Компания, которую нельзя было назвать дружной даже при самом богатом воображении, сидела за столом. В самом центре стола, на своём излюбленном месте, возле хрустальной сахарницы, сидел Сюсьтик. Одним чаем дело не обошлось. Поначалу Дрындель из принципа отказывался от еды, но у него так раскатисто урчало в животе, что приходилось повышать голос, чтобы заглушить этот грохот. Наконец бука согласился перекусить.

Добрыдень сварил картошки в мундирах, бросил кусочек сливочного масла в пузатую маслёнку, аккуратно выложил на большое блюдо редиску, салат и зелёный лук из собственного огорода и украсил их веточкой петрушки.

Существа не обращали никакого внимания на изысканную сервировку: они не пользовались столовыми приборами, чавкали и вытирали жирные лапы о край белоснежной праздничной скатерти. Вскоре даже Сюсьтику пришлось уйти к себе в норку – одна из фефёл приняла его за десерт и чуть не проглотила. Мишель свернулся клубочком в углу, у печки, и с презрением смотрел на лесных существ – воспитанный Лешим в лучших традициях Тридесятого Царства, он с детства привык есть ножом и вилкой. Некультурное поведение за столом вызывало у мышонка такие приступы брезгливости, что он напрочь терял аппетит.

Как ни старался, Мишель не мог забыть о своём позоре. Он вновь и вновь мысленно повторял заклинание превращений, силясь понять, в каком именно слове допустил ошибку. Постепенно мышонок задремал.

– Эй, не грусти. Держи хвост пистолетом! – раздались весёлые голоса откуда-то сверху.

Мишель открыл глаза. Над ним с радостными сытыми лицами склонились Аля и Вилли. Они довольно облизывались. Усы Вилли щекотали мышонку ухо.

– Не расстраивайся. Всё хорошо, что хорошо кончается, – сказала Аля.

– Пока ничего ещё не кончилось, – пропищал Мишель.

– Ух, с чего ты взял? – удивился Вилли.

– Потому что побеждён только озёрный царь. Но я своими глазами видел, как Верховная сидела на Старом Пне в пещере, и они оба шептали заклинание перемещений. Я почти уверен, что в эту минуту Верховная строит козни где-то поблизости. Возможно, она даже пробралась в дом.

Мишель вздохнул.

– Не понимаю, почему Леший столь беззаботен? – продолжал мышонок, поправляя цилиндр. – Ведь существа явились сюда только затем, чтобы проникнуть в Царство. На что Леший рассчитывает? Что страшилища допьют чай и уберутся восвояси? – он нервно рассмеялся.

Бесшумной походкой к ним приблизился Лем.

– Празднуете победу? – спросил он.

– Не совсем, – уклончиво ответила Аля. – Может быть, хоть теперь ты нам расскажешь, почему задохлики мне помогали?

– Расскажу, – охотно отозвался Лем.

Он снял с шеи очки «антистрах», висящие на резиночке, и протянул Але.

– Держи, это подарок, – сказал он. – Мне они больше не нужны.

– Почему? – удивилась Аля. – Скажи, наконец, кто вы такие?

– Мы – борцы со злом.

– С каким ещё злом? – хихикнула Аля.

– Со злом во всём мире, – сказал Лем. – Однажды мы поняли, какую огромную силу представляют задохлики, когда собираются вместе… И тогда мы создали тайный союз, чтобы искоренить зло на земном шаре. Но у нас ничего не вышло, потому что каждый задохлик в отдельности боролся не со вселенским злом, а со своим собственным страхом. – Лем помолчал. – Даже я сам так и не перестал всего бояться, очки мне почти не помогли. Может, они бракованные…

– Невозможно победить самого себя, свою сущность, – вмешался Мишель.

– Желаю удачи, – угрюмо буркнул Лем и вернулся к обеденному столу.

– У меня есть один вопрос к Лешему! – закричала вдруг Аля.

