Когда я выбралась на поверхность, уже почти стемнело.

Сама не знаю, как мне удалось в полной темноте не потеряться и сразу найти путь назад. Но испугалась я, конечно, сильно… Только завидев впереди светло-синее пятно вечернего света, проникающего сквозь дыру в подземелье, я немного успокоилась. Господи, я выбралась! Настоящий лес, настоящий воздух… и настоящие проблемы.

Я бросилась бежать сквозь кусты.

— Вжик, — позвала я на бегу, и байк сразу откликнулся — зажег фары и заурчал мотором.

Заправить бы его… Однако денег у меня не было. Все мои вещи остались в доме у тетушки, а туда мне сейчас никак нельзя возвращаться. Может, Антону позвонить?.. О том, что произошло сейчас внизу, я думать пока не могла.

Майк догнал меня, когда я уже села на мотоцикл. Выглядел он страшно.

— Стой! Галка, вернись! Отдай Звезду! Тебе же все объяснили…

Вжик выехал из кустов и встал. Тронуться самостоятельно на нашей земле ему было трудно. Так… первая передача, сцепление выжать… газу чуть-чуть…

— Прости, Майк, но я не с вами. Что-то вы мне не нравитесь… Привет Рейнгарду!..

— Стой! Стой, ты еще пожалеешь!

Его крики быстро стихли за спиной. Я еще пожалею, конечно же, кто бы сомневался… Думаю, ему просто больше нечего было мне сказать.

Вжик все же не совсем спал, и только поэтому я сумела преодолеть этот путь. Он помогал удерживать равновесие, порой переключал скорости, но все же жать сцепление и газ мне приходилось самостоятельно. Пару раз мотоцикл глох, а чтобы выбраться на шоссе, мне пришлось слезть и вывести его с проселка, держа за руль.

От одной проблемы я уехала, но оставалась еще куча других. Куда мне теперь? К тетушке нельзя. К Антону — нет желания, потому что он мне не поверит и станет требовать картину… Сбежать домой? Но как же завтрашний обряд? Как же люди, которые знать не знают об опасности? Может, в полицию заявить?.. Ага, и оказаться в психиатрии… А когда они поймут, что я права, будет уже слишком поздно.

А вообще, с каких это пор тебя заботят другие люди, Галя? С каких пор ты думаешь не только о себе и своих деньгах? Кто в этом виноват?..

Я не могла ответить. Может, я всегда такая была, просто до сих пор жила так, как принято, не задумываясь о том, что хорошо, а что плохо… Как-то так получалось, что хорошим всегда считались деньги, умение избегать потерь и обставлять конкурентов. Умение выигрывать. Кто не умел или не хотел обходить других на финише, тот считался неудачником. Логично ведь, правда?

А теперь мне не важен был выигрыш. Теперь казалось важнее сделать так, как будет лучше для других, для этого города, для мастеров на той стороне… у меня ведь выгоды в этом никакой. Странно…

Хотя, может быть, это тоже выигрыш, только с какой-то другой, новой ценностью.

Остановившись на обочине, я полезла в задний карман и достала отключенный мобильник. Включила и увидела двенадцать непринятых вызовов. Все от Антона. Он и вправду сильно нервничает… Еще бы: картина пропала, сама я тоже пропала, на хвосте сидит сердитый заказчик. Кстати, а что это за человек такой, которому вынь да положь именно «Хаос»? Что ему за дело до этой картины? Надо будет все-таки объясниться с Антоном, но не сейчас.

Некоторое время искала по карманам визитку и чуть не умерла от страха, подумав, что потеряла ее. Нет, вот она — чистая карточка, и с одной стороны номер. Только номер.

Трясущимися пальцами я набрала цифры. Виктор ответил не сразу:

— Слушаю?..

Голос у него был предельно уставший.

— Виктор, это Галя… вы должны меня помнить. Ради бога, не бросайте трубку. Я должна вам кое-что рассказать. Может, это вам поможет.

Он долго молчал. Потом как-то безнадежно сказал:

— Приезжайте. Привокзальная площадь, гостиница «Вагран». Номер пятнадцатый.

Надо же, он там же, где и Антон… Впрочем, чему я удивляюсь? Город ведь маленький.

Я уже увереннее тронулась с места, но ехала все равно в основном на первой передаче. Водитель из меня тот еще, да и темно… Ох, только б не нарваться на ДПС, а то еду без шлема, без прав, на мотоцикле с магическим тюнингом. Вот как задержат, тогда мне будет уже не до спасения мира.

Я смутно припоминала, где находится вокзал, но, кажется, Вжик помнил это лучше меня. Мне почти не пришлось искать дорогу. Мы проехали через сумеречный город, как два призрака. Фонари не горели — здесь, в этих широтах, сейчас стояли белые ночи, и не было смысла в дополнительном освещении. А вот окна светились, и там, за окнами, происходила обычная вечерняя суета, гремели тарелки, бормотали телевизоры, шумели дети. Все эти люди и понятия не имели, что завтра их жизнь может круто измениться. А те, кто знал, молчали, потому что это было им выгодно.

Молчать не собиралась только я.

Я оставила байк возле гостиничной ограды. Хотела было сразу отодрать коробочку и достать Звезду, но передумала. А вдруг Виктор тоже захочет ее отнять?.. Один раз такое уже было. Нет, лучше мы вначале побеседуем. Шепнула Вжику на прощанье: «Следи за собой, будь осторожен». Надеюсь, он меня понял…

Дверь номера рыцарь открыл сам. На меня пахнуло душным теплом, запахом лекарств и трав. Сразу чувствовалось, что в номере находится больной… Только сейчас мне пришло в голову, что Маргарет могла умереть, и тогда мой визит не имеет смысла. Ну, или почти не имеет… Но она, похоже, была еще жива. Я увидела от порога заправленную постель, темные волосы и запрокинутое желтое лицо на белой подушке.

— Как она? — спросила я вместо приветствия.

— Плохо… — Виктор отвернулся. — Она умирает, Галя. Я сдерживаю иглу, но из последних сил. Этот мир убивает ее, и я ничего не могу поделать.

— А если «Скорую» вызвать? — спросила я и сама поняла, какой глупый был вопрос.

— Они не успеют. Даже если бы я отвез ее в больницу сразу после… после возвращения. Нужна магия, а любая магия здесь иссякает.

Виктор ушел в комнату, сел возле постели, сгорбившись. Я тихонько встала на пороге. Он ничего не сказал мне: ни про то, что я принадлежу к его врагам, ни про то, что я имею отношение к тому, что случилось с его женой. Если я пришла — значит, у меня была веская причина. Это важнее вражды.

Я обратила внимание, что лицо и грудь Маргарет разрисованы цепочками мелких, едва различимых символов, начерченных, похоже, шариковой ручкой. Ни одного из них я опознать не смогла. По углам комнаты горели толстые свечи, явно с какой-то травяной примесью. На полу мелом была начертана сложная фигура, но не октаграмма, а нечто вроде многоугольника, расчерченного дугами и прямыми и исписанного теми же нечитаемыми символами. В центре многоугольника мерцал голубоватый камень, покрытый сетью темных трещин.

От напряжения воздух в комнате чуть ли не гудел, однако большая часть используемой Силы рассеивалась зря. Я это чувствовала.

— Мне нужен точечный удар, — сказал Виктор, подтверждая мои смутные ощущения, — а я не могу сконцентрировать Силу. Нечем. Нет ни подходящего амулета, ни мага…

— Послушай… — я шагнула в комнату. — Я ведь не просто так пришла. У меня есть вещь, которая может ей помочь.

