Однажды люди, наши адепты, явились в подземный храм в неурочный час. Они казались напуганными и растерянными. Было их немного, не больше десятка, и пришли они тайно, не зажигая огня.
— О духи нашей земли, хозяева наших душ! — вождь племени рухнул на колени, вслед за ним упали ниц и все остальные. — Беда! Спасите! С запада пришли люди с железным оружием! Они бились с нашими мужчинами полдня и полночи и победили! Теперь возле наших жилищ они строят свою крепость, они валят наш лес! Они ищут ваше святилище!
— Умолкни, — процедил Схарм.
Вождь умолк, склонился к земле и так и остался лежать, вздрагивая всем телом.
— Что это за люди? — спросил я спустя минуту. Вождю надо было немного опомниться. — Вы знаете, кто они?
— Нет, — простонал несчастный.
— Есть у них какие-то опознавательные знаки? Флаги, гербы? — встряла Кали.
— Уймись, сестрица, они не знают, что такое герб, — буркнул Схарм, но вождь неожиданно добавил:
— Они носят изображение сокола. Коричневого летящего сокола.
В нашем мысленном пространстве сгустилась тяжелая тишина. Коричневый сокол! Мы все знали, чей это знак. Слуги Хедина добрались до этого мира и почти добрались до нас. Пока — до нас со Схармом, но где гарантия, что они не найдут остальных? Да, мы сейчас были почти неуязвимы в своей магической броне — но вместе с тем мы были беспомощны. Мы не могли уйти, не могли ответить на самую элементарную атаку. Все наши магические воздействия ограничивались ближайшим пространством — меньше полулиги.
— Что делают эти люди, кроме того, что убивают вас и ищут святилище? — спросил Схарм. В моем воображаемом доме, на портрете глаза его медленно наливались алым огнем.
— Они строят, — ответил вождь и рискнул поднять голову. — Они валят лес, строят крепость, таскают камни. Они готовят что-то…
Это тоже было скверно. Чего они хотят? Найти нас? Пленить? Убить? Правда, коконы казались надежным укрытием, но ведь абсолютно надежных укрытий не существует…
Гарсааш, молча слушавший наш разговор, вдруг подал голос:
— Это еще не все волнующие новости, дорогие коллеги. За последний час потоки магии значительно дестабилизировались. Боюсь, столкновение миров ждет нас в ближайшее время.
Как меня порой раздражала его академическая манера выражаться! Как будто нормальная разговорная речь для преподавателя Брандейской академии была чересчур проста… Мало того что гоблин, так еще и ученый. Целых две причины считать себя выше остальных.
Мы опять умолкли, обдумывая ситуацию. Почему-то никому из нас не пришло в голову связать две новости, а ведь это было проще всего! Но мы в тот момент были слишком озабочены своим освобождением и вероятной угрозой со стороны слуг Новых Богов, чтобы обращать внимание на что-то еще. А может, длительное заключение в защитных коконах не самым лучшим образом сказалось на наших умственных способностях…
— Норчоол! — повелительно сказал Схарм, и вождь с надеждой вскинул взгляд. — В вашем племени еще остались охотники, способные выйти против воинов сокола с оружием в руках?
— Нет, Великий, не проси об этом! — вождь замотал головой, из его раскосых глаз потекли слезы. — Охотников осталось мало, а у людей с запада железные мечи! Нет!
— Тогда что ты здесь делаешь? — загремел Схарм, и старый вождь с гримасой боли рухнул на пол. Да, Схарма лучше не злить… — Ты пришел рассказать нам о том, как плохо ваше племя заботится о своих духах? Ты пришел рассказать о том, какую ваше племя понесло кару? Ну так оно ее заслужило!
— Тише, тише, — я решил, что пора брать инициативу в свои руки. — Норчоол, а ты или твои люди — вы можете разведать, что за планы у этих людей? Что они готовят? Только быстро!
— Могу, Великий… — всхлипнул вождь. Вполне возможно, что он принимал нас обоих за одно сверхъестественное существо. Я не слишком задумывался над тем, какими именно мы казались этим людям…
— Тогда узнай! И без новостей не возвращайся!
Наши люди, пятясь, удалились из храма, но мы чувствовали, что далеко они не ушли. Возможно, послали в селение кого-то одного. Они все столпились у входа в святилище: испуганные, уставшие, растерянные.