Леший проглотил кусочек пирога и устремил на неё светлый, добрый взгляд:

– Слушаю…

– Вот я встречала золотую змейку два раза, – сказала Аля. – Но, говорят, кто видел её два раза, увидит и в третий. Так когда же третий раз?

– Будет и третий. У тебя, Аля, всё впереди, – миролюбиво ответил Леший. – Возможно, в следующий раз змейка приведёт тебя на Чёрные Холмы…

Существа ахнули и втянули головы в плечи.

– А что, я бы с радостью посмотрела, как живут злыдни, – сказала Аля. – Небось, спят на потолке, и одеяло не сваливается. Ёх-хо!

Добрыдень уже накрывал стол к чаю, когда Леший встал со своего места и поднял руку, призывая существ к молчанию.

– Ну что ж, вот и настал тот момент, когда мы можем открыто, как друзья, поговорить о Тридесятом Царстве, – сказал Леший. – Сейчас я прочту одно стихотворение… Надеюсь, оно поможет вам кое-что понять. И он нараспев прочёл:

В комнате на некоторое время воцарилась тишина. Леший хитро улыбнулся. В глазах заплясали озорные искорки.

– А хотите, поэму прочту? – предложил он.

Но Дрындель вперил в него недобрый взгляд.

– Слушай, Леший! – рявкнул он. – Отстань от нас со своими стихами. Терпеть не могу эти глупости. Выкладывай, где Царство, давай ключ, и дело с концом.

– Дрындель, какой вы умница! – захихикали фефёлы. – Мы и сами хотели это сказать, но постеснялись.

– О, та-а, – прошептала Мымра.

– Дрындель, как ты разговариваешь с господином Лешим?! – вступился за Лешего Добрыдень. – Он же волшебник, поэт, философ, хозяин этого дома! Веди себя в гостях прилично!

– А ты мне рот не затыкай, никчёмный старикашка! – голос Дрынделя загремел так, что даже посуда в шкафу задребезжала. – Я тебе не какой-нибудь там рыжий муравей Сюсьтик. Я – генерал бук, главнокомандующий армией всей Бякандии. Как хочу, так и говорю. Доложи о Царстве толково и по порядку, – строго обратился он к Лешему.

Добрыдень от такого нахальства потерял дар речи, но Леший только улыбнулся.

– Не обижайся, Добрыдень, с каждым существом надо разговаривать на его языке. Я сам виноват в том, что не учёл этого с самого начала.

– Короче! – рявкнул Дрындель.

– Дорогие мои, не ссорьтесь, – снова вмешался Добрыдень. – Давайте все подружимся. Вот я сейчас сбегаю в погреб за брусничным вареньем, и будем чай пить. А потом во что-нибудь поиграем. Может, в жмурки? Или в прятки? Или в догонялки? Погодите, без меня не начинайте, я мигом вернусь. – И Добрыдень выскочил в сени.

– Ладно, придётся рассказать вам всё, что знаю. Или почти всё. – Леший порывисто вздохнул.

– Давно пора, – согласился Дрындель.

– Начну с того, что никакого ключа от Царства нет и никогда не было.

– Как это нет ключа? Ни за что не поверю! – закричал Дрындель. – Все места, где есть хоть что-то ценное, обязательно запираются на замок.

– Бывают исключения, – возразил Леший. – Так вот, слушайте. Давным-давно, тысячу лет назад, гулял я как-то по лесу и пугал людей. Я ведь был тогда страшный, злой… И вдруг я случайно наткнулся в Букиной роще на старого-престарого злыдня. Злыдень выглядел очень больным – он был почти прозрачным и даже не мог ходить. «Пришёл мой смертный час, – чуть слышно прошептал злыдень. – Но я не хочу унести в могилу главную тайну своей жизни. Тебе повезло, что ты встретился на моём пути».

