18. Рекс
Дракон и Патока говорят по приватному каналу. Вероятно, я не должен был узнать, но я понимаю это по их взглядам.
Прилетала вертушка. Люди ее испугались, но они всего боятся. Патока говорит, что здесь произошло много плохого, когда над деревней кто-то пролетал. Патока говорит, те умирающие люди с ужасным запахом умирают именно от этого.
Патока не думает, что вертушка принесет то же самое, но все равно не ждет ничего хорошего, я это вижу.
У Дракона самое хорошее зрение. Он отлично различает цвета, лучше людей. И может прицелиться с большой дистанции, это часть его боевой специализации. Дракон может разглядеть вертушку лучше, чем кто бы то ни было.
Дракон не докладывает мне. Он докладывает Патоке. Это неправильно. Ведь командир я.
Канал Патоки: «Да, ты наш командир, Рекс. Но Дракон знает, что в этом я разбираюсь лучше».
Я говорю Патоке: «Твоя специализация – огневая поддержка. Это вертушка с тяжелым вооружением? Выглядела она как небольшой разведчик».
Канал Патоки: «Да, это разведчик. Но я улучшила свои изначальные спецификации, Рекс. Я стала другой».
Я вою, потому что это звучит незнакомо, а может, даже опасно. Нам не давали таких приказов.
Канал Патоки: «Никто нам не приказывает, и мне никто не приказывал это сделать».
Мне не кажется, что мы именно так должны выполнять свои боевые роли. Нам ничего подобного не говорили.
Канал Патоки: «Ты командир. Ты приказываешь мне не проводить апгрейд?»
Я знаю, что не могу сказать «да». Хотя так я бы почувствовал себя немного лучше. Подтвердил бы, что командую я. Но Патока почувствовала бы себя хуже. Она этого хочет, и это не навредит нашей эффективности в бою. Я не даю никаких приказов. Не хочу расстраивать Патоку. Я просто говорю: «Не понимаю, что значит апгрейд».
Канал Патоки: «Я экспериментальный биоформ для огневой поддержи тяжелым вооружением, как ты говоришь. Но мне кажется, меня случайно сделали намного более сообразительной».
Я ее не понимаю.
Канал Патоки: «Я уже некоторое время использую каналы связи, чтобы понять политическую ситуацию, в особенности касательно войны в Кампече и биоформов, и по этому поводу на глобальном уровне очень много противоречивых мнений».
Мой канал: «Ты получила новый голос».
Канал Патоки: «Да, я его загрузила. В том числе».
Мой канал: «Тебе приказал Хозяин?»
Канал Патоки: «Он мне не приказывал».
А потом, чувствуя, что этим она меня точно не убедит, она добавляет: «Возможно, Харт знал».
Я грущу по Харту. Харт – не Хозяин, но он был добрым, и у меня много хороших воспоминаний о нем. И эти хорошие воспоминания теперь стали грустными воспоминаниями, потому что я знаю о его смерти. Я пытаюсь изгнать это знание из воспоминаний, но никак не могу.
Мой канал: «Что сказал Дракон по поводу вертушки?»
Патока сопит и ерзает, и я понимаю – она думает над ответом. Патока очень умная, и если она думает долго, то не просто так.
Канал Патоки (наконец-то): «Рекс, я скажу тебе, если прикажешь. Но прошу тебя не приказывать».
Я ее не понимаю.
Канал Патоки: «Я думаю, тебе лучше пока кое о чем не знать».
Мой канал: «Если у меня не будет нужных разведданных, я не смогу принять верные командные решения».
Канал Патоки: «Рекс, в этом случае ты все равно вряд ли примешь объективное решение».
Мой канал: «Так я должен тебе довериться?»
Канал Патоки: «Пожалуйста, доверься мне, Рекс».
Я размышляю, точнее, позволяю кусочкам внутри моей головы немного покрутиться и попытаться сформулировать то, о чем я думаю. Иногда это сложно.
Мой канал: «Если я доверюсь тебе, доктор Теа де Сехос может пострадать?»
