполняя поручения, никак не касающиеся Путина, Саманта не могла понять, какой проект готовился в кабинете Полковника. Все сотрудники офиса были уверены, как говорил Роджер, что готовят аналитический обзор о военно-экономическом положении Украины, ее потенциале, а также о возможном взаимодействии с армиями США и НАТО. Несколько слайдов и отдельные разделы проекта готовили Полковник и Роджер лично.

Объяснение Полковника по поводу фотографии вполне удовлетворил Саманту, и она попыталась выяснить отношение самого Полковника к Путину:

— Популярность Путина среди американцев выше, чем популярность Обамы. Особенно среди молодежи. Почему?

Полковник задумался. Он не знал когда и как сказать Саманте, что у него есть сын. Конечно, это не должно было отразиться на их отношениях, но подчеркивать свой возраст ему не хотелось. С другой стороны, сказать об этом в данный момент казалось естественным:

— Недавно я говорил с сыном, он учится в университете в Беркли. Он подтвердил, что Путин как личность студентами оценивается выше нашего президента. Мне кажется, что причина в целостности характера. Он не колеблется, он не сдает своих, держит слово. Обрати внимание на следующее — он ни слова плохого не сказал о первом президенте России Ельцине, а сказать плохого много чего мог. Более того, от него этого ждут, его рейтинг значительно мог вырасти. Но он этого не делает, хотя Ельцина давно нет среди живых. Он держит данное слово даже мертвому. Люди все видят, слышат и понимают. И делают выводы.

— Наш президент говорит одно, может сделать другое. А выгода перечеркнет любое данное слово даже живому, — нехотя согласилась Саманта. — А как русские относятся к своему и нашему президентам?

— Сравнение русские проводят с учетом собственной оценки роли США в истории Советского Союза и России. А мы не один раз подставляли, предавали. Сегодня известна наша роль в развале Союза. В 1991 году мы сделали все, чтобы экономический фундамент России был разрушен, мы не выполнили обещание о границах НАТО. За исключением небольшой группы людей, ориентированной на США, нам в России не доверяют. Исходя из этого, сделай вывод, какой рейтинг нашего президента в России.

— Понятно. Я снимаю квартиру у одной старушки, — неожиданно продолжила Саманта. — Ей понадобились деньги, и она переехала на ранчо к родственникам. Когда я первый раз вошла в квартиру, то была поражена вырезками из газет со статьями о Путине, прошедшими ее цензуру.

— Это как? — удивился Полковник.

— У нас хорошего слова о Путине не скажут, поэтому все материалы были критические, едкие, а кое-кто допускал неприличные высказывания. Так она, эта старушка, на все выпады реагировала своими комментариями. А неприличные высказывания зачеркивала и сверху писала свои нецензурные выражения в адрес журналиста.

— Ну, этот случай, пожалуй, уникальный.

Полковник мог многое сказать о своих выводах и заключениях, но обсуждение Путина не входило в планы Полковника, поэтому он поспешил поменять тему разговора:

— Когда будет готов обзор, я дам почитать. Ты лучше скажи, как ты со своей старушкой общаешься?

— Деньги пересылаю, а по договоренности она раз в полгода приезжает и останавливается у меня на пару дней. Снимает скуку сельской жизни. Как она говорит, ей не хватает шума и суеты мегаполиса.

Полковник хотел спросить ее о личной жизни, но подходящего повода не было. Поэтому он решил задать естественный вопрос, ожидая в ответе на него получить хотя бы в косвенной форме интересующие его подробности:

— А ее приезды не утомляют, не нарушают установленный ритм жизни, не ограничивают свободу?

Саманта не заподозрила подвоха или сделала вид, что не поняла скрытого смысла вопроса, ответила предельно просто:

— Нет, не утомляет. Наоборот. С ней интересно поболтать. К моему приходу что-то приготовит. Печет хорошо.

Полковник не успел оценить наивность, как она многозначительно добавила:

— Своим присутствием она скрашивает мою однообразную жизнь.

Умна, подумал Полковник. Наивности нет и в помине. С ней приятно будет общаться. Но Полковник недолго наслаждался своей мыслью. Последовал встречный лобовой вопрос:

— А как у тебя складываются отношения с женой?

Очевидно, что Саманта заметила, что в доме нет женской одежды, отсутствует косметика и другие атрибуты женского присутствия. Дальше выстраивалась логическая цепочка «сын — жена — не живут здесь».

— Никак, общаемся изредка только по телефону. Чаще всего по вопросу сына — у него осталась детская привычка: иные вопросы решать через мать. Каждый живет своей жизнью и не вникает в чужую. С сыном отношения нормальные, обсуждаем некоторые темы. Учится он в Школе журналистики.

Дав поверхностный ответ, Полковник посчитал, что ответил на вопрос, и внимательно посмотрел на Саманту. Она стояла чуть боком и рукой опиралась о верхнюю полку, отчего очертание фигуры не только подчеркивалось, но также непроизвольно демонстрировалась красота тела. Полковник невольно залюбовался. Саманта заметила и удивленно спросила:

— Я что-то сделала не так?

— Все замечательно. Я просто посмотрел.

— Тогда можно я еще покопаюсь в книгах? — попросила Саманта. — Обожаю это делать. Когда оказываюсь в книжном магазине, могу не заметить, как пройдет несколько часов.

Полковник сел в кресло и наблюдал за ней, изредка отвечая на ее вопросы. Он был удивлен начитанностью Саманты. С другой стороны, ему было приятно, отвечая на ее вопросы, осознавать, что он может представлять интерес для красивой молодой женщины.

Неожиданно раздался телефонный звонок. Звонили из ресторана и просили подтвердить заказ столика.

— Саманта, нас ждут в ресторане. Пора собираться. Я закажу такси.

Такси

В таски они сидели на заднем сиденье, Саманта машинально положила свою сумочку между собой и Полковником. Он посмотрел на сумочку, потом на Саманту и улыбнулся:

— Это естественный барьер, граница?

— Нет, это вынужденный барьер, определяемый временным и пространственным факторами.

— Уже забыл, когда в такси обсуждал пространственно-временную связь, — многозначительно признался Полковник.

Саманта весело посмотрела на Полковника, не скрывая своего хорошего настроения, заметила:

— Связь всегда пространственно-временная. Тебе это объяснить?

— Не в такси же. Вдруг понадобятся учебники, где их взять?

Полковнику понравилось начало посещения ресторана. В разговоре с Самантой не было занудства, легкость общения создавало ощущение праздника, чего не хватало в его однообразной жизни. Он не помнил, когда так легко общался с нравившейся ему женщиной.

— Должен заметить, что на работе наличие зависимости от пространства и времени может сильно мешать, — заметил Полковник. — Хотя…

— Никогда на работе. Работа — это работа, — неожиданно строго произнесла Саманта.

Возник удобный момент спросить о работе, чем Полковник не преминул воспользоваться:

— Я все хотел спросить, что входит в круг твоих обязанностей?

Саманта слегка задумалась, потом слегка развела руки в жесте неопределенности, брови приподнялись, и она попыталась коротко обрисовать характер своей работы:

— Вначале была секретарем Роджера — примитивная работа, потом стала офис-менеджером — контроль за ходом работы и сроками исполнения. Здесь стало поинтересней. Потом стала исполнять и технические работы. Пришлось много читать, когда подготавливали большие обзоры, и мне приходилось состыковывать отдельные части. Чему-то научилась. Сейчас участвую в подготовке небольших разделов оформлении, заключительных отчетов. Но выводы делать, еще не доверяют.

— Дело наживное. Еще успеешь, — успокоил Полковник.

Такси свернуло с шоссе и поехало по второстепенной дороге. Все дальше от цивилизации, подумала Саманта, с интересом поглядывая на сменившуюся картину природы.

— А как отношения с Роджером? — Полковник, задав вопрос, постарался это сделать тоном постороннего и незаинтересованного человека.

Но Саманта узрела в этом вопросе глубину и личную заинтересованность Полковника. С легкой улыбкой на губах, смотря в глаза Полковника, она сообщила:

— Нормальные, рабочие. Кто-то в офисе пустил слух, что я родственница Майкла. После этого ни один мужчина из сослуживцев на меня не обращает внимания.

Интересно, подумал Полковник, не сама ли она и пустила этот слух? И насколько этот слух не соответствует истине? Она не простая, и, как аналитику, ему захотелось разгадать эту живую загадку по имени Саманта.

Дальше ехали молча, рассматривая в окне мелькавшие виды пробуждавшейся природы. Впереди показалось одноэтажное строение, возле него на площадке стояли автомашины.

— Приехали, — объявил таксист, остановив машину у входа в ресторан.

Ресторан

Помещение ресторана не произвело на Саманту впечатления. Зал на десять — двенадцать небольших квадратных столиков был скромно оформлен и напоминал сельский ресторан из ковбойского фильма середины прошлого века. В зале было относительно шумно, посетители охотно общались, не заботясь о других посетителях за соседними столиками. Большинство столиков было занято, зарезервированный для них столик находился в противоположной стороне у большого окна.

Заметив, что настроение у Саманты несколько сникло, Полковник решил подбодрить ее:

— Существуют два типа ресторанов. В одном красиво подают, в другом — вкусно готовят. Там, где вкусно готовят, можно не заботиться об антураже. Туда народ ходит почувствовать вкус еды, поэтому нет необходимости в дополнительном декоре. Там, где красиво подают, из еды делают произведение, поэтому все должно соответствовать картине — оформление, одежда обслуги, посуда. Но еда теряет свое изначальное назначение.

Официантка, очевидно, знавшая Полковника, улыбнулась ему и провела их к столику. Скромно оформленное меню содержало столь же скромное количество предлагаемых блюд, названия большинства которых Саманте ничего не говорило. Она отложила меню в сторону и попросила:

— Я буду долго разбираться в этих названиях, поэтому закажи сам.

Полковник понимающе кивнул, лишь уточнив у нее:

— Не возражаешь против красного калифорнийского вина? Можно и французское, но оно плохо будет гармонировать с заказанной едой.

Саманта кивнула, равнодушно оглядывая зал, потом посмотрела в окно. К ее удивлению, за окном был большой внутренний двор, где важно прохаживался крупный индюк в сопровождении нескольких подруг. Он иногда поглядывал на своего конкурента, одиноко стоящего в стороне. При этом его грудь внушительно расширялась, кожа на голове и щеках краснела, и он, извергая громкие прерывистые звуки, посылал в адрес конкурента свои специфические проклятия. Чуть далее спокойно бродили цесарки, не обращая внимания на соседей и их семейные разборки. Мир домашней птицы так увлек Саманту, что она перестала обращать внимание на шум, на скромность оформления зала.

Полковник молча наблюдал за ней.

Принесли вино и воду. Они попробовали вино и, подтвердив качество, позволили официантке разлить его.

— Не помню, когда в последний раз видела живую птицу, — призналась Саманта.

— Летом в хорошую погоду несколько столиков сервируют во дворе. В прошлом году такой же здоровый индюк решил, что гости нарушили его территорию, и стал терроризировать посетителей, требуя выкупа в виде еды.

— И чем кончилось? — поинтересовалась Саманта.

— Его больше не видели, а его место занял этот, который сейчас важно шествует.

— Тогда у второго есть шанс в будущем стать персоной номер один, надо только потерпеть, и его время настанет.

Полковник задумался. Саманта произнесла ключевую фразу: «Надо только потерпеть, и твое время наступит». В последнее время содержание этой фразы в различных нюансах не давало ему покоя. После событий, связанных с Крымом, в американской финансовой, политической и военной элите обсуждались различные варианты отстранения Путина от власти, все эти варианты основывались на американском подходе — российской элите будет плохо, и она его уберет. Но никто не учитывает русский характер, когда «надо только потерпеть, и твое время наступит» может дать весьма мощный обратный результат. С кем бы Полковник ни разговаривал, ни один ни разу не заикнулся о таком исходе.

Болезнь победителей — так Полковник назвал примитивные подходы к решению международных проблем властью США. После развала СССР став единственной супердержавой, Америка не стала утруждать себя высоким уровнем проработки решений. Сильному все позволено, зачем утруждаться мелочами? Полковника понимал, что в реализации проекта «Самолет» будут изменения и уточнения, которые будут вносить и принимать представители властной элиты. Полковник, сознавая, что на каком-то этапе управление операцией перейдет к ним, а он превратится в созерцателя, боялся, чтобы они не подпортили проект.

Официантка принесла большой поднос, где в специальной посуде находилась разноцветная закуска и салаты. Саманта с удивлением смотрела на принесенную еду, цветовая гамма которой охватывала диапазон от желтого до темно-красного цвета. Когда официантка сумела все это разместить на столе, Саманта с восторгом спросила:

— Не много заказал?

— Для разнообразия, чтобы ты попробовала.

Саманта стала внимательно рассматривать блюда, потом обратилась к Полковнику:

— Это паштет?

— Должен огорчить, это не паштет, но по консистенции похож. Только приготовлен он из растительной пищи: фасоль, грецкие орехи и зелень.

— Это должно быть вкусно.

Саманта отломила кусок хлеба и сверху осторожно положила немного неизвестного растительного паштета светло-коричнево цвета.

— Добавь еще, сразу почувствуешь вкус, — посоветовал Полковник.

Саманта послушалась совета, попробовала и от восторга прикрыла глаза:

— Как вкусно!

Минут через двадцать Саманта стала понимать, что ее не раздражает шум, ей все нравится. Более того, она заметила, что стала говорить чуть-чуть громче обычного. Что это? Коллективный психоз под воздействием еды? Или настроение, возникшее от того, что многие условности растворились в простоте обстановки и еды? Или вино? Но выпила она всего один бокал вина, и это никак не могло сказаться на ней.

Полковник смотрел на нее восторженными глазами и почти все время улыбался. Почему? Не выглядит ли она смешно? Гадать не стоит, решила Саманта. Надо приземляться, а лучше начать серьезный разговор:

— Можно попросить книгу Пепе Эскобара «Империя хаоса», которую я листала в кабинете?

— Нет проблем, — немного удивился Полковник, — я ее давно прочитал и в ближайшее время не собираюсь перечитывать. Почему она тебя заинтересовала?

— Хочу понять суть теории хаоса. О ней много разговоров и публикаций, а вот суть, основу мало кто раскрывает.

— Когда суть не раскрывают, это означает, что она, суть, либо весьма непривлекательна, либо…

— Либо? — переспросила Саманта.

— Сами теоретики не знают, чем придется столкнуться.

— Вот и я хочу в этом разобраться. Насколько смогу, — уточнила она.

Полковник внимательно посмотрел на нее, размышляя, к месту ли будет серьезный разговор — не хотелось время тратить на научную беседу. Но, с другой стороны, его знания могли быть стимулом к их дальнейшим встречам. Поэтому Полковник решил коротко изложить свой взгляд на проблему хаоса:

— Политика за тысячелетия не изменилась, вернее ее кухня, так скажем, учитывая, где мы находимся. Возьмем, к примеру, школу. Среди учеников школы есть один альфа-лидер, который решает все проблемы учеников. В классах есть отдельные лидеры, подчиняющиеся ему и помогающие поддерживать порядок, установленный альфа-лидером. Проходит время, и альфа-лидер понимает, что его физические и финансовые возможности истощаются, и он не сможет управлять лидерами в классах. Что это значит?

Саманта немного подумала и предположила:

— Что лидеры могут объединиться и скинуть альфа-лидера, а потом выбрать нового альфа-лидера или ввести новые правила.

— Правильно. Что должен делать альфа-лидер в этой ситуации?

— Договариваться, — неуверенно предположила Саманта.

— Этот путь только отсрочит конец. Договор будет временным. Ибо договором альфа-лидер показал, что он слаб. Обязательно найдется лидер, который решит свергнуть ненавистного альфа-лидера.

— Почему ненавистного?

— Нормальный человек не может любить или уважать человека, унижающего и третировавшего его. В противном случае у него не все нормально с психикой. Идем дальше. Что должен делать альфа-лидер, когда почувствует наступление слабости? Устроить в каждом классе хаос.

— Цветную революцию? — удивленно посмотрела Саманта, для которой такой вывод оказался очевидным.

— Точно. Цветную революцию, арабскую весну. Как хочешь называй, главное — подорвать власть местного лидера. И в классе сделать несколько слабых лидеров. Тогда им будет трудно договориться и каждый в отдельности будет обращаться к альфа-лидеру за советом, помощью и покровительством. А он продлевает время своего единовластного управления. В этом суть теории хаоса, во всяком случае, я так понимаю.

— Все очень просто и наглядно, — восторгалась Саманта. — Но среди лидеров могут быть и верные альфа-лидеру люди? И их надо уничтожать?

— Да, иначе нельзя. В этом суть теории хаоса и политики в целом. К сожалению, — добавил Полковник.

Наступила пауза, Саманта осмысливала услышанное, а Полковник сказал то, что хотел, не более.

— Все-таки политика… — Саманта не знала, как закончить фразу.

— Грязное дело?

Когда Полковник произнес последние слова, Саманта увидела в его глазах отрешенность, всего на мгновенье. Но и в его следующих словах слышна была горечь:

— Недавно в Интернете я случайно наткнулся на слова российского афориста, так определившего политику: «Политика — это тактика навязывания дружбы и стратегия преднамеренного предательства». Ничего точнее о политике я не читал.

При этом Полковник словно извинялся за некое предательство, известное только ему самому. Но он удивительно быстро поставил точку в разговоре на эту тему:

— Предлагаю выпить за нас, за наши отношения, которые вне политики. Предлагаю выпить и потому, что нам несут мясо.

Они говорили о музыке и кино, иногда возвращались к проблемам мегаполиса. Казалось, что жизнь остановилась, а время растворилось в шуме зала, в котором не осталось свободных мест.

Неожиданно Саманта засмеялась. Полковник с удивлением посмотрел на нее. Саманте пришлось объяснить:

— Во дворе почти неподвижно стояла цесарка. Я сделала глоток вина, повернула голову, а там уже стоят две.

— Так сколько их в реальности?

— Хочешь, чтобы я сказала, что там одна?

— Не скрою, интересно посмотреть, какая ты, когда выпьешь, — признался Полковник.

— Придется долго ждать. Я пью мало. А цесарок две.

— Точно? Не ошибаешься?

— Нет, они разной окраски.

— Жаль, — с наигранным сожалением произнес Полковник.

— Тогда не буду тебя искушать. Пора собираться, — позвала его Саманта.

Полковник расплатился, заказал такси и предложил подождать на свежем воздухе у входа — в зале стало душно.

Они стояли молча, Саманта прижалась к нему, словно котенок, и готова была замурлыкать. Нечто подобное испытывал и сам Полковник.

Когда подъезжало такси, Саманта неожиданно спросила:

— Можно я зайду за книгой?

Полковник посмотрел ей в глаза:

— Путь к книге, источнику знаний, никогда не бывает прямым.

Саманта улыбнулась и тихо сказала:

— Я знаю, согласна и хочу.

Вертолет, 23 марта 2004 года

Накануне поздно вечером позвонил Роджер и сообщил, что он вернулся из Киева, хочет утром встретиться с Полковником. Возвращение и столь поздний звонок Роджера говорили о том, что у него есть интересная информация. Полковник с трудом удержался, чтобы не задать соответствующий вопрос, но задал несколько отвлеченный вопрос:

— Как там погода?

— Погода вполне приемлемая, если не сказать, что отличная. Женщины прекрасные.

Опять его понесло на женщин, подумал Полковник. Надо было прекращать разговор, поэтому Полковник поторопился поменять тему разговора:

— Завтра я улетаю, поэтому встретимся утром в офисе.

— Я в курсе, Саманта предупредила. Поэтому остался я в гостевом номере.

Опять Саманта, подозрительно подумал Полковник, но быстро успокоил себя — Саманта сотрудница Роджера и, естественно, должна знать его график и, соответственно, заблаговременно информировать о собственных перемещениях.

— Утром встречаемся, — закончил разговор Полковник и положил трубку.

Определенные сомнения в Саманте тревожили Полковника: столь ли проста ее роль в структуре организации Роджера? Объем информации, которой она владела, устанавливал уровень ее значимости.

С размышлениями о месте Саманты в организации пришли воспоминания о Саманте, отодвинувшие все размышления. Надо ставить точку, подумал Полковник. Но тут же поймал себя на том, что сформулировал некорректную задачу. Точку в чем: в мыслях, размышлениях, мечтах или во взаимоотношениях с ней? Последнее исключалось — ему этого не хотелось, и прервать отношения было опасно. Заказчик спит спокойно, пока все у проектировщика стабильно. Поэтому первейшая задача проектировщика в том, чтобы узкий круг посвященных людей был уверен в прогнозируемых действиях проектировщика. Неожиданно прервать отношения с Самантой — это вызвать комплекс вопросов, на которые заказчик не будет тратить время.

Лучше об этом не думать, решил Полковник, проверил будильник и лег спать. Первые минуты мысли о Саманте пытались побороть полусонную память, но тренированный годами организм воспринял команду «сон» однозначно, погрузив своего хозяина в темное царство Морфея.

За минуту до звонка будильника Полковник проснулся. Он давно научился чувствовать время и просыпаться по внутренней команде — заданию времени пробуждения. Прозвеневший сигнал будильника обрадовал Полковника — навыки подтвердились. День начался с положительной эмоции.

Завтрак прошел в укороченном варианте — готовить ничего не хотелось, предполагая, что в офисе Саманта что-нибудь придумает.

Мысли о Саманте покинули Полковника, когда он в автомобиле ехал по шоссе. Интерес к предстоящему разговору с Роджером о его поездке в Киев полностью его захватил. Полковник не замечал автомобили, которые он обгонял и которые его обгоняли. Предположений о киевских итогах поездки было несколько. Но все они сводились к тому, что требование, сформулированное Полковником, — необходимость поездки министра обороны или шефа ЦРУ в Киев, — было реализовано. Кто из них поедет? Поездка Роджера была связана с подготовкой предстоящей поездки, следовательно, можно говорить, что проект принят, и под руководством Майкла и его людей начата реализация вопросов, требующих значительной подготовки — во времени и расстановке действующих лиц.

От радостного ощущения успеха Полковника к реальности текущих проблем вернул синий пикап, пролетевший на большой скорости в миллиметрах мимо автомобиля Полковника. В зеркале заднего вида он увидел две полицейские машины с включенными мигалками и сиренами. Через считанные секунды они пристроились за пикапом, но тот не собирался останавливаться. На какое-то мгновенье Полковник потерял их из виду, но увидел множество стоп-сигналов впереди идущих автомобилей. От ударов и резкого торможения шоссе наполнилось непривычными звуками. Впереди стоящая машина стремительно надвигалась на Полковника. Очевидное желание тормозить могло привести к аварии, а в правой части шоссе был просвет, куда Полковник уверенно направил свой автомобиль, не прибегая к торможению. Круто сменив полосу движения, Полковник сбросил скорость, стал объезжать место аварии. Поперек шоссе стоял синий пикап, который зацепила одна из полицейских машин, другая стояла метрах в двух от нее. Полицейские с пистолетами в руках стояли у водительской двери пикапа и пытались вытащить из кабины молодого человека.

Послышался новый удар — еще одна машина не успела затормозить. Пора отсюда сматываться, подумал Полковник и нажал на газ. Впереди шоссе было пустым, и он ехал в одиночестве. Это позволило ему отвлечься и подумать о хрупкости собственного проекта — случись с ним сейчас что-нибудь серьезное, никто не знает, будет ли проект осуществлен. Но когда он будет принят, детали оговорены, выделены нужные ресурсы и расставлены необходимые люди, проект начинает самостоятельную жизнь, в которой участие Полковника не столь значимо. А пока необходимо беречь себя и надеяться на удачу и судьбу.

Спокойно доехав до работы, Полковник поставил автомобиль в подземном паркинге и поднялся в офис. Охранник, увидев Полковника, стал срочно звонить кому-то по телефону. Очевидно, звонит Роджеру, подумал Полковник. Не успел он включить компьютер, как появилась Саманта и сообщила:

— Привет. Сейчас придет Роджер.

У этих людей космические скорости — они успели переговорить, о чем-то договориться, а он не успел включить компьютер. Спокойная и размеренная жизнь сделала свое — Полковник стал инерционным, даже моментами ленивым. Придется подтягиваться за молодежью.

— Прекрасно выглядишь, — заметил Полковник.

Саманта смутилась, но не скрыла, что ей приятно слышать. Она добродушно спросила:

— Кушать будешь?

— Не откажусь, мой сегодняшний утренний завтрак даже с натяжкой не назовешь завтраком, — признался Полковник.

В глазах Саманты мелькнула веселая искорка, по лицу пробежала легкая улыбка:

— Сейчас что-то приготовлю, а что-то закажу.

— Роджера не забудь. Он, наверное, голоден.

— Он всегда голоден.

Не успела Саманта закончить фразу, как Роджер вошел в кабинет и прокомментировал ее слова:

— Я не всегда голоден, просто я могу всегда поесть.

— Очень большая разница для покойника, как выглядеть в гробу, — отпарировала Саманта, — в синем или сером костюме.

— Что за угрожающий пример ранним утром? — демонстративно возмутился Роджер. — Для него разницы нет, а для наследников есть, если это прописано в завещании.

Полковник слушал их наигранную перебранку и подумал, что день, несмотря на приключение на шоссе, начался прекрасно. Послушав еще минуту словесную пикировку Роджера и Саманты, Полковник заметил:

— Что это вас с утра понесло? Не выспались? Ладно, Саманта, приготовь покушать, а ты, Роджер, давай рассказывай.

Саманта вышла из кабинета, Полковник и Роджер расположились в креслах и настроились на длительный разговор.

— Давай договоримся, о женщинах потом, когда все обсудим, — предложил Полковник.

— Согласен, — по довольному лицу Роджера можно было понять, что ему есть что рассказать.

Полковник серьезно посмотрел на Роджера, и тот понял, что шутки уже неуместны, и приступил к отчету:

— В Киев полетела большая команда сотрудников ЦРУ и АНБ. В основном мы были в здании Службы безопасности Украины. Там один этаж полностью предоставлен нашим службам.

— Сколько этажей в здании? — поинтересовался Полковник.

— Четыре.

— Ничего себе — отдали четверть здания.

— Еще больше скажу. На здании СБУ висят два флага: украинский и американский. Вначале я думал, что это к приезду нашей делегации, но оказалось, что наш флаг висит там постоянно.

— Такого я нигде не видел, — удивился Полковник. — Это что, официальное признание, что они полностью легли под нас?

— Скажу больше, у меня сложилось впечатление, что они стоят и ждут, чтобы мы им что-то приказали, чтобы почувствовать, что мы в одной команде.

Полковник ехидно улыбнулся и заметил:

— В математике есть понятие предела бесконечности, когда что-то стремится к чему-то, но достичь не может. Только в бесконечности. Так и Украина в бесконечности получит свою надежду. Это значительно упрощает задачу в реализации проекта.

Вошла Саманта и принесла завтрак:

— Перекусите, минут через двадцать доставят из китайского ресторана. Я заказала курицу по-сычуаньски, салат и рис. Что-нибудь еще?

— Нет, этого хватит, только где кофе? — удивился Полковник.

Саманта растерянно посмотрела на Роджера.

— Это я решил, что кофе не надо, — признался он. — Думаю, что пиво будет к месту, не возражаешь?

Саманта неподвижно стояла, чувствовалось, что она волнуется, поэтому Полковник поспешил успокоить:

— Согласен, спасибо, Саманта.

Полковник демонстративно встал и направился к холодильнику. Выбрав пиво, обратился к Саманте:

— Ты не хочешь?

— Нет, сегодня ответственный день, предстоит полет, воздержусь.

После того, как она вышла из кабинета, Полковник озвучил свое предположение:

— По составу команды, которая была в Киеве, следует предположить, что из кандидатур министра обороны и шефа ЦРУ Майкл выбрал шефа ЦРУ. Очевидно, что Джон Бреннан дал согласие.

— У меня такое же мнение, хотя об этом никто в открытую не говорил, — согласился Роджер.

— Что говорят наши люди об украинской армии? Насколько на нее можно положиться?

Этот вопрос очень беспокоил Полковника. С одной стороны, он уже заложил в проект участие в боевых действиях сотрудников частной военной компании Academi, но с другой стороны — их участие могло быть излишним, если была бы уверенность в украинской армии. Присутствие американских наемников на юго-востоке Украины будет трудно скрыть, но обеспечить направление военного конфликта в нужное русло могут только они. Ответ Роджера на поставленный вопрос в принципе ничего не мог изменить, но Полковнику хотелось получить подтверждение, что его расчет был правильным.

— Ответить коротко или расширенно? — поинтересовался Роджер.

— Коротко, потом подробно.

— Если коротко, то суть такова. Если толпу одеть в форму и дать оружие, она не превратится в армию, а будет лишь вооруженной толпой.

Полковник с удивлением посмотрел на Роджера, но не мог скрыть удовольствия:

— Сам придумал или прочитал?

— Когда пообщаешься с простыми солдатами, не такое придет в голову.

— Зачитывается, отличная характеристика. А если подробней, так сказать, информация из первых рук.

— Армия деморализована, боеспособность на низком уровне. Командование на всех уровнях занимается распродажей имущества. Дай мне пару миллионов, и я обеспечу материально-техническую базу своей армии.

— Столь серьезно?

— Дальше некуда.

— Заешь, — начал Полковник после небольшого раздумья, — в этой ситуации есть и свои плюсы. Вооруженный конфликт мы спровоцируем силами Academi, потом бросим в топку украинских солдат. Потери будут очень большими, а после этого процесс пойдет как по маслу — украинская армия будет приобретать боевой опыт, а количество жертв не позволит остановить боевые столкновения. Мы же будем регулировать интенсивность боев и территории столкновений, обеспечивая их там, где упадет самолет.

— Это во втором варианте? — уточнил Роджер.

— Да. Сделаем так, что несколько месяцев эксперты не смогут подобраться к обломкам. А потом, после длительных и интенсивных боев, кто и что сможет выяснить?

Вошла Саманта и доложила, что через двадцать минут подъедет присланная машина. Договорились встретиться у центрального входа.

— Спасибо. Саманта, ты собирайся. Могу попросить тебя, вот ключи, в багажнике моей машины лежит портфель, забери его.

— Можешь не возвращаться, посуду я вынесу, — вызвался Роджер.

— Буду весьма благодарна.

Полковник продолжил беседу с Роджером:

— Продажность в украинской армии нас устраивает на данном этапе. Историю с зенитно-ракетным комплексом «Бук-М1» можно разыграть таким образом — сепаратисты атакуют какую-нибудь базу украинской армии. Захватывают несколько танков, бронемашин и «Бук-М1».

— Обязательно в боевом состоянии?

— Не обязательно, может быть и учебным пособием, только на соответствующем гусеничном ходу, чтобы фотография была реальной. Тогда мы предъявим фото через Интернет от имени блогера, заснявшего установку, когда она направлялась на боевую позицию.

— Что мне делать?

— Искать подходящую установку, дай задание нужным людям, пусть аккуратно потребуют информацию.

— Не проблема. Сегодня подготовлю запрос. Пусть дадут справку для учета и соответствующей замены зенитно-ракетных комплексов на образцы натовской техники. Думаю, сработает. Представляю, как в министерстве обороны Украины кинутся исполнять поручения, считая, что они уже в НАТО.

Поговорив еще минут десять, они спустились на первый этаж. Выйдя из центрального подъезда, Полковник увидел у тротуарного бордюра Саманту, держащую в руке портфель Полковника, а ее небольшой чемодан стоял на асфальте. Не успели Полковник с Роджером подойти к Саманте, как возле нее остановился автомобиль.

— Удачной поездки, — пожелал Роджер, открыв пассажирскую дверь.

Саманта первой села, а когда садился Полковник, он обратился к Роджеру:

— С вертолетом все может случиться, мы с тобой прагматики. В сейфе лежит копия проекта.

— Дело не должно потеряться или погибнуть, — с иронией сказал Роджер и пожал Полковнику руку. — Все будет нормально. Спасибо за доверие.

— А рассказ о киевских женщинах отложим до моего возвращения.

— К тому времени он только усилится за счет глубины воспоминаний.

— С глубиной воспоминаний будь осторожен, не нанеси вред своему организму, — пошутил Полковник.

Автомобиль медленно отъехал, плавно набирая скорость. Роджер провожал его взглядом, понимая, что для проекта наступил момент истины. Безусловно, предпринятые Майклом некоторые шаги внушают уверенность, что в целом проект принят группой лиц, от чьего имени выступает Майкл. Но Роджер знал, что Майкл иногда использует несколько параллельных проектов, поэтому исключать возможность того, что эти шаги являются результатами других проектов, не следовало. Надо ждать, когда Полковник вернется, тогда и можно будет утверждать, что проект однозначно принят. Роджер сделал глубокий вдох, холодный воздух взбодрил. Он повернулся и пошел в офис, выстраивая последовательность выполнения заданий, порученных ему Полковником.

Сам же Полковник в автомобиле, ехавшем в сторону аэропорта, оттачивал вопросы, которые могли ему задать на защите проекта. В целом он был спокоен за проект, он знал его до мельчайших подробностей. Но он не представлял аудиторию, перед которой предстояло выступить. Сколько будет присутствовать людей? Их адекватность подготовки — не всякий человек может спокойно обсуждать проблемы при начальных условиях, что должны погибнуть двести — двести пятьдесят невинных пассажиров гражданского самолета.

Саманта почувствовала тревожное состояние Полковника и решила его поддержать. Она положила свою руку на его колено и нежно прижала. Полковник был доволен ее участием, улыбнулся и посмотрел на нее.

— Все будет хорошо, — тихо сказала Саманта. — Я уверена.

Машина неожиданно притормозила у шлагбаума служебного въезда на территорию аэропорта. Охрана, проверив номера и соответствующую бумагу у водителя, пропустила машину, та резко набрала скорость и стала удаляться от зоны терминалов.

Все вертолетные площадки были заняты, один из них стоял с включенными двигателями, а у другого лопасти вращались по инерции, с каждым оборотом замедляя ход. У недавно прилетевшего вертолета копошились люди, погружая в грузовой фургон чемоданы и другой багаж, упакованный в плотный черный полиэтилен. Метрах в тридцати стоял вертолет, готовый к взлету. К нему и направился автомобиль с Полковником и Самантой.

Не успели они подъехать, как из вертолета вышел один из пилотов и пригласил в салон. Входя в вертолет, Полковник вспомнил свою молодость и военные операции, в которых он участвовал, — впрыгивать и выпрыгивать из вертолета было обычным делом. Полковник почувствовал, как сработала память мышц — они действовали автоматически. Полковника словно кто-то втолкнул в салон вертолета. Пилот это заметил и громко спросил, заглушая звуки мотора:

— Приходилось пользоваться?

В простом вопросе было много нюансов. Слово «пользоваться» не относилось к обычным пассажирам, это уловил Полковник и искренне и гордо ответил:

— Было такое дело в молодости.

Надев наушники, Полковник и Саманта погрузились в мир тишины, нарушаемой лишь разговорами пилотов, а сами они предпочли молчать и иногда смотреть друг на друга. Большую часть двухчасового полета они смотрели в иллюминаторы, благо погода позволяла это делать.

Вилла

Когда вертолет подлетал к вилле, Полковник оценил масштабы строения. В окружении лесного массива стоял средневековый замок, несколько строений находились в удалении от него, а дальше видны были поля для игры в гольф. Хозяйственные постройки, включая конюшню с открытым тренировочным манежем, были сосредоточены правее замка, там же находилось строение, вокруг которого располагались различные автомашины — от лимузинов до служебных автофургонов.

— За нами подлетают еще два вертолета, поэтому двигатели останавливать не буду — вас высажу и сразу же взлечу, — выглянул один из пилотов. — Извините, если будет немного неудобно.

— Дело привычное, — отозвался Полковник.

Пилот, задавший Полковнику вопрос об опыте общения с вертолетом, понимающе кивнул.

Когда вертолет только коснулся земли, к нему подбежал человек, стоявший возле посадочного круга и ведущий переговоры с пилотом по рации. Он быстро открыл дверь и пропустил Полковника с портфелем и поддержал Саманту, когда она выходила из вертолета, помог вынести ее небольшой чемодан. Восходящий поток воздуха от движущихся лопастей винта растрепал прическу Саманты, и она попыталась рукой придержать волосы. Метрах в десяти от вертолета стояла машина, водитель которой открыл заднюю дверь и посадил прибывших.

В трехстах метрах находилась парадная дверь замка, но автомобиль, подъехав к центральному входу, продолжил движение, обогнул здание и остановился у служебного входа. Напротив него была небольшая полностью занятая площадка для стоянки автомобилей. На ней в основном стояли пикапы и грузовики с логотипами обслуживающих фирм. Масштабно готовятся, подумал Полковник.

Оружие и телефоны прибывшие сдавали на входе охране. Вместо сданных телефонов выдали телефоны для внутренней связи.

— Внешняя связь по специальной интернет-линии и выделенному телефонному каналу в холле конференц-зала. Wi-Fi не работает, — информировал охранник.

Другой охранник подошел к Полковнику и предложил провести его и сопровождающую его коллегу к выделенным им комнатам. Он взял саквояж Полковника и небольшой чемодан Саманты и пригласил подняться на второй этаж.

— В этой части здания находятся два конференц-зала, переговорные комнаты, интернет-центр и другие служебные помещения, — пояснял сопровождающий охранник. — Проход по второму этажу позволяет попасть в спальную часть здания. На первом этаже этой части расположен центр питания, обслуживают круглосуточно. Проход выполнен в виде зимнего сада с зонами отдыха.

Когда проходили зимний сад, Полковник заметил генерала, одиноко сидевшего в зоне отдыха.

— Какой мой номер комнаты? — обратился Полковник к охраннику.

— 315, по лестнице сразу на право.

— Саманта, ты иди, а я поговорю с генералом.

Полковник направился в сторону генерала. Возле низкорослой пальмы был оборудован передвижной бар для приглашенных гостей. Десятки бутылок старых коньяков, виски и водки ждали своих клиентов. Отдельно располагались вина. Полковник обратил внимание, что в графине с виски небольшой объем напитка отсутствовал. Очевидно, подумал Полковник, генерал не изменил свои привычки. Он взял графин с виски, оставив без внимания бутылки старых коньяков, и стакан и уверенно направился к своему давнему знакомому. Подойдя, Полковник поставил на столик графин и сел напротив генерала.

— Когда такие люди вылезают из своей норы, в мире что-то должно случиться, — вместо приветствия сказал генерал.

Полковник не остался в долгу и поддел генерала:

— С трех раз могу угадать, что пьет многозвездочный генерал.

Генерал улыбнулся:

— Такой человек, как ты, узнает с первой попытки. Тем более что принес именно виски. Ты не изменился.

— Взаимно.

— Знаешь, порой я тебе завидую, — признался генерал. — Укроешься в своей норе на несколько лет и живешь тихо, спокойно и без нервотрепки. Может, и мне переместится в какое-нибудь отдаленное место?

— Что мешает? Наши базы, центры разбросаны по всему свету, выбери место и наслаждайся жизнью, — улыбнулся Полковник.

— Пару лет назад так и сделал бы, а теперь, в свете сокращения расходов на армию, можно пролететь. Представляешь, я перевожусь на какую-то базу, а ее сокращают.

— Картина печальная. Серьезно сокращают?

— Куда еще серьезней. Три недели назад, первого марта, президент Барак Обама подписал указ о принудительном урезании федерального бюджета на 85 миллиардов долларов. При секвестировании бюджета более половины пришлось на министерство обороны.

— А по годам сокращение существенное? — заинтересовался Полковник.

— В 2010 году военный бюджет составлял 713 миллиардов долларов. В этом году бюджет, с учетом секвестра, составит 554 миллиардов долларов. Вопросы есть?

— Вопросы есть, но задавать не буду. Но просьба будет. У меня сын, студент Школы журналистики, пишет курсовую работу по сравнительному анализу потенциала армий США, НАТО и России. Могу рассчитывать получить открытую информацию по влиянию секвестра на количественные показатели?

— Трудно поверить, что ты что-то можешь не знать, что ты не можешь получить нужную информацию. Есть какая-то причина?

— Отсутствие времени.

Генерал посмотрел на Полковника, понимающе кивнул:

— Понимаю. Ты Джонатана Гринерта, начальника военно-морских операций, знаешь?

— Нет.

— Он опубликовал несколько директив, в которых описывает действия по экономии средств военно-морского флота, включая выведение в резерв двух авианосцев. Я перешлю тебе этот материал, адрес старый?

— Старый, изменений нет. В моей норе изменения чрезвычайно редки. А как с твоей норой для спокойной жизни?

— По климатическим условиям мне подходит Великобритания. Но в ближайшее время там начнутся существенные сокращения баз, будут сокращения и в других странах Европы. Поэтому моя нора останется здесь, а спокойствие будем обеспечивать…. — генерал не закончил фразу, но показал на графин с виски.

Пару минут они сидели молча, наблюдая за приземляющими вертолетами.

— Скоро должен прилететь адмирал.

— Славная разведка принесет какую-нибудь радостную весть? — пошутил Полковник.

— Шутишь? Они теперь всю информацию черпают в социальных сетях, не выходя из кабинета, — съязвил генерал. — Очень удобно. Не надо рисковать, а если что-то не соответствует действительности — то виноват в этом блогер, они ни при чем. Проморгали Крым — в сетях мало было информации, они опять ни при чем. Потом мы будем расхлебывать, за них таскать жареные каштаны под обстрелом.

Полковник хотел что-то сказать, но воздержался — именно социальные сети должны будут стать основным инструментом проекта «Прикрытие», подготовленного им.

— Ладно, давай выпьем, — предложил генерал, — и так на душе хреново, а тут еще адмирала вспомнили.

Отношения генерала и адмирала не складывались, сказывалась межвидовая вражда военных и какие-то личные мотивы, о которых Полковник не знал, но обоснованно предполагал, что они имеют место. Поэтому к резкой критике генерала Полковник отнесся спокойно, он столкнулся с обычной практикой: не видеть свои проколы, но шумно обсуждать чужие. Обычная конкурентная борьба за место под солнцем, что в переводе с военного означает борьбу за финансовые ресурсы.

Не стал Полковник напоминать проколы Пентагона, который представлял генерал. На памяти был последний случай с ракетчиками. Ведь на тормозах спустили результаты проверки офицеров 91-го ракетного крыла, развернутого на авиабазе ВВС «Майнот» в штате Северная Дакота. Офицеры 91-го ракетного крыла заступают на боевое дежурство в специальных подземных бункерах и попарно в течение суток находятся в готовности по приказу президента США нанести удар по любой точке мира. Проверка показала полную неготовность военнослужащих в боевых условиях подготовить и провести пуски межконтинентальных баллистических ракет типа «Минитмен-3». Для ВВС США случай с отстранением от службы сразу семнадцати офицеров является беспрецедентным по своей массовости. Последние подобные «удачные» проверки в войсках проводились в 2008 году. Тогда министр обороны Роберт Гейтс уволил гражданских и военных руководителей ВВС за допущенный военнослужащими ряд ошибок.

Чем закончилась проверка 91-го ракетного крыла? Официально командование ВВС заявило, что «результаты проверки были успешными», так как в конечном итоге удалось повысить боеспособность подразделения.

— Что тревожит? — спросил Полковник, сделав глоток виски.

— Не знаешь? Или делаешь вид?

— Повода для тревоги, недовольства полно, куда ни ткни пальцем. Афганистан, Сирия, Ирак, на подходе Украина и, конечно, Россия.

— Я о Чаке Хэйгеле.

— Предполагаемой отставке министра обороны? Слышал.

— Какая предполагаемая отставка? — возмутился генерал. — Вопрос решенный, осталось только назначить дату объявления отставки.

— Не драматизируй, — Полковник был спокоен.

— Хэйгел уже третий министр обороны при Обаме. Предыдущие — Леон Панетта и Боб Гейтс ушли, не выдержав прессинга администрации президента, решавшая за генералов, сколько и куда направлять или когда выводить солдат. Все повторилось и с Чаком. Администрация решает, а отвечать генералам. Когда мы избавимся от президента — голубя мира?

— Это задание или ты меня спрашиваешь? — с улыбкой спросил Полковник.

— Второе. Хотя первое было предпочтительнее.

— Могу точно сообщить, что избавимся в 2016 году. Придется дотерпеть. Но есть шанс.

— Какой? — удивленно спросил генерал.

— Из голубя мира превратить Обаму в ястреба войны.

Генерал тяжело вздохнул и посмотрел на Полковника:

— Одна надежда на тебя.

Они молча наблюдали за посадками двух вертолетов. На третьем прилетел адмирал. Генерал тут же встал:

— Ладно, я пойду. Не хочу с ним встречаться раньше времени.

Библиотека

Большая и уютная библиотека в классическом стиле восемнадцатого века, стены которой были облицованы резными панелями из Африки, а вдоль стен стояли огромные шкафы из дорогого красного дерева, была избрана для предварительного обсуждения проекта в узком кругу. Огромные фолианты, старинные чьи кожаные обложки были тиснены золотом, словно стражи порядка, своим присутствием гарантировали покой и тишину. В других шкафах столь же чинно расположились книги прошлых веков, лишь в шкафу, находившемся ближе всех к письменному столу, были современные издания о политике и экономике. Несколько книг аккуратной стопочкой лежали на столе около старинной бронзовой лампы.

В дальнем углу кабинета располагалась зона для беседы — добротные диваны и кресла, обитые мягкой кожей темно-вишневого цвета, окружали низкий столик черного цвета с вырезанными в виде слонов с поднятыми хоботами ножками. За диванами на стене висел огромный гобелен с изображением французских вельмож на фоне Версаля.

Из общей картины предметов древности и огромной ценности выбивался сервировочный стол, на котором располагались всевозможные бутылки с напитками и бокалами. Но их назначение и роль в предстоящей беседе, очевидно, оправдывало присутствие данного стола.

В зоне отдыха уютно расположились трое тихо беседующих мужчин, иногда отпивающих небольшие глотки старого коньяка. Самому молодому, юристу, представляющему интересы крупнейшей промышленно-финансовой группы, было лет пятьдесят пять, старшему — под семьдесят. Разговор шел об Энтони Блинкене, заместителе помощника президента США по национальной безопасности.

— Идут разговоры, что его хотят протащить на пост заместителя госсекретаря США, ты в курсе, Роберт? — обратился юрист к старшему из присутствующих.

— Дело это не скорое, — лениво ответил Роберт. — Он человек Джо Байдена, хотя с не меньшим основанием его можно назвать и человеком Клинтонов. Меня раздражает его болтливость. Он без конца трезвонит, что его дед иммигрировал из Украины, что его мать венгерка и бежала то ли от коммунизма, то ли от коммуниста.

— Недавно он в интервью рассказывал об отце, который был послом в Венгрии, — продолжил третий собеседник, Боб.

— Вот с кем бежала его мать, а Энтони под этот факт подвел политику, — с усмешкой подметил юрист.

— Потом он вспомнил дядю — бывшего посла в Бельгии, припомнил кузин и кузенов, корни которых он нашел в Латинской Америке, — продолжил Боб.

— Компот из сухофруктов, — продолжал шутить юрист. — И что он этим хотел сказать, Боб?

— Что он замечательный, интернациональный антикоммунист и имеет право определять политику.

— Сам он ничего определять не будет, он исправно отрабатывает интересы транснационального капитала, связанного с Израилем, — четко изложил Роберт. — Наши интересы в чем-то совпадают, на данном этапе мы его поддержим, а там посмотрим.

— Я говорил с Майклом, — сообщил юрист, — и он подтвердил, что Джо Байден по сути формирует параллельную власть, чтобы сделать политику Обамы более агрессивной. В этом отношении Блинкен будет подправлять Джона Керри.

— Не знаю, кого будет подправлять Блинкен, но действия Байдена пока совпадают с нашими желаниями — раскачать президента Обаму, — заметил Роберт. — Но, как я представляю, наши действия будут куда более решительными, раскачивать не будем, просто припрем к стенке.

— Согласись, Роберт, мы дали маху, когда согласились на выдвижение Обамы в президенты. Надо было поддержать Хиллари Клинтон — у нее и опыт был, связи, уверенность. А Барак Обама четыре года походил бы в вице-президентах, набрал бы опыта, а на следующих президентских выборах выдвинули бы.

— Что вспоминать прошлое и ошибки молодости…

— Сейчас считается хорошим тоном ругать Обаму, — вступил в разговор Боб. — Новый национальный тренд. На днях встретил Дональда Трампа.

— Не сомневаюсь, что ты спросил миллиардера, насколько серьезно он пишет в Twitter о президенте? — многозначительно улыбнулся Роберт.

— Было такое дело, признаюсь.

— И какая последовала реакция?

— Лучше не повторять. А что это наш юрист завозился с бутылками? Не может что-то выбрать или не может решить, сколько налить? — неожиданно спросил Боб, который разговаривал и одновременно наблюдал за действиями юриста. — У Майкла знатные напитки, надо отдать ему должное.

— Не цепляй его, обидится.

— У нас уже есть один, обидевшийся на Путина за Сирию, сейчас желчь обиженного по всему миру растекается.

— Я все слышу, — откликнулся юрист. — Не надо мне завидовать. Моя печень выдерживает нагрузки, поэтому могу позволить столько, сколько хочу. А ты, Боб, тоже в тренде, все равно зацепил президента с его красной линией в Сирии.

— Хоть ты и юрист, но должен сообщить тебе, что первым обиду нанес Обама.

— Это когда и как? — заинтересовался юрист.

— Во время своего первого визита в Москву Обама стал произносить странные речи о том, что нужно концентрироваться на тогдашнем президенте Медведеве. Обама посчитал, что премьер-министр Путин человек прошлого, — сообщил Боб.

— Вот тебе пример отсутствия опыта. Зачем эту тему надо было поднимать? Нет, с первым темнокожим президентом мы ошиблись, — признался Роберт.

— Не ошибиться бы нам и с первой женщиной-президентом Хиллари Клинтон, — высказал сомнение юрист.

— До выборов далеко, есть еще время подумать.

Дальше Боб не продолжил мысль, увидев, что к ним направляются Майкл, Джон и незнакомый мужчина.

— Познакомьтесь, это Полковник, — представил Майкл незнакомца, — думаю, что этого достаточно.

Когда все расселись, Майкл обратился к юристу:

— Как Дэвид?

— Все нормально, но возраст берет свое. В четкости мысли и ясности ума ему не откажешь. Он ограничен в перемещении, больше работает с бумагами.

— А ты его глаза и уши. Мы это знаем и ценим, — с легкой иронией заметил Боб.

— Не завидуй, — быстро отреагировал юрист.

— Чему? Глазам или ушам? — переспросил Боб.

Майкл знал, что если не остановить Боба, он будет постоянно подкалывать юриста и не даст нормально поговорить. Поэтому задал отвлекающий вопрос:

— Где представители нашего военного крыла?

— Один шпионит, другой его охраняет, — Боб продолжал шутить.

Неизвестно, что вернуло бы Боба к серьезному разговору и сколько еще он продолжал бы шутить, если бы Роберт не обратился к Майклу:

— Египетские генералы обратились с просьбой о поставке вооружений. Просьбу поддерживает наше посольство в Египте. Можно будет эту проблему сдвинуть?

— Сомневаюсь. Белый дом и Пентагон не забыли обиду.

Полковник помнил истерию в политических и военных кругах в июле 2013 года, когда фельдмаршал ас-Сисси, взявший всю полноту власти в Египте, демонстративно отказался отвечать на телефонный звонок министра обороны Хэйгела, а затем и самого президента Обамы. Стороны так и не преодолели телефонный рецидив. США пошли на пересмотр военно-технического сотрудничества с новыми властями Египта, отменили ранее планируемые совместные военные учения, свернули финансовую помощь остро нуждающемуся во внешнем вспомоществовании Каиру.

— Египетские генералы вновь подняли тему возобновления поставок вооружений — это сигнал к примирению.

Роберт был представителем военно-промышленного комплекса и активно лоббировал их интересы на самом верху власти, но в этом случае он, очевидно, получил категорический отказ и решил воспользоваться встречей, чтобы сдвинуть вопрос с мертвой точки.

— А что они хотят? — поинтересовался Джон.

— Ударные вертолеты АН-64D Block 2 Apache, 10 истребителей F-16, комплектующие для лицензионной сборки танков M1A1 Abrams, противокорабельные ракеты Harpoon.

— Чем они мотивируют такой заказ?

— Цель поставок — борьба с экстремистами на Синае.

Анализируя американо-египетские отношения летом прошлого года, Полковник удивлялся некоторым решениям Белого дома. Военные Египта обеспечивали решение многих военно-политических факторов, отвечающих интересам США на территории Северной Африки и Ближнего Востока, включая поддержание нормальных отношений с Израилем и борьбу с международным терроризмом. Впрочем, все перечисленное меркнет в глазах Белого дома ввиду недемократичности прихода армейских чинов к власти в Египте, их авторитарного стиля управления. При этом команда Обамы поддержала «Братьев-мусульман» и одобрила их приход к власти. В одночасье «Братья-мусульмане» из террористической организации стала политической партией.

— Посольство прислало письмо, в нем обосновывает предстоящую борьбу с террористами, которым будут усиленно способствовать ушедшие в подполье политически организованные «Братья-мусульмане», — продолжил Роберт.

— Не удивлюсь, если копия письма имеется у тебя, — вступил в разговор юрист. — Должен заверить, что равнодушие и некоторое попустительство террористам со стороны Белого дома и президента Барака Обамы весьма настораживает. Один раз мы взрастили «Аль-Каиду», теперь создаем другого монстра и начинаем с ним бороться.

— Деньги тратить на что-то надо? Вот и пустим на борьбу с новым центром терроризма, — равнодушно произнес Джон.

— В этой истории меня напрягает то, что египтяне обратятся к русским, — отметил Майкл. — Сейчас в Москве египетский министр торговли и промышленности Мунир Абдель Нур. Он заявил, что Египет не должен ни перед кем отчитываться. Есть информация, что он передал предложение генералов на военно-техническую продукцию России, включая системы ПВО дальнего и среднего радиуса действия, истребители МиГ-29, ударные вертолеты «Ми», противокорабельные береговыми комплексами. Всего на сумму от двух до трех миллиардов долларов.

— Откуда у Египта деньги на вооружение, если у них реальные финансовые проблемы? — с удивлением спросил Боб.

— Кооперация в «нестандартном» треугольнике «Саудовская Аравия — Египет — Россия». Саудовцы дают деньги, Россия поставляет системы ПВО, а египтяне обеспечивают прикрытие с территории Египта воздушного пространства западных провинций Саудовской Аравии российскими системами ПВО, — сообщил Роберт.

— Дожили до нестандартных треугольников. Куда мир катится, и почему Америка спокойно смотрит на это? — возмутился Джон.

— Мы слишком активно опекаем весь мир, поэтому даже стратегический партнер пытается ослабить наши дружеские объятия, — убежденно сказал Роберт. — Как ты думаешь, от кого саудиты хотят прикрыть западное воздушное пространство?

— Если учесть, что саудиты хотят подстраховаться российскими системами, не доверяя нашим, ведь мы их можем в нужный момент отключить, — размышлял юрист, — они хотят быть уверенными, что наше объятие их не убьет.

— Что вы все о деталях? Я говорю о деньгах, а вы об обстоятельствах, — с неудовольствием заметил Джон.

Майкл укоризненно посмотрел на Джона, потом заметил:

— О деньгах поговорим потом, а сейчас у нас назревают крупные проблемы с тремя странами: Россия, Саудовская Аравия и Китай. В такой последовательности, я предполагаю, их придется решать.

Полковник отметил неожиданное заявление Майкла. Противостояние с Россией и Китаем не вызывало сомнений, но Саудовская Аравия? Стратегического партнера готовят записать в потенциальные враги? Небольшие и слабовыраженные очаги обостренности в последние годы имели место. Может быть, Барака Обаму смутило и обидело открытое предложение саудитов оплатить затраты США на проведение военной операции в Сирии?

Майкл не стал развивать дальше свою мысль — в библиотеку молча вошли генерал и адмирал. После того как они выбрали места в противоположных сторонах, чтобы не видеть друг друга, Майкл продолжил:

— Все мы знаем тему разговора, мы собрались в узком кругу до завтрашнего обсуждения, чтобы внести необходимые уточнения. Полковника я уже представил, наши военные его знают, поэтому предоставляю ему слово.

Полковник внимательно оглядел присутствующих, все они делали вид, что присутствуют на рядовом событии, но скрыть взвинченность не могли. Особенно выдавал себя Боб, его шутливое настроение исчезло, а сжатые пальцы говорили о многом.

Полковник выдержал паузу, а потом начал излагать своим спокойным и уверенным голосом:

— В целом я предполагаю, что вы знакомы с проектом, поэтому позволю себе быстро пройтись по основным положениям. Потом отвечу на вопросы.

В ближайшее время, если проект будет одобрен, на юго-востоке Украины начнутся боевые действия. Они будут носить затяжной характер, но Вооруженные силы Украины на начальном этапе должны понести существенный урон, этим украинское общество должно быть оскорблено и открыто возненавидеть Россию. Особенная ответственность ляжет на националистов и бандеровцев — они будут источником постоянного напряжения, они будут движущей силой ненависти к России. В конфликт будут вовлечены ВВС Украины, которые должны будут понести значительный урон в самолетах. Со стороны Киева и сепаратистов, или террористов, как хотите называйте их, юго-востока будет развернута информационная война. Успехи террористов в борьбе с самолетами, о чем будет широко обсуждаться в Интернете, послужит основой для их обвинения в будущем уничтожения гражданского самолета. Учитывая, что у них нет соответствующих подготовленных специалистов, обвинения будут непосредственно переадресованы русским.

Каким будет гражданский самолет — бортом номер один российского президента или иностранным пассажирским лайнером — покажут обстоятельства. Оба варианта разработаны. В случае с президентским самолетом легенда построена на откровенной ненависти украинского пилота, считающего, что все жертвы его страны возникли по причине вторжения российских войск на Украину.

— А что с летчиком в дальнейшем?

Полковник с удивлением посмотрел на адмирала, задавшего этот вопрос. Генерал тоже посмотрел на адмирала, но посмотрел с нескрываемой ухмылкой.

— Он исчезнет до того, как до него доберутся сотрудники СБУ, — спокойно ответил Полковник.

Далее Полковник подробно изложил план и последовательность действий сотрудников СБУ Украины, военных. В случае с гражданским самолетом Полковник рассказал, как будет происходить трансформация военных действий под новую задачу, и какие информационные средства будут задействованы. Подводя итоги, Полковник заметил:

— Все это позволит обвинить президента Путина, как инициатора событий на Украине, в гибели мирных граждан и начать демонизировать Россию в глазах всего мира, но прежде всего Европы. Одновременно надо будет подготовить нашего президента таким образом, чтобы эту трагедию он воспринял как личное глубокое оскорбление, тем более что он не может простить Путину его успех в сирийском вопросе и аннексию Крыма.

Проект позволит нарушить тенденцию сближения России и Европы, нанести серьезный экономический урон России с последующим использованием его для разрушения надежды русских стать одним из центров многополярного мира. Параллельно решаются многие другие задачи: ускорение подписания договора о свободной трансатлантической торговле Европы и США, ухудшение экономических показателей экономики Европы, подрыв доверия к евро, усиление доллара как главного мирового платежного средства и другое. Что касается Украины, то, разоренная войной и с уничтоженной промышленностью, она будет ждать вашего решения, что делать с ней. Но это уже не в моей компетенции.