А потом, кашляя и задыхаясь, злыдень поведал мне о том, как, будучи совсем юным, случайно набрёл в лесу на вход в Тридесятое Царство. Любознательный и бесстрашный злыдень спустился в Царство и освоил там древнюю магию. По возвращении он передал эти секреты своему народу – злыдням, живущим на Чёрных Холмах. С тех самых пор они и стали волшебниками… Старый злыдень показал мне вход в Царство и разрешил войти туда, но только с одним условием: никогда не запирать дверь в него на замок – чтобы любое существо всегда могло попасть внутрь и выйти наружу по своему желанию. И я поклялся умирающему злыдню…

Я спустился в Царство, а когда понял, какая огромная мощь заключена в нём, то построил над входом этот дом, чтобы хоть как-то оградить Царство от чужих глаз. Очень уж я боялся, что силы зла воспользуются магией.

– Хитренький какой, всё себе захапал! – заголосили фефёлы.

– Нет, вы не правы, – спокойно возразил Леший. – Царство по-прежнему открыто для всех, но побывать в нём – не награда, а тяжкое испытание. Это путешествие может изменить вашу душу и обречь на вечные муки. А может и вознаградить незаслуженно. Но, скорее всего, вы просто ничего не сможете вспомнить, когда вернётесь. За тысячу лет я многое перевидал…

– Сплошное вранье, глупая философия и поэзия, – рявкнул Дрындель. – Меня не проведёшь. На самом деле в Царстве полно сокровищ. Поэтому и Верховной не терпится туда попасть…

– А что стало со старым злыднем? – поинтересовалась Аля.

– Он растаял, – ответил Леший. – Он делался всё прозрачнее и прозрачнее, пока не исчез совсем… Как льдинка весной.

– Помогите! Спасите! – из сеней послышался жалобный голос старичка, а затем звон стекла. С криком: «Держись, Добрыдень!» – Леший выхватил из угла швабру и пулей выскочил из кухни. Распахнутая дверь повисла на скрипучих петлях, и тварям открылось в дверной проём жуткое зрелище.

В сенях, посередине, стояла Верховная. Она была выше Добрыдня на целую голову и нависала над старичком, как гора. Толстые кривые пальцы с длинными ногтями смыкались на его шее. У ног Добрыдня валялась разбитая банка варенья. Старичок часто-часто моргал, но в целом вёл себя мужественно.

– Ну здравствуй, Леший, – прорычала царица Бякандии. – Тысячу лет не виделись. Ты здорово изменился, выглядишь неплохо.

– Здравствуй, Верховная. Ты тоже держишься молодцом, за маникюром следишь. Только причёска слишком пышная – не по возрасту.

– А ты у нас теперь красавец мужчина? Живёшь, значит, в коттедже?

– Дом-то тот же самый, просто мы его с Добрыднем покрасили, – возразил Леший.

– Догадалась уже… Да если бы я сразу твою избу узнала – давно бы со старикашкой расправилась!

– Выходит, не зря мы дом красили, – Леший пригладил усы. – Отпусти Добрыдня. Он ни в чём не виноват.

– Как это не виноват? Твой бестолковый помощничек не хочет проводить меня в Тридесятое Царство. Ай-яй-яй, придётся его задушить.

– Отпусти его, он ничего не знает… – проревел Леший. – Я сам тебя провожу.

– Доведёшь меня до входа и получишь своего старикана назад. Целёхоньким, только с синяком и без варенья, – усмехнулась Верховная.

– Ах вот ты где! Обмануть меня вздумала? – раздался голос подошедшего Дрынделя. – А кто же объявит меня царём Бякандии, когда ты отправишься в Тридесятое Царство? Ну-ка, признавайся, зачем тебе туда? – гремел бука.

Тонкие губы Верховной скривила ухмылка.