— Ну что, дождались? — прорычал Схарм. — Нас поймали, как дичь, как зайцев в силки! Нужно срочно что-то предпринять! Если они решат вскрыть извне наши коконы — они это сделают, а мы ничем не сможем помешать!
— Но защита надежна, — возразил Гарсааш. Другие заговорили все вместе, взволнованные новостями.
— Она надежна против неструктурированной, естественной магии, — Схарм никак не мог успокоиться. — Против направленного воздействия может не устоять. А я не хочу поджариться заживо, как рак на углях!
— Успокойся, — сказал я. — Мы дождемся вестника из селения и тогда решим, что делать. Впрочем, у меня есть мысль…
Тут я выдержал драматическую паузу, которой позавидовал бы сам Макран, останься он жив. Спутники мои умолкли и прислушались. Когда тишина стала невыносимой, я заявил:
— Мы можем ускорить наступление катаклизма.
— Как? — сварливо осведомился Гарсааш. — Вручную столкнуть обе части мира?
— Нет. Ту Силу, которую мы накопили, и те амулеты, которые вы, Гар, приготовили на вашей стороне, мы пустим на дестабилизацию магии. Мы просто вольем ее в мир, ударим в самое слабое место.
— Но это риск, — возразил Кирштиф. — Мы ведь собирались распределить Силу во время катаклизма, чтобы освободить самих себя. Нам может просто не хватить ее на финальное воздействие, и все наши труды пройдут впустую. Мы не можем допустить ошибки, потому что не знаем, удастся ли повторить все сначала.
— Хорошо тебе рассуждать, — прорычал Схарм. — Ты в другой части мира, непосредственно тебе ничего не грозит!
— Ну, отыскать нас не так сложно…
Я мысленно усмехнулся. Гоблин хитрил. Он действительно находился в относительной безопасности, а избавившись от нас, избавлялся сразу от десятка конкурентов. По-моему, Схарм тоже это понял. Нужно было действовать.
— Кир, нам вправду грозит опасность, — я постарался, чтобы мой голос звучал так искренне, как только можно. — Давай лучше договоримся, как мы будем действовать, потому что медлить нельзя.
— Хорошо, — нехотя согласился гоблин. — У вас — накопленная Сила, у нас — часть машины, которая в рабочем состоянии, и заряженные магией амулеты. Мне кажется, нам следует просто одновременно выпустить из них магию. Так мы окончательно расшатаем равновесие процессов.
Схарм предупреждающе вскрикнул. Оказывается, в святилище вернулся вождь, ведущий за руку дрожащего юношу, почти подростка. Вестник, понял я.
— О Великие духи! — снова завел вождь. — Мой сын разузнал все, что только смог! Выслушайте же его и не гневайтесь!
— Говори, — велел я. И услышал мысленным слухом, как притихли наши товарищи.
— В-великие духи, — выдохнул мальчишка. — Те люди… они говорят, что наш мир вот-вот умрет. Это правда… Небо полыхает алым огнем… в лесах бродят призраки… нам страшно! Те, люди сокола, они говорят, что будут строить укрепление, чтобы не дать миру развалиться. Иначе будет огненный потоп…
— Довольно, — прервал я его. — Какое укрепление они строят? Крепость?
Если крепость, то уж никак не для того, чтобы мир не развалился. Скорее, чтобы самим переждать его в относительной безопасности.
— Крепость строят, — подтвердил подросток, дрожа, как лист на ветру. — На берегу реки… но не только… строят они каменный круг, большой-большой. Говорят, что он скрепит мир, не даст ему сгореть…
Если бы мы со Схармом могли переглянуться, мы бы сейчас понимающе переглянулись. Наверняка слуги Новых Богов искали нас, а наткнулись на этот полуразвалившийся мирок. И если бы не приближавшийся стремительно катаклизм, они продолжили бы поиски. Собственно, если бы мы были на их месте — мы бы так и поступили. Но они на то и слуги Хедина и Ракота — кинулись спасать мир, каких в Упорядоченном тысячи. Возможно, подписав себе этим смертный приговор… Они-то не знали о наших планах на эту катастрофу!
— Что нам делать, Великий дух? — взмолился вождь, но мы пока молчали.
«Мы успеем? — обеспокоился Схарм. — Процесс и впрямь зашел далеко».
Я прислушался к своим ощущениям. Даже здесь теперь ощущалось болезненное биение магических потоков. Слабых, разнонаправленных, пульсирующих.
«Мы обязаны успеть».