Наступила звенящая тишина, казалось, что воздух кристаллизировался и не пропускает звука. Ощущение огромной ответственности за будущее давило на всех присутствующих, каждый погрузился в размышления, оценивая риски и последствия. Первым, на правах хозяина, заговорил Майкл:

— Понимаю, одно дело прочитать проект, а другое — его принять. Прошу высказывать свое мнение. Что скажете?

— А что скажешь ты? — поинтересовался Роберт.

— Я, как вы знаете, давно и подробно в курсе проекта. Должен сказать, что первоначально проект меня насторожил. Показалось, что грубо и малоэффективно. Потом я понял, что в простоте проекта его сила и огромные возможности применения различных механизмов давления на Россию.

Кто реализует проект? Украинцы. К нам претензии есть? И на каком основании?

Кто несет, в конце концов, ответственность? Украинцы. К нам претензии есть? И на каком основании?

Где-нибудь мы оставляем улику? Нигде. К нам претензии есть? И на каком основании?

Доказать наше участие возможно? Нет. Не будет ни одного документа или документальной записи, подтверждающих наше участие в проекте.

— Но это надо еще обеспечить, — заметил генерал.

— У сотрудников службы охраны есть хобби — записывать разговоры президентов и высокопоставленных чиновников. Потом шантажировать или продавать информацию, — заметил юрист.

— Согласен. Замечание справедливое, — Майкл посмотрел на адмирала и попросил его внести уточнения.

— Я напоминаю, что, согласно проекту, с нашей стороны никаких документов не будет. Все разговоры будут вестись в здании Службы безопасности Украины или в помещениях, информационную безопасность которых будут обеспечивать наши сотрудники, — уверенно сообщил адмирал.

На лице юриста блуждало сомнение, и он не выдержал, задав вопрос:

— Не слишком ли уверенно мы говорим за украинцев, возможно, они выскажут другое мнение? У нас есть договоренность с ними?

Полковник мог ответить на этот вопрос, но он понимал, что отвечать на него должен Майкл. Говорить за украинцев, даже обладая нужной информацией, не входило в его компетенцию. Он посмотрел на Майкла, тот кивнул и обратился к юристу:

— Согласно плану, в Киев должен полететь шеф ЦРУ. Он будет обговаривать этот вопрос с исполняющим обязанности президента Турчиновым, премьер-министром Яценюком и председателем СБУ Наливайченко. Все они наши люди, поэтому с ними будет говорить Джон Бреннан. Очень сомневаюсь, что кто-то из них захочет возразить. Будем считать, что согласие на проект они дали.

— Согласие получили или получим, здесь все ясно, но кто непосредственно будет исполнителем? — продолжал уточнять юрист. — Надеюсь, не наш пилот будет за штурвалом самолета или наш оператор нажимать кнопку пуска зенитной ракеты?

— Нет, вся реализация проекта осуществляется Вооруженными силами и спецслужбами Украины. Мы лишь наблюдаем и контролируем, — уточнил Полковник.

— Тогда у меня вопросов нет, — заметил юрист. — Я внимательно ознакомился с проектом «Самолет» и проектом прикрытия. Не вижу причин волноваться, а плюсов много, даже очень много.

— Я рад за нашего дорого юриста, что с его точки зрения проблем нет. Но мы не говорили о финансах. Сколько это будет стоить? — задал вопрос Боб, отрешенно сидевший, пока юрист задавал свои вопросы.

— Ничего и много, но с уклоном ничего, — с усмешкой на лице ответил Майкл.

— Это как? Такое мне приходится слышать впервые.

— Операцию кто проводит? Украина, она и будет оплачивать.

— Насколько я знаю, Украина вжилась в роль попрошайки и будет клянчить деньги. Она не упустит своего, — серьезно заметил Роберт.

— Конечно, они не упустят такую возможность. Будут просить деньги на вооружение, инфраструктурные перестройки и многое другое. Поможем, но только кредитами Международного валютного фонда.

— И ты думаешь, что они на этом ограничатся?

— Роберт, я не думаю. Для активных участников верхнего эшелона два приза каждому — мы не спрашиваем о происхождении денег на их счетах в западных банках и выделим энную сумму премиальных. Для стимулирования остальных будет выделена некая сумма наших денег, но говорить о них даже смешно.

— Получается, что мы получаем большой бонус за счет Украины? — удивленно спросил Боб.

— Все расходы Украины — это ее входной билет в НАТО, — ответил Майкл.

Юрист не удержался и задал провокационный вопрос:

— Что, уже Украину принимаем в НАТО?

— Кто сказал, что принимаем? Входной билет не означает членство. Обещать не означает исполнять.

— Бедная Украина, — не сдержался Роберт. — Хотела стать богаче, а станет беднее.

— Зато я знаю, кто станет богаче.

Но Боба уже никто не слушал. Поговорив еще минут пятнадцать, все присутствующие потеряли интерес к обсуждаемой теме.

— Все ясно, незачем мусолить то, что понятно всем, — заключил Роберт, — пора и выпить.

Возражений не последовало, все были согласны и дружно переместились к столику с напитками. Полковник с адмиралом и генералом отошли в сторону и стали вспоминать истории со сбитыми гражданскими лайнерами.

— Помнишь историю с корейским лайнером рейса KAL 007, сбитым советскими ПВО? — генерал обратился к адмиралу.

— Помню, это было в первых числах сентября 1983 года. Тогда мы зафиксировали работу советских ПВО на Дальнем Востоке в боевом режиме, когда самолет совершал облет секретных объектов Тихоокеанского флота. Днище самолета было нашпиговано оборудованием для сбора разведывательной информации.

— В то время многие южнокорейские гражданские самолеты использовались для сбора разведывательной информации, — подтвердил Полковник. — Был, если помните, до рейса 007 еще один случай в Карелии, это Северо-Запад СССР. Правда, через многие годы истина с подставой рейса 007 вылезла, но кого это интересовало тогда? Все прошло, горячие пончики раздали, политические дивиденды мы получили, а русских опустили.

— Был еще случай с иранским самолетом во время ирано-иракского конфликта, когда мы поддерживали Саддама Хусейна, — вспомнил адмирал.

Это был камень в огород генерала, в огород Пентагона. Тогда американские Вооруженные силы сбили иранский гражданский самолет над Персидским заливом и не принесли извинения. Полковник не хотел быть свидетелем очередной разборки между военными, поэтому поспешил закрыть эту тему и предложил тост:

— Будем надеяться, что в нашем случае все пройдет без всяких заусенчиков.

Поговорив с ними минут десять, Полковник извинился и направился к себе в комнату.

В небольшой, но хорошо обставленной комнате с ванной, Полковник обнаружил свой портфель и записку Саманты, в ней она сообщала номер своей комнаты. Полковник немедленно отправился к ней.

Он лишь пару раз стукнул в дверь, как она открылась, и улыбающаяся Саманта радостно пригласила войти. Комната была больших размеров, чем комната Полковника. Еще одно отличие удивило Полковника — в комнате стояли две кровати. Он удивленно посмотрел на вторую кровать. Саманта поспешила объяснить:

— В этой комнате меня поселили с Нэнси.

Настроение Полковника немного испортилось, некоторые ожидания, как стало ясно из предупреждения Саманты, не могли исполниться. Саманта это почувствовала и сказала:

— У нас все еще впереди. Сейчас главное утвердить проект. Ничто не должно этому помешать.

Она обняла Полковника и поцеловала.

— Приходи через час, пойдем поужинаем.

— Лучше ты приходи, вдруг Нэнси будет в комнате, придется и ее пригласить. А ужин на троих сегодня не значится в моем плане.

Малый конференц-зал, 24 марта 2014 года

Спустившись на завтрак, полковник был удивлен большим количеством людей, но ничего не сказал Саманте. После завтрака они направились в зимний сад. Они сидели там же, где Полковник разговаривал с генералом накануне. Вертолетная площадка напоминала действующий аэродром — одна винтокрылая машина сменяла другую.

— Эти все люди прибывают на обсуждение проекта? — удивлялся Полковник.

— Нет, Нэнси сказала, что сегодня проводится какое-то благотворительное мероприятие.

Что значит быть близко к источнику информации — Нэнси сказала Саманте, Саманта сказала Полковнику.

Услышав объяснение Саманты, Полковник улыбнулся.

— Что-нибудь я сказала не то? — взглянула на него Саманта.

Полковник обнял ее и успокоил:

— Все то. Это я отреагировал на действия Майкла, он еще тот конспиратор.

— Почему так решил?

— Смотри, сколько народу находится здесь. Если каким-либо образом информация вылезет наружу об обсуждении проекта, найдутся десятки уважаемых людей, подтверждающих благотворительное мероприятие и участие в нем Майкла. Более того, я уверен, что представители СМИ не будут присутствовать на этом мероприятии. И место выбрано такое, что без приглашения сюда не сунуться.

Саманта восторженно смотрела на Полковника и не скрывала своих эмоций. Все так просто, подумал Полковник, а эта молодая женщина смотрит с восторгом на него. Может быть, она хочет видеть его таким? Стоп, полный тормоз, не увлекаться. Скоро делать доклад, надо быть полностью сосредоточенным. Но желание покрасоваться, что абсолютно было не свойственно Полковнику, взяло вверх, и Полковник позволил себе сделать вывод:

— Могу предположить, что благотворительное мероприятие начнется с незначительным сдвигом по отношению к презентации проекта. Майкл откроет презентацию, потом поручит кому-нибудь продолжить, а сам пойдет открывать благотворительное мероприятие.

— А кто продолжит вместо него презентацию? — наивно или сознательно поинтересовалась Саманта.

Полковник немного задумался, потом изложил ход своих мыслей:

— Думаю, что продолжит встречу адмирал. Сам Майкл принял решение, его поддержали те, кто присутствовал на встрече в узком кругу. Расширенный состав будет лишь уточнять детали. Учитывая, что все основные вопросы связаны со спецслужбами, Майкл попросит адмирала продолжить совещание.

Они еще минут двадцать посидели в зимнем саду, прилет вертолетов неожиданно прекратился. Все приглашенные прибыли, и график параллельных мероприятий окончательно запущен.

— Мне надо идти. Пойду налаживать презентацию, — с сожалением сообщила Саманта.

— Пойдем, я передам тебе презентацию.

— У меня есть.

— Она не совсем та, что сегодня будет озвучена, — сказал Полковник. — Есть изменения.

Саманта спокойно отнеслась к словам Полковника, не проявила никакого негатива и отнеслась к этому с пониманием.

— Оставайся, Нэнси передала мне флешку Майкла.

Она нежно поцеловала в щеку Полковника и сразу же исчезла за большим фикусом.

Полковник сидел один и смотрел на поляну, где находилась вертолетная площадка. Зрительная перспектива вдали ограничивалась лесом, верхушки деревьев которого образовали волнистую линию, напоминавшую горизонт моря в момент шторма.

— Расслабляемся? — спросил генерал.

— Да, время тянется, а особых дел нет, — признался Полковник.

— Тогда почему без бокала?

— Бокал, большой бокал это после презентации.

— Расслабься, все будет окей. Ты еще никогда не подводил. Правда не будешь пить?

— Нет, но посижу с тобой, если не возражаешь.

— А я сделаю глоток, — решительно сказал генерал.

Они немного поговорили о проблемах армии, а потом генерал поинтересовался:

— Как у тебя складываются отношения с сыном?

Полковник был удивлен вопросом, раньше на такие темы они не говорили.

— Не могу сказать, что все было безупречным, но в последнее время наметились существенные сдвиги — мы стали лучше друг друга понимать, есть темы, которые мы обсуждаем. Но сказать, что все осталось позади, пока не могу. Нужно еще время, а там посмотрим.

Полковник удивился сам себе, что так открыто и спокойно рассказал о своих отношениях с сыном. Это он раньше не позволил бы никогда. Что же такое изменилось в нем, в его окружении?

— А как с бывшей супругой?

— Никак. Все в прошлом. Иногда звонит, нервы треплет. Как у тебя?

Генерал грустно улыбнулся, на лице отразилась какая-то внутренняя боль, он махнул рукой.

— Надо было вовремя разводиться. Думал, что когда-нибудь все наладится. Получилось все наоборот — мне отравила жизнь, детей настроила против меня.

— Не теряй связи с ними, — посоветовал Полковник. — Отрезать легко, наладить — очень сложно.

Генерал с благодарностью пожал Полковнику руку:

— Пойдем? Время поджимает.

Они подошли к малому конференц-залу, несколько человек стояли у дверей и тихо разговаривали. Полковник и генерал вошли в зал, где находилось человек восемь — десять. Уютный зал был в полутьме, возможно, были люди, не очень хотевшие, чтобы их видели.

Саманта стояла у столика и аппаратурой. Увидев Полковника, она подошла и передала ему пульт.

— Все настроено, программа загружена. Меня не будет в зале, но я буду рядом, если что-нибудь понадобиться — звони.

Она быстро вышла из зала, а Полковник остался один у стола президиума. Посмотрел в зал, но, кроме лиц людей, сидевших в первом ряду, никого не мог ясно разглядеть. Чувствуя себя неуютно у стола президиума, Полковник собирался выйти из зала, но в это время стоявшие перед малым конференц-залом устремились внутрь. За ними вошли Майкл и адмирал.

Они подошли к Полковнику и предложили ему занять место в президиуме. Майкл подождал, пока все рассядутся, потом попробовал микрофон, слегка постучав по нему, и сразу же приступил к теме встречи:

— Приветствую всех присутствующих. Большинство знает друг друга, но, учитывая специфику нашей встречи, не будем представляться и требовать этого от других. Почему мы собрались, вы прекрасно знаете. С информацией о проекте вы ознакомлены, каждый вчера получил соответствующую номерную флешку. После окончания обсуждения прошу их сдать сотруднику секретной службы на выходе из зала.

Работу построим таким образом. Учитывая, что мне придется на некоторое время покинуть вас, я выскажу свое мнение о проекте. Потом будет подробный доклад. Вопросы можно будет задавать как по ходу доклада, так и после его окончания. Думаю, докладчик не будет возражать?

Майкл с этим вопросом обратился к Полковнику, получив одобрение, он продолжил:

— После доклада предлагаю его подробно обсудить. Наверное, так и построим работу. Надеюсь, что адмирал в мое отсутствие не позволит эмоциям и сугубо ведомственным интересам одолеть разумное начало. После такого вступления позвольте мне дать оценку проекту, который мы должны принять.

Проект универсальный, рассчитанный на два объекта. Какой объект — борт номер один или пассажирский самолет — станет реальным, ни мы, ни те, кто будет подготавливать его реализацию, не знают. Только обстоятельства.

Неожиданно женский голос из второго ряда задал вопрос:

— Простите, Майкл, договорились задавать вопрос по ходу дискуссии, поэтому позвольте спросить: вероятность с бортом номер один не более пяти процентов, не потратим ли слишком много денег на политический пшик?

Майкл снисходительно улыбнулся, ни движением, ни жестом или мимикой не выразил свое недовольство, что его прервали.

— Оставим в стороне борт номер один. Ограничимся гражданским лайнером. Если правильно и мощно преподнести сам факт крушения гражданского самолета, повесить на русских сотни невинных жертв, мы решим целый комплекс актуальных задач: вывести из спячки нашего президента, сделать Путина его главным и личным врагом, вбить клин между Путиным и Европой, одновременно нанести огромный урон экономикам России и Европы. Последующий круг решаемых задач: лишить Россию любой надежды стать значимым игроком на глобальном уровне, насмерть привязать политику и экономику Европы к нам, показать всем, кто в этом доме, под названием Земля, хозяин. Следующий круг задач: ужесточение отношений с Китаем, развал России на отдельные княжества. Могу продолжить, но в этом нет необходимости.

Я начал с того, что сказал, что проект универсальный. Должен признать, что проект еще многоплановый. Я перечислил лишь часть решаемых задач. Их значительно больше. Что касается проекта прикрытия, то он настолько детализирован, что я не собираюсь о нем говорить. Если хотите вникнуть в детали, можете пытать этого человека, — Майкл рукой указал на Полковника.

Тот же женский голос повторил свой вопрос:

— Со всем этим я согласна. Пользы от проекта много. Но как с финансами?

— О стоимости реализации проекта, как это дико ни будет звучать, даже не стоит говорить.

— На фоне политических и экономических плюсов?

— Нет, все значительно проще. За все заплатит Украина — ее самолеты, ее оружие, ее самолеты, ее военнослужащие. Только надо будет заплатить представителям власти и силовиков, которые дадут команду на реализацию. На фоне наших плюсов это сумма будет не очень значимой.

— Кроме того, — вступил в разговор толстый мужчина, сидевший рядом с женщиной, — Госдеп имеет свою программу и тратит достаточное количество денег из секретных фондов на поддержание нужного порядка на Украине.

— Вы говорите о тех пяти миллиардах долларов, что озвучил Белый дом? — поинтересовался Майкл.

— Как бывает в математике? Один пишем, два в уме. Так и там. Надо просто привязать, если это возможно, траты на проект с теми тратами, которые Белый дом собираться осуществить на Украине. Мы посмотрим, что можно сделать в этом плане.

— Можно и без этого обойтись, — вступил в разговор адмирал, — есть достаточно причин, чтобы Турчинов, Яценюк и их команда взяла под козырек и без лишних слов стала реализовывать проект.

Полковник обратил внимание на то, что адмирал не назвал Наливайченко и Парубия. Это были его люди, поэтому упоминать о них адмирал не стал.

— Нет, — возразил Майкл, — есть случаи, когда лучше заплатить и купить человека. Тогда он не скажет, что его заставили. Продажный человек всегда будет молчать, а если заговорит, ему не будет веры. Но я абсолютно уверен, что ни один из них не заговорит.

Последняя фраза, произнесенная без намека на последствия, звучала в своей простоте весьма угрожающе. Майкл сказал еще несколько фраз, извинился и передал адмиралу бразды правления. А тот не стал мудрить и предоставил слово Полковнику для презентации проекта, только попросил:

— Все присутствующие знакомы с проектом, поэтому не стоит рассматривать проект подробно, я предлагаю остановиться на узловых моментах и важных деталях.

Полковник в свойственной ему манере четко изложил идею проекта, логически обосновал узловые положения и механизм трансформации действий при изменении объекта воздушной атаки. После доклада возникла звенящая тишина. Никто не хотел ее нарушить. Адмиралу пришлось взять на себя миссию ведущего:

— Понятно, что все мы находимся в некотором смятении — не каждый день приходится принимать участие в принятии решения такого масштаба. Особенно если учесть значимость события в мировой политике. С другой стороны, если мы не предпримем действия, завтра нас будут пенять даже самые слабые страны. Надо показать, кто хозяин в этом доме и масштабы этого дома. В случае с гражданским самолетом меня все устраивает, все логично и реализуемо. Программа прикрытия, как вы слышали, на полгода как минимум обеспечит неразбериху с истиной картиной катастрофы. За это время мы так измажем Россию грязью, что никому в мире не будет интересно искать реальных исполнителей. В конце концов, стреляли украинцы — пусть русские с ними выясняют отношения. Наша задача последовательно нагнетать антироссийскую истерию, накалять ситуацию вокруг Украины.

А борт номер один российского президента меня напрягает. Слишком знаковая фигура, и не обернется ли проект против нас?

Полковник понимающе кивнул, выдержал паузу в несколько секунд и дал ответ:

— Я понимаю тревогу, но не разделяю ее по нескольким причинам. Первая. Где произошло крушение? В воздушном пространстве Украины. Кто сбил? Украинцы. К нам какие претензии? Вторая причина. Третья мировая война не начнется. Войну может начать только главнокомандующий, а это президент. Президента нет — некому объявлять термоядерную войну. Никто не возьмет на себя ответственность это сделать, не обладая полномочиями. Пройдет энное время, которого нам будет достаточно для включения определенных механизмов и действий, о них я скажу далее. Третья причина. По конституции России в данном случае президентом станет премьер-министр Медведев, а с ним, я думаю, мы сумеем договориться. Уступил же он нашему давлению в вопросе с Ливией? Четвертая причина. От пятисот миллиардов до триллиона долларов российские чиновники и бизнесмены держат в западных банках. Плюс недвижимость по обе стороны Атлантического океана. Все это можно арестовать и отнять. Причину всегда можно найти — от необходимости доказать происхождение средств до уплаты налогов и связи с преступным миром. Можно перечислить еще ряд причин, почему мировая война не начнется. Во всяком случае, в день авиакатастрофы и пару последующих дней.

— Действительно, можно считать, что в тот момент, когда самолет упадет, война не начнется. А дальше все зависит от нашей прыти, активности и давления на наших людей в России и в Кремле, — заключил адмирал.

Пример адмирала подействовал, несколько красных светодиодов, сигнализирующих о желании пользователей вступить в разговор, загорелись у микрофонов в зале. Адмирал расслабился, спокойно оглядел зал и предоставил слово второй женщине, присутствующей на этой встрече. Она сидела в первом ряду, поэтому Полковник хорошо ее разглядел. Ей было лет пятьдесят, чуть полноватая, блондинка, изящно одета, в серьгах и кулоне были большие бриллианты, в которых случайные лучи света, падающие на них, рождали яркие снопы голубовато-желтых искр. Ухоженное лицо излучало уверенность, спокойные движения и отсутствие волнения свидетельствовали о большом опыте принятия ответственных решений.

— У меня два вопроса, — начала она. — Первый связан с приблизительной датой. Не хотелось, чтобы информационные вбросы готовились в последнюю минуту. Второй вопрос связан с последовательностью появления информации «Интернет-СМИ» или «СМИ-Интернет».

По вопросу Полковник понял, что она непосредственно связана со СМИ. Тот факт, что ее пригласили на совещание такого уровня, свидетельствовало, что она связана с руководителями крупнейших органов информации.

— Предположительная дата — окончание летнего саммита БРИКС — середина июля. Дата возвращения борта номер один известна. Но может быть задержка в один или два дня — российский президент может воспользоваться случаем и посетить еще какую-нибудь страну. Желающих пригласить достаточно. Что касается первоисточников информации, то в нашем случае могу сказать однозначно: лидером будет Интернет, социальные сети.

Социальные сети в операции прикрытия имеют огромное преимущество — одновременно можно вбросить большое количество информации, а за правдивость никто не отвечает. Одновременно включаются сотни тысяч пользователей Интернета. Потом серьезные СМИ, ссылаясь на Интернет, могут представить правдоподобную информацию, и читатель будет убежден в ее подлинности. Первоначальная техническая информация для блогеров будет передана нашими людьми.

Основная задача в оперативности. У нас есть преимущество перед русскими — темп, и это преимущество надо использовать в полной мере.

Затем последовало несколько уточняющих вопросов от Боба. Полковник отвечал на последний, когда в зал вернулся Майкл и занял свое место в президиуме.

Неожиданно к Майклу обратился коренастый мужчина и попросил слова. За все время, проведенное в зале, он не проронил ни слова.

— Я понимаю, что мое предложение будет сложно выполнить, но желательно. Я не знаю, какой гражданский самолет и какой международной авиакомпании будет выбран в качестве мишени, но там не должно быть американских граждан. В случае отсутствия американцев на борту особо копаться в случившем никто из американских СМИ не будет, очень легко все перевести в русло обвинений русских, а нам дистанцироваться от факта и занять позицию строго международного рефери. В случае наличия американцев среди жертв возникнет внутренняя партийная возня, всевозможные журналистские расследования, что может неожиданно что-то раскрыть.

— Согласен, — одобрил Майкл. — Конечно, гарантировать это невозможно, но постараться надо будет.

Еще полчаса Полковник разъяснял нюансы проекта, и, когда казалось, что все вопросы были обсуждены, вопрос задал генерал:

— Не знаю, как будем называть людей юго-востока Украины, на чьей территории планируются боевые действия, — террористы или сепаратисты, но у них не будет авиации. Следовательно, объяснить причину, почему у истребителя или штурмовика, который должен свалить самолет, будут подвешены ракеты класса «воздух-воздух» в день авиакатастрофы будет сложно. Как планируется осуществить прикрытие этого факта?

Полковник посмотрел на генерала и поблагодарил его за вопрос, а потом уточнил:

— Это очень пикантный момент. Генерал точно оценил ситуацию и сложность объяснения. Первоначально предполагалось самолет довооружить на аэродроме подскока. Небольшой плюс этого решения — сослуживцы пилота не будут в курсе — не может скомпенсировать огромный минус. Он заключается в том, что посторонние люди будут подвешивать ракеты на чужой боевой самолет, а это станет предметом пристального внимания обслуживающего персонала аэродрома. И информацию о падении гражданского самолета только ленивый не свяжет с исключительным эпизодом, свидетелем которого они были. Поэтому предложено подвесить ракеты на боевой самолет заранее. Несколько дней или неделю он будет стоять. Все к нему привыкнут и не сразу заметят, что что-то исчезло.

— Насколько я понимаю, осталось выбрать аэродром и скромное место, где будет стоять самолет, — подвел итоги генерал.

— Точно, причем самолет будет предварительно перебазирован с другого аэродрома, поэтому он окажется на том удаленном месте.

Вопросов больше не оказалось. По реакции присутствующих было ясно, что проект принят. Никто не поздравлял Полковника, не было никаких речей. Встали и забыли все, что слушали. Каждый должен был включиться в работу по разработанному Полковником графику, не зная конкретных исполнителей. Привязка исполнителей к проекту была сделана Майклом и его людьми. Обыденность вновь поглотила все — движения, разговоры и планы на ближайшее время.

На выходе из зала стоял внушительного роста человек и собирал флешки, сверяя их номера с каким-то списком. В дверях к Полковнику подошел адмирал.

— Все присутствующие идут на банкет, только трем нежелательно там быть — все из-за нашей специализации. Не знаешь, кто эти лица?

— Догадываюсь, думаю, что нам надо будет позвать еще генерала, — весело сказал Полковник, останавливая генерала. — Генерал, есть предложение: на дорогу пропустить стаканчик виски.

Адмирал сделал удивленное лицо:

— А что, коньяк в этом доме исчез? Майкл попросил извинения, но, сами понимаете, на благотворительном мероприятии светиться разведке, Пентагону и… — адмирал задумался, не находя необходимого названия службе Полковника.

— …лицу без постоянного места работы, — подхватил Полковник шутливый тон разговора.

— Майкл распорядился накрыть стол в зимнем саду. Сказал, что нас будет обслуживать очаровательная женщина, — предпринял попытку заинтриговать адмирал.

— Но если это будет Нэнси, я не выдержу, — признался генерал.

— Так будоражит? — съязвил адмирал.

— Нет, наоборот. Когда она смотрит на меня, мне кажется, что она замораживает не только мои внутренности, но и все чувства.

— В этом я солидарен с тобой. Что скажешь, Полковник? — спросил адмирал.

— Один раз видел, но очень быстро пролетел мимо нее.

— Тебе повезло. Твои внутренности не заморожены и чувства сохранены, поэтому ты что-то творишь и выглядишь свежо. Давай двигай к зимнему саду, дорогу знаешь. Первым встречай холодное чудовище Нэнси, бери ее на себя, — предложил генерал. — С чего Майкл сказал, что нас ждет очаровательная женщина?

— Это современное тонкое чувство красоты, или он действительно перетрудился? — усомнился адмирал.

В известном им месте зимнего сада был накрыт стол на три персоны. Но никого из обслуги не было. Адмирал первым выбрал место напротив окна, что позволяло ему наслаждаться красивым видом. Генералу повезло чуть меньше, но и ему достался приличный обзор. А Полковник сидел спиной к окну и мог видеть только растения и сервировочный столик.

— Если никто не появится через минуту, я пойду за сосудом и напитком, — заявил адмирал.

— Поддерживаю, — согласился генерал, — лучше начать пить в отсутствии Нэнси.

Полковник ничего не успел сказать. Его лицо исказилось от удивления.

— Точно, появилась она, теперь горло придется сильно прогреть, чтобы что-то проглотить, — с разочарованием сказал генерал.

Полковник увидел Саманту в сопровождении охранника, отбиравшего у них телефоны в день приезда. Она радостно смотрела на Полковника и улыбалась. Она неожиданно осознала, на каком уровне общается Полковник.

— Вас ждет сюрприз, — улыбнулся Полковник.

— Больше Нэнси сюрприза нет, — угрюмо сказал адмирал.

— И не будет, — поддержал генерал.

Когда подошла Саманта с вопросом, что будут пить офицеры, у них наступил ступор. Она предоставила меню известного ресторана и удалилась, сообщив охраннику кому и что налить.

— Праздник удался, — признался генерал. — Выпью все, что будет предложено. Страшное ожидание не исполнилось.

Когда адмиралу принесли коньяк, а остальным виски, он не скрывал своего хорошего настроения:

— За тебя, Полковник, день удачно сложился. Надеюсь, и проект удачно пройдет.

— И мы все востребованы, — уточнил Полковник.

 

Реализация проекта «Самолет»

Офис, 25 марта 2014 года

Полковник приехал в офис раньше предполагаемого времени. До встречи с Роджером оставалось минут сорок, Саманта тоже должна была подойти к этому времени. Можно было пройтись по улице, но особого желания бродить у Полковника не было, и он решил подняться в офис. Постояв несколько секунд у машины, он тоскливо оглядел подземный гараж. Имея бесспорную пользу, они, подземные гаражи, вызывали ассоциации с какими-то казематами из старых фильмов, что усугублялось ощущением холода, веющего от серого бетона. Полковник решительно повернулся в сторону лифта.

У входа в помещение офиса он обратил внимание на усиление охраны — появились новые люди, перед входной дверью была установлена магнитная решетка, возле нее стоял охранник с детектором в руках. Возможно, это было связано с утверждением проекта.

Второй охранник попросил Полковника приложить пропуск к специальному устройству, расположенному на столе перед охранником, потом снять отпечаток пальца и сделать снимок ириса глаза. Полковник не стал возражать, понимая, что это не инициатива охранников, они лишь четко выполняли чью-то инструкцию. С другой стороны, Полковнику не нравилась необходимость оставлять следы своего пребывания — нигде и никогда его отпечатки не фигурировали и не снимались, он всегда оставался инкогнито.

Заметив легкое замешательство Полковника, охранник обратился к нему:

— Приложите пропуск, возможно, Вам не надо будет проходить дальнейшую процедуру.

Полковник последовал его совету и приложил пропуск. На экране монитора он краем глаза увидел, что вместо фотографии высветился синий прямоугольник, по диагонали которого было написано красным: «Особый доступ».

Охранник мгновенно вытянулся и весьма учтиво произнес:

— Спасибо, можете пройти.

В помещении офиса всегда было тихо, но в это утро тишина казалась какой-то особой, тревожной. Можно даже было сказать, что тишина была похожа на военную. Редкие сотрудники, никогда не позволяющие себе громко говорить, сидели за мониторами, уткнувшись в них, и не поднимали голов.

Так, подумал Полковник, народ в шоке и не понимает, чем вызвано такое усиление режима. Связывая, естественно, это с присутствием Полковника, они решили, что лучше не отвлекаться, чтобы не влипнуть в какую-нибудь историю.

В кабинете было убрано, Роджер исполнил обещание, данное накануне отъезда. Полковнику хотелось сразу же приступить к работе, но чувство победителя, чей проект был утвержден, располагало к созерцанию. Он сел в кресло и, словно независимый рефери, пытался наблюдать за двумя желаниями — работы и ленивого созерцания. Последнее имело дополнительное преимущество — скорое появление Саманты и Роджера объективно снижало результативность непродолжительной работы до их прихода.

Полковник уступил слабости, вытянул ноги и прикрыл глаза. Вокруг была тишина и темнота. Может быть, темнота и тишина? Нет разницы? Для кого? Для солдата в окопе или генерала на диване? Для последнего последовательность не играет роли, без разницы. Для солдата важнее тишина, она увеличивает вероятность выжить.

Полковник не мог вспомнить, когда в последнее время позволял себе размышлять на отвлеченную тему. От этого он получал удивительное, давно забытое наслаждение.

Неожиданно открылась дверь. Кто это, Саманта или Роджер? Он не стал открывать глаза, шаги приближались, и вместе с ними усиливался тонкий аромат духов. Как хотелось, чтобы это состояния продлилось, но реальность возьмет свое, вторгнется и разрушит этот кратковременный мир сладостного равновесия.

Саманта остановилась в двух шагах, не решаясь подойти и случайно разбудить Полковника. Она стояла в нерешительности и готова была тихо выйти из кабинета.

— Я не сплю, — он внимательно посмотрел на Саманту.

Та светилась какой-то внутренней радостью, нежная улыбка не сходила с ее лица.

— Хочу поздравить с проектом, — искренне произнесла она.

— И это все?

— Все потом и в другом месте, я предупреждала тебя — никогда на работе, никаких эмоций. Но должна признаться, что не думала, что ты знаком с элитой армии.

— Это последний эшелон моих знакомств, можно сказать, что связи, наработанные на совместной работе. Дальше, сама догадываешься, девиз моей жизни и работы — не светиться, не высовываться, не напоминать о себе.

— Сплошное «не», — без иронии и осуждения сказала Саманта. — Господин «не». Но меня, если ты не возражаешь, все устраивает. Да, скоро подойдет Роджер, он уже звонил.

Всего несколько секунд, и воздушная и светящая Саманта превратилась в строгого офис-менеджера. Как повезло, подумал Полковник, что он знал другую Саманту, украсившую его уже не молодую жизнь.

Стоило вспомнить Роджера, как он, радостный и уверенный, объявился в кабинете.

— Всех поздравляю, я в курсе, что все прошло гладко, все довольны, — выпалил Роджер, прикрыв дверь.

Саманта продолжала улыбаться, но чувствовалась некая неуверенность.

— Что-нибудь случилось? — спросил Полковник.

— Хочу предложить мороженое, — смущенно проговорила она.

— И кофе, — дополнил Роджер.

— Как-то неожиданно, — признался Полковник. — Об этом совсем не думал. Но почему бы и нет?

— А долго придется ждать? Я уже настроился, — заявил Роджер.

— Я его уже принесла, сейчас занесу.

— Кофе не забудь.

Довольная Саманта уже выходила из кабинета, как Полковник окликнул ее:

— Себя не забудь, ждем.

Роджер не успокоится, подумал Полковник, пока не расскажет о своих похождениях в Киеве. Саманте нужно время, чтобы сварить кофе. Вот это время надо дать Роджеру на сообщение о сексуальной индустрии в Киеве. Ведь не успокоится, пока не расскажет. Его так и распирало от желания похвастаться успехами на этом фронте.

— Как в Киеве? — без уточнения темы спросил Полковник.

Роджер, очень довольный тем, что нужная тема всплыла неожиданно сразу и без его потуги, стал в восторженных тонах рассказывать о девицах в гостинице. Сладкие женщины — так он коротко выразил их суть.

— Если бы видел их, — мечтательно произнес он. — Сказка. Одна лучше другой. Глаза разбегались.

— И долго искал?

— Они были везде — в холле, в баре.

— Не многовато их было для тебя?

— А я не один был, вся наша делегация участвовала.

Полковник иронично улыбнулся, это заметил Роджер и отреагировал:

— Предполагаешь, что Служба безопасности Украины нам их подложила?

— А ты сомневаешься?

— Нет, я тоже такое предположил. Но было хорошо, даже очень хорошо, а язык за зубами я умею держать, не знаю, как другие, за всех не могу говорить.

Роджер, как истинный художник, крупными мазками восторженно рассказал о жизни ночного Киева, но перейти на детали не успел — вернулась Саманта с мороженым и кофе. Они с Роджером расположились на диване, Полковник остался сидеть в кресле. Из-за присутствия Саманты Роджер поменял тему и стал рассказывать о Киеве, Майдане, где погибли десятки людей, о снайперах, которых не нашли.

— Что сейчас на Майдане? — поинтересовался Полковник.

— Палатки с протестующими. Люди устали, революционный порыв еще есть, но появилась настороженность.

— Твое ощущение? — холодно и отчетливо спросил Полковник.

Саманта не ожидала такого резкого перехода: что встревожило Полковника, насторожило?

— При всем хаосе на Майдане, слабом внутреннем управлении, мне показалось, что внешнее управление осуществляется жестко.

— Все это стоит больших денег. Если есть внешнее управление, с Украиной можно иметь дело.

Голос Полковника вновь изменился, стал привычным — мягким и тихим. Что насторожило его и что в ответе Роджера успокоило? Высшая математика, подумала Саманта, которую предстоит постепенно изучать, благо что учитель рядом. С этой мыслью она, допив кофе, попрощалась и забрала с собой посуду.

Оставшись с Полковником один на один, Роджер сразу приступил к делу:

— Я переслал тебе карту движения гражданских самолетов в воздушном пространстве Украины. Смотрел?

— Нет, компьютер я еще не включал, — признался Полковник, — только вошел.

— Трассу южного коридора, как ты сказал, я не приложил. Можно поинтересоваться, почему?

Полковник направился к письменному столу, включил компьютер, открыл почту и отправил новое письмо Роджера на распечатку. Роджер понимал, что все эти манипуляции были необходимы Полковнику, чтобы решить, что и в каком объеме сказать.

— Могу сказать очень коротко: президент Путин не будет возвращаться этим маршрутом.

— Но вероятность мала, что мы его достанем. Может быть, стоило сразу ограничиться гражданским самолетом?

Полковник улыбнулся и добродушно посмотрел на собеседника. Выдержав короткую паузу, он стал выстраивать пошаговую последовательность объяснений:

— Когда ты потратил тысячу долларов, будешь переживать за один дополнительный доллар, если он может с вероятностью в пять — десять процентов принести большой бонус? Тем более что этот доллар оплатит в конечном счете сама Украина.

— Уверен, что переживать не буду.

— Поэтому южный коридор был исключен. Есть еще один аргумент, но он потребует больше времени.

— Мы, кажется, после защиты проекта можем себе позволить расслабиться на пару часов? Вечером сходим пообедать? — предложил Роджер.

— Принимается, — не раздумывая, согласился Полковник, также считавший, что можно позволить себе немного отдохнуть. — Вернемся ко второму аргументу. По проекту предполагается крупный и очень длительный военный конфликт на территории, где упадет самолет. Если это будет на южном направлении, у русских будут трудности в поставке оружия и военных.

— Ты уверен, что Россия втянется в конфликт?

— Уверен в обратном. Путин не позволит себя втянуть в войну, хотя нам это очень выгодно. Поэтому он этого не сделает.

— А как быть с тезисом, что он своих не бросает?

— Он и не бросит. Будет помогать, но неофициально. Войска не будет вводить, но кто сказал, что он должен запретить участвовать в столкновении добровольцам?

— А как с вооружением? — поинтересовался Роджер.

— Ты сам сказал, что за деньги можно у украинцев купить любую технику. Потом, на всей Украине столько техники осталось со времен СССР, что ее хватит на несколько войн, включая мировую. Отдельные типы, в которых будет дефицит, естественно, будут поставляться без огласки. И вот здесь ключ выбора направления.

Из Крыма поставлять людей и технику сложно, много технических проблем, а юго-восток Украины имеет сотни и сотни километров практически неохраняемой границы с Россией. В ряде мест условная граница проходит по улице деревни, по полю. Пойди проконтролируй, что хочешь ввози, что хочешь вывози.

— И люди по проселочной дороге незаметно окажутся на Украине, — поддержал Роджер.

— Потом, за счет общей границы и общения люди юго-востока Украины более мотивированы на объединение с Россией. Следовательно, они будут максимально сопротивляться, когда их власть Киева начнет сознательно притеснять. Это повод для разжигания военного конфликта, что мы и будем использовать.

— Как Госдеп отнесется к нашей инициативе?

Полковник не ожидал столь прямого вопроса, но объяснить Роджеру следовало. По предварительным прикидкам Полковника, Роджер должен будет корректировать оперативное управление, находясь в Киеве или где-то ближе к месту катастрофы.

— У Госдепа своя игра на Украине и свои планы. В чем-то мы подыгрываем друг другу, но не раскрываем свои карты. В Госдепе есть люди Майкла, как я понимаю, и они будут подыгрывать нам в реализации наших планов.

— Надо предполагать, что президент Обама, погруженный в проблемы с Афганистаном, Ираком, Ираном, Ближним Востоком и далее по всей карте мира, не очень в курсе некоторых дел Госдепа? — насторожился Роджер.

— Зачем нагружать занятого человека, если он сам не очень желает этого? — с иронией спросил Полковник. — Тем более что и мы не собираемся его вводить в предстоящие мировые проблемы.

— Обама окружен женщинами, — Роджер вернулся к своей излюбленной теме. — Джулия Пирсон — шеф секретной службы США, Виктория Нуланд — помощник госсекретаря по вопросам Европы и Евразии, Джейн Псаки — говорящая голова американской политики.

— Этот список можно продолжить. Целый гарем.

— Вот к этому я подвожу. Если гарему не уделять внимания в том смысле, для чего он создается, женщины начинают тихо бунтовать и торпедировать решения и действия хозяина.

— Что мы и видим, — подтвердил Полковник. — А говорящая голова — это уникальное чудо. Поражен ее низким уровнем, такого никогда не было в нашей дипломатии.

Разговор перешел в фазу ленивого общения, который продолжился бы в ресторане или баре, о чем мужчины договорились в начале разговора. Но неожиданный звонок разрушил все их планы.

Полковник поднял трубку. Металлический голос Нэнси известил, что Майкл хочет переговорить. Секунд через двадцать в трубке раздался голос Майкла:

— Полковник, надо срочно подготовить документы для человека, который поедет в Киев. Кто поедет, думаю, Вы догадываетесь. Все документы нужны для предварительного согласования и передачи партнерам.

— Я подготовлю документы для поездки, но считаю, что Киеву надо озвучить лишь общие контуры проекта и очень туманно о ближайших перспективах.

— Хорошо. Тогда сделайте график передачи вопросов и требований Украине, а также той информации, которая будет со временем им озвучена. На днях с Вами встретится адмирал, ему передадите документы, которые сочтете нужными.

Полковник подумал, что разговор окончен, но Майкл неожиданно обратил внимание на охрану:

— Не очень напрягает повышение безопасности?

— Нет. Вполне допустимо.

— Хотел обсудить вопрос Вашей безопасности. Считаю, что Вам надо обеспечить охрану.

— Если спрашиваете мое мнение, — возразил Полковник, — то я считаю, что делать этого не стоит. Любое изменение моего статуса вызовет пристальный интерес, что в принципе не желательно.

— Отменить усиление? — нахмурился Майкл.

— Нет, но надо объяснить сотрудникам причину усиления, чтобы они не связали этот факт с моим появлением. Я бы поручил Роджеру сказать им, что они работают по специальной программе на правительство Украины.

Майкл задумался, потом, соглашаясь, высказал:

— Хорошо. Но при первых же предположениях о возможной слежке, не говоря уже о подозрениях в нарушении личной безопасности, прошу срочно сообщить Роджеру, Саманте, Нэнси или лично мне. Договорились?

— Да, это могу обещать.

Разговор также неожиданно закончился, как и начался. Все это время Роджер дожидался окончания разговора, с неудовольствием предполагая, что посещение ресторана или бара откладывается. Он терпеливо ждал, когда Полковник сообщит о том, что заставило Майкла срочно позвонить.

— Надо срочно готовить документы для ЦРУ, чтобы обсудить с ними и в согласованном виде передать для Бреннана. Думаю, что надо подготовить вопросник для украинской стороны, что мы хотим от них услышать. Как ты слышал, я предложил сделать график передачи информации Киеву.

— Дозировано и последовательно, это правильно, чтобы не могли оценить весь проект и избежать слива на начальном этапе. Поддерживаю.

— Горячие дни наступили, — Полковник подвел итог разговора с Майклом.

— Жаль, что поход в ресторан отменяется, — с огорчением произнес Роджер.

— Почему? — удивился Полковник.

— Аврал по документам.

— Одно другому не мешает. Сейчас разберемся с трассой полетов, потом пойдем пообедать. За два часа ничего не произойдет.

— Особенно если учесть, это происшествие полностью зависит от нас, — с довольной улыбкой произнес Роджер.

Полковник долго и молча смотрел на карту Украины, на которой были указаны международные трассы пролетов гражданских самолетов. Один из них был выделен красным цветом, он проходил севернее города Донецк. Роджер привык к манере Полковника размышлять в одиночку, поэтому не задавал вопросов, молча ждал, когда Полковник все обдумает и станет обсуждать.

— Нужна консультация у авиационного специалиста. Надо определить предполагаемое место падения с учетом скорости и высоты полета. Надо просчитать два варианта. Первый — самолет планирует. Второй — самолет полностью разрушен в воздухе. Дальше мы сами определим место подскока истребителя или штурмовика. Главное условие — самолет должен упасть на украинской стороне.

Обсудив несколько мелких вопросов, они вышли из кабинета и направились в небольшой мексиканский ресторан, находящийся в квартале от офиса. По дороге Полковник напомнил о необходимости поговорить с сотрудниками.

— Какой великий актер погиб во мне, — наиграно жаловался Роджер. — Поем, потом на сытый желудок буду представляться большим босом киноиндустрии и у авиаспециалиста просить консультацию по падению самолета для очередного фильма ужасов. Потом соберу сотрудников и буду им внушать, что они работают на правительство Украины. Одно лицедейство. Когда оставаться самим собой?

— Меня спрашиваешь?

— Можно и тебя.

— Ты остаешься самим собой, когда кушаешь.

От столь неожиданного ответа Роджер остановился. Подумал и согласился:

— А ведь это и есть правда.

Письмо

Домашний кабинет Полковника напоминал большой склад макулатуры — везде лежали папки бумаг, отдельные кипы копий статей. В этом скопище информации только Полковник знал, где и что лежит. В этом рукотворном хаосе он видел свой строгий порядок, определяемый только ему понятным удобством поиска информации. В одном, возможно, даже на смертном одре он никогда бы не признался: в том, что значительную лепту в этот сложный порядок поиска информации внесла и небольшая лень, возникающая в конце его рабочего дня, часто заканчивающегося на рассвете. И эта лень вызывалась усталостью.

Весь материал, хранившийся дома, не представлял секрета — вся информация была из открытых источников. Все, что требовалось спрятать от чужих глаз, хранилось в офисном кабинете. Иногда Полковник ловил себя на мысли, что сравнивает себя с лекарем, который может из набора простых и безвредных лекарств сделать яд, лишь выстраивая график и последовательность принятия лекарств. Хотя это сравнение ему льстило, он не очень часто к нему обращался.

Саманта была свидетелем того, как кабинет в процессе работы над проектом уверенно превращался в склад, но никогда не осуждала Полковника, понимая, что в основе всего лежат его понятия удобства и комфорта в работе. Максимум, что позволяла себе Саманта, так это проветривать кабинет, чего Полковник сам никогда не делал, предпочитая сразу же погружаться в работу. Проветривая кабинет, она тщательно следила за тем, чтобы ни один листок не был даже сдвинут движением воздуха.

В этот день Полковник почувствовал усталость — трудно было сосредоточиться, мысли тяжело выстраивались в нужную последовательность, стремясь каждый раз зацепиться за другую и сбить желаемую цепь. Он посмотрел на часы. Было без десяти минут одиннадцать, при интенсивной работе в это время он никогда не ложился спать — в этом случае он мог проснуться часа в три утра и больше не заснуть. Надо было продержаться еще час — полтора.

Немного подумав над тем, чем загрузить себя на это время, Полковник решил написать письмо Полу и ответить на вопросы, осторожно поставленные Полом перед ним. В недавнем телефонном разговоре Пол стал удивленно рассказывать, что к нему внезапно изменилось отношение со стороны куратора ЦРУ. Он прямо спросил отца, не с ним ли это связано? На что Полковник, естественно, с не меньшим удивлением ответил «нет». Надо признаться, что Пол недолго терзал себя и отца поиском истины и перешел к главной теме своего звонка. Он попытался сделать небольшой анализ ситуации с Крымом и хотел услышать мнение отца.

Полковник был доволен, что Пол расширяет круг своих интересов и отходит от желания стать экспертом по вооружению. Для Полковника это было очевидно, а тема его анализа соответствовала моменту времени — аннексию Крыма Россией обсуждали на всех телеканалах, социальных сетях. Полковника интересовало, под каким аспектом Пол рассматривает эту проблему, не представляет ли его анализ на самом деле суперпозицию чужих мнений и комплементарную нарезку чужих работ. Насколько работа оригинальна и содержит собственные заключения Пола? На следующий день Полковник получил анализ. Задержку он связал с желанием сына, очевидно, усилить анализ или убрать моменты, не казавшиеся ему очевидными.

В телефонном разговоре Полковник предупредил сына, что очень занят и не сможет сразу высказать свое квалифицированное мнение. Пол уверил, что не торопится, так как анализ сделал для собственной тренировки и время его не поджимает.

Решив, что клин клином вышибают, Полковник решил побороть свою усталость тем, чтобы сменить тему своих размышлений и ответить Полу. Искомый анализ под названием «Крым и Косово: можно ли поставить знак равенства?» Полковник быстро нашел в папке «Пол». Серьезные материалы, над которыми предстояло поработать, Полковник распечатывал, предпочитая работать с бумажными носителями, а не с текстом на мониторе. Первое впечатление удивило Полковника, анализ был зрелым. Конечно, молодости свойственно склоняться к революционизму, попыткам увидеть мир несколько иначе, но Пол удержался от перегибов и постарался холодно, почти без эмоций провести сравнение ситуаций, связанных с отделениями Косово и Крыма. Естественно, что Пол опирался на чьи-то мысли и высказывания. За столь короткое время он не мог внятно сформулировать собственное мнение по такому сложному вопросу, но попытался найти логику и движущую силу событий. Полковника радовало, что Пол не поддался всеобщему информационному гипнозу, который сформулировал однозначный взгляд американцев на проблему Крыма. Кто-кто, а Полковник знал, как готовится общественное мнение и насколько оно соответствует правде.

В предстоящем к реализации проекте «Самолет» истина будет вывернута наизнанку. И владельцы и главные редакторы крупнейших СМИ в ближайшее время обрушат на головы американцев и европейцев огромный поток целенаправленной информации, напоминающий стремительный грязевой сель, управляемый им, Полковником.

Два человека, присутствовавшие на презентации проекта в малом конференц-зале, уже приступили к подготовке тактики подачи информационного материала о крушении самолета. Их задача в ближайшие два месяца подготовить план подачи нужной информации. Один из них отвечает за телевидение и печатные СМИ, а второй специализируется на социальных сетях в Интернете. У каждого из них должен быть раздел, в котором одни ссылаются на других, не утруждая себя подтверждением истины. В этом деле важен объем информации — он не должен быть малым, чтобы читатель не имел возможности искать правду, и не столь большим, чтобы не потерять к нему интерес.

Полковник поймал себя на том, что отвлекается, поэтому набрал электронный адрес Пола и стал обдумывать первую фразу. В это время он напоминал теннисиста, замирающего перед подачей, а потом стремительно начинающего играть. После первого же слова Полковник начинал быстро писать, и сомнения оставались в стороне.

«Ты говорил, Пол, что этот анализ тебя не торопит и не предназначен для публикации. Во всяком случае, в ближайшее время. Поэтому скажу коротко: я доволен. Есть вопросы, которые я хотел бы обсудить, но не буду этого делать, а лишь предложу следующее. Отложи анализ в сторону, пусть отлежится, если это возможно. Собери еще материал, а потом вернись к тому, что ты написал. Оцени его и внеси те изменения, которые посчитаешь нужными. Тогда мы сядем за стол и рассмотрим оба варианта.

Должен отметить, что проводить аналогию в анализе очень выгодно, но надо обязательно доказать правомочность аналогии, ответить на вопрос: насколько эту аналогию можно использовать, насколько рассматриваемые случаи идентичны и не искажены особенностями?

Твой пример сравнения Крыма и Косово я хочу несколько территориально расширить и дать свое сравнение ситуаций на Украине и бывшей Югославии, тем более что они, Крым и Косово, были частями этих государств. Может быть, тебе это пригодится. Скромно надеюсь.

Еще раз хочу тебе объяснить, что я часто критикую политику США не потому, что я не патриот. Наоборот, я все делаю, чтобы наше государство усиливалось. Моя работа — обнаруживать слабые места, выявлять недостатки и об этом говорить в определенном кругу людей, надеясь, что это поможет исправить ситуацию.

Никогда не считай, что по ту сторону океана сидят малообразованные люди, хотя такое отношение, к сожалению, проскальзывает у представителей власти. Русские всегда отличались интеллектом. Они внимательно следят и анализируют. Поэтому меня настораживает механический подход Госдепа к цветным революциям, которые в достаточном количестве наше правительство успело сотворить. При этом последовательность шагов повторяется, что позволит умному противнику быть на один шаг впереди — он знает все последовательности и может принять контрмеры. Я считаю, что так произошло на Украине. Если на начальном этапе русские и их дипломатия проморгали наше участие в событиях, приведших к свержению Януковича, то потом они нас просто переиграли, зная, что и когда мы будем делать. Это расплата за однотипность действий.

Шесть действий (шагов), использованных при развале Югославии:

1 — фрагментация общества (этническая, религиозная, любая, которая уничтожает общность);

2 — создание миражей материального благополучия при переходе в западную цивилизацию (приманка — будете жить как европейцы и американцы);

3 — контроль над местными СМИ и информационными потоками (власть не должна иметь информационные рупоры, чтобы доносить до населения собственную политику);

4 — в обществе всегда имеется ядро, которое будет сопротивляться изменениям, навязанным извне (потеря культурной идентичности, языка), что является реальным источником военного конфликта;

5 — «договор с дьяволом» — использовать все средства для достижения цели, отбросив любые намеки на мораль;

6 — скрытая поддержка нашего (американского) протеже при официальной политике невмешательства — это позволят давить на других, если они попытаются вмешаться в события.

Пол, хотел дать свое видение, как эти шесть шагов применялись в Югославии и на Украине, но передумал. Предлагаю тебе поупражняться и самостоятельно рассмотреть, как эти действия были использованы при расчленении Югославии и что происходит на Украине. Конечно, шестой этап на Украине пройдет очень трудно. Я уже сказал, что русские будут сопротивляться и найдут, я предполагаю, такие формы сопротивления, что мы не сможем аргументированно обвинить их во вмешательстве, не представив веских доказательств. Это будет шестой шаг, но в их исполнении.

Маленькая ремарка в отношении русских. На разных этапах мировой политики мы с ними были и врагами, и не очень откровенными партнерами, иногда кратковременно даже дружили. Но никогда сотрудники спецслужб, во всяком случае, те, кого я знаю, не позволяли себе пренебрежительно и неуважительно относиться к сотрудникам российских спецслужб. В этом не только твоя будущая профессиональная культура аналитика, за твою недооценку противника будут расплачиваться собственной жизнью другие люди. Помни, это наш крест.

Для анализа ситуации на Украине дам тебе подсказку, как осуществлялась фрагментация украинского общества. Должен признать, что Госдеп провел большую успешную работу, что в последнее время для него редкость, в вопросе фрагментации — украинская идентичность построена исключительно на воинствующем контрасте к русским. А религиозный раскол между католиками и православными носил лишь управляемый раздражающий импульс.

Остальное сам сумеешь обмозговать. Удачи. Надеюсь в скором времени увидеть твой труд».

Полковник не стал перечитывать письмо, поставил точку и тут же отправил.

Визит, 29 марта 2014 года

Накануне сообщили, что адмирал хочет лично встретиться с Полковником, он же заберет документы, подготовленные Полковником и Роджером.

В кабинет Полковник прибыл заранее, чтобы еще раз просмотреть документы — проект с графиком действий, предварительная зона активных боевых действий, вопросник для украинской стороны, требования к подготовке пилотов и ряд других материалов. Отдельно была сформулирована последовательность передачи информации Украине по мере выполнения проекта «Самолет». Убедившись, что все в порядке, Полковник сложил документы в кожаную папку и убрал ее в сейф.

Время позволяло немного отвлечься, и Полковник стал вспоминать свою первую встречу с адмиралом. Это была короткая встреча во время ирано-иракской войны. Потом была встреча во время войны в Персидском заливе, когда они познакомились. Через несколько дней состоялось знакомство и с генералом. Дальше последовательность воспоминаний была нарушена Самантой, стремительно влетевшей в кабинет.

— Гости не пришли? — запыхавшись, спросила она.

— Нет, Роджер даже не звонил. Он пошел их встречать к лифту.

— Слава Богу, а я боялась, что опоздала. Придет тот адмирал, с которым ты беседовал в зимнем саду у Майкла?

— Да, он.

— Тогда я побежала готовить кофе. Напитки есть в холодильнике, а я захвачу что-нибудь закусить.

Не успев до конца выговорить последнюю фразу, Саманта так же быстро исчезла, как и появилась.

Минут через двадцать в телефоне раздался щелчок, Полковник понял, что гость прибыл. Очевидно, Роджер нажал кнопку вызова номера телефона Полковника и тут же ее отпустил, чтобы при адмирале не говорить.

Дверь открыла Саманта, она, скорее всего, стояла у двери и ждала гостей. Пропустив адмирала, сопровождающего его офицера и Роджера в кабинет, сама она не вошла.

— Ну, показывай свое логово, — своеобразно поприветствовал адмирал, протягивая руку.

Полковник крепко пожал ее и ответил адмиралу в том же духе:

— Генерал назвал место моего обитания норой, ты — логовом. Получается, что я какой-то зверь.

— Что ты не голубь мира, в этом никто не сомневается. А в зону твоих интересов лучше не попадаться — съешь и не заметишь. Поэтому, как ни крути, а ты и есть хищник.

— Ты это только не скажи моей бывшей супруге, — подхватил его тон Полковник, — она не поверит. Более того, усомнится в твоей адекватной оценке людей.

— Везет же людям, — позавидовал адмирал.

— Кому?

— Тебе, что есть человек, считающий тебя слабым и беззащитным. Она действительно не понимала, с каким хищником жила беззаботно? Раз упомянули женщину, давай закончим официальную часть, потом вернемся к ним. Документы готовы?

— Да.

Полковник направился к сейфу, вынул из него папку и передал адмиралу. Тот ее сразу же отдал сопровождающему его офицеру. Полковник удивленно посмотрел на адмирала:

— Не просмотришь содержимое?

— Нет, наши люди поработают пару дней. За это время и я ознакомлюсь. Папку сейчас отвезут в Лэнгли, а я вечером полечу. Если будут вопросы, свяжемся. Хотя сомневаюсь, что ты оставил место для вопросов.

— Спасибо за оценку, — искренне поблагодарил Полковник.

— Кстати, Роджер в курсе проекта и этого комплекта документов?

— Полностью, — подтвердил Полковник.

— Тогда нет вопросов. Он полетит со мной, а там решим, может быть, включим его в члены делегации. Во всяком случае, пока не будем тебя дергать.

Адмирал повернулся и обратился к сопровождающему его офицеру:

— Можете ехать.

Роджер замешкался, не зная, что делать. Но адмирал и его отослал:

— Идите, готовьтесь к поездке. Учтите, что отсутствие может затянуться на недели две.

Роджер растерянно посмотрел на Полковника, который удивленно пожал плечами. Адмирал отреагировал на удивление Роджера, обращаясь к Полковнику:

— Вопрос согласован с Майклом, он сказал, что Роджер будет полезен в командировке. В семь часов вечера за ним приедет машина.

Как только Роджер и офицер вышли из кабинета, Полковник предложил адмиралу сесть в кресло и спросил:

— Что-нибудь случилось?

— Надоело все. Готовим предложения, даем анализ ситуации, а у администрации президента Обамы свои взгляды, свои решения, часто даже не учитывающие наши рекомендации. Подъезжал, когда позвонил дежурный офицер, сказал, что анализ по Ираку вернули из Белого дома. Анализ не удовлетворил, он не вписывается в общую линию правительства. Потом начудят, а виноватым будет ЦРУ. Чтобы спасать лицо администрации и президента, кто-нибудь из руководства ЦРУ должен будет уйти в отставку.