– Ничтожный вояка! Царство мне нужно затем, что там много золота, серебра и драгоценных камней, понял? Там куча вкусной еды и всегда хорошая погода. А самое главное – там полно колдовских книг и волшебных вещей, которые помогут мне обрести власть над миром. Над злыднями и над людьми. Не верь Лешему. Все его слова – глупые сказочки для фефёл!

Глаза Дрынделя остекленели, а губы зашевелились, он скороговоркой шептал себе под нос:

– Золото, алмазы, сапфиры, топазы, изумруды, и… оружие. Там, где есть сокровища, обязательно должно быть оружие, эти две вещи связаны неразрывно. Чтобы заграбастать много золота, обязательно надо кого-нибудь убить. Значит, там много-много красивого оружия. Сабли, пушки, ружья, арбалеты, пистолеты. Может быть, даже гранатомёты…

– Ладно, Лешак, мне надоела пустая болтовня, веди меня скорее в Царство, – приказала Верховная.

Леший понурил голову и шагнул к люку в сенях, ведущему в погреб.

– Эй, ты чего в погреб-то полез? – недоверчиво спросила Верховная и покрепче сжала шею Добрыдня. Старичок ойкнул.

– Если Добрыдень заболеет, я тебя и в Царстве разыщу! – Леший не на шутку рассердился. Он начал спускаться по крутой винтовой лестнице в глубокий подвал. Верховная с Добрыднем под мышкой неловко полезла следом. Из кухни в сени гуськом вышли притихшие существа. Дрындель без лишних раздумий спустился по лестнице вслед за Верховной, за ним – телохранители, а потом и остальные.

Петляя между бочками с квасом и солёными огурцами, Леший направился в дальний угол погреба. Там он склонился над почерневшей деревянной крышкой с металлическим кольцом и посмотрел на Верховную, которая тут как тут уже стояла рядом с блестящими от жадности глазами. Старичок Добрыдень задыхался в её тесных объятиях.

– Подумай хорошенько, Верховная! Спускаться в Царство очень опасно. Ты можешь не найти золота, зато потерять всё, что имеешь. И остаться в Царстве навсегда.

– Я не верю ни единому твоему слову! – закричала Верховная. – Прочь с дороги!

– Ну, как знаешь, – Леший потянул за кольцо, и крышка поднялась, обнажив круглый люк в полу. Из отверстия повеяло утренней свежестью, и в подвал снизу заструился изумительный мягкий свет. Разноцветные сполохи заиграли на лицах и шкурах существ. А потом из Царства полилась волшебная музыка.

Существа остолбенели, глядя на дыру в полу. И вдруг прямо на них из сияющей глубины вылетела полупрозрачная жар-птица, похожая на журавля, но с красным отливом. Птица грациозно закружила перед Лешим, сквозь её оперение существа видели его растерянное лицо.

– Здравствуй, До, – грустно сказал Леший. – Всё в порядке. Не волнуйся за меня.

Птица присела на бочку с квасом и вопросительно наклонила голову. Тут из Царства под аккомпанемент мощного аккорда появилась другая птица-призрак, зелёного оттенка, и сразу полетела в сторону Верховной.

– Нет! Не надо! – закричал Леший. – Фа, не трогай её, ни в коем случае. Я сам разберусь со своими трудностями на земле. Возвращайтесь к себе домой, в Тридесятое Царство.

С печалью в голосе Леший добавил:

– И передайте, пожалуйста, Леонардо да Винчи, что я опоздаю к нему сегодня на урок рисования.

– Курлы! – прокричала Фа. Птицы взмахнули крыльями и улетели обратно в люк. Вместе с ними исчезла и музыка, но свет по-прежнему тихо струился. Потрясённые существа наблюдали, как на стенах и потолке мерцают разноцветные огни.

Не выпуская Добрыдня из цепких лап, Верховная подскочила к дыре и заглянула в бездонную пропасть. Шерсть на загривке встала дыбом, но напугать царицу бяк было не так-то просто. Верховная присела на корточки, спустила вниз одну лапу, затем другую, села на краешек… Потом она обвела победоносным взглядом существ, столпившихся вокруг, зашлась сатанинским хохотом, изо всех сил оттолкнула от себя старичка и прыгнула вниз. Некоторое время смех отдавался эхом, а потом затих вдали.