Он недоверчиво взглянул на меня. И вдруг в его глазах мелькнула такая безумная надежда, что мне стало страшно.

— Что?.. Что это за вещь?

— Звезда Хаоса, — сказала я. — Я была на Аррете, зарядила ее. В ней теперь магии столько — аж через край хлещет.

Виктор вдруг грустно улыбнулся.

— Спасибо, Галя. Но Звезда мне не подходит… Чтобы пользоваться ее Силой, нужно уметь работать с магией Хаоса, а я не умею. Я же не служу ему.

— Ты уверен?

Он только молча кивнул.

— Может, я смогу? Я же, ну… вроде как служу Хаосу. Как раз.

Виктор покачал головой:

— Если бы ты была магом, может, и смогла бы. Но у тебя есть только способности, а умения нет. Это все равно что попытаться нарисовать Мону Лизу, впервые взяв в руки кисть. Бывает, что неопытные маги сжигают сами себя… Нет. Не выйдет. Даже не берись, не то у нас будет два трупа вместо одного.

— Но что-то же надо делать! — я ударила кулаком в косяк. — Нельзя же так просто сдаваться! Виктор, ну!

— А кто сказал, что я сдался? — спросил он. — Нет. Я вызвал помощь из Ордена, но они прибудут только завтра. Если мы с Марго сумеем продержаться до этого времени — все будет хорошо.

— А… шанс есть?

Он улыбнулся:

— Небольшой, но есть.

В комнате снова повисла тишина. Маргарет, похоже, пребывала в глубоком обмороке. Виктор молчал. Свечи по углам едва слышно потрескивали. Нужно было переходить к другому делу, ради которого я приехала сюда, а я никак не могла решиться. Не та была обстановка, чтобы говорить о делах. И я чувствовала себя слишком виноватой перед ними обоими.

— Виктор… слушай, прости, что так вышло с… с твоей женой. Я не виновата. Ну, то есть я там была, конечно, но… мы ее уже такую получили. Если бы я могла…

— Ничего ты не могла, — резко возразил он. — И не смогла бы, даже если захотела. Забудь.

И снова молчание.

— Послушай… а твоя подмога, из Ордена… она большая будет?

Тут я спохватилась, что мой вопрос может быть понят превратно.

— Я имела в виду… не знаю, в курсе ли ты… в общем, я не знаю, что делать. Я пришла за советом и за помощью. Пожалуйста, выслушай меня…

— Говори, — отрывисто сказал он. Все время нашего разговора Виктор не отрывал взгляда от лица жены, словно сам сопротивлялся неизбежному ходу иглы к сердцу через ткани и сосуды. А может, так оно и было?

Я набрала побольше воздуха и приступила к рассказу. Не очень последовательно и не слишком связно, но я упомянула обо всем: и о Вилоре с его армией, и о предательстве Майка, и о завтрашнем обряде в лабиринте, и о Рейнгарде, и об украденных полотнах. Последнее его очень заинтересовало, но рыцарь предпочел не перебивать. Когда я наконец закончила, он погрузился в долгое молчание. Лицо его было сосредоточенно, на лбу залегли складки. Казалось, Виктор обдумывает какое-то нелегкое решение.

— Я предполагал, что дело в этом городе нечисто, — наконец произнес он, — но не думал, что настолько… и что события станут развиваться так быстро. Я верю тебе, Галя, я чувствую, когда люди говорят правду. Потом ты расскажешь мне об этом Рейнгарде все: где он засел, как выглядит, о чем говорит. Потом, когда… когда я буду свободнее. Но я не знаю, чем сейчас тебе помочь. Если я оставлю Маргарет хоть на полчаса, игла убьет ее. Схарматы очень хорошо связали мне руки…

— Так что мне делать?!

Он покачал головой.

— Я не знаю… Единственное, чем я могу помочь, — это попытаться вызвать Дикую Охоту.

— Дикую… что?!

Конечно, я знала этот миф. Миф о том, что в осенние ненастные ночи кавалькада призраков под предводительством Короля или Королевы, в сопровождении черных, как ночь, псов, несется над землей, и горе тому, кто встанет у них на пути. Если не успеешь спрятаться — они украдут тебя, если заговоришь — убьют. Почти общеевропейский миф, очень распространенный, зародившийся то ли в раннем Средневековье, то ли гораздо раньше, еще в эпоху язычества.

Но Виктор снова покачал головой.

— Это не та Дикая Охота, о которой пишут в учебниках по сравнительной мифологии. Нет, это ее реальный… не прототип, а скорее аналог. Да. Это действительно кавалькада всадников, и во главе их бог Один… точнее, Хрофт, на восьминогом своем жеребце. Но их цель — не души некрещеных детей или грешников. Они приходят на зов тех, кто служит Новым Богам и просит помощи. Например, против порождений Хаоса… Я знаю, мы с Маргарет сами вызывали Дикую Охоту сюда, года два назад… здесь была большая база схарматов, и мы тогда думали, что совсем покончили с ними…

— Погоди-погоди… А эта Дикая Охота, она что делает? Конкретно что?

Он слабо улыбнулся.

— Они разрывают ткань реальности Черным мечом Хрофта, преследуют врага и убивают его. Мы призвали их, и они уничтожили Торнбьорна, одного из старых прислужников Хаоса.

— Вот так просто?! Вы позвали, они пришли, нанизали этого вашего Трон… Торн… ну, неважно… на меч — и никаких проблем?..

— Ну не так уж просто… разрыв реальности — не шутка вообще-то, каждый день ее не порвешь, Вселенная не выдержит.

— И все равно, — я прошла в угол комнаты, потом вернулась к проему. Что-то было неправильное во всем этом! — А этот Хрофт, он кто? Один? Тот самый, из скандинавского фольклора?

— Ну… не совсем. Но он действительно бог. Очень старый.

— Занятно. Ты что, видел настоящего бога? Обалдеть. И он мечом размахивал? С ума сойти… — я хихикнула. Кажется, все пережитые потрясения не слишком хорошо отразились на моей психике. Почему-то очень хотелось смеяться. Хохотать до колик, а потом разрыдаться и уснуть. Вот прямо здесь.

— Не вижу ничего смешного. — Виктор вновь отвернулся к Маргарет. — Это правда. Боги есть на самом деле, это надмировые сущности…

— Надмировые сущности, елки-палки… — я не выдержала. Сползла на пол и затряслась в беззвучном хохоте. Смеяться в голос рядом с Маргарет я не могла, но не могла и сдержаться. — Надмировые… ох… увольте меня от мировых, подмировых, надмировых и прочих, пожалуйста… хватит уже… Хаос, порядок, обряды, амулеты… достали!..

Ну вот, истерика как она есть… Слезы брызнули из глаз. Мне было очень стыдно и очень обидно. Господи, да когда это кончится?.. Когда я снова смогу жить нормальной жизнью, как раньше? Когда я высплюсь и поем, наконец? Когда смогу забыть все эти тайны, войны, всю эту магию?..

Виктор вздохнул, подошел, присел рядом со мной и обнял. Прижал к себе. Он был теплый, надежный, какой-то свой… Конечно, на самом деле он был не мой, и вообще чужой человек, и едва ли не враг, но… Как бы мне хотелось, чтобы между нами хоть что-то было возможно! Хоть какая-то искра, хоть какое-то тепло… Но я понимала, что ни малейшего шанса нет. Даже если Маргарет не выживет — все равно ни малейшего, потому что он рыцарь, а я нет. Слишком мы разные. Я уткнулась мокрым лицом ему в плечо. Вот так бы и сидеть целую вечность…

— Ну-ну, все уже, все… — Он похлопал меня по спине и аккуратно отстранил. Поднялся, вернулся к постели Маргарет. Вот и посидели…

Я смахнула со щек слезы.