Встрепенулась Кали:
«Мои люди доносят мне, что вблизи соленого моря тоже возводится нечто. Те, кто строит его, пришли вчера непонятно откуда. Я пошлю своих на разведку».
«Пошли, — усмехнулся из своей дали Гарсааш. — Но, боюсь, ничего нового мы не узнаем. Это те же люди Хедина и Ракота. Нам надо поспешить».
«Я тоже вышлю разведчиков, — подал голос Киршстиф. — Я должен знать, что происходит рядом со мной».
«Лероннэ тоже проверит у себя, — сообщил недовольный Гар. — Хорошо, я согласен с тобой, Лис. Только мы должны действовать быстро».
Какое-то время все молчали, очевидно, отдавая приказания своим людям. Вождь и его сын все так же безмолвно лежали на полу святилища, коленопреклоненные, покорные. Наверное, вождь сказал мальчишке, что великие духи иногда долго молчат, то ли обсуждая свои непостижимые дела, то ли испытывая своих адептов на верность.
— Норчоол! — наконец смилостивился я. — Твой сын сослужил нам большую службу и будет навеки благословен. Знайте же, что люди сокола пришли сюда, чтобы разрушить ваш мир и выпить его кровь. Они лгут вам, говоря, что стремятся вас защитить. Защитить вас можем только мы… и вы сами.
Вождь молчал.
— Ты должен найти всех ваших охотников, Норчоол, — продолжал я. — Всех, кто остался жив. Пусть даже их будет двое или трое… Ты должен собрать их вместе и привести сюда, в святилище. Близок конец мира, но в ваших силах его не допустить. Вы должны сражаться. Те, кто погибнет, будут до конца времен пировать в залах небесных, с героями наравне.
Вождь поднял голову. В его глазах плескалась такая надежда, что мне даже стало неловко. Но нам-то и в самом деле некуда было деваться!
— Приводи их, — прогудел Схарм. — Духи хотят говорить с ними.
Вождь, пятясь, выволок за собой сына. Я мог проследить их, пока они не отошли от входа в подземное святилище и не скрылись в близком лесу. Там, снаружи, разгоралось утро, но выглядело оно пугающе. Мальчишка был прав. Небо огневело ало-золотым, словно там развели гигантский костер. Я чувствовал, как в этот закрытый, глухой мир откуда-то снаружи рвется магия… и прорывается. Легкие, легчайшие потоки ее струились над землей, пробуждая духов и оживляя неживое. На вьюнке, увившем вход в подземелье, распустился огненно-красный, хищный цветок. Старая лиственница на опушке качалась, словно под порывами урагана, хотя утро выдалось безветренным. Ох, не стоит нашим охотникам подходить к ней слишком близко… В глубине леса скользили какие-то призрачные фигуры, то почти обретающие плоть, то рассеивающиеся, как туман. Представляю, как страшно было в этом лесу людям, непривычным к магии! Впрочем, не так долго им осталось бояться…
«Мои разведчики вернулись, — нарушила молчание Кали. — Да, это люди Хедина».
«Или сам Хедин», — не удержался я.
«Неважно. Они строят башню — вроде той, которую когда-то делали мы».
«Что ты хочешь — некоторые принципы универсальны, — проворчал Гарсааш. — Для того чтобы развалить мир и для того чтобы его сшить снова, иногда пользуются схожими методами. Так же, как можно прорвать ткань, если слишком дергать за нитку при шитье. Думаю, они хотят установить скрепы. Хотят механически стянуть вместе обе половинки мира… хотя это весьма и весьма трудоемкий процесс. Вопрос в том, как мы можем им помешать».
Он помолчал — я так и представил себе, как наш гоблин в задумчивости жует губами.
«Мой разведчик вернулся, — промолвил Киршстиф. — Ему даже не пришлось далеко уходить. Отряд с коричневым соколом на стяге второй день стоит на побережье. Они строят каменные дольмены — целый ряд».
«Скрепы».
«Да».
«Ты ведь что-то задумал, а, Лис? — спросил Киршстиф. Остальные затихли, прислушиваясь. — Для чего ты собираешь охотников? Чтобы атаковать слуг Хедина? Но ведь наших сил слишком мало!»
«Достаточно того, что они есть, — я послал им всем мысленную усмешку. — Собирайте всех своих людей, друзья. Всех до последнего человека. Наша задача — не одолеть людей сокола, но сбить с пути, опрокинуть… а дальнейшее довершит сам этот мир».