Патока удивлена. «Только не из-за того, что ты мне доверился. Не могу гарантировать, что она или другие люди не пострадают, но постараюсь этого избежать».
Я доверяю Патоке. У меня нет Хозяина, а моя способность принимать обоснованные решения ограничена. Как это далеко от ситуаций, для которых меня создали! Если я перестану доверять Патоке, то у меня вообще ничего не останется.
На следующий день я начинаю слышать в канале связи призраков. Призраками их называет Патока: фрагменты сигналов на знакомых частотах, они ничего не говорят, но обещают многое. Остальные тоже слышат. Рой докладывает об этих сигналах, как только услышала, и пытается запеленговать источник.
Канал Рой: «Целостность 63 %. Предполагаемая целостность через семь дней: 42 %. Предупреждение о потере некоторых функций».
Пчелы умирают, первыми умирают те, кто старше. В спецификациях Рой – полная замена единиц каждые сто дней, а срок и так уже вышел, прежде чем мы потеряли связь с Хозяином. Пчелы умирают, а как же Рой? Рой существует благодаря взаимодействию множества пчел и их вычислительной мощности. Я мысленно рисую Рой, как будто комната, где она находится, становится все меньше и меньше, стены сдвигаются, а когда она прикасается к стенам, то теряет часть себя.
Патока говорит Рой, что у нее есть план. Но кажется, Рой ей не верит.
Рой пытается подсчитать, при каком уровне целостности она перестанет быть Рой и станет просто… роем. Я стараюсь нарисовать в голове эту картинку, но не могу. Куда денется Рой, когда станет слишком мало пчел?
Канал Дракона: «И мы тоже. Куда денемся мы?»
Я спрашиваю Дракона: «А чего бы ты хотел?»
Канал Дракона: «Пищу. Теплое солнце. Никаких приказов. Убивать людей. Бах!»
Мой канал: «Ты этого хочешь?»
Канал Дракона: «Нет. Но это все приятно. От этого мне хорошо. Меня никто не заставляет этого хотеть».
Мой канал: «Разве ты не хочешь быть Хорошим Драконом?»
Канал Дракона: «Я хочу получить свободу от их понятий о хорошем и плохом».
Патока занята другим. Она все время работает по спутниковой связи, ищет что-то, говорит с людьми. А когда появились эти голоса-призраки, кажется, Патока использует и их каналы для передачи. Патока очень занята. У Патоки нет времени болтать.
Ко мне подходит доктор Теа де Сехос. Она спрашивает:
– Что это, Рекс? Что происходит?
Я говорю, что не знаю, говорю по-испански. Эту фразу я использую чаще всего. Она по-прежнему дергается при звуках моего голоса, но страх вспыхивает и угасает, не отравляя воздух. Я многое могу узнать о ней по запаху: ее возраст, пол, что она устала, встревожена и плохо питается.
– Патока знает, верно? – напирает она.
Я киваю, потому что это не так ее пугает. Она пытается поговорить с Патокой, но Патока отвечает скупо. Патока как будто ведет невидимый бой, и я не могу ей помочь.
Призраки становятся громче. Дракон сообщает, что заметил активность в лесу за изгородью. Рой посылает туда разведчиков. Вооруженные люди. Отчет Рой неполный. Все они что-то от меня утаивают – то, что мне лучше не знать.
Я не дурак. Я понимаю, в чем дело. Когда эта мысль впервые пришла мне в голову, мне хотелось пробежать по деревне и всем об этом рассказать. Вот только для Патоки и Дракона это плохая новость. Даже Рой она не кажется хорошей. Хотя Рой угасает, и в ее сообщениях все меньше и меньше личного и эмоций. Остаются одни скупые данные.
Я сажусь на центральной площади и вою. Мне хочется наладить контакт по своему каналу, послать свои позывные и пароль. Но Патока имеет причины так не поступать. У Патоки есть причины мне не доверять. Вою.
Деревенские дети расставили миски со сладкой водой для Рой. Некоторые приносят цветы. Отец Эстебан распекает их за какое-то идолопоклонство, но я вижу, что он не всерьез.