— Не нужна здесь никакая Дикая Охота. Сам подумай, кого они будут пронзать мечом?

— Копьем.

— Не важно… Рейнгарда? Так он под землей, туда никакая охота не доберется. Может, меня? Я ведь тоже вроде как слуга Хаоса. Тетушку? Майка? Но они всего лишь люди… Да, не слишком хорошие, алчные, запутавшиеся, но люди… Нет, Виктор, то, что здесь происходит, — дело людей. Мы эту кашу заварили, нам и расхлебывать. Никаким не сущностям…

— Как знаешь, — Виктор пожал плечами. — Я предложил, что мог… Я понимаю, что ситуация очень серьезна, но и в самом деле помочь ничем не могу. А наши прибудут только после полудня… не знаю, что еще могу для тебя сделать.

— Зато я знаю, — сообщила я. Истерика прошла, как не бывало, накатило опустошение. — Ты можешь предоставить мне спальное место до утра, душ и немного денег. Мне надо поесть и заправить мотоцикл. А потом я сама что-нибудь придумаю.

— А ты свои силы не переоцениваешь?

— Нисколько. Похоже, я их даже недооцениваю, потому что, кроме меня, никто не решился выступить против схарматов. Да… у меня был к тебе еще один вопрос, но я забыла какой. Прости.

Я потерла лоб. Голова слегка кружилась. Мысли уже путались от усталости, и я на самом деле забыла, о чем хотела спросить, а это было важно. Ладно… утром вспомню.

Можно было, конечно, позвонить Антону и переночевать у него. Это было бы логичнее и спокойнее для Виктора, который и так сейчас находился в состоянии огромного напряжения. Но объяснений со своим партнером я бы не выдержала. Слишком устала. И к тому же рядом с Виктором я странным образом чувствовала себя защищенной. Не нужно было все время оставаться начеку, можно было спать…

— Номер двухкомнатный, можешь занять соседнюю комнату, — сказал наконец Виктор. — Я спать все равно не буду. Душ вон там. Деньги на столе — возьми сколько надо. Я не беден.

— Вот спасибо, — я поднялась и еще раз оглядела комнату. — Виктор… удачи вам обоим. Держитесь.

Вот так и получилось, что мы с ним и хотели бы друг другу помочь, да не могли. Зато я получила душ и несколько часов глубокого, как космическая бездна, сна. Уже проваливаясь в черноту, я подумала: «Надеюсь, Вжик сумеет о себе позаботиться…» Впрочем, могла бы и не сомневаться. Механическая тварь, в которую встроен такой сильный амулет, как Звезда Хаоса, способна позаботиться не только о себе…

Разбудили меня тихие стоны, доносящиеся из соседней комнаты, и голос Виктора, который тихо говорил что-то успокаивающее. Было уже светло, но свет казался призрачным, рассеянным. Я вылезла из-под гостиничной простыни, пахнущей сыростью и дешевым стиральным порошком, и подошла к окну. Улица была затянута густым туманом. Надо же… ведь засуха давно. Может, дождь пойдет наконец? Из-за приоткрытой рамы тянуло прохладой.

Под окном, на газоне напротив крыльца гостиницы, расположилась большая группа людей и мотоциклов. Вели себя они на удивление тихо. Присмотревшись, я узнала Майка, Кварца и некоторых других ребят, чьи лица мне запомнились во время первого посещения Вагранского лабиринта.

В следующий миг я с ужасом осознала, что сегодня за день.

И что я собираюсь сделать.

И почему за мной Майк приехал не один, а со всеми своими друзьями.

И что я оставила вчера Вжика и Звезду в одиночестве.

И что мне вообще лучше бы не родиться на белый свет…

Однако вскоре здравый смысл достучался до объятого страхом разума. Ну, раз уж Майк со своими байкерами здесь, а не у Рейнгарда, значит, Звезды у них нет. Вжик сумел скрыться. А вот мое местонахождение ребята вычислили и теперь ждали, когда я выйду и упаду к ним в объятия. Наверняка и в вестибюле сидят…

Я открыла раму и высунулась из окна:

— Эй, братец! Доброе утро! А что ты здесь делаешь?

— Тебя жду, — кратко ответил Майк. Остальные сдержанно заржали.

— Да ну?! Я же тебе вчера отставку дала, не понял?

Майк скрестил руки на груди.

— Нам надо поговорить, Галка, — серьезно сказал он. — Выходи. Я хочу тебе кое-что предложить. Дело в том, что мы знаем, в каком ты номере, и если не выйдешь — мы просто сами к тебе придем. И к твоему другу тоже. А терять нам, как ты понимаешь, нечего.

В гостинице защелкали открываемые рамы — постояльцы желали узнать, кто тревожит тишину в столь ранний час. Впрочем, часы в мобильнике показывали восьмой час утра — не так уж и рано, учитывая, что сегодня рабочий день. Просто туман на улице создавал иллюзию безлюдья и тишины. На самом деле издалека пробивались звуки проснувшегося города: шум автомобилей, рокот вентиляторов, перестук колес проходящего поезда…

А ведь они в самом деле войдут, подумала я. И мне стало страшно — не за себя, а за Виктора и Маргарет.

— Подожди минутку, — крикнула я Майку. — Вы меня только что разбудили. Сейчас умоюсь, оденусь и спущусь.

Я захлопнула раму и выглянула в соседнюю комнату. Там все оставалось так же, как и ночью, разве что свечи почти догорели, растекшись желтоватыми лужицами воска, и их призрачные огоньки были едва заметны в утреннем свете.

Да еще камень в центре фигуры окончательно утратил всякий намек на голубизну…

Виктор вопросительно взглянул на меня:

— Это к тебе друзья пожаловали?

— Да какие друзья… Ты же помнишь, я вчера рассказывала. Им нужна Звезда Хаоса, больше ничего. Они угрожают вломиться в номер, но я им не позволю.

Виктор потер лоб:

— Прости, я, наверное, вчера не все правильно понял… слишком устал. Мне приходится постоянно блокировать иглу, это отвлекает, отнимает силы.

— Ну… как она?

Рыцарь покачал головой.

— До полудня, наверное, дотянет, а потом — конец. Если помощь не успеет — Марго умрет. К сожалению. Я делаю, что могу, но я не Бог. Мы все смертны, такова правда…

Я поняла, что он успокаивает сам себя. Подошла к нему, положила руки на плечи, заглянула в лицо:

— Может, мы и смертны, но ничего не кончено, пока мы живы. Не отчаивайся раньше времени, хорошо? Будь с ней. А мне пора… я должна уйти.

— Галя, — тихо позвал рыцарь, когда я, наскоро умывшись, шнуровала кроссовки у двери. — Деньги взяла? Молодец… Я не могу на тебя все это перекладывать, но у меня никого больше нет. Слушай… Если сможешь, поднимай людей, не дай им провести обряд. Если не будет обряда…

В этот миг сквозь комнату словно пошла плавная невидимая волна. Занавески не покачнулись, не шелохнулись взлохмаченные волосы рыцаря, но вздрогнуло пламя магических свечей, и камень в центре фигуры внезапно рассыпался черной пылью. Маргарет застонала.