Они все поняли.
«Мы должны все просчитать», — завел свою песню ученый гоблин.
«Разумеется. Как только у Дара будет готов расчет по нашему вмешательству в катастрофу, тогда мы и начнем действовать».
В те часы, когда огненное, размытое протекающей магией солнце поднималось над обреченным горизонтом, я физически ощутил, как мало у нас осталось времени. Какое оно тяжелое. Как оно давит на меня… Каждая секунда словно насквозь пробивала мое сердце.
«Готово! — провозгласил Гарсааш. — Вот что мне передал Дарнар: слуги Хедина могут остановить катастрофу только в самый последний момент. Это единственная возможность. Обе части мира в какой-то миг застынут в неустойчивом равновесии, и тогда-то соколы наложат скрепы. Дар полностью согласен с Рейнгардом. Если мы понадеемся только на наших адептов — мы проиграем. Слуги Хедина сильнее, они отобьют атаку и сумеют завершить начатое. Но если мы добавим нашей магии… не так много, он все посчитал… то их скрепы не выдержат. Мир окончательно расколется, а мы с вами окажемся в Межреальности. На свободе».
Пока мы оценивали план действий, гоблин добавил:
«Нам придется расставаться с Силой в два приема. Вначале — чтобы ускорить распад мира, а потом — непосредственно в момент разлома, чтобы сделать процесс взрывообразным. Для первого он предлагает использовать ваши амулеты с Силой крови, для второго — остатки нашей машины».
«Примерно так я и думал», — сказал я и одновременно с этим послал мысленный сигнал Схарму. Сигнал этот не был словом, скорее, безмолвным призывом, аналогом прикосновения к плечу: смотри на меня, я что-то тебе покажу. Схарм отлично знал, что общаться втайне ото всех можно было только так, и потому сразу отозвался. Я почувствовал его интерес, его ищущий взгляд.
Пришло время сыграть в собственную игру. Схарм был рядом, и гоблину он верил не больше, чем я. Потому я бестрепетно продемонстрировал ему мысленный образ Звезды Хаоса, заряженной под завязку при помощи магии крови. Когда на алтарях умирали лесные красавицы, я времени зря не терял…
Схарм едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Он так взволновался, что я почти услышал его невысказанную мысль: откуда это у тебя?
Я послал ему ощущение морского ветра и гудения машины Хаоса над головой. Он понял. Я продолжал плести образы: Киршстиф, надменно глядевший на нас; глухая оболочка мира, лишенного магии; катаклизм, огненный фонтан, исторгающий только гоблина; и наконец, чтоб закрепить эффект, тень Тьмы Внутренней — бездонной, беззвездной, которая хуже смерти. Я ощутил, как Схарма передернуло. Да, я хорошо его знал… он поверил мне сразу и безоговорочно.
Он не колеблясь послал мне свой мысленный образ: маленький амулет-поисковик в виде глаза Хаоса, который он носил при себе, не снимая. По-моему, Схарм сам изготовил его еще в пору обучения в Брандейской академии. Слабенький, но пригодится и он. Я ответил ощущением тепла.
Мы договорились. Теперь можно было действовать. Силы у нас со Схармом будет достаточно, чтобы не только самим вырваться из ловушки, но и — при известной удаче — вскрыть наши коконы, направляя при помощи амулетов Силу взрывающегося мира. То-то Гарсаашу с Киршстифом будет сюрприз…
«Ваши отряды готовы?» — спросил я.
«Нет еще…» — вразнобой ответили остальные. Наших охотников тоже нигде не было видно, хотя я ощущал смутное движение в лесу. Жаль, наше магическое зрение не позволяло видеть далеко.
«Дар говорит, что этот мир не переживет нового рассвета, — добавил Гарсааш. — Мы должны напасть на слуг Хедина еще до полуночи, а выплеснуть магию из амулетов — в самый глухой час, когда бой будет в разгаре. Уж постарайтесь, чтобы он был в разгаре!»
Я ощутил приближение людей — это вождь вел сквозь спятивший от магии лес своих охотников. Он набрал их не так уж мало: в святилище вместе с ним пришло десятков пять воинов, и мужчин, и женщин. Все они были вооружены луками и костяными ножами, и все они казались одновременно и напуганными, и озлобленными. Многие из них никогда не бывали здесь, а потому я не пожалел сил, чтобы произвести на них впечатление. У Схарма это вряд ли бы получилось как надо…
Пришлось занять немного сил у Звезды Хаоса. Под потолком пещеры заклубился фосфоресцирующий туман, зазвенели невидимые колокольцы, дунул ледяной ветер. Амулет-аккумулятор — друза прозрачных кристаллов, лежащая на возвышении за алтарем, — замерцал внутренним багровым светом.