— Знакомая картина, — согласился Полковник.

Он сел напротив адмирала и продолжил:

— Помнишь историю Джорджа Тенета?

— Восемнадцатый директор Центральной разведки и шеф ЦРУ.

— Восемнадцатый. Как ты помнишь такую подробность? В какие годы он возглавлял ЦРУ?

— С 1994 года по 2004 годы. Я знал его лично. Особенно интенсивно мы встречались в последние годы его управления. Помню, как он принимал решение об отставке.

— Из-за не самого умного, если мягко сказать, президента нашей страны Джорджа Буша-младшего? — спросил Полковник.

— Тенет взял на себя ответственность за несоответствующие действительности заявления Буша о наличии в Ираке оружия массового поражения — причине вторжения в Ирак. А по словам Джорджа Буша, отставка Тенета вызвана причинами личностного характера. Только и всего. Других подробностей отставки он не назвал. Получается, что Тенет сидел-сидел, потом что-то вспомнил, вскочил, написал заявление и помахал ручкой американскому народу и национальному сообществу разведчиков. Бред какой-то.

— За то, что Тенет взял на себя ответственность и не стал рассказывать, что администрация сознательно лгала, чтобы начать войну в Ираке, президент Буш наградил его Президентской медалью Свободы.

— Тенет уволился в июле, а наградили его в декабре, когда убедились, что он ничего не расскажет, — язвительно заметил адмирал.

— Ты познакомился с ним, когда он пришел в ЦРУ? — поинтересовался Полковник.

— Намного раньше. В 1988 году его назначили главой аппарата комитета по разведке. Тогда я и познакомился с ним. Я подготовил анализ по результатам ирано-иракской войны, его заинтересовал анализ, и он захотел лично познакомиться с автором, минуя моих начальников.

— Интересно получается, мы с тобой тоже познакомились в 1988 году.

— Разве? — удивился адмирал. — Я думал, что это произошло позже, во время войны в Персидском заливе. Ты встречался с Тенетом?

— Один раз. Его люди готовили аналитический материал по Пакистану. И я делал такой же анализ.

Адмирал улыбнулся, что-то вспомнил, потом коротко заметил:

— Параллельный метод, метод дублирования для важнейших проблем. И что?

— Мои оценки расходились с выводами его сотрудников. Он летел в Пакистан на встречу в Карачи с местным руководством, сделал остановку у нас в аэропорту, меня срочно доставили на борт его самолета. Тогда и поговорил с ним, объясняя свои выводы.

— Такой огромный самолет, напичканный всевозможной аппаратурой.

— Да, меня поразило, что в большом операционном зале работали десятки людей за компьютерами.

— Эти люди, — заметил адмирал, — работают день и ночь.

Позвонила Саманта и спросила, можно ли принести кофе.

— Против кофе не возражаешь? — обернулся к адмиралу Полковник.

— Можно, и крепкого.

Согласие адмирала скрывало двойственность ответа: он был не против крепкого кофе или кофе и крепкого напитка. Зная адмирала, Полковник указал он рукой на прилавок с напитками и холодильник:

— Сам выбирай крепость, а я поддержу тебя в любом варианте. Отметим очередной этап продвижения проекта.

— Я, конечно, не очень надеюсь, что вариант с Путиным пройдет, но вбить кол между Европой и Россией, изолировать ее от всего мира, лишить надежд когда-нибудь играть заметную роль в мировой политике — задача историческая. За такое дело, естественно, стоит выпить. Желательно коньяка.

Мужчины стояли у прилавка, обсуждая достоинства разных марок коньяка, когда тихо вошла Саманта. Она принесла на подносе фарфоровые чашки и большой кофейник, источающий приятный запах, ассорти всевозможных орешков, разнообразных печений и пирожных. Разложив все на маленький столик между креслами, она так же тихо вышла.

Адмирал повернулся, посмотрел на столик, заметив:

— С таким оформлением грех не выпить.

Захватив бутылку коньяка, он направился к креслу.

— Сам покупаешь?

— Нет, даже не задумывался.

— Везет некоторым, живущим под крышей Майкла, — позавидовал адмирал. — Я забыл фужеры, прихвати.

Минут пять они говорили о Майкле, потом адмирал вспомнил:

— Ты говорил, что мы познакомились в 1988 году, напомни, я что-то не вспомню.

Полковник долил себе и адмиралу коньяка, сделал паузу, напрягая память.

— Это было в конце ирано-иракской войны, в начале весны 1988 года. На авианосце «Энтерпрайз» проводилось совещание по координации работ спецслужб перед бомбардировками территории Ирана.

— И ты так сразу меня запомнил? — удивленно спросил адмирал.

— Представь себе. Ты почти мой ровесник, чуть старше. Старше по чину. Даже несколько слов сказал на совещании. И потом, главное…

— Еще было главное?

— Да. На тебе был новый отглаженный мундир, а на мне выгоревшая полевая форма. Я тебе завидовал. Еще авианосец, красавец, мощный корабль с суматохой взлетающих и идущих на посадку самолетами. Оставляет сильное впечатление. Такое не забудешь.

— Ты долго был на той войне?

— Нет, прибыл в январе, а в июле аятолла Хомейни согласился на перемирие, которое вступило в августе. Через месяц я покинул Ирак.

— Получается, что я был подольше, — заключил адмирал. — В июле 1987 года наш военно-морской флот начал операцию Earnest Will, за два месяца до этого группу молодых офицеров разведки прикрепили к авианесущей группировке. Тогда и начались вооруженные инциденты между нами и иранскими кораблями и самолетами.

Полковник прищурился, что-то вспомнив:

— Можно задать нескромный вопрос?

— Валяй, все равно скоро на пенсию.

— Если что, можешь не отвечать. Но желательно удовлетворить мое любопытство. Вопрос простой: случайно ли мы сбили иранский гражданский самолет в 1987 году?

Адмирал не сразу ответил. Сделал несколько глотков кофе, взял в руку фужер с коньяком, потом отставил его.

— Не могу сказать точно. Мой чин и положение не позволяли быть в курсе таких дел. Но у меня тогда возникло подозрение, что сбили не случайно. Это был сигнал аятолле Хомейни, что мы не остановимся ни перед чем. Но это мое личное предположение. Так, когда же мы познакомились?

— Во время войны в Персидском заливе в 1991 году, когда освобождали Кувейт от войск Ирака. Для проведения операции «Буря в пустыне» было задействованы около одной тысячи самолетов, базировавшихся как на наземных военно-воздушных базах, так и на шести авианосцах. Для координации и согласования разведданных была образована специальная аналитическая группа. Большие начальники скинули всю нудную часть работы на нас. Мы и вкалывали.

— Помню, фотоснимки, карты, спутниковые данные. Все перепроверялось, накладывалось на оперативные карты, и мы давали целеуказания. Горячее время было.

— Горячее время было и по температуре, и по напряженности. Но мы были молоды.

— Согласен. Прошло почти четверть века. Стаж не малый. За нас, — предложил тост адмирал.

Они подробно вспоминали свою молодость, особенности военной наземной операции по освобождению Кувейта, когда командующий Шварцкопф нанес основной удар со стороны саудовско-иракской границы, как молодые Полковник и адмирал летели на самолете на захваченную иракскую авиабазу Сафран, где предстояло подписание соглашение о прекращении огня.

Потом последовали воспоминания ряда секретных операций, в которых они принимали участие. И лишь когда закончился кофе, адмирал встал и с сожалением сказал:

— Очень жаль, но пора и честь знать. Надеюсь, что еще не раз встретимся.

Проводив адмирала, Полковник ощутил какую-то пустоту, он почувствовал тишину своего бункера, не имевшего окон во внешний мир. Стоя у письменного стола, Полковник смотрел на открытый и пустой сейф. Смешанное чувство — удовлетворения от выполненной работы и тревожное ожидание предстоящего — охватило его, не давая одновременно насладиться итогом выполненного этапа и погрузиться в тревогу. Неизвестно, сколько продолжалось бы это подвешенное состояние, если бы не вошла Саманта. Она быстро убрала посуду на поднос и спросила:

— Оставить еду?

— Да, думаю, Роджер зайдет перед отъездом, возможно, выпьем по стаканчику.

Саманта хотела уйти, но замешкалась в какой-то нерешительности.

— Что-нибудь случилось? — посмотрел Полковник.

— Нет, все в порядке. У меня в воскресенье будет свободное время, если хочешь, могу приехать.

— С удовольствием, — радостно ответил Полковник.

— Могу приехать утром и остаться на полдня. Могу приехать днем и остаться на ночь, а утром поехать на работу. Что больше устраивает?

— Учитывая, что основную часть работы я продал и у меня нет авральных дел, второй вариант более предпочтителен.

Саманта кивнула и вышла из кабинета. Оставшись один, Полковник закрыл сейф, сел в кресло, вытянул ноги и прикрыл глаза. Сколько времени он был в таком состоянии, Полковник не знал, только голос Роджера вернул его в реальность:

— Чувствую, что отметили. Без меня.

— Ты у нас главная движущая сила по Украине, одна надежда на тебя. Присаживайся. Саманта оставила, предполагая, что на дорогу ты поешь. Выбери, что будешь пить.

— Выбрать-то выберу, в этом не сомневайся. А вот с командировкой есть сомнения.

— Какие?

— Если две недели я буду в Лэнгли, это, считай, каторга для моей вольной натуры. Если же я буду две недели в Киеве — это подарок судьбы. Предпочитаю второй вариант. Что скажешь?

— Думаю, пару дней будешь в Лэнгли, а потом отчалишь в Киев.

Радостный Роджер направился к прилавку, выбрал виски и налил себе, бормоча:

— Есть же в жизни неожиданные сюрпризы.

— Сюрпризы бывают разные, — прищурился Полковник.

— У меня сюрпризы только радостные, остальных нет. Остальные — это трагедии. Тебе налить?

— Немного.

Они быстро перешли на серьезные темы, в основном обсуждали ситуацию на Украине, назревающий конфликт между Украиной и Россией.

— Крым будет естественной причиной противоборства, но это только фон для нашего проекта. Нам нужен Донбасс, юго-восток Украины, конфликт на этой территории. Роджер, это наша первоочередная задача.

— Понимаю, подконтрольные нам блогеры уже накаляют социальные сети, требуя немедленного освобождения восточной Украины и присоединения к России.

— Знаю, но это тоже пока фон, нужный полезный, — согласился Полковник. — Но главное в Киеве. Это Турчинов, Яценюк, Аваков, Наливайченко и Парубий. Они должны дать абсолютную гарантию, что начнут боевые действия. Проследи, чтобы у них не было ни малейшего желания отступить от нашей задачи.

— Думаю, что Бреннан едет не с пустыми руками, он прихватит кое-какие материалы.

— Не сомневаюсь. Прижмет. Но нам надо помнить, что, в случае провала проекта, крайними будем мы. ЦРУ, как всегда, отвертится, администрация президента скажет, что не в курсе, сам президент ничего не знает и не будет знать. Мировая пресса ничего не заметит, а нас тихо уберут.

— Таков жанр нашей деятельности.

— Таков жанр, но не хочется тихо исчезнуть.

Полковник подумал: исчезнуть сейчас, когда появилась Саманта? Глупая ситуация. Они молча выпили. Возникшую паузу прервал Роджер неожиданным признанием:

— Обычно предпочитаю фисташки, но если фундук хорошо прожарен — не могу удержаться.

— И я люблю фисташки, но они имеют один недостаток — трудно остановиться, наедаешься и только потом чувствуешь, что переел.

Они поговорили еще минут десять-пятнадцать, Роджер посмотрел на часы и решил откланяться:

— Пойду к своим, надо еще дать ряд поручений.

Они встали, Полковник пожелал успешной поездки, а потом у двери вспомнил:

— Адмирал подтвердил, что сотрудники военной частной компании Academi уже в Киеве.

— Сами сотрудники Academi или из структурного подразделения Academi?

— Из подразделения Greystоnе Limited, — подтвердил Полковник.

— Это значит, что Academi будет кошмарить на Украине и на всякий случай подставляет структурное подразделение. Одно дело стрелять в Афганистане, Ираке или в Африке, другое дело — в Европе, где много журналистов, видеокамер.

— Согласен. Надо подстраховаться. Поэтому головная компания отправляет структурное подразделение, работающее самостоятельно. Тем более что Greystоnе Limited зарегистрировано в Барбадосе. Что с него взять?

— Силовое прикрытие уже на месте, а это значит, что Майкл планомерно реализует проект, — заметил Роджер.

— Будем надеяться, что твоя поездка сделает неотвратимой окончательную реализацию проекта.

С этими словами Полковник пожал руку Роджеру, уходящему в неизвестность с четко поставленным заданием.

Саманта, 6 апреля 2014 года

Она должна была приехать в шесть часов вечера. Полковник ее ждал и томился бездельем — ничего не хотелось делать. Когда она вышла из такси, он ходил вдоль газона перед домом с секатором в руке и изображал из себя садовника, подрезая небольшие кусты барбариса. Почему он когда-то их купил и почему посадил, он не помнил. Но красные листья на фоне зеленой травы выглядели красиво. Потом, через год, появились ярко-красные ягоды, которые можно было использовать в кулинарии. Моральное удовлетворение было достигнуто, но ягодам Полковник не нашел применения, и они зимой красными капельками выделялись на фоне белого снега.

Саманта приехала в начале седьмого, вышла из такси со своей спортивной сумкой, с которой она всегда приезжала, когда оставалась ночевать. В этот раз у нее был еще и пакет. Полковнику показалось, что пакет значительно тяжелее сумки.

— Что в пакете? — поинтересовался Полковник.

— Заскочила в книжный, думала — на минуту, а оказалось на целый час. Я тебе говорила, что в книжном магазине я теряю ощущение времени. Накупила разных книг, давно не была в магазине, воспользовалась, что сегодня выходной.

Полковник поцеловал ее, взял пакет и сумку, проводил в дом, оставив секатор на пороге. Саманта удивленно посмотрела на него:

— Секатор там оставишь?

— Нет, потом занесу в пристройку на заднем дворе.

Полковник хотел отнести сумку в спальню, но Саманта запротестовала:

— Сумку пока отнеси на кухню, там у меня есть кое-что съестное.

Полковник понимающе кивнул, но задал встречный вопрос:

— А что делать с книгами?

— Оставь здесь, завтра утром заберу с собой.

Саманта выложила в холодильник что-то упакованное в фольгу, взяла сумку и направилась в спальню, позволив Полковнику посмотреть ее книжные покупки.

Полковник взял из холодильника две бутылки пива, удобно расположился на диване и стал просматривать книги, приобретенные Самантой. Две книги — любовные романы, на основе которых были сняты сериалы, он не стал даже рассматривать. Остальные книги вызвали странное ощущение чего-то неопределенного, словно их покупатель ищет ответ на какой-то вопрос, причем сам вопрос он не может ясно сформулировать.

Саманта переоделась и вернулась, когда Полковник держал в руках книгу Эвана Райта «Поколение убийц».

— Я смотрю этот сериал о войне в Ираке, захотелось сравнить фильм и первоначальный текст, — пояснила Саманта.

— Знаешь, я просмотрел, что ты купила, и, если не возражаешь, хотел бы задать вопрос: что ты хочешь понять или уяснить из этих книг? Я, честно признаюсь, не вижу логики в подборе этих книг, — признался Полковник.

Саманта расстроилась и не могла этого скрыть. Полковник пожалел, что так резко высказался о ее покупках, но что-то менять было поздно. Осталось ждать объяснения Саманты, а потом попытаться реабилитироваться.

— Книгу Михаэля Герра «Донесения» из серии «Классика современной литературы» я купила в букинистическом отделе. Она была переиздана в 2009 году. Эпизоды из этой книги легли в основу фильмов «Апокалипсис сегодня» и «Цельнометаллическая оболочка», — растерянно стала объяснять Саманта.

— Понятно, ты купила книги, которые легли в основу сериалов, — Полковник поторопился закрыть тему и снять напряжение.

— Не только, — упрямо продолжала она, — книгу Себастьяна Юнгера я купила, чтобы понять, что испытывает человек на войне, как меняются его взгляды. А Дэвида Абрамса я взяла…

— Так и взяла, — игривым тоном начал Полковник, приближаясь к Саманте.

Не дав ей больше сказать ни слова, он крепко обнял и поцеловал. Она не сопротивлялась, но как только она смогла говорить, она завершила свою мысль, но тон был иной — не было недовольства, обиды.

— Книга Абрамса о жизни на передовой на базе в Ираке, но написана с большим чувством юмора. Одна из немногих книг о войне, от которой смеются. И еще… — она не закончила предложение, начав перебирать книги, лежащие на столе.

Не найдя какую-то книгу, она еще раз перебрала стопку книг, а потом подняла с пола пакет, где осталась искомая книга. Это была книга «Внутри шторма» Джорджа Тенета и Билла Харлоу, директора по связи с общественностью ЦРУ. Она протянула ее Полковнику.

— Мне показалось, что такой книги у тебя нет.

Полковник взял книгу, внимательно осмотрел и признался, что такой книги у него действительно нет. Это признание воодушевило Саманту, она улыбнулась и, довольная, быстро и окончательно забыв небольшую обиду, направилась к холодильнику, успев при этом попросить Полковника:

— Убери в пакет мои книги, свою отнеси в кабинет, а я накрываю на стол, пора есть.

— А что ты принесла в фольге?

— Терпения нет?

— Нет, — честно признался Полковник, — с детства такой.

— Форель горячего копчения. Если не можешь потерпеть, могу предложить в качестве гарнира зеленый горошек, если потерпишь, тогда на выбор — тушеная капуста или картошка.

— Капуста, а картошку я и сам могу приготовить. Так, книгу я забираю и иду за вином. Есть какое-нибудь особое желание?

— Нет, на твое усмотрение, только не забудь плотно прикрыть дверь винного шкафа. Прошлый раз ты оставил дверь приоткрытой.

Через полчаса они обедали. Саманта хотела поставить на стол свечи, но их не оказалось, но Полковник твердо утверждал, что они у него были, и пытался их найти до тех пор, пока Саманта полностью не отказалась от этой идеи.

Ужин затянулся. Бутылка белого вина была выпита, а от предложения Полковника открыть новую Саманта отказалась, но попросила:

— Если у тебя есть ликер, я бы выпила кофе с ликером.

— Ликер есть, но требуется уточнение — ликер в кофе или отдельно, — в голосе Полковника звучали игривые нотки.

— Отдельно, но все остальное вместе, — Саманта поддержала игривый тон, предложенный Полковником.

— Предложение принимается, и будем его ускоренно осуществлять. Тебе помочь все убрать? — спрашивая, Полковник широким жестом руки показал на стол и газовую плиту.

— Нет, я справлюсь.

— Тогда, с твоего разрешения, я поднимусь в кабинет и просмотрю новую книгу.

Полковник внимательно знакомился с содержанием книги «Внутри шторма», погрузился в мир, знакомый ему из собственного опыта. Отдельные события были ему известны, и он пытался бегло сравнить свою оценку и Джорджа Тенета. Чтение все больше захватывала его, а реальность отодвигалась, оставив небольшое пространство между ним и книгой. Полковник не заметил, что Саманта тихо вошла в кабинет и достаточно долго смотрит на него.

Неожиданно он почувствовал запах шампуня, которым пользовалась Саманта, Полковник поднял глаза и увидел ее в халате.

— Прости, увлекся. Спасибо за книгу.

Ей были приятно слышать эти слова. Возможно, эта оценка придала ей смелость, и она задала давно интересующий ее вопрос, несмотря на то, что в Интернете она нашла соответствующую информацию, вычитала ответ.

— Может, директор Центральной разведки США одновременно является шефом ЦРУ? Что в этом больше — политической необходимости или специфики управления?

— Интересный вопрос на ночь глядя, — заметил Полковник.

— Это для того, чтобы меня не отвлекали посторонние мысли в постели.

— Ради чистоты и направленности твоих мыслей, а я должен заметить, что меня такая постановка вопроса очень устраивает, с удовольствием и в меру своих возможностей отвечу.

Полковник отложил книгу, и Саманта увидела, как за одно мгновение лицо Полковника преобразилось — от отвлеченного от внешнего мира до сосредоточенного и погруженного в размышления. Небольшая пауза показалась Саманте бесконечностью, она на какое-то мгновенье пожалела, что задала вопрос.

— По содержанию вопроса ясно, что ты обладаешь необходимой информацией, — начал свое объяснение Полковник. — Тебе нужно лишь пояснение, которое позволит уточнить твое понимание. Учитывая пикантность ситуации…

— В каком смысле?

— В смысле быстро оказаться в постели.

— Не хочешь, не объясняй, — обиделась Саманта, — могу и без этого прожить.

— Без чего? — подозрительно спросил Полковник.

— Без знания различия между директором Центральной разведки и директором ЦРУ. А могу и без секса.

— Про второе прошу забыть, — с улыбкой на лице возразил Полковник.

Учитывая неопределенность ситуации, Полковник не стал заводить Саманту и стал быстро рассказывать о законе 1947 года о национальной безопасности, на основе которого была создана Центральная разведка, о том, что директор является главным советником президента, о Директорате и Штабе, о восьми комитетах и двух Советах. В нескольких фразах он обрисовал связи между различными структурами разведывательного сообщества.

— Как видишь, на таком обширном поле важно не потерять единоначалие в управлении, что характерно для армии. Поэтому совмещение двух должностей просто нецелесообразно. Сейчас у нас директором Центральной разведки является Джеймс Клеппер, а ЦРУ — Джон Бреннан. Хотя известен случай, когда в начале 2000-х годов Джордж Тенет возглавлял обе службы.

— Все зависит…

— Все зависит от человека, ситуации, доверия президента и других обстоятельств.

— Мог сразу же объяснить, — проворчала Саманта.

— Сразу — не интересно.

— Зануда, я иду в спальную, — Саманта веселым тоном подвела итог словесной дискуссии.

Полковник проводил ее взглядом, ощутил забытое чувство игривости, свойственное студенческим годам.

Адмирал, 12 апреля 2014 года

Последние два дня Полковник испытывал крайнее напряжение. Подробно просматривая все сообщения из Украины, он не обнаруживал нужную информацию о начале военных действий, хотя остаются занятыми протестующими здания Донецкой областной администрации и управления СБУ в Луганске, МВД и прокуратуры в Мариуполе, ряд зданий в Славянске.

Никакой информации от Роджера. В официальной прессе тишина о визите шефа ЦРУ в Киев, в СМИ и Интернете много материала об Украине, но никаких намеков на визит разведчиков. Такая же тишина на противоположной стороне — российской.

Этот информационный вакуум действовал на нервы, практически привязал Полковника к экрану телевизора и монитору компьютера в надежде услышать новость. Но ее не было, и ощущение тревоги стало все чаще возникать у него. Неужели власти Украины решительно отказались от проекта?

И каждый раз, когда возникала тревога, Полковник детально просчитывал позиции украинских лидеров и вероятность их отказа. И каждый раз он приходил к выводу, что киевская пятерка — Турчинов, Яценюк, Наливайченко, Парубий и примкнувший к ним Аваков — слишком погрязла в подготовке и проведении по сути февральского государственного переворота, как красиво ни называй этот факт. Замазаны они и кровью Майдана. Плюс толстая папка компромата на каждого. Этот набор полностью исключал любое проявление самостоятельности. Только исполнение поставленной задачи по первому нашему, американскому, требованию. Почему же нет информации от Роджера или Майкла?

Суббота началось с неприятного сообщения — около восьми часов утра позвонила бывшая супруга и сообщила, что Пол оказался в больнице:

— Я не знаю, что там произошло, но на мой электронный адрес пришло сообщение о том, что Пол в больнице. Сообщение прислала какая-то Александра.

— Я знаю ее, — Полковник оборвал бывшую супругу, не скрывавшую своего раздражения. — Когда поступило сообщение?

— Вчера вечером, но я была занята и не обратила внимания.

Дура, зло подумал Полковник, но постарался себя сдержать и получить хоть какую-то информацию:

— Что-нибудь она еще сообщила?

— Нет, только то, что я сказала.

— Зачитай еще раз все сообщение, — потребовал Полковник.

Бывшая супруга действительно повторила сообщение, а в конце сообщения был указан номер мобильного телефона. Точно дура, Полковник вынес вторично диагноз, полностью совпадающий с первым. Вероятно, что накануне она напилась, такое с ней иногда бывало.

— Ладно, я все выясню. Если потребуется, то срочно вылечу.

Завершив разговор, Полковник ощутил страх за сына. Такого никогда не было. Очевидно, это плата за их сближение. Но размышлять было некогда, надо было действовать. И прежде всего, позвонить Александре.

Когда в трубке раздались гудки, Полковник было забеспокоился, но очень скоро послышался звонкий голос Александры:

— Здравствуйте, как хорошо, что Вы позвонили. У меня записан Ваш номер, но Пол запретил звонить.

— Что случилось? — встревожился Полковник.

— Вчера на вечеринке Пол и еще несколько студентов отравились. Ему было очень плохо, я отвезла его в больницу.

— Как он сейчас?

— Минут десять назад я приехала и только что говорила с врачом. Он сказал, что все нормально. А Пол сейчас спит. Я подожду, пока он проснется.

— Он отравился пищей или это из-за спиртного?

Александра не сразу ответила, она волновалась, и голос ее выдал:

— Он с ребятами немного лишнего выпили. Вы не обижаетесь, что я сообщила? Я очень испугалась за него.

— Наоборот, большое спасибо тебе за внимание. В жизни всякое бывает.

— Вы только Полу не говорите про меня, он разозлится.

— Ладно, услуга за услугу. Я попрошу тебя, поддержи его во мнении, что он отравился едой. Он с удовольствием уцепится за такую трактовку события. Так он будет меньше переживать. Он в том возрасте, когда хочется показаться немного круче, чем на самом деле есть. И не всегда выбранный способ соответствует разуму. Скоро это пройдет. Как только он начнет реально самоутверждаться на другой почве.

Полковник, получив информацию о действительном состоянии сына, успокоился и несколько минут говорил с Александрой об учебе, потом еще раз поблагодарил ее за чуткое отношение к Полу и предложил летом встретиться и втроем провести пару дней.

Завершив разговор с Александрой, Полковник перезвонил бывшей супруге, сказал, что у Пола пищевое отравление, что все в порядке и постарался максимально быстро закончить разговор, тем более что она произносила отдельные фразы весьма невнятно.

Взяв бутылку пива, Полковник сел в кресло и ощутил огромное удовольствие от тишины, в данный момент обеспечивающей лечебный эффект. Он расслабился, разговор с Александрой вселил уверенность, что Пол умеет дружить, и его выбор Александры радовал отца. Случай с отравлением Полковника не обеспокоил. Он сам как-то оказался в такой же ситуации. Пол сделает выводы, и этот эпизод пойдет ему на пользу.

Полковник сделал большой глоток пива, прикрыл от удовольствия глаза. Так продолжалось несколько минут. Неожиданный телефонный звонок разорвал тишину, словно набат. Первой пришедшей мыслью было, что это бывшая жена приняла очередную дозу алкоголя и торопится обсудить свою любовь к Полу. Телефон продолжал звонить, настойчиво требуя внимания. Полковник лениво протянул руку и взял трубку.

— Спишь?

Голос адмирала Полковник узнал сразу, хотя за все годы знакомства и совместной работы он только два раза звонил по телефону. Общение всегда проходило по закрытым линиям связи. Этот звонок был необычным и, конечно, каким-то образом был связан с проектом.

— Сон нам только снится, — признался Полковник, — в реальности только видимость сна и большая надежда на будущее.

— Понимаю твое состояние.

Полковник не стал спрашивать о причине звонка адмирала, считая, что тот сам скажет при удобном случае. Но адмирал не стать тянуть и сообщил:

— Смотри телевизор, завтра реально начинается украинский сериал. Не забудь о разнице во времени.

Поговорив еще пару минут ни о чем, они распрощались.

Информация, 13 апреля 2014 года

Первая информация о визите Джона Бреннана поступила от представителя ЦРУ Тода Эбица утром. Его заявление было опубликовано в Los Angeles Times. Он опроверг информацию о возможном влиянии директора ЦРУ на решения украинских властей на проведение силовой операции на востоке страны. Тод Эбиц подчеркнул, что Бреннан убежден, что только дипломатические методы являются единственно верным путем для урегулирования конфликта между Москвой и Киевом. Но Эбиц отказался от комментариев относительно самой поездки Бреннана на Украину, оставив без ответа вопрос, была или нет поездка.

Проект стартовал, подумал Полковник. Директор ЦРУ, естественно, в Киеве, он передал план проекта, а украинская власть безоговорочно приняла его к исполнению. А заявление Эбица профессионал читает в зеркальном отражении, что и сделал Полковник.

Полковник с нетерпением ждал информации из Киева, и днем, когда в Киеве был поздний вечер, она поступила. По украинскому телевидению сообщили о встрече руководителя Службы безопасности Украины Валентина Наливайченко с журналистами. Он сообщил, что силовая операция в Донецкой области может начаться этой ночью. Почти одновременно было опубликовано заявление исполняющего обязанности президента Украины Александра Турчинова о решении Совета национальной безопасности и обороны Украины начать широкомасштабную антитеррористическую операцию с привлечением Вооруженных сил Украины. Заявление было размещено на официальном сайте Верховной Рады.

Все, подумал Полковник, теперь никто не сможет не то что остановить, но и притормозить проект. Полковник сделал глубокий выдох, словно выбросил из себя все возможные сомнения. Напряжение мгновенно улетучилось, появилось желание действовать, активно реализовывать проект. После нескольких секунд раздумий Полковник позвонил Саманте:

— Что делаешь?

— Что-нибудь случилось? — она спросила с тревогой в голосе.

— Нет, все нормально. От Роджера нет известий?

— На днях должен вернуться, но когда, я не знаю.

— Хочешь, поужинаем вдвоем? — предложил Полковник.

— Есть причина?

— Будем считать, что у меня хорошее настроение.

— А тебе не лень приезжать за мной в офис?

— Не говори глупости. Решено? Я выезжаю.

Информационный вброс, 15 апреля 2014 года

Полковник был в кабинете и рассматривал карту Украины, когда вошел Роджер. Весь его сияющий вид говорил о плодотворной командировке. Поздоровавшись с Полковником, он сразу же приступил к отчету о поездке, что очень удивило Полковника, ожидавшего услышать подробный рассказ об украинках.

— По ходу моего движения. В Лэнгли был неполных два дня. К проекту были небольшие предложения и уточнения. Мое мнение — это было сделано сотрудниками больше для того, чтобы показать свою значимость. Адмирал их только бегло просмотрел. Как летели и сколько часов, кто был в самолете — пропустить?

— Сделай одолжение. Давай суть, подробности потом, по мере востребования.

Роджер перевел дыхание, сосредоточился, и казалось, что продолжит рассказ. Но он неожиданно задал вопрос:

— Пиво есть?

Полковник от неожиданности растерялся, пожал плечами.

— Ты лучше меня знаешь, где оно находится и сколько его в холодильнике. Посмотри.

Роджер уверенно подошел к холодильнику, открыл дверцу и спросил:

— Тебе взять?

— Не оставлять же тебя одного, так можно и спиться.

Когда Роджер с пивом направился к дивану, Полковник увидел, что он прихватил еще и бутылку водки. Полковник с удивлением посмотрел на него.

— Сейчас придет Саманта. Я привез из Киева украинское сало и украинский торт. Что одно, что другое достойно того, чтобы потратить на них немного времени. Заодно отметим начало проекта.

Сделав пару глотков пива, Роджер продолжил:

— Шеф встречался с Турчиновым, Яценюком и Наливайченко. Меня там, естественно, не было, но присутствовавшие там ребята в лицах рассказывали, как проходила встреча.

— Один говорил, остальные стояли по стойке смирно и вели конспект?

— Все точно, только при этом они еще периодически спрашивали: что угодно? Цэрэушники рассказывали, что такого подобострастия они не ожидали.

— Как проект? — поинтересовался Полковник.

— О проекте знает только глава СБУ Наливайченко, и то в том ограниченном объеме, который ты определил. Остальным поставлена задача: быстро освободить от террористов восток Украины.

— Наливайченко человек ЦРУ, с ним можно чуть пооткровенней. Как решился вопрос с вооружением неподконтрольных группировок на юго-востоке Украины?

— В этом вопросе как раз и были основные изменения. В Лэнгли предложили из представителей криминального мира и отдельных националистов создать небольшие группы, вооружить их. Их задача осталась прежней: полная дестабилизация ситуации, провоцировать милицию и регулярные войска, а также представителей сопротивления. Или их называть террористами?

— Как считаешь? — поинтересовался Полковник.

— Мне все равно, хотя против террористов разворачивать такую операцию несерьезно. Будем называть их сепаратистами.

— Согласен. А как с оружием?

— Здесь изменение — нужным людям будут выдавать некие суммы на закупку, — сообщил Роджер. — Помогать приобретать.

— Ты так говоришь, словно в Киеве на рынке свободно торгуют автоматами и пулеметами.

— На рынке нет, а с армейских складов — нет проблемы. Можно добавить минометы и гаубицы.

— Серьезно? — удивился Полковник.

— Абсолютно точно, никто даже особо не скрывает. Поэтому, чтобы не создавать себе головной боли, наши коллеги из ЦРУ решили откупиться деньгами.

— Знакомая картина, — заметил Полковник.

— Я присутствовал при передаче первого транша денег. В нашем посольстве в Киеве есть замечательная комната с набитыми наличными долларами.

— Что еще замечательного ты видел в Киеве?

— Здание СБУ. Ты знаешь, что один этаж отдан ЦРУ. А замечательное в том, что ни один офицер СБУ не имеет права войти на этот этаж.

Роджер не успел продолжить рассказ — вошла Саманта и принесла какую-то папку. Полковник с удивлением посмотрел на Саманту, так как ожидал обещанного Роджером украинского сала. Роджер заметил удивленный взгляд Полковника и поспешил внести уточнения:

— Помнишь, я говорил тебе о хакере из Канады, украинца по национальности. Я ввел его в нашу команду. Он был в Киеве со мной.

— Летел с вами?

— Нет, он прилетел обычным рейсом из Оттавы, жил отдельно, туристом. Специалисты сказали, что у него знания украинского и русского языков вполне приличное. В грамматике может ошибиться, но смысл передаст точно. Майкл распорядился прикрепить его к тебе на первое время, чтобы обеспечивать тебя переводами украинских и российских СМИ.

— Это будет весьма полезно.

Полковник подумал о Майкле, его работоспособности и объеме оперативной информации, которая у него под контролем.

Саманта положила папку на столик перед Полковником, потом посмотрела на Роджера и спросила:

— Принести?

— Конечно, а то водка катастрофически теплеет.

— Ты еще вспомни про глобальное потепление климата, — вступил в разговор Полковник.

Пока Саманта отсутствовала, Полковник пролистал переводы, оперативно подготовленные новым сотрудником. Пока Полковник знакомился с материалами СМИ, Роджер молчал и внимательно смотрел за его мимикой. Было видно, что Полковник доволен.

— Как звать? — Полковник не тал пояснять, кого он имел в виду.

— Ник, так все его зовут. Полное имя Николай.

Вернулась Саманта с подносом. Глаза у Роджера загорелись, он нетерпеливо потер ладони и изучающе посмотрел на поднос.

— Все точно, по правилам. Угощайтесь.

— Присаживайся, Саманта, ты же знаешь Роджера — он никому не оставит на потом.

Роджер встал, принес рюмки и разлил водки.

— Этот черный хлеб я привез из Киева. Кладем кусок нарезанного сала, мажем сверху горчицы, пьем водку и закусываем.

Полковник засмеялся. Роджер так увлекательно рассказывал, устоять было невозможно. Но Саманта не поддалась, и ее лицо выражало страх.

— Это же смерть, сплошной холестерин.

— Брось, если послушать наших диетологов, Украина должна была несколько веков назад вымереть. За мое возращение, — предложил тост Роджер.

Полковник поддержал его, но Саманта не рискнула:

— Лучше я пойду к себе и выпью чай с тортом, а вы оставайтесь.

— Свою долю торта я передаю тебе, — отказался от десерта Полковник.

— Мне оставь немного, я приду к тебе за кофе.

Саманта ушла, мужчины выпивали и дегустировали сало, Роджер поделился собственным опытом:

— Представляешь, никогда не думал, что под сало можно столько выпить.

— Надеюсь, что эксперимент в Киеве прошел удачно?

Очень быстро вернулись к профессиональным впечатлениям Роджера от поездки в Киев, Полковник подробным образом интересовался состоянием армии, оценками дисциплины, возможностью подключения большой массы людей к войне или прямому столкновению с Россией.

— Это не проблема, огромное количество молодежи выросло на ненависти к русским, русской культуре. Самое интересное в том, что большинство из них говорит на русском языке, — заметил Роджер.

— Ничего удивительного, проект «Украина» не сегодня родился, он внедрялся десятилетиями.

Беседа растянулась на несколько часов. Саманта несколько раз приносила чай и кофе, даже торт принесла, но только часть. Роджер хотел по этому поводу что-то сказать, но увидев воинственный взгляд Саманты, дипломатично промолчал.

Оставшись один, Полковник вернулся к папке и стал внимательно читать переведенный материал.

В российских СМИ опубликовано заявление свергнутого президента Украины Виктора Януковича, утверждавшего, что решение о силовой операции было принято киевскими властями после встреч директора ЦРУ Джона Бреннана с Турчиновым, Аваковым, Наливайченко и другими представителями новых властей Украины. Бывший президент открыто обвинил Бреннана в санкционировании применения оружия и провоцировании кровопролития на Украине, в развязывании гражданской войны.

Как в российских, так и украинских газетах отмечалось, что в городе Славянске Донецкой области проходит объявленная главой МВД Украины Арсеном Аваковым силовая операция, которая уже привела к жертвам.

Полковник встал и медленно подошел к холодильнику. Он сосредоточенно думал. В том, что визит директора ЦРУ станет достоянием гласности, для него было очевидным — у российских спецслужб остались обширные связи с представителями украинских силовых структур. Безусловно, они могли сработать, что и произошло в реальности. Около холодильника Полковник остановился, но потом резко повернулся и вернулся к переводам.

Сообщение российского информационного агентства «Интерфакс» от 13 апреля сообщало о конфиденциальном визите Бреннана в Киев, ссылаясь на собственный источник в Верховной Раде. Собеседник агентства отметил, что во время визита состоялось несколько встреч с руководителями силового блока. Источник информации не сомневался, что силовая операция в Славянске началась после консультаций Бреннана, прибывшего в Киев под чужим именем.

Хотя Полковник предполагал, что информация о визите вылезет наружу, но он не ожидал, что это произойдет так быстро. Перелистав несколько раз представленную информацию, Полковник немного успокоился. Вся информация сводилась к предположению, что Бреннан дал добро на проведение силовой операции, названную исполняющим обязанности министра внутренних дел Арсеном Аваковым «антитеррористической операцией». Но ни в одной информации не было ни одного слова о том, что и в каком объеме Бреннан обсуждал. Это внушало оптимизм — информация из кабинетов первых лиц не утекла. Чья заслуга в этом, Полковник не знал, но стало понятно, что при правильной постановке дел проект «Самолет» может остаться неизвестной страницей истории.

Когда Полковник почти потерял интерес к переводным источникам, повторяющим информацию, он обратил внимание на статью в последнем номере российской деловой газете «Взгляд». В статье сообщалось, что под Донецком пропали около двадцати американских граждан, предположительно, сотрудников частной военной компании Blackwater. По словам источника газеты, это обстоятельство и послужило причиной срочного визита директора ЦРУ Джона Бреннана в Киев. Однако газета признавала, что следы американцев не найдены, и киевские власти ничем не смогли помочь главе ЦРУ.

Полковнику статья в газете «Взгляд» доставила удовольствие. Пропали или нет сотрудники американской частной военной компании, он не знал. В проекте прикрытия они могли реально погибнуть, могли только засветиться перед журналистами в Донецкой области, это не имело никакого значения. Они служили продуманным Полковником элементом прикрытия, чтобы скрыть истинную причину поездки директора ЦРУ. Все остальное не имело значения, даже жизнь двадцати наемников, сотрудников Blackwater или Greystone Limited, которые, очевидно, были наняты в какой-нибудь латиноамериканской стране.

День удался, подумал Полковник. Проект запущен, первый элемент прикрытия сработал. Можно сказать, что все идет по плану.

Правда, Российское информационное агентство «Новости» опубликовало мнение американского политолога Пола Крейга Робертса, что Вашингтон не хочет, чтобы проблемы Украины были урегулированы дипломатическим и разумным путем. Поэтому шеф ЦРУ и был призван добиться подавления военной силой сторонников федерализации в восточных и южных частях Украины.

Но это мнение останется далеко за пределами США, оно никого не будет смущать и тревожить, включая и самого Полковника, в этот день наслаждавшегося своим умением просчитать действия за многие километры и на много дней вперед.

Крым, 22 апреля 2014 года

Вторник оказался одним из тех редких дней, что не были загружены активной работой. Утро началось необычно — Полковник споткнулся и пролил кофе на брюки. Утренний распорядок, соблюдаемый многими годами, был нарушен. Переодевшись, Полковник вновь приготовил кофе и стал обдумывать ситуацию, сильно расстроившую его. Раньше такого никогда не происходило. Что это, подумал Полковник, старость? Или хроническая усталость, накопившаяся за время работы над проектом? А может быть, это простая случайность?

Случившееся словно приглашало к тому, чтобы он не поехал на работу. Тем более что ни срочных, ни особо значимых дел не было. С другой стороны, Полковник по своему опыту понимал, что проект вступил в ту фазу, которая для него весьма опасна — проект скрытно реализуется без его участия, что позволяет немного расслабиться. Но личный опыт и наблюдения за окружающими напоминают о возможных последствиях, когда расслабленность не позволяла быстро мобилизоваться. Для людей разных специальностей и в разных ситуациях последствия могут быть различными по значимости и влиянию на всю жизнь. Только специфика работы Полковника была уникальной и результат такой расслабленности оговорен негласным соглашением между заказчиком и им.

Хватит дурака валять, жестко одернул себя Полковник, быстро собрался и поехал в офис. Шоссе оказалось не очень загруженным, но Полковник, памятуя о неудачном утре, ехал в ожидании дорожного подвоха. Но все прошло удивительно спокойно.

В офисе его ждал Роджер, всем своим видом демонстрировавший свою расслабленность:

— Что-то не пойму, с утра какое-то состояние, ничего не хочется делать.

Полковник хотел ему сообщить, что это состояние ему знакомо и близко на данный момент, но воздержался, чтобы окончательно не лишать Роджера работоспособности.

— Уже две чашки черного кофе выпил, но не могу собраться. Сейчас бы на зеленой лужайке полежать, — признался Роджер.

— Давай не расслабляйся. Что у нас на сегодня?

— Оперативная информация о событиях на юго-востоке Украины, а также закрытая информация СБУ о боевой готовности авиачастей.

— Вот с этой информации и начнем, — опустился в кресло Полковник.

На ознакомление и осмысление всей информации ушло часа два. По отдельным позициям были подготовлены вопросы и задания обслуживающим сотрудникам, которых курировал Роджер.

— Кажется, на сегодня все, — предположил он.

— Пожалуй, — согласился Полковник. — Когда будут данные расчетов о возможном месте падения самолета?

— По договору, на основе которого авиационный специалист делает расчеты для киностудии, мы его получим через неделю. Потом передадим специалисту из Пентагона, он, на основании наших данных о самолете и оружии, внесет уточнения. На это требуется дней пять, не более.

— Генерал рекомендовал этого специалиста?

— Да, я обратился к нему от имени Майкла, а когда уходил, генерал просил передать тебе привет.

— Вот болтун, — сказал Полковник, но в его словах не было ни упрека, ни злости. — Захотел показать свои аналитические способности.

Вошла Саманта с папкой. В отличие от мужчин, которых упорно тянуло ко сну, она излучала энергию и уверенность.

— Ник для Майкла сделал подборку и перевод российских газет по Крыму. Майкл включил вас в список людей, которых надо ознакомить.

Саманта положила папку на стол и собиралась выйти, но похоже, что Роджер проснулся.

— Саманта, кроме людей, в этом списке кто еще?

Саманта с упреком посмотрела на Роджера, выдержала паузу и нарочито серьезно сказала:

— Есть еще должности.

— Да-а-а, и можно узнать поподробней об этой личности, скрывающейся в разделе «должность»?

— Например, секретарь-советник. Мне передать Нэнси, что ты проявлял к ней повышенный и настойчивый интерес?

— Только не это, — шутливо взмолился Роджер, — не губи мою еще относительно молодую жизнь.

— Ладно, пожалею, — согласилась она, но задумалась. — За это ты привезешь мне из Киева торт или что-нибудь еще интересное.

— Могу привезти тебе кучу воспоминаний и осыпать тебя ими.

— Оставь их себе, мне доставь что-то реальное, натуральное и сладкое.

Неожиданно выражение лица Роджера изменилось, он словно о чем-то догадался:

— А с чего ты вспомнила о Киеве?

— Так велено тебе передать, что скоро тебе в дорогу, — Саманта широко улыбнулась и вышла из кабинета.

Полковник всегда с удовольствием наблюдал за словесными баталиями Саманты и Роджера, в них не было злобы и желания показать свое превосходство.

— Ты будешь читать? — Полковник показал на папку.

— Сегодня прием информации закончен. Что нового напишут русские? Крым не отдадут, полуостров превратят в непотопляемый авианосец. Оборудуют побережье, установят новые радиолокационные станции, перебазируют авиацию, усилят флот. Это очевидно. Возьмут под полный контроль Черное море и еще часть, если не все, Средиземное море.

Роджер махнул рукой, собираясь выйти, но Полковник остановил его вопросом:

— Думаешь, Украина согласится на потерю Крыма?

Роджер с грустью посмотрел на Полковника.

— Надо было иметь мозги, вернее надо было иметь немного мозгов, а не только националистический угар, сохранили бы Крым.

— Ты говоришь как российская пропаганда, — с иронией заметил Полковник.

— Мы обязаны говорить правду в своей среде, чтобы не ошибиться. А наши политики их подпевалы из СМИ будут говорить все, что их оправдывает. У нас диаметрально противоположные задачи. Мы говорим, чтобы не ошибиться, а они говорят, чтобы скрыть ошибку.

— Интересная формулировка.

— Главное, чтобы Обама и Госдеп о ней не знали.

— Гарантирую.

— Тогда, если не возражаешь, я пойду заниматься текучкой?

Роджер вышел, оставив Полковника в раздумье. Роджер сказал много того, с чем Полковник был согласен. Действия русских в начале года не предполагали присоединения Крыма, но болтливая киевская власть выложила все свои мечты, в которых места России не было. Это означало, что российский флот в очень ограниченное время лишился бы своих военных баз, а русское население было бы подвергнуто значительному притеснению. После этого с Россией можно было не считаться, она должна была потерять надежду встать с колен и иметь собственный голос.

Для Полковника, как аналитика, действия России были очевидными. Но и действия США он легко просчитывал. Очевидно, что Крым дал повод для введения санкций против России. Как поведет себя Россия? Он склонялся, что в Кремле понимают, что уступить на начальных этапах санкций бесполезно, санкционный пресс будет только возрастать, чтобы ни делали русские. Сколько они выдержат? Надежды на то, чтобы подвигнуть народ на бунт и свержение власти Путина, Полковник считал несерьезными. Он прекрасно понимал, что советники Обамы исходят из собственного представления о поведении людей в критических ситуациях, что совсем не обязательно для россиян.

Один пример Полковник всегда помнил, оценивая и прогнозируя действия Кремля. В войне 1812 года с французами русские сожгли Москву, чтобы она не досталась французам. Кто в Европе мог аналогично поступить? Отказаться от всего нажитого ради будущей победы? А если это составляет суть народа, как это не учитывать?

И еще. Россия многонациональная страна, но за рубежом все они называют себя русскими. Почему? И это не учитывается в планировании американской политики. Неужели, подумал Полковник, надменная элита США, ослепленная развалом СССР, не понимает, что она делает небольшие и малозаметные шаги по крутой дороге вниз? Любая устойчивость имеет свой предел, особенно в том случае, когда имеешь дело с наклоном.

Полковник почувствовал, что начинает раздражаться, поэтому постарался отвлечься и стал просматривать материал из папки, что принесла Саманта.

Несколько переводов об экономическом состоянии Крыма Полковник пропустил, предполагая, что они не первоочередные. Но заметку в РИА «Новости» о поездке министра обороны России Сергея Шойгу стал внимательно читать.

22 марта флаги России в Крыму подняли 189 воинских подразделений Вооруженных сил Украины. Незначительное количество подразделений, желающих остаться под флагом Украины, получили право покинуть Крым, сохранив свои знамена и военно-техническое имущество.

Что же, подумал Полковник, весьма уважительно и достойно, к чести военных России. Почему украинские войска так легко согласились на переход в российскую армию? Не в вековой ли связи и в чувстве единства? Не имеет ли место раскол между армией и властью в Киеве, которая все откровенней становится на сторону крайне правых? Вопросы, которые аналитику Полковнику были очевидны, но не поднимались и не обсуждались ни в Киеве, ни в Вашингтоне, не в Брюсселе.

Среди перешедших подразделений были и моряки. В Севастополе не осталось военных кораблей под украинскими флагами. Еще 2 марта Денис Березовский, являвшийся командующим ВМС Украины, присягнул на верность крымскому народу. Министр Сергей Шойгу в ходе рабочей поездки в Крым назначил контр-адмирала Дениса Березовского заместителем командующего Черноморским флотом. Шойгу вручил Березовскому личный номер российского военнослужащего, уточняется в информации агентства «Интерфакс».

Статья в деловой газете «Взгляд» подтверждала предположения Роджера. В ней сообщалось, что российский флаг поднят в 194-х воинских частях, ранее относящихся к ВС Украины, в которых служили почти 18 тысяч военнослужащих и около 4-х тысяч гражданских лиц. Российские военные специалисты отмечают, что боеприпасы и техника на складах — устаревшие, а боевая техника, оборудование центров и инфраструктура в частях в плохом состоянии. Поэтому в Крым перебрасываются современные средства и радиотехнических войск ПВО, и зенитно-ракетных, в том числе зенитно-ракетные комплексы С-300ПМ2 и «Панцирь-С1». Вероятно в дальнейшем появление там и С-400, и более мощных радиотехнических средств, таких как комплекс радиолокационной станции «Небо-М», способный отслеживать цели на дальностях до 1800 км и высотах до 1200 км, и береговых загоризонтных станций.

Известно, что в Крым перелетят силы истребительной авиации в виде модернизированных Су-27СМ и МиГ-29, штурмовики Су-25СМ, противолодочная авиация — Ил-38Н и палубные вертолеты Ка-27 и Ка-29М, ударные Ка-52К. Получат прописку в Крыму и новенькие многофункциональные двухместные истребители Су-3 °CМ, заказанные для авиации ВМФ. И главный «калибр» авиации — дальние бомбардировщики.

В статье высказывалось мнение, что на аэродром в Гвардейском переведут полк дальних бомбардировщиков Ту-22М3. Эти машины, носители дальнобойных сверхзвуковых крылатых ракет, смогут достойно поддержать столь важную для России теперь собственную Средиземноморскую эскадру, а также создать дополнительный «потенциал сдерживания» в Южной Европе, на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Группировку сухопутных войск в Крыму достаточно активно наращивают. Для защиты Крыма с моря уже доставлены дальнобойные мобильные противокорабельные комплексы «Бастион-П» со сверхзвуковыми крылатыми ракетами «Оникс».

Комплексы «Бастион-П» в Крыму, подумал Полковник, вместе с такими же комплексами на побережье Краснодарского края контролируют акваторию Черного моря примерно на две трети, простреливая его и до турецких берегов, и почти до выхода из Босфора. Современные системы ПВО кораблей против этих ракет почти неэффективны, им все равно, что топить — фрегат, эсминец или авианосную ударную группу, которая в Черном море может появиться только в горячечном бреду современных украинских СМИ, с усмешкой подумал Полковник.

Российские печатные издания сообщают, флот в Крыму ждет массированного пополнения новыми кораблями — шесть фрегатов проекта 11356Р, шесть подводных лодок проекта 06363. Будут переданы один или два из новейших фрегатов проекта 22350, также фрегаты проекта 11356Р. Состав флота усилят и малые ракетные корабли проекта 21631. Все перечисленные корабли способны нести в том числе и дальнобойные крылатые ракеты для ударов по берегу наряду с другим оружием.

Полковник отложил папку, все, что он прочитал, для него не было новостью. Он, как и Роджер, не сомневался, что Россия не упустит своего шанса и создаст мощную военную группировку в Крыму. Вопрос Крыма решен и не подлежит пересмотру. Спасибо Госдепу, нашим американским дипломатам и глупцам из Киева, зло подумал Полковник, подарили России Крым. Она дорого заплатит, но заплатит и не откажется. Почему наши политики не вспоминают пожар в Москве и позорное бегство Наполеона из разоренной Москвы?

Разочарованный Полковник отложил папку, прикрыл глаза и задумался о роли людей в истории, уроках истории. Что будет после крушения самолета? Мир изменится, но насколько и как? И он, аналитик, всегда находившийся в тени многих событий, сможет сказать, что это изменение спровоцировано им, дело его проекта.

В автомобиле, возвращаясь домой, Полковник продолжал размышлять о событиях, меняющих мир. Мировые события складываются порой из случайных фактов, иногда из закономерных фактов. Но часто за фактами стоят люди, старающиеся быть в тени. Такие люди, а Полковник немного относил себя к ним, испытывают огромное наслаждение от реализации своих планов. Это наслаждение подобно приему наркотика. Блаженно, но о других не думаешь и их не замечаешь. Есть только ты и твое удовлетворенное самолюбие.

Уже дома Полковник сидел на кухне и пытался понять свои чувства, когда придет известие, что самолет сбит. Что будет, радость, что все сложилось? Тревога, что информация всплывет? А может, будет что-то другое, чего не было до того? Одно Полковник знал точно, что не будет сожаления. Так было и 11 сентября 2001 года.

Телефонный звонок прервал ход мыслей, Полковник искренне обрадовался ему — он устал от размышлений, но прервать их не мог. Еще больше Полковник обрадовался, когда услышал голос сына. Пол осторожно коснулся темы отравления:

— Мне неудобно, что Александра потревожила.

— Брось, какие неудобства? С каждым может случиться, отравиться продуктами — раз плюнуть. Хочешь в ресторане, хочешь в баре — везде есть риск. У меня такое тоже было, поэтому не удивляюсь. Не переживай.

Полковник говорил быстро, не оставляя промежутков, которые могли выдать истинное мнение. Ложь была во имя спасения, чтобы не формировать комплекс вины. Потом, при личной встрече, он скажет свое мнение и сделает предупреждение.

Они говорили еще минут десять. Пол, видимо, переживавший и стеснявшийся позвонить, был счастлив, и груз неопределенности схлынул с него. В конце разговора Полковник заметил:

— Не обижай Александру, не обижайся на нее. Она переживает за тебя, поэтому испугалась. Цени и береги.

Возражение, 5 мая 2014 года

День начался с обычной рутины — Полковник и Роджер уточняли отдельные детали проекта. Эта работа не очень утомляла, но требовала много времени. Роджер посмотрел на часы и с удивлением заметил:

— Ничего себе, считай, день пролетел. Не пора ли перекусить?

— Что осталось рассмотреть сегодня?

— Только данные авиационного эксперта.

— Тогда завершим работу, чтобы не возвращаться, и пойдем пообедаем, — предложил Полковник.

— Согласен, только это будет уже поздний обед, переходящий в ранний ужин.

— Нас что-нибудь ограничивает?

Заключение авиационного эксперта по авиакатастрофам представлял серьезный научный отчет с формулами, графиками. С этим заключением работал другой специалист, оценивший приблизительную территорию, на которую может упасть самолет, пораженный ракетой «воздух-воздух» или расстрелянный из самолетной пушки. Полковник несколько раз перечитал заключение по территории вероятного падения. Роджера это насторожило, и он решил спросить:

— Что-нибудь настораживает?

Полковник не сразу ответил, он вернулся к одной из таблиц, потом посмотрел на карту, на которой был выделен большой район Украины и небольшая часть территории России.

— Посмотри, если самолет будет поражен в этом районе, он падает на территорию России. Есть вероятность, ее нельзя не учитывать.

— Что плохого в том, что он упадет на территорию России? Тогда можно обратить весь мировой гнев на Путина.

— Этот вариант не стоит даже рассматривать. Пораженный самолет на территории России даст ей определенные плюсы. Русские получат право участвовать в расследовании крушения самолета, и скрыть некоторые неувязки будет невозможно. Они по атомам соберут самолет и проследят путь каждого поражающего элемента. А в комиссию включат самых авторитетных экспертов. Что еще хуже, они включат действительно независимого эксперта.

— А такое возможно? — поинтересовался Роджер.

— Ты уже совсем плохо думаешь о современном обществе.

Они вновь вернулись к техническим вопросам. После небольшого обсуждения Полковник очертил предполагаемую зону, но признался:

— Это расширенная зона, ближе к тому, когда мы будем знать, какой самолет и с какого аэродрома будет взлетать, скорость самолета-мишени, зона будет несколько сужена.

Полковник вновь провел карандашом по карте, описав овал, поставив жирную точку в центре. И, когда обсуждение казалось законченным, Полковник обозначил две задачи:

— Надо уточнить два вопроса. Первый. Высота полета гражданского самолета по международной трассе меня смущает. По графику вероятность падения на территорию России велика. Нужно уточнить, может ли украинский диспетчер снизить высоту полета, не вызвав сомнение пилота, а потом международного сообщества. Второй вопрос связан с территорией. Посмотри, я наложил зону боевых действий между Вооруженными силами Украины и ополченцами и возможной территорией падения, которая значительно больше. Поэтому надо поставить задачу расширения зоны боевых действий.

— Каким образом?

— Это дело техники военных, пусть думают. Мы ставим задачу. Пусть подставят где-то украинцев, чтобы расширить зону повстанцев, где-то отступят, оставив вооружение.

— Понятно, поставим цель. А специалисты пусть реализуют ее.

Вошла Саманта и сообщила, что будет звонить Майкл. Для всех было очевидным, что такой срочный звонок свидетельствовал о чем-то неординарном. Все переглянулись, и в кабинете установилась тревожная тишина. Саманта не стала ждать и тихо вышла — она не хотела быть свидетелем не касающегося ее разговора. Звонок прозвучал минут через пять. Майкл был крайне сосредоточен, говорил четко и немного раздраженно:

— Опубликован меморандум бывших сотрудников американской разведки, адресованный президенту Бараку Обаме. Они просят принять неотложные меры для деэскалации напряженности на Украине. У меня два вопроса. Первый. Это обращение не может быть результатом утечки? Второй. Насколько весомо их мнение?

Полковник не думал, что Майкл обратит внимание на этот меморандум, опубликованный накануне. Обращение Майкла свидетельствовало, что все находится под контролем, проект опекают многие профессионалы, задача которых исключить любую возможность провала. Сколько людей задействовано в проекте, Полковник не знал и не мог предположить, но серьезность команды соответствовала главной задаче — убрать Путина, президента России.

Полковник понимал, что берет на себя колоссальную ответственность, отвечая на вопросы Майкла, но отказаться от оценки и прогноза означало поставить большой вопрос в своем профессионализме и широте охвата рассматриваемых вопросов. Конечно, любое его мнение будет проверено и перепроверено, но ответственность полностью лежит на нем.