— Поздно, — с горечью сказал Виктор. — Они начали. Не думал я, что так рано…

— Все привязано к затмению, — вспомнила я. — А во сколько оно ожидается? Не помнишь?

— Где-то утром, — машинально ответил он и с тревогой взглянул на меня.

Действительно, поздно… Но, насколько я поняла, такой обряд — дело небыстрое.

— Беги, я сумею нас защитить, — шепотом сказал Виктор, и тут у меня в кармане затрясся мобильник. Антон!!!

— Какого черта, где ты ходишь! — заорал мне в ухо мой партнер. — Я тебя весь день вчера прождал, был в этом чертовом музее, никто ничего не знает! Там выставка какая-то, все бегают! Ты говорила, что знаешь, где картина, так где она? Вечером я должен заказчику ее отдать…

— Тихо ты, — оборвала его я. — Ты в каком номере? Сейчас приду, открывай.

На пороге я оглянулась. Рыцарь сидел, склонившись над постелью жены, и то ли дремал, то ли сосредоточился. Находился, в общем, где-то далеко отсюда… Что ж, бывают ситуации, когда тебя некому даже поддержать. Смирись, Галя, и действуй.

Я спустилась на один этаж и быстро нашла нужный номер. Антон уже открыл дверь и переминался в проходе. Смешной, растрепанный, в футболке и шортах — наверное, недавно проснулся. Увидев меня в перепачканной одежде и с мотоциклетным шлемом под мышкой, он откровенно вытаращился. Не ожидал такого… Однако Антон не был бы собой, если бы не умел быстро брать себя в руки.

— Ну? — спросил он вместо приветствия. — И где картина? Мне же ее еще до Екатеринбурга довезти надо.

«Картина в заброшенной шахте, а охраняет ее древний маг, довольно злобный», — подумала я, но вслух ничего не сказала. Первым делом подскочила к окну в комнате и выглянула на улицу.

Похоже, судьба решила наконец смилостивиться надо мной. Прямо под окном Антонова номера располагался ресторан гостиницы, от которого тянулись к низкой пристройке несколько толстых труб: асбоцементные и воздуховоды в блестящей изоляции. Уж не знаю, что у них там, в пристройке, помещалось — может, кухня, может, прачечная… Но мне повезло: из окна теоретически можно было спрыгнуть на воздуховоды, с них — на крышу пристройки, покрытую старым рубероидом и усеянную зелеными бутылочными осколками.

За пристройкой простирался самый обыкновенный двор с детской площадкой, окруженный панельными девятиэтажками.

Самое смешное, что еще пять минут назад я не представляла, что мне делать, и всерьез собиралась выйти к Майку — в надежде, что сумею как-нибудь сбежать от его байкеров.

— Ты что делаешь?! — потрясенно спросил Антон, когда я распахнула настежь раму и перекинула ногу через подоконник. — Нет, всякое бывает, но самоубийство… да еще у меня на глазах…

— Дурак, — беззлобно сказала я. — Послушай, Антош. Или уезжай домой и утрясай с клиентом отсутствие картины как знаешь. Или сиди в номере до вечера и жди вестей от меня. Я тебе гарантирую, что вести будут, но не гарантирую, что хорошие. Понял?

— Понял, — выдохнул Антон. Насколько я его знала, он не уедет…

Я села на подоконник, свесив ноги наружу. Подо мной дребезжали ресторанные вентиляторы. До сверкающих труб оставалось метра полтора. Я аккуратно надела шлем, не закрывая визора, глубоко вздохнула и, прежде чем Антон сумел мне помешать, прыгнула вниз. Еще успела подумать: «Совсем чокнулась…»

К счастью, веса во мне немного, а одета я была так, что в самый раз скакать по крышам и лазить по подземным ходам. Вчера в ванной у Виктора я немного почистила одежду, но вид у меня все равно оставался как у маленькой разбойницы. Мягкая изоляция воздуховодов пружинила под ногами. Я осторожно сделала шаг, другой… Лишь бы не соскользнуть! На миг остановилась, подняла голову: из открытого окна на меня изумленно пялился Антон. Выше него у окна курил какой-то постоялец в майке, но у того вид был такой невозмутимый, словно перед ним каждый день по вентиляционным трубам бегали девицы в мотоциклетных шлемах. Я едва не расхохоталась, но нога заскользила по гладкой изоляции… Ой… чем скорее я доберусь до крыши, тем лучше.

Пробежав на манер канатоходца по трубе, я спрыгнула на рубероид, показавшийся после воздуховода надежным, как суша после долгого морского плавания. Оглянулась: Антон ушел, а куривший постоялец несколько раз хлопнул в ладоши. Ну, спасибо… Прежде чем спуститься с крыши по хлипкой пожарной лесенке, я огляделась и тихонько свистнула:

— Вжик! Я здесь!

И, к моему несказанному облегчению, увидела знакомый черно-желтый силуэт, независимо маячивший возле дворовой парковки.

Лесенка показалась мне уж очень неустойчивой и слегка более ржавой, чем нужно. Тонкие металлические ступеньки немного пружинили под ногами. Однако времени на раздумья не оставалось. Я ухватилась за металлические рейки и, стараясь не смотреть под ноги, стала спускаться. Пристройка была одноэтажная, так что много времени спуск не занял. Да здравствуют джинсы и кроссовки!

Мне оставалось до земли всего несколько ступенек, когда я услышала тонкий крик:

— Майк! Майк! Она там!

Я оглянулась: из-за угла гостиницы выглядывала девчонка в черном — должно быть, одна из байкерских подруг. Ох, как некстати… Я выпустила из рук рейку и свалилась на бетонную дорожку возле стены, слегка отбив пятки. От гостиницы ко мне уже бежали…

Я вскочила и со всех ног бросилась к парковке. Вжик спокойно стоял на месте. Я еще вчера обратила внимание, что в нашем мире он словно впадал в дрему. На Аррете, видимо, рассеянной Силы хватало, чтобы Звезда подпитывала сама себя и работала на полную мощность, создавая у мотоцикла подобие самостоятельной личности. Но здесь ей явно не хватало энергии. Она словно переключалась в режим экономии. Вот черт… Я же не смогу гонять на нем! Я слишком плохой водитель! Однако времени на раздумья не осталось. Уйти от погони я могла только на колесах.

Я толкнула байк вперед — боковая подставка сама собой сложилась. Какой же он грязный, бедняга… Я села, упираясь в землю ногами. Трясущимися пальцами вставила в замок ключ зажигания. Повернула… Стартер… Вжик терпеливо ждал моих действий. Сцепление, первая передача, газ…

— Ну, давай, милый!

Вжик радостно взревел мотором и дернулся с места так, что я едва удержалась на нем. Прошло несколько довольно неприятных секунд, прежде чем я догадалась слегка отпустить газ, и скорость снизилась со второй космической до вполне земной. По крайней мере, стало возможно различать проносящиеся мимо деревья и мусорные баки.

Позади меня раздался рев. Кажется, ребята на мотоциклах решили присоединиться ко мне в веселой гонке по городу.