— Люди леса, люди Среднего мира, Великие духи будут говорить с вами!.. — я постарался, чтобы мой голос прокатился под сводами подземелья, как гром. Охотники попадали ниц, некоторые закрыли головы руками.
— Пришел огненный потоп, конец мира, конец времен! Мертвые покидают могилы, и духи пожирают живых! Гибнет лес, гибнут ваши дома, и никому нет спасения! А все от того, что пришли на вашу землю люди Сокола, люди, желающие сжечь ее и обогреться вашим теплом. Защитите нас, просите вы, и мы отвечаем: спасутся лишь те, кто, не жалея жизни своей, пойдет в бой на захватчиков. Те, кто погибнет в этом бою, вечно будут пировать в небесных чертогах. Те, что останутся живы, — останутся жить на своей спасенной земле, охотиться и рожать детей, и род ваш вовеки не прервется.
Пока я говорил, охотники лежали тихо, но я видел, как каменеют их спины. Страх, охвативший их утром, постепенно отступал. Они исполнялись решимости, слушая меня. Они верили. Это было очень хорошо! Но Великий Хаос, как же мало надо людям, чтобы пойти на смерть во имя чего-то, что они сами до конца не понимают. Я бы мог пожалеть их, если бы они были хоть чуточку умнее… Но так или иначе, а они нужны нам для того, чтобы вырваться из ловушки. Без них мы теряли все. Потому я засунул мысли о жалости подальше и постарался использовать все свое красноречие. Охотники должны были атаковать слуг Хедина, не жалея сил, умереть, но помешать установить скрепы вовремя. Под конец своей речи я произнес:
— Великие духи вручают вам великий дар. Это волшебные вещи. С их помощью вы одолеете врагов и вернете себе свой лес и спокойную жизнь. Мы, Великие духи, поможем вам!
Я вытолкнул Звезду Хаоса сквозь кокон наружу и удивился, насколько значительное усилие мне для этого потребовалось. То ли мое реальное тело совсем уже задеревенело от неиспользования — ведь я его толком не ощущал. То ли магический кокон изнутри оказался слишком плотным…
Схарм, видимо, с аналогичным усилием спустя минуту вытолкнул наружу Глаз. Оба амулета покатились по грубому каменному полу и остались лежать возле алтаря.
— Норчоол! Возьми наши дары! — велел я. — Носи их на груди и делай, что требует твой долг и Великие духи!
Вождь трясущимися руками поднял вначале Звезду, потом Глаз и надел оба амулета на шею. Я тут же попытался установить связь со Звездой, но напрямую не вышло — кокон блокировал большую часть моей магии. Тогда я и оценил, насколько мне оказался полезен Схарм: его следящий амулет помог мне почувствовать Звезду. Следящие чары, добросовестно наложенные Схармом, незамысловатые и доступные, работали даже здесь и хорошо слушались меня. Воистину — чем проще, тем надежнее… Я тянулся магическим зрением через Глаз к своему амулету. То же самое, похоже, делал и Схарм, поскольку внезапно впал в подозрительно долгое молчание.
«Я чувствую биение двух миров, — печально сказал Гарсааш. Я аж вздрогнул. — Одна половина, та, которая лишена магии, слишком массивна. Мир обречен, это очевидно. При таком перевесе система никогда не может стать стабильной. Разве что скрепы, наложенные нашими, гм… друзьями, будут очень, очень сильны».
Однако слуги Хедина останавливаться не собирались. Я видел, что охотники начали поднимать головы и вглядываться в светящийся туман: отчего Великие духи молчат?
— Идите же! — громыхнул я так повелительно, как только мог. — Мы с вами! Норчоол! Оставь с нами своего сына и дай ему молот…
Мальчишка подполз к алтарю и скорчился в позе полной покорности на холодном полу, прижав к груди каменный молот, которым обычно разбивали черепа жертвенным животным. Остальные охотники, не разгибаясь, попятились к выходу. Пожалуй, перестарался я со значительностью… Ну да ладно, не так долго мне с ними осталось возиться.
— Поспешите же! — вдогонку охотникам прорычал Схарм.