Спустя четыре дня после того, как я впервые услышал призраков, ко мне подходит Патока. Я ее ждал. С появлением каналов-призраков все ждут плохих новостей, даже люди, хотя они почти ничего не замечают.
Она говорит мне: «Рекс, нам предстоит бой».
Мой канал: «Приближаются враги?»
Патока долго не отвечает. А потом дает тот ответ, которого я жду, но боюсь.
«Как определить врага, Рекс? Кто это решает?»
Я снова вою, но говорю: «Я командир. Решаю я».
Канал Патоки: «Так каков же ответ? Кто наши враги?»
Мой канал: «Люди, которых назовет Хозяин».
Патока вздыхает. «А Хозяина здесь нет».
Мой канал: «Те, кто с нами дерется».
Канал Патоки: «Вот так просто?»
Я встряхиваю головой, скалюсь и царапаю землю, только чтобы об этом не думать. В основном все так просто. Я вспоминаю про жителей деревни с их жалким оружием, а ведь они могли бы начать с нами бой, если бы Патока с ними не поговорила.
Патока продолжает задавать вопросы.
«Враги только те, кто с нами дерется?»
Я вступаю на опасный путь.
«Иногда враги – те люди, которые дерутся с другими».
Канал Патоки: «Верно, Рекс».
Она умолкает. Наша связь такая быстрая, что даже секундная пауза означает долгие размышления.
«Рекс, сюда идут люди, которые хотят всех здесь убить».
Я снова вою из глубины глотки.
Канал Патоки: «Ты знаешь, что означает уничтожение улик, Рекс?»
Я не знаю.
Канал Патоки: «Идущие сюда люди не хотят, чтобы кто-нибудь нашел эту деревню и узнал все то, что знают местные жители. Идущие сюда делали много плохого, Рекс. Но есть другие люди, они задают вопросы про то плохое. Только у них нет доказательств. И потому те, кто делали плохое, хотят уничтожить доказательства. Деревня – часть доказательства. Всего лишь маленькая часть, но тем не менее. Теперь понимаешь, Рекс?»
«Да». Я не хочу понимать, но понимаю.
Патоке осталось сказать только одно: «Когда они придут, нам предстоит бой?»
Ее утверждение превратилось в вопрос.
И я отвечаю: «Да».
Если они придут, мы будем с ними драться.
Патока рассылает сообщения по каналам связи. Люди укрылись в церкви и других крепких домах. Рой докладывает о передвижении врагов на западе, под прикрытием леса. Между лесом и деревней большое поле для коров, но с правильным вооружением – например, как у Дракона – такое расстояние ничего не значит. Рой не сообщает о движении транспорта – перемещение по лесу в машинах невозможно, а враги хотят как можно дольше оставаться в укрытии. Это напоминает о тех временах, когда мы были с Хозяином. У нас были машины, но атаковали мы пешим ходом и по ночам.
Враги атакуют пешим ходом сегодня ночью. У них есть приборы ночного видения и тяжелое вооружение. Деревню невозможно оборонять. Поэтому нельзя позволить им подойти ближе. Рой докладывает о присутствии солдат-биоформов – по меньшей мере две собачьи своры. При мысли об этом я начинаю беспокоиться. Я знаю, насколько я опасен. В каждом отряде по четыре биоформа, и любой из них опаснее человеческого солдата.
В мои обязанности никогда не входило планирование боя, но я командую отрядом во время атаки. Это значит, я способен разобраться в обстановке и изменить план в соответствии с ней.
Но это совсем не то же самое, что составлять план самому.
Дракон будет нашей последней линией обороны. Он засядет на высоте и будет убивать всех стреляющих или приближающихся к деревне врагов.
Остальные идут в лес. Предположение, что враги нападут ночью, дает нам время составить план контратаки. Вертушка летала над головой дважды, нам пришлось спрятаться. Как только она скрылась, мы быстро двинулись к лесу на востоке, пока авангард Рой не засек врага. Тогда мы стали ждать. Мы с Патокой замедлили метаболизм и перенаправили поток крови, отогнав тепло к хребтам. Наши толстые усиленные шкуры тоже помогают скрывать выделяемое тепло. Мы готовы.
