Они решили выйти из землянки, когда стемнеет. Пробраться незамеченными гораздо легче под покровом ночи, чем среди бела дня. Дневной лес полон бук, стражей порядка, а ночью они, как правило, спят, поэтому самое страшное случается в Бякандии именно ночью. Едва солнце опустилось за верхушки сосен, как друзья повесили себе на шеи ожерелья из рябины на тот случай, если придётся задержаться, и они проголодаются. Аля взяла кнут превращений. Они уже собрались уходить, как вдруг Вилли стукнул себя ладонью по лбу: «Ух, чуть не забыл!» Он подошел к Хрюнде, погладил её мягкой шестипалой лапой, почесал за розовым ушком и вкрадчиво произнёс: «Хрюндя, дай мне два бубля».

Свинка недовольно надула губы: «Не дам, хрю», – сказала она.

– Ну Хрюндечка, пожалуйста, они нам очень нужны. Аля не ест того, что ем я. Она голодная уже несколько дней. Нам нужно купить еды для неё.

На мордочке у Хрюнди появилось сочувствие, пятачок увлажнился.

– Так и быть, хрю, только ради вас, – сказала свинка. Она перевернулась на бок, и из прорези на её спине выпала двухбублёвая монетка.

– Желаю удачи, хрю. Больше не проси, всё равно не дам. Больше нету.

– Ну вот, порядок, теперь можно идти.

Вилли сунул монетку в ухо и обвёл прощальным взглядом комнату – печку, стол, кровать, бякобук… Сердце подсказывало Вилли, что уходят они надолго. Недобрые предчувствия так и рвались наружу.

Они уже поднялись по лестнице наверх и высунули из люка головы, когда вдруг заметили между деревьями какие-то огни. Огни быстро приближались, и вскоре послышались голоса бук.

– Ух, может быть, спрячемся в норе? – в замешательстве предложил Вилли.

– Нет, Вилли, ни в коем случае, – Аля замотала головой. – Они идут за нами.

Бяка и сама не знала, откуда у неё взялась такая уверенность, но она схватила Вилли за руку и потащила прочь от норы, подальше от огней, в лес. Едва они успели спрятаться в кустах, как на поляну вышел целый отряд бук во главе с Ясенем. В лапах буки держали масляные фонари.

– Ну и где тут эта грязная нора? – спросил кто-то. Кажется, это был Липа.

– Здесь должен быть люк. Ага, вот и он. Главное – напасть внезапно. Они, небось, уже дрыхнут. Бяки и ухари рано ложатся. Мы их свяжем и вытащим из норы. Только не убивайте, у меня строжайший приказ. Они нужны Верховной живыми.

Буки откинули люк в нору и по очереди скрылись под землёй. Вскоре снизу донеслись приглушённые крики:

– Здесь никого нет! Они ушли! Их кто-то предупредил!

В землянке послышался грохот, звон разбитой посуды, треск табуреток. Буки начали вылезать один за другим, и у каждого в руках был какой-нибудь предмет из домашней утвари: чайник, кастрюля или подушка. Последним появился Липа с Хрюндей под мышкой. Хрюндя извивалась, пытаясь вырваться, и жалобно визжала: «Помоги, Вилли! Вилли, ну где же ты?»

Но Вилли ничего не мог поделать. Сидя в густом кустарнике, он молча смотрел, как разоряют его нору, и из жёлтых глаз ухаря ручьями текли слёзы.

– Внимание! – скомандовал Ясень своим подчинённым, которые построились перед ним в шеренгу.

– Итак, мы оставили в норе засаду. Если хозяева вздумают вернуться, их встретят тут как положено. А мы отправляемся на поиски этих двоих. Прочешем весь лес, каждую травинку, но найдём. К утру бяка Аля и ухарь Вилли должны сидеть в пещере связанные по рукам и ногам – это приказ генерала Дрынделя. И мы его выполним во что бы то ни стало.

Вскоре буки ушли в том же направлении, откуда появились.

Вилли несколько раз порывался выскочить из засады на защиту своей норы, но Аля его удерживала. Когда воцарилась тишина, они перевели дух.

– Ух, моя нора, моя печь, моя Хрюндя, – всхлипывал Вилли. – Скорее всего, они разбили бякобук. Слышала, какой раздавался звон и треск?

– Жаль бякобук, ведь мы на нём почти не играли. А знаешь, какие там есть интересные игры… – мечтательно сказала Аля.

– Какие игры?! Какие игры?! – вдруг завопил Вилли, потрясая кулаками. Он начал безудержно ухать. Впервые в жизни ухарь вышел из себя.

– Пойми, наконец, Аля, игры кончились! – кричал он. – У нас больше нет дома, нет никаких вещей, даже Хрюндю и ту унесли, хотя она пустая. Всё, что у нас осталось, – это два бубля у меня за ухом. Мы – нищие, и нас ищут по всему лесу! Нас хотят поймать и связать!

Вилли схватился за голову.

– Ну не расстраивайся. Подумаешь! Всё уладится. Всё будет чики-бамбони лалайла. У нас ещё есть мой шалаш.

– В котором жить невозможно.

– У меня есть кнут превращений.

– Ух, только мы им пользоваться не умеем.

– Леший нас в беде не бросит, мы даже можем жить у него.

– И чем мы там будем заниматься? Вести хозяйство, как Добрыдень? Или держать за лапы несчастных зверей, когда он будет делать им уколы? К тому же у нас больше нет бякобука, а значит, нет с ним связи.

Бяка задумалась.

– Но если нам терять нечего, значит, и бояться нечего, – весело сказала она. – Здорово! Свобода! Сию минуту пойдём в пещеру. Буки думают, что мы прячемся в лесу, они ни за что не догадаются искать нас в пещере, в самом логове зверя. Ёх-хо!