«Ваши люди только что ушли?» — обеспокоилась Кали.
«Да. Мы будем ждать полуночи, чтобы пустить в дело наш храмовый амулет. Не скажу, что в нем очень много силы, но ее много и не надо, чтобы подхлестнуть то, что творится снаружи».
«Мои ушли тоже. Гарсааш отослал целый отряд на побережье. И… Рейнгард, мы слышали Юргнорда и Дарнара! Ты нет?»
«Нет. А Лероннэ?»
«Пока не слышно. Но возможно, появится и она. Все из-за того, что их часть мира становится все ближе».
Я услышу Лероннэ! Я почувствовал, как сердце — настоящее, живое сердце — забилось сильнее. Как же мне хотелось на волю! Как хотелось обнять ее, нарушить ее замысловатую прическу, пропустить сквозь пальцы черные прядки… Но прежде всего я должен был завершить задуманное.
Я заставил себя не обращать внимания на разговоры и сосредоточился на Глазе Схарма. Через него я воспринимал окружающее гораздо яснее, чем раньше, и мог увидеть больше. Охотники вышли на поверхность, оставили дозорного возле входа в подземелье и, рассыпавшись, двинулись через лес куда-то в сторону заката. Я поймал себя на том, что страстно хочу быть там, с ними. Хотя я по натуре вовсе не воин, но столько времени провел в заточении, так долго общался только со своими товарищами да жрецами из племени, что готов был сейчас даже в бой ринуться. Только бы вырваться наружу!
Охотники шли через лес недолго. Я видел закат, черно-багровый, как кровь дракона. То ли Глаз Схарма так причудливо преломлял свет, то ли и в самом деле небо выглядело пугающе. Через лес тянулись лиловые густые тени. Под деревьями стелился туман, чересчур подвижный, чтобы быть естественным. Магия меняла мир, который никогда ее не знал. В некоторых тенях что-то непрерывно шевелилось, словно там судорожно сжимались и разжимались комки тонких щупалец. Я заметил, что охотники стараются держаться от этих теней подальше. Видимо, уже столкнулись…
Спустя недолгое время отряд вышел к опушке и затаился в подлеске, изучая открывшуюся впереди огромную поляну. Я тоже с интересом ее рассматривал. Схарм рядом со мной шевельнулся. Я спросил:
«Я могу разговаривать с ними сейчас?»
«Попробуй», — ухмыльнулся он.
Таиться уже не имело смысла. Амулеты были отданы людям, катастрофа приблизилась настолько, что повлиять на ее ход мы могли только одним способом — ускорив ее. Интересно, как же слуги Хедина надеются спасти этот мир? Возможно, Гарсааш не так уж не прав…
Поляна, возле которой притаился наш отряд, размерами была с небольшое поле. Противоположный край ее резко обрывался над горной речкой, узкой и бурливой. А на самой поляне кипела работа. Ближе к реке был разбит небольшой лагерь. Над одним из шатров реял небольшой стяг с изображением летящего коричневого сокола. Вокруг лагеря обустраивались укрепления: уже готов был неглубокий ров, а за ним заложено несколько бревен в будущую крепостную стену. Только возвести ее еще не успели… Главное, что наших охотников пока никто не увидел и не почуял, а ведь наверняка вокруг поляны были выставлены дозоры. Вот что значит — находиться в своем лесу, в своей стихии! Рядом с лагерем, прямо на траве, десятка два людей и нелюдей не покладая рук строили… нет, выкладывали из округлых камней странный орнамент. Лабиринт! От камней, которые они аккуратно и плотно укладывали в подготовленные лунки, веяло магией — чужой, неприятной, слишком структурированной. Руководил ими гном в черненых доспехах, довольно высокий для гнома и весьма сердитый на вид. Они спешили. Они притащили камни в этот мирок уже заряженными, готовыми к работе. Значит, заранее ждали скорых неприятностей…
«Что они делают?» — спросил я у Схарма.
«Похоже на Большую Печать, — ответил он задумчиво. — Читал я про такие вещи. Очень рискованное дело и очень затратное в смысле магии. Силы они сюда ухнут… где только ее возьмут?»
Про Большую Печать и я читал… Редкая вещь. Пришельцы либо были искуснейшими магами, либо имели под рукой неисчерпаемый источник Силы, а лучше — то и другое вместе. Однако наличие Печати как нельзя лучше согласовывалось с моим собственным планом.
Наш диалог со Схармом не остался неуслышанным.