В сегодняшнем бою Рой израсходует все резервы. Она предсказывает массовую гибель своей армии.
Канал Рой: «Но мы все равно умрем. Мы скоро умрем. Лучше умереть, убивая врагов».
В моем канале полно призраков, больше чем когда-либо. Я улавливаю слова, коды, цифры. Они мне знакомы. Я стараюсь о них не думать, но статические сигналы настойчивы. Мы ждем. Мы ждем. Мы ждем. Я чувствую далекий запах других псов.
Потом Рой сообщает, что враги двинулись на позицию для нападения на деревню. Две переносные ракетные установки, скорее всего, нанесут первый удар, Рой просит разрешения с ними разобраться.
Мой канал: «Разрешаю. Следующие приоритетные цели: (1) указанные мной, (2) указанные Драконом, (3) указанные Патокой, (4) имеющиеся в наличии». Дракон получает преимущество, потому что если он называет цели, значит, уже атакуют деревню.
Канал Рой: «Подтверждаю». Изображение мертвой птицы.
Мы с Патокой начинаем движение. Набираем скорость. Мы приближаемся с подветренной стороны. Мы чуем людей, но самое главное – мы чуем собак. Собачьи своры прикрывают врагов с флангов. Я чую, как они пробираются по лесу. Скоро они унюхают меня, вне зависимости от ветра.
Мой канал: «Патока, стреляй по собственному усмотрению».
Канал Патоки: «Подтверждаю. Цель определена».
У нас мало преимуществ, но внезапность – одно из них, а Слонобой Патоки – мощное оружие. Это преимущество штурмовой стаи мультиформов. Я бегу, а Патока стреляет над моей головой (Бум!), и один из вражеских псов взрывается, снаряд врезается ему в горло и разрывает его. Пес падает, а я уже в гуще остальных, Большие Псы в работе. Мне повезло, очень повезло. Один мой выстрел попадает врагу в глаз, а оттуда прямо в мозг, от такого повреждения даже мы не выживаем. Я дерусь с остальными двумя: укрепленные кости, плотные мускулы и пуленепробиваемая кожа, но у всего есть слабое место.
Я в сложном положении, сражаясь с двумя сразу. Я разрываю одного зубами, но другой вцепляется в мою сбрую. Тот, кого я укусил, хватает меня когтями и швыряет. Мы тяжелые, но сильные и можем легко поднять собственный вес.
Я приземляюсь на ноги, но ударяюсь о дерево, и сильно. Я рычу и готовлюсь к прыжку.
Канал Патоки: «Стой».
Стою. Один пес получает от Слонобоя снаряд в пах и успевает заскулить, прежде чем снаряд взрывается.
Канал Рой: «Начинаю атаку».
Она будет сдерживать врагов-людей как можно дольше, пока мы разбираемся с биоформами.
Последний пес прыгает на меня, но я отскакиваю и вонзаю клыки в его морду. Смотреть в его бешеное лицо с оскалом – все равно что смотреть в зеркало: он мой брат. Возможно, нас даже сделали в одной лаборатории.
Я вспарываю его шкуру клыками, хватаю за глотку и руку и встряхиваю изо всех сил, пока самые слабые места не поддаются: локоть и плечо. Он воет, и я погружаю зубы в его глотку.
Мой канал: «Свора собак уничтожена, сближаемся с людьми».
Канал Патоки: «С врагами».
Ведь запахи этих людей такие знакомые. У них есть имена, звания и личные номера. Но мы решили, что они враги.
Канал Патоки: данные по наведению на отряд у кромки леса.
Мой канал: «Цели одобрены».
Основные части врагов дерутся с Рой. Рой использует быстродействующий нейротоксин. Это дорогостоящий яд, но Рой вдоволь напилась сладкой воды, а, имея в достатке сладкую воду, она может сделать почти все необходимое. Она выбирает цели и бросается на них. Враг оснащен бронежилетами и высокопрочными костюмами, масками и перчатками, но если присмотреться, всегда можно найти голые участки кожи, а Рой обладает специальной чувствительностью и быстро их находит.