Добрыдень же пролетел по погребу несколько метров и ударился головой об острый угол металлического ящика в противоположном углу. Старичок упал навзничь, лицо его побледнело, а по виску заскользила струйка малиновой, почти человеческой крови.

– Добрыдень!!! – раздался надрывный крик Лешего. Леший кинулся к своему другу и склонился над ним. Он плакал, как человек, но, в отличие от людей, не стеснялся слёз.

– Я спасу тебя, я вылечу тебя, я подарю тебе новую жизнь, – приговаривал Леший. – Я наколдую тебе десять жизней и триста процентов здоровья, только проживи ещё немного. Мне нужно всего лишь пять минут, чтобы вылечить тебя. – Губы Лешего зашевелились: он бесшумно произносил заклинания на здоровье.

Гнетущую тишину нарушил голос Дрынделя.

– Отойдите от люка, теперь моя очередь. Я отправляюсь туда, где много золота и оружия.

– Мы с тобой, хозяин! – хором рявкнули Ясень и Липа.

– Без вас обойдусь. Там, в Царстве, я соберу настоящую бравую армию. Сильных, здоровых и умных, как на подбор, ребят. Слышите, умных! Таких же умных, как я, а не таких, как вы. Поищите себе другого хозяина!

Дрындель вытянулся по стойке «смирно» и солдатиком прыгнул в дыру. Сияние померкло. Снова послышалась музыка, но теперь она напоминала военный марш.

Из угла послышался радостный голос Лешего:

– Добрыдень очнулся! Теперь он ещё тысячу лет проживёт!

На лице старичка и вправду заиграл румянец, а рана на виске стремительно затягивалась. Леший вытер платком пот со лба и сказал, словно обращаясь к самому себе:

– В Царство проникли существа. Самые недобрые и опасные существа во всей Бякандии. Это очень плохо, – он обхватил голову руками. – Но зато мне удалось спасти жизнь моему другу Добрыдню. Оказалось, что это гораздо важнее, – Леший счастливо улыбнулся. – Я же говорил: никогда не знаешь, что окажется важнее.

– А кто теперь будет править Бякандией? – внезапно спросила Аля. Её голос прозвучал как гром среди ясного неба. – Верховная-то провалилась!

– Кто? Кто? Кто? – на разные голоса загалдели существа.

– Пусть Леший правит, – предложил кто-то.

– Я не могу, я царь зверей и птиц, – отозвался Леший.

– Тогда Добрыдень.

– Нет, Добрыдню нельзя, – сказал Леший. – Он слишком добрый. Если сделать его царём, то нарушится природное равновесие между добром и злом и начнётся война.

– Может быть, Мымру царицей сделать? – захихикали фефёлы.

– О, те-е-ет…

И тут Васька шагнула вперёд.

– Зачем же вы шли в такую даль и терпели лишения, если трон вам не нужен? – спросила она.

– За компанию, – неуверенно пискнул один из задохликов.

– Тогда я буду править! – заявила Василиса.

– Да здравствует наша новая хозяйка! – хором закричали Ясень и Липа и встали по обе стороны от неё с дубинами наперевес.

– Ёх-хо! Васька, я прощаю тебе все обиды, я не злопамятная, – Аля весело рассмеялась. – К тому же ты спасла нам с Вилли жизнь на лодке. Кстати, спасибо.

– На здоровье, – Василиса опустила глаза. – Мне очень стыдно, что я иногда бывала такой… такой эгоистичной, чёрствой и невнимательной к чувствам своих друзей. Зато, когда я стану царицей Бякандии, я сделаю так, чтобы каждое существо, даже в самом удалённом уголке страны, было довольно своей жизнью. Обещаю править честно и справедливо.