Интересно, как далеко я уеду: без прав, без защиты, не умея толком водить? Вчера я ехала очень аккуратно, медленно — и то боялась. А сейчас нужно было соревноваться с теми, кто просидел за рулем мотоцикла годы. Я ведь им неизбежно проиграю…

Я вывернула со двора на оживленную улицу, ощущая, как внутри все словно схватывается льдом. Мамочки, я же сейчас разобьюсь… По этой самой улице три дня назад Майк вез меня с вокзала на тетушкиной белой «Инфинити». Могла ли я предположить тогда, чем все закончится?! Но все-таки Вжик, хоть и не был сейчас полноценным мехом, оставался больше чем просто мотоциклом. Я чувствовала, как он помогает мне. Он удерживал равновесие, он лавировал между рядами машин, слушаясь руля и в то же время корректируя движение. И все равно рано или поздно эту гонку я должна была проиграть.

Улица выходила на заводскую плотину, которая высилась над гладью пруда. Я прибавила газа. Дошла до третьей передачи. Улица неслась навстречу, ветер бил в глаза, хлестал по щекам. Что ж я визор-то не опустила… Машины так и мелькали мимо. Если жива буду, ни за что больше не сяду на мотоцикл без защиты! И вообще никогда не сяду!

Плотина кончилась почти мгновенно. Два поворота — и улица обрела знакомые очертания главной артерии Северо-Каменска, по которой я столько передвигалась в эти дни. Туман поднимался, и в свете утреннего солнца старые дома казались посвежевшими, почти новыми. Вжик несся вперед по всем выбоинам и ямам, которые я вынуждена была пересчитывать собственным задом. Руки с непривычки устали. Однако в горячке погони некогда было обращать внимание на такие мелочи… Преследователи держались позади довольно плотно, не догоняя, но и не отставая. Я видела, как их группа мелькала в зеркале заднего обзора. В погоню бросились далеко не все, однако я узнала Кварца на его монструозном байке и братца на красной «Ямахе». Одолжил у кого-то, видимо… Я узнала его по знакомому черному шлему в серебряных звездах.

Вопрос «куда я еду?» возник у меня, только когда улица Ленина закончилась. Вжик поворачивал словно сам собой, ориентируясь на легкие движения руля. В ушах стоял неумолчный рев двигателя. Мы проскакивали повороты и красные сигналы светофора и неизвестно каким чудом были с ним еще живы.

Когда же я поняла, куда направляюсь, разворачиваться было поздно. Вжик, видимо, уловил мое неосознанное желание — а может, просто единственную известную мне дорогу — и привез меня к забору городского музея. Музей в этот час оказался уже открыт. Обочины тихой улочки были заставлены припаркованными автомобилями, по большей части недешевыми и блестящими. Даже один туристический автобус втиснулся…

Ну конечно. Сегодня же открытие выставки Бесчастного! Мне же Антон напомнил еще!

Рев двигателей позади меня нарастал с каждой секундой. Ребята, казалось, вот-вот вылетят из-за поворота прямо на меня.

Я лихорадочно соображала. Музей. Куда дальше? И почему все-таки я здесь? Что-то ведь было важное связано с музеем… О чем я еще хотела спросить Виктора…

Наверное, оглушительный рев мотоциклов, показавшихся в конце улицы, сработал как катализатор. Внезапно меня озарило. Как же я раньше не догадалась!.. Мысль промелькнула в голове со скоростью молнии.

Картина. Звезда Хаоса. Что случилось с картиной «Стазис» после тесного контакта с амулетом? Она изменилась, это совершенно точно. А что стало со Звездой? Она потеряла часть своей энергии. Значит, картины и Звезда способны взаимодействовать друг с другом! Виктор знал об этом, ведь это он оставил амулет на раме «Стазиса». Но ведь картины и амулет так же хотел забрать себе Рейнгард… получается, он тоже знал? Значит, Звезда отдает Силу, пропускает ее через картину…

И что?..

Я уже различала отражения старинных домиков в тонированных визорах байкерских шлемов, когда пришел ответ.

Все зависит от картины. Какая картина — такой и результат. Вот почему Майку и Рейнгарду нужны были не все картины, а только некоторые. Он знал или предполагал, что получится, если соединить полотно с амулетом.

Так… у меня есть Звезда, от которой нужно срочно избавиться. А картины — вот, передо мной, в музее. И что из этого следует?

Байкеры уже почти догнали меня, когда я с восхитительным чувством «гори оно огнем» повернула ручку газа и отпустила сцепление. Мы с Вжиком ворвались на территорию музея.

Во дворе уже толпился народ в нарядной одежде — специально приглашенные персоны, не иначе. Наверняка большинство из местной администрации, из окрестных городков, а кого-нибудь привезли из Екатеринбурга. В толпе я заметила нескольких журналистов и оператора с видеокамерой на штативе, похожем на марсианский треножник. Возле крыльца музейщики возвели деревянный помост, на котором стояли несколько телескопов разного размера и столик с разложенными на нем темными стекляшками. Ну да… затмение же.

Затмение! Обряд «взлома лабиринта»! Я должна спешить!

Люди удивленно обернулись на шум. Мои преследователи, видимо, не ожидали от нас с Вжиком такой прыти и пока не ломились следом, но для нарушения спокойствия хватало и нас.

— Эй, вы что делаете?! — ко мне спешил крепкий мужчина в темной одежде. Охранник. От дверей музея ему на помощь спускались еще двое. — А ну, слезай с мотоцикла!

— Вжик, проснись, — шепнула я и на всякий случай повторила воркующее Слово управления. Оказалось, что оно запомнилось накрепко…

Байк встрепенулся. Я задумчиво посмотрела на металлическую коробочку, прилаженную мастером Феликсом слева пониже приборной панели. На ней были три небольших рычажка. Один был сдвинут. Наверняка ведь для чего-то они нужны?.. Я сдвинула пальцем второй рычажок и одновременно повернула ручку газа. Двигатель набрал обороты. Едва отжала сцепление — и Вжик одним плавным прыжком преодолел расстояние до дверей музея, едва не выскочив из-под меня. Он взлетел по ступенькам на крыльцо и проскочил в широко открытые двери. Я машинально ударила по заднему тормозу. Байк закрутило на месте прямо в музейном зале. Каким-то чудом мне удалось удержать его на колесах.

Я, конечно, привыкла за последние дни к невозможному, но не к такому же!

Люди у крыльца и в музее дружно охнули и бросились в стороны. Мы с Вжиком остановились посреди большого зала, в котором, как я помнила, раньше была выставка быта местных рабочих. Теперь зал освободили от большинства экспонатов. На стенах остались только полотна Порфирия Бесчастного.

Мне следовало воспользоваться моментом всеобщего замешательства, и как можно быстрее.

Вжик не был большой машиной, но байк — явно не то, на чем предполагается ездить внутри помещений. Он кое-как развернулся и приблизился к противоположной стене, на которой висел портрет самого Бесчастного. Сама собой, со щелчком, отошла боковая подставка. Люди, еще находившиеся в зале, толкаясь, бежали прочь. Лишь бы охрана стрелять не начала… Хотя есть ли у них оружие? Это же не Аррет.

Я спрыгнула с мотоцикла и бросилась к висящему в углу «Стазису», но словно чей-то голос произнес внутри головы: «Не то». Не та картина… А какая та? Какая позволит навсегда нейтрализовать Звезду Хаоса? А может, и обряд остановить поможет?

В памяти всплыли слова, когда-то сказанные Светланой Аркадьевной: «Вначале был Хаос, из которого родилось Упорядоченное». И еще: «Хаос — это бесконечное разнообразие, бесконечный потенциал для творения».

Хаос у меня имелся — все еще работающая Звезда в мотоцикле. «Творение» висело передо мной, рядом с «Противоборством» — квадратный холст, на котором бело-голубая энергия созидания лепила из ничего все. Я дернула картину вниз — шнурок подозрительно легко оборвался, и холст остался у меня в руках. И снова словно кто-то посторонний, наблюдавший за мной издалека, незримо вмешался — я ощутила его молчаливое одобрение.