Мы слышим крики и вопли.
Канал Патоки: «Бум».
Грохочет Слонобой, и снаряды взрываются в гуще отряда. Патока сменила позицию. Теперь, когда враги знают о нашем присутствии, сигналы-призраки превратились в сплошной поток.
Я опускаюсь на четыре ноги и иду в атаку. Большие Псы выбирают цели и метят в бедра (бедренная артерия), подмышки (подмышечная артерия) и лицо (мозг через глаза). Второстепенные цели: колено, ступня (обездвижить), локоть, ладонь (лишить боеспособности).
У нас есть немного времени, пока враги не поймут, кто мы и как обошли их с флангов. Мы его используем. Я убиваю из Больших Псов трех человек, пока успеваю подойти вплотную. Пули летают вокруг меня роем. Одна попадает по ребру и отскакивает, оставив кровавую рану и подавленную память о боли. Потом залижу.
Я отслеживаю вражеский сигнал связи до источника. И нахожу вражеского офицера. Его зовут сержант Мартин Прайс. Я знаю это имя и это лицо, хотя никогда не видел у него такого выражения, когда он замечает меня. Я впиваюсь зубами в его ногу и кручу его, пока он не получает такие смещения костей и раны, что перестает быть угрозой. Я двигаюсь дальше. Стреляю Малькольму Океве в лицо. Стреляю Патрику Флинну в бедро. Всех этих людей я знаю.
Но мы решили, что они враги.
Патока стреляет и перемещается, стреляет и перемещается, ее разрывные снаряды сеют хаос и мешают врагам организованно обороняться. Но все же ответный огонь становится более решительным. И меня, и Патоку несколько раз задело, но мы созданы такими, чтобы ранения нас не беспокоили. Это всего лишь царапины, и они уже затягиваются благодаря нашей ускоренной способности к заживлению.
Канал Рой: «Целостность 41 %. Если у тебя есть сложные приказы, самое время их дать».
Канал Дракона: «Множественные цели. Цель определена. Бах! Цель определена. Бах! Цель определена. Бах!»
Мой канал: «Статус?»
Канал Дракона: «Удерживаю позицию. Бах! Бах! Бах!»
Я врываюсь в следующую группу людей, но ищу другую свору собак. Я не чувствую ее запаха. Ее здесь нет. Это плохо.
Канал Дракона: «Множественные цели. Их слишком много. Я под обстрелом. Рекс, Рекс, они здесь, Рекс».
Это еще хуже.
Я привык ходить в атаки вместе с людьми, которые меня прикрывают. У меня слишком мало возможностей, только мы четверо.
«Патока, ты и Рой продолжите драться здесь. Я помогу Дракону».
Канал Патоки: «Подтверждаю. Удачи, Рекс».
Я уже бегу на всех четырех к деревне.
Канал Дракона: «Цель определена. Бах! Я под обстрелом. Меняю позицию».
Я мысленно представляю, как он соскальзывает с церкви, чешуя белая, под цвет камня. Я чую псов. Они впереди меня, приближаются к деревне. Я вижу, как один откидывается назад и из грозного воина превращается просто в груду на земле. В моих мыслях Дракон говорит: «Бах!»
Канал Рой: «Целостность 36 %».
Канал Патоки: «Вперед, Рекс».
Дракон рассеял собачью свору, и я догоняю одного пса, вскакиваю ему на спину, а Большие Псы все стреляют и стреляют в дергающееся тело. Пятая, седьмая и двенадцатая очереди попадают в слабые места, и он умирает. Я преследую остальных.
Канал Патоки: «Молодец, Рекс».
Я сворачиваю вправо и раню одного из бегущих псов в бок, рана вспыхивает, когда снаряд взрывается.
Остается один, он где-то среди домов. И как будто смерть пса послужила сигналом, я вижу в деревне взрывы. Вижу бегущих людей. Некоторые из них – враги, некоторые нет. Дракон сообщает о новой цели, и враг падает, очередной превосходный выстрел в голову. Большие Псы оценивают дистанцию. Я говорю с ними, и мы вместе находим цели. Врагов очень много. Они отчаянно хотят уничтожить находящиеся здесь улики. Почему это так для них важно? Наверное, у них тоже приказы.