— Меморандум подписали девять сотрудников движения «Ветераны разведки за здравомыслие». Они старые профессионалы, хорошие аналитики, которые могут достаточно точно просчитать и сделать правильные выводы, отличающиеся от официальной версии. Думаю, что обращение не связано с утечкой.

— Откуда это следует?

— Если обращение было бы результатом утечки, вопрос Украины стоял бы острее. А в самом меморандуме они затрагивают различные аспекты от включения Украины и Грузии в НАТО, необходимости встречи с Путиным с глазу на глаз для возвращения доверия, до отрицательного влияния главы Госдепартамента Джона Керри.

— Вы хотите сказать, что в случае утечки меморандум был бы заточен исключительно на Украину?

— Да, — коротко подтвердил Полковник.

Последовала пауза. Майкл о чем-то думал, потом переспросил:

— Я правильно понял, что отсутствие четкого украинского акцента свидетельствует об отсутствии утечки?

— Точно.

— Спасибо, мне все ясно.

Последняя фраза прозвучала двойственно, она свидетельствовала, что позиция Полковника принята, а с другой стороны — его позиция означает и его ответственность.

Как только Полковник завершил телефонный разговор, Роджер не выдержал и задал вопрос:

— Что случилось?

— Ветераны VIPS с меморандумом обратились к Обаме. Майкл хотел узнать, не результат ли это некой утечки.

— По разговору я понял твою точку зрения. Я не читал текст меморандума, что-нибудь интересное там есть?

— Они предлагают, чтобы Украина взяла на себя обязательства по соблюдению нейтралитета. Старые разведчики не потеряли профессиональных навыков и однозначно определили, что советники Обамы виноваты в охлаждении отношений между США и Россией. Они предупреждают, что советники Обамы могут спровоцировать гражданскую войну, которая потребует вмешательства России.

— Разве втягивание России в гражданскую войну нас не устраивает?

— Прямое участие — нет. В этом случае российские войска очень быстро сметут украинскую армию, и нам нечего будет реализовывать. Наша задача свести участие России в конфликте на Украине на уровень поддержки повстанцев, без прямого военного вторжения. А это вполне возможно.

— Думаешь, Россия не соблазнится юго-востоком Украины?

— А смысл? — равнодушно пожал плечами Полковник. — Я думаю, что Россия не ставит своей целью что-то отрезать от Украины. Ей нужна если не дружественная, то нейтральная Украина.

— А это невозможно. То, что я видел в Киеве, пропаганда за годы независимости так промыла мозги, что диву даешься. Представляешь, в гостинице я разговариваю с…

— Пропускаем уточнения, понятно, — поторопил его Полковник.

— Образованная девица, но понимание истории специфическое, украинское. Весь мир построили украинцы. И Черное море вырыли они, и многое другое. Дружественной страной для России она не будет еще не одно десятилетие.

— Не зарекайся. Голод и трудности быстро вправляют мозги. У нас, американцев, и русских одна цель — сохранить целостность Украины, но только каждый видит ее на своей стороне. За это и будет жесткая борьба, что нам очень выгодно для осуществления своей узкой задачи.

— Последний вопрос касается VIPS, насколько эта организация серьезна?

— VIPS впервые получила известность в 2003 году, когда своим меморандумом организация призвала Джорджа Буша-младшего не вводить войска в Ирак, потом была Сирия. Реального политического эффекта нет, но проблемы озвучивают точно. В нашем случае важно, чтобы про нее меньше вспоминали.

— Понятно, передадим кое-кому, чтобы эту тему пропустили мимо.

Тема разговора получила логическое завершение, Роджер поинтересовался дальнейшими действиями и вышел из кабинета.

Центральный парк, 29 мая 2014 года

Было около десяти часов утра, когда в кабинет вошла Саманта с необычным предложением:

— Не хочешь прогуляться?

Странный вопрос, подумал Полковник. Саманта на работе не позволяла себе даже жеста, выходящего за рамки служебных отношений, а тут такое необычное предложение. Это было не случайное предложение. Прогулка должна была завершиться встречей с кем-то. Кто мог попросить об этом? Только Майкл.

— Не скажи, что предлагаешь пойти в Центральный парк?

Саманта настолько растерялась от вопроса Полковника, что ее лицо больше выражало обиду, чем разочарование. Еще немного, и она заплачет, с усмешкой подумал Полковник.

— В котором часу ждет Майкл?

Саманта окончательно сникла, загрустила, стала нервно поправлять кофточку.

— В двенадцать часов, — голос Саманты выдавал ее огорчение.

Полковник решил поднять ей настроение:

— Тогда идем сейчас. По дороге и перекусим.

В парке они оказались с запасом снеди и кофе, приобретенными по дороге в одном из многочисленных забегаловок. До встречи оставалось чуть более часа, поэтому шли они медленно, делая небольшие глотки кофе по ходу движения. Они были на террасе Бетесда, внизу над фонтаном возвышалась статуя Ангела.

— К фонтану спустимся? — вытянула шею Саманта.

— Не знаю, — Полковник пожал плечами. — Лучше где-нибудь посидеть.

— Ладно, пошли дальше.

— Дай мне еще пончик, — попросил Полковник. — Куда мы идем?

— На каменный мост, это в юго-восточной части парка.

По тому, как Саманта уверенно его вела, можно было предположить, что она хорошо знала расположение парка и место встречи.

— Тогда я успею еще и сэндвич съесть.

Саманта изучающе посмотрела на Полковника. Последняя реплика свидетельствовала, что он тоже хорошо знает расположение парка. Не встречался ли Полковник, подумала она, с Майклом здесь, в парке? А что она знает о Полковнике? О его личной жизни, друзьях? Почти ничего. Тихий человек, ведет замкнутый образ жизни, общается с сыном и незаметно корректирует его образование. С ним приятно общаться: весьма образован, сдержан, не жаден, умеет создавать праздничное настроение при встречах. Для чего знать больше? Планов на будущее, связанных с Полковником, у нее нет. Они живут параллельными жизнями, иногда они совпадают и совмещаются на какое-то время, и эти моменты доставляли им удовольствие. Ничего более пока. Таков был вердикт Саманты.

Хотя на вилле она испытала глубокое удивление, когда увидела, как адмирал и генерал, высокопоставленные чиновники ЦРУ и Пентагона, на равных и с почтением общались с Полковником. Ее все время подмывало спросить о той встрече, но она понимала, что ответ на ее вопрос находится в сейфе, на дверце которого имеется надпись «Не вскрывать, убьет!». А этого больше всего она не хотела, даже путем удовлетворения собственного любопытства.

Они были на Гапстоу Бридж — самом романтичном из каменных мостов Центрального парка — и остановились, чтобы полюбоваться красотой природы. Полковник смотрел на небольшую стайку уток, плавно скользившую по поверхности пруда.

— Какая безмятежность, — заметил Полковник, — идиллия. Кажется, что нет проблем. Кажется нам, а если тщательно проследить, то в этой стайке свои проблемы, свои жесткие правила и свои столкновения, свой бунт.

Саманта сделала вывод, что эта фраза отразила внутреннее напряжение Полковника перед встречей с Майклом. Что было причиной столь срочной встречи? Что думает он по этому поводу? Она понимала, что задавать вопросы на эту тему ей не положено по статусу. Она лишь высказала предположение:

— Если освободимся до двух часов, сходим в зоопарк, в дом пингвинов?

— Время существенно?

— В два часа кормят морских львов, а через полчаса — пингвинов.

Полковник посмотрел на Саманту, улыбнулся. Его умиляло что-то детское, что неожиданно пробивалось в Саманте вопреки ее желанию. Он обнял ее за плечи, нежно прижал к себе. Они стояли на мосту, им казалось, что время растворилось в тишине, в гладкой поверхности пруда.

Саманта не стала его торопить, а он продолжал наблюдать за утками, которые, словно почувствовав внимание, круто развернулись и направились к мосту. Сделав несколько кругов, они медленно скрылись под мостом. Полковник постоял с минуту, но, не дождавшись их возвращения, предложил Саманте продолжить путь. Она посмотрела на часы.

— Не опаздываем, но времени мало. Надо идти.

Майкл сидел на парковой скамейке и смотрел на пруд. Место было очень удобное — на возвышенности, что позволяло одновременно видеть значительную часть водной поверхности пруда, а с правой стороны был виден Гапстоу Бридж. Две фигуры замерли на мосту. Не Полковник ли, подумал Майкл, вместе с Самантой застыл там, наслаждаясь видом на пруд?

Майкл читал свежий номер The Wall Street Journal в ожидании Полковника. Когда из-за облаков выглядывало солнце, Майкл откладывал газету и наслаждался солнцем, прикрыв глаза. Иногда он сосредотачивал внимание на природе, но больше всего его интересовали белки. С одной из них он дружил. В редкие дни, когда он находил время на посещение Центрального парка, они встречались. Он подзывал ее свистом, она стремительно неслась к нему, требуя лакомства, которое находилось в пакете.

Как только Полковник с Самантой спустились с моста и по дорожке, делавшей плавный поворот направо, прошли немного вперед, они увидели Майкла, сидевшего на парковой скамейке и кормившего белку. Она абсолютно не обращала внимания на крупного мужчину, сидевшего в конце этой же скамейки и внимательно следившего за обстановкой. Метрах в пяти стояли еще два человека, изображавшие любителей природы. Еще должны быть люди, подумал Полковник, и стал внимательно поглядывать на деревья и кустарники за скамейкой. Очень быстро он обнаружил еще одного охранника по ходу движения — он стоял у дерева, а освещение не позволило обнаружить его сразу. Вся команда охранников на месте, отметил Полковник. Он посмотрел на часы, до назначенной встречи оставалось еще семь минут. Стало очевидно, что Майкл пришел раньше, чтобы покормить белку.

— Не помешаю?

— Нет, присаживайтесь, — Майкл немного подвинулся.

Его движение не понравилось белке, настороженно посмотревшей на незнакомца. На всякий случай она переместилась к другой ноге — подальше от подошедшего и его спутницы.

Саманта, понимая, что у Майкла серьезный разговор с Полковником, проговорила:

— Я прогуляюсь, если не возражаете.

— Можешь присоединиться к тем двум молодым людям, они охотно составят компанию, — посоветовал Майкл.

Он отложил газету, какое-то время смотрел на пруд, потом, не оборачиваясь к Полковнику, сказал:

— Почему я потревожил Вас? Если говорить честно, то на душе неспокойно. Какая-то тревога вселилась и не дает покоя. Вроде все идет по плану, даже лучше, чем ожидалось, — ввели санкции против России, Госдеп разогнался, и его не остановить. И все-таки тревога закралась и не проходит, хотя разумом понимаю, что повода для тревоги нет.

Полковник не ответил. Он слушал. Назначена встреча. Прозвучала тревога. Но не сформулирован вопрос. Только после этого он должен дать объяснение или разъяснение в зависимости от вопроса.

Белка продолжала настойчиво требовать лакомства, привстав на задние лапки, а передними упираясь на ногу Майкла.

— Да, моя девочка, — ласково обратился он к белке, — вот последнее, что осталось.

Майкл высыпал остатки из пакета перед белкой, она стала быстро перебирать остатки, что-то схватила и быстро направилась в сторону деревьев. Майкл, освободившись от настойчивого внимания белки, сосредоточился на разговоре:

— События развиваются в нужном русле, и возникает естественный вопрос: стоит ли реализовывать проект «Самолет»?

Вопрос прозвучал, прозвучал адресованным конкретно Полковнику. У него было несколько секунд, чтобы понять, чем вызвано сомнение Майкла. Возможно, что развитие ситуации в нужном русле вызывает желание снизить риски: сбить президентский борт — не рядовое событие в мировой политике. Тем более что президент России в настоящее время фигура номер один в мировой политике. Скорее всего, это надо положить в основу своего объяснения.

Полковник понимал, что в случае прекращения проекта он ничего не теряет в финансовом отношении. Но это был бы первый случай в его практике, когда его проект не будет осуществлен. Не по его вине, но для его будущего факт крайне неприятный. Заказчики с ним не советуются, достаточно одного прокола или намека на прокол, и его имя будет забыто, а он умрет как профессионал. Поэтому надо было бороться за проект. С этой мыслью Полковник начал выстраивать разговор:

— Вам решать, прекращать ли реализацию проекта, это не в моей компетенции. Могу только высказать свои мысли и предположения, дать объяснения по отдельным положениям проекта.

Майкл сидел задумчивый. Он мельком посмотрел на мелькнувший пушистый хвост белки, успевшей вернуться и подобрать последнее из остатков. Она больше не вернется, в этом он был убежден. Сделав глубокий выдох, он повернулся к Полковнику и внимательно посмотрел на него, словно пытался убедиться в уверенности собеседника.

— Поэтому мы и встретились в столь необычной обстановке, — заметил Майкл. — Хочу понять, насколько оправдан риск.

Точно, подумал Полковник, вопрос риска — вот что не дает покоя Майклу. В этом направлении и следует действовать.

— Я предполагаю, что неуверенность вызвана прежде всего необходимостью глубокого участия украинских силовиков в реализации проекта.

Майкл лишь слегка кивнул. Попал в яблочко, радостно подумал Полковник, надо развивать эту тему.

— Не скрою, первоначально я предполагал использовать иностранных летчиков, прежде всего польских. У поляков русофобия зашкаливает, можно было бы подобрать нужных летчиков, которые не задумываясь нажали бы гашетки до полного расхода боеприпасов. Тем более что они летали на советских самолетах Су-25 и Су-27, а также МиГ-29. Но имеем то, что имеем. Пришлось остановиться на украинских, с их проблемами в летной подготовке и дисциплине и профессионализме военного руководства.

С Вашего позволения, хотел бы рассмотреть проблему фрагментарно. Российский борт номер один. Когда разрабатывал проект, вероятность составляла пять — десять процентов. Сегодня вероятность составляет почти ноль или около этого.

— С чего это? — удивился Майкл.

— По анализу ситуации в Киеве, представленной Роджером, по данным представителей ЦРУ, СБУ и Генпрокуратуры Украины в силовых структурах очень много людей, поддерживающих связи с Россией. Есть и такие, которые продают информацию. Поэтому скрытно операцию провести не удастся, русские будут знать, за каким самолетом охотятся украинские силовики.

— Тем более надо прекращать проект.

— Не согласен. Попытаюсь объяснить. Реально не будет существовать ни одного документа, указывающего на нас как организаторов проекта. Разговоры и предположения к делу не пришьешь. Необходимо, чтобы шеф СБУ Наливайченко и верхушка власти не подвели. Только они. Остальные будут знать и утверждать, что все задумано в СБУ. Оттуда будут поступать распоряжения, осуществляться контроль. А адмирал подтвердил мне, что Турчинов, Яценюк, Аваков и Парубий поставлены перед дилеммой: либо молчать, либо потерять все сбережения и оказаться перед судом США или судом в Гааге.

— В такой ситуации, я предполагаю, что дилеммы нет. Тем более что все они повязаны на крови Майдана и военной операции на юго-востоке. А Наливайченко сотрудник ЦРУ, тут и говорить нечего.

— Но в первом круге их окружения, не говоря о последующих, — продолжил Полковник, — безусловно, есть люди, которые настучат российским коллегам. Поэтому самолет Путина я уже не рассматриваю как объект проекта.

— Может быть, его исключить вообще?

— Можно, но мы кое-что теряем. Пусть русские узнают, что украинская власть готовилась сбить самолет российского президента. Такая информация будет способствовать разжиганию ненависти во властных структурах России и Украины, весьма негативно подействует на возможность установления более или менее нормальных связей между этими двумя странами в обозримом будущем.

Майкл задумался. Полковник понимал, что тот думает о том, насколько можно гарантировать лояльность киевской власти. В лояльности был ключ к решению дилеммы.

— Маленький штрих, но весьма существенный, — заметил Майкл.

Реплика ободрила Полковника и он продолжил:

— Что касается гражданского самолета, то он обеспечит грандиозное давление на Россию и лично Путина. Можно будет вводить любые санкции, обвинив Россию в бесчеловечном акте. И еще. Сейчас администрация президента Обамы давит на Путина и его окружение, пытаясь вызвать недовольство элиты и спровоцировать оппозицию. Мы исходим из своих представлений, а в реальности все может оказаться иначе, и действия Госдепа могут оказаться неэффективными. Есть уверенность, что Обама не остановится? Насколько хватит его личной ненависти к Путину? Когда котел включен, необходимо периодически подбрасывать дрова.

Полковник не настаивал и не пытался убеждать. Он говорил отвлеченно, словно делал это для себя. И он знал, что в его ситуации это был самый действенный прием. Майкл слушал, понимая, что Полковник прав. Он сам так же думал, но в какой-то момент захотел получить подтверждение. Провал в этом проекте для него значил многое — даже не потерю авторитета или положения в обществе. Угроза крупнейшего международного скандала приведет в действие скрытые механизмы реальной власти, никогда не высвечивающейся, поэтому она, эта темная власть, постарается максимально быстро убрать улики, доказательства и людей, не считаясь ни с былыми заслугами, ни со сроком дружбы. Правила существовали для всех, они были унифицированы. И Полковник, так спокойно и уверенно все объяснявший, также знал эти правила, поэтому врать ему было не резон. Первым в расстрельном списке был он.

— Есть еще один аспект, — продолжал Полковник. — Летчики должны быть финансово мотивированы. А мотивацию эту должен создавать украинский олигарх.

— Все пауки в одной банке?

— Да. Пауки украинские, банка тоже. Ничего американского.

— Кто из олигархов подойдет на эту роль? — осторожно спросил Майкл.

— Коломойский.

Полковник ответил без задержки, не задумываясь, что свидетельствовало, что этот вариант у него уже просчитан.

— Почему так считаете?

— У остальных, Фирташа, Ахметова и другие, менталитет западного бизнесмена. Коломойский же беспредельщик по натуре, мутная вода — его стихия. Он будет захватывать и отнимать все, что будет рядом, что он увидит. Это его образ жизни. Он не остановится, пока не прихватит у других все значимые объекты бизнеса. Сложившаяся ситуация на Украине, а она будет ухудшаться, идеальная среда для выживания такого бизнесмена. Тем более он содержит добровольческий батальон головорезов, возможно, и не один, не подчиняющийся никому.

Дальше они перешли на отдельные элементы проекта прикрытия. Полковник особое внимание обратил на возможное многообразие мнений:

— Семь нот создали огромное количество музыки. У нас как минимум пять переменных величин: ракета, самолет, территория, СМИ и виновник.

— Как ракета может быть переменной величиной? — удивленно спросил Майкл. — В проекте заложен зенитно-ракетный комплекс «Бук-М1».

— Когда вариант с этой ракетой будет под большим сомнением, всплывет предположение, что украинские военные могли запустить ракету С-200 или С-300. Потом возникнет предположение о ракете типа «воздух-воздух». После чего можно будет вернуться к «Бук-М1».

Полковник с энтузиазмом стал рассказывать о подготовленных информационных утечках со ссылками на технические характеристики, о свидетелях, которые возникнут в нужное время и в нужном месте. Отдельно он остановился на штурмовике Су-25:

— Русские будут пытаться доказать, что ракета не прилетела с их стороны, что представители сопротивления к этому не имеют никакого отношения. Поэтому они ухватятся за информацию, что в районе авиакатастрофы местные видели штурмовик Су-25.

— А его не будет?

— Наоборот, он должен сделать все, чтобы его обязательно увидели местные, засекли российские локаторы. Но возникнет проблема с высотой. Гражданский самолет летит на высоте от десяти до одиннадцати километров, максимальная высота полета Су-25 составляет семь километров. Русские потратят уйму времени, чтобы доказать, что пилот с кислородной маской мог поднять штурмовик на нужную высоту, мог задрать нос и запустить ракету «воздух-воздух», мог еще много чего, чего не сделал. Время уйдет на всевозможное обсуждение, а реальный истребитель останется в тени.

— История может всплыть, — усомнился Майкл.

— Может, — согласился Полковник, — поэтому в конце дадим информацию об истребителе, но с искажениями, которые всплывут не сразу. Профессионалы должны будут обратить на них внимание.

— А если они этого не сделают?

— Тогда мы подскажем нужным людям. После того, как всплывут несоответствия, вопрос с истребителем можно положить на полку.

— А в реальности?

— В уточнениях, разосланных нами вчера, он должен исчезнуть. Так надежней. И сделает это пилот штурмовика, после чего будет делать все возможное, чтобы обратить максимальное внимание на себя в месте катастрофы. Предполагается, что украинский диспетчер потребует у гражданского самолета немного снизить высоту полета. Путь русские думают зачем.

Полковник увлеченно излагал десятки возможных способах увода обсуждений в социальных сетях и СМИ, заложенных в проекте «Прикрытие». Майкл перестал слушать, он посмотрел на Саманту. Она мирно беседовала с его охранниками. О чем можно говорить с незнакомыми людьми? Ему это не дано, незнакомых людей к нему не подпускают.

— Завидую вам, куда пойдете сейчас? — неожиданно спросил Майкл.

Полковник удивился вопросу, прервавшему его рассказ. Это означало, что Майкл получил нужную информацию и аудиенция закончена. Можно было сомневаться в результате встречи, но суть вопроса подсказывала ему, что Майкл доволен итогом встречи.

— Саманта хочет воспользоваться моментом и пойти в зоопарк посмотреть, как кормят пингвинов и морских львов.

— Завидую, искренне, — тепло сказал Майкл. — Пожалуй, все ясно. Хотя есть маленький вопрос. Генерал жаловался, вернее, выказывал свое непонимание того, что в проекте есть требование перевести военные спутники в день авиакатастрофы на другие орбиты, чтобы определенная территория Украины была недоступна.

Полковник стал привыкать к манере Майкла задавать важные вопросы в последний момент, не давая времени на обдумывание.

— А если все сложится удачно с бортом Путина? Космические снимки — улики. Никто не знает, кто и как отнесется к катастрофе президентского самолета? Кто и что подумает и сделает? Вдруг второй Сноуден объявится. Когда ничего нет, то и ничего нет. И говорить нечего. Просто и надежно.

— Согласен.

Полковник подошел к Саманте, взял под руку и они направились в сторону зоопарка. Времени было достаточно, можно было не торопиться.

Дата

Полковник покупал билеты в зоопарк, когда позвонил Роджер:

— Вы где?

— В Центральном парке. Что-нибудь случилось?

— Получил информацию от Майкла.

Полковник насторожился, они с Майклом недавно расстались, что могло случиться за такое короткое время? Почему не ему позвонили?

— Не напрягайся, информация положительная. Давай отметим, я, ты и Саманта. Она с тобой? Не возражаешь?

Из вопроса следовало, что Роджер знал о встрече с Майклом, что Саманта была с ним. У Полковника давно возникло ощущение, что Саманта и Роджер существуют в другом параллельном информационно-рабочем мире, часто, но не всегда совпадающем с его информационным пространством.

— Помнишь бар, в котором мы с тобой как-то сидели? — спросил Роджер.

— Тот, где заправляет твой бывший коллега?

— Точно. Встречаемся?

— Да, только часа через два, чтобы не лететь к тебе навстречу, — попросил Полковник.

— Идет.

Какую информацию получил Роджер? Этот вопрос полностью завладел Полковником. Саманта заметила изменение в его настроении.

— Что-нибудь случилось?

— Звонил Роджер. У него какая-то информация, но позитивная. Предложил встретиться в баре.

Заметив, что Саманта расстроилась, Полковник поторопился ее успокоить:

— Вместе с тобой, если не возражаешь?

Огорчение с лица Саманты улетучилось мгновенно, она широко улыбнулась.

Посещение зоопарка навеяло детские воспоминания. Саманта и Полковник стали их вспоминать, устроив вроде соревнования: кто больше вспомнит. Один эпизод Полковник не стал рассказывать, хотя вспомнил его в мельчайших подробностях, с ощущением запаха маминых духов и мягкости крепдешинового платья. Ему было лет пять. У вольера с обезьянами они остановились случайно — ни одной обезьяны не было видно. Когда собирались продолжить путь, одна большая обезьяна неожиданно возникла у решетки и угрожающе протянула лапу. Маленький Полковник испугался и крепко прижался к ноге мамы…

Кормление морских львов, а потом и пингвинов вызвал бурю эмоций — Саманта, словно ребенок, с восторгом наблюдала за процессом, особо выделив одного пингвина. Полковник поглядывал на нее, получая удовольствие от ее непосредственности и умения радоваться.

По дороге в бар она вспоминала эпизоды посещения зоопарка, каждый раз возвращаясь к пингвину, показавшемуся ей самым занятным. Переходя улицу, они увидели Роджера у входа в бар. Он стоял с тоскующим видом, словно сорвалось свидание.

— Она не пришла, и он сильно напился, — последовало приветствие от Саманты.

— Еще не пил, но напьюсь. Знаешь, почему мы тебя взяли в компанию? Чтобы был человек, который нас развезет, — сформулировал задачу Роджер.

— Боюсь, что будет наоборот. Адрес моего места проживания записан на первой странице блокнота в моей сумочке.

— Слава Богу, узнаю адрес. А то все собираюсь зайти в гости, а адреса не знаю.

— Может быть, мы зайдем в бар, я сделаю глоток пива после марафона, а там можете обмениваться остротами до упада, — позвал их Полковник.

В баре Роджер уже успел выбрать столик, сделать предварительный заказ. Когда Саманта отлучилась в туалет, Роджер сообщил:

— Звонил Майкл, он сообщил дату.

— Когда?

— 17 июля.

Полковник кивнул, вытянул ноги.

— Давно столько не ходил.

Роджер несколько растерялся, не увидев восторженной реакции Полковника на сообщение. Полковник же взял кружку пива, сделал большой глоток пива. От наслаждения прикрыл веки, потом сильно и глубоко выдохнул, обратился к Роджеру:

— Давай выпьем, кажется, все срослось.

Роджер с удовольствием поддержал, но сделал небольшую поправку:

— Не кажется, а точно срослось.

Они говорили о каких-то деталях проекта, а Полковник все размышлял и решал задачу — почему Майкл не сообщил ему лично при встрече? Полковник не сомневался, что Майкл знал дату во время встречи. Очевидно, он сомневался до последнего момента и не назвал ее Полковнику. Оставшись один в Центральном парке и взвесив все аргументы Полковника он, Майкл, решил окончательно дать зеленый свет проекту. Такое объяснение было логически оправдано, но возникал другой вопрос: почему не позвонил лично Полковнику? Неужели не хотел нарушить общения с Самантой? Полковник улыбнулся. Майкл сделал благородный жест.

Роджер не понял улыбки на лице Полковника и осторожно поинтересовался:

— Я что-то не то сказал?

— Нет, это я так отреагировал на Саманту, — оправдался Полковник, рукой указав на нее. — Смотри, она так решительно двигается в нашу сторону, что сдвигает стулья.

— Боится, что в ее отсутствии мы упились.

— Ну, какая информация у тебя? — Саманта едва присела на стул.

Роджер вопросительно посмотрел на Полковника.

— Десять лет назад, когда Роджер работал в Либерии, на него набросился лев. Отмечаем юбилей того события, — поспешил назвать причину встречи Полковник.

Роджер с усмешкой подхватил эту версию:

— Я одной рукой схватил льва за гриву, а другой рукой…

— Ты еще вспомни, как сделал подсечку и опрокинул его.

— Ты тоже там был в тот момент? — съязвила Саманта.

— Нет, Роджер мне рассказывал, — не моргнув глазом, соврал Полковник. — Не помню, ты его убил?

— Что ты, зачем? Он бежал от меня, как дранная кошка.

— Это был лев или львица? — попросил уточнить Полковник.

— Не хотите говорить, не надо, — обиделась Саманта.

Она надулась, словно капризный ребенок, и стала демонстративно смотреть в сторону. Через минуту спросила:

— Что мне заказали?

— Мартини, — дружно ответили мужчины.

Получилось это синхронно, а в голосе каждого было столько мольбы, что она не выдержала:

— Ладно, не хотите говорить, не говорите. Играйте в свои шпионские игры, а я напьюсь. Назло вам.

— Ура, — поддержал Роджер, — наконец я узнаю адрес и увижу тебя пьяной.

— Не радуйся, сегодня меня не будет дома, — твердо сказала Саманта.

Полковник не проронил ни слова, только довольно улыбнулся.

Днепропетровск, 18 июня 2014 год

Утром в офис прибыл курьер от адмирала и передал Полковнику пакет. Подписав необходимые документы, полковник с интересом вскрыл пакет. Там были карты и аналитическая записка из ЦРУ. На карте Украины была отмечена международная воздушная трасса L980, проходившая над Донецкой областью. Разноцветными кружочками были отмечены районы возможного падения самолета, и на трассе были указаны цветовые точки, где предполагалось атаковать гражданский самолет.

Полковник стал внимательно читать аналитическую записку, опуская места, где приводились формулы. В таблицах он фиксировал только удаленность мест, куда по расчету могли упасть детали самолета.

Начальная скорость при падении, падение с учетом разрушения лайнера, с учетом эффекта планирования — цифры, формулы и графики. Они мелькали перед глазами, но в сознании Полковника зафиксировались области падения. Особо отметил он рекомендации неизвестного аналитика по смещению трассы L980 на север от обычного маршрута. Неизвестный аналитик не раскрыл, почему он так предложил, но Полковнику стало ясно, что аналитик был частично посвящен в детали проекта и рекомендовал изменения трассы таким образом, чтобы она проходила над территорией, которая могла быть максимально подвержена боевым действиям.

Полковник отложил аналитическую записку. Она давала исчерпывающий ответ на вопрос, в каком месте должен быть атакован самолет. В свою очередь, место падения формировало задачу для военных — территория падения должна быть на территории ополченцев, но обстреливаемой войсками Украины, чтобы туда не могли попасть международные наблюдатели. Линию фронта в этом районе надо стабилизировать на долгое время.

Полковник вынул из сейфа карту и расчеты авиационного эксперта, подготовленные им для мифической киностудии. Имели место отличия, но зона падения почти совпадала. Аналитическая записка сотрудника ЦРУ в основном отличалась привязкой к местности и указывала на населенные пункты, попадавшие в интересующую Полковника зону. Жители этих населенных пунктов автоматически становились объектами сильнейших артиллерийских обстрелов. Кто выживет? Они оказались не в том месте, не в то время. Так решил Полковник. Всего-навсего.

Полковник размышлял о превратности судьбы, когда в кабинет влетела встревоженная Саманта. Он удивленно посмотрел на нее:

— Что-нибудь случилось?

— Майкл срочно хочет тебя видеть. Он ждет тебя у себя в кабинете.

Сообщение было не из приятных. Экстренность вызова говорила только об одном — что-то случилось или должно случиться. По каменному выражению лица Полковника Саманта поняла, что задавать вопрос о причине вызова не стоит.

У входа в офис стоял сотрудник охраны Майкла, который провел Полковника в кабинет. Путь оказался весьма запутанным — они поднялись на несколько этажей, потом прошли коридором, где было много средств наблюдений и сотрудников охраны, и на другом лифте поднялись на несколько этажей выше. Они вышли в небольшой тамбур, и охранник постучал в дверь. Получив разрешение, они вошли внутрь и оказались непосредственно в кабинете Майкла. Столь запутанный путь имел одно преимущество — Полковник избежал встречи с Нэнси, которую под воздействием разговоров Роджера тоже стал избегать.

Охранник мгновенно исчез, в кабинете были Майкл и адмирал. Они сидели в зоне отдыха, на столике стоял графин с виски и наполненные бокалы. Начало хорошее, подумал Полковник. В ином варианте вряд ли они спокойно беседовали, попивая виски.

— Присоединяйтесь, — пригласил Майкл. — Надеюсь, что вы знакомы.

— Более чем, — подтвердил адмирал. — Рад видеть.

— Пить будете? Бокал на стойке, — не дожидаясь ответа, сообщил хозяин кабинета.

Пить не хотелось, но и отказываться, внося при этом некий диссонанс, Полковник не стал.

Не дожидаясь, когда Полковник нальет себе виски, Майкл приступил к разговору:

— Адмирал пришел с некоторыми сомнениями, возникшими у него после возвращения его людей из Киева. Поэтому я пригласил Вас. Надо обсудить сложившееся положение в свете реализации проекта.

Если возникли проблемы, то не из-за меня, сделал вывод Полковник, и это принесло облегчение. Очевидно, проблема возникла из-за украинских силовиков, что подтвердил адмирал в своей первой фразе.

— Мы передали руководству Службы безопасности Украины детали проекта. Согласно проекту, они располагают дивизионы зенитно-ракетных комплексов в зонах боевых столкновений. И задача сводится только к работе локационных станций, чтобы сбить с толку русских. Это часть проекта прикрытия. У нас появились сведения, что украинская сторона призвала специалистов-ракетчиков, имеющих опыт войны в Грузии в 2008 году. Народ этот бесшабашный, ненавидят русских, могут и пальнуть.

— Суть в этом, — подтвердил Майкл. — Надо оценить, какие могут быть последствия от их собственной инициативы.

Полковник отпил виски, задумался на несколько секунд и уверенно сказал:

— Реализация проекта передана украинским силовикам. Нам нужен результат — сбитый гражданский самолет. По большому счету нам все равно, как это произойдет. Главное, чтобы были выдержаны основные параметры проекта.

— У меня два вопроса. Первый. Не произойдет ли накладка, и самолет упадет не в том районе? Второй. Не окажемся ли мы перед проблемой провала операции прикрытия? — Майкл четко оговорил беспокоившие его вопросы.

— Мы точно указали район, в котором должен был быть сбит самолет. Будет подрыв ракетой? Нет проблем. Главное, чтобы СБУ гарантировало, что это произойдет в заданном месте. В конце концов, они сами просили взять управление проектом в свои руки.

— Не просили, а требовали, — уточнил адмирал.

— Все у них в руках, сами за все отвечают. Предполагаю, что скоро они уверятся в том, что и проект они разработали сами, а мы ни при чем. Пусть так считают. Думаю, что говорить и даже намекать, что мы знаем об их непредусмотренной проектом инициативе, не стоит. Чисто украинская инициатива в чисто украинской затее. Что касается второго вопроса, то проект прикрытия построен на основании кольца — из одной версии обыватель плавно попадает в другую. И до тех пор, пока он не возвращается на исходную.

— Дальше все по кругу, пока голова не пойдет кругом или не надоест, — с ухмылкой заключил адмирал.

Еще минут двадцать они обсуждали отдельные детали, когда Полковник предложил отправить Роджера в Днепропетровск для решения вопросов, связанных с пилотами.

— Все-таки Днепропетровск? — поинтересовался Майкл.

— Да, другого выхода нет. Воздушную трассу обслуживают диспетчеры днепропетровского авиаузла, удобные военные аэродромы для подскока военных самолетов расположены там, губернатор Коломойский оплачивает работу военных летчиков, у него все схвачено в области, никто лишних вопросов не задаст — его военизированные молодчики не будут стесняться в выборе методов воздействия. Все это знают.

Возникла пауза, которую заняли выпивкой. Неудобное молчание прервал адмирал:

— Я пошлю с Роджером своего сотрудника. Надо будет проинспектировать всю цепочку украинских исполнителей. Пусть знают, кто в доме хозяин.

— Согласен. Но действовать только через сотрудников СБУ, находящихся в списке доверенных людей, — высказался Майкл.

Покидая кабинет, Полковник решил обратить внимание на один важный момент:

— У меня нет сомнения, что самолет упадет. Главное в том, кто и как преподнесет эту информацию президенту Обаме. Сегодня Обама зол на Путина из-за Сирии. Если правильно преподнести авиакатастрофу — мол, Путин чихал на тебя и делает все, что хочет, тогда мы получим перерождение голубя мира в стабильного ястреба войны.

— При упоминании Путина, в голове Обамы должна быть вспышка ярости. Как отметил наш друг, стабильной ярости.

— Такой человек в Белом доме есть, и он знает, как и что сказать, — подтвердил Майкл.

Не стоит сомневаться, что в подготовке нужной информации приняли активное участие нужные специалисты, подумал Полковник, прикрывая дверь кабинета.

Командировка, 24 июня 2014 год

В шесть утра по радио стали передавать новости. Полковник с Самантой ехали по автостраде в сторону Нью-Йорка. Рано утром была назначена встреча с Роджером, который в первой половине дня должен был вылететь в Киев.

Саманта приехала к Полковнику накануне поздно вечером под предлогом, чтобы он не проспал. Он понимал, что Саманта каждый раз находила причину-оправдание, чтобы не признаться, что ее тянет к нему и она получает огромное удовольствие от общения с ним, его спокойствия, уверенности и знаний.

Утреннее солнце светило в глаза, Полковник надел солнечные очки. Новости быстро закончились, вновь заиграла музыка. Минут пять они ехали и слушали музыку.

— Можно что-то спросить? — осторожно поинтересовалась Саманта.

— Конечно, если это не государственная тайна.

— Могу гарантировать, что это даже не корпоративный секрет.

— Тогда можно.

— Не обидишься?

— Трудно сказать, пока не прозвучал вопрос, но обещаю, что отнесусь спокойно, — пообещал Полковник.

Саманта сделала небольшую паузу, набралась смелости и задала вопрос:

— В машине ты всегда слушаешь музыку, а дома у тебя нет музыкальных дисков, ты не слушаешь музыку и никогда не говоришь о ней, почему?

— Это даже не государственная тайна, это глубоко личная тайная. Гриф «совершенно секретно».

Полковник задумался, она обратила внимание на факт, который был ему присущ, но о котором он ни с кем не обсуждал. Полковник не знал, как ответить, — отшутиться и закрыть тему или сказать честно, раскрыв что-то личное. Отшутиться можно было, и Полковник был уверен, что Саманта не скажет ничего. Но насколько это правильно? Не сочтет ли она, что он не позволяет ей знать что-то больше, чем остальным? И как это будет способствовать развитию их дальнейших связей?

Дорога плавно делала изгиб, солнце перестало светить в глаза. Полковник снял очки, рукой быстро протер глаза, сосредоточился и честно ответил на вопрос:

— У меня плохая, возможно, очень плохая музыкальная память. Когда играет музыка, я узнаю мелодию, не всегда до конца, чаще только какой-то кусочек. Иногда слушаю как что-то новое. Думаю, что из-за этого у меня отсутствует интерес к музыке.

— Извини меня.

— За что?

— За то, что задала некорректный вопрос.

— Расслабься, вопрос уместный и правильный. Если человек не поднимает штангу весом сто килограмм, он не должен это скрывать. Если человек не бегает стометровку за одиннадцать секунд, он также не должен этого стесняться. Стесняться надо того, что ты мог достичь и сделать, но не сделал.

— С учетом той цели, которую ты поставил себе по жизни, — уточнила Саманта.

— Да, можно потратить всю жизнь, чтобы доказать себе, что ты смог один раз пробежать за одиннадцать секунд, но при этом ничего путного в жизни не достичь. Вряд ли это равноценный обмен.

Больше они не обсуждали тему музыки, ехали, слушая музыку, последовательность которой задал неизвестный им диск-жокей. Каждый думал о своем.

Полковник размышлял о том неизвестном человеке на радиостанции, выбиравшем, что он будет слушать по дороге в Нью-Йорк. Как он, Полковник, определяет, что и где должно случиться. Возможно, кто и сколько людей должно погибнуть.

Саманта думала о том, что Полковник впервые впустил ее в свой отгороженный от всех внутренний мир. Это ей льстило. Она больше всего боялась себе признаться, что он подобен запрограммированной машине, у которой эмоции и чувства скрыты всевозможными программными символами или отсутствуют в целом. Он не скрывает, его просто не спрашивают, решила она. Обыкновенный необыкновенный человек — так Саманта охарактеризовала суть Полковника. Обыкновенный — по содержанию, а необыкновенный — по роду работы, превалирующей над первой частью. Довольная своим заключением, она улыбнулась и положила голову на его плечо.

Они уже ехали по улице Нью-Йорка, когда Полковник неожиданно вернулся к музыке:

— Понимаешь, отсутствие музыкальной памяти не дает моей голове возможность сравнивать и анализировать, что лучше, а что хуже, слышать развитие музыканта и многое еще что. У меня две категории, вернее оценки — «нравится» и «не нравится». Это скучно, очень упрощенно, поэтому голова стремится заняться чем-то другим. В этом вопросе я ущербный.

— Когда Бог что-то не дает, он компенсирует недостаток другим, — заметила Саманта.

— Но ты можешь принести свои любимые диски, я с удовольствием послушаю, главное, чтобы я не составлял программу. Можешь сказать, кто тебе нравится, и я куплю.

— Не переживай, все нормально, у меня есть несколько двойных дисков. Я их принесу.

В офисе их ждал Роджер, не упустивший возможность подколоть Саманту:

— Я тут жду целый час, в надежде, что меня накормят и напоят, может быть, в последний раз в моей жизни, а кабинет закрыт. Полное пренебрежение к единственному сотруднику, отправляющему на театр боевых действий.

— Первый раз вижу человека, который отправляется в театр, но высказывает претензии окружающим.

— Следите за моими мыслями, — предложил Роджер.

— За вашими мыслями следить невозможно — они растворяются так быстро, что не всегда даже успевают появиться на свет.

— Тогда следите за моими губами, которые говорят: театр боевых действий.

— Не надо врать, — посоветовала Саманта.

— Я вру? — искренне удивился Роджер.

— Солгал, и не единожды. Едешь не один. В твоей компании еще Ник. Вчера я выдала ему деньги. Что касается боевых действий, то ты к ним будешь чуть ближе, чем я. Ни к тебе, ни ко мне не долетят ни пули, ни снаряды, — резюмировала Саманта.

— Роджер, сегодня Саманта непотопляемая. Лучше не продолжать, — усмехнулся Полковник.

— Но выразить сочувствие можно? Не развлекаться ведь еду!

— Кто знает? По твоему довольному виду не скажешь, что на Украине ты испытывал…

— Саманта, не топи окончательно нашего ценного сотрудника, — пожалел Рождера Полковник. — Признаем, что он устанавливал дружеские отношения с государством, неожиданно ставшим крайне нужным нашим политикам. Шаг, прямо скажем, полезный для установления мира. Но где прописано, что этот шаг надо делать с представителями конкретного пола?

— Тем более что я не голубой, — заметил довольный Роджер.

— Следовательно, он действует в интересах Америки, что должно приветствоваться населением США.

— Слушай, какую оценку мне дает большой начальник, — радостно поддержал Роджер. — Не заслужил я чашку кофе, если не горячего, хоть теплого? Может быть, это моя последняя чашка.

— Не нагоняй тоску, — отмахнулась Саманта, — день только начался. Кофе и что-нибудь съестное принесу в кабинет.

— Видишь, она не признается, — обратился Роджер к Полковнику, — но она меня любит, хотя и скрывает. Осталось выяснить, любит она меня или патриота во мне.

— Еще слово, и я отменю заказ, — пригрозила Саманта. — Успокойся, границу патриота ты не перешагнешь.

— Пошли, Роджер, иначе и мне достанется, — весело сказал Полковник.

Когда Саманта принесла в кабинет кофе и большую тарелку сэндвичей, она увидела двух серьезнейших профессионалов, полностью поглощенных работай. Они разительно отличались от тбеззаботно шутивших несколькими минутами ранее. Саманта оставила поднос и тихо вышла из кабинета.

Большинство документов из сейфа перекочевали на стол, где работали Полковник и Роджер. По мере их рассмотрения в блокноте Роджера возникало все больше записей — поручений, которые следовало проверить и уточнить в Киеве и Днепропетровске. Когда они прошлись по всему проекту «Самолет» и отдельным пунктам прикрытия, Роджер выделил основные вопросы:

— Итак, надо убедиться, что авиаподразделение из Николаева перебазировано в район Днепропетровска. Военные пусть решают, где их удобно разместить для атаки. Второе. Ракеты «воздух-воздух» должны быть списаны, желательно задним числом. Правда, я этого не очень понимаю.

— Дело в том, что в операции, которую осуществляем мы или украинские силовики, могут использоваться списанные ракеты? Нет. Какой нормальный человек будет применять списанные ракеты в спецоперации? Рисковать, что она не взорвется или взорвется при запуске под крылом собственного самолета? А вот в частном порядке, в рамках осуществления собственной вендетты, народный мститель что нашел, то и использовал. И это логично.

— Понятно. Теперь по поводу пилотов. Гонять их по полной программе. Я правильно понял?

— Правильно. Только нужные экипажи кроме бомбометания должны еще отрабатывать воздушную атаку. В качестве мишеней пусть используют собственные самолеты, это задача офицеров СБУ. Пусть правильно поговорят с военным руководством. В конце концов, есть фонд, пусть выделяют определенные суммы за каждый потерянный собственный самолет. Проверь наличие и исполнение графиков летной подготовки, — разъяснял Полковник.

— Что проверить по зенитно-ракетным комплексам «Бук-М1»?

— Наличие дивизионов, их мобильность и работа радиолокационных модулей. Самое главное. Проверь, как контролируют и осуществляют задачу украинские силовики по передаче «Бук-М1» ополченцам. Напоминаю, они должны получить, только ту часть комплекса, где установлены ракеты, все остальное, включая системы целенаведения, не должны попасть им в руки.

— В каком состоянии должны быть ракеты?

— Роджер, для нас важно, чтобы они стояли на установке. Что нам нужно? Получить фотографии, что у ополченцев есть установка «Бук-М1», пусть потом оправдываются.

— Насколько я предполагаю, их слушать никто не будет.

— Только фотографии для мировой прессы, а дальше уже шум нашей непредвзятой прессы. Но не будем отвлекаться, продолжим. Теперь о военных. Главная задача — держать устойчивый фронт, или линию боевых соприкосновений, как хочешь называй.

— Помню основное условие — падение в секторе сепаратистов, но украинские войска должны полностью обстреливать территорию падения обломков. Никто по этой территории не должен шастать. На два — три месяца надо исключить посещение международных экспертов из-за непрерывных боестолкновений.

После небольшой паузы Полковник заметил:

— Конечно, хотелось бы самому все перепроверить и убедиться в готовности.

— Даже не мечтай, сам понимаешь, что это нереально. Кто-нибудь из украинских силовиков продаст информацию о тебе, тогда русские устроят настоящую охоту. Считай, что твои глаза и уши там, а я, насколько смогу, постараюсь все выполнить. Будем на связи.

— Спасибо, надеюсь на тебя, Роджер. Выпьем на дорогу?

Выбор цели, 3 июля 2014 год

Притом что проект «Самолет» был в стадии реализации, одна важнейшая деталь не была определена — какой рейс должен был стать мишенью воздушной атаки. Хотя дата, 17 июля, была известна, предстояло узнать время возможного пролета самолета президента России над территорией Украины. Эту информацию должны были дать сотрудники ЦРУ или Агентства национальной безопасности, прослушивающие все, что можно было где-то и как-то услышать.

Время стремительно летело, но подтверждающей информации не было. Такое подвешенное состояние нервировало Полковника, понимающего, что в ограниченные сроки придется работать в авральном режиме, что не гарантирует качества. Звонить и спрашивать Майкла было бесполезно и неразумно — при получении подобной информации первым же делом поставили бы в известность его, Полковника.

В то утро, начавшеся, как и предыдущие, с неизвестности и неопределенности, Полковник знакомился с сообщениями Роджера. В целом он был доволен ходом выполнения проекта, только часто обращал внимание на просьбы украинских силовиков уточнить характер объекта и время. Потерпят, подумал Полковник, раньше дать сведения, раньше русские узнают о проекте.

Вошла Саманта с выражением лица, подходящим члену тайного сообщества. Полковник удивленно посмотрел на нее, но не успел спросить. Она быстро подошла к нему и почти на ухо тихо сказала:

— У нас будут гости.

— Кто? — озадачился Полковник.

— Адмирал. Что-нибудь приготовить?

Полковник посмотрел на Саманту и понял причину ее странного поведения — женщина чувствовала его состояние и решила, что приход адмирала может решить беспокоившую его проблему.

— Спасибо. Возможно, выпьем, принеси что-нибудь. Да, когда он будет?

— Через сорок минут.

Сорок минут ожидания пролетели быстро из-за Саманты — она несколько раз заходила для сервировки стола, проверила бокалы, принесла новую бутылку виски, несколько бутылок содовой и ведерко льда. Убедившись, что все на месте и соответствует необходимому уровню, она вышла из кабинета.

Полковнику было приятно чувствовать ее молчаливую тревогу за него, желание представить его в лучшем виде. Она не обязана была так стараться и делала прежде всего для него. Почему она решила, что приход адмирала решит его проблему? Сама догадалась или была какая-то предварительная информация?

Ответить на эти и другие вопросы Полковник не успел — в кабинет вошел адмирал в сопровождении Саманты. Увидев накрытый стол, адмирал не выдержал:

— Вот почему я прихожу к тебе, а не приглашаю к себе, где могут предложить лишь дешевое виски и пачку старых чипсов.

— Это не моя заслуга, — попытался оправдаться Полковник, — это все Саманта.

Адмирал повернулся к ней, внимательно посмотрел на нее и обратился к Полковнику:

— За что, объясни мне, такое счастье тебе?

— За мой талант, за мои знания, за мою скромность, за…

— Остановись, иначе сейчас же расплачусь. Бедный цветок не знает, какой опасности подвергается, находясь рядом с этим чудовищем.

Полковник демонстративно огляделся:

— О каком цветке ты говоришь и где чудовище? За все время работы здесь я даже таракана не видел.

— В твоей компании не только тараканы, муравьи не выдержат, убегут от скуки и педантичности.

Саманта не могла удержаться и тихо засмеялась. Адмирал воспринял это за моральную поддержку и обратился к ней:

— Саманта, мой совет: минимум общения с этим типом. Так ты сохранишь свою красоту и молодость.

— Так и буду поступать, если не возражаете, я покину вас.

Адмирал подошел к Полковнику, крепко пожал его руку, посмотрел на бутылку виски и с удовольствием заметил:

— Двадцать четыре года выдержки. При наличии такого напитка информация не может быть плохой.

— Дата подтверждается и известно время?

— Какой ты скучный, все просчитываешь, никакой интриги.

Они удобно расселись, Полковник открыл бутылку и налил виски в новые тяжелые хрустальные стаканы. Адмирал поднял стакан и оценил его:

— Такому напитку соответствует такой стакан.

Минут пять они говорили ни о чем. Больше адмирал не выдержал, вытащил из внутреннего кармана сложенный листок бумаги, на котором было указано время пролета самолета Путина, и протянул его Полковнику.

— 15 июля в Бразилии откроется VI саммит БРИКС.

— А возвращается Путин 17 июля? Точно.

— Да. С учетом разницы во времени в небе Украины он будет 17 июля в районе 17 часов и 15 минут до 17 часов и 25 минут по московскому времени.

— Теперь можно сказать, что проект окончательно задействован, — заметил Полковник.

— Я не поленился и поинтересовался гражданскими самолетами, которые будут в том районе в тоже время. Это самолет «Боинг-747» рейса СА 35 «Копенгаген — Сингапур» и самолет «Боинг-777» рейса MN 17 «Амстердам — Куала-Лумпур». Какой выберешь в качестве запасной мишени?

— Надо посмотреть, в каком самолете нет или мало наших соотечественников. Сам понимаешь, что лишний шум здесь нам не нужен.

— А если будут американцы?

— Надо будет сделать так, чтобы их не было, пусть перерегистрируются. Но отказ от полета должен быть сделан за несколько дней, чтобы их не было ни в списках пассажиров, ни в списке людей, отказавшихся от полета в последний момент. С сегодняшнего дня осуществить запрет на приобретение билетов на эти рейсы под любыми причинами. Хоть забронируй все свободные билеты.

— Если я правильно понимаю, эту срочную работу поручат моему ведомству? — выдвинул предположение адмирал.

— Точно. Поэтому можешь срочно приступить к работе, не дожидаясь просьбы Майкла.

— Дай немного выпить и расслабиться, — наигранно возмутился адмирал.

— Заслужил, — признался Полковник, — с самолетами ты мне помог.

— Вот, сэкономленное время уделим этому столу. Не возражаешь?

— Нет, тем более что есть вопросы, которые надо обсудить. Кстати, в случае авиакатастрофы придется сотрудничать со спецслужбой Нидерландов или Дании. Которая нам ближе?

— В Европе у нас полное понимание и доверительные отношения с немцами и голландцами.

— С немцами? После скандала с прослушиванием телефона канцлера и всех остальных немцев? — удивился Полковник.

— Не будь наивным, без негласного согласия немцев мы бы так вольготно не чувствовали себя в Германии. Знаешь, сколько их сотрудников работает на нас?

— Понятно, тогда при равных условиях останавливаемся на рейсе MN 17 «Амстердам — Куала-Лумпур».

— Завтра перешлю списки пассажиров обоих рейсов. До твоего решения приостановим покупку билетов. Я уже дал соответствующие распоряжения.

Разговор о пассажирском самолете больше не поднимался время их дальнейшей беседы, уступив место вопросам международной политики.

— Что говорят по поводу саммита? — поинтересовался Полковник.

— Что говорят в смысле того, что мы знаем?

— Замечание принимается, — с улыбкой признался Полковник.

— В ходе предстоящего саммита будет объявлено о становлении Банка развития БРИКС, который будет финансировать проекты инфраструктуры. Согласно плану, Банк развития БРИКС начнет работу в 2016 году.

— Очередной тихий удар России и Китая. Создание Банка — начало вытеснения доллара из сферы обращения среди стран БРИК и многих других стран.

— Между нами говоря, мне не очень нравится наша конфронтация с Россией, — признался адмирал. — Мы непроизвольно сплачиваем союз России и Китая.

— Согласен. Но в Белом доме и Госдепе этого не хотят слышать и не услышат. Такое ощущение, что подобралась команда глухих гонщиков, не слышащих предупреждения о предстоящем вираже.

— Они не слушают, часто пренебрегают нашими рекомендациями. Иногда опускаются руки. Что касается Китая, то у него линия, которую реализует и будет реализовывать десятилетиями, чего мы не делаем.

— И не сможем, — добавил Полковник. — У нас иная политическая система, основанная на четырехлетнем выборном цикле. Так как же прошла встреча Барака Обамы и Си Цзиньпина?

— Они встретились 24 марта на полях саммита G7 в Гааге, это была закрытая встреча, продолжавшаяся почти два часа. Наш президент рассказал китайскому лидеру о дальнейших шагах, которые готовы предпринять США и европейские государства в вопросе политической и экономической изоляции Москвы.

— Рассказал, чтобы тот передал Путину? Наивно думать, что Путин испугается и откажется от Крыма, поддержки сепаратистов юго-востока Украины. Он не может отступить, а это не хотят понять наш президент и лидеры Европы.

— Я об этом и говорю. Мое мнение — надо сесть и договариваться, чтобы мы, Европа и Россия вышли из этой ситуации, сохранив каждый свое лицо перед своими избирателями. Россию не прогнем, а наша настойчивость в желании наказать ее может аукнуться последствиями в будущем.

— Обама больше думает о своем рейтинге и предстоящих выборах, чем о далеком будущем, — высказал свое мнение Полковник. — Чего он достиг в Гааге?

— Ничего. Китай возмутился давлением на него и отказался поддержать санкции. Мне кажется, что главные войны современности ведутся не в шумном офлайне, а в тихом киберпространстве. И здесь нас наверняка ожидает еще немало откровений похлеще сноуденовских.

— Точно, недавно немецкий журнал «Шпигель» опубликовал документы, из которых следует, что наше Агентство национальной безопасности занималось экономическим шпионажем: оно взломало сеть китайского компьютерного гиганта «Хуавэй» и узнало о нем все, что было можно.

— Наша заинтересованность понятна, — четко выразил суть адмирал, — «Хуавэй» самая продвинутая хайтек-компания КНР, работает не только на рынок, но и на правительство и армию. Компания, где работает сто пятьдесят тысяч сотрудников, вырвалась на второе место в мире по поставкам сетевого оборудования, угрожая лидерству нашей Cisco Systems. «Хуавэй», между прочим, активно разрабатывает собственные технологические стандарты для сетевой индустрии, а уж к господству в этой сфере Штаты, как ты понимаешь, относятся еще более ревностно, чем к продажам «железа».

— Насколько я понимаю, хакерская операция началась не в этом году?

— Она началась в 2007 году. Первый успех случился только через два года, мы проникли в компьютерную сеть головного офиса «Хуавэй» в Шэньчжэне и получили доступ к телефонным переговорам и электронной почте компании. Самыми ценными оказались письма «китайского Стива Джобса», основателя «Хуавэй» Жэнь Чжэнфэя. Мы проникли в святая святых китайских разработчиков — исходные коды программного обеспечения «Хуавэй». Это позволило решить одну из главных задач операции: найти уязвимости в ПО, поставляемое «Хуавэем» как союзникам, так и противникам Америки. Но надо признаться, что и они, китайцы, в долгу не остаются. Возможно, «Хуавей» стояла и за деятельностью самой известной группы китайских кибервзломщиков — Подразделения 61398, за которым Пентагон и наши спецслужбы следят с особой тщательностью.

— Вот и вспомнили нашего друга, генерала, — заметил Полковник. — Давно видел его?

— После той встречи на вилле не приходилось его видеть. Мой сотрудник недавно его видел, сказал, что он неважно выглядел.

— У него были какие-то проблемы в семье. Один раз я его видел в столь удручающем настроении, что испугался за его психологическое состояние, — признался Полковник.

— Не все в порядке и в Пентагоне. В последнее время много негативной публикации. В феврале разгорелся скандал с ракетами-перехватчиками системы противоракетной обороны, созданными компанией Raytheon.

— Они были разработчиками зенитного ракетного комплекса «Патриот» и крылатых ракет «Томагавк»?

— Эта компания, только с перехватчиками произошел прокол. Даже Фрэнк Кендалл, замглавы Пентагона, ответственный за закупку вооружений, вынужден был признать брак и попросить пятьсот шестьдесят миллионов долларов на доработку ракет-перехватчиков. При этом Кендалл подчеркнул, что проблема несовершенства современной техники заключается не в отсутствии финансирования, а в спешке, с которой ракеты-перехватчики были внедрены, и потому не были испытаны должным образом.

— Разворачиваемая гонка вооружений не пойдет на пользу, — высказал свое мнение Полковник. — Мне кажется, что наши военно-промышленные гиганты не только завышают стоимости разработок, но и химичат с качеством, предполагая, что война с Россией и Китаем не состоится, а со слабым противником все сойдет.

— В армии много проблем, нашему генералу действительно не позавидуешь. В Пентагоне проблемы всплывают, как по графику. Вся эта катавасия началась с наркотиков. Власти установили, что одиннадцать ракетчиков на шести базах США в разных регионах были вовлечены в хранение и употребление наркотиков. Я был на пресс-конференции в Пентагоне, когда министр ВВС Дебора Ли Джеймс и начальник штаба ВВС генерал Марк Уэлш сообщили, что трое из них несли боевое дежурство на базах в штатах Вайоминг и Монтана, где размещены «Минитмены» с ядерными боеголовками.

— Представляешь, офицер под действием наркотика запускает ядерную ракету. Правда, мир на грани случайного мирового конфликта. Хорошо, что запуск ракеты контролируется.

— Но проблема есть. Я хочу обратить внимание на твои слова. Ты заметил, что «проблемы всплывают по графику». Не кажется ли тебе, что все эти проблемы всплывают по чьей-то воле и указанию? — высказал Полковник.

— Есть такое ощущение. Как ты думаешь, кто за этим стоит?

— Кто-то, кто хочет осадить военных. Возможно, Белый дом или Госдеп, они низвели роль военных до простых исполнителей, отстранив их от реального стратегического планирования. Вот это может касаться нашего генерала. Насколько я помню, он мечтал найти спокойное место и там отслужить остаток своего срока. Видно, тогда уже он знал или догадывался о предстоящих наездах.