– Теперь я подружка царицы, вот здорово! Ну и повеселимся же мы! – Аля от радости захлопала в ладоши.

– А я дружок подружки царицы, – сказал Мишель.

– А я дружок дружка подружки царицы, – пискнул Сюсьтик, выглядывая из-под шляпы мышонка.

– Но вдруг Верховная вернётся? Что тогда делать? – Леший изучающе посмотрел на Василису.

– Она не вернётся, – с уверенностью ответила Василиса.

– Почему? – удивился Леший.

– Я этого не допущу. – Васька подскочила к люку, взялась за кольцо, поднатужилась и… захлопнула люк в Царство. Невесть откуда в её руке взялся огромный амбарный замок – наверно, прихватила в сенях. Бяка продела дужку замка в кольцо люка и, недолго думая, повернула в замке ключ.

– Помоги, чего стоишь? – кивнула она Мымре.

С кряхтением и пыхтением они вдвоём водрузили на крышку люка кадку с квашеной капустой, а потом покатили туда же бочку с квасом.

– Что вы делаете? Прекратите немедленно! – опомнился Леший. – Запирать люк запрещено, вход в Царство должен быть всегда открыт. Так велел старый злыдень.

– Подумаешь, злыдень велел! – засмеялась Василиса. – Злыдни мне не указ. Я теперь царица и сама могу повелевать. А если что случится – валите всё на меня. Мне многое можно – я бяка.

– Ещё какая! – подтвердила Аля.

Леший устало вздохнул, поднял на руки измученного Добрыдня и понёс к лестнице, что вела наверх. За спиной он слышал возню и писк, доносившиеся из угла погреба. Краем глаза он заметил, как существа возводили на крышке люка настоящую башню – в ход шли и бочки, и кадки, и даже банки с вареньем.

– Мишель! – позвала вдруг Василиса, – мне нужна твоя помощь.

Мишель тихо, недоверчиво пискнул из угла, где сидел наедине со своим позором: он так до сих пор и не смог простить себе той неудачи на озере, когда в спешке перепутал заклинание и по его вине чуть не погиб Леший. Мышонок очень переживал.

– Вы ко мне обращаетесь? Вы ничего не путаете? Я вам нужен? – удивлённо спросил Мишель.

– Просто необходим! – Василиса всплеснула руками. – Волшебник нужен всем и везде, если он, конечно, не слишком злой.

Она поманила Мишеля пальцем:

– Иди-ка сюда и сделай так, чтобы из этой проклятой дыры никто не смог вылезти. Колдуй, Мишель!

Мишель подошел к Василисе, расправил плечи и стряхнул пыль с цилиндра. Как приятно снова стать самим собой – гордым волшебником, а не жалким ничтожеством!

Мышонок вскарабкался на самую высокую бочку над входом в Царство и сказал:

– Приготовьтесь, сейчас я прочту очень сильное заклинание. Во всей Бякандии его знают только двое: я да Леший.

И он начал колдовать. Вместе с его словами откуда ни возьмись налетел порывистый ветер – существа еле держались на ногах, их шерсть развевалась и топорщилась – настолько сильна и несокрушима была магия Мишеля.

Напоследок, чтобы закрепить действие чар, мышонок топнул по бочке лапой.

– Так-то надёжнее, – сказал он. – Теперь никто не сможет выбраться из Царства в течение целого го да. Даю честное слово волшебника.

– Вот и ладно, вот и хорошо, вот и чудно, – пропела Василиса. – А через год, глядишь, что-нибудь да изменится.

Леший поправил Добрыдню повязку на голове и занёс ногу на первую ступень лестницы. «Лесной народ сам знает, что ему делать, – подумал он. – Существа вовсе не такие беспомощные, как мне казалось, и лучше мне не вмешиваться в дела Бякандии. Пусть всё идёт своим чередом. Были бы все живы да здоровы».