«Коллеги! — Гарсааш, должно быть, подпрыгнул в своем коконе. — Вы нашли способ наблюдать за своими людьми? Не раскроете секрета?»
«Раскроем, когда все закончится, — пообещал я. — Сейчас это был бы слишком долгий разговор, а времени у нас в обрез. К тому же я хотел спросить тебя, Гар, как ученого, как преподавателя Академии… Для чего слугам Хедина каменный лабиринт?»
«Он похож на дерево со стволом и круглой кроной?» — поинтересовался гоблин.
«М-м-м… Пожалуй, да».
«В таком случае Схарм прав, это Большая Печать. Крайне редко применяемая методика, потому что требуется она тоже весьма и весьма нечасто… Говоря простым языком, коллеги, наши заклятые друзья решили просто взять и стянуть этот мир, как разодранное полотно. Причем, насколько я понял наших разведчиков, в разных местах пробуются разные способы. Какой-то один из них сработает, катастрофа на время отодвинется, ну а они успеют установить действующие скрепы повсюду. Не устаю поражаться: какой смысл тратить такие значительные ресурсы Силы, мастерства и времени на мир, каких вокруг сотни? Нет, Новые Боги обречены уже потому, что нерациональны».
Здесь я, пожалуй, был согласен с нашим гоблином. То, что я знал о Хедине и Ракоте, никак не вписывалось в образ владык Упорядоченного. Я не видел в них величия, не видел смелости. Они не меняли лик Упорядоченного, как это пристало бы Богам. Они хранили его — но разве для этого им даны силы вселенской мощи? Если Богу не позволено стирать написанное Творцом и писать свое, новое — то кому тогда позволено? Мне достаточно было однажды увидеть Великий Хаос, чтобы понять, кто истинный владыка наших душ и наших миров… В нем было все: свет и тьма, жизнь и смерть, сон и явь, действие и созерцание… Все пути, все возможности были в нем. Абсолютная, ничем и никем не ограниченная свобода. Я тогда понял, как косно, как несовершенно все Упорядоченное. Да и вообще — все завершенное, все воплощенное косно и несовершенно. Оттого я так люблю морские просторы и не привязан к земле… Оттого я мечтаю когда-нибудь влиться в бескрайний океан Хаоса — но не бессмысленной каплей, а мыслящей частью, совершенно свободной и всемогущей. И Лорды обещали мне это в награду за верную службу. Обещали каждому из нас.
Темно-багровый диск солнца коснулся черных вершин леса за речкой. Пора было действовать, пока не стемнело и магия не выплеснула вместе с ночью на землю новых чудовищ.
— Норчоол! — крикнул я и по тому, как вздрогнул амулет, понял, что старый вождь услышал меня. — В бой! Время пришло!
Вождь свистнул — переливисто, пронзительно, — и охотники выпустили по работавшим на поляне тучу стрел. Я выругался: хоть бы спросил меня, надо ли стрелять! Слуги Хедина не были простачками и магии на свою защиту не пожалели. Почти все стрелы в воздухе вспыхнули ярко-желтыми огоньками и сгорели в мгновение ока. Лишь одной из них удалось пробить барьер, и она тюкнула гнома-предводителя по вороненому шлему.
Стрелы охотники растратили, не нанеся урона, зато их противники успели приготовиться к следующей атаке. Часть их бросила работу и выстроилась в круг, спиной к спине. Одни быстро рассыпали перед собой разнообразные амулеты, собираясь черпать из них силу для магической защиты. Другие приготовили к бою оружие. Остальные же продолжали спешно выкладывать круги лабиринта. Было ясно, что слуги Хедина во что бы то ни стало собираются завершить свою работу.
Норчоол вновь засвистел, и охотники пошли в атаку: отчаянную и единственную, потому что никто не даст им второго шанса. Нет, сейчас действовать надо было уже по-другому!
«Норчоол!» — крикнул я, от души надеясь, что старый вождь меня услышит.
И он услышал.
— Великий… — прошептал он, останавливаясь.
«Ваши враги увидели вас, Норчоол. Они готовы вас убивать. Не жертвуйте собой понапрасну! Остановитесь и стреляйте, пока их магия не кончится — а она кончится рано или поздно. Отзови своих охотников назад! Ваших стрел должно хватить! А сам… Послушай, тебе выпало особое задание…»
Норчоол что-то крикнул, и охотники отошли назад, так и не вступив в бой.