Упоминание об устранении военных от реального стратегического планирования задело адмирала за живое, и он поменял тему разговора:

— Нас, военных, только ленивый не ругает. Во всем виноваты мы, а доблестные дипломаты столько дров нарубили, что ни пройти ни проехать. Более десяти лет Вашингтон не использовал дипломатию для решения конфликтных ситуаций. Развязывает военные конфликты, потом объявляет виновными нас, военных, списывают все провалы на армию.

— Недавно наш бывший коллега Филип Джиральди опубликовал серьезную статью в The American Conservative.

— Я тоже читал, согласен почти со всем, — признался адмирал. — Нельзя Россию загонять в угол. Россия — это одна из немногих мировых держав, способная нанести настоящий ответный ядерный удар по США.

— Не хотелось бы говорить о том, что когда-нибудь сбудется фантастическое видение Кондолизы Райс о грибовидном облаке над Вашингтоном. Хотя она говорила об ударе других стран, рвущихся к атомному оружию. Даже она не могла предположить, что ее коллеги так быстро испортят отношения с Россией, что ее видение неожиданно со значительно большей возможностью может реализоваться. Мы тратим свои силы и мечтаем разорить Россию, когда могли бы объединиться.

— Раз мы оба в курсе этой статьи, не будем себя расстраивать обсуждением произведения бывшего посла США в России Майкла Макфола, — предложил адмирал, — тем более что наш сотрудник достойно ему ответил.

Разговор плавно перешел на Россию, ее стремление войти в число глобальных мировых игроков. Но диалог не оказался длительным — мнения обоих совпадали.

— Давай выпьем. Знаешь, я получил удовольствие. Где еще я могу сказать о том, что думаю? Сказать так, как думаю? — задал риторический вопрос адмирал.

— Согласен, нам свои мысли и принципы излагать нельзя, — признался Полковник. — Мы слишком много знаем, поэтому наша оценка исходит из действительности, и она не всегда и полностью соответствует мейнстриму, навязываемому обществу властью и СМИ.

— Знаешь, чего я боюсь? В нашем стремлении доминировать над всем миром, победив Советский Союз, я боюсь, что мы скоро превратимся в аналог СССР с жесткой идеологией.

— Тогда мы, как советские люди, будем на кухне высказывать свои мнения, а на улице и работе говорить только то, что можно.

— Какую-то кошмарную картину мы с тобой нарисовали. При нашей армии и спецслужбах это нереально.

— Согласен, — подтвердил Полковник, — но и СССР обладал мощнейшей армией и нехилой спецслужбой, заметь.

— Знаешь, с чего нас занесло не на ту тему и не на ту сторону? — улыбаясь, спросил адмирал.

— Знаю, мало выпили. И это легко исправить.

Письмо из Днепропетровска, 6 июля 2014 год

Информация от Роджера поступала Саманте, редко напрямую Полковнику по закрытой линии связи. Саманта и Роджер обменивались письмами, в которых сохранились интонации их живого разговора. Полковник неоднократно присутствовал при их словесных дуэлях, испытывая удовольствие. Подобное ощущение возникало в детстве, когда он сквозь листву смотрел на небо, а солнечные лучи пробивалось через крону. Стоило чуть изменить положение головы, как мгновенно менялись солнечные узоры. Это напоминало простейший калейдоскоп. Вокруг все было то же самое, тот же мир, только тот калейдоскоп создавал ощущение радости и безмятежности. Так и их словесные дуэли — безвредные и по сути добрые — создавали ощущение безмятежности и детства.

Как-то Саманта, а это было на третий или четвертый день пребывания Роджера в Днепропетровске, заглянула в кабинет и сообщила:

— От Роджера письмо. Там несколько фраз, я думаю, относятся к работе и предназначены тебе. Я перешлю тебе.

— Давай, я жду.

Но она замешкалась, Полковник внимательно посмотрел на нее.

— Что-нибудь еще?

Саманта по-детски смутилась.

— Письмо не совсем деловое, его почему-то потянуло на отступления.

— Ты хочешь, чтобы я не обсуждал эти отступления?

Она ничего не ответила, только кивнула.

— Пересылай письмо, все остальное от тоски и одиночества.

Через несколько минут Полковник читал письмо и удивлялся Роджеру, раскрывшемуся совершенно с неожиданной стороны. Первую, описательно-романтическую, часть письма Полковник пробежал глазами, не очень вдаваясь в содержание. В этой части Роджер описывал тоску, охватившую его без каменных джунглей Нью-Йорка и кофе, приготовленного Самантой. Внаглую врет, подумал Полковник. Особенно на Роджера нагоняли тоску унылые обои и маленькая комната со скромной мебелью. Полковник не удержался и улыбнулся — хорошо, что не пишет, что находится в блиндаже, и вторые сутки не может выйти наружу по нужде из-за непрерывного обстрела. Потом последовал реверанс в сторону Саманты, что только надежда на ею приготовленную еду позволяет ему выжить в условиях отсутствия регулярного питания.

Дошел до ручки, подумал Полковник, истощился в процессе установления дружеских связей с украинскими женщинами — информацию об этом он припас, очевидно, для меня. На фоне глубокого истощения возникла стадия ностальгии по Нью-Йорку и усиленного питания, организованного Самантой. Такой диагноз поставил Полковник.

Вторая часть оказалось не столь слезливой. В ней Роджер с чувством иронии описывал свои чувства от знакомства с городом: «Я поселился в гостинице, находящейся на улице Короленко. Короленко — это такой коммунистический писатель, умерший в годы построения, но недостроенного, коммунизма. За углом находится проспект Карла Маркса — известного критика капитализма (напоминаю тебе). Если пройтись пешком, можно попасть на площадь, где стоит памятник Ленину — основателю СССР.

Я не выдержал такого коммунистического соседства и перебрался в другую гостиницу, которую посоветовала мне одна добрая украинская женщина с маленькой родинкой на животе. Перебирались ночью, поэтому не заметили, что она находится на улице ученого Мечникова, но окружена проспектом Маркса, улицей Комсомольцев (это молодые коммунисты, как объяснила мне добрая женщина, о ней я уже написал). Утром выяснилось, что живу я в окружении еще других улиц с коммунистической историей. Выдержать все это невозможно, поэтому часто взбираюсь на высоту одиннадцатого этажа и смотрю на зеленную панораму города. Только это успокаивает и придает силы».

Любопытство охватило Полковника, он перестал читать письмо и в Интернете нашел городской сайт Днепропетровска. Начав поиск с пятизвездочных гостиниц, Полковник быстро установил, что первой гостиницей была Grand Hotel Ukraine на улице Короленко, а второй — Axelhof Boutique Hotel, где на одиннадцатом этаже располагался ресторан Melchior с панорамным видом на город.

Совсем скромно, безобразно скучно живет Роджер. От этого определения Полковник не удержался и улыбнулся фантазии Роджера, его умению писать, чего ранее Полковник не наблюдал за ним. Но третья часть письма удивила его еще больше.

«Ощущение каменно-коммунистического дежавю усиливается устойчивым пониманием наличия сдвига фазы в головах украинской молодежи. Трудно понять, как идеологические антифашисты могли объединиться с откровенными фашистами и воевать вместе против ватников (так называют шахтеров и других, пророссийской ориентации). Антифашисты, воюющие в добровольческих бригадах типа «Азов» с фашистской символикой, — это уже спекание моих мозгов. Что происходит на Украине? Кажется, весь воздух Украины разбавили увеселительным газом, растворившим логику».

Полковник перестал читать. Он был удивлен короткой и точной формулировкой Роджера. Никто не писал об этом феномене — коктейле крайне правых и левых. Сколько профессоров с удовольствием взялись бы за эту тему, доказывая приоритет собственного наблюдения. Роджер, безусловно, балагур, но аналитик он отличный, подумал Полковник.

Когда Саманта принесла документы от Ника, Полковник не удержался и предложил:

— Хочешь Роджеру вставить шпильку?

Ее глаза загорелись, она вся сосредоточилась.

— Вот наименования пятизвездочных гостиниц, в которых наследил наш общий друг. А дерево, на котором он сидит, медитирует и наслаждается видом города, называется рестораном Melchior.

— Ну, я ему напишу про его конуру с серыми обоями и подругу с родинкой на животе, — радостно, но с угрожающими нотами в голосе произнесла Саманта.

Кабинет, 16 июля 2014 год

С возвращением Роджера жизнь в офисе стала интересной. Саманта не упускала возможности напомнить ему о его похождениях на Украине. Роджер при этом не пытался оправдаться, а стал использовать тактику воспоминаний — на каждое замечание он пускался в воспоминания, внося яркие уточнения, при этом каждый раз благодарил Саманту за предоставленную возможность. Скоро Саманте надоели его лживые, как она сказала, ссылаясь на известное письмо с серыми обоями в каморке, воспоминания, и она перестала его подкалывать. Равновесное состояние воцарилось дня через два после его возвращения.

Особой работы не было. Реализация вступила в стадию ожидания — все происходило по проекту, исполнителями были неизвестные люди и организации. Знать их не входило в обязанность Полковника, а он никогда не брал на себя больше, чем прописано в его контракте. Поэтому круг людей, знающих лично Полковника, был весьма ограничен.

Отрывочная информация поступала от Майкла или адмирала о ходе выполнения отдельных этапов. Последняя информация была от адмирала:

«17 — да, наших — нет. Она согласна».

Роджер смотрел на это сообщение и удивлялся:

— Нас разыгрывают?

— Нет. Это вполне серьезное сообщение. Адмирал собственноручно отправил его. Проверяет, не застоялась ли лошадь в стойле и не потеряла ли навыки.

— Лошадь, надо понимать, это мы? — деликатно поинтересовался Роджер, употребив «мы».

— Либо мы, либо я. Я предполагаю, что он развлекается. Тоже нервничает, ждет. В случае утечки информации ему придется взять всю ответственность на себя, хотя нет ни одного подтверждающего документа.

— Довериться украинцам — дело очень рискованное.

— Другого выхода не было, стечение обстоятельств, — заключил Полковник. — Давай поддержим адмирала.

Он выбрал быстрый ответ на последнее сообщение и набрал текст: «Поздравляю успешным вступлением голландцев в команду. Долго уговаривал?»

Роджер совсем запутался и попросил разъяснить.

— Когда тебя не было в офисе, а ты наслаждался красотами Украины и родинками на животе доброй женщины, мы с адмиралом трудились. Выбран рейс, который будет в воздухе в тоже время, что и борт номер один. Это рейс MN 17 малайзийских авиалиний.

— Понятно, первые цифры — это рейс.

— Дальше по тексту надо понимать, что на рейс не забронированы места для американцев. Их не будет, что значительно упрощает нам задачу.

— Их точно не будет?

— Если кто и купил билет, то в Амстердаме, у нас адмиралом была договоренность, что их переведут на другие рейсы, без шума и следов в записях авиакомпании.

— «Она согласна» относится к авиакомпании? — предположил Роджер.

— Нет. Это голландская спецслужба. Она будет прикрывать, курировать вопросы, связанные с работой комиссии по выяснению причин авиакатастрофы. Я не вникаю во взаимоотношения спецслужб, но адмирал сказал, что в Европе теснее всех с нами взаимодействуют голландцы.

Поступила реплика от адмирала: «Талант не пропьешь, особенно когда мало пьют. На связи. Тоска от ожидания».

Прочитав это сообщение, Роджер выдал идею пойти в бар, чтобы исправить указанную адмиралом ситуацию.

В баре, на удивление Полковника, Роджер вел серьезные разговоры об Украине, ни разу не затронув женскую тему.

— Конечно, в Киеве всем рулит наш посол Джеффри Пайетт. Хотя украинская власть отрицает это и делает вид независимого управления, но это тайна для слепоглухих.

— В этом кроется опасность. Нам льстит, что мы решаем все, и плевать нам на Путина, а по большому счету и на Россию, — заметил Полковник.

— Если она не уподобится занозе в какой-нибудь проблеме.

Полковник не обратил внимания на реплику Роджера, хотя прекрасно понял, что он намекал на проблему Сирии, в которой лишь жесткая позиция Путина не позволила войскам западной коалиции ввести боевые действия на территории Сирии и свергнуть президента Асада.

— Опасность в том, что в случае провала придется отвечать и объяснять, почему мы влезли в дела Украины.

— Думаешь, что Обама и его администрация кому-нибудь и что-нибудь будут объяснять? — с иронией спросил Роджер. — Не подобает супердержаве снисходить до объяснений.

— Вопрос не в том, что услышат другие страны, а в том, какой вывод они сделают. Вряд ли такое поведение увеличит количество наших преданных сторонников. Мы пытаемся всех заткнуть за пояс, но при этом абсолютно не решаем главную нашу проблему — гигантский государственный долг, о котором предпочитаем не говорить, но проблема существует. И она может обвалить всю мировую финансовую систему и нас раздавить.

— Потому и затыкаем всех за пояс, чтобы эта тема не обсуждалась.

Полковник подумал, что Китай и Россия медленно и без шума работают в разных направлениях, но с одной целью — отказаться от доллара в качестве международной расчетной валюты. Он не стал углублять эту тему, поэтому задал вопрос Роджеру:

— Как оцениваешь наши шансы по проекту?

— В Киеве не все просто. Пока все этапы проекта выполняются. Олигарх Коломойский, губернатор Днепропетровской области, оплачивает нужных людей. Но есть тревога, что в решающий момент они займутся импровизацией, такое ощущение присутствует, — признался Роджер.

— В смысле?

— По проекту украинские военные должны обеспечить включение радиолокационных установок «Бук-М1», но не запускать ракету. Вот в этом я не очень уверен.

— Есть тому основания?

— Атмосфера ненависти, желание прославиться.

— Мы уже ничего не изменим. Мы с тобой теперь только наблюдатели, получатели информации. Кстати, можешь подробней рассказать, что произошло 20 июня в городе Артемовске?

— Официальную версию или реальную?

— Официальную я уже читал. Доблестные войска Украины отбили атаку сепаратистов, атаковавших непрерывно четыре дня. Одержав убедительную победу, разогнав полчища сепаратистов, доблестные войска недосчитались кучи боевой техники. Что было в реальности, я догадываюсь. Неужели настолько открыто торгуют техникой?

— В Артемовске располагается 1282-й Центр обеспечения бронетанковым вооружением, это войсковая часть А2730, — начал рассказ Роджер. — Нападавших было не более полусотни, а в Центре и в гарнизоне Артемовска находились военнослужащие части плюс кировоградские спецназовцы и десантники. В целом ополченцы вывезли тридцать три единицы бронетехники, не считая системы залпового огня и десяток минометов.

Полковник засмеялся и прокомментировал услышанное:

— Получается, что каждый из нападавших унес по бронетехнике и еще что-то. Анекдот, и только.

— В том-то и дело, что нападали ночью, в темноте, распознали среди сотни требующей ремонта бронетехники исправные, заправили их на глазах украинских военных и отступили, прихватив минометы и установки «Град».

— Танков много увели?

— Четырнадцать — пятнадцать единиц, — сообщил Роджер. — Но частично мы виноваты в случившемся.

— Проблема зенитно-ракетного комплекса «Бук»?

— Да. Когда среди генералов прошла информация, что кто-то ищет «Бук» в любом состоянии, многие из них решили подзаработать и стали предлагать все, что у них было. По первоначальной информации в Центре был экземпляр «Бука», поэтому начались переговоры по его продаже. Наш человек, как бы представляющий ополченцев, встречался с нужным генералом, но быстро выяснилось, что «Бука» нет, но есть танки, гаубицы, самоходки и куча другого вооружения.

— Дальше можешь не рассказывать, — остановил его Полковник. — Аппетит у генералов разгорелся, а наш человек исчез, вот они и продали технику реальным сепаратистам. Жаль, что в этой войсковой части не оказалось «Бука». Красивую можно было представить картину атаки с участием российских войск.

— А потом связать их с гибелью гражданского самолета.

— Точно. А где ополченцы взяли «Бук»?

— В другом военно-учебном центре, правда, это скорее макет, чем боевое изделие. Только вид, начинки нет, нет и дополнительных станций подсветки цели, командного пункта, — сообщил Роджер.

— А нам это все и не нужно. Главное, чтобы зенитные ракеты стояли на самоходной установке. Нам нужна фотография, только и всего.

После непродолжительной паузы Полковник неожиданно спросил:

— Интересно, Майкл тоже мается в ожидании информации из Киева?

— У него куча разных проектов реализуются одновременно. В этом плане ему легче, но, предполагаю, что информации с Украины он ждет не меньше нас.

Они вернулись в кабинет. Полковник первым делом стал внимательно читать сообщения. Поток информации по закрытой линии связи с 15 июля стал нарастать. В основном это были короткие сообщения различных информационных агентств, сотрудников адмирала и переводные материалы Ника.

«Два самолет с повешенными ракетами «воздух-воздух» стоят на дальней площадке аэродрома поселка Авиаторское Днепропетровской области».

«По всей линии контакта происходят боевые столкновения между сепаратистами Донецкой и Луганской областей и Вооруженными силами Украины, которые используют авиацию, тяжелую технику, системы залпового огня. Интенсивность боев нарастает с каждым днем. Ожесточенные бои идут возле села Зеленополье Луганской области и Снежное Донецкой области».

«Завершена концентрация дальнобойной артиллерии в заданных районах, идет пристрелка по выделенным квадратам. Корректировщики огня на позициях».

«Согласно закрытым данным, подписанным главой МВД Украины Арсеном Аваковым и руководителем спецоперации на юго-востоке Украины первым заместителем главы СБУ Василием Грицаком, за период с 9 по 15 июля в ходе военных действий на Донбассе погибли 1600 украинских солдат и 4723 бойца были ранены. Основные жертвы в количестве 722 человек пришлись на подразделения Вооруженных сил Украины, еще 401 погибший был из числа Нацгвардии. Потери также понесли Госпогранслужба, СБУ и «Правый сектор». Кроме того, в ходе боев ВС Украины потеряли 96 боевых бронированных машин, более 100 автомобилей, 7 самолетов и 2 вертолета».

«Пилоты истребителей Су-27 из 831-го истребительного авиаполка (г. Миргород) проходят интенсивные тренировки по поражению летающих объектов».

Информация поступала непрерывно. Короткие сообщения сменялись развернутыми. Официальные данные украинской власти требовали перепроверки и часто не соответствовали реальности. Информационная война захватила всех прямых и косвенных участников конфликта, каждая сторона манипулировала информацией. И где-то в этой огромной массе была скрыта правда.

— Ты поедешь домой? — спросил Майкл.

Полковник не задумываясь ответил:

— Какой смысл ехать? Утром все должно случиться. Останусь здесь. Спроси у Саманты, служебные комнаты свободны?

— Я сам хотел тебе предложить остаться. Саманта уже наводила справки, можем остаться.

Время тянулось медленно, большей частью мужчины молчали. Лишь однажды Роджер вернулся к проекту:

— Не кажется ли тебе, что ополченцы допустили ошибку, когда сообщили о зенитных ракетах, которыми сбили недавно военно-транспортный самолет Ан-26?

— Да, они, не ведая, подыграли нам в реализации проекта прикрытия. Они вынуждены были признаться, что сбили самолет с помощью советского зенитно-ракетного комплекса «Стрела-10, снятыми с производства. Их нет в российской армии, очевидно, ополченцы нашли их на украинских складах или купили по сходной цене.

— Ополченцы вынуждены были признаться, — заметил Роджер, — президент Порошенко и министр обороны Украины Гелетей обвиняли Россию, что с ее территории была выпущена ракета.

— Это очевидно. Ан-26 летел на высоте более шести с половиной тысяч метров, переносным зенитно-ракетным комплексом на такой высоте самолет не достать. Остается ракета. Российские воска не стреляли, остаются только ополченцы.

— Я где-то читал про «Стрелу-10». В начале двухтысячных ей продлили срок эксплуатации на десять лет, срок подходит к концу.

— Но тактическую ошибку совершил министр обороны самопровозглашенной Донецкой народной республики Игорь Стрелков, сообщивший, что для уничтожения Ан-26 на высоте более шести тысяч метров был применен комплекс «Бук».

— С чего он так поступил?

— Ответ на поверхности, — без сомнения сказал Полковник. — Идет информационная война, в которой каждая сторона хочет казаться более сильной, более вооруженной, чем она есть в действительности. Но это признание Стрелкова дает нам козырь — у ополченцев есть «Буки», и они могли по ошибке сбить гражданский самолет. А это основа упрека Путину: ополченцы не могут самостоятельно пользоваться столь сложной военной техникой без помощи российских специалистов, следовательно, Россия принимают участие в военном конфликте на Украине.

Когда казалось, что все темы разговоров исчерпаны, Полковник вспомнил о журналисте:

— Надо передать этому журналисту информацию про «Буки», имеющиеся у ополченцев. Завтра, я думаю, его информация будет востребована.

Самолет, 17 июля 2014 года

Утро началось как обычно, ничего не выделяло его из ряда других: дежурные сотрудники офиса были заняты своей работой, уткнувшись в мониторы, один сотрудник в зоне отдыха стоял с чашкой кофе.

Полковник и Роджер быстро прошли в кабинет. Лишь они знали, чем отличается этот день, и за их спокойствием и внешним равнодушием скрывалось огромное напряжение. Роджер сел на диван и периодически поглядывал на часы. Полковник сидел в рабочем кресле и пристально смотрел на монитор компьютера, ожидая сообщения с Украины. Он неожиданно встал, потом вновь сел, что-то прочитал и вновь встал. Роджер понял, что получена какая-то важная информация, но не стал спрашивать, ожидая, когда Полковник сам скажет.

Полковник прошелся до двери, вернулся к столу, постоял минуту, еще раз посмотрел на монитор, а потом сообщил, что самолеты в воздухе.

— Пиво выпьешь? — неожиданно спросил Полковник.

Получив утвердительный ответ, он взял две бутылки из холодильника и направился к дивану. Пиво пили молча. Казалось, что время остановилось, тишина стала доминировать и приобретала угрожающий характер. Прозвучавший звонок телефона взорвал тишину. Роджер остро посмотрел на Полковника.

Полковник поднял трубку, молча выслушал собеседника, потом положил трубку, облегченно вздохнул и коротко сказал Роджеру:

— Звонил Майкл. Сбили малайзийский самолет.

Роджер оживился и обратился к Полковнику:

— Теперь важно, кто первым и под каким углом преподнесет Обаме эту информацию.

— Важно, но это дело Майкла. Нам же предстоит огромный объем работы по прикрытию.

— С удовольствием, несколько застоялся, — признался Роджер.

 

Проект «Прикрытие»

Кабинет, 17 июля 2014 года

Как только Полковник получил от Майкла информацию, что самолет малайзийских авиалиний был сбит, наступила тяжелое время ожидания первых сообщений информационных агентств. Роджер, до получения сообщения периодически поглядывающий на часы, перестал это делать, но его волнение проявлялось в том, что он брал бутылку пива и каждый раз ставил обратно на стол, не сделав ни одного глотка. То ли от напряжения, то ли от желания нарушить тишину, Роджер обратился к Полковнику:

— Я недавно общался с Нэнси.

— С чем тебя и поздравляю, — язвительно заметил Полковник. — Что радостного она сказала?

— Она отметила, что в наших аналитических записках мы используем слова «сепаратисты», «ополченцы» и очень редко «террористы».

— Надо предполагать, что это не ее инициатива, скорее всего в разговоре с ней Майкл обратил на это внимание, — заключил Полковник. — И что дальше?

— Она высказала осторожное желание использовать одно определение.

— В этих определениях разный смысл, — резко сказал Полковник. — «Ополченцы» — используем, когда говорим о вооруженных людях Донбасса и Луганска, «сепаратисты» — используем в тех случаях, когда акцент делается на территорию.

— А «террористы» применяем в тех случаях, когда дело имеем с представителями СМИ, нашими и украинскими, — заметил Роджер.

— И что предлагает Нэнси?

— Просит употреблять «сепаратисты».

Полковник снисходительно посмотрел на Роджера:

— Хотят «сепаратистов», будут «сепаратисты».

— Прямо сейчас и с этого момента.

Напряженная ситуация продолжалась еще около часа, после чего информационное поле новостных интернет-сайтов и радиотелевизионных каналов взорвалось. Первые сообщения Полковник почти не читал — в них сообщалось о самом факте крушения, количестве пассажиров и их гражданстве.

В одном из сообщений было упомянуто, что в самолете могли находиться более двадцати американцев, включая детей, но в последующих сообщениях этот факт был исключен. Адмирал и его голландские коллеги постарались, подумал Полковник, их усилиями удалось исключить американцев из списка жертв. Маленькая часть проекта четко реализована. Приятный штрих.

По плану в ближайшие два-три часа должен был быть осуществлен массовый вброс нужной информации в социальные сети. Наступало время журналиста, которого Полковник не видел, но который всегда присутствовал в команде в режиме ожидания. Ожидание компенсировалось различными публикациями в Интернете и газетах средней руки, организовываемые Роджером. Это обеспечивало журналисту сносную жизнь и закрепляло в нем убежденность в собственной независимости. Информацию, получаемую от Роджера, он воспринимал как факт свободного обмена в свободном обществе.

— Как наш журналист? — неожиданно поинтересовался Полковник.

— Как лошадь в стойле, бьет копытом и требует простора.

— Вот и получит ее сейчас. Материал у него?

— Нет, все у меня, передавать будем через Ника. Он уже поддерживает тесные контакты с журналистом. Через Ника осуществляется связь журналиста с украинскими и российскими блогерами. Англоговорящие блогеры общаются непосредственно с ним, но под нашим контролем.

— Надеюсь не случайные люди?

— Нет, первый круг общения полностью составляют наши люди. Остальные служат лишь рупорами и трансляторами, — пояснил Роджер.

— Будем надеяться, что тебе удалось создать информационный круг, когда ходит информация, но никто не знает, когда и где она возникла.

Роджер пожал плечами, но был доволен.

— Пойду, надо выдать очередной материал, чтобы запустили в Интернет сегодня поздно вечером. Утром все наши главные информационные СМИ будут ссылаться на Интернет и делать свои, нужные нам, выводы.

Через три часа после авиакатастрофы пошли первые комментарии в Facebook и Twitter. Украинские деятели без оглядки на реалии стали обвинять сепаратистов в применении зенитно-ракетного комплекса «Бук-М1», которым был сбит гражданский самолет. В этом они не сомневались. Особенно в этом был уверен советник главы МВД Украины Антон Геращенко. Еще через час в Twitter президент Украины Петр Порошенко написал: «Это не инцидент, не катастрофа, а террористический акт».

Сепаратисты, они же террористы по украинской классификации, сразу же стали отрицать свою причастность к авиакатастрофе, но следовало ожидать, что их никто не услышит и не захочет услышать. Роджер подготовил соответствующий залп дезинформации.

Новостная лента сообщала подробности о погибших, о маршруте самолета и связи пилотов с украинским диспетчером. Ведущие авиакомпании сообщали о том, что запрещают своим самолетам летать над зонами боевых действий. А ведь правильно было просчитано, подумал довольный Полковник, что Украина не закроет воздушное пространство для пролета самолетов по трассе L980 из-за жадности. Анализ, проведенный несколько месяцев назад, подтвердился.

Первая реакция Белого дома была сдержанной, что и следовало ожидать. Джен Псаки, представитель Госдепа, отказалась «спекулировать на эту тему». Полковник усмехнулся, представляя, что и как она будет говорить завтра.

Вернулся Роджер, по выражению лица Полковник понял, что что-то не так сложилось, как ожидалось.

— Что случилось? — поинтересовался Полковник.

— Ник передал, что сепаратисты обнаружили «черные ящики».

— Что-то рано обнаружили, — недовольно пробурчал Полковник. — То, что «черные ящики» обнаружены, говорит о том, что самолет упал чуть дальше, чем предполагали. Или сепаратисты захватили новые территории.

Полковник задумался. Предполагалось, что «черные ящики» упадут на территорию между украинскими войсками и сепаратистами, что исключало попадание экспертов на эту территорию из-за постоянных обстрелов с двух сторон. Время позволяло бы все остатки самолета перемолоть артиллерийскими снарядами, исключив в дальнейшем сколь-нибудь серьезные выводы о причине катастрофы.

А теперь сепаратисты имеют доступ к остаткам самолета, все зафиксируют. Русские подскажут, а их специалисты, очевидно, уже на месте. Они сделают нужные снимки, которые трудно будет оспорить. Надо было что-то предпринимать. Полковник глубоко задумался. Роджер не нарушал тишины, ожидая решения Полковника.

— Роджер, нужно в Интернет вбросить информацию, что «черные ящики» сепаратисты будут использовать, чтобы исказить их содержание. Придумай со своими людьми какие-то правдоподобные предположения о том, что хотят скрыть сепаратисты и почему они будут пытаться влезть в содержимое этих ящиков. А я позвоню генералу, пусть надавит на украинских военных, чтобы стали интенсивно обстреливать территорию.

Когда Роджер ушел, Полковник позвонил генералу, сразу же узнавшему голос Полковника:

— Я думал, что ты раньше позвонишь.

— Только сейчас получил информацию о «черных ящиках».

— Что-нибудь не так? — осторожно поинтересовался генерал.

— Немного перелетели.

— Да, вижу. У меня на карте обозначены места падения обломков.

— Откуда точные данные?

— Со спутника. Смотрю на снимок и наношу на обычную карту. Похоже, что чуть-чуть перелетели на восток.

— А снимков вроде не должно было быть?

— Пентагон без информации не может жить. Снимков нет, есть изображения для нужных людей.

— Ладно, это ваши дела, и ваши махинации меня не интересуют. Меня беспокоит тот факт, что сепаратисты очень быстро добрались до остатков самолета. Надо максимально перепахать всю территорию.

— Обижаешь, — с нотками гордости произнес генерал. — Я уже говорил с нашим военным атташе, он связался с украинским генштабом. Указания даны. Все доступные средства уже начали обрабатывать территорию, а генштаб направит дополнительные системы залпового огня, дальнобойную артиллерию. С утра самолеты начнут бомбить.

— Приятно иметь дело с умным человеком. Я еще не высказал свою мысль, а мне говорят, что все выполнено. Так я могу потерять свою квалификацию.

— И что? Найдем с тобой тихое местечко, махнем на все, переберемся туда и будем наслаждаться жизнью, — размечтался генерал.

А генерал не передумал найти спокойное место и уехать, очевидно, дела его достали окончательно.

— Сложности? — аккуратно спросил Полковник.

— Есть, — признался генерал, — трудно стоять по стойке смирно, когда тобой командует гражданский.

— Особенно если он многое не понимает, — Полковник решил подыграть генералу.

— Да, но говорить об этом без виски — окончательно погубить здоровье. Закончим эту заварушку, сядем и поговорим.

Последнее слово больше соответствовало «выпьем».

— Согласен. Поставим точку в этом деле, встретимся и выпьем.

Разговор закончился. Повисшая тишина вызывала тревожное ожидание, информация все поступала и поступала.

Информация об очевидцах обрадовала Полковника. В сообщении отмечалось, что перед крушением местные жители видели военный самолет. Сепаратисты завтра с утра начнут искать свидетелей, русские если не сами, то будут подсказывать им, что надо искать. Вот здесь и всплывет штурмовик Су-25. А когда сам что-то находишь, то в это свято веришь. Эту аксиому и предстояло претворить в жизнь.

Реакции Белого дома и Госдепа оказались весьма сдержанными, что очень насторожило Полковника. Неужели президент Обама не среагировал нужным образом, подумал он. Что значат слова Джен Псаки, представителя Госдепа, что «не хочется спекулировать на эту тему».

В случае неудачи с президентом есть вероятность, что проект начнет раскручиваться в обратную сторону, и тогда будут убирать ключевых игроков. Полковник почувствовал, как кровь стала пульсировать в голове. Он не паниковал, только более тщательно стал вчитываться в короткие тексты новостей. Такое состояние продолжалось ровно пять минут.

Короткая новость из Лондона в Twitter взбодрила Полковника и убедила его, что все идет по плану. В информации, содержащей всего три строчки, говорилось, что премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон провел экстренное заседание правительства. Для посвященного человека это означало, что США и Великобритания идут в тандеме, и Великобритания нанесет первой информационный удар по Путину и России, обвинив их в гибели малазийского гражданского лайнера. В тандеме у США роль ведущего, у Великобритании — ведомого. Всегда Великобритания первой начинает атаку на противника, оставляя США возможность в случае провала сказать, что делать, доверились Великобритании, с нее и спрос. Нет равенства, и Великобритания пыжится ссылаться на равенство, но ничего подобного. Она не более чем вассал, пусть первого сорта, но вассал. Ей, Великобритании, не указывают ее место, но, когда назреет ситуация, это будет сделано. Есть только Америка, никого нет рядом, а все остальные ниже — на одну или несколько ступеней. Одни имеют возможность обратить внимание США на себя, другие не имеют такой возможности. Вот и все. На кого и как обратить внимание — это наша прерогатива, американцев. Полковник улыбнулся, поняв свою значимость как представителя США и убедившись в том, что его ожидания краха оказались напрасными.

Весть, что ведущие авиакомпании мира стали отказываться от использования воздушного коридора L980, Полковник пропустил мимо. Пропустил сообщения и ряда агентств, повторяющих информацию о катастрофе. Когда казалось, что информационный поток перестал сообщать новые факты или предположения, Роджеру позвонили. Он нахмурился и сообщил Полковнику:

— Есть какая-то срочная информация у Ника, он не может непосредственно перекинуть ее на твой компьютер, нет доступа. Я сейчас приду.

Буквально через несколько минут Роджер вошел с листом бумаги, на котором рукой было что-то написано. Лицо выражало растерянность и обеспокоенность.

— Прошла опасная информация. Российское информационное агентство «Интерфакс», ссылаясь на источник в Росавиации, сообщило, что целью лиц, сбивших самолет малайзийский лайнер, мог быть самолет президента России.

Выпалив новость, Роджер в ожидании реакции смотрел на Полковника. Полковник не был готов к тому, чтобы идея проекта была так быстро раскрыта. Эта новость больно ударила по его самолюбию.

Роджер наблюдал, как лицо Полковника исказила глубокая озабоченность, потом он сделал усилие над собой, чтобы приступить к обсуждению:

— Не знаю, что стоит за этим сообщением. Вариантов несколько. Чтобы сделать более или менее правдоподобное заключение, надо понять, как летел борт номер один российского президента.

После небольшого сомнения Полковник позвонил генералу:

— Привет, есть вопрос.

— Подожди, я тебе перезвоню по другому каналу.

Через минут пять он позвонил:

— Можешь говорить, не прибегая к иносказаниям.

— Боишься, что русские тебя прослушивают?

— Знаешь высказывание: защити меня от друзей, а с врагами я разберусь сам?

— Намекаешь на друзей из АНБ?

Генерал не стал обсуждать друзей, а поинтересовался:

— Что случилось, что ты позвонил? Второй раз звонишь. Это рекорд.

— Мне надо знать маршрут самолета Путина, если менял, то почему? Думаю, что самолеты AWACS отслеживали путь.

— Странный вопрос, почему поменял маршрут? Это тебя надо спросить, я могу сказать, как он летел, из какого пункта, и в какой. Сильно тебя прижало?

— Есть такая проблема, — признался Полковник. — По российскому каналу прошла информация, что целью был борт российского президента, а не малайзийский самолет.

— Это серьезно.

— Поэтому меня интересует маршрут. Это ключ к разгадке. Что стоит за изменением маршрута — случайность или преднамеренность? Вот в чем вопрос.

— Я скажу своим, тебе перешлют информацию в течение получаса, — сообщил генерал. — Думай. Пока.

Генерал выполнил обещание и прислал нужную информацию — маршрут полета и запись разговора командира российского самолета с диспетчерами. Никаких нарушений международных норм, только в самом начале полета над Европой было изменение — капитан потребовал другой воздушный коридор, проходящий севернее. Борт номер один России вышел из воздушного пространства Украины. Почему? Из-за войны? Или произошла утечка?

Полковник был поглощен поиском ответов на им же поставленные вопросы, размышлениями о причинах изменения маршрута. Убедившись, что удовлетворительного ответа нет, он решил действовать на опережение.

— Роджер, нужно срочно вбросить фейк. Но это должно быть от солидного лица, который мог бы аргументировано доказать идею фейка.

— Такие всегда найдутся. Диапазон от неизвестного портала до The Wall Street Journal, на любой вкус. Скажи, что надо, а там решим.

— Надо запустить информацию, что русские, чтобы снять с себя подозрения, говорят о мнимой угрозе самолету Путину. Приложить все, что считаешь нужным, но атака должна быть такой мощности, чтобы убить любые попытки обсуждать эту версию.

Роджер спокойно сидел, можно было подумать, что он не слышал Полковника. Его лицо не выражало ни тревоги, ни волнения. Оно было спокойным, равнодушным и отвлеченным. Полковник выжидал, пока Роджер что-то скажет или что-то сделает.

— Прежде всего уточним один момент, — неожиданно начал Роджер. — Насколько нам нужна достоверность?

— Только внешне на уровне беглого чтения.

— Тогда поступим следующим образом. Наш журналист запустит информацию, что некий источник, близкий к МИД РФ или Аппарату президента, позже разберемся, к чему ближе, сообщил, что разработан план дезинформации общества, согласно которому сбить должны были президентский самолет. На основе этого будет строиться российская версия о непричастности Путина и его сообщников к гибели гражданского самолета. Пойдет?

— В таком духе, да, — согласился Полковник.

— В России у нас есть люди, готовые поддержать любую абсурдную мысль, лишь бы она была против Путина. Им нужные люди дадут информацию от человека, близкого к окружению Путина, премьер-министра или министра иностранных дел. Информация аналогичная, которую озвучит наш журналист.

— Два замечания. Ссылаться на окружение Путина не стоит — там умеют держать язык за зубами. Ссылайся на кого хочешь, но аккуратно. Второе. Не переборщи с количеством из России, они нам еще будут нужны. Достаточно одного-двух человек для затравки социальной сети. Большее количество вызовет подозрение. А вот пересылки и распространение этой информации по правилу — чем больше, тем лучше.

Выходя из кабинета, Роджер заметил:

— Кажется, сегодня будет бессонная ночь.

— Лучше сегодня будет бессонная ночь, чем с понедельника вечный сон, — мрачно пошутил Полковник.

Роджер почти вышел из кабинета, но вдруг остановился:

— Почему с понедельника?

Полковник улыбнулся и объяснил:

— Вечный сон начинается с понедельника, независимо от нашего календаря.

— Тоже мне специалист по вечному сну, — проворчал Роджер и закрыл дверь.

Решение об активном отрицании предположения о самолете Путина воодушевило Полковника, вселило уверенность и подняло настроение. В таком состоянии его застал звонок адмирала:

— Подлетаю к Нью-Йорку. Хотел бы срочно встретиться. Где будешь?

— В кабинете. Кажется, что сегодня мне не уйти отсюда.

— Из-за сообщения о борте…

— Да. Очень удачно, что ты в Нью-Йорке. Поговорим.

Часа через три адмирал вошел в кабинет в сопровождении адъютанта и Саманты. Она пропустила гостей вперед, оставаясь у двери, спросила:

— Что приготовить?

Адмирал посмотрел на нее с нескрываемым восторгом, потом кивнул Полковнику и заметил:

— Мне бы такого сотрудника, не только работа, но и жизнь показалась бы удавшейся. Неудобно каждый раз пользоваться вашим гостеприимством. Вот, кое-что прихватил.

После этих слов адъютант передал Саманте увесистый пакет и вместе с ней удалился из кабинета.

— Сам решил прилететь или Майкл посоветовал? — спросил Полковник.

— Думай как хочешь. Главное, что я здесь.

Как только они сели на диван, адмирал сообщил:

— Я в курсе, что ты интересовался маршрутом самолета Путина, запрашивал данные самолетов слежения AWACS.

— Генерал доложил?

— Точно. С каким удовольствием он сообщил, что ты первым поинтересовался, — адмирал изобразил на лице ехидную улыбку.

— А ты?

— Я сказал, что ты все задумал, тебе и первому все знать.

— Ты отыгрался.

— Не скрою, что я был доволен.

После этого вступительного разговора они непосредственно приступили к обсуждению информации агентства «Интерфакс».

— У меня есть подозрение, что произошла утечка на Украине. Кто-то из киевских силовиков слил информацию, — признался адмирал.

— Я тоже прихожу к такому выводу, — согласился Полковник.

— Что будем делать?

— Контрмеры я уже принял. Роджер в Интернете объявит, что русские специально придумали историю с президентским самолетом, чтобы снять с себя подозрения. Эта мысль будет доминирующей, учитывая, какое количество пользователей сегодня будут в теме. Завтра утром наши печатные тяжеловесы, ссылаясь на Интернет, преподнесут эту версию как бесспорную. На газеты будут ссылаться телевизионщики, а на телевизионщиков будут ссылаться интернет-сайты. В информационном поле не останется места для другого мнения.

— Лихо у вас получается. Любую правду можете изничтожить, коварные вы люди.

Вошла Саманта, принесла поднос с едой и бутылкой старого виски.

— Это мне прислали знакомые из Шотландии, возраст двадцать четыре года, особая выдержка, — сообщил адмирал.

Саманта подождала, пока адмирал сообщит возраст виски, потом обратилась к мужчинам:

— Адъютант спрашивает, что ему делать?

— А что Вы предлагаете? — весело переспросил адмирал.

— Он может подождать у меня в кабинете. Когда будете уходить, он присоединится к Вам.

Адмирал с улыбкой на лице предположил:

— Лишить человека такой радости в рабочее время — моральное преступление. Не возьму на себя такой грех.

Саманта улыбалась. Ей понравилось, что адмирал обратил на нее внимание, и это польстило ей. Полковник же думал о том, как мало нужно женщине внимания, чтобы она почувствовала свою исключительность в жизни.

— Если что-нибудь понадобится, я у себя, — предупредила Саманта, глядя на Полковника.

Адмирал налил себе виски, а Полковнику предложил:

— Надо предполагать, что тебе сегодня предстоит тяжелая ночь, поэтому сам налей себе, чтобы я не стал причиной катастрофы.

Полковник последовал его совету, потом сделал большой глоток, словно весь день страдал от жажды.

— Предлагаю обсудить два аспекта сложившей ситуации. Первый: кто слил? Второй: что нам делать?

— Согласен, могу сказать свое мнение, — сказал адмирал. — Слил информацию кто-то из высокопоставленных сотрудников СБУ или минобороны Украины.

— Причем слил не за деньги. Скорее всего, это лояльный Кремлю человек.

— Поэтому они его не сдали, хотя это могло спутать нам всем карты.

— Знаешь, первое впечатление от полученной информации было на уровне предстоящей катастрофы. Потом, подумав, я пришел к выводу, что у русских безвыходное положение, — заметил Полковник.

— Что так?

— Предположим, что они узнали о нашем плане. Объективных и реальных доказательств нет. Только разговоры, а их не приложишь в дело.

— Так, — подтвердил адмирал.

— Раскрыть своего человека Путин никогда не согласится, тем более не представив достоверных документов. Остается только намекнуть, что они знают о нашей игре.

— Что и было сделано.

— Только и всего. А мы не обращаем внимания на этот намек, обвиняем их в том, что они этим хотят скрыть свое участие. А все претензии к украинской стороне, а что с них возьмешь? — спросил Полковник.

— Действительно, русские могут только украинцев обвинить, но делать это без решения международной комиссии они не будут. Вынуждены будут ждать решения.

— Если это решение когда-нибудь будет. Да, русские вынуждены будут защищаться или бездействовать в отдельных вопросах, связанных с решениями комиссии. Так сложилась ситуация, что развязывает нам руки.

— Когда я ознакомился с сообщением, то очень напрягся. Теперь вижу, что все обстоит иначе. За тебя, проектировщик. За твою непотопляемость.

Адмирал был искренним. Они поговорили еще минут двадцать, когда пришел Роджер, чтобы сообщить, что в Интернете уже вовсю распространяется весть, что русские преднамеренно вбросили версию о самолете российского президента Путина.

— Ладно, с сожалением покидаю вас, но не буду вам мешать, у вас сейчас очень много дел, — засобирался адмирал и стал прощаться с Полковником и Роджером.

«Испанский диспетчер», 18 июля 2014 года

Саманта приехала на работу рано утром. В кабинете она застала уставшего Полковника, его воспаленные глаза свидетельствовали о том, что он не спал.

— Роджер не приходил? — задала она вопрос.

— Я отправил его поспать пару часов.

— Может быть, и ты отдохнешь немного?

— Придет Роджер, тогда воспользуюсь твоим предложением. Если позвонит Майкл, сразу же сообщи, — попросил Полковник.

— Что-нибудь приготовить?

— Сделай крепкий кофе.

Она ушла, а Полковник стал вспоминать все, что произошло после ухода адмирала. Разница во времени, казалось, могла дать несколько часов передышки, но все уплотнилось до невозможного. Сокращение ночных новостей с Европы компенсировалось нарастанием информации в самой Америке.

Новый день, 18 июля, в Москве начался с заявления Генсека НАТО Андерса Фога Расмуссена, требующего немедленного начала международного расследования крушения малазийского лайнера. Прочитав текст заявления руководителя НАТО, Полковник удивился наивности этого человека, далекого от многих скрытых механизмов мировой политики. Полковник весьма негативно относился к личности Генсека НАТО, какое-то внутреннее невосприятие не позволяло ему причислить Расмуссена к личностям, хоть как-то формирующим международную политику. Он лишь безропотно исполнял чужую волю и распоряжения. Знал бы Расмуссен, что задумал Полковник и как далеки его слова от реальности.

Поток информации Полковник фильтровал, перестал обращать внимание на перепечатки. Но информация, несмотря на то, что в Европе глубокая ночь, постоянно поступала.

«The Star опубликовала предварительный список жертв катастрофы».

«Президент Путин считает, что Украина несет ответственность за крушение Boeing-777».

«Канцлер Германии Ангела Меркель требует независимого расследования».

«Россия, возможно, подвергнется новой «санкционной атаке» со стороны США, считает пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков».

«Украинские военные противовоздушной обороны малоквалифицированны, поэтому могли сбить пассажирский лайнер, сообщил телеканал Russia Today, ссылаясь на члена Российской академии космонавтики».

«Boeing-777 был преднамеренно сбит, считает вице-президент США Джозеф Байден».

Это заявление Байдена обрадовало Полковника. Для него все стало ясно — Байден выступил тем раздражителем, что будет выводить из себя президента Обаму, настраивая его на агрессивные действия и высказывания в адрес России и лично Путина.

Новостные строчки продолжали выплескивать сообщения, от которых у Полковника периодически возникало ощущение дежавю, настолько были похожи отдельные сообщения. Но читать приходилось все подряд, чтобы не упустить что-то очень важное.

Саманта вернулась с крепко заваренным кофе и двумя чашками. Полковник подумал, что она собирается составить ему компанию, но Саманта опередила его:

— Роджер идет, просил приготовить кофе.

Полковник сделал только пару глотков, как появился Роджер — отдохнувший и рвущийся в работу.

— Может быть, пойдешь и отдохнешь немного? — посочувствовал он Полковнику, садясь на диван. — А я буду на боевом посту.

— Обсудим пару тем, тогда пойду отдохнуть.

— Тогда я пошла, — повернулась уходить Саманта. — Хотите, на ланч я закажу что-нибудь вкусное?

— Конечно, — обрадовался Роджер. — Моим серым клеткам нужна еда, вкусная и не всегда полезная. Прошу это учесть.

Как только Саманта исчезла за дверью, Роджер поинтересовался:

— Что интересного сообщили за время моего отсутствия?

— Российский телеканал Life News сообщил, что малайзийский лайнер отклонился от безопасного курса.

— Русские вывернутся наизнанку, чтобы добыть информацию, подтверждающую, что они не причастны к авиакатастрофе.

— А мы будем постоянно подкидывать очередные ребусы, расширяя их круг поиска причин, пока у них не иссякнут ресурсы, — Полковник предсказал ход дальнейших действий.

— В потенциале они когда-нибудь дойдут до истины.

— Вот тогда наш журналист опубликует свой труд о небрежности и низкой квалификации украинских военных, вспомнит случай, когда в 2001 году случайно сбили российский пассажирский самолет и не извинились.

— Тогда это будет последний гвоздь в гроб украинских политиков.

— Тебе их жалко? — удивился Полковник.

— Политиков — нет.

— А женщины останутся, можешь не переживать.

— В этом случае можем вернуться к нашим делам, — предложил Роджер.

Допив кофе, они приступили к обсуждению поступивших новостей.

— Выступил премьер-министр Австралии Тони Эббот, начавший атаку на Путина. Похоже, что он рвется в лидеры в колонне обвинителей России, поставив под сомнение ее участие в саммите двадцатки.

— Дорвался, Австралия всегда на задворках международной политике, а так — внимание мировой прессы и возможность нарываться на Путина без страха о последствиях, — с саркастической улыбкой произнес Роджер.

— Странное заявление сделал генеральный прокурор Украины Виталий Ярема. Он утверждает, что у сепаратистов нет зенитно-ракетных комплексов «Бук» и С-300.

— С чего его понесло? Возможно, что он не был в курсе нашего проекта, но политический нюх надо иметь.

— Поэтому будем ожидать его отставки. Дальше. Сепаратисты предлагают ввести гуманитарное перемирие на время проведения расследования.

— Вот этого делать нельзя. Своим предложением они показывают, что не имеют к авиакатастрофе никакого отношения.

— Думаю, что в Киеве никак на это не отреагируют.

— И добавят огня, — предположил Роджер.

— Reuters сообщило, что украинские спасатели обнаружили второй «черный ящик».

— Интересно, территория под контролем сепаратистов, а украинские спасатели нашли ящик.

— Не напишут же, что сепаратисты хотят выяснить правду. Скоро Reuters и другие агентства будут писать, что сепаратисты не позволяют международной комиссии вести расследование и собирать останки пассажиров самолета.

— Предполагаешь, что так будут писать?

Полковник не отреагировал на вопрос Роджера. Он что-то искал среди бумаг, лежавших на столе. Найдя нужную, он подошел к Роджеру и показал ее. Роджер с удивлением смотрел на них:

— Что за странные паспорта?

— Паспорта, найденные на месте падения малазийского самолета. А паспорта действительно странные, в этом я согласен.

Роджер взял в руки лист ксерокопии снимка, внимательно стал его рассматривать, после чего пожал плечами:

— Какая-то чертовщина. Новые голландские паспорта, новые, но с дырками. Странно.

— Дырки делают при погашении паспорта. Почему они возникли в этом самолете?

После глубоких раздумий, происходивших в глубокой тишине, Роджер высказал предположение:

— Возможны два варианта. Первый. Голландские коллеги нашего адмирала проявили собственную инициативу и подложили эти погашенные паспорта в багажное отделение.

— Цель?

— Пусть русские ломают голову и потратят время на поиски объяснений.

— Не очень убедительная версия, но принимается. Учитывая, что международная комиссия не будет заниматься паспортами — это не входит в ее компетенцию, паспортами будут заниматься те, кто будет искать доказательства непричастности России к крушению авиалайнера, — Полковник принял первую версию Роджера. — А вторая?

— Кто-то из пассажиров перевозил данные паспорта для создания их копий где-то в Юго-Восточной Азии. В случае их обнаружения — это не документ, так, сувенир.

— Криминальный след? Хотя почему бы и нет?

— Как будем реагировать? — спросил Роджер.

Полковник задумался, потом медленно, словно продолжает обдумывать ответ, стал излагать свое решение:

— Никак. Это тупиковая ветвь в построении причины катастрофы, пусть такой и остается. Но это знаем мы, а русские нет. Чем больше материалов, тем больше будет версий и обсуждений в Интернете, тем больше времени будет потеряно впустую.

Роджер долил себе кофе из кофейника, там его было всего на полчашки.

— Прости, это все. Если хочешь, я попрошу Саманту, чтобы она приготовила еще?

— Нет, сейчас скажу тебе еще одну интересную новость и пойду отдохну часок.

Роджер сосредоточился и приготовился слушать Полковника, зная его привычку самое главное оставлять на конец беседы.

— В Интернете появилась информация от «испанского диспетчера». Кто он на самом деле, никто не знает. Во всяком случае, я не смог сходу вычислить его. Будем считать, что это некая загадочная личность.

— Можно поподробней, — попросил Роджер, — я совсем не в курсе.

— В Twitter некий «испанский диспетчер» из киевского аэропорта Борисполь написал, что Boeing-777 сбили украинские военные летчики, которые три минуты следовали за малазийским самолетом, после чего он исчез с экранов радаров.

После минутной паузы Роджер задал вопрос:

— А что делал «испанский диспетчер» в киевском аэропорту Борисполь?

— В этом-то и загадка. Полеты отслеживала Украэрорух, диспетчеры из Днепропетровска.

— Что ты думаешь? Ведь ты, пока меня не было, не один раз анализировал ситуацию с сообщением загадочного диспетчера?

— Да, этот диспетчер напряг меня. Я постарался сделать анализ его небольшого текста в Twitter. Посмотри, — Полковник протянул Роджеру распечатку текста, — он пишет, что знают они, диспетчеры, и контроль воздушного движения. Какого? Мы с тобой знаем, что малайзийский рейс MN 17 вели авиадиспетчеры днепропетровского авиаузла. И еще, он пишет, что военные подтверждают, что сбили украинцы, но не знают, кто отдал приказ. Какие военные? Откуда он их знает, и почему они с ним общались по этой теме? Согласись, что трудно представить, чтобы военные, понимая ситуацию и последствия, просто обменивались информацией с иностранным диспетчером.

— Какому выводу ты пришел?

— Думаю, что это кто-то из военных, каким-то образом имевший контакт с лицами, участвующими в операции, или с информацией. Он не русский агент, иначе просто передал бы им сведения. Он просто ответственный человек, для кого гибель стольких людей — преступление, и постарался сообщить то, что знает, хотя понимает, чем рискует.

— Что будем делать?

— Ничего, каждый из нас мог в Интернете опубликовать сообщение, что мы видели на радаре, как малайзийский авиалайнер атаковали два российских истребителя. Прежде всего, нужны объективные технические данные, потом свидетели. Но не наоборот. Сегодня такой расклад.

— Знаешь, мне почему-то жаль «испанского диспетчера». Опубликовал сообщение, рисковал, но никакой пользы от его поступка.

— Ты пожалей себя в первую очередь, а потом его. Если его информацию начнут раскручивать, то могут выйти на тебя.

— Мне это не грозит. Все придумали украинцы, все они сами осуществили и несут полную ответственность. Как ты сказал? Прежде всего, нужны объективные технические данные, потом свидетели. Но не наоборот. Сегодня такой расклад.

— Ладно, и дальше разбирайся с украинской ответственностью, а я пойду отдохну часок.

Роджер, оставшись один в кабинете, недолго томился мыслью, чем заняться. Он взял распечатки новостных лент и стал их просматривать, пытаясь выловить что-то интересное, что не отметил Полковник.

«Минобороны России утверждает, что в районе катастрофы малазийского лайнера средства российской ПВО не работали, самолеты военно-воздушных сил не выполняли полетов в приграничных с Украиной областях».

Кто бы сомневался, что это правда, подумал Роджер, но как мало людей об этом знают. И их число не должно увеличиться в ближайшие дни — это задача его и Полковника. Прежде всего, конечно, Полковника.

«США подумают об отправке на место крушения Boeing-777 специалистов из американского Совета национальной транспортной безопасности, заявил вице-президент Джозеф Байден».

Обещать не значит исполнить, с усмешкой подумал Роджер. Кто-кто, а Байден точно знает, кто стрелял. Полковник как-то в разговоре намекнул, что между Майклом и Обамой стоит Байден. А личный интерес его, Байдена, кроется в сланцевой нефти, сосредоточенной на юго-востоке Украины. «Ничего личного, только бизнес» в данном случае не подходит. Про Байдена можно смело сказать, что и бизнес, и личный интерес, все вместе.

«Военные доложили президенту Украины Петру Порошенко, что у террористов нет украинских ракетных комплексов «Бук» и С-300. Захвата этого оружия не было».

Чем больше читал Роджер, тем веселее ему становилось. Украинские вояки все продадут, но честно доложат президенту, что все оружие на месте. Ничего личного, бизнес, так сказать.

«Глава украинского МИД Павел Климкин пообещал специалистам из Нидерландов беспрепятственный и безопасный доступ к месту крушения».

Стало весьма весело от политического дурдома. Министр обещает то, что не может обещать. Это могли обещать сепаратисты. Вот к кому надо было обращаться, а потом передать Климкину, чтобы он попросил своих военных не стрелять в сторону специалистов из Нидерландов.

«Российскими радиотехническими средствами в течение 17 июля фиксировалась работа радиолокационной станции 9С18 «Купол» батареи «Бук-М 1», дислоцированной в районе населенного пункта Стыла».

Неужели действительно украинцы, подумал Роджер, по собственной инициативе пальнули ракету? Некоторое подобное сомнение он почувствовал и у Полковника.

«Киев не намерен отдавать «черные ящики», сообщил директор департамента консульской службы МИД Украины Андрей Сибига».

Очень даже интересно, как можно отдать то, что у тебя нет? Роджер получал истинное наслаждение, читая сообщения, они его развлекали.

Когда вернулся Полковник, Роджер придал лицу серьезное выражение, всем видом показывая, что погружен в чтение и анализ сообщений.

— Что-нибудь есть интересное? — спросил Полковник.

— Информации много, но для нас мало стоящей. Русские подтвердили, что украинцы включали радиолокационные станции «Купол» комплекса «Бук-М1».

Это сообщение не понравилось Полковнику, что было видно по выражению его лица, но он промолчал.

Фотография, 20 июля 2014 года

Они сидели напротив друг друга и анализировали события прошедших дней. На столе были разложены копии статей из газет, распечатки информационных интернет-сообщений и телевизионных передач — все, что касалось авиакатастрофы рейса MN 17. Огромная кипа была тщательно распределена по содержанию, по предполагаемому интересу к изложенному материалу и перспективности использования.

— Я постарался немного упорядочить информацию, — говорил Роджер. — Вот, эта часть посвящена российской прессе, телевидению и интернет-сообщениям.

— Они представляют наибольший интерес. Только русские будут продолжать искать причину катастрофы, остальной мир уже вынес окончательный вердикт — виноваты Россия и Путин, Путин и сепаратисты.

— Точно, вот копия первой полосы The Washington Post. Заголовок статьи: «Официальная информация: Россия поставила зенитные комплексы».

— Это по твоей информации они написали? — ехидно спросил Полковник.

— Нет, я большей частью специализируюсь на Интернете.

— Давай поступим следующим образом, — предложил Полковник. — Нам предстоит работать с большим объемом информации. Поэтому все материалы The Washington Post, The Wall Street Journal, New York Times, телеканалов CNN и других наших СМИ мы рассматривать не будем. Что́ они будут писать, мы знаем.

— Я заметил, что New York Times полностью доверяет украинским источникам. Тут они, с подачи украинских источников, опубликовали снимок российских военнослужащих под заголовком «Украина. Славянск».

— И что?

— Снимок сделан на территории России.

— Поэтому не будем тратить время. Останавливаемся на материалах российских СМИ. Частично будем смотреть украинские, чтобы понять, какую дезинформацию они вбрасывают и в какой мере она согласуется с нашим планом прикрытия.

— Получается, что мы работаем с материалами Ника, — Роджер подвел итог предложения Полковника и отодвинул одну кипу бумаг. — Это нам не нужно. Скучно и бесполезно читать то, что сам написал или придумал.