Канал связи вспыхивает бормотанием: «…под обстре… иоформ… екс? Это ты?..»
Я стреляю, как можно тщательнее выбирая цели. Я пытаюсь минимизировать потери среди не-врагов, но воздух наполнен пылью и страхом, и трудно отличить одних людей от других, пока не подойдешь ближе. Я не знаю, где оставшийся пес, но его присутствие меня тревожит.
Канал Патоки: «Осталось недолго, Рекс».
Я не понимаю, что это значит.
Пули стучат по моей коже и снаряжению. Одна ударяет в бровь, и звук отдается по всему черепу. Кровь заливает глаз, и я переключаю обзор на второй. Некоторые местные люди дерутся. У них охотничьи винтовки и списанное военное оружие. Они дерутся, и многие умирают. Но я уже иду. Я подбираюсь к трем врагам, которые пригнулись за углом дома, бросаюсь на них всем телом и разрываю на куски, их кровь у меня во рту и на руках. Ночь только началась, впереди еще много дел.
Канал Дракона: «Цель определена. Я под обстрелом. Меняю позицию. Меняю позицию. Нужна помощь».
Я убиваю еще одного врага, но становлюсь неуклюжим. Слишком многое пошло не так. Враги повсюду. Я чую запах взрывчатки.
Я прицеливаюсь на запах и убиваю людей, устанавливающих бомбы. Они пытаются разрушить больницу доктора де Сехос.
Канал связи: «…кто-нибудь видит логотип на… оформы атако… екс, ты меня слышишь?…ходи из боя…..хой пес!»
Канал Рой: «Целостность приближается к 25 % приоритетные цели зафиксированы неизбежен переход через порог распознавания время прощаться прощайте прощайте прощайте…»
И Рой перестает существовать, остаются только пчелы, выполняющие последние приказы, их общего разума больше нет.
Канал Патоки: «Возвращаюсь в деревню. Никого не слушай, Рекс. Доверься мне».
Я слишком занят врагами, чтобы задумываться о том, доверяю ли я Патоке. На улицах Реторны идет охота. В меня попали с десяток раз, засевшие в мышцах пули доставляют неудобство, уменьшают эффективность. Стоит врагам меня заметить, как они прошивают меня автоматной очередью, неприцельной и в панике, ведь они знают, кто я и что умею. Когда они меня не видят, я налетаю на них и разрываю на куски.
Канал Дракона: «Боль боль боль боль боль».
Канал Рой молчит. Пчелы выполняют последнюю программу и нападают на врагов везде, где обнаружат.
Я бегу к Дракону, уворачиваясь от очередей. Пули мелькают в воздухе неясными пятнами, но мой разум тоже затуманился. Я сжигаю все свои резервы, все быстрее и быстрее. Меня могут заметить приборы ночного видения, но я такой быстрый, что попасть могут только случайно.
Канал Дракона: только хаотичный набор образов. Тепло, радость, гнев, боль, страх.
Нервная система Дракона повреждена, он передает поток подсознания.
Я застаю его умирающим, он скручивается и выпрямляется, хвост хлещет по стенам и разбивает кирпич и окна, окровавленный рот открыт, зубы сломаны, а враги все стреляют, стреляют и стреляют. Я прыгаю на них, сбиваю с ног, рву на куски. Большие Псы стреляют, а потом умолкают. У меня кончились патроны.
Канал Патоки: «Держись, Рекс! Сдерживай их!»
Канал связи: «Рекс?»
Я застываю с изувеченным трупом в зубах. Уцелевшие враги убегают, и я приседаю, укрывшись за домом. Дракон сжимается и дергается, но это лишь последние импульсы его нейронов, жизнь его покинула.
В канале связи снова звучит мое имя, и я знаю этот голос.
«Ты что вытворяешь, мать твою? Выходи из боя! Мы не враги. Немедленно вернись на базу».