И бяка бесстрашно помчалась в самый что ни на есть дремучий лес, в сторону Бякиной чащи.

* * *

Бродить по лесу ночью – это совсем не то, что гулять по парку днём. Поначалу тьма была кромешной, но потом над лесом взошла полная луна и осветила деревья, кусты, норы и гнёзда. Лес жил своей обычной жизнью – ухали совы, шуршала трава, скрипели сухие ветви. Существа неплохо видели ночью, поэтому Аля и Вилли издалека замечали фонари бук и успевали спрятаться или убежать. Они шли к пещере по той же дороге, что и несколько дней назад, в тот злополучный день – праздник Солнцестояния.

Сейчас встреча с диким лесным зверем показалась бы Але забавным приключением – ведь опасность, которая им угрожала со стороны Верховной, была куда серьёзнее. Они также боялись наткнуться на злыдня – все в Бякандии знали, что повстречать ночью в лесу злыдня-отшельника – очень плохая примета. Обычно злыдни не спускались со своих холмов после захода солнца, но и запретить им ходить по лесу никто не мог, ведь злыдни тоже были существами, и имели такие же права, как и остальные жители Бякандии.

– Вот бы встретить сейчас золотую змейку, – прошептала Аля. – Говорят, кто видел змейку два раза, обязательно увидит и в третий.

– Ух, змейка быстро привела бы нас к пещере… Жаль, что она всегда появляется неожиданно, когда ей вздумается.

– Ну ничего, я и сама отлично помню дорогу, – бодро сказала Аля, хотя дороги она не помнила.

Но, видимо, всё самое плохое в этот вечер с друзьями уже случилось, и теперь им начало везти. До волшебной поляны они добрались без приключений.

Это колдовское местечко ночью выглядело не менее приятно, чем днём. Дорожки среди клумб посеребрил яркий свет луны, вокруг благоухали розы и георгины, как-то особенно, по-ночному. Цветы на поляне не прятались на ночь в бутоны, а, наоборот, распускались ещё красивее. Диковинные птицы переговаривались приятными бархатистыми голосами на интересные и возвышенные темы.

Друзья поднялись по мраморной лестнице и увидели, что дверь в пещеру приоткрыта. Бяка с опаской заглянула внутрь – как и в прошлый раз, на стенах горели факелы.

– Вилли, у тебя случайно нет плана пещеры? – поинтересовалась Аля.

– Ух, нет, откуда?

– Отлично, тогда пойдём наугад в сторону Тронного зала. Ёх-хо!

Аля спустилась вниз, взяла со стены факел и зашагала вперёд по широкому коридору.

– Раз-два, лапы прямо, три-четыре, скоро яма, – запела она.

Вилли помедлил на пороге, а потом двинулся за ней. «Я должен проследить, чтобы Аля ничего не натворила. Если с ней что-то случится, я себе никогда этого не прощу». Увы, Вилли отлично понимал, что с Алей непременно что-нибудь случится. Он слишком хорошо её знал…

– Видишь эту зюзю на стене? – сказала вдруг Аля с гордостью. – Когда я была здесь в прошлый раз, я нарисовала факелом свой автопортрет. Наскальная живопись.

– Не очень похоже.

– Это знак, и таких знаков несколько. Теперь мы знаем, что идём верной дорогой. Правда, я молодец? Мишель на моём месте прочитал бы уже целую лекцию на тему «Кто здесь самый умный».

Но знаки скоро кончились – Аля заметила на земле факел. Бяка хорошо помнила, как положила факел на землю, когда ей надоело таскать его в руках.

«Куда же теперь? – спрашивала себя бяка. – Прямо? А может быть, налево? А что если они здесь свернули вправо? Да, пожалуй, свернули».

И Аля юркнула в узкий коридор. Вилли – за ней. Пройдя по коридору несколько минут, бяка поняла, что видит это место впервые. Чтобы не пугать Вилли, она не стала поворачивать обратно, а уверенно шагнула в левый коридор, чтобы потом опять повернуть влево, и таким образом вернуться к тому месту, откуда она сворачивала. Но поворота налево всё не было. Вправо вели десятки ходов, десятки деревянных дверей, зато слева была сплошная глухая стена. Пройдя ещё с полкилометра, они уткнулись носом в тупик.

– Ух, и что дальше? – поинтересовался Вилли.

– А дальше ничего. Мы заблудились, – жизнерадостно сообщила Аля.

И вдруг за ближайшим поворотом послышался какой-то стук – как будто что-то упало.

– Тсс… – Аля приложила палец к губам.

Они осторожно заглянули за угол и увидели на полу полоску света под одной из дверей.

Страх сковал Алю и Вилли по рукам и ногам, но любопытство взяло верх. Ухарь на цыпочках подкрался к загадочной двери, осторожно приоткрыл её и заглянул в щель. То, что он увидел, заставило его резко отпрянуть, и он натолкнулся на Алю, которой тоже не терпелось посмотреть. Оба замерли с открытыми ртами: посреди комнаты возвышалось большое зеркало, перед которым стояла Верховная.

Ни живые, ни мёртвые, Аля и Вилли прислонились спинами к холодной влажной стене лабиринта и медленно осели по ней на пол.

Наконец Аля взяла себя в руки.

– Она не могла нас видеть, – прошептала бяка. – Мы стояли в темноте, а она – под ярким факелом. Верховная смотрела в зеркало на своё отражение, а не на нас.

– Ух, или на что-то у себя за спиной…

– Или на кого-то…

Они, не сговариваясь, снова прильнули глазом к дверной щёлочке. На этот раз уже надолго.