Роджер придвинул к себе папку с надписью «Бук».

— Здесь все материалы по зенитно-ракетному комплексу. Версию, что ракету запустили русские, а потом перегнали установку обратно в Россию, 18 июля изложил министр МВД Украины Арсен Аваков. Он утверждает, что около пяти часов утра его подразделения скрытого наблюдения зафиксировали тягач с гусеничным ракетным комплексом, двигавшийся в сторону Краснодона по направлению к границе России.

— Что скажешь? — спросил Полковник.

Роджер выругался. Полковник удивленно посмотрел на него, а Роджер поспешил оправдаться:

— Все было бы замечательно, если на этом я поставил бы точку. А там есть продолжение. И хреновое.

— Что так?

— В Интернете менее чем за сутки доказали, что это фейк, установка с номером 312 принадлежит Украине.

— Номер можно нарисовать, — предположил Полковник.

— Согласен, но баннер предприятия другого города, откуда он взялся на фотографии?

Полковник встал, подошел к письменному столу, руками уперся на него и стал слегка покачиваться. Потом посмотрел на Роджера и несколько отрешенно проговорил:

— Хуже нет дела, чем дилетанты, возомнившие себя профессионалом. Бизнесмен сомнительного происхождения руководит МВД, как там, в его сообщении? Подразделения скрытого наблюдения. Такие скрытые, что сами не поняли, где оказались.

Полковник хотел что-то еще злое сказать, но махнул рукой и вернулся к Роджеру. После небольшой паузы Полковник обозначил задание:

— Надо в Интернете, особенно среди украинцев, поднять бурю, потом подключить Канаду и Австралию, а потом Америку и Европу. В Канаде и Австралии не читают русские сайты, это сайты для внутреннего российского употребления. В Канаде много украинцев, что-то они прочитают с украинских сайтов. Но надо на Украине распространить английские версии, потом эти тексты должны появиться в Канаде и Австралии и далее, как я планировал.

— Текст?

— Русские сбили, русские прячут следы. Два направления. Первое. Публиковать все, что может в хорошем или плохом изображении напоминать установку «Бук», даже накрытые защитными сетками и без них. Нужно количество. Сразу тексты давать на английском, пусть наши тут же перепечатывают. Сперва газеты, потом на газеты пусть ссылаются интернет-сайты. Можно наоборот. Надо сделать гигантскую круговерть.

— Русские будут доказывать…

— Пусть доказывают, мы говорим на другом языке и понимаем только свой язык. Нам нужно мнение наших пользователей. Второе. Постарайтесь подключить более мозговитых ребят, знающих те районы Украины. Пусть выстраивают цепочку объяснений, почему тот баннер попал в кадр.

— Можно написать, что русские подрисовали, чтобы обвинить украинцев. Что еще? — повернулся Полковник.

Роджер вытащил из кипы другую папку.

— Нам больше всего интересны два документа. Это десять вопросов, озвученные заместителем министра обороны России Анатолием Антоновым, и пресс-конференция министерства обороны России по вопросу крушения рейса MN 17.

Роджер вытащил содержимое папок и хотел дать разъяснения, но Полковник его опередил:

— Это все интересно, я обязательно прочту, но это мнение русских, дальше оно не пойдет. Любое их объяснение звучит как оправдание. Главные редакторы наших СМИ не настроены способствовать им, не будут публиковать что-то критическое. Скорее, опубликуют любую ересь Киева. Поэтому сейчас надо мобилизовать Интернет.

— Это не проблема. Многих пользователей мы еще не задействовали. Наш заказной журналист старается, но загружен полностью. Приятно и смешно на него смотреть.

— Странное сочетание, — удивился Полковник.

— Приятно смотреть, как он работает, смешно от того, что он самозабвенно пишет.

— Он у тебя один представляет ударную силу?

— Нет, есть еще группа. Но следует выделить одну особу, она молодая журналистка, очень быстро выдает любой материал, только назови тему и что надо осветить. Работает весьма интенсивно, но потом ей нужно разрядиться. Такой стиль.

— А ты ей усердно помогаешь быстро вернуться в строй? — лукаво спросил Полковник.

— Не для себя стараюсь, для общего дела.

— И здоровье губишь исключительно для общего дела?

— Как приятно, когда тебя понимают, — с этими словами Роджер пошел давать указания пишущей братии.

Оставшись один, Полковник стал просматривать кипу переводов российской прессы, представлявшей для него особый интерес. На сообщения украинской прессы он практически перестал обращать внимание — вариации на одну тему: виноваты русские, Путин и сепаратисты. Тратить время на однообразную истерику ему не хотелось.

Сообщение о десяти вопросах, сформулированных министерством обороны России, лежало сверху. Очевидно, что Роджер обратил особое внимание на эту информацию. Вопросы политического и организационного характера Полковник читал, не вдаваясь в осмысление. Пожалуй, третий вопрос из списка был весьма точным: «Каковы причины бездействия украинских властей по формированию международной комиссии, когда она начнет действовать?»

Действительно, с первых минут, обвиняя Путина и Россию, Украина была максимально заинтересована в международном подтверждении истины, в выявлении причины крушения лайнера и стороны, совершившей это преступление. Полковник понимал игру, которую вынуждена была вести Украина, но ее низкокачественные фальшивки ставили его и команду, работающую с ним, в экстремальные ситуации. Лишь участие в этой игре крупнейших западных СМИ, содействие политиков позволяло гасить щекотливые и опасные вопросы, уже поднимаемые людьми, мало подверженные прессу СМИ. Их мало, но количество может увеличиваться, а Интернет приращение может вывести на геометрическую прогрессию. Поэтому Полковник считал, что только агрессивная наступательная политика позволит заглушить трезвые голоса оппонентов.

В вопросах Минобороны России Полковника больше всего интересовали вопросы технического характера. Четвертый вопрос его очень насторожил.

«Готовы ли представители Вооруженных сил Украины представить международным экспертам документы по учету ракет класса «воздух-воздух» и «земля-воздух» в боекомплектах зенитных ракетных комплексов?»

По плану прикрытия, в соответствии с требованием Полковника, нужные ракеты «воздух-воздух» должны были быть списаны, и соответствующие акты их уничтожения должны быть в министерстве обороны Украины. Не забыли ли сотрудники министерства? А вопрос ракет класса «земля-воздух» не обеспокоил Полковника. Очевидно, что никакая международная комиссия не будет изучать, где и сколько ракет находится в армии Украины. Что касается военных Украины, то они никогда не позволят провести ревизию своего имущества — всплывут поразительные факты хищений и отправки их за рубеж.

Так почему же этот вопрос озадачил Полковника? Он не мог забыть одну фразу, вскользь сказанную Роджером. Он предположил, что украинцы могли нарушить план проекта и самостоятельно пальнуть ракетой в самолет. Такое вероятное отклонение от проекта бесило Полковника, привыкшего к жесткому и четкому исполнению своих разработок. Более того, признания со стороны киевских властей нет, а отдельные моменты давали Полковнику повод предполагать, что это похоже на правду.

Вопрос русских о данных средств объективного контроля о перемещении самолетов ВВС Украины в день крушения кажется естественным. Столь же естественным является вопрос о причине развертывания систем «Бук» в районе боевых действий, если у сепаратистов нет самолетов? А девятый вопрос: «Почему СБ Украины начала работы с записями переговоров украинских диспетчеров с экипажем Boeing и данными украинских радаров без международных представителей?», показывал сторону, заинтересованную в укрытии тайны крушения самолета.

Вопросы простые и естественные с естественными ответами, очевидными для Полковника. Он был уверен, что никто ничего не скажет, никто ничего не покажет. Есть сформированное мнение и от нее не будут отходить ни США и союзники, ни любая международная комиссия, а об Украине и нечего говорить.

С одной стороны, вопросы расстроили Полковника, но они же посодействовали его самолюбию — как точно он подсказал о необходимости списания ракет «воздух-воздух». Русские напомнили о трагедии российского Ту-154 в 2001 году, но с этого эпизода Полковник начинал проектирование. Он был доволен собой, он еще в форме, он умеет видеть будущее в своих проектах.

Следующий документ, подготовленный Ником, был посвящен брифингу заместителя министра обороны России Анатолия Антонова. Как и ожидал Полковник, технические аспекты доминировали на брифинге. Представленные данные технического контроля свидетельствовали, что русские зафиксировали работу украинских радиолокационных станций «Купол» системы «Бук», вылет их штурмовика Су-25 в направлении малазийского лайнера.

Все прогнозируемо, но один момент его насторожил. Российский генерал упомянул о «Буке» под номером 312, о другом «Буке», который возили на белом тягаче. Это становилось навязчивой последовательностью — украинский ляп каждый раз всплывал в разоблачениях русских. Если Бог не дал ума и способностей украинским силовикам, подумал Полковник, то это навсегда. И с этим ему надо мириться, их, украинских силовиков, Вашингтон пока менять не собирается.

Правда, русские проехались и по разведке США, раскритиковав их за то, что они ищут и находят информацию в социальных сетях. Надо будет адмиралу об этом сказать, с удовольствием подумал Полковник и представил лицо своего визави.

Отложив бумаги, Полковник сосредоточился на анализе ситуации. Он не сомневался, что русские будут искать военнослужащих, управляющих «Буком», будут искать пилота, совершившего запуск ракет «воздух-воздух». Они их найдут, потратив много времени. Поэтому у него, Полковника, был временной гандикап, который надо было использовать. Русские докопаются до правды, но ее, правду, надо растворить в огромном потоке лжи. Русские говорят, что ложка дегтя портит бочку меда, а поток лжи не позволит правде взойти.

Надо будет в ближайшие дни проверить систему блогеров, созданную Роджером, назначил себе задачу Полковник. От их активности будет зависеть окончательный успех.

Китайский ресторан, 27 июля 2014 года

Полковник и Роджер обедали в китайском ресторане. В последнее время они часто обедали в ресторанах или барах — неожиданно рабочая нагрузка резко спала, пресс необходимости срочно сделать что-то или организовать контрмероприятие растворился в прошлом. Жизнь стала спокойной и равномерной, без авралов, возникло свободное время. Саманта иногда обедала с ними, ее участие придавало легкость общения за столом, особое настроение. Естественно, что каждый раз она и Роджер устраивали за столом словесные дуэли, что доставляло Полковнику огромное удовольствие их слушать. Каждый из них признавал его право рефери и особо следил за его реакцией, ожидая похвалы или скрытого поощрения. Каждый из них считал себя победителем, если Полковник улыбался после очередного высказывания или прекращал дебаты, что было равносильно нокауту или нокдауну в боксе.

Когда Роджер сообщил Саманте, что они идут в китайский ресторан, она с удовольствием согласилась поддержать компанию, но минут через двадцать сообщила, что не может выйти из офиса из-за срочной работы. Полковник первое время предполагал, что должностные функции Саманты незначительные, но очень быстро понял, что она, по сути, контролирует исполнение всех заданий, которые ставит сотрудникам Роджер. Учитывая, что Роджеру задания ставит Полковник, он понял, что Саманта негласно является контролером исполнения его поручений. Но за все время совместной работы она ни разу не переспросила и не попросила уточнения у Полковника. Все, что ей нужно было уточнить, она спрашивала у Роджера. Соблюдение Самантой субординации удивляло Полковника, и он очень это ценил.

Когда официантка ушла с заказом, Роджер пожалел, что не заказал стеклянной лапши.

— Еще успеешь, — утешил его Полковник. — Думаю, что к лапше еще что-нибудь добавится.

— Я не виноват, что здесь вкусно готовят. Потом, китайская еда тем и славится, что, только поев, начинаешь вновь чувствовать голод.

— Согласен, китайская еда не создает ощущения тяжести в желудке, — согласился Полковник, что очень обрадовало Роджера.

Официантка принесла пиво, а Роджер попросил включить в заказ еще порцию стеклянной лапши. Роджер одним глотком выпил полкружки пива, облегченно вздохнул:

— Очень хотелось выпить. Кстати, ты заметил, что у них новый повар?

Полковник удивленно повел плечами и растерянно посмотрел на Роджера.

— Точно, новый повар. Прошлый раз я почувствовал разницу и спросил официанта. Он подтвердил.

Полковник поднял кружку пива:

— За тебя, гурмана. При необходимости буду ссылаться на твое мнение. Мне до таких тонкостей очень далеко.

Эти слова польстили Роджеру, он был чуть-чуть смущен. Официантка с большим подносом гибко маневрировала между столиками, направляясь к ним. Роджер, довольный всем, расслабился и, предвкушая радость от еды, расплылся в улыбке.

— Еще пива? — спросил он Полковника. — Не возражаешь?

Полковник показал на почти пустой бокал, что могло означать только согласие.

Ели почти молча, иногда перебрасывались мнениями о баскетболе, любителями которого они оба оказались. Лишь однажды, когда обед близился к завершению и пиво пилось медленно и с чувством, Роджер затронул серьезную тему, спросив:

— Можешь не отвечать, если нарушаю какие-то правила. Хочу спросить, как ты оцениваешь реализацию проекта?

Полковник ничего не ответил, отвлеченно оглядел помещение, где они сидели, сделал несколько маленьких глотков пива, потом строго сказал:

— Если подходить с позиций классического ресторана, то этот никак не назовешь рестораном. Если же подходить с позиций получения удовольствия от еды, я бы отнес его к самым изысканным заведениям.

Продолжать Полковник не стал. Роджер почувствовал, что его вопрос в лучшем случае оказался не к месту. В худшем случае он допустил ошибку, последствия которой он узнает после.

Они в тишине допили пиво, вышли на улицу. Пройдя несколько шагов, неожиданно Полковник объяснил:

— Не люблю говорить на серьезные темы в незнакомых помещениях.

Эти слова, словно живительная влага, оживили Роджера, настроение поднялось, скрытое раздражение мгновенно исчезло.

— Как оценить реализацию проекта? — Полковник вернулся к вопросу Роджера. — Думаю, положительно. Надо отметить, что в процессе реализации проекта его значение сильно изменилось. Первоначально проект создавался как самостоятельное мероприятие для решения ряда вопросов: перевести президента Обаму в разряд ястребов, сделать Путина изгоем международной политики и снизить его высокий рейтинг в западных странах, вызвать экономический кризис в России, вбить клин во взаимоотношения Европы и России, окончательно привязать Европу к нам, Америке.

Полковник остановился у перехода. Роджер стоял рядом, стараясь быть настолько близко, чтобы не упустить ни одного слова, сказанного Полковником. Как только перешли улицу, Полковник продолжил:

— Но ситуация изменилась после аннексии Крыма. Госдеп перешел в атаку широким фронтом, реализуя более широкий политический проект, наш проект из самостоятельного стал параллельным, хотя и резонансным.

— Почему ты так решил?

— Обрати внимание на следующий факт. 17 июля министр МВД Украины Аваков, потом остальные руководители Украины, включая президента Петра Порошенко, безапелляционно обвинили Россию. Тут же, не имея на руках веских оснований, Меркель, Олланд и Кэмерон, включая премьер-министра Австралии, стали обвинять Путина. Наш проект предполагал, что такая реакция будет по мере нагнетания давления. А тут все как с цепи сорвались. Следовательно, действует другая, согласованная в верхах программа, завязанная непосредственно на личности.

— Мне показалось, что отдельные программы уже были согласованы до зимней Олимпиады в Сочи — отсюда и политический бойкот Олимпиады-2014. А про личности ты отметил не случайно? Намекаешь, что они на крючке? Дернули крючок и все разом указали, откуда полетела ракета?

Полковник ответил не сразу. Он вежливо пропустил женщину с ребенком в коляске, потом улыбнулся. Было непонятно, он улыбнулся, увидев ребенка, или это результат мысли о крючке.

— Когда людей наше доблестное АНБ прослушивает десятки лет, думаю, всегда найдется что-то, что не подлежит огласке.

— Поэтому наш проект потерял свою значимость?

Полковник остановился, посмотрел на Роджера, задавшего этот серьезный вопрос.

— Так видится, если не учитывать факторы, скрытые от посторонних глаз. Без нашего проекта не было бы единства коалиции, возникшей вокруг США в противостоянии с Россией, не было бы той ярости, с которой все набросились на Путина, не были бы приняты многие санкции.

На этом вопрос о значении проекта был исчерпан, дальше они шли, обсуждая уже влияние санкций на Россию. Вернувшись в офис, они продолжили обсуждение падения самолета рейса MN 17, обращая внимание на детали.

— Меня продолжает беспокоить ситуация с комплексом «Бук-М1», — признался Роджер. — По проекту украинский 156-й зенитно-ракетный полк должен проводить учения, но исключалось проведение стрельб.

Полковник только кивнул.

— Легенда учений: прикрытие наземной группировки войск в пригороде Донецка.

Полковник широко улыбнулся и задал вопрос то ли себе, то ли Роджеру:

— От кого они прикрывали, если сепаратисты ни Донецкой народной республики, ни Луганской народной республики не имеют в составе своих ополчений ни одного самолета? Ничего умного они не могли придумать?

— А что они могли придумать?

Подумав, Полковник согласился и спросил:

— Что ты хотел рассказать?

— Украинцы подтвердили, что командирам батарей были выданы разблокировочные ключи на проведение пусков ракет, но реальный запуск не был предусмотрен.

— Я в курсе этой истории, меня больше интересует история двух штурмовиков Су-25 из 229-й бригады тактической авиации из Николаева, которые должны были 17 июля осуществлять воздушную разведку и обозначить контрольные цели.

— Что тебя беспокоит?

— Украинцы не договаривают, что-то они натворили.

— Они, по их отчетам, представленных нам адмиралом, выполнили все поставленные задачи по проекту.

— Выполнить-то выполнили, но как? — высказал сомнение Полковник. — Выполнили наши указания, но могли добавить что-то от себя. Они изначально стремились внести в проект какие-то уточнения, чтобы подчеркнуть свою значимость. Они больны желанием подчеркнуть свою значимость, превосходство, по крайне мере, над русскими.

— Согласен, украинцы не договаривают. Меня насторожило, сообщение, что командира 156-го полка допрашивали сотрудники СБУ. На наш запрос мы так и не получили реальную информацию о роли этого полка в событии 17 июля.

— Мне кажется, — признался Полковник, — что СБУ пытается скрыть непрофессионализм свой, военных и политиков. Пытаются скрыть, чтобы не потерять лицо перед Западом, не потерять источники финансирования.

— У тебя есть предположение? — поинтересовался Роджер.

— Думаю, что зенитчики пальнули в Су-25, крутившиеся перед ними, осуществляя разведку. Истребитель Су-27 и штурмовик Су-25, следившие за малазийским лайнером, выполнили поставленные задачи в соответствии с проектом. Им повезло, что они были вне зоны внимания ракетчиков.

— Тогда непонятно, почему СБУ и киевская власть скрывают факт, что они сбили свой самолет или самолеты? Внутренний вопрос. Наказали бы кого-нибудь, и весь сыр-бор закрыли бы.

— Здесь политика, — заметил Полковник. — Уже 17 июля руководство Украины поторопилось обвинить Россию и Путина в гибели малазийского лайнера, эту версию поддержали западные политики, руководители государств. Орудие преступления — зенитно-ракетный комплекс «Бук-М1». Русские не запускали ракету, это мы знаем с тобой, а украинцы сделали. И неважно в кого. На космических снимках это видно, поэтому эти снимки до сих пор не представили. По сути, они подставили всех. Поэтому Джон Кирби из Пентагона что-то невнятное пробормотал, а представителю Госдепа Марии Харф пришлось заявить, что украинские самолеты и «Буки» не могли сбить.

— Почему?

— Потому, что так сказали украинцы.

— Тогда точно не могли, — с усмешкой заметил Роджер. — Знаешь, Ник сделал перевод сообщения из Киева, в нем говорится, что в тот же день СБУ задержало двух корректировщиков огня.

— При чем корректировщики огня? Насколько я знаю, они используются для наземных целей. При чем самолеты?

— Вот так, отстаешь от военной украинской мысли. Они глазами наводят летящие ракеты, — Роджер был доволен своей шуткой. — В Киеве все просто. Скажи, кто тебе нужен, и завтра, а лучше сегодня, он будет сидеть в подвале СБУ.

— Сам проверял? — не сдержался Полковник, чтобы не напомнить Роджеру о его поездках.

Перебрасываясь короткими фразами, они добрались до офиса. Саманта, погруженная в дела, шла им навстречу.

— Все нормально? — механически спросила и, не дожидаясь ответа, прошла дальше.

— Заработалась, — коротко прокомментировал Роджер.

В кабинете минут через пять они сидели и серьезно обсуждали небольшой документ.

— Русские не успокоятся, пока не доберутся до командира 156-го полка. Если СБУ будет его плотно опекать, тогда они будут искать операторов или других военных, имевших отношение к ракетам.

— Но на это нужно много времени.

— Поэтому нужно подготовить информацию, подтверждающую запуск ракеты, но с территории сепаратистов. Это завершающая часть проекта прикрытия. Ее надо будет провести, используя независимых журналистов из Европы, выстроив цепь информации таким образом, чтобы они сами эту информацию добывали.

— А нужные люди с нужными фактами были в нужном месте и в нужное время. Кого предполагаешь использовать? — поинтересовался Роджер.

— Есть сообщество журналистов Bellingcat, возглавляемое британским журналистом Элиоттом Хиггинсом. Они публиковали интересные исследования событий в Сирии и других горячих точках.

— Насколько я понимаю, надо подготовить свидетелей, видевших полет ракеты в нужном направлении? — спросил Роджер.

— Да. Желательно, чтобы украинцы отодвинули сепаратистов с территории, откуда они могли бы запустить ракету, там и найти нужных свидетелей.

— Думаю, СБУ уговорит, напомнит и человек вспомнит.

— Это не все, — наставлял Полковник. — Желательно сделать фотографию инверсионного следа ракеты.

— Потребовать, чтобы украинцы подогнали бы «Бук» и один раз пальнули?

— Вот этого делать нельзя, тогда не избежать упреков, что они периодически пускают ракеты, вот и случайно сбили. Такой опыт у них есть. Пусть пальнут из другой системы, например «Точки-У». Фотография должна выглядеть случайной. Легенда: услышал звук, бросился за фотоаппаратом, успел заснять лишь инверсионный след.

— Насколько я могу предположить, мне предстоит поездка в Киев?

— Правильно предполагаешь. С тобой поедет Ник.

— Будет следить за мной?

— Да, фиксировать все твои похождения. Потом напишет книгу «Американский Казанова в Киеве», — пошутил Полковник.

— А если серьезно?

— Ты забыл, что Ник прежде всего хакер, а потом — переводчик. Как только подберете площадки, и украинцы запустят ракету, надо будет зафиксировать со спутника выжженную землю от ее старта. Потом Ник должен поменять снимки в архиве.

— Сделать так, что выжженное пятно появилось 17 июля?

— Да. И еще. Можно подобрать удобные площадки и на них организовать локальный пожар на земле, чтобы не запускать зенитные ракеты.

— Чтобы выгорел только кусок, который будет отличаться на снимке от всего остального поля. Посоветуюсь с военными, чтобы подсказали размеры площадки выгорания при запуске «Бука».

— Вот для этих уточнений и переговоров тебе нужен будет Ник. Выжигание надо будет произвести с использованием горючего, не знаю, какой порох и какие там добавки используются, чтобы анализ почвы, если придется международной комиссии брать землю на анализ, показал следы горения именно ракеты комплекса «Бук».

Полковник задумался на несколько секунд, потом, словно проверил себя, все ли вспомнил, завершил указания:

— Проверь, чтобы Ник подмену снимков в архиве произвел с территории Украины.

— Понятно, за все отвечают украинцы, они же платят.

— Вот все нужные тебе документы, — с этими словами Полковник положил перед Роджером несколько запечатанных конвертов. — Здесь по каждому эпизоду подробный план и отмечены места, на которые следует обратить особое внимание при выполнении плана.

Роджер не скрывал своей радости, что выразил весьма своеобразно — вскочил, сделал круг по кабинету и довольный сел на свое место. Это означало, что он готов к полету, работе и еще к чему-то.

— Вот, в этом конверте, — Полковник указал на конверт, лежащий сверху, — подробно описаны требования к организации фотосъемки, возможный район, на который следует обратить внимание. Следующий документ связан со свидетелями. Информационный партнер, как сейчас модно говорить, у тебя будет Reuters. Они знаю, что и как писать. Реализацию начнем с них, посмотрим, как все будет выглядеть на экране, а потом допустим других.

Роджер взял конверты, неопределенно повертел в руках.

— Все ясно.

— Обрати внимание на облака во время съемок, — напомнил Полковник, — в день крушения было пасмурно.

— Вариации допустимы?

— В каком смысле?

— Фотографии сделают специалисты, а фотографа СБУ найдет потом. Они же предоставят легенду: кто заехал в гости, что делал и как снимал.

— Можно. Только будь внимательным и по мере возможности контролируй их действия — сам знаешь, они обязательно внесут свою лепту.

— Когда вылетать?

— А ты еще в США? — делая удивленный вид, спросил Полковник.

Адмирал, 29 июля 2014 года

— Что делаешь?

Адмирал в свойственной ему манере, когда бывает чем-то озабочен, забыл поздороваться. Он приступил к выяснению ситуации, чтобы подготовить почву для основной темы разговора, ради которой и позвонил.

— Делаю вид, что работаю.

— А что делаешь в реальности?

— Думаю, — признался Полковник. — Мне платят за это.

— Тогда я попал в нужное место.

— Что-нибудь случилось?

Последовала пауза, Полковник почувствовал, что адмирал чем-то расстроен, поэтому поспешил своим вопросом наладить разговор:

— Что-то связанное с Украиной? С самолетом?

— Да. Ты в курсе письма ветеранов спецслужб президенту Обаме?

— Нет, в эти дни настолько загружен, что я не успеваю читать все то, что входит в мой ежедневный рацион. Можешь дать расширенную информацию?

— Сам хотел бы владеть расширенной информацией, — признался адмирал. — На сайте издания Consortium News опубликовано это письмо.

— И что пишут наши доблестные ветераны-коллеги?

— Экс-сотрудники разведки выразили обеспокоенность заявлениями нашего президента и других высокопоставленных лиц, возлагающих вину за авиакатастрофу с малазийским лайнером на Россию. Они назвали заявления госсекретаря Джона Керри «лишенными здравого смысла». Они обвинили его в том, что он сомнительные отчеты пытается предоставить в качестве доказательства.

— Не вижу в этом ничего особенного, — пожал плечами Полковник, — такое могли сказать и другие представители — юристы, пожарники и спортсмены. Право человека или группы людей высказать свое мнение у нас никто не запрещал.

Последнюю фразу Полковник сказал, чтобы успокоить адмирала. Но причину его тревоги Полковник уловил.

— Они потребовали доказательств — снимков спутников и других объективных данных, подтверждающих факт наличия у ополченцев юго-востока Украины соответствующего зенитно-ракетного оружия.

— И что тебя волнует?

— Не утечка ли информации произошла в нашей среде? Если это имело место, тогда надо предпринимать защитные меры, искать канал утечки. Что скажешь?

— Ничего не скажу.

— Спасибо, ободрил, — с грустью произнес адмирал.

— Сказать не скажу, а предложить могу.

— Предложить или предположить?

Все, подумал Полковник, адмирал вернулся в обычное состояние, если стал выявлять тонкие различия.

— Предложить следует после того, когда было сделано предположение, — пояснил Полковник.

— Начало весьма ободряющее, давай выкладывай.

— Если начнешь дергаться, то подтвердишь, что имеешь отношение к этому делу. Если слив был из тех людей, что в курсе проекта, в письме звучали бы другие слова. А так, одно предположение, круги на воде. Причем круги, далекие от центра. Письмо написали бывшие разведчики, аналитики — люди, умеющие думать. Это не уровень сегодняшних специалистов, значительно выше.

— Не будем говорить о больном.

— Согласен. Но думать, сопоставлять и делать выводы наши отставники умеют, старая закалка. Они просто пришли к естественному выводу, анализируя кто, что и когда сказал и сделал. Более того, их вывод больше основывается на том, что не сделано. А они прекрасно знают, что и когда надо делать и предпринимать. Только и всего.

— Успокаиваешь?

— Зачем? Просто анализирую ситуацию. Кто-кто, а они понимают, что снимки в один момент все подтвердят. А их нет, разговор о секретности для них, сам понимаешь, слабое оправдание власти. Вот и жмут на президента.

— Что предлагаешь делать? — осторожно спросил адмирал.

— Ничего. Ты назвал сайт, куда обыватели не заглядывают. Насколько я понимаю, главные СМИ не отреагировали на это письмо.

— Они предупреждены. Потом, у них нюх, что и как писать, ни один из редакторов не будет портить отношения с нами. Тем более что они как сорвавшиеся с цепи только и пишут об ответственности Путина и России в авиакатастрофе.

— Вот и ладно, но вернемся к письму, — предложил Полковник. — Пресса и телевидение предварительно сориентированы Майклом, их главные представители были на совещании на вилле. Эту тему бывших разведчиков они не подхватят. Пусть пара сотен людей узнают об этом письме. И что? Для нас главное — обыватель, их миллионы, они должны быть уверены в том, что все произошло по вине Путина, и требовать от нашего президента решительных шагов. Только и всего.

После короткой паузы адмирал вздохнул с сожалением:

— Жаль, что ты далеко, можно было бы выпить. С утра был в гневе, а теперь, после общения с тобой, все стало на места.

— Не могу сказать так про себя, — признался Полковник.

— С чего это? Трудно представить тебя в гневе. Что случилось?

— Принесли перевод российских газет и материалов сайтов. Украинские коллеги учудили — сделали фальшивку и опубликовали. Русские в один миг доказали, откуда ноги растут.

— Я не в курсе, мне еще этот документ не поступал.

— У нас свой специалист сидит, переводит в режиме онлайн с русского и украинского языков. Скоро тебе передадут эту информацию.

— В чем дело, можешь сказать поподробнее? — попросил адмирал.

— Сотрудники Наливайченко, шефа СБУ…

— Можешь не расшифровывать, наш человек.

— Так вот, его служба опубликовала в Интернете запись разговора двух командиров ополченцев, там один признается, что они сбили пассажирский самолет.

— Замечательно, очень нужный документ, пойдет в общую копилку, — с удовлетворением заметил адмирал.

— Было бы замечательно, если бы сработали нормально. Русские тут же доказали, что запись смонтирована из нескольких фрагментов.

— Да, ляп очевидный, — согласился адмирал. — В каком состоянии Украина, такого качества и работа спецслужб.

— Дело еще хуже, — возмущался Полковник.

— Что может быть хуже некачественной фальшивки? Более худшая?

— Безмозглость исполнителя, — в голосе Полковника появилась резкость. — Эти спецы умудрились выложить разговор в YouTube на день раньше, чем произошло событие.

Адмирал выругался, потом поинтересовался:

— Как будешь исправлять?

— Многие этого прокола не заметят. Дело в том, что видео надо скачать с YouTube на жесткий диск и открыть с помощью медиапроигрывателя, то в разделе информации о файле можно увидеть дату создания файла: 16 июля 19 часов и 11 минут. Время киевское. Это почти за сутки, нескольких часов не хватает.

— Ситуация не из приятных.

— Вот и приходится в Интернете поднимать бурю, чтобы отвлечь пользователей. У нас целая команда работает. Один наш журналист за несколько месяцев стал крупным и авторитетным специалистом по украинским проблемам, троллит день и ночь.

Они поговорили еще несколько о второстепенных делах и попрощались, уверенные в том, что в ближайшее время им придется не один раз общаться, возможно, и встречаться. Когда адмирал собирался завершить разговор, Полковник невзначай обронил:

— А русские обвиняют нашу разведку в том, что они черпают материалы из социальных сетей.

Адмирал на какое-то мгновенье задумался, потом ответил:

— При таких исполнителях только в Интернете можно что-то найти, чтобы объяснить очередные ляпы. Нормальный разведчик выдать подобное не может.

— Надеюсь, что про исполнителей ты говорил, имея в виду украинцев?

— Естественно, к мэтрам это не имеет никакого отношения.

Письмо Полу, 4 августа 2014 года

В понедельник утром Полковник стал одеваться, чтобы отвезти Саманту на работу. Заметив это, она обратилась к нему:

— Ты собирался поработать дома, зачем одеваешься?

— Отвезу тебя, потом вернусь.

— И потеряешь полдня. Зачем?

— Что предлагаешь, такси?

— Нет, если доверяешь, я возьму твою машину, а вечером вернусь на ней. Не возражаешь?

— Когда я возражал от таких подарков? Тем более что я никуда сегодня не собираюсь выходить.

— Чем будешь заниматься?

— В последнее время я совсем не просматривал обзоры, статьи. Весь зациклился на катастрофе. Сейчас наметился просвет в работе, надо восстановить упущенное.

— Знаю, твой инструмент — информация. Желаю плодотворно поработать в тишине.

— И в ожидании твоего возвращения.

— А вот это вряд ли будет способствовать плодотворной работе. Пока, я пошла.

Он стоял на улице, когда она осторожно выехала из гаража. Около него притормозила, помахала рукой и улыбнулась. Потом нажала на педаль газа и скрылась за углом.

Полковник немного постоял на улице, закрыл гараж и поднялся в кабинет на втором этаже. Сидя за компьютером, он вспоминал ее улыбку — добрую, веселую. Так улыбаются довольные жизнью люди, подумал он. Нельзя изображать счастье и днем, и ночью. Нельзя притворяться день, неделю, месяц. Он должен был почувствовать фальшь, а ее не было. Она наслаждалась жизнью, втягивая всех окружающих в этот водоворот радости. Неужели ему так повезло?

На этом он остановился, он умел останавливаться в своих мечтаниях и раздумьях, когда этого требовала работа. Как она уживается с ним, сухарем?

Опять заклинило, отметил Полковник. Придется отвлечься, и для начала заняться чем-то другим, не поиском и анализом информации в Интернете. Несколько дней он откладывал написание письма сыну. Возможно, сейчас это сделать и таким образом настроить себя на творческую работу? Идея ему понравилась, и он стал набирать текст письма.

«Пол, прости, что не сразу ответил на твое послание. Отчет для фонда завершен, передан. Сейчас вношу небольшие уточнения, поэтому периодически возникают промежутки в один-два дня, когда могу их использовать по своему усмотрению. Сегодня такой день.

На твой вопрос отвечаю конкретно: жду вашего приезда. Дату выбирайте сами. Могу сказать, что август меня устраивает. Срок вашего пребывания меня не волнует. Единственное, что вы должны учесть — иногда будет присутствовать Саманта. Если это вас не будет смущать и ограничивать, о продолжительности пребывания у меня решайте сами.

Теперь о твоем вопросе: кем является аналитик? В общем случае он предлагает решение или действие, иногда предупреждает, что можно делать, а чего надо избегать. Порой требуется уточнение времени действия — когда и как долго.

Чаще всего это зависит от задачи, аналитик сам себе их не ставит (если говорить о работе). Ты спрашиваешь, кем является аналитик: сыщиком или преступником? Признаюсь, для меня вопрос неожиданный, никогда не рассматривал работу аналитика под этим ракурсом. Вопрос меня заинтересовал. Должен признаться, что не сразу определился с ответом.

Безусловно, многое зависит от задачи, которую ставит заказчик. Уже на этом этапе обозначается функция аналитика — высветить или скрыть проблему. Выявить преступление или его спрятать. Позволю себе ремарку. Когда работаешь на государство, никогда не задумывайся, какую функцию ты выполняешь. Это обязанность государства. Возможно, что я ошибаюсь, но поверь мне на слово, что государство вырабатывает правила игры и их не меняет. Никогда не пытайся изменить правила, установленные государством.

Теперь о высшем пилотаже в нашем деле. Это когда сыщик и преступник объединяются, и только аналитик знает, когда один сменяет другого. Может быть, изложил туманно, постараюсь объяснить на примере.

Правда — многослойный продукт, снимаешь один слой, получаешь другой, и так далее. Возникает вопрос: а где правда, если ты не прошел все слои? Не знаешь, сколько слоев всего? Вот здесь и кроется высший пилотаж, когда аналитик самостоятельно решает, сколько слоев он снимет для заказчика. Он может быть и сыщиком, раскрыв правду, может быть преступником, оставив несколько слоев.

Это теория, возможно, все звучит сумбурно и неясно. Попробую объяснить на примере.

Сейчас весь мир обсуждает авиакатастрофу малазийского лайнера. Ты об этом должен знать. Наше руководство беспощадно ругает Россию и президента Путина, обвиняя их в причастности к катастрофе. Введены санкции, и они будут усиливаться. На первом этапе казалось, что это проблема носит характер противостояния «США — Россия». Это первый слой. Потом мы втянули в противостояние Европу, сейчас экономическое и политическое противостояние составляет «Европа — Россия». Это второй слой. События будут продолжаться в своем развитии, Европа будет нести экономические потери, что вызовет негативную реакцию Европы и возникнет противостояние «Европа — США». Это уже следующий слой».

Полковник хотел продолжить и показать, что противостояния приведут к созданию коалиций, объединений. Для него картина была очевидной: распад единой Европы или ослабление внутренних связей в ней, окончательная привязка Европы в любом состоянии к США в качестве слабого вассала. И как следствие — уничтожение технического потенциала Германии.

Вот это и есть последний слой. Эта последовательность обуславливается необходимостью выжить Штатам, сохраниться супердержавой. Когда говорят об угрозе США со стороны Китая, Полковник видел более страшного противника. И этот противник представлялся ему в качестве объединения технического потенциала Германии и с природными ресурсами России. Объединение педантичности с талантом, расчета с творчеством. Этот коктейль США могут не вынести. Поэтому Полковник, как патриот своей страны, делал все, чтобы это объединение не состоялось, и он считал своей заслугой, что его проект по рейсу MN 17 решительно и глубоко разрушал наметившийся альянс промышленников Германии и России.

Но все это писать Полу не следовало. Подумав немного, Полковник продолжил письмо.

«Как видишь, слоев много. Дальше идут слои, связанные с объединениями. Здесь я не хотел бы тебе навязывать свое мнение, подумай, сделай логические выводы и расскажи мне о них, когда будешь у меня».

Дом, 10 августа 2014 года

Пол с Александрой приехали днем в четыре часа. Полковник встретил их и помог Александре нести ее чемодан. Когда мужчины вернулись к машине, чтобы занести в дом оставшийся багаж, Пол обратился к отцу:

— Спасибо за приглашение, Александра очень обрадовалась.

— Я давно пригласил ее.

Пол удивленно посмотрел на отца.

— Мы с ней как-то говорили, и я пригласил. Потом ты позвонил. Все очень просто.

Молодые переоделись и спустились на кухню, где их ожидал Полковник.

— Вы молодцы, что приехали. Предлагаю слегка перекусить, скоро должна подъехать Саманта, тогда пообедаем. Если очень голодны, можно пообедать сейчас. На ваше усмотрение.

Пол и Александра переглянулись, она одобрительно кивнула.

— Мы подождем, что-нибудь перекусим сейчас, — Пол высказал обоюдное мнение.

— Тогда вам бразды правления. Холодильник заполнен до предела, выбирайте, что будете кушать. Предлагаю выпить вина.

— А мне можно? — по-детски спросила Александра.

— Возраст спрашивать не буду, хотя выглядишь очень молодо, — пошутил Полковник. — Бери бутылку.

За спокойной и неторопливой беседой время пролетело незаметно. Позвонила Саманта и сообщила, что подъезжает.

— Саманта скоро прибудет, предлагаю выйти на улицу и немного подышать свежим воздухом, а потом сядем за стол фундаментально.

Втроем они вышли на крыльцо, Пол сел на ступеньку лестницы и вспомнил свое детство. Он часто сидел на этой лестнице, ожидая возвращения отца с работы. Так получалось, что тот часто возвращался поздно. В таких случаях мать уводила его домой и говорила гадости про отца. Лежа в постели, Пол мечтал вырасти и пойти на работу, чтобы отец был меньше занят, и перед сном они могли бы беседовать. А еще мать не будет плохо отзываться об отце.

За многие годы почти ничего не изменилось — тот же газон, пожалуй, только новые кусты появились.

— Что за кусты ты посадил? — поинтересовался Пол.

— А ты только их заметил? Они уже года три-четыре.

— Я же всегда вечером приезжаю, некогда смотреть по сторонам. Утром вечно тороплюсь, чтобы не опоздать на самолет, — оправдался Пол.

Полковник не стал упрекать его, боясь, что затронет ненужную и опасную тему.

— Это барбарис. Купил случайно, девушка продавала.

— Наверное, красивая? — осторожно вступила в разговор Саманта.

— Не помню, но у меня сложилось впечатление, что ей очень были нужны деньги.

— Мне нравится, — призналась Александра, — подстрижены красиво.

— Согласен, — с удовольствием согласился Полковник, — только очень колючие. Чуть потерял внимание, отвлекся — считай, что острый шип уже в пальце. Обрезка требует внимания и сосредоточения.

Желтое такси остановилось напротив дома. Все втроем направились к машине. Саманта вышла из автомобиля, а таксист выгрузил багаж — дорожную сумку и два больших пакета. Как только Полковник и Пол забрали багаж, такси лихо сорвалось с места и, быстро набирая скорость, исчезло за поворотом.

— Давайте здороваться, — весело предложила Саманта и последовательно обняла всех. — С пакетами будьте осторожными, там еда, не помни́те.

Войдя в дом, она обратилась к Полковнику:

— Я привезла все, что ты заказывал. Пойду переоденусь и через пару минут вернусь. А ты начни подогревать.

— Не пойдет. У меня сегодня выходной, точнее праздник. Пусть молодые займутся приготовлением обеда.

— Они приехали к тебе в гости. Имей совесть, они с дороги, а ты их загружаешь.

— Они молодые, а мне уже надо наслаждаться и созерцать жизнь.

Саманта повернулась к Полу:

— Давно он такой?

— Как приехали. За бутылку пива пришлось работать, — Пол подхватил шутливый тон Саманты.

— Ставки увеличиваются, — изрек Полковник, — на кону вино и что-нибудь покрепче.

— В таком случае я должен посоветоваться с Александрой.

Они демонстративно сделали вид, что советуются, потом Пол вынес вердикт:

— Наше высокое собрание приняло решение оказать помощь местному населению, не требуя контрибуции. Но собрание не откажется от еды и огненной влаги в любой концентрации, — сообщил Пол.

— Мы не откажемся, но очень настаиваем, — честно призналась Александра.

— Чувствую, что сегодня будет большой и веселый праздник, — заключила Саманта.

Когда она вернулась, Полковник, уютно расположившись на диване, руководил процессом:

— Пол, поставь мощность на максимум, а время установи на три минуты. Александра, в холодильнике еще должен быть твердый сыр. Добавь его в сырную тарелку. Пол, выбери вино.

— Знакомая картина эксплуатации, — заметила Саманта. — Пол, освободи территорию у плиты, присоединяйся к отцу, а мы с Александрой спокойно доделаем все остальное. Главному консультанту выдели пиво, чтобы не отвлекался на руководство.

Когда все было готово и Саманта собиралась пригласить к столу, она вспомнила о свечах:

— Ты нашел свечи? — обратилась она к Полковнику.

— Естественно, что не искал. Забыл. И сейчас искать не буду, потом. Я очень голоден.

Саманта укоризненно посмотрела на него. Александра поспешила поддержать Полковника:

— Сегодня обойдемся без них.

Когда обед близился к концу и все дружно перешли на десерт, Саманта спросила Александру:

— А на каком факультете ты учишься?

— На журналистике, вместе с Полом.

Полковник взглянул внимательно. Еще один разведчик, подумал он, в моем окружении? Пол заметил реакцию отца и поторопился успокоить:

— Она не мой конкурент. У нас с ней разные специализации и кураторы.

Полковник кивнул, давая понять Полу, что понял смысл ключевого слова «куратор» в его фразе.

— Меня интересовали две проблемы: нефть и золото. Но в последнее время я склоняюсь к золоту, — сообщила Александра.

— И зря, мировые проблемы с нефтью более актуальны, они динамичны и больше влияют на глобальные мировые тенденции. Вспомни, как обвал цены барреля нефти до основания потряс экономику СССР, — высказал свое мнение Пол.

— Золото, как и деньги, любит тишину, но в этой тишине разыгрываются драмы почище твоих нефтяных бурь, — спокойно ответила Александра.

Полковник с наслаждением слушал диалог молодых. Ему было очевидно, что эту тему они обсуждают не в первый раз и свои позиции они не сдают. Пол продолжил оказывать давление:

— Что интересного? Столетняя традиция чопорных британцев устанавливать цену на золото два раза в день, до и после обеда, за чашкой чая в кабинете банкиров Ротшильдов на Сэйнт Свитин Лейн в Лондоне.

— Этот процесс называется фиксинг, — с чувством превосходства уточнила Александра.

— Да какая разница как называется, в любом случае — скукота.

— А ты знаешь, как проводился фиксинг? Что я тебя спрашиваю? Точно не знаешь. Перед участниками фиксинга стоял британский флажок. Если трейдер считал нужным изменить цену, он поднимал флажок.

— Вот занудство, — не удержался Пол. — И ты мечтаешь в этом участвовать? Это предел твоих мечтаний?

— Успокойся, Пол, — попросил Полковник. — Сейчас все происходит по-другому.

— Вот что значит иметь дело с образованным человеком, — Александра показала рукой на Полковника. — Спокойствие и знания — это предел моих мечтаний. Вношу ясность для некоторых, не знающих деталей. С 2004 года посиделки заменили на телефонные конференции, а потом перешли на электронные торги на Международной товарно-сырьевой бирже ICE. К традиционным банкам, участвовавшим в фиксинге, присоединились банки Китая.

— Александра, напомни, какие это были банки? — попросил Полковник.

— Barclays, HSBC Holdings, Dank of Nova Scotia, Sosiete Generale и Deutsche Bank.

Перечисление банков навеяло на Пола скуку, он постарался демонстративно ее отобразить на своем лице. Александра продолжала защищаться:

— Ты не понимаешь, в какое время мы живем. Золото — это краеугольный камень международной политики и финансов. Скоро все взорвется, будет огромное переустройство мира.

— В политике — я согласен. Российский президент Путин уже приступил переустройству, а в финансах, в частности в делах с золотом, ничего интересного не вижу, — Пол продолжал настаивать.

— А ты читал статью Пола Крейга Робертса на портале King World News?

Полковник улыбнулся. Александра перешла в наступление. Это был первый козырь, озвученный ею. Интересно, подумал Полковник, как она будет выстраивать свои доводы?

— Вижу, что не читал.

— Это у меня на лбу написано?

Александра не обратила внимания на последнюю реплику Пола и продолжила:

— Пол Крейг Робертс финансист, был помощником по экономической политике министра финансов США в администрации президента Рональда Рейгана. Человек не с улицы и в финансах разбирается.

Пол хотел что-то сказать, но, чтобы не дать разгореться пререканиям, Полковник быстро задал вопрос:

— Это он написал об исчезновении германского золота?

Александра с удивлением посмотрела на Полковника, а Саманта посмотрела с восторгом — она все удивлялась тому, что он не вступил в разговор раньше.

— Да, — подтвердила Александра и не знала, что делать дальше.

Полковник не собирался брать инициативу на себя, поэтому предложил:

— Рассказывай дальше. Это очень интересная тема. Потом, если позволишь, я закончу.

Воодушевленная Александра продолжила:

— Счетная палата Германии потребовала ревизии зарубежных, считай американских, золотовалютных запасов Германии на предмет подлинности. Речь идет о семистах тоннах золота, хранящихся в Федеральном банке Нью-Йорка. С прошлого года Германия мечтает репатриировать его, но им отказали, отказали и в проверке наличия его в банке. Так вот, Робертс считает, что этого золота в наличии нет, а Германии рекомендовали заткнуться и сделать заявление, что они желают хранить свое золото только в США.

— Но это же грубое воровство! — возмутился Пол.

— Воровство, если кто-то крадет в магазине, на улице или в банке. Но супердержава не может воровать у своего вассала, — заметил Полковник. — Это большая политика, и вассал должен понимать, что это сделано для его же счастья. Как такое может считаться воровством? Должен заметить, что немцы обратились с просьбой к Франции вернуть им триста семьдесят тонн золота, что Франция выполнила по первому требованию. А мы немцам сделали ручкой.

— Более того, Робертс считает, что и другие государства, хранящие золото в Федеральной резервной системе, свое золото обратно никогда не получат, — продолжала излагать Александра.

— Надо признать, что на мировом рынке драгоценных металлов давно предполагают, что по поручению ФРС все золото было продано, чтобы сбить цену на золото в последние годы, — уточнил Полковник. — Причем продавалось золото не в натуре, а продавались фьючерсы.

— Для чего все это делалось? Надо понимать, что такое возможно только при участии или распоряжении власти? — Пол не выдал эмоций, но было видно, что он растерян.

— Как утверждал Робертс, все из-за того, что многие страны отказываются от доллара в качестве платежного инструмента. Если доллар упадет, политика процентных ставок ФРС провалится, и вся финансовая система рухнет, — Александра подвела итог.

— Доллар ничем не обеспечен, — продолжил Полковник, — он функционирует только за счет доверия. Поэтому задача Америки вызвать недоверие к альтернативным средствам вложения капиталов, включая драгметаллы и сырьевые товары, понижая их стоимость.

Саманта внимательно слушала Александру и Полковника и, когда посчитала возможным, задала вопрос:

— Когда снижается цена на нефть, серебро или платину — это делается специально для придания доллару международного доверия?

— Можно и так сказать, — подтвердил Полковник. — Продавая золото, приобретаются доллары. Получается, что доллар более надежное вложение. Доллары вкладываются в нашу экономику, в акции компаний, а их доходность делает золото нерациональной инвестицией, и никто не задает вопросов о нашем гигантском государственном долге.

— Крупнейший в мире фонд SPDR Gold Trust, инвестирующий в золото, какой месяц его распродает. Активы фонда достигли минимальных значений с 2008 года, — уточнила Александра. — А вот Китай, Индия и Россия ускоренно наращивают скупку золота. И это не к добру.

— Вообще с золотом у нас, США, большие проблемы. По бумагам в США самые большие запасы золота — более восьми тысяч тонн. Сколько в наличии, никто не знает. Но в 2009 году всплыла неприятная история. Китай купил на свободном рынке пять тысяч семьсот баров-слитков, весом четыреста унций каждый. Слитки имели регистрационные номера хранения Форт-Нокса, нашего главного хранилища. Тесты выявили, что слитки изготовлены из вольфрама и покрыты золотом. Тогда журналист Роб Кирби, если не ошибаюсь, доказал что в США было изготовлено около полутора миллионов вольфрамовых четырехсотунциевых слитков, из которых шестьсот сорок тысяч были покрыты золотом и отправлены в Форт-Нокс. Это двести пятьдесят шесть миллионов тройских унций, а наш золотой запас составляет чуть более двухсот шестидесяти одного миллиона тройских унций. Делайте выводы.

— Все, я больше слушать не могу. Сперва мою страну обвинили в воровстве, потом в махинации при продаже и добавили обвинение в фальсификации. Надо выпить, — показательно огорчился Пол.

— А ты говорил, что заниматься золотом скучное дело? А если проследить, что собираются делать страны БРИКС с золотом…

— Предлагаю срочно выпить и оставить Полу немного надежды. Хочу предложить итальянское печенье и ликер. Кофе или чай на усмотрение. Александра, поможешь? — попросила Саманта.

Кабинет, 18 сентября 2014 года

Полковник сидел в кабинете и просматривал файлы, присланные Ником. Роджер в свойственной ему манере больше общался с Самантой, а с Полковником обменивался четкими и короткими сообщениями. У Полковника возникло подозрение, что Роджер стал подражать адмиралу в его нестандартных сообщениях.

«Покупку фотоаппарата согласовали».

«Выбрали для съемки натуру, поле у дороги, отделенное лесополосой».

«Топливом запаслись, хватит на две зимы».

«На свадьбе фотографу нашли друзей, ждем гостей».

Все эти сообщения просто информировали, что эпизод с фотографией пуска зенитной ракеты с территории сепаратистов осуществлен. Выбрано поле, откуда якобы стартовала ракета. Обработали локальным пожаром два участка. Подобрали людей, которые будут продвигать легенду фотографа.

Полковник не злился на Роджера за его сообщения, в Роджере осталось что-то детское, что иногда прорывалось. Особенно часто это случалось в контакте с Самантой, такой же озорной и острой на язык. Но в донесениях по закрытому каналу Роджер был другим — профессионалом, педантичным и точным. Полковник позавидовал ему, его умению в свободные минуты балагурить и отвлекаться от проблем.

Полковник не умел ни балагурить, ни отвлекаться. Он постоянно был как струна, словно ожидал в любой момент подвоха. Он понимал, что ему трудно измениться, но дело было не в нем. Дело было в Саманте — сколько она выдержит его сдержанность, сухость.

Эта мысль испортила ему настроение. Вошла Саманта, по выражению его лица сразу определившая, что его что-то беспокоит.

— Что случилось? Тебе плохо?

— Нет, все нормально, — быстро ответил Полковник, чтобы не отвечать на ее вопрос.

Возникло неловкая ситуация, каждый не знал, что сказать, что делать.

Утром по дороге в офис Полковник думал о Поле, приславшем наброски работы о военных планах США атаки СССР после Второй мировой войны в период Корейской войны. Эта работа его расстроила, и весь предыдущий вечер и утро он только об этом думал. Он никогда не говорил о своих переживаниях, ему не с кем было делиться. Неожиданно в нем возникло спонтанное желание поделиться своими переживаниями с Самантой, единственным человеком, готовым его выслушать.

— Понимаешь, Пол меня расстроил. С вчерашнего дня никак не могу прийти в себя, — осторожно стал рассказывать Полковник.

Он посмотрел на Саманту, ее лицо выражало сочувственное ожидание.

— Что случилось?

— Прислал черновик работы и так меня расстроил.

Саманта облегченно выдохнула:

— Ну, ты даешь. Так начал, что я подумала, что с ним случилось какое-то несчастье. А тут черновик работы.

Возмущение Саманты росло, она никак не могла успокоиться. Полковник стал было сожалеть, что затеял разговор, но Саманта настояла:

— Давай подробно, без собственных заключений.

Она села на диван и приготовилась слушать дальше, но быстро решила взять инициативу в свои руки:

— Итак, он что-то написал. Предположим, что написал плохо, ужасно плохо. Но ты же аналитик, почему ты делаешь анализ только работы, а не анализируешь ситуацию в целом? Может быть, ему нужна твоя помощь? В конце концов, он просто решил чуть-чуть облегчить себе задачу. В чем дело?

Полковник не был готов к заданным Самантой вопросам. Он понимал, что она права, но его, профессионала, задело, что он не подумал о простых вещах. Не смог к двум прибавить два. Осознание ситуации стало его раздражать и злить.

Саманта видела, как меняется выражение его лица. Она испугалась потерять его расположение и доверие, поэтому решила довести разговор до логического конца.

— Что неправильного он сделал, объясни мне, — попросила Саманта.

Первым желанием, возникшим у Полковника, было промолчать и завершить разговор. Но такое поведение могло обидеть Саманту, а она этого не заслужила. С другой стороны, он боялся ее обидеть и потерять тот сложившийся у них уровень доверия.

— Он взял открытые данные Пентагона, статью какого-то не очень умного журналиста и слепил работу. Тупо слепил. Ни анализа, ни… — Полковник не закончил предложение и махнул рукой.

Успокоившись, он продолжил неторопливо излагать, почему его так возмутила эта работа:

— У него есть способности, не говорю талант. Он показал, что умеет формировать задачу, выстраивать логический ход изложения темы, делать обоснованные выводы. А тут полный провал, даже не откат на начальный уровень.

— Успокоились. Расскажи мне, что он должен был сделать?

Полковник немного подумал, но Саманта предположила, что Полковник знает, что надо было сделать, просто успокаивается, он всегда излагал свои мысли медленно, тихо и внятно, без эмоций.

— Пентагон всегда имел план атаки СССР — Totality, Pincher, Dropshot. Этих планов я могу перечислить еще с десяток. Я предполагаю, что и СССР имел соответствующие планы. Это нормально, военные всегда должны быть готовы к войне — на то они и военные, а атака лучшая форма защиты.

Но когда ты оцениваешь перспективность какого-то плана сегодня, имея под рукой огромный массив информации, недоступной в то время политологам и журналистам, ссылаться на их заключения — в лучшем случае глупо, в худшем…

— Не заводись, — попросила Саманта, — лучше скажи мне, о каком времени идет разговор?

— Начало пятидесятых годов прошлого века. Время Корейской войны. Какой-то журналист написал статью, что наши генералы упустили возможность уничтожить СССР.

— Это как? Посыпать с неба атомными бомбами?

— Да.

— И что ты скажешь?

— Не имели мы эту возможность. Генералы правильно оценили ситуацию. Этот журналист посчитал количество бомб, бомбардировщиков и сделал выводы.

— А что ты сказал бы журналисту? — поинтересовалась Саманта.

— Я? — от удивления Полковник задумался, что сказать. — Сказал бы, что надо историю знать. Поинтересовался бы он разными эпизодами корейской войны, где воевали наши и советские летчики. Почитал бы про «черный четверг» в 1951 году, когда воздушная армада из двадцати одного бомбардировщика В-29 в сопровождении более сотни истребителей столкнулась с советскими истребителями МиГ-15.

— И нам устроили «черный четверг»?

— Еще какой. МиГ-15 летал выше наших самолетов. Поэтому они просто пикировали на наши бомбардировщики, расстреливали их и поднимались на свой эшелон. В тот день советские истребители уничтожили двенадцать самолетов В-29, до того называемых «летающая суперкрепость». Остальные девять В-29 были повреждены, и их сбили бы, только наши свернули к береговой черте, а советским истребителям командованием туда было запрещено летать.

— А что делали наши истребители сопровождения? — с удивлением поинтересовалась Саманта.

— Стреляли, но не сбили ни одного противника. Но потеряли несколько своих.

Саманта слушала с огромным удивлением:

— Никогда в жизни не могла бы такое представить.

— Да, неприятный момент в нашей истории. Три дня мы вообще не летали. Потом решили попробовать и послали три В-29 под мощным прикрытием. Все три самолета были сбиты. Стали летать только ночью. Когда число потерь В-29 перевалило за сто семьдесят, мы прекратили их использовать. Вот почему в начале пятидесятых мы не могли начать войну с СССР. У нас не было средств доставки, а журналист все просто подсчитал. А ему следовало бы спрогнозировать последствия.

— А как ты оценишь последствия, если я тебя попрошу?

Полковник, почти не задумываясь, ответил:

— Европа и небольшая западная часть СССР были бы частично заражены радиацией, но вся Европа принадлежала бы СССР. И наши генералы, очевидно, пришли к такому выводу.

Эпизод, рассказанный Полковником, произвел на Саманту огромное впечатление. Она какое-то время не знала, что сказать. Потом неожиданно улыбнулась, обратившись к Полковнику:

— У журналиста не было такого все знающего отца.

Полковнику было приятно услышать такую оценку, но он не подал виду. Саманта же, внимательно выслушав рассказ и сделав выводы, сделала неожиданное предположение:

— Я не думаю, что Пол мог написать глупость. Пока я тебя слушала, у меня возникло предположение: может, он тебя проверяет? Он собрал большой материал, а пишет тебе глупость, ты возмущаешься и выкладываешь ему свои козыри — наиболее важную, по-твоему, информацию. А он пишет, что знает об этом, и дает библиографическую справку на эту информацию.

— Для чего?

— Показать тебе, что он учится у тебя и тихо растет. Ты никогда с ним не поступал таким образом?