Показалось даже, что орел и дракон, сплетающиеся не то в объятии, не то в битве «Противоборства», на миг с интересом глянули на меня из своего запредельного пространства.

— Стой! Стой! — в дверях наконец показалась охрана. Сейчас, в лучших традициях Голливуда, во двор должны были ворваться полицейские автомобили со включенными мигалками и сиренами. Но слава всем богам, мы сейчас не в кино…

Я попятилась. Открыла кофр и углом засунула туда картину. Не слишком надежно, но ничего другого мне сейчас не оставалось… Охранники нерешительно топтались в дверях. Я их не смущала — смущал мягко ворчащий байк, который явно готов был сорваться с места и раздавить всех, кто окажется на пути. Подтолкнула Вжика — подставка убралась, байк сдвинулся вперед. Двигатель продолжал работать. Я села на мотоцикл, чувствуя себя персонажем сюрреалистического фильма.

Один из охранников крикнул:

— Сейчас полиция приедет! Слезай! Верни картину!

Из-за его спины высунулась вахтерша.

— Без билета нельзя! — дребезжащим голоском добавила она. — В кассу вначале!

Я задумчиво кивнула и перевела в положение «вверх» последний рычажок на коробочке мастера Феликса. Терять было уже настолько нечего, что даже вопрос «какого лешего я это делаю» перестал иметь значение. Это все равно что разогнаться на Вжике до предельной скорости на узкой извилистой дороге. Ударишь по тормозам — опрокинет. Не впишешься в поворот — перевернешься. Захочешь развернуться — улетишь за обочину. В любом случае убьешься.

Теперь уж нужно было держаться выбранного пути до самого конца и постараться с него не слететь…

Я неторопливо опустила визор и повернула ручку газа. Байк прибавил оборотов и зарычал. Слегка отжала сцепление, и…

Вжик ломанулся в двери. Охранники бросились врассыпную, за ними — все остальные, кто вновь столпился у крыльца музея. Мотоцикл вылетел на крыльцо, я сбросила газ, и он на несколько секунд притормозил, словно собираясь с силами… Как в замедленной съемке, я видела, как меняется картинка передо мной. Люди, отбегающие к стенам. Низкий забор музея, за которым с решительным видом стояли байкеры, перегораживая выезд. Припаркованные рядом автомобили. Солнечный свет, который почему-то померк, хотя утренний туман уже полностью рассеялся.

Ничего же удивительного! Солнце потускнело оттого, что на его сверкающий диск постепенно наплывала глухая тень луны. Ее, наверное, уже можно увидеть, если посмотреть на солнце сквозь закопченное стеклышко. Маленький такой черный краешек, словно мышка отгрызла… Но пока я могла это только почувствовать.

И тут нас накрыла вторая волна Силы, исходящая от лабиринта. Гораздо большая, чем та, которую мы с Виктором почувствовали, сидя в гостинице. Эта была похожа на землетрясение без землетрясения. Пространство на миг искривилось, растянулось и вернулось к привычному виду. Голову словно резко сдавило — и отпустило. Люди во дворе заохали, с деревьев сорвались вспугнутые птицы. Где-то на улице раздался истошный крик.

Все, кто был здесь, ощутили боль разрываемого мира.

Началось.

Я плавно отпустила сцепление, одновременно прибавляя газ, наклонилась, перенося центр тяжести вперед — как учил Майк… Наверное, я все-таки перекрутила газ, потому что байк взревел, как раненый бык, и прыгнул, едва не выскочив из-под меня. То есть не совсем прыгнул. Мастер Феликс не зря старался, проектируя свой магический тюнинг.

Вжик рыкнул и стремительно взлетел.

Теплый летний воздух мягко ударил в лицо. Сердце екнуло и почти остановилось. Двигатель заглох. Как во сне, подо мной плавно проплыл двор музея и изумленные лица собравшихся. Открытые рты байкеров. Майк так и не снял шлем, и его визор поворачивался вслед летящему Вжику, как радар. Ветер шумел, обтекая байк, земля уходила все ниже. Под ногами шелково переливались и трепетали кроны растущих вдоль улицы берез. Передо мной открывался чистый горизонт с тускнеющей капелькой солнца в небе.

А потом из-за деревьев показался пустырь, на котором лежал Вагранский лабиринт, и я с ужасом осознала, что мне сейчас придется сделать.

Зрелище было кошмарное, особенно в сумеречном свете затмения.

От пустыря мало что осталось. На его месте воздвиглась здоровенная бетонная конструкция. Это была выросшая вверх и в стороны октаграмма, сложная и изящная, в основе рисунка которой лежал символ Звезды Хаоса. Видимо, тетушка давно и тщательно готовилась к этому ритуалу, потому что подобную конструкцию надо было еще спроектировать, рассчитать и успеть приготовить все стройматериалы. Да и возвести ее всего за сутки — уже на грани возможностей человека и строительной техники…

Однако же ее возвели и сейчас интенсивно эксплуатировали.

На бетонных гранях и в углах октаграммы стояли и лежали люди. Их было много: сверху казалось, что несколько десятков. И возле каждого на светлом бетоне видны были темно-красные пятна. Кровь… На этот раз Братство не удовольствовалось брызгами, попавшими на линии. Нет, масштабы были куда значительнее. В центре громадной магической фигуры, прямо на камнях лабиринта, стояла большая чаша, возле которой тоже лежали люди. Похоже, из них крови выкачали гораздо больше, чем из остальных. Избранные, любимцы Старшего Брата, наверное… Самого Брата я нигде не увидела. Зато над чашей, воздев руки, стояла фигурка в белом одеянии, в которой я даже с высоты опознала тетушку. Время от времени она совершала пассы над чашей и высоким громким голосом нараспев произносила какие-то слова. Кем она сейчас себя видела? Великой волшебницей, приносящей магию в наш мир, изначально ее лишенный? Воительницей? Повелительницей малых сих? Она, похоже, была полностью поглощена исполнением обряда и не замечала, какую жуткую картину представляет собой пустырь. Даже летящий по небу байк и то не заметила.

От лабиринта, погребенного под октаграммой, исходило призрачное сияние, хорошо заметное в свете угасающего солнца. Оно было похоже на ту дымку, которая, вращаясь, возникала в лабиринте при переходе из мира в мир. Но та дымка была плотной и темной, а это сияние — мертвенным, прозрачным. Оно напоминало гигантскую воронку и окутывало светлым коконом каждого попавшего в него человека. Небо над воронкой начинало отчетливо темнеть. Из ее центра время от времени накатывали тошнотворные волны магии: голову сдавливало, в глазах мутнело. То, что здесь сейчас происходило, было каким-то мировым безобразием, и его следовало немедленно прекратить.

Байк, словно почуяв мои мысли, клюнул передним колесом и начал заваливаться вперед. Темнеющая земля качнулась навстречу. То ли магический потенциал коробочки исчерпался, то ли сила Звезды. Вот последнее было бы совсем некстати… Скорость увеличилась, ветер засвистел ушах. Мы с Вжиком падали.

«Разобьемся», — отчетливо поняла я. Что делать, было совершенно непонятно. У мотоцикла ведь нет крыльев, на которых можно спланировать, нет двигателя, которым можно маневрировать… Стоп, как это — нет двигателя?!