И координаты, позывные, пароли – все как и должно быть.
Мой канал: «Хозяин?»
Канал Патоки: «Не обращай внимания, Рекс».
Но я не обращаю внимания на Патоку, хотя вокруг идет бой.
Мастер говорит: «Рекс, возвращайся на базу. Рекс, выходи из боя, это приказ. Плохой Пес!»
Я вою. Мне плохо. Я смотрю на тела вокруг, на их изодранной форме эмблема «Редмарк».
Хозяин говорит: «Рекс, в чем дело? Ты же знаешь меня, мальчик. Ты ведь меня не забыл? Почему ты с нами дерешься? Ты же мой пес, Рекс. Я твой Хозяин».
Я снова вижу людей у больницы, они подчиняются собственным приказам.
Мой канал молчит. Я не могу придумать слова. Я Плохой Пес. Как же иначе.
Хозяин говорит: «Домой, Рекс. Ну же».
Мой канал: «Я не хочу…»
И у меня снова заканчиваются слова. Я не могу сказать Хозяину, что не хочу домой. Не могу сказать, что не хочу, чтобы он разрушил Реторну. Я даже не могу спросить его, почему он это делает. У меня не такие отношения с Хозяином.
Я вижу их перестрелку с местными жителями. Там Хосе Бланко, он никогда меня не любил. Он отстреливается, пытаясь спасти больницу и доктора де Сехос.
Хозяин говорит: «Рекс, сейчас же уходи оттуда! У нас мало времени, Рекс. Из-за тебя мы уже выбились из графика. А ну убери оттуда свою задницу, шелудивая дворняжка!»
Ноги несут меня, но я не знаю куда.
Хозяин говорит: «Рекс, прием».
Он передает коды и пароли, означающие: Хозяин – это Хозяин, а ты пес. Собаки подчиняются Хозяину.
«Слушайся Хозяина, Плохой Пес! Ты меня слышишь, чертова псина? Делай, что говорят, гребаная псина!»
Потом Хозяин пытается соединиться со мной напрямую, снова сделать меня Хорошим Псом. Я съеживаюсь и жду, когда натянется поводок.
Поводка больше нет.
Я пытаюсь связаться со встроенной системой иерархии.
Но ее тоже нет. Харт в последний момент ее отключил.
Я знаю, что Хозяин – это Хозяин. Я знаю, что я Плохой Пес, ведь так сказал Хозяин. Но Хозяина здесь нет, его сигнал слабый, а во мне не осталось ничего, что заставило бы подчиняться. Впервые я сам могу решать, хороший я пес или плохой.
Я бегу к больнице. Меня замечают люди со взрывчаткой. Они стреляют и попадают несколько раз. Хозяин кричит на меня.
Я говорю ему: «Я Хороший Пес».
Хозяин отвечает, что я Плохой Пес, но сигнал смазывается и пропадает из-за вмешательства Патоки. У Хозяина нет доступа к моему чипу обратной связи. Его слова – это просто слова. Доктор Теа де Сехос тоже называла меня Хорошим Псом.
Это означает, что я могу выбирать, кому верить.
Я верю Патоке. Я верю доктору. Я Хороший Пес. Дракон был хорошим Драконом. Рой была Хорошей.
В меня снова попали. Всплеск боли в животе говорит, что пуля вошла глубоко, вонзилась через уже поврежденную кожу. Я хватаю стрелка, швыряю его об стену и слышу сухой хруст костей, от которого не защитит ни кевлар, ни особо прочная ткань. Другому я откусываю череп вместе со шлемом. Остальные бегут. Бомбу они бросили. Они бросили и своего пса.
Последнего пса. Он смотрит на меня со жгучей ненавистью. «Плохой Пес! – говорит этот взгляд. – Плохой Пес, Рекс! Плохой Пес, не слушается Хозяина».
Я хочу ему объяснить, но не могу. У меня не хватает слов. Я даже себе этого не могу объяснить.