Полковник вспомнил подобный случай, но не признался. Он пристально посмотрел на Саманту, был удивлен тому, как она выстроила логическую цепь действий, все объясняющую и ничего не нарушающую. Полковник не удержался и улыбнулся:

— Возможно, что ты права.

Саманта почувствовала теплоту в его голосе, что ее обрадовало. Она не хотела признаться, что в какой-то момент испугалась, что неудачный разговор негативно отразится на их отношениях.

— Ты зашла с какой-то информацией? — Полковник полностью погрузился в работу, словно не было никакого разговора.

— Хотела сообщить, что Роджер возвращается. Будет в субботу.

— А я начал волноваться, думал, что он там остается.

— Нет, но они возвращаются в несколько увеличенном составе.

Полковник удивленно посмотрел на Саманту, но не стал разгадывать ребус, предоставив это сделать ей самой.

— Ник женился, — пояснила она. — Познакомились в Киеве, но родом она из Донецка.

— Доигрались, в нашем коллективе появился сотрудник со связями с сепаратистами. Пора закрываться.

Саманта оценила шутку и широко улыбнулась.

День незаметно завершился, без запоминающихся событий и волнений. Всю дорогу Полковник анализировал свой разговор с Самантой. Он испытывал глубокое удовлетворение, что раскрылся перед ней. Какое-то чувство внутренней свободы возникло на месте самоедства, что терзало его еще утром.

Вечер завершался традиционно: ужин на кухне, ночной сеанс за компьютером в потоке новостей. Потом будут душ и постель. А утром он будет тем же Полковником, только на один день старше.

Все так и было. Если не одно короткое сообщение от Пола:

«Все советские истребители вернулись на базу, но на каждом из них были пробоины. «Черный четверг» — это 12 апреля 1951 года. Истребители были 64-го авиакорпуса. За 2,5 года авиакорпус потерял 335 истребителя и свыше 100 летчиков, сбили свыше 1000 самолетов наших и наших партнеров. Откуда ты все знаешь, как ты умудряешься все это держать в голове? Восхищен!»

Полковник не смог удержаться и засмеялся. Ему было хорошо. Очевидно, что Саманта написала Полу и рассказала о состоявшем с Полковником разговоре, это — женская хитрость, направленная на достижение состояния равновесия в окружающей среде. Она была права, когда выдвинула свою версию. Пол оказался не самым безнадежным учеником. Полковник хотел отправить ему короткое сообщение — всего одно слово — «дурак», но этого не сделал. Он не мог поменять себя. Так сразу.

Роджер, 21 октября 2014 года

В полдень Роджер попрощался и ушел на встречу с Майклом. Полковник не стал спрашивать, где и по какому поводу они должны были встретиться. Опыт работы сотрудником спецслужбы и аналитиком-проектировщиком выработал профессиональный навык — никогда не интересоваться тем, что тебя не касается.

Ближе к вечеру, когда Полковник укладывал бумаги в сейф, появился несколько смущенный Роджер. Учитывая, что он встречался с Майклом, это могло касаться проекта, поэтому Полковник не выдержал:

— Что-нибудь случилось?

Роджер ответил не сразу, словно провинившийся школьник, он не знал, как сообщить новость. Набравшись решимости, признался:

— Меня переводят на другой проект.

Полковник внешне никак не отреагировал на это сообщение. Он закрыл сейф, подошел к барной стойке и спросил:

— Пить будешь?

— Можно, — согласился Роджер, понимая, что самое трудное он сделал.

Раньше Полковник посчитал бы, что Майкл поступил некорректно, не поставив его в известность. Но время приучило, что заказчики никогда не советуются в вопросах, мало или непосредственно не относящихся к проекту.

— Решение правильное, проект практически выполнен. Осталось несколько эпизодов прикрытия, с нашей стороны они подготовлены. По сути особых дел нет.

— Согласен, мне предложили участие в новом проекте.

Они сели на диван, Полковник передал Роджеру бокал с виски.

— Почти год мы работали вместе, было комфортно и без проблем.

Полковник передал один из двух бокалов Роджеру. Чувства переполняли Роджера, он не стал ничего говорить. Они молча выпили.

— Майкл сам тебе говорил? — спросил Полковник, чтобы нарушить тягостную тишину.

— Да. Он сказал, что проект удачно выполнен, и я могу принести больше пользы в другом деле. Меня подключают к проекту по Китаю, — сообщил Роджер. — И еще он напомнил, что у тебя контракт до конца года. Майкл предполагает использовать тебя в китайском проекте на более позднем этапе. Не будешь возражать, если я иногда буду к тебе обращаться за консультацией?

— О чем ты говоришь, без проблем.

Настроение у Роджера поднялось. Напротив Полковника сидел обычный Роджер, компанейский балагурщик. Обсудив последние новости по реализации проекта прикрытия, Роджер неожиданно спросил:

— Как ты думаешь, чему будет посвящен китайский проект?

Полковник удивленно поднял брови. Потом повел плечами:

— Проверяешь мой интеллект?

— В этом я не сомневаюсь, просто хочу спокойно заснуть, иначе всю ночь буду ворочаться, пытаясь понять, чем придется заниматься. Может быть, укажешь направление?

Полковник улыбнулся простоте Роджера, его открытости.

— Тебе лучше было спросить Майкла, — посоветовал Полковник.

— Он не собирался вносить уточнения. Велел, чтобы я собирался в Гонконг.

Полковник удивленно посмотрел на Роджера, а тот продолжал:

— Подробности мне и еще кому-то он скажет на той неделе. Это все, что я знаю. Что скажешь? К чему мне готовиться?

Роджер посмотрел на Полковника, в его взгляде была просьба и надежда. Он налил новую порцию виски себе и Полковнику. Полковник задумался, а Роджер не отвлекал его. Через несколько минут Полковник стал осторожно излагать свое видение предполагаемого китайского проекта:

— По Китаю возможны три проекта. Первый непосредственно связан с «цветной революцией». Это проект по расшатыванию политической системы Китая. Попытки организовать «цветную революцию» в некоторых национальных районах потерпели неудачу. Власть Китая жестко навела порядок, не очень оглядываясь на реакцию Запада. А вот с Гонконгом дело сложнее. Гонконг — международный финансовый центр, он весь под прицелом телекамер международных телеканалов. Первая попытка оказалась неудачной. Вторая попытка будет кровавой. Скрыть ситуацию в Гонконге будет сложно. И ее наши политики попытаются использовать для развала Китая.

— Ты думаешь, что удастся свергнуть политическую систему коммунистического Китая?

— Нет, — однозначно не согласился Полковник. — Задача, как я предполагаю, будет в том, чтобы расшатать систему, заставить Китай отказаться от глобальных претензий и ограничиться лишь внутренними вопросами. Но считаю, для повторения время еще не настало. Потом, не обижайся, но ты для «цветной революции» мало подходишь. Есть уже профессиональные команды с отработанными методиками действий.

— Я и сам это понимаю. Каким может быть второй проект?

— Военный. Задача — спровоцировать конфликт с соседними государствами. Но я не считаю, что этот аспект интересен для Майкла. Это сфера, как и сфера первого проекта, Госдепа, а Майкла, я думаю, интересуют финансы.

— Получается, что мне достанется третий проект? И что меня ждет?

— Да, тебе придется, думаю, погрязнуть в финансовых операциях, точнее действиях в финансовой сфере.

Роджер отпил немного виски и честно признался:

— Не совсем понятно.

— В этом году председатель КНР Си Цзиньпин начал беспрецедентную и активнейшую дипломатическую кампанию, связанную с долгосрочным проектом медленного, но уверенного разрушения нашего присутствия в Азии.

— Я читал, что он сказал: «Пора азиатам самим заниматься делами Азии», — заметил Роджер.

— Да, он так и сказал в Шанхае. Понимаешь, Роджер, китайцы обладают уникальным свойством — они никуда не торопятся. Ставят задачу себе на несколько десятилетий, медленно, но уверенно ее реализуют.

— И мы им здорово подыграли, направив Россию в объятия Китая.

— Наши стратеги от политики не оценили риски от такого объединения. Я недавно читал книгу Пепе Эскобара «Империя хаоса» и обратил внимание на одну фразу: «Геополитический сдвиг в сторону российско-китайской интеграции — это величайший стратегический маневр последних ста лет». Боюсь, что мы становимся свидетелями этого сдвига.

— Оставим сдвиг в покое, предскажи, что меня ожидает, — попросил Роджер.

— А я что, гадалка?

— Не томи, видишь, даже виски нормально не могу проглотить.

Полковник улыбнулся, Роджер умел красочно описать ситуацию.

— Только из-за того, чтобы ты не потерял такое важное свойство, выскажу свое мнение. Китайцы прекрасно понимают, — Полковник начал серьезно излагать свое предположение, — что на данный момент и в ближайшее время они будут слабее нас в части вооружения. Ни мы, ни они не хотим вооруженного столкновения. Но они финансово крепки, имеют огромные золотовалютные резервы, поэтому избрали тактику медленного выдавливания нас с финансового олимпа. Они, китайцы, имея гигантские активы, настойчиво действуют в Латинской Америке и Африке, не говоря уже об Азии. Но они замахнулись на основы Бреттон-Вудской системы, определяющей мировой финансовый порядок. И начали они с создания Азиатского банка инфраструктурных инвестиций — АБИИ. В 2013 году Китай сообщил о своем намерении создать АБИИ, конкурента Всемирного банка. А сегодня в Пекине объявлено о создании АБИИ. Двадцать одно государство стало учредителем банка, а еще несколько десятков стран могут стать соучредителями до первого апреля 2015 года.

— Начинаю догадываться, — радостно сообщил Роджер. — Если кто-то хочет разрушить финансовую систему, устраивающую Майкла, то он предпримет меры, чтобы это не случилось.

— Точно. Ты будешь разрушителем. Но боюсь, что делать это уже поздно. Надо было начинать год тому назад, а наши дипломаты тогда презрительно улыбались.

— В таком случае моя роль не очень завидная. Может быть, поэтому тебе не предложили?

— Не знаю нюансов, но хочу тебе посоветовать — не играй первую скрипку в этом проекте.

Они посидели еще минут сорок, подводя итоги реализации проекта, и расстались в надежде когда-нибудь вместе поработать.

Генерал, 19 ноября 2014 года

— Саманта, звонил генерал, он собирается зайти к нам, но это будет поздно, попросил дождаться.

Саманта замешкалась с ответом, это заметил Полковник, и задал вопрос:

— Тебя что-то смущает?

— Нет, только у меня может возникнуть проблема.

— Какая? — поинтересовался Полковник.

— Я обещала встретить племянницу. Не знаю, успею или нет.

— Генерал так просто не напросился бы на встречу. Предполагаю, что встреча не связана с нашей работой. Поэтому подготовь что-нибудь, чтобы мы с ним посидели, и можешь идти по своим делам. Если хочешь, возьми мою машину.

— Спасибо, — забота Полковника ее тронула, что чувствовалось в ее голосе. — Мне починили мою красавицу, теперь я на колесах. А к встрече я все обеспечу.

Приблизительно через час Саманта вошла в кабинет, принесла поднос, все расставила на столике возле дивана. Вышла и скоро вернулась с небольшой кофеварочной машиной.

— Все готово. Если хочешь, я встречу племянницу и вернусь, — вызвалась она.

— Что ты, зачем гонка и ребенка оставлять в подвешенном состоянии? Мы с генералом не спеша поговорим, обсудим житейские проблемы. Твое отсутствие, не обижайся, где-то даже пойдет на пользу — мы будем свободны во времени, а ты займись племянницей. Сколько ей лет?

— Двенадцать, она давно мечтала побыть в Нью-Йорке со мной, без родителей.

Полковник внимательно следил за выражением лица Саманты, отражающим всю гамму предстоящей радости. Он сделал ей предложение:

— Возьми несколько дней отгула, посвяти ей, покажи город. — Полковник призадумался, а потом добавил: — Может быть, сходите в дом пингвинов в зоопарке Центрального парк?

Саманте было приятно, что он помнит о ее радости от общения с пингвинами и другими морскими животными, о чем она как-то поведала ему и свидетелем чего он был.

— А ты как?

— Обойдусь.

— Правда? — радостно воскликнула Саманта и сделала движение в сторону Полковника, но остановилась.

Полковник заметил этот порыв. Безусловна, она хотела в знак благодарности поцеловать его, но правило, которому она следовала, взяло верх над ее эмоциями. Для той работы, что она выбрала, подумал Полковник, умение владеть чувствами — бесценное качество. Но не теряем ли мы что-то важное в жизни? Неожиданный вопрос, возникший сам собой, отвлек его от размышлений о Саманте.

Полковник вернулся к текущим делам. По количеству публикаций, учитывая их стремительное сокращение в СМИ, интенсивности обсуждений в Интернете, он понимал, что тема крушения самолета рейса MN 17 ушла на второй план. Для многих она перестала существовать. Другие покорно ждали решения международной комиссии, возглавляемой Нидерландами, не горевшей желанием раскрыть истину и сделать это быстро. Лишь Россия пыталась дойти до истины, но ее никто не слушал. Предварительно определив, с подачи украинских властей, что виновниками трагедии являются сепаратисты и Россия, мир не стал менять своего мнения. Этому в значительной степени способствовала политика первых лиц западных правительств, поддержавших обвинения без наличия необходимых фактов. Признать свои ошибки они не могли — элементарная порядочность требовала принесения извинений. Кому? Путину. А это для них смерти подобно. Лучше любая ложь, чем унижение перед Путиным. А для лжи у них есть Полковник, с определенной гордостью подумал он. Он, неизвестный почти никому, стоит рядом с сильными мира сего. В одном лишь вопросе, но это не снижает его значимость. А если вспомнить все другие его проекты? Может быть, он окажется влиятельней некоторых политиков, появляющихся на политическом небосклоне и бесследно исчезающих. Приятный мыслительный процесс прервал звонок.

— Я подъезжаю, — сообщил генерал.

Полковник вышел из кабинета, прошел помещение офиса, где продолжали трудиться несколько человек. В этом мозговом центре, подумал Полковник, сбор информации и анализ не прекращается ни на минуту. Разница во времени между Америкой и Азией, Америкой и Европой служит основой непрерывного процесса — одни уходят, другие приходят. Только одно сохраняется постоянно — тишина.

Охранники мгновенно встали, как только Полковник вышел из офиса и остановился у лифта. Вскоре появился генерал в сопровождении офицера и местного охранника, дежурившего у лифта в паркинге. Они пропустили генерала, заметившего:

— Какие люди встречают.

Обменявшись рукопожатием, Полковник пропустил генерала вперед. Увидев генерала в форме и при всех регалиях, охранники вытянулись до предела, втянув животы. Это позабавило генерала, в его глазах мелькнуло лукавство.

— Так, всем отбой, животы не напрягать. Мы с моим другом удаляемся. Когда закончим разговор, вызовем.

Когда проходили помещение офиса, генерал не удержался:

— Эти мыслители когда-нибудь останавливаются? Есть в сутках минуты, когда в этом помещении никого нет?

— Нет, все время кто-то что-то ищет, анализирует и готовит документы для Майкла.

— Как он это все переваривает? — удивился генерал.

— Я думаю, что в другом месте другие люди также все анализируют и решают, что важно и достойно внимания Майкла, — предположил Полковник.

Кабинет генерал оглядел с пристрастием. Обошел его, потом, сев на диван, заметил:

— Никак не могу понять, это бомбоубежище или камера заключения без окон, чтобы способствовать мыслительному процессу?

— И то и другое. В СССР в лагерях для заключенных действовали конструкторские бюро. Работали очень быстро и эффективно.

— Но без подобных излишеств, — генерал указывал на столик, где Саманта расставила еду и бокалы.

— Время другое было, но суть в чем-то сохранилась.

— Побойся Бога. Кроме творческого процесса, между вами ничего общего. Вряд ли там наливали и наливали столь почтенный напиток. А вообще, здесь собираются что-то предложить? — генерал спросил с иронией.

Полковник подсуетился, зная вкусовые пристрастия гостя, не стал спрашивать, что наливать и сколько.

— Вот это другое дело, — одобрил генерал, разглядывая тяжелый хрустальный бокал. — Извини, что попросил тебя задержаться.

— О чем ты говоришь, какие могут быть извинения между нами.

Голос генерала выдавал какое-то внутреннее смятение, и это Полковник заметил. Но он не стал опережать события своим вопросом, ожидая, что генерал сам все расскажет.

— Я ухожу в отставку, — сообщил генерал, сразу же приступив к цели своего прихода. — Знаешь, я отказался от твоего предложения встретиться в ресторане, потому что не хотел тебя светить. Когда люди моего положения добровольно уходят из Пентагона, это настораживает, и за ними пристально наблюдают, чтобы не вынесли какие-нибудь секреты.

— Как будто это нельзя было сделать заранее. Ладно, не будем обсуждать правила. Ты скажи, куда пойдешь, а если сочтешь возможным, что случилось.

— Ухожу в одну корпорацию, членом совета директоров. Это в Хьюстоне. Вроде все решено, остались последние штрихи уточнить. Не называю…

— И не надо, главное, что ты при деле. За тебя, — предложил тост Полковник.

— За нас, с тобой всегда было приятно работать, — признался генерал.

После небольшой паузы генерал решил расставить все точки, обсудить последний совместный проект:

— К украинцам особых претензий нет, отбомбили и покромсали территорию падения самолета по полной программе. Международных экспертов и наблюдателей держали на расстоянии, не подпускали к территории до предела, дальше было просто неудобно.

— Это точно, и так уже возникали сомнения в их желании выяснить что-то и расследовать причину падения самолета. Больше тянуть время было опасно. У меня лишь одна претензия к украинской армии. Надо было фюзеляж раздраконить так, чтобы от кабины пилотов Boeing 777 не осталось сколь-нибудь значимого куска.

— Согласен, главный левый кусок фюзеляжа остался нетронутым со всеми ненужными следами, — согласился генерал. — Что делать? Такой уровень Вооруженных сил Украины. Мы им и снимки передавали с целеуказаниями, а они долбили мимо. Кстати, как снимок с беспилотника. Ребята подняли его выше восемнадцати тысяч метров, на максимальную высоту. А со временем над снимком поработали ваши специалисты, изменив компьютерную программу беспилотника RQ-4 Global Hawk.

— Спасибо, со снимком все получилось так, как задумывалось. Этот снимок сейчас фаворит в сетях. Специалисты и любители только и делают, что обсуждают.

— Насколько я понимаю, ко мне у тебя нет явных претензий? — спросил генерал.

— Какие к тебе могут быть претензии. Только скажи, почему ты уходишь в отставку, — не выдержал и поинтересовался Полковник.

Генерал как-то сник, лицо изменилось, словно краткая боль прошла по телу. Он не сразу ответил, долго смотрел на виски в бокале, а когда поднял глаза, Полковник увидел в них тоску, боль и одиночество — все вместе.

— Если одним словом — устал, устал от непрофессионализма сотрудников администрации Белого дома и Госдепа. Конечно, немного сыграла и семейная ситуация. Моя жена из очень богатого рода. Я всегда был ей не парой, какой бы пост я ни занимал бы. Она испортила сына. Я на службе, весь в делах.

— Знакомая ситуация, — согласился Полковник.

— Вырос сын, вырос пустым человеком, бездельником, на уме только развлечения, машины, путешествия, спортивные мероприятия. А как у тебя отношения с сыном?

— Ситуация была похожей. После развода жена настраивала сына против меня, но, знаешь, каким-то чудом удалось поменять ситуацию и наладить контакт. Сейчас, похоже, все наладилось.

— Рад за тебя, а я под предлогом новой работы перееду в Хьюстон. Сомневаюсь, что жена и сын будут наезжать. Они живут для себя. Думаю, что после моего отъезда, они, занятые собой, и не вспомнят меня.

Надо поменять тему, подумал Полковник, и задал вопрос о Хьюстоне:

— А каким образом возникло предложение из Хьюстона?

Генерал улыбнулся, сделал глоток виски, а потом спросил:

— В этом доме кофе подают?

— Конечно.

— Тогда готовь кофе, а я буду тебе рассказывать про Хьюстон, — распорядился генерал. — Если верить нашим политикам, в России, Китае, Индии и во многих странах Африки, Азии и Латинской Америки процветает коррупция, что вполне возможно. У нас ее в первобытном варианте нет. Согласен?

— Вполне.

— Там любой шаг в продвижении бизнеса или чего-то другого сопровождается взяткой. Ты мне завари кофе покрепче, мне ночью еще предстоит перелет. Так вот, у нас этого нет.

— Звучит очень заманчиво.

— Правильно. У нас развитая форма. Способствуешь процветанию компании, потом неожиданно становишься членом совета директоров с хорошей зарплатой и премиями, многократно превышающими твои накопления во время работы. Но, прошу заметить, что взятки нет.

— Правильно, есть только благодарность, за оказанное содействие, совершенное много лет назад. За это надо выпить, — предложил Полковник.

Минут через двадцать они в разговоре вернулись к женам. Если с сыновьями ситуация была диаметрально противоположной, то с женами — почти идентичной, лишь с небольшой разницей — Полковник давно развелся, а генерал давно собирался развестись.

— Почему не разводишься? — напрямую спросил Полковник.

— По молодости некогда было, потом сын, не хотелось его оставлять. Потом нашли форму сосуществования, когда жили вместе, но не очень замечали друг друга. При такой форме жизни развод постоянно откладывается на неопределенное время. Теперь уматываю в Хьюстон, и кроме прошлого нас ничего не объединяет.

— Может быть, там женишься. Жизнь продолжается.

— Не будем загадывать. На днях у меня брала интервью журналистка. Все пыталась из меня выжать прогноз, будет ли большая война с Россией или Китаем, кто победит?

— Ты ее не послал?

— Приблизительно так и поступил.

— А если я задам тебе этот вопрос, ты меня пошлешь? — спросил Полковник.

Спросил он вполне серьезно, поэтому и генерал отнесся к вопросу достаточно серьезно, но заметил:

— Странно это слышать от тебя. Я должен тебя спросить, а не ты меня.

— Мое мнение однозначное — в ближайшие годы ее не будет, если журналисты не перегнут палку и не создадут всеобщий психоз, — высказал свое мнение Полковник.

— Согласен. У нас два потенциальных противника, с которыми надо считаться, несмотря на браваду журналистов и ура-патриотов, выигравшими на диване уже несколько войн.

С русскими все просто и сложно. Просто потому, что они обозначили красную линию и не отступят. Сложно в том плане, что они умеют терпеть и их поведение наши политики не умеют просчитывать. Мы думали, что наши санкции скинут президента Путина, а народ объединился вокруг него, а оппозиция, на которую надеялись наши политики, потеряла свое лицо.

Да и мы, военные, не всегда их понимаем. Порой и предсказать не можем. Помнишь, летом был случай с нашим самолетом разведчиком RC 135?

— Знаю об этом случае в объеме информации, сообщенной CNN, — уточнил Полковник.

— Напомню, на второй день после крушения самолета, это было 18 июля, наши послали самолет-разведчик к границе России, предполагая, что после крушения малазийского авиалайнера русские не будут обострять ситуацию и проглотят факт нахождения разведчика вблизи его границ. Наша разведка надеялась, что самолет-разведчик подойдет максимально близко к воздушной границе и получит нужную информацию.

— Надеялись на одно, а получили другое, — с сарказмом заметил Полковник.

— А получили конфуз. Русский истребитель так лихо рванул на перехват, что пилоты нашего самолета-разведчика от испуга залетели в воздушное пространство Швеции.

— Представить такие решительные действия 18 июля правда весьма сложно.

— Поэтому прямого военного конфликта с русскими не должно быть. Он превратится в атомную войну. Если у нас есть отдельные технические преимущества, то у них огромная территория. Они выживут, а мы, очевидно, нет.

— А что китайцы? — продолжал расспрос Полковник.

— Если я про них скажу, дашь мне возможность покушать? — генерал нашел возможность подтрунить над Полковником.

— Обещаю, что не будет больше вопросов, дам покушать, выпить и заварю еще кофе.

— Буду надеяться… С китайцами сегодня проще. Для них мы главный экономический партнер. На нас они зарабатываю деньги, питаются нашими технологиями.

— Согласен частично. Они получили от нас много технологий, когда наши промышленники массово перенесли производства на территорию КНР. Но они планомерно проводили политику — не останавливаться на достигнутом. Поэтому я не стал бы утверждать, что самостоятельно они не способны добиться серьезного результата, — уточнил Полковник, — как утверждают некоторые наши политики и, к сожалению, военные.

— Есть такое дело, — согласился генерал. — В том-то и дело, что примеры подтверждают твои слова. В начале этого года китайцы провели испытательный запуск гиперзвуковой ракеты-носителя. Эта ракета предназначена для прорыва нашей системы противоракетной обороны. Кроме того, они провели испытания стратегической крылатой ракеты DF-10.

Надо предполагать, что Китай разрабатывает новые самолеты с характеристиками стелс, которые в бою составят достойную конкуренцию нашим. В этом году на выставке в Чжухай они показали свой истребитель J-31.

У них принята огромная программа по модернизации военно-морского флота.

Они интенсивно наращивают свой ядерный потенциал и средства доставки. Они провели испытания первой межконтинентальной баллистической ракеты на мобильной платформе.

— Это означает, что китайский ядерный потенциал станет неуязвимым для первого удара.

— Да, такую же оценку дал адмирал Сесил Хейни, командующий стратегическими силами.

— А если к твоим словам добавить ускоренное движение к партнерству между Китаем и Россией, выраженное в передачи Россией Китаю новейших зенитно-ракетных комплексов С-400, чего русские никогда не делали, совместные работы в авиастроительной отрасли и другое, картина вырисовывается не очень радужная, — прокомментировал ситуацию полковник.

— Поэтому я и говорю, что войны пока не будет. А за это время нашим политикам надо привыкнуть к мысли, что мир многополярен, как говорил Путин. Иначе в любой в любой войне мы перестанем существовать как единственная сверхдержава. Обидно, но к этому мы идем. С войной или без. Поэтому я ухожу в отставку, а другие пусть будут причастны к снижению уровня США на международной арене. Все плохое без меня, — генерал поднял бокал. — А теперь я кушаю и пью, и никаких политических и военных разговоров.

Когда Полковник провожал генерала к машине, генерал внезапно остановился и признался:

— Спасибо, что выслушал. На душе так спокойно, что можно спокойно умирать.

— Умирать нам рано, — заметил Полковник. — Но мы одинокие люди.

Продолжать он не стал, но почувствовал, как генерал пожал его руку.

Майкл, 9 декабря 2014 года

В последние дни Полковник чувствовал себя неважно. Возможно, сказывалась длительная нервная нагрузка. Хотелось отойти от всех дел, забыться и безоглядно наслаждаться жизнью. Если раньше он легко справлялся с такими проявлениями, то в последнее время делать это становилось все сложнее. Старость, подбирающаяся незаметно? А что другое?

Состояние Полковника уловила Саманта, осторожно спросившая:

— Что-нибудь беспокоит?

Получив отрицательный ответ, она решила подбодрить Полковника:

— Хочешь, сходим куда-нибудь? Посидим где-нибудь, а потом поедем к тебе.

— Спасибо, предложение взбадривающее. Договорились.

Саманта вышла, одарив Полковника обаятельной улыбкой. Оставшись наедине с собой, он вспомнил ее улыбку — ободряющую, поддерживающую. Что было бы, если он не встретил ее? Сколько тепла и внимая потерял бы, сколько забытых чувств не испытал бы вновь?

Когда вошла Саманта, он осторожно посмотрел не нее. Его взгляд был настолько тревожным, что она поспешила сразу сообщить:

— Звонила Нэнси, спрашивала про тебя. Сейчас будет звонить Майкл.

Через несколько секунд раздался звонок телефона.

— Вы в курсе, что голландский писатель Йост Немюллер опубликовал книгу «MN 17: притворная сделка».

— Да, адмирал мне переслал эту книгу и краткий перевод основных размышлений и логических заключений автора.

— Книга не на английском языке? — удивился Майкл.

— Нет, она на голландском. Издана книга тиражом в две тысячи экземпляров, она вышла в свет в конце октября. Свободно продается и никакого ажиотажа. Более того, Йост Немюллер жалуется, что вокруг него создан информационный вакуум.

— Каким образом?

— В разговоре с журналистом он как-то обмолвился, что пресса Нидерландов была заинтересована и собиралась подробно рассказать о книге. Но узнав, что в книге предложена версия, отличающая от доминирующей — боинг сбили сепаратисты, все журналисты отменили встречи. О книге в голландских СМИ молчание, а о мировых гигантах и говорить не стоит.

— На что автор обращает основное внимание? В книге, в интервью?

— Можно выделить три момента. Первый. Ссылаясь на экспертов, Немюллер отметил, что если бы гражданский самолет был сбит из «Бука», то на борту самолета немедленно бы возник пожар. Отсутствие пожара приводит его к мысли, что боинг был сбит ракетой класса «воздух-воздух». Следовательно, сбивал военный самолет.

Второй момент связан с расследованием. Он обращает внимание на наличие соглашения, по которому Украина может наложить вето на публикацию неудобных фактов. Поэтому предлагает, учитывая, что Нидерланды не заинтересованы в проведении экспертизы, передать расследование специальной комиссии ООН.

— Много захотел, — прокомментировал Майкл. — Не для этого передавали Нидерландам право вести расследование. А третий момент?

— К делу не относится. Это больше напоминает крик души.

— Вот это интересно, можно подробней?

— Он сказал, что Нидерланды — маленькая страна, и многие думают, что Нидерланды являются игрушкой в руках США.

— Так и есть, что удивляться или жаловаться. Мы строим мир под себя, пусть привыкают. Что-нибудь есть еще по Нидерландам?

— По проекту прикрытия нидерландская телерадиокомпания RTL получила в распоряжение фотографии, доказывающие, что самолет сбили ракетой «земля-воздух», а англоязычное интернет-издание NL Times станет продвигать эту информацию.

— Для чего это надо? Мне кажется, что интерес к авиакатастрофе прошел. Все устали и проглотят все, что скажет комиссия.

— Интерес проходит, но он еще есть, — возразил Полковник. — Сейчас надо убрать остатки сомнений. Этап сомнений и обсуждений различных вариантов окончен. Надо окончательно фиксировать мнение обывателей, что сбила ракета комплекса «Бук», вывести Украину из-под удара. Подготовить их, обывателей, к принятию решения комиссии.

Майкл потерял интерес к разговору, получив нужную информацию от Полковника, и быстро завершил беседу.

Газета «Комсомольская правда», 23 декабря 2014 года

Роджер решительно вошел в кабинет, подошел к столу, где сидел Полковник, и положил перед ним файл.

— Ник сделал перевод сегодняшней российской газеты. Считаю, материал заслуживает внимания.

Полковник достал из файла несколько листов и стал внимательно читать. Материал действительно оказался интересным. Заголовок «Малазийский боинг сбил украинский летчик — капитан Волошин» был вынесен на первую страницу. В статье рассказывалось о свидетеле, который пришел в редакцию газеты и рассказал о событиях, имеющих отношение к факту крушения малазийского самолета. Имя свидетеля по понятным причинам не сообщалось — у него на Украине остались родственники. Свидетель служил на аэродроме близ поселка Авиаторское, где базировались штурмовики Су-25. Из восьми самолетов только у двух были подвешены ракеты класса «воздух-воздух». Они простояли несколько дней с ракетами, а 17 июля с утра делали боевые вылеты — летали бомбить. В тот день только у одного штурмовика были ракеты «воздух-воздух». Как сообщил свидетель, во второй половине три самолета вылетели на задание. Вернулся только один, у которого были подвешены ракеты, но вернулся он без ракет. Летчиком того самолета был капитан Волошин.

Полковник посмотрел на Роджера, не скрывавшего своего удовлетворения:

— Все четко сработало. И нашелся свидетель…

— Да, признаюсь, я начал волноваться, что что-то не просчитал. Время шло, а свидетель все не проявлялся.

— …и все было выполнено по проекту — самолеты стоят в стороне с подвешенными ракетами. Ракеты были списаны, как и предполагалось, а потом срочно продлено использование. Только я не понял, почему два других самолета не вернулись? Какое-то отклонение.

— Согласен. По проекту истребитель Су-27 уничтожает малазийский боинг, а штурмовик сбивает истребитель. Почему в небо с ним поднялись еще два штурмовика?

— Если они стали свидетелями того, что штурмовик сбил истребитель, тогда понятно, что он, летчик штурмовика, должен был убрать и двух нежданных свидетелей, — предположил Роджер.

— Не совсем просто, за раз уничтожить три самолета, здесь что-то не то. Возможно, командование подняло их вместе, чтобы не привлекать внимания и не давать повода связать гибель боинга с вылетом одного самолета. Те два самолета могли получить самостоятельные цели для нанесения бомбовых ударов. В этом случае их гибель имеет свою отдельную историю, не связанную с нашим проектом.

— Скорее всего, так и было, — уверенно предположил Роджер.

Полковник продолжил чтение перевода.

— Ты обратил внимание на реакцию капитана Волошина после приземления? — спросил Полковник.

— Да. Свидетель отметил, что он был напуган и произнес, когда его вывели из самолета, фразу: «Самолет не тот».

— Здесь мы можем только предполагать. Инициатива была у сотрудников СБУ, какую легенду они придумали и как на него воздействовали, мы не знаем. Должен сказать, что нам и знать не надо. Это чисто украинская проблема с их исполнением. Отработанный материал, забудем.

Полковник отложил перевод. Он был доволен собой. Роджер решил воспользоваться ситуацией и поспрашивать Полковника:

— Как можно предположить, что свидетель найдется, окажется в России и расскажет то, что реально видел? Расскажет правду, но реально подтвердит то, что заложено в проекте прикрытия?

Полковник ответил не сразу, легкая улыбка мелькнула на лице.

— Понимаешь, надо уважать противника и ценить его возможности. Я предположил, что после гибели боинга российские спецслужбы усиленно займутся поисками свидетельств. Не сомневался, что версию о «Буке» они не будут рассматривать как единственную, возможно, и не как основную. Они будут искать самолет. Поэтому найдут аэродром, выйдут на обслуживающий персонал. С летчиками сложней — их опекают сотрудники СБУ, можно погореть. Поэтому нужно было, чтобы сотрудники аэродрома видели нужный самолет с нужным вооружением. Потом русские организуют транзит свидетеля в Россию и его приход в редакцию.

— Что будет дальше?

— Дальше? — переспросил Полковник, — дальше будет очевидное. После публикации показания свидетеля будут зафиксированы следственными органами, могут и на полиграфе проверить свидетеля. В конечном итоге он расскажет только то, что видел. А Волошин не сбивал боинг, а тот, кто сбил, уже мертв и ничего не расскажет.

— Осталась еще диспетчер, которая вела малазийский самолет в воздушном пространстве, она может что-то сказать.

— Она ничего не скажет. Не в интересах украинской власти ее оставлять в живых — она должна была знать, что основной целью был борт президента России. Оставлять такого свидетеля — нарушать все правила и логику спецслужб.

— Что ты думаешь? — поинтересовался Роджер.

— Думаю, что ее убрали сразу. Вместо нее и летчика истребителя в какую-нибудь страну по их паспортам улетели сотрудник и сотрудница СБУ, которые потом где-то в Турции или Египте избавятся от чужих имен и под своими именами вернутся в Киев.

— Это оговорено?

— Это очевидно. Страна может быть другой, но вероятней всего та, куда не требуется виза. Хотя и это не проблема.

Одиночество, 31 декабря 2014 года

Надежда Полковника, что Новый год они будут встречать вместе, не сбылась. Саманта уехала к родителям, но обещала позвонить. Пол поехал знакомиться с родственниками Александры еще в Рождество.

Весь день Полковник переходил из кухни в кабинет и обратно, при этом ничего особенного не делая. День невыносимо тянулся. Особой надобности в работе не было — все этапы по проекту прикрытия сработали. Остался еще один, связанный с независимыми журналистами, эпизод. Но Полковник никак не мог уже повлиять. Все, что нужно было, сделано и ждет своего часа, когда журналисты сами выйдут на нужных и подготовленных людей.

Роджера переключили на другой проект, работа в кабинете потеряла искрометность и легкость. Полковник редко бывал в офисе, Саманта заходила в кабинет, спрашивала о кофе, но никаких других поручений для нее не было. Можно было возникшее свободное время использовать для развлечений, но в силу своего характера Полковник предпочитал тихий уют дома, замкнутый образ, накапливание информации, а развлечения он считал второстепенным, поэтому в кино с Самантой они сходили за все всего один раз, а в театр так и не попали.

Полковник понимал, что он довольно мрачный и замкнутый человек. Лишь встреча с Самантой внесла существенное изменение в его жизнь — она стала насыщенной, интересной и теплой. Но отсутствие Саманты стало его угнетать, Полковник острее стал чувствовать свое одиночество.

Вот и теперь он не мог заняться привычным делом — поиском информации. Вместо этого бесцельно бродил по дому. Две бутылки пива, выпитые в течение дня, не приблизили вечер, не заполнили пустоту.

Впервые жизни он на физическом уровне ощутил пустоту дома. Возможно, пустоту своей жизни?

Но этот вопрос был запрещенным, за ним могли последовать другие, могущие задеть основы его существования, а это уже угроза самому существованию. Поэтому включился механизм самосохранения, и Полковник направился в кабинет, чтобы войти в привычный мир своей жизни.

Постепенно погружаясь в мир информации, Полковник растворялся в новостных потоках, вчитываясь в сообщения на мониторе компьютера. Незаметно пролетело несколько часов, посвященные охвату всего диапазона информации, прямо или косвенно связанной с проектом.

Полковник отметил, что интерес к гибели пассажиров рейса MN 17 практически пропал. Лишь в России продолжали поиски причины крушения авиалайнера и виновных в трагедии. Тема крушения погрузилась в тихую болотную среду забвения. Можно было бы ее полностью закрыть, если бы не необходимость когда-нибудь опубликовать итоги расследования международной комиссии и потуги некоторых журналистов, среди которых и соотечественник Роберт Пэрри. Он через несколько дней после авиакатастрофы на интернет-портале Consortiumnews, специализирующемся на независимых журналистских расследованиях, сообщил, что малайзийский авиалайнер сбили украинские военные. Основанием для такого утверждения послужили снимки, сделанные с разведывательного спутника США, переданные ему одним из сотрудников спецслужбы. Но информация дальше интернет-портала не пошла, все хоть мало-мальски значимые СМИ не заметили его публикацию. А в огромном количестве публикаций, изложивших причину катастрофы в соответствии с рекомендациями Майкла, статья Пэрри просто растворилась. От отдельных публикаций, например сообщения World Socialist Web, уже ничего не зависит, и тайна MN 17 обречена на забвение. Косвенным подтверждением такого хода событий стало заявление главы комитета по расследованию Фреда Вестербека, спокойно и равнодушно сообщившему Der Spiegel, что спустя столько месяцев ни американская, ни немецкая разведка не передали спутниковые снимки. Что означает, что их и не будет. Забудьте.

Растворить правду в океане лжи — одна из задач прикрытия. Наличие противоречий, давление ведущих СМИ, привязка патриотизма к определенному изложению события и многое другое направлены на снижение интереса к теме. Потом формируется равнодушие на фоне усталости от повторения. И, когда тема кажется забытой, вновь возникают публикации, которые окончательно фиксируют у обывателя правильную трактовку событий. На этом ставится точка. В таком плане и продвигалась реализация проекта прикрытия.

Сам проект «Самолет», как считал Полковник, завершился успешно, если не считать самодеятельности украинских военных и силовиков в заключительной стадии проекта. Он понимал, что проекту оказана огромная поддержка с подключением нужных и влиятельных дипломатов, чиновников, военных и разведчиков. И в этом непосредственная заслуга Майкла и его когорты.

Изначально Полковник считал, что поручение Нидерландам возглавить международную комиссию по авиакатастрофе — большая удача Майкла, свидетельствующая об уровне влияния его и людей его окружения на политику руководителей государств. Малайзия, чей самолет был сбит и чьи граждане погибли, имела больше оснований возглавить комиссию, чем Нидерланды, но ее полностью отстранили, указав на место. Наивный обыватель вряд ли догадывался о компромиссах и политическом давлении, позволившем исключить Малайзию из комитета по расследованию, куда вошли Нидерланды, Австралия, Бельгия и Украина.

Пределом политического давления людей Майкла Полковник считал отстранение от расследования ИКАО, Международной организации гражданской авиации, которая с 1948 года является специализированным учреждением ООН. Полковник не знал, кто предложил отстранить ИКАО, но сделано это было со знанием дела и, возможно, виновника крушения MN 17. Исключение ИКАО позволяет комиссии не придерживаться четырехтомного документа — Приложения 13 Чикагской Конвенции о международной гражданской авиации, подробно регламентирующего ход расследования авиакатастроф. Более того, подписание членами комитета по расследованию секретного пакта позволяет наложить вето на публикацию определенной информации. О наличии такого пакта сообщили в конце августа голландские СМИ, включая государственную радиостанцию NOS.

Безусловно, голландское правительство, возглавляемое Марком Рютте, не по своей воле оказалось участником столь сложной политической игры. Но оно готово тормозить расследование, скрывать документы, но только не ссориться с США и ЦРУ, прикрывающими истинного виновника катастрофы. Участие голландской спецслужбы на начальном этапе проекта усиливало давление на премьер-министра, вынужденного скрывать косвенное участие собственной структуры в крушении MN 17.

Звонка от Саманты, которого Полковник ждал, все еще не было, и это заставляло его нервничать. Где-то глубоко в подсознании циркулировала мысль, что она может и не позвонить. Он отвергал подобное событие, поэтому пытался себя чем-нибудь отвлечь. На этот раз он спустился на кухню, где открыл еще бутылку пива. Холод стеклянной бутылки передался руке, а потом, после глотка пива, и голове. Возможно, из-за этого коварная мысль перестала тревожить. Полковник удобно расположился на диване, вытянул ноги. После второго глотка к нему вернулось желание подвергнуть анализу события уходящего года.

Как мужчина, конечно, он должен был считать достижением года знакомство с Самантой, их почти совместную жизнь, прерываемую ее отдельными наездами в собственную съемную квартиру, за которую она платила некой бабушке, живущей на ранчо.

Но он был профессионалом, никогда не ставившим достижения личной жизни выше профессиональных. Для людей такого типа личная жизнь является приложением к профессии, а не наоборот. Такова судьба этих людей. И Полковник это понимал, понимал, сколько радости жизни он теряет, но ничего изменить не мог и не хотел, боясь, что изменения разрушат основу, на которой строится его личность.

Итоги проекта «Самолет» он давно подвел и ничего нового добавить не мог. А вот с проектом прикрытия стояло разобраться, поэтому Полковник предался анализу. И этот анализ доставлял ему удовольствие, ему льстило, что все его расчеты и предположения оправдались и осуществились.

Как и предполагал Полковник, свидетель, о котором писала российская газета «Комсомольская правда», дал показания Следственному комитету России. Следователи с помощью полиграфа подтвердили показания свидетеля. Свидетель видел то, что должен был видеть по запланированному Полковником плану. Версия о Су-25 становилась главной, уводя в сторону редкие напоминания о возможном участии истребителя Су-27.

Более того, наличие свидетелей на территории сепаратистов, упорно утверждавших, что видели штурмовик Су-25, вынудило министерство обороны России поддержать версию о Су-25.

Полковник улыбнулся, подумав, как его маленькая хитрость со штурмовиком, долго мелькавшим в районе падения MN 17, смогла убедить серьезных противников принять его ложную версию.

В детстве Полковник не понимал любителей розыгрыша, получавших удовольствие от процесса и результата розыгрыша. Но розыгрыш со снимком момента атаки истребителя Су-27 доставил ему удовольствие и от процесса, и от результата. Он с удовольствием вспомнил, сколько времени он уделил подбору нужного беспилотника. Дальше было просто — изменить временную программу, передать снимок нужному человеку, который передаст его честному человеку, а тот передает снимок другому человеку, который озвучивает наличие снимка — важной улики. Таким человеком, показавшим на центральном российском телеканале снимок атаки истребителем MN 17, стал ведущий программы «Однако» Михаил Леонтьев, получивший снимок от вице-президента Российского союза инженеров Ивана Андреева. Сам Андреев получил снимок от неизвестного ему человека, представившегося Джорджем Билтом, выпускником Технологического института Массачусетса. С этого момента началось подробное изучение снимка. В реальный снимок были заложены две неточности. Первая — время атаки, на что обратили все и сразу. Таким образом большинство сходу отвергло снимок, посчитав его фейком. Вторая неточность была более скрытой. Снимок беспилотника был представлен как снимок со спутника, что нарушало пропорции, поэтому при детальном учете пропорций взлетной полосы и размеров самолета выявилось несоответствие, что также приводило к мысли, что данный снимок является подделкой.

Полковник с помощью Ника несколько дней внимательно следил за обсуждением снимков в российской прессе и интернет-сообществе, получая удовольствие от того, что из-за его небольшого обмана подлинный снимок переводят в разряд фальшивок. Впервые он ощутил удовольствие, знакомое магам и фокусникам, имеющим возможность наблюдать, как публика следует за их ложными посылами.

Суть этой части прикрытия, как задумал Полковник, состояла в том, что в дальнейшем, даже если каким-то образом возникнет аналогичный снимок, он будет отвергнут сообществом как фальшивый.

Другой важный элемент прикрытия был связан со снимком, на котором запечатлен инверсионный след зенитной ракеты. Снимок был сделан в небольшом городке Торезе. Все маркеры, в принципе позволяющие указать место старта ракеты, были выдержаны правильно и в соответствии с планом Полковника. Легенда, подготовленная сотрудниками украинской спецслужбы, также соответствовала проекту — человек случайно снял, потом переслал другому, а дальше по накатанной практике. Отдельно выстраивалась линия фотографа — боясь за жизнь, он скрывается от сепаратистов, переезжает на территорию, подконтрольную украинским силовикам, дает показания представителям международной комиссии. Что дальше задумали сотрудники СБУ, Полковник не знал и особо не интересовался. Возможно, что этот человек исчез физически или поменял фамилию, если он был сотрудником СБУ. Но один маленький штрих смутил Полковника. По информации, распространенной украинцами, у фотографа изъяли фотоаппарат, а ему вручили новый. Вручить новый фотоаппарат — факт неприемлемый для представителей украинской власти. Понятно, что фотоаппарат — улика, но насколько нужно было его увозить, когда все, что нужно было знать об этом фотоаппарате, можно было получить в Киеве. И где этот фотоаппарат? Почему российские исследователи не обратили внимания на украинскую импровизацию?

На этом пришлось прекратить размышления из-за телефонного звонка. Полковник знал, это он чувствовал всем своим нутром, что звонит Саманта. Он этого хотел, он надеялся и не был готов принять другой вариант.

— Что делаешь? — нежно проворковала она.

— Жду.

— Кого или что?

— Кого жду, тот не может прийти, остается что-то ждать, — ответил Полковник, придав своему голосу немного тоски.

— Ждешь звонка?

— А это тебя удивляет?

— Нет, — призналась Саманта, — меня удивляет, что ты ждешь без фужера шампанского в руке.

Полковник должен был согласиться с ней, но решил переиграть ситуацию:

— Жду с раннего утра, представляешь, что стало бы с шампанским, если фужер у меня был в руке столько часов?

Маленькая ложь произвела нужный эффект, и Полковник почувствовал это по голосу Саманты.

— Вот сейчас я стою у винного шкафа, выбрал бутылку шампанского. Открываю и иду за фужером.

Саманта слышала, как Полковник откупорил бутылку, подождала, а потом, дотронувшись своим фужером до телефонной трубки, поздравила:

— С наступающим Новым годом! Удачи!

Они поговорили минут двадцать, в основном говорила Саманта, рассказывая, как проводит время с родственниками, а Полковник внимательно слушал. Лишь однажды, отвечая на ее вопрос, он рассказал о Поле, его путешествии и знакомстве с родителями Александры.

Завершив разговор, довольный и успокоенный звонком Полковник захватил бутылку и фужер, поднялся к себе в кабинет. Сев за письменный стол, он с удовольствием вытянулся в кресле. Неожиданно Полковник обратил внимание на портрет президента Путина, давно висевший у него в кабинете, но в последнее время не фиксировавшийся в памяти.

Перед полковником висел портрет, где Путин был изображен в четверть оборота, его пронзительный, проникающий взгляд был обращен к Полковнику, словно спрашивал: и что?

Действительно, и что? Что достигнуто за этот год? Какая задача решена?

Санкции не разрушили экономику и российское государство.

Рейтинг Путина вырос, оппозиция не смогла повести народ на свержение Путина.

Полковник не хотел портить себе настроение, ставя новые вопросы и отвечая на них, прекрасно понимая, что все достижения проекта «Самолет» более всего связаны с президентом Обамой и его западными союзниками.

А Путин продолжал смотреть на Полковника, которому казалось, что Путин слегка улыбается. Чего больше в этой улыбке? Ехидства, насмешки или презрения? Может быть, снисходительности? Или упрека: ребята, что творите?

Полковник умел проигрывать, держать удар. Он налил себе шампанского, поднял фужер и произнес:

— Проигранное сражение не значит, что проиграна война.

Полковник поменял позу, теперь он не видел фотографию Путина. Он перестал думать о нем. Впрочем, он не думал и о 298-ми погибших рейса MN 17. О них он никогда не думал. Они оказались в ненужное время в ненужном месте. Только и всего.

 

Эпилог

Кабинет, 12 января 2015 года

Полковник сидел в своем кабинете и лениво просматривал информацию в Интернете. Он не очень был сосредоточен, поэтому разные мысли вторгались в этот процесс. В молодости его интересовал вопрос, каким образом мысли определяют приоритет, выстраиваются по ранжиру? С годами он перестал думать об этом и жил по принципу — мысль сама решает, когда прийти, сама оценивает свою значимость и сама находит место в очереди. В этой очереди многие из них теряются, что свидетельствует об их значимости.

В этот понедельник внутренний мир Полковника разделился — одна часть способствовала приятным размышлениям о Саманте, а другая, обыденная и серая, поддерживаемая профессиональным интересом, требовала анализа текущих сообщений и при соответствующем настрое итогов прошлого года. В кабинете было прохладно, что ощущалось всем телом. Возможно, поэтому мысли о Саманте взяли верх.

Полковник встал из-за стола, устало потер глаза и подошел к окну. На улице никого не было, не проезжала ни одна машина. Странно, все вымерло. Скука и серость, подумал Полковник. В последние дни чувство одиночества придавливало, ставя под сомнение все достижения, которыми он гордился. В силу многих обстоятельств — отсутствие нормальной семьи и устойчивого круга общения, отсутствие открытого признания его интеллектуального уровня, кратковременные и случайные связи с женщинами — это чувство стало сильно проявляться. Полковник понимал, что в значительной степени оно, одиночество, стало вносить дискомфорт в его устоявший ритм жизни после встреч с Самантой.

Рождество и Новый год они встречали вместе. На Рождество напросился приехать Пол. Полковник, зная о предстоящей встрече с Самантой, решил отказать ему, но после оценки последствий посчитал, что правильней будет пригласить и познакомить его с Самантой. Хотя однозначно предсказать, к каким последствиям это приведет, он не мог. Уравнение с двумя человеческими неизвестными трудно подавалось решению, оценке итога, поэтому Полковник положился на удачу.

На Рождество первым приехал Пол. Не предполагая, что будет еще кто-то, он предложил отметить Рождество в каком-нибудь баре. Полковник лишь невнятно проговорил:

— Посмотрим.

Зная замкнутый характер отца, Пол больше не обращался к нему со своим предложением. Они беседовали о вооружениях различных армий, что больше всего интересовало Пола на данный момент. Полковник заметил существенное изменение в профессионализме сына. Его знания и глубина проработки вопросов были далеки от необходимого уровня, но в его рассуждениях появились важные для аналитика черты — учет собственного мнения информатора и соответствующая корректировка представленного им материала, исключение априорного общественного мнения или мнения руководителя. Еще в разговоре Полковник отметил появившуюся степенность. Безусловно, все это требовало развития, но наличие необходимых для профессии зачатков радовало.

Пол сделал в рамках курсовой работы и задания куратора ЦРУ обзоры сухопутных и военно-морских сил. Завершая военную тематику, он приступил к подготовке сравнительного обзора военно-воздушных сил США и России.

— Я подготовил материал по стратегическим бомбардировщикам, потом перейду к истребителям и штурмовикам.

— Будешь отдельно выделять самолеты морского базирования? — поинтересовался Полковник. — А вертолеты?

— Отдельно выделять не буду.

— Почему?

— В большинстве своем самолеты и вертолеты авианосных соединений представляют модификации или разработки, в основе которых лежат известные самолеты и вертолеты, — выразил свою позицию Пол.

— В каком состоянии работа?

— Завершаю раздел, посвященный стратегическим бомбардировщикам, — сообщил Пол.

— Поэтому ты меня спрашивал о российской разработке перспективного авиационного комплекса дальней авиации — ПАК ДА?

— Да.

— Должен тебя огорчить. Никакой информации — на сегодняшний день это тайна за семью печатями.

— Жаль, — признался Пол. — Я собрал полную информацию от первых американских и советских стратегических бомбардировщиков до современных. Есть информация и о разрабатываемом у нас стратегическом бомбардировщике LRS-B по программе Long Range Strike Bomber — дальний ударный бомбардировщик. На финансирование проекта в бюджете 2012 года было выделено 197 миллионов долларов в нарастающей последовательности, а в общей сложности — 3,7 миллиарда в течение пяти лет. Хотелось добавить информацию и о будущем русском самолете — тогда была бы полная симметрия в обзоре.

— Полной симметрии достичь бывает трудно, — заметил Полковник. — Обычно имеет место смещение. Ты запускаешь в производство самолет четвертого поколения, а противник готовит самолет поколения четыре плюс. Он запускает в производство, а ты готовишь самолет пятого поколения. Похожее происходит и в атомном подводном флоте. Кстати, какой самолет можно считать первым стратегическим бомбардировщиком?

— Не знаешь? — удивленно спросил Пол.

— Действительно не знаю, — признался Полковник.

— Первым действительно межконтинентальным бомбардировщиком стал гигантский Convair B-36 с поршневыми моторами. У него их было шесть, и добавили еще четыре турбореактивных двигателя. Представляешь, десятимоторный неповоротливый монстр. Он составлял основу стратегического авиационного командования США с конца 40-х до начала 60-х годов прошлого века.

— Что скажешь о самолетах, летающих сейчас?

— К полноценным стратегическим самолетам можно отнести только российский сверхзвуковой бомбардировщик Ту-160. Остальные, наши и российские, имеют несколько иные функциональные возможности и назначение.

— А как наш В-2 Spirit, знаменитый самолет-невидимка? — резко возмутился Полковник.

Пола смутила реакция отца, но он решил не поддаваться его давлению и довести свои выводы до конца:

— Он создавался как асимметричный ответ на советский, а теперь российский Ту-160. Вместе с тем конструкторам не удалось в полной мере реализовать все характеристики, изначально заложенные в проект. Сравнительно небольшие размеры грузового отсека, выбранные по конструктивным соображениям, наложили ряд ограничений на номенклатуру бортового вооружения: многие типы боеприпасов туда просто не помещаются.

— И только? — продолжал возмущаться отец.

— Есть еще недостатки. Знаешь, что поставило крест на программе В-2? — Пол решил подзадорить отца.

— Что или кто?

— Что. И это «что» российский самолет МиГ— 29.

— С какого это боку? Он далеко не самый современный.

— При объединении Германии по наследству от ГДР достались эти истребители. Я брал интервью у Роберта Ф. Дорра, сотрудника World Air Power Journal. С его слов, радар Н-019, установленный на МиГ-29, видит В-2 даже на фоне земли. Дорр считает, что современные МиГ-31 и Су-27 также способны определять такую цель, причем на гораздо большей дальности, что делает наш В-2 неперспективным в бою с российской авиацией.

Довольный Пол победоносно посмотрел на Полковника, он был горд, что сообщил информацию, не известную отцу, и сумел ему обосновать свой вывод. Полковник промолчал, он словно о чем-то задумался. Возникшая пауза позволила Полу полностью насладиться своей первой небольшой победой.

Полковник как-то странно посмотрел на Пола, что озадачило того. Потом Полковник начал тихо, но четко излагать:

— А Дорр не говорил тебе, что летчик-испытатель Ларри Нильсен, участвовавший в испытаниях, оговорился, что экипаж В-2 все же имеет неплохие шансы уйти из-под атаки перехватчиков? Надо полагать, последнее утверждение касается мощной системы электронного противодействия, установленной на В-2.

Пол был подавлен. Его радость была временной, его триумф был низведен в разряд позорного поражения — отец знал больше него и легко обосновал ошибочность его вывода. Пол сник, обида охватила его, отец мог сразу же сказать, что владеет этой информацией, а не ждать, пока Пол все расскажет.

Полковник понимал, в каком состоянии находится сын. Он хотел пожалеть его, но в том мире, куда Пол медленно будет входить, надо быть готовым к неожиданным ударам и уметь их преодолевать. С другой стороны, наступало Рождество, и оставлять его в таком настроении не следовало. Поэтому Полковник протянул ему руку мира, сказав:

— Как странно ни звучит, ты, Пол, скорее всего, прав.

От неожиданности Пол поперхнулся пивом, которым запивал свое тихое поражение. Он удивленно посмотрел на отца, но было ясно, что Пол ничего не понимал.

— Понимаешь, мы долгое время считали, что русские сильно отстают от нас в области радиоэлектронной борьбы. Но незаметно, тихо и уверенно они преодолели отставание. И сегодня, я считаю, что по технике радиоэлектронной борьбы, что ставится на самолеты, Россия с нами идет ноздря в ноздрю, а что касается наземных станций, то они у русских сегодня лучшие в мире.

— Удивительно такое слышать.

— Неприятно в этом сознаваться, но именно так обстоит дело. В ближайшее время на вооружение России поступает станция «Москва-1». Она является пассивной, то есть вообще ничего не излучает, а работает исключительно на прием. Ее в принципе невозможно обнаружить. Зато сама она легко «видит» противника и дает команды средствам поражения, которые и уничтожают противника.

Полковник налил себе пива, обратился к Полу:

— Не обижайся. Это не урок, чтобы тебя обидеть, тем более унизить. Мне хотелось выслушать твои аргументы, как ты выстраиваешь обоснование. И только. В качестве компенсации и примирения хочу обратить твое внимание вот на что. В-2 оказался самым дорогим самолетом в мире. В начале 2000-х годов его стоимость составляла около одного миллиарда долларов. По этой причине и по результатам учебных боев с МиГ-29 выпуск В-2 был сокращен с планируемых ста тридцати самолетов до двадцати одного.

В-2 хороший самолет для применения в Афганистане, Ираке и Ливии. С серьезным противником его применение проблематично.

— Самолет стоимостью в миллиард использовать в борьбе с противником, не имеющим авиацию, кажется, не очень рационально, — усомнился Пол.

— Согласен, — поддержал Полковник. — Представь такую ситуацию. У генерала на базе стоит В-2. Есть боевое задание, которое могут выполнить и другие самолеты. Кого он пошлет на задание?

— Конечно, другие, — однозначно выразил свое мнение Пол. — Это напоминает белого слона, которого надо холить и лелеять, но нельзя использовать для работы.

— Уделяй этому аспекту внимание в дальнейшей работе. Похожая ситуация с самолетом F-35.

— Почему это происходит?