Так, спокойно… Передачу на холостой ход… Ключ, стартер… Есть! Мотор Вжика недовольно чихнул, кашлянул и заработал. Странно, но скорость падения при этом замедлилась, как будто я врубила тягу. Но мы все равно падали прямо на октаграмму, слегка заваливаясь на правый бок.

А ведь мне туда и нужно, подумала я. В самый центр, где стоит чаша с бурлящей кровью и где закручивается воронка, разрывающая лабиринт… Только там можно остановить обряд. Но что я буду делать?

Солнце почти совсем скрылось. В небе остался только его краешек, сверкающий, как страз. Я старалась прямо на него не смотреть — на стекле визора не было тонировки. Но все равно краем глаза замечала наползающую на солнце тень. Внизу сгущались сумерки. На миг все замерло и затихло: воронка, лабиринт, фигурка в белом, Вжик, зависший высоко над бетонными балками… И вдруг все снова пришло в движение, словно кто-то повернул выключатель.

Солнце угасло. Стало темно, как ночью.

И в тот же миг небо над лабиринтом с оглушительным грохотом раскололось, явив взору черные поля с мириадами хрустальных сфер: невероятные, вложенные друг в друга и вывернутые, не измеримые мерками привычного нам пространства. По краям разрыва судорожно заклубился туман.

Сквозь сияние проступил другой лабиринт, черные стены той стороны, сейчас щедро заливаемые кровью тварей Вилора. Они еще не обрели материальную плотность, еще казались призраками и свободно проходили сквозь бетон октаграммы… но с каждым мигом становились все реальнее и реальнее.

Земля вздрогнула и издала мучительный стон, прокатившийся до самого горизонта.

Магия ударила по нервам, реальность затрясло.

Люди в лабиринте — те, кто еще мог, — закричали.

Ветер собрался в пыльный вихрь и взметнулся над лабиринтом.

Вжик яростно взревел мотором и рванулся вниз. Прямо на жертвенную чашу. Я заорала и вцепилась изо всех сил в руль. Бесполезно!

Удар выбил меня с сиденья. Я перелетела через руль и откатилась по траве в сторону, пересчитав боками все неровности почвы. Локти, кажется, ободрала до крови, коленки тоже… Хорошо, что хоть шлем надела! И то я приложилась виском о его боковую часть, и в голове от удара стоял звон. Вжик передним колесом опрокинул чашу, оказавшуюся прозаическим пластиковым тазиком. Я секунду таращилась на него, пытаясь вернуть себе утерянное чувство реальности. Такая обыденная вещь — здесь, в центре кровавого обряда, разрывающего мир?.. Кровь из него расплескалась, растеклась по камням темной лужей. Сам байк завалился набок и лежал, все еще подрагивая. Двигатель продолжал работать, переднее колесо вращалось, задевая землю, фара горела. Коробочка мастера Феликса отпала при ударе и висела на проводках.

Я со стоном встала на четвереньки. Мир здесь, в лабиринте, сходил с ума. Магия плескалась вокруг, словно кипяток, обжигая, искажая, разрушая. Под пальцами у меня не то смялась трава, не то скрипел гравий той стороны. Это было похоже на компьютерный сбой картинки, только вот мы все находились в самой что ни на есть реальной реальности. Земля тряслась. И тьма продолжала сгущаться…

Удар по ребрам снова опрокинул меня на землю. Надо мной воздвиглась в темноте высокая фигура, окруженная смутным опаловым ореолом: светлые одежды развевались на несуществующем ветру, глаза сияли, как две звезды. Под воздействием магии тетушка моя, Светлана Аркадьевна, преобразилась до неузнаваемости.

— Ты! — прогремела она у меня над головой.

— Я, — согласилась я, пятясь от нее на четвереньках. Локти и коленки немилосердно жгло.

Тетушка шагнула было ко мне, но остановилась. Обряд был еще не закончен. Она подняла мерцающей рукой тазик с остатками крови и вернула его на место, в середину маленького кольца лабиринта. Воронка потускнела, но в свете фары Вжика я различила возле кольца неподвижные тела нескольких человек, казавшиеся темными кучами.

А вокруг нас уже воздвигались стены той стороны.

Тетушка простерла руки над остатками жертвенной крови и произнесла несколько слов напряженным, громким голосом. Над кровью заплясали небольшие молнии.

Тогда она вынула из складок своего одеяния нож — похоже, обычный, складной — и надрезала себе кожу под левым запястьем. В чашу заструилась свежая, живая кровь.

Похоже, что боли она уже не ощущала.

Молнии вытянулись до небес. Грохот снова сотряс темные окрестности, но не стих, а продолжал нарастать. Разрыв в ткани мироздания словно еще расширился, сферы стронулись со своих мест, приблизились… Сквозь прореху дул не ощутимый кожей ветер чужой магии. В нем одновременно были холод и жар, боль и наслаждение, оживляющий запах весны и мертвящее дыхание зимы…

Похоже, что безобразие приобретало вполне космический размах.

Я с трудом поднялась на ноги. Земля подо мной ходила ходуном, а стены лабиринта с той стороны приобрели пугающую плотность. Вжик как раз стоял поперек каменной кладки. Когда она окончательно обретет реальность в нашем мире, байк просто-напросто раздавит. Рядом со стеной валялась призрачная туша твари — адского пса с металлической пластиной на затылке. Что-то его убило…

Я подошла к Вжику, негнущимися пальцами вытащила из кофра «Творение». Картина, к счастью, почти не пострадала во время падения, в отличие от несчастного мотоцикла. Потом я присела и заглушила мотор. Звезда Хаоса мерцала злобным красным светом из-под отлетевшей коробочки. Если она и истратила часть своей Силы во время полета, то теперь набрала недостающее и продолжала впитывать еще. Сила вокруг нас бушевала ураганом, так что амулету было чем заняться. Предела насыщения у Звезды, видимо, не существовало. Мне даже показалось, что она слегка увеличилась в размерах.

— Прости, Вжик, — пробормотала я и рывком выдрала Звезду с ее ложа. Фара мотоцикла мигнула и погасла. Жизнь словно ушла из него.

Поток магии сверху, из дыры, стал почти непереносим. Это надо было срочно прекратить…

Перестав здраво соображать, что делаю, я на подгибающихся ногах приблизилась к Светлане Аркадьевне. Она не отрываясь смотрела на выкипающую кровь и улыбалась безумной улыбкой. Наверное, поток магии такой силы кого угодно может свести с ума… Мир сжался до размеров жертвенной чаши, над которой уже стоял столп голубоватого огня. С силой оттолкнув Светлану Аркадьевну в сторону, я сунула в этот столп картину и сверху положила Звезду Хаоса.

Целый миг ничего не менялось. Светлана Аркадьевна вновь подскочила к чаше, но сбить полотно Бесчастного на землю не успела. Звезда на моих глазах провалилась внутрь картины, слилась с голубовато-белым водоворотом Творения и начала там стремительно расти. Треснула и разлетелась на куски рама. Лучи Звезды, теперь белые и бесформенные, полезли в стороны, вбирая в себя камни, траву, саму чашу… Молнийный столп опал, и теперь по поверхности бывшего полотна лишь проскакивали голубоватые сполохи. Небо над нами схлопнулось, чернота ушла, и грохот прекратился, прокатившись в последний раз до горизонта. Напряжение магии резко упало.

— Нет!!! — Светлана Аркадьевна рванулась к Звезде, схватила ее, но Звезда оказалась сильнее. Аппетит у нее был сейчас зверский. Светлана Аркадьевна только и успела дико вскрикнуть, прежде чем бело-голубая пена неистово творящего Хаоса поглотила ее. Втянула в себя, как пылесос соринку, и растворила.