— Тьефур, они отступают! — крикнул один из гномов, стоявших над лабиринтом с секирой наперевес. — Преследовать?
— Вижу, — буркнул гном в вороненом доспехе, сверкая глазами из-под шлема. — Стойте на месте.
Солнце обморочно закатилось за лес, и поляну сразу затопили ненормальные лиловые сумерки, полные смутных, движущихся теней. Охотники не решились вернуться в лес, засели на опушке и по знаку вождя обстреливали работавших на поляне врагов. Тем ничего не оставалось, как выставить в оборону магов и стоически отражать атаки. Стрелы вспыхивали и сгорали, а вместе с ними таяла принесенная в амулетах Сила. Кроме того, наступающая ночь сыграла моим охотникам на руку: работавшие на поляне вынуждены были засветить для себя магические огни, тратя драгоценную Силу. И видны они теперь были как на ладони.
Норчоол молча выслушал меня, подозвал к себе троих наиболее искусных воинов, как я просил, и вместе они осторожно двинулись в обход поляны. Я просил их идти помедленнее, потому что при помощи Звезды прощупывал дорогу. Мало ли какая тварь притаилась в темноте… Небо над лесом так до конца и не потемнело, пожар скорой катастрофы горел на нем багровыми сполохами.
«Что ты задумал?» — прошелестел Схарм. Я, увлекшись боем, совсем забыл о нем.
«Нам пришла пора вступать в игру. Я жду, когда они закончат лабиринт, и тогда мы сможем действовать».
«Закончат? Но разве наша цель не в том, чтобы помешать им закончить?»
Я расхохотался. Все-таки как легко даже лучшие из нас ведутся на очевидные решения, на прямые пути!
«Друг! Вспомни, что ты знаешь о свойствах мировых скреп в общем и о свойствах Большой Печати в частности! Наш дорогой Гарсааш был совершенно прав, когда говорил о том, что сходными методами можно и укрепить основы мироздания, и разрушить их».
Схарм некоторое время переваривал мои слова. Более того, я был уверен, что и все остальные, кто слышал наш диалог, весьма озадачились. Что ж, дорогие соратники, мы со Схармом находимся в самом невыгодном положении, так что никаких обид!
«Ты… имеешь в виду…» И от Схарма пришел мысленный образ: Звезда Хаоса, разрывающая непрочную ткань мира силой лабиринта — точно так же, как наша машина в Атлантиде работала через систему магических башен и разлома в толще скал.
«Ты совершенно прав!»
Да, я задумал не столько приблизить всеобщую катастрофу, сколько осуществить ее здесь, рядом с нами, чтобы меня (а заодно и Схарма) уж точно выбросило за пределы этого проклятого мира в образовавшуюся прореху.
«Я тоже понял, о чем вы беседуете, дорогие мои, — проскрипел Киршстиф, и в его голосе я уловил нескрываемую ненависть. — Мы еще поговорим с вами об этом… после всего. А пока я хотел бы напомнить, что мы делаем одно общее дело. Новые Боги — враги всем нам».
Я чуть не расхохотался вслух. Кто бы говорил!
«Рейнгард?..»
Ох, этот голос… Как я мог столько времени не помнить о нем! Как я мог без него жить… Лероннэ!
«Рейнгард, ты здесь! Как же я хочу тебя увидеть! Мои люди уже одерживают верх! Только что прибыл вестник! Мы побеждаем!»
«Лероннэ… Милая… А нам, похоже, достался самый крепкий орешек — гномий отряд. Ну ничего, мы справимся. И я тоже жду встречи с тобой…»
Она ответила смехом, таким знакомым, чуть хрипловатым, а я подумал, как будет жаль, если мне удастся вырваться на волю, а ей — нет. Я, конечно, попытаюсь вытащить и ее, но получится ли? Если бы я тогда знал, что слышу ее в последний раз…
«По донесениям, всем отрядам, кроме людей Рейнгарда и Дарнара, удалось одержать временную победу над слугами Хедина, — мрачно сообщил Киршстиф. — Конечно, враги ударят снова, как только будут готовы, но слишком поздно. Вы готовы освободить Силу из амулетов?»
Все ответили утвердительно, даже мы со Схармом. Не знаю, что Кир на самом деле подумал о нас… Но я видел через Глаз, что Большая Печать почти завершена. Норчоол со своими воинами затаились, ожидая моего приказа. Охотники все так же обстреливали работающих, и все так