— Деньги. Только деньги. Их тратят, списывают, воруют и дают взятки. Никогда не верь, что взятки дают только в России, Восточной Европе и Африке. У нас и в Европе взятки давали раньше и сейчас. За это время мы отработали процесс так, что это уже не взятка, а оплата труда за лоббирование, услуги. Когда они дают — это взятка и коррупция, у нас — благодарность за продвижение, содействие.

Пол вопросительно посмотрел на отца, на лице была ехидная улыбка.

— Да, именно так. Главное, первым назваться демократом и установить свои правила, — пояснил Полковник.

Настроение Пола вновь стало предпраздничным, он с удовольствием пил пиво и выбирал в холодильнике продукты, чтобы что-нибудь съесть.

Когда в дверь позвонили, Полковник первым пошел ее открывать, зная, что это приехала Саманта. Войдя в дом, она с удивлением посмотрела на незнакомца.

— Пол, это Саманта, познакомься. Саманта, это мой сын — Пол, — Полковник представил их друг другу.

Оба, Саманта и Пол, были в растерянности. Саманта не знала, что делать с дорожной сумкой, которую она держала в руках и которая в данной ситуации о многом говорила. Возникшую неопределенность решительно нарушил Полковник:

— У нас мало времени, собирайтесь, едем в ресторан, столик заказан.

Команда на выдвижение сделала свое дело, и Пол и Саманта, несколько суетясь, стали собираться — каждый из них удалился в отведенную комнату, быстро переоделся. Выйдя на улицу, они молчали. Пол пытался незаметно рассмотреть Саманту, которая не знала, о чем говорить с молодым человеком. Они стояли у дверей гаража.

Полковник закрыл дом и пригласил в машину:

— Все по коням.

В голосе Полковника были веселость и непринужденность, что сразу же передалось остальным. Минут через десять в машине Пол оживленно разговаривал с Самантой, и та, поняв, в какой ресторан они едут, стала объяснять Полу, что из себя представляет неизвестный для него ресторан. Сам факт, что Пол не знал об этом ресторане, льстило Саманте — Полковник ввел ее в какую-то часть своей жизни раньше, чем сына.

В ресторане всех охватило безудержное веселье, и они непрерывно шутили. Наблюдая за Самантой и сыном, Полковник удивлялся их общению — казалось, что они давно знают друг друга, к тому же выяснилось, что в области музыки и кино у них одни и те же предпочтения. Молодость, с сожалением подумал Полковник.

Лишь однажды Саманта, посмотрев в окно, с грустью заметила, что красивого большого индюка не видно.

— Его время кончилось с наступлением Рождества. Теперь праздник на улице другого индюка, — заметил Полковник.

Возвращались домой в такси — Полковник решил оставить автомобиль около ресторана.

— Завтра его перегонят, — ответил он на вопрос сына.

— Опыт имеется? — многозначительно и подозрительно спросила Саманта.

Полковник слегка усмехнулся, но промолчал, отметив, что вопрос Саманты прозвучал немного ревниво.

Уже дома они продолжили отмечать Рождество на кухне. Саманта и Пол совместными усилиями приготовили овощной салат, нарезали ветчину и сыр. Саманта велела мужчинам открыть принесенную ею бутылку шампанского. Пол расстроился:

— А я ничего не принес.

— Выбери любую бутылку, потом вернешь, — предложил Полковник.

Где-то через час Пол осторожно спросил:

— Завтра днем прилетает моя знакомая, я обещал ей показать Нью-Йорк. Не возражаешь, если мы зайдем к тебе?

Полковник не успел ответить, когда почувствовал, как Саманта положила свою руку на его левую руку и нежно прижала. Это был сигнал, которым она сообщала, какой ответ она хотела бы услышать. Он накрыл своей правой ладонью ее руку, испытывая внутреннее удовлетворение:

— Нам будет приятно, если мы проведем вечер вместе.

Полковник смотрел то на сына, то Саманту. Они не скрывали своей радости. А Полковник подумал, как мало нужно для радости, ощущения счастья. Радости в жизни и радости от жизни ему не хватало, именно это его и тревожило. Может быть, все изменится с появлением Саманты?

…Два дня, проведенные с Александрой, так звали подругу Пола, доставили огромное удовольствие. И, провожая их в аэропорт, Полковник впервые заметил, что Пол раскрепощен, в нем проявились новые черты, а главное — уверенность. Хорошо, что успел его увидеть таким, подумал Полковник и, довольный сложившимися обстоятельствами, обнял сына:

— У нас не было времени поговорить о твоей будущей работе. Может быть, и хорошо. На днях пришлю письмо, так, мои наблюдения. Тематика на будущее.

Вскоре ухала и Саманта. Дом опустел. Тишина, привычная для Полковника, стала его тяготить. Успокаивало и обнадеживало обещание Саманты скоро приехать.

Днем 31 декабря позвонила Саманта:

— Какие у тебя планы?

От неожиданности, а Саманта собиралась куда-то уехать, Полковник растерялся, что было несвойственно ему.

— Ты меня слышишь?

— Раз есть вопрос, то должно быть и предложение, — ответил он.

— Хочешь, мы вместе встретим Новый год? Только, если не возражаешь, встретим у тебя дома, — предложила она.

— Секунду подожди.

После небольшой паузы Саманта встревожилась:

— Что-нибудь случилось?

— Нет, — радостно сообщил Полковник. — Я посмотрел, сколько бутылок шампанского у меня, хватит ли нам.

— И как? — игриво спросила она, после того как волнение из-за возникшей паузы прошло.

— Вполне хватит, не надо будет отъезжать.

— У меня тоже есть для тебя бутылка.

Впервые за многие годы он ощутил праздник встречи Нового года, а Новый год не был простой сменой даты календаря. Они пили шампанское, и он смотрел в ее голубые глаза. Пожалуй, возраст и ужасно реалистичное восприятие окружающей действительности сдерживали его от безумных шагов и слов. Утонуть в ее глазах и забыться — красиво, но его мозг стоял на страже того мира, который он сам в себе и для себя создал, и не позволял ни мыслями, ни действиями поставить под удар основы и принципы его, Полковника, существования.

Будучи студентом, когда неудовлетворенность впервые стала проявляться, Полковник написал небольшой рассказ. Рассказ о человеке и его мозге, их разговоре. Он, окруженный информацией, словно муха в паутине паука, и испытывающий ограничения в наслаждениях, развлечениях и отдыхе, видел несправедливость в своей студенческой среде. Если он вынужден был пробиваться, отказывая себе во всем, и быть на голову выше в знаниях, которые черпал во всех доступных источниках, другие делали вид, что учатся, уверенные, что их будущее обеспечено. Надежда на то, что работа в ЦРУ что-то изменит в его жизни, не оправдалась. Возможно, он виноват сам в том, что в его жизни не было ярких эпизодов? В том, что он погрузился в однообразие и скукоту? Может быть, поэтому он сохранил рассказ, а не уничтожил, как все, что он когда-либо написал, — обзоры, которые легли в основу секретных операций, и сами секретные проекты? Ничего не осталось. Ни единой бумажки. Только три страницы рукописи.

Рукопись этого небольшого рассказа лежала у него в столе. Иногда он делал вид, что перечитывает. На самом же деле текст он знал наизусть, лишь порой останавливался на отдельных словах, наиболее важных и критичных для него в тот момент.

Я подошел к окну, открыл и закричал в окружающий меня серый мир. Кричал что было мочи. Мне показалось, что поток извергнутой энергии изменит мир или хотя бы меня. Прохожие не обернулись, никто не остановился. Лишь тишина после крика стала звонче. И серость усилилась из-за потери энергии.

— И чего ты добился? — спросил мозг. — Хочется радости, праздника?

— Да, хочу и об этом заявляю.

— Хвалю за смелость, за честность. Но ты сам выбрал этот мир. Смирись. В сером цвете есть много оттенков, и это твой мир, твой выбор.

Я попытался что-то сказать, но ничего не было слышно, только губы бесшумно шевелились.

— Вот видишь, ты не можешь донести свое желание. Оно слабо. Успокойся. Одни художники пишут яркие картины, а графики пользуются лишь черными или серыми красками или чернилами. И они тоже художники. При чем цвет, если главное — мастерство? Будь художником и ощущай это. Будь большим художником и наслаждайся этим.

Саманта подарила ему ощущение праздника, или это ощущение вызвано обстоятельствами? Или он сам обнаружил, что может наслаждаться жизнью, может видеть праздник в жизни, как художник видит чистые и яркие цвета в скучной картине осени?

Но вторая часть его сознания, оставленная им без внимания, стала требовать возврата к той жизни, которая была свойственна ему. И в этой жизни работа доминировала над всем. Содержание работы не позволяло радоваться. Может быть, подсознательно его мозг не воспринимал радость, запрещая ее, чтобы не было внутреннего конфликта между собственной радостью и болью, определяемой им для многих неизвестных ему людей? Существование в устойчивой серой среде устраняло вероятность цветового конфликта, нервного срыва. Любой намек нервного срыва для него означал конец. Его заказчики спали спокойно, пока он жил в своей надежной серой клетке. Любое отклонение, которое они постоянно контролировали, означал заказ на его устранение.

И это правило игры было одобрено всеми сторонами.

Полковник спустился на кухню, открыл бутылку пива и удобно расположился в кресле. Он молча пил пиво. Воспоминания о Саманте окончательно победили желание работать. Полковник посмотрел на часы, закрыл глаза, погружаясь в мечты, и окончательно решил, что все может подождать до завтра.

Фейк, 17 января 2015 года

День не заладился. Проснувшись, Полковник почувствовал, что этот день не его, не его удачи. Утром в ванной Полковник потерпел полное фиаско: оступился, но с трудом удержал равновесие и порезал лицо, когда брился. В довершение всего позвонила бывшая жена. Завершив с ней разговор, он не понял, почему она позвонила. Хотя все было ясно — она пристально наблюдала за тем, как налаживаются его отношения с сыном, что вызывало у нее ревность, и сегодня эта ревность обрушилась на Полковника раздражением. Она, воспитывая сына, пыталась монополизировать его любовь, не понимая, что ее эгоизм либо убьет в мальчике мужчину, либо потом он будет ненавидеть женщин. Робкие попытки, вызванные занятостью на работе и боязнью лишиться свиданий, уберечь сына от чрезмерной любви матери не могли серьезно изменить ситуацию. Лишь в последний год произошел существенный сдвиг, и Пол, лишенный долгое время тесного общения с отцом, стал искать встреч с ним, восторгаясь его эрудицией, умением логически мыслить и выдержкой. Компенсируя утраченное внимание, отец не пытался противопоставлять себя матери, он просто общался, давая сыну духовную защиту. Материнский эгоизм почувствовал происходящие в Поле изменения и попытался воспрепятствовать, но процесс пошел, а Пол был уже достаточно взрослым, чтобы безропотно исполнять ее капризы. Естественно, что Полковник в глазах бывшей супруги приобретал статус нежелательного элемента, но его материальное состояние, которого она не знала, но предполагала достаточно крепким, не позволяло ей принимать решительные меры, чтобы существенно ограничить общение Пола с отцом.

Очевидно, что Пол в несколько восторженных тонах рассказал о Рождестве, проведенное у отца вместе с Александрой. Возможно, упомянул Саманту, что также могло вызвать приступ ревности. С трудом выждав почти две недели, она не удержалась и позвонила, чтобы излить всю накопившую в ней желчь.

Расстроенный Полковник сидел на диване и думал о том, что внутренний мир человека порой оказывается куда сложнее, чем огромный внешний мир. Просчитывая различные связи, выстраивая последовательные цепочки событий сотен и тысяч людей, он не мог предугадать реакцию бывшей супруги на простые события. Он понимал, что все его проекты строятся на жесткой логике, но в логике бывшей супруги с годами появились элементы, трудно поддающиеся предопределению и сводящиеся к принципу «лишь бы нагадить». Предвидеть способ реализации этого принципа, подверженного алогичной природе с импульсивным выходом, было невозможно рациональному мышлению Полковника.

Огорченный полковник пытался понять, в чем она его обвиняла. У него не было никакого желания смотреть телевизор или всматриваться в монитор компьютера. Он тупо смотрел на стену, и его мысли погрузились в круговорот, из которого не было выхода. Последовательно всплывали картины совместной жизни, в которых он пытался разобраться. Но все знакомо, все выводы давно сделаны, и ничего нового для себя он не мог выявить.

Ситуацию изменил телефонный звонок. Звонила Саманта, и ее приятный голос с нотками легкого флирта разорвал круговорот печальных мыслей, вернул к празднику, тем более что в воскресенье предполагалась встреча. В конце разговора она неожиданно заявила:

— Майкл хочет тебя видеть.

Неужели, подумал Полковник, неприятности на сегодня не закончились? Возникшую паузу Саманта оценила по-своему, поэтому поторопилась внести ясность:

— Не знаю, что он хочет. Но Нэнси, когда позвонила, говорила о тебе в весьма уважительном тоне.

Дополнительная информация была весьма ценна, она не говорила Полковнику ничего о тематике будущего разговора, но отсекала вероятность ряда неприятных последствий, что в его профессии было куда важней.

— Когда он хочет встретиться?

— Это будет в понедельник. В четыре часа. Но время установлено приблизительно. Поэтому приезжай в офис, там и подождем уточнения от Нэнси, — решила Саманта.

Поговорив еще пару минут, Полковник на прощание сообщил:

— Эти дни я буду дома, никуда не собираюсь отъезжать. Только завтра съезжу в супермаркет, отоварюсь и домой. Что-нибудь взять для тебя?

Саманта задумалась на какое-то время, а потом предложила:

— Может быть, запечем рыбу в духовке?

— Отлично, вектор указан, остальное на мое усмотрение, — радостно согласился Полковник.

— Как только определюсь, позвоню. Пока.

Неужели, подумал Полковник, скверность сегодняшнего дня завершилась? Опять Саманта, вестник и источник радости. Она все больше проникала в его жизнь, все больше смысл его жизни зависел от ее присутствия. Не превратилась бы она в некую разновидность наркотика, делающего его безвольным и слабым. Люди его профессии всегда знают, что их жизнь в руках всесильных заказчиков. И с этим они живут, не испытывая страха и стресса, они живут, не думая о снайперах, о киллерах с шелковой удавкой. Но, когда появляется привязанность, доставляющая удовольствие, появляется страх потерять или недополучить это удовольствие. Тогда страх парализует мысли, и киллер проглядывает из-за каждого угла. А это путь в вечность, хотя эта дорога имеет несколько направлений, но для жертвы это не очень существенно.

Телефонный разговор значительно поднял настроение Полковника. Он вновь почувствовал прилив сил. Предложение Майкла встретиться сулило интересное будущее.

Согласно контракту, согласованному с Майклом, длительность проекта «Самолет», включая сопряженный с ним проект «Прикрытие», была определена в полгода. Последним мероприятием должна была стать публикация независимого исследования в Интернете, в котором Россия будет однозначно указана виновницей авиакатастрофы малазийского пассажирского самолета рейса МN 17. Сложность заключалось в том, чтобы подсунуть идею и указать путь исследования таким образом, чтобы журналисты, уверенные в своей честности, выдали нужный результат. На их пути были расставлены маркеры, мимо которых они не могли пройти.

Математики знают, что маленькое отклонение в начале вектора может привести к весьма существенному отклонению вектора в конце. И задача Полковника и его умение планирования заключались в том, чтобы обеспечить начальный сдвиг и наметить путь, ведущий к нужному решению.

Полковник с удовлетворением подумал, что проект закончен. Последний эпизод проекта «Прикрытие» завершен — немецкие журналисты опубликовали результаты своих исследований на портале CORRECT!V и сделали однозначный вывод, что в катастрофе рейса MN 17 виноваты русские. В своих исследованиях немцы опираются на данные британских исследователей на портале Bellingcat.com. В свою очередь британцы положили в основу своих исследований фотографии французского фотографа, опубликованные в журнале Paris Match.

Безусловно, опытного аналитика насторожит последовательная цепочка ссылок «французы — британцы — немцы», вызывающая ощущение сокрытия истины, но для обывателя, скачущего по Интернету, не особенно перепроверяя информацию, ссылки внушают доверие, и небольшая конкретика на фоне большой лжи делают всю информацию правдивой.

В основе начального сдвига, кусочка лжи, была фотография, французским фотографом, уверенным в том, что ему очень повезло. Но он не знал, что его везение много месяцев назад было просчитано Полковником, что люди, подсказавшие, когда и где он должен оказаться, были людьми Полковника, которые сами не знали, что являются частью его проекта.

На фотографии зафиксирован автовоз с зенитно-ракетным комплексом «Бук М1», на котором как бы небрежно замазан номер. Если к фотографии приложить информацию, «случайно» обнаруженную немецкими журналистами, что 53-я Курская бригада Вооруженных сил России, участвовавшая в учениях на территории России, направилась на территорию Донецкой области Украины, то логическая цепочка выстроена. Дальше дело техники — найти людей, что-то видевших. Умеючи правильно ставить вопросы, можно получить тот результат, который нужен, независимо от того, что сказал человек, которого расспрашивают.

И все-таки Полковник был недоволен. Слишком много ляпов он обнаружил. К сожалению, и об этом он говорил с Майклом, избежать их было невозможно — украинская сторона настояла на своем участии в проекте «Самолет», а их уровень исполнительской дисциплины хромает на обе ноги, не говоря уже о профессионализме. Но в участии украинской стороны был и свой плюс — все делалось руками украинских силовиков при полном согласии руководства государства. Ни одного документа, подтверждающего участие США, нет в природе. Слова, произнесенные когда-то давно, растворились в горячем от политики воздухе Киева. Правда, существовала угроза, что кто-то мог сделать записи разговоров, чем отличались ранее сотрудники спецслужб Украины. Но ставки в этом проекте были настолько высоки, что каждый участник понимал, чем он рискует. Но, как говорил Майкл, представители наших спецслужб наплевали на щепетильность и все помещения, где проходили переговоры, сами проверяли на наличие записывающих и передающих устройств, исключив при этом возможность дистанционной записи.

Особое раздражение Полковника вызвали два фактора. Первый — в закрашенном номере легко читается номер «312», а установка с таким номером летом уже фигурировала в Интернете. Тогда русские после нескольких недель сумели отбиться и доказать, что это не их установка. Второй фактор — на фотографии французского журнала зенитно-ракетная установка «Бук-М1» находится на гражданском автовозе, чего русские никогда не делают.

Фейк оказался не высшего качества. Но, учитывая, что западные интернет-пользователи устали от проблем Украины, отсутствия результатов экспертизы авиакатастрофы, даже такого качества фейк достаточен. Обыватели проглотят его, уверенные, что во всем виноваты русские и сепаратисты, и, естественно, главный враг Запада — Владимир Путин.

Теперь нужна тишина. Никаких разговоров и сообщений о гибели самолета. Нужны новые события, чтобы интерес к гибели MN 17 иссяк окончательно. Современная Украина, раздираемая войной и огромными внутренними проблемами, представляет собой бесконечный источник новостей — кровавых и безжалостных, способных затмить и отодвинуть в тень, в прошлое другие кричащие новости. Послушное и угодливое руководство Киева сотворит любую новость, сколь кровавой бы она ни была. Но это другая задача для других специалистов.

Все, что касается гибели MN 17, должно обрасти тишиной, общество должно потерять интерес к этому событию, оставив в памяти лишь одно — виновника трагедии. А он, виновник, не должен поменяться. И это тоже другая задача и для других специалистов.

Проект закончен. Все. Его не было. Остался один разговор с Майклом, после которого воспоминания о проекте надо будет стереть и извести, забыть. Никаких доказательств причастности Полковника к гибели самолета рейса MN 17 нет. Только в ячейках собственной памяти осталась информация, которую Полковник будет хранить до четырех часов 19 января. Потом он ее сотрет. Стереть или сотрут тебя — простое правило, которому неукоснительно следуют заказчики и проектировщики. Ничего личного — только безопасность.

Письмо, 18 января 2015 года

Около десяти часов утра позвонила Саманта и сообщила, что рассчитывает быть у Полковника часа через три. Потянулись томительные часы. Полковник чувствовал, что привыкает к Саманте и его неудержимо тянет к ней. Он пытался чем-то заняться, чтобы не думать о ней и каждый раз не смотреть на часы.

Надо было переключить мозги, заставить их думать, анализировать. Захватив бутылку пива, Полковник сел в кресло напротив телевизора и стал сканировать новостные каналы в поисках аналитических обзоров или журналистских исследований. Неожиданно на телеканале Russia Today он обнаружил интересное сообщение о судебном процессе над бывшим сотрудником ЦРУ Джеффри Стерлингом. Со ссылкой на газету The New York Times телеканал привел комментарий бывшего советника по национальной безопасности США Кондолизы Райс, признавшаяся, что лично вмешалась в работу газеты The New York Times в начале 2003 года, убедив газету не публиковать статью о секретной операции против ядерной программы Ирана.

Джеймс Райзен, репортер американского издания, раскрыл полученную от Стерлинга информацию о программе в книге «Государство войны», вышедшей в 2006 году. В ней говорилось, что ЦРУ в конце концов провалило операцию. Это дало прокурорам основание утверждать, что утечка информации, которой воспользовался Райзен, нанесла урон национальной безопасности.

Что нового в том, что ЦРУ провалило операцию, подумал Половник. Наоборот, они должны поблагодарить журналиста — есть на кого свалить свою неудачу и защитить всеми своими возможностями от судебного преследования.

Джеймс Райзен. Что-то знакомое, решил Полковник, и стал вспоминать, что он читал о нем или написанное им. Выключив телевизор, Полковник отправился в кабинет и стал просматривать содержимое шкафа, в котором хранил книги, посвященные секретным службам США. В другом шкафу находились книги о мировых секретных службах, среди них преобладали книги о КГБ.

Когда терпение Полковника было на исходе, он обнаружил книгу Райзена «В состоянии войны: секретная история ЦРУ и администрации Буша». Хотя Полковник не очень помнил содержание книги, но его обрадовало, что он вспомнил о ней. Он был в форме, память не подвела, и эта мысль доставила удовольствие.

О Саманте он временно перестал думать, но на задворках подсознания ее образ возникал, поэтому он решил продолжить мозговой штурм — это убивало время и отодвигало мысли о Саманте.

Не имея нужного объекта для размышлений, Полковник решил его создать — написать аналитическое письмо Полу, тем более что он давно обещал это сделать.

«Пол, здравствуй. Твое желание пополнять информацию об армиях и их вооружениях я приветствую, но хотел бы высказать одно мнение. Можно быть экспертом по вооружениям или военным экспертом. Ты сам должен решить, что тебе ближе по духу. Я бы предпочел второе — область приложения знаний военного эксперта шире, соответственно, и вероятность карьерного роста выше.

Еще раз повторюсь, не знаю, какую специализацию ты выберешь, но создавать собственную информационную библиотеку начни уже сейчас. По собственному опыту могу сказать, что не знаю, когда и для чего востребуется та или иная информация, которую я выделил. С опытом начнешь оценивать информацию по содержащемуся в ней потенциалу.

Позволю себе маленький комментарий. В целом я согласен с твоими заключениями о состоянии российской армии. Но есть и возражения. Прежде всего, это касается баллистической ракеты подводных лодок Р-30 «Булава». С чего ты взял, что она очень сырая и, как ты пишешь, она «не летит»? Русские ее доработали, довели до ума и провели серию успешных запусков и приняли на вооружение. Это очень опасная твердотопливная ракета со многими «подарками», которые мы не готовы преодолеть.

Должен заметить, что Россия ведет интенсивное перевооружение, и не слушай наших скептиков и некоторых «экспертов», утверждающих, что они реализовывают разработки, пылящиеся с советских времен. Поверь, это новейшие разработки. Могу напомнить вооружения, которые поступают и поступят в этом году. Это ракета РС-24 «Ярс», предназначенная заменить мобильные «Тополи», надеюсь, знаешь, какая грозная эта штука. ВМФ России получит головной корабль проекта 22350, сухопутные войска — танк Т-14 «Армата». Могу перечислять еще много другого — от тяжелой боевой машины пехоты Т-15 до последних радиолокационных станций. Но делать не буду, сам ищи. Через год сравним, у кого более полная информация.

Безусловно, что-то модернизируется. Это нормальный подход, и им не стоит пренебрегать. Вот тебе пример. У русских есть самолет-разведчик Ту-214 ОН, прекрасная машина, которой у нас нет. Взяли добротную машину, подходящую для решения конкретной задачи, соответственно оборудовали, и она летает, сэкономив большие деньги.

К сожалению, у нас не всегда так поступают. Вот другой пример. У нас есть замечательный самолет — штурмовик А-10, самый дешевый боевой пилотируемый самолет. Авиационный аналитик Ричард Абулафи из Teal Group оценил его стоимость в текущих ценах на уровне 19 миллионов долларов. А современный F-35 стоит около 101 миллиона долларов.

Можешь спросить, почему не модернизировали А-10? Отвечу прямо: из-за политических махинаций и коррупции. Замечу, что термин «политические махинации» в 70-х годах ввел молодой аналитик из Пентагона по имени Чак Спинни. А ты сравни 19 и 101 миллион, а еще добавь разработку и испытания. Знающие люди говорят, что общие затраты на этот самолет, F-35, сегодня оценивается в полтора триллиона долларов. Ты можешь представить такую сумму? А сколько заработали генералы, политики и компании?

Ладно, не буду тебя и себя мучить. Советую прочитать статью Джеймса Фэллоуза, опубликованную в The Atlantic, она состоит из двух частей, учти. Обрати внимание на оценку духа армии и т. д.

Чтобы у тебя не возникло подозрения, что я не знаю примеров преимущества нашего вооружения, приведу такой пример. Когда СССР и США обзавелись первыми межконтинентальными баллистическими ракетами, а это была советская ракета Р-7 и наша Atlas, у нас было одно бесспорное преимущество — наша ракета заправлялась за 15 минут, а советская — несколько часов.

Дальше. Позволю посоветовать тебе — расширь зону интересов.

Хороший военный эксперт не может не разбираться в политике. Она присутствует везде, куда ни плюнь. Поэтому, если после начального этапа — интереса к военной тематике — ты перейдешь на политику, многое выиграешь. Сегодня у нас, в Америке, с серьезными политиками беда, их практически нет. Причина банальна — система не развивается, если она достигла пика. Мы единственная супердержава и, к великому моему сожалению, наша власть пошла по пути удержания этой ситуации, а не развития. Но не буду говорить на эту тему, иначе обвинишь, что я постарел и стал брюзжать.

На что, я считаю, тебе следует обратить внимание и тщательно подбирать соответствующую информацию. Россия сегодня возведена в ранг врага, и в ближайшее время ситуация не улучшится. Желание некоторых ястребов низвести ее экономику меня пугает. Почему они думают, что противник, загнанный в угол, причем не всегда джентльменскими способами, будет защищаться только джентльменскими методами? А другой вариант наши горячие головы не учитывают, хотя последствия их ошибки могут быть трагическими для всего мира. Аналитик, дорогой мой, не может позволить себе исключить нерациональное поведение противника в критической ситуации.

В твоем круге интересов вторым номером должен находиться Китай. Учти, он наш главный стратегический противник, в отличие от России, представляющей для нас тактический интерес, — разрушая ее, мы ослабляем Китай в будущем. Объединение Китая с Россией — это страшный сон, о котором даже не хочу говорить. К сожалению, политика Обамы и других людей власти сделали этот сон явью.

Но на горизонте появилась новая угроза. Это возможное политическое объединение Китая, России и Индии. Такое было невозможно в принципе, но ситуация меняется. Многие эксперты ссылаются на противоречия между Китаем и Индией, отвергая на этой основе возможность согласованных действий. Присутствие России в этом треугольнике снимает напряжение, делает систему более равновесной и договороспособной, следовательно — живучей.

Третий объект твоего интереса, как я предполагаю, должна быть Саудовская Аравия, как это странно сейчас ни звучит. Саудовская Аравия наш стратегический партнер, поэтому мы десятилетия закрывали глаза на «демократию», которая там имеется, точнее, ее там нет. И эта позиция всегда четко показывала наличие двойных стандартов в нашей политике, что на примере Саудовской Аравии трудно оспаривать.

Наши отношения с Саудовской Аравией в ближайшее время будут осложняться. К этому приложат руку и сами саудиты, которые хотят уйти из-под нашей плотной опеки. Они упрекают нас в нечистоплотной игре — мы пытаемся очень аккуратно налаживать отношения с Ираном, а он их главный идеологический враг. Именно сторонники Ирана — шииты — способны организовать «цветную революцию» с военной окраской. Скоро там начнут разворачиваться интересные события. Поэтому собирай информацию, пригодится.

В целом тем много, формируй свою информационную библиотеку. Учти, информацию надо обрабатывать и очищать от лжи. Ты должен знать правду и, как аналитик, решать, что сказать, как сказать, а если понадобится — и соврать. Тогда ты несешь ответственность только за свои ошибки. В противном случае ты отвечаешь за чужую ложь».

Полковник посмотрел на часы. Время пролетело незаметно, скоро должна была появиться Саманта. Полковник хотел в письме затронуть еще несколько тем, но решил этого не делать из-за ограниченности времени.

Отправив письмо, Полковник стал с нетерпением ждать приезда Саманты. Он заглянул в холодильник, потом переоделся, но бриться не стал — маленькую лень он все-таки себе позволил.

Было около часа, когда в дверь позвонили. Полковник пошел открывать дверь, уверенный, что это Саманта.

Распахнув дверь, он почувствовал, как поток свежего прохладного воздуха устремился в дом. Она стояла перед дверью, улыбалась и смущенно прижимала к груди большой пакет.

— Я подумала, что это нам пригодится. Будем гулять и не думать о понедельнике. Майкл перенес встречу на 22 января, можем расслабиться.

Полковник с удовольствием смотрел на нее. Сама непосредственность, подумал он. Не вошла в дом, а уже выпалила всю информацию. Он поймал себя на мысли, что хочет сказать что-то еще, но этого он боялся больше всего.

Полковник сделал шаг навстречу к ней и обнял.

Офис Майкла, 22 января 2015 года

Утром Полковник появился в офисе. Как обычно, никто из присутствующих не обратил внимания на него, и он прошел в кабинет. Следом за ним вошла взволнованная Саманта:

— Я уже собиралась звонить тебе. Позвонила Нэнси и передала, что встреча переносится на час вперед. Майкл собирается вылететь в Вашингтон.

Полковник посмотрел на часы.

— У нас есть еще время, может быть, что-нибудь перекусить?

— Сейчас соображу, только учти, что через сорок минут за нами пришлют автомобиль.

— За сорок минут я два раза успею позавтракать, — заметил Полковник.

— Это ты можешь, — добродушно заметила Саманта.

В ее словах Полковник уловил еле заметный намек на их близость. Но прозвучало это весьма аккуратно.

— С собой что-нибудь надо взять?

— Нет, Майкл хочет посоветоваться.

Странно, подумал Полковник, Майкл не тот человек, чтобы советоваться. Это его несколько удивило.

Через сорок минут они вышли из подъезда и встали у проезжей части. Очевидно, с Самантой все было оговорено. Минут через семь рядом с ними остановился черный лимузин с затемненными стеклами. Быстро открылась передняя дверь, и из нее выскочил мужчина:

— Прошу извинения, пришлось немного задержаться, — проговорил он, открывая правую заднюю дверь.

Полковник с Самантой уютно расположились на заднем сиденье.

— В баре выпивка, можете пользоваться, — предложил мужчина, после чего поднял стекло, разделяющее пассажирское и водительское отделения.

— Что-нибудь хочешь? — спросила Саманта.

— Нет, никогда не пью перед серьезной встречей. А ты?

— Пожалуй, глоток колы сделаю.

Полковник не знал, куда их везут, и не хотел запоминать дорогу, чтобы определить месторасположение офиса Майкла. Поэтому Полковник расслабился, положил руку на колено Саманты, прикрыл глаза. Саманта включила телевизор.

Минут через тридцать Полковник почувствовал, как автомобиль притормозил, а потом стал резко съезжать вниз. Очевидно, это был подземный гараж. Приехали, подумал Полковник. Автомобиль, сделав несколько крутых виражей, плавно остановился у лифта. Там стояли два охранника, один из которых открыл дверь автомобиля и выпустил Полковника и Саманту, а второй вежливо проводил их в кабину лифта. Мягкое освещение лифта, приятное для глаз, не могло скрыть необычность дорогой отделки лифта.

Лифт плавно остановился на сорок втором этаже. На стенах широкого коридора с двух сторон располагались картины, подсвечиваемые специальными лампами. Все говорило о состоянии владельца офиса.

Полковник и Саманта шли чуть впереди охранника, двигавшегося за их спинами. Лишь перед входом в приемную он чуть обошел их:

— Вам сюда.

Приемная была выполнена в строго классическом стиле, во всем присутствовал благородный темно-вишневый цвет. На этом фоне в строгом черно-белом одеянии выделялась женщина неопределенного возраста. А это, предположил Полковник, и есть Нэнси.

— Добро пожаловать, — повернулась она к Полковнику и слегка кивнула Саманте.

Полковник обратил внимание на это, вспомнил, как уверенно Саманта шла по коридору, и сделал вывод, что она здесь бывала.

Нэнси позвонила по селектору и доложила Майклу, что гость прибыл.

— Пусть войдет.

Кабинет произвел впечатление на Полковника, прекрасный антиквариат был расставлен таким образом, что не создавал ощущения музея. Картины и статуи небольших размеров были расположены так, что разглядывающий их мог сосредоточиться только на одной вещи. На большом письменном столе, в стороне от рабочей зоны, стояли несколько бронзовых белок. Они несколько дисгармонировали с общей обстановкой.

— Белка — мой талисман, — Майкл поспешил объяснить их присутствие, заметив взгляд Полковника. — На фоне всего эти белки, естественно, не представляют художественной ценности, хотя сделаны известным мастером лет тридцать назад по моей просьбе.

— Я помню, вы говорили о вашей любви к белкам с детства.

— Приятно, что вы помните, — искренне произнес Майкл. — Присаживайтесь.

Полковник расположился напротив Майкла. По оконным проемам и толщине стен можно было предположить, что здание построено в сороковые годы прошлого века или в начале пятидесятых. Хозяин кабинета явно не гонялся за современным модерном, предпочитая классику, надежность и теплоту. Полковника не покидало ощущение академизма, возникшего не только из-за большого количества книг. В значительной степени этому ощущению способствовал дизайн интерьера, выдержанный в стиле научного кабинета восемнадцатого-девятнадцатого веков. Подобное ощущение возникло у него в библиотеке на вилле, когда докладывал о проекте. Увиденное в кабинете произвело на Полковника большое впечатление, он не сдержался:

— Прекрасный кабинет, если позволительно мне это сказать.

Странно, но эти искренние слова подействовали на Майкла, и он смущенно стал оправдываться:

— Долго шел к такому решению. В молодые годы вообще не очень обращал внимание на обстановку. Главное, чтобы был стол, стул и шкаф для бумаг. Потом, с годами, потянуло на личный комфорт — мне должна нравиться среда обитания, чтобы успешно работать.

Полковник молча выслушал монолог Майкла, понимая, что эту незапланированную часть их встречи он не должен никоим образом ни продлевать, ни сокращать. Майкл произнес еще несколько фраз о его пристрастии к искусству и лишь потом обратился к Полковнику:

— Кажется, наш контракт закончился?

— Да, все условия выполнены. Последний этап проекта «Прикрытие» завершен на днях.

Майкл пристально посмотрел на Полковника и задал неприятный вопрос:

— А как вы оцениваете результат всего проекта?

Полковник хотел сказать, что это должен делать сам заказчик, но такая бестактность могла дорого обойтись. С другой стороны, вопрос был естественным, и он служил тестом на объективность. Майкл использовал подобный прием в первый день их знакомства.

— Конечно, главной цели мы не достигли. Тому есть объективные причины. Но другие цели реализованы полностью. Президент Обама проснулся после спячки. Россия под большим международным давлением, ее экономика упала, и в ближайшие годы перспектива отрицательная. Европа окончательно отвернулась от России, экономика Европы существенно пострадала. Украина превратилась в постоянно тлеющий военный очаг в Европе, для нее Россия враг номер один. Юго-восток значительно разрушен, на восстановление потребуются огромные средства, в которых Россия испытывает существенный недостаток.

Дальше Полковник стал делать достаточно подробный анализ, но не углублялся в детали. Отдельно Полковник отметил информацию о крушении малазийского лайнера:

— В целом СМИ отработали версию, что самолет сбили ополченцы или русские, хотя в отдельных публикациях высказывались утверждения, что это дело рук украинских военных. Например, наш журналист Роберт Пери недавно опубликовал статью, в которой утверждает, что администрация Обамы знает, кто сбил, а наши разведданные специально не публикуются, чтобы не нанести вред престижу Украины.

— Публика устала от информации, для нее это товар, срок которого уже истек, поэтому, что бы Пери или кто-то другой ни писал, результата не будет, — Майкл жестко прокомментировал слова Полковника.

Полковник был доволен репликой и продолжил свой анализ. Майкл внимательно слушал, иногда кивал головой. Неожиданно он прервал Полковника:

— Все ясно, не будем тратить время. Тем более что и моя оценка почти полностью совпадает с Вашей. Только оценка у меня выше. Главная цель, и мы это понимали, имела мало шансов на реализацию. Все остальное превзошло ожидания. В самом начале проекта не мог предположить, что удастся так рассорить Европу с Россией, нанести им такой существенный урон в экономики. Не буду повторяться.

Потом последовала неожиданная пауза, затянувшаяся минуты на две. Майкл о чем-то думал, он что-то оценивал. Не новый ли контракт, подумал Полковник, он хочет обсудить. Но все оказалось проще:

— Жаль, мне нельзя выпить, иначе мы бы по бокалу шампанского пропустили. Хотя сделайте это вместе с Самантой, — предложил Майкл, — она будет моим доверенным лицом.

Случайно ли он назвал Саманту? Знает ли он об их отношениях? Скорее всего знает. Тогда эта фраза служит одобрением. Полковник стал скрупулезно просчитывать последствия произнесенной фразы, особенно в части «доверенного лица». Что значит «будет»? Будет представлять его в процессе раскупорки бутылки шампанского или работы в будущем? Вопросы, ответы на которые знал только Майкл, а Полковнику оставалось лишь набраться терпения и ждать.

Майкл тем временем что-то искал на столе. Среди нескольких кожаных папок он выбрал одну и раскрыл ее.

— Как вы относитесь к такому материалу? — Майкл протягивал копию статьи, лежащую у него в папке.

Это была статья журналиста Стивена Лендмана из Global Research, опубликованная еще летом прошлого года. Полковник стал бегло просматривать ее содержание. Начало статьи было не свойственно большинству публикаций в серьезных СМИ. Лендман подчеркнуто жестко отмечал, что Вашингтон воспринимает Москву как главного геополитического противника, поэтому главная его цель — смена власти в России либо через «цветную революцию», либо через войну. Он сделал заключение, что чтобы лишить Россию влияния, а заодно ослабить Евросоюз — другого своего конкурента на мировой арене — США намереваются организовать еще одну провокацию на Украине — подобную истории со сбитым там малазийским авиалайнером.

Последняя фраза больно ударила по самолюбию Полковника, и он внутренне поморщился. Возможно, что-то все-таки исказилось в его лице, и Майкл это заметил:

— Читаете о самолете?

— Да. Неприятно, что информация все-таки просачивается, хотя операция прикрытия сработала достаточно полно.

— Не корите себя, — успокоил Майкл, — к вам никаких претензий, я уже говорил об этом. Ситуация сыграла с нами злую шутку — отстранить представителей Киева мы не могли, а их бездарные «возможности» скомпенсировать ни мы, ни кто-нибудь другой ничем не могли.

Полковника обрадовала последняя фраза. Словом «мы» Майкл дал понять, что разделяет частичную неудачу в реализации проекта. Желая окончательно успокоить Полковника, Майкл признался:

— Есть очень серьезные подозрения, что из самого высшего эшелона украинской власти произошла утечка информации.

— У меня такое же чувство возникло, — признался Полковник, — когда самолет Путина поменял маршрут. Я долго думал над этим и пришел к выводу, что русские знали о готовящем капкане. Меня удивляло лишь одно — они могли использовать полученную информацию и значительно изменить ситуацию в свою пользу. Но для этого русские должны были огласить свой источник информации.

— В том-то и дело, что Путин не сдает своих людей. Даже тогда, когда ему это очень выгодно.

Диалог неожиданно закончился, и Полковник продолжил чтение статьи. Американский журналист, ссылаясь на информацию, полученную от российского экономиста и политолога Михаила Делягина, сообщал о готовящейся провокации с использованием тактической ядерной боеголовки в зоне вооруженного конфликта на юго-востоке Украины. В качестве подтверждения Делягин сообщал, что силы НАТО доставили в эстонский порт Палдиски радиоактивный груз, не являющийся «ядерными отходами».

Полковник задумался. Провокация такого масштаба автоматически решала несколько задач в пользу США. Окончательно уничтожались отношения между Россией и ЕС. Наносился урон экологический, а также и финансовый урон Европе. Европа поторопилась бы под зонтик США, и договор о трансатлантической свободной торговле, который европейцы никак не хотели принять, был бы быстренько подписан.

Почувствовав, что Полковник дочитал статью, Майкл спросил:

— Что думаете?

— Проект нереализуем. Насколько я помню, бывший министр обороны Украины Валерий Гелетей проболтался, когда желаемое выдал за действительное.

— Как это произошло и когда? — с удивлением поинтересовался Майкл. — Что он сказал? Действительно, от украинской власти жди чего угодно.

— Летом, возможно, в начале осени, сообщил о применении Россией ядерного оружия во время штурма аэропорта то ли Луганска, то ли Донецка. Поэтому я сильно сомневаюсь в том, что все сойдет гладко. Русские, безусловно, начеку и будут тщательно прослеживать движение любого подозрительного радиоактивного груза. Потом, они не случайно озвучили эту информацию через Делягина — он серьезный человек и глупости не говорит. Это открытое предупреждение, что Кремль знает, кто стоит за этим мероприятием.

Майкл молча выслушал заключение Полковника. Удивительный человек, подумал он о Полковнике. Взрыв атомной боеголовки, хоть и небольшой мощности, для Полковника всего-навсего мероприятие. На какое-то время Майкл погрузился в размышления, потом вернулся к теме разговора:

— Забудем этот разговор. Тема закрыта. У меня еще есть другая тема. Но прежде всего я хотел бы для ясности обрисовать ситуацию, поставить задачу, а потом поговорить о возможном ее решении.

Наша глобальная проблема вовсе не Россия, которая хочет, чтобы с ней считались. Наша глобальная проблема в наших финансах и долларе. Мировая пирамида под названием доллар созрела, и она в любой момент может рухнуть. Пока мы контролируем ситуацию, и всех, кто пытается усомниться в главенстве доллара, удается убрать.

Это точно, подумал Полковник. Перешли в мир иной Муаммар Каддафи и Саддам Хусейн не без нашей, американской, помощи. Первый предложил ввести золотой динар, второй высказался за отказ от доллара и переход в торговле нефтью на евро.

— Путина убрать не удалось. Здесь произошла промашка — не учли сути российского духа, народ поддержал его, а в другой стране уже митингующие свергли бы. Ладно, попытаемся ее, Россию, экономически добить.

— Но китайский юань быстро распространяется в международной торговле. Насколько я знаю, — осторожно высказался Полковник, — многие государства торгуют с Китаем за юани, и обороты стремительно растут. Слышал, что многие наши, американские фирмы, торговые расчеты с Китаем тоже осуществляют с использованием юаней.

— В том-то и дело, что отказ от доллара в международной торговле все больше распространяется, там и Иран, использующий также рубли, страны БРИКС между собой предпочитают использовать собственные валюты. Процесс пошел, и удержать его в ближайшее время будет сложно, а потом и невозможно.

— Обвал долларовой пирамиды? — спросил Полковник.

Майкл не ответил на прямой вопрос, он постарался более мягко представить этот процесс — уж больно неприятно ему было это озвучивать:

— Бесконечно наш долг не может увеличиваться. Когда-нибудь в мире возникнет серьезное сомнение, тогда все кинутся приобретать в США реальные ценности.

— Почему в США, а не у себя в стране?

— Когда возникнут сомнения в силе доллара, никто не будет продавать у себя что-нибудь за доллары, — пояснил Майкл. — Все доллары хлынут к нам. Начнется паника, которая охватит и американцев.

Дальше Майкл не стал раскрывать ситуацию. Полковник, в силу своей потенциальной любознательности, пытался разобраться в экономике и накопил достаточно информации, поэтому взял на себя смелость и выдвинул идею:

— Можно надуть пузырь акций специально созданных технологических компаний, потом банкротить их.

Майкл удивленно посмотрел на Полковника, слегка улыбнулся. Но в этой улыбке не было укора, надменности. Возможно, было удивление, что Полковник и в этой сфере обладает информацией.

— Решение правильное, но оно имеет два недостатка. Первый недостаток в том, что, создавая такие компании, мы не сможем сказать американцам и американским фондам, что деньги туда не вкладывайте. В случае обвала они понесут существенные убытки, а после такого масштабного кризиса народ может снести Уолл-Стрит. Нам надо, чтобы максимальное количество денег потеряли иностранцы. Второй недостаток такой схемы в том, что объемы потерянных долларов незначительны, и в целом проблема остается.

— Тогда война? — осторожно спросил Полковник.

Майкл задумался. У Полковника возникло ощущение, что Майкл не хочет произнести вслух то, что должен был произнести.

— Война многое могла бы списать. Причем война в Европе предпочтительней, чем в Азии.

— С Россией?

— Да, только не мы. Детонатором должна сработать Украина.

— А запалом выступают Яценюк, Турчинов, Наливайченко и компания? — предположил Полковник.

— Они. В обмен на обещание спокойной жизни в США.

— Обещать не значит исполнять? — предположил Полковник.

— В Америке нет Путина, чтобы держать слово. Все будут решать обстоятельства.

— Но Россия упрямо отклоняется от вступления в прямой конфликт с Украиной.

— В том-то и загвоздка. На наше удивление, Путин не поддался на украинские провокации. А ситуация была бы интересной. В конфликт мы бы втянули Европу. Списали бы свои долги за эфемерную помощь, разорив Россию и Европу. А с Китаем стали бы говорить иначе, диктуя свои условия. Но чертов Путин поломал такую комбинацию, — досадовал Майкл.

— И что делать?

— На ум приходит лишь одно — обвалить рынок ценных бумаг. Заводы и фабрики, компании и фирмы останутся у владельцев, а держатели акций и облигаций останутся с бумажками, которые будут иметь стоимость самих бумаг. Бумаги превратятся в воздух, никаких претензий.

— А обвал приписать России? — спросил Полковник, понимая, что они подходят к главной теме разговора, ради чего его и позвал Майкл.

— Правильно, вот это и надо обсудить.

Полковник задумался. Тема оказалась очень интересной, и ему, профессионалу, не стоило труда оценить масштаб возможного проекта — это весь мир. Он почувствовал, как легкий трепет охватывает его и слегка сжимает грудь. Полковник непроизвольно стал продумывать основу проекта, потом заметил:

— В прошлом году вышел фильм «Джек Райан: теория хаоса». Фильм о том, как некий русский олигарх, обиженный тем, что Запад ввел санкции против российских нефтегазовых компаний, хочет устроить обвал акций на Нью-Йоркской бирже. Предполагаете что-то подобное?

Майкл засмеялся.

— Меня удивляют ваши энциклопедические знания. Не удивлюсь, если сегодня услышу контуры некого плана, проекта.

Последние слова обрадовали Полковника, Майкл намекал о новом контракте. Он, Полковник, опять востребован.

— Вот две статьи об электромагнитном импульсном оружии, — Майкл протянул Полковнику копию статьи из июльского 2014 года номера журнала Forbes и августовского номера этого же года газеты The Wall Street Journal.

В журнале под заголовком «Неспособность США защититься от электромагнитного импульсного оружия может привести к тому, что 9/11 покажется тривиальным» давалась ссылка на мнение двух комиссий Конгресса и доклад Национальной академии наук об опасности электромагнитной диверсии, которая может вызвать крах банковской системы США. Естественно, это приведет к соответствующему процессу во всем мире.

В статье «Возрастающая угроза нападения с электромагнитным импульсным оружием» газета The Wall Street Journal сообщала об опасности применения такого оружия для финансовых учреждений Уолл-Стрита. К нагнетанию страхов подключился миллиардер Паул Сингер, руководитель хедж-фонда, предупредивший, что электромагнитный импульс — это наиболее опасная угроза для США. Возможно, что Паул Сингер, подумал Полковник, не без совета Майкла решил озвучить свое мнение по этому вопросу. Или это мнение ему внушили.

Полковник читал эти статьи, но не стал говорить, что знаком с их содержанием. Он не хотел показаться действительно энциклопедистом. Вернув статьи, заметил:

— Редактор журнала «Популярная механика» Джим Уилсон предположил, что серия отключений электроэнергий в 2003 году в США, Лондоне, Швеции и Дании, а также в Италии могла быть вызвана серией диверсий с применением электромагнитного импульсного оружия. И еще. Не помню, кто автор, но была выпущена книга, детектив, «Танец духов», там маньяк с помощью электромагнитного устройства вывел из строя международную платежную систему SWIFT.

Пока Полковник рассказывал, Майкл внимательно всматривался в его лицо. Майкл понимал, что эта тема близка Полковнику, и, возможно, он читал статьи, которые он ему показал. Полковник умеет выстраивать разговор, подумал Майкл, таким образом, что всегда соблюдает субординацию «заказчик — исполнитель», предоставляя заказчику сформировать идею.

— Маньяк, случайно, не русский? — с иронией поинтересовался Майкл.

Полковник ничего не ответил, только засмеялся. Майкл решил проверить, действительно ли Полковник серьезно интересовался этой проблемой:

— А кто стоял у истоков этого оружия?

— Советский ученый академик Андрей Сахаров, создатель водородной бомбы. Он предложил способ получения мощных импульсов при взрыве обычного боеприпаса. Это было в 60-х годах прошлого века.

Все стало ясно, Полковник действительно был в теме, он продумывал подобный вариант применения импульсного оружия. Майкл встал и подошел к Полковнику.

— Конечно, при реализации этого проекта кое-чем придется пожертвовать. Но это лучше, чем потерять все.

— Я предполагаю, что идея возникла давно, — предположил Полковник. — И эти публикации появились не случайно — общество должно знать, что произойдет. Его надо подготовить. Осталось назначить виновника.

— Виновник известен — это Россия, а исполнителями могут быть террористы, русские патриоты, интернационалисты вместе с подпольными коммунистами, даже северокорейские диверсанты, — не задумываясь, Майкл очертил круг исполнителей.

— Могу ли я считать, что получил новый контракт?

— Да. Кабинет остается за Вами. И привлекайте к работе Саманту. Здесь дело тонкое, Роджер не подойдет, он подключится на более поздней стадии. Финансовые вопросы, я думаю, урегулируем без проблем.

Разговор закончился. Впереди была хорошо оплачиваемая работа, контакты с Самантой, интересное общение с Полом. Жизнь получила дополнительный импульс.

Полковник встал, попрощался с Майклом. Он сделал только пару шагов, как Майкл задал неожиданный вопрос:

— В Буэнос-Айресе в ночь на 19 января в своей квартире убит аргентинский федеральный судья Альберто Нисман.

Полковник был в курсе этого убийства, накануне он читал комментарии — политологи и журналисты были единогласны в причине преступления, но расходились в предположении заказчика убийства. Утром 19 января А. Нисман должен был явиться в парламент Аргентины по просьбе оппозиционных депутатов, чтобы озвучить имеющиеся претензии к президенту страны Кристине Киршнер и министру иностранных дел Эктору Тимерману. Суть претензий состояла в том, что, по мнению А. Нисмана, президент страны и глава внешнеполитического ведомства Аргентины пытались объявить невиновной группу иранских террористов, убивших десятки человек 18 июля 1994 года в еврейском культурном центре Буэнос-Айреса. Федеральный судья предполагал, что лояльные отношения президента и министра вызваны надеждами на выгодные экономические контракты с Ираном.

Противники президента Кристины Киршнер настаивают на убийстве, но есть и те, кто поддерживает официальную версию, что имело место самоубийство.

— Там убийство, а я в этом никогда не участвую, — решительно пресек возможные размышления Майкла Полковник.

Майкл удивленно посмотрел на Полковника, и ироническая усмешка мелькнула на лице. Полковник заметил ее и спокойно отреагировал:

— Когда убивают одного или двух человек — это убийство. Когда гибнут сто, двести и тысячи людей — это обстоятельства, политика или проект.

Майкл не стал обсуждать этот вопрос, лишь кивнул. Потом спросил:

— А кто мог стоять за этим? Официально обсуждают, что это дело рук иранцев.

Полковник не стал скрывать своего отрицательного отношения к этой версии, он еле удержался, чтобы не засмеяться открыто.

— Рука ЦРУ проглядывает из всех закоулков, это их почерк, стиль. А заказчик — Госдеп, — уверенно произнес Полковник.

Майкла заинтересовала эта точка зрения. Если Госдеп провел эту секретную операцию, то провел по своей инициативе. И, что интересно, без утечки информации. Упустить шанс и не послушать мнение специалиста было непростительно, поэтому Майкл попросил обосновать Полковника свое заключение.

— Рассмотрим три факта. Первый. Президент Аргентины Киршнер враг Госдепа и президента Обамы. Она поставила на альянс с Россией, отошла от «сердечного согласия» с нами, дружит с русскими, президентом Путиным и дала согласие на создание военно-морской базы. Что надо сделать в такой ситуации? Убрать ее. Физически убрать президента нельзя — результат будет противоположным, ореол мученика приведет к власти ее последователя.

Факт второй. Есть кандидат на президентский пост, которого мы поддерживаем. Осталось подкрепить его позиции путем компрометации действующего президента.

Третий факт. Что расследовал судья — иранские дела. Кого можно обвинить в нежелании огласки деталей? Иранцев.

Суммируем. Убрав судью, одновременно решаем все проблемы — компрометируем президента Киршнер, обвиняем иранцев и поддерживаем кандидатуру противника Киршнер на предстоящих выборах. Простая одноходовая комбинация в стиле ЦРУ. Поэтому не сомневаюсь, что тандем «Госдеп — ЦРУ» спланировал и осуществил эту операцию. А кто нажимал на курок, совсем не важно — спецагент, наемный киллер или бандит. В конце концов, могли «уговорить» самого судью — кто знает, какие скелеты были в его шкафу. Но уверен в одном, что в квартире судьи найдут какие-нибудь документы. Для усиления эффекта и результативности.

— Считаете, что их подкинули? Кто?

— Тот, кто убил. А изготовил их заказчик. Фальшивка высокого качества часто воспринимается как подлинник. Главное, о нем сообщить в СМИ, потом никто не будет вспоминать о его подлинности.

Разговор так же неожиданно закончился, как неожиданно прозвучал вопрос. Полковник учтиво поклонился и вышел из кабинета.

В приемной были Нэнси и Саманта, о чем-то спокойно беседовавшие. В большом объеме помещения они казались маленькими и хрупкими, особенно Саманта. Полковник приближался к ней и чувствовал, как защемило в груди. Странные неоднозначные чувства охватили его. Это был восторг от ее стройного тела, лица с удивительными глазами и тайного аромата тела, известного ему. Одновременно в нем возникло чувство обреченности, когда знаешь, что кто-то решает, когда ты выходишь в тираж.

Саманта радостно смотрела на Полковника. Холодная и скупая на эмоции Нэнси изобразила на лице что-то похожее на улыбку:

— Все нормально?

— Более чем.

Саманта хотела взять Полковника под руку, но воздержалась. Она быстро попрощалась с Нэнси и вместе с ним вышла в коридор, где не удержалась и аккуратно спросила:

— Договорились?

Она не спросила, о чем был разговор, она поинтересовалась лишь результатом. Следовательно, она знала, о чем говорили Майкл и Полковник. Нэнси, предположил Полковник, не должна была знать тему разговора. Поэтому, учитывая все отдельные факты и детали, Полковник окончательно решил, что Саманта человек Майкла, и она действительно могла быть его родственницей. Но у нее были служебные функции, которые и вызвали в Полковнике чувство обреченности.

Он догадывался, но боялся признаться, что с тех пор, как Майкл встретился с ним, он был на поводке. Никогда заказчик такого уровня не выходит лично на встречу с проектировщиком. Почему так произошло, было неведомо Полковнику. Но он знал, что в этом случае заказчик обязан был взять его на короткий поводок, а крючком была Саманта.

Отказавшись от услуг водителя, Полковник и Саманта решили прогуляться по городу и где-нибудь перекусить. Шли медленно, каждый думал о своем. Полковник почему-то вспомнил о своей мечте.

У Полковника была давняя мечта — оказаться в русской глубинке, почему-то в Сибири. Когда-нибудь самому понять и разобраться в русских — это было естественное желание аналитика, который всю жизнь борется с ними, но не имел личного контакта. Теперь мечту следовало забыть и забыть основательно, бесповоротно. Малейший намек на поездку будет означать команду на ликвидацию.

Саманта шла рядом. При каждом шаге он чувствовал прикосновение ее тела. Если человеку предложат принять смерть в объятиях красивой и умной или страшной и глупой женщины, какую он выберет? Естественно, красивую и умную. Тогда почему он расстроился? Каждый выполняет свою функцию. Ведь он, Полковник, не спрашивал пассажиров рейса MN 17, когда они хотят умереть? Почему тогда он переживает? В жизни все возвращается. И кто-то, возможно, Саманта или кто-то другой, решит, что его время вышло.

Но время еще не вышло. Предстоит глобальная работа, о которой он и не мечтал. Рядом красивая женщина, которая, как ему казалось, не кривила душой, каждый раз доказывая, что ей интересно с ним.

Если твоя жизнь зависит от результата слежки, надо исключить неоднозначность трактовки твоего действия. В деятельности Полковника неоднозначность всегда трактуется заказчиком как угроза срыва или провала проекта. Поэтому в таких ситуациях, предполагал Полковник, никто не будет задавать уточняющих вопросов.

Следовало исключить ситуации, которые могли трактоваться неоднозначно. Если за тобой наблюдают издалека, то неоднозначность можно исключить, пригласив наблюдателя к себе — это максимально исключит неоднозначность трактовки действия.

Полковник остановился. Посмотрел в голубые глаза Саманты. От неожиданности его движения Саманта растерялась и замерла.

— Может быть, ты переедешь ко мне? — спросил Полковник.

От неожиданности предложения Саманта оторопела, удивленно посмотрела на Полковника. Она мысленно несколько раз повторила услышанное, прежде чем поняла, что он предложил. Убедившись, что он сделал предложение, Саманта смущенно ответила:

— Можно попробовать.

Они шли по улице, не обращая внимания на прохожих и на погоду. Саманта обхватила руку Полковника и прижималась к нему. У него было неопределенное время, и Полковник хотел использовать его для наслаждения. Только источник наслаждения раздвоился — это были Саманта и работа. По привычке работа была на первом месте, и он шел, уже думая о предстоящей работе.

Далекая Россия растворялась в его сознании, оставаясь лишь объектом проекта, который ему предстояло разработать. В голове Полковника уже формировались задания на информацию по электромагнитному импульсному оружию и по источникам, где эта информация могла быть. Потом будут контуры проекта, детализация, уточнения. Другие люди и он их не знал, будут реализовывать проект.

22 января 2015 года только Полковник знал одно точно — Россия будет обвинена в разрушении Уолл-Стрита и миллионы людей мира будут проклинать ее и ее президента в коварстве и разрушении мировой финансовой системы. А сумеет ли она оправдаться — это дело других людей, их способностей.