Мы сближаемся и сталкиваемся. Оба ранены, но я сильнее. Каждое движение причиняет боль, но лишь двигаясь, я могу ее заглушить. Я в ярости, я рассвирепел. Он разрывает мне руку зубами. Я протыкаю ему глаз когтем. Он отрывает мне ухо. Я пинаю его по брюху и вспарываю пуленепробиваемую кожу.
Я скидываю его с себя. Бомба никуда не делась, и люди об этом не забудут. Ее уже установили? Там часовой механизм или они просто пошлют сигнал?
Я хватаю бомбу и бросаю в сторону врага. Даже подстреленный, со всеми ранениями, я бросаю ее далеко. Пусть теперь детонирует. Пусть убивают своей бомбой поля и коров.
А после этого я чувствую слабость и печаль. Я оседаю на землю, хотел встать на четыре ноги, но приземляюсь на живот. Я ранен. Серьезно ранен.
Другой пес убежал. Сначала я не понял, но потом до меня доходит. Он убежал за бомбой. Давай, мальчик, апорт.
Когда он убегает, я задумываюсь о том, заденет ли его взрывом, а если он выживет, понесет ли бомбу Хозяину, как положено Хорошему Псу.
Канал Патоки: «Они уходят, Рекс. Враги отступают. Молодец, Рекс. Хороший мальчик. Хороший Пес».
Чип обратной связи молчит, но я верю Патоке.
И тут я слышу звук двигателей, и база данных… база данных посылает сообщение об ошибке, но звук как у тяжелых военных вертушек, их несколько. Я говорю об этом Патоке, которая только сейчас идет ко мне.
Канал Патоки: «Я знаю, Рекс. Это не враги. Не вступай в бой».
Но я хочу драться. Во мне бушуют огонь, ярость и боль, и когда я не дерусь, боль становится сильнее, гораздо сильнее. Во мне столько страха, вины и сомнений, и они тоже усиливаются, если голова не занята дракой.
Я говорю Патоке: «Я буду с ними драться».
Канал Патоки: «Нет, Рекс. Это я их вызвала. Пожалуйста, сдайся им. Мы выживем, Рекс. У нас есть будущее. Мир меняется. Но если ты вступишь с ними в бой, тебя убьют».
Я уже вижу вертушки: большие боевые модели, их лопасти визжат при посадке. Голос из мегафона что-то говорит местным жителям по-испански. Наверное, чтобы их успокоить, сообщить, что вновь прибывшие ничего им не сделают.
Я знаю, в меня целятся. Я не прячусь. Они меня убьют и покончат с болью, виной и страхом.
Канал Патоки: «Рекс, прошу тебя».
Она отбросила в сторону оружие, сняла снаряжение и опустила на землю.
Я собираюсь для прыжка, и когда первая вертушка снижается, задумываюсь – интересно, понимают ли они, как высоко я прыгаю. Я скалюсь. Я ранен.
Но я Хороший Пес. Я всегда хотел только одного – быть Хорошим Псом.
Я отстегиваю сбрую, и Большие Псы падают с плеч, а потом внутри поднимается боль, хлещет кровь, я очень слаб.
В моих ушах – шум двигателей, в носу – запах стрельбы. Но когда ко мне прикасается чья-то рука, я огрызаюсь и поворачиваю голову. Рядом со мной стоит на коленях доктор Теа де Сехос. Она говорит, и я не слышу слова в этом грохоте, но мне и не надо. Два слова, коротких слова, но важнее всех слов на свете. «Хороший Пес, – говорит она, хотя и с грустью. – Хороший Пес».
Я Хороший Пес, но мне так больно. Я ранен, но сделал выбор и знаю, что он был правильным.
Вновь прибывшие приближаются: странные запахи, никакого страха. Сложно оторвать голову от земли, но я стараюсь, чтобы на них посмотреть. Их оружие нацелено на меня, они кричат доктору, чтобы отошла, и она отходит.
Командир не-врагов мне знакома. Она была с Хозяином и Хартом. Ее зовут Эллен Асанто. Она была гражданской, а теперь стала военной. Я не понимаю, но кажется, мне и не нужно понимать.
Слова, снова слова, но все затуманивается, как и боль.