Боже мой, что ж я сделала-то?!

Но так или иначе, пора было бежать. Однако бросить Вжика, пусть и оставшегося без сил, я не могла. Я подобрала коробочку с Аррета, с трудом запихнула ее в карман и попыталась поднять тяжеленный байк. С тем же успехом я могла бы поднять грузовик… Звезда тем временем заполнила внутренний круг лабиринта и принялась за камни. Сила бушевала вокруг нее, но пока что она справлялась с потоком, преобразуя магию в вещество.

Я снова пошевелила байк и вспомнила, что когда-то видела, как поднимают мотоциклы. Придется постараться, чтобы получилось с первого раза — другого шанса не будет.

Я повернулась в лежащему байку спиной и присела на сиденье, ухватившись левой рукой за руль, а правой — за раму. Потихоньку, упираясь ногами в землю, а задом — в байк, я попыталась его приподнять. Получилось! Постепенно, передвигая ноги маленькими шажками, я заставила Вжика подняться. Звезда к тому времени завершила работу над внутренним кругом камней и принялась за первые бетонные балки, подпитываясь заодно и трупами… Я искренне надеялась, что эти люди мертвы и им уже все равно. Ужасная кончина Светланы Аркадьевны все еще стояла у меня перед глазами. Бело-голубая масса, сверкающая молниями и пахнущая озоном, подобралась к нам с Вжиком вплотную. Нужно было поторапливаться, если я не хотела последовать за своей тетушкой.

Мотор, естественно, не завелся. Пришлось брать мотоцикл за руль и толкать его под бетонной конструкцией прочь от Звезды. Все-таки байк был тяжел, и его передвижение отнимало все силы… Вжик скрипел и стонал, но ехал. Большинство людей с октаграммы, к счастью, смогли убежать. Я видела только несколько тел тех, кто то ли умер, то ли находился в обмороке, но помочь им сейчас не могла. Для начала нужно было выбраться самой и позвать на помощь…

Светлая воронка, которая окутывала лабиринт в начале обряда, пропала, превратилась в тяжелый туман. Потускнели контуры лабиринта с Аррета, но пока не исчезли. Между ними метались призрачные тени — не то люди, не то псы, не то те и другие… Странные звуки бродили в тумане, отражаясь от бетонных балок октаграммы. И большую часть их порождало бульканье и щелканье быстро растущей Звезды… Единственное, что вселяло надежду, — вокруг стало постепенно светлеть. А в остальном мы с Вжиком словно очутились в каком-то новом, туманном, пугающем мире.

Где-то рядом раздался стон. Я увидела в тумане человека, который сидел, прислонившись спиной к бетонной опоре октаграммы. Опустила подставку мотоцикла, чтобы он вновь не упал, и подошла посмотреть, кто это. К моему изумлению, сидящей фигурой оказалась Ольга Николаевна — музейщица, едва не продавшая нам с Антоном «Хаос».

Надо же, какая ирония судьбы…

— Ольга Николаевна! — я потрясла ее за плечо. — Что с вами? Поднимайтесь, отсюда надо уходить!

Она подняла залитое слезами лицо. В глазах мелькнула тень узнавания.

— Вы?.. Но как?.. Я не могу идти, упала сверху… кажется, ногу сломала.

Ну час от часу не легче…

— На одну ногу можете опереться? И на меня? Вставайте, потому что если мы не уйдем — мы погибнем.

Кое-как, со слезами и стонами, мне удалось взгромоздить ее на сиденье Вжика, и дальнейший путь мы проделали втроем. Звезда времени не теряла: пока я возилась с упавшей музейщицей, она догнала нас. Правда, скорость продвижения Звезды с каждым метром снижалась. Она все еще ползла вперед, пожирая бетон, но словно уже через силу. Пена, в которую взбесившийся амулет преобразовывал все на своем пути, вспухла выше человеческого роста. Она колыхалась, как кисель, лепила из себя смутные неопознаваемые образы и тут же стирала их. Молнии сверкали между клочками пены, оставляя резкий запах озона. Звезда стонала и вздыхала. Здесь, вблизи, кожей можно было ощутить, сколько же она накопила Силы. Сколько энергии в этой массе. И я опасалась, что в один прекрасный момент Звезда не выдержит напряжения…

Я из последних сил толкала Вжика вперед. Звезда за спиной притихла и, кажется, больше не двигалась. Я оглянулась: молнии проскакивали уже внутри этой туманной массы, все чаще и чаще, с тихим угрожающим треском.

«Господи, да она же сейчас рванет!» — подумала я и налегла на руль. От стенающей моей спутницы толку, конечно, не было никакого…

Туман впереди начал рассеиваться, сквозь него просочился слабый дневной свет. Камни под ногами кончились, началась трава. Лица коснулся легкий ветерок, принесший запах листьев и земли. Значит, мы почти вышли! И там, снаружи, нормальный день! Затмение кончилось!..

Внезапно раздался приближающийся рев. Мы с Ольгой Николаевной оглянулись, но позади, кроме ужасающей массы раздувшейся Звезды, никого и ничего не было. Рев доносился оттуда, из света вновь наступавшего дня!

Через миг нам навстречу вылетели два мотоцикла: красная «Ямаха» и черный механический зверь без опознавательных знаков. Майк и Кварц. Остальные ребята, должна быть, побоялись лезть в эпицентр «космического безобразия»…

— Где амулет? — крикнул Майк, притормозив рядом. Из-под колес полетела земля. Он соскочил с байка, схватил меня за плечи: — Где Звезда, говори! Говори!.. А что ты с Вжиком сделала?!

Кварц ехал без шлема. Он равнодушно посмотрел на меня сквозь свои круглые черные очки, отчего мне стало сильно не по себе. Как на вещь посмотрел.

— Побила я Вжика, — мрачно ответила я. — А амулет… там он…

И я махнула в сторону мерцающей сквозь туман Звезды.

Не знаю, что подумал Майк, только он меня отпустил. Выругался, сел на мотоцикл и выжал газ. «Ямаха», а за ним черный байк скрылись в тумане. Секунду ничего не происходило, а потом оттуда раздалось резкое шипение — так шипит искрящий провод. Сквозь туман я видела две тени — красную и черную, которые развернулись и помчались обратно, но…

Молнии внутри Звезды стали одной постоянно мелко мерцающей молнией. Она росла и ширилась, стремясь разрядиться.

— Ложись! — взвизгнула Ольга Николаевна и сама спрыгнула на землю, неловко упав в низкую траву.

Я едва успела повалить Вжика и укрыться за ним, когда рвануло.

Вначале была ослепительная вспышка, потом грохот. Я выглянула из-за байка: на месте Звезды закрутился вихрь до небес, втягивающий в себя туман, остатки бетонной конструкции, траву… В белесых струях мелькнул красный мотоцикл, потом черная тень. Вихрь вырос, истончился и словно втянулся сам в себя, унеся куда-то все, что он слизнул с земли. На миг на его месте явственно открылась та сторона: черные стены лабиринта, залитые темной засыхающей кровью, тела тварей, знакомая бревенчатая караулка и опустевший военный лагерь… Земля снова сотряслась. А потом накатил такой мощный вал магической Силы, что мир мгновенно перевернулся, скомкался, вывернулся наизнанку, нахлынувшая Сила подняла Вжика в воздух и обрушила всей тяжестью на меня.

И все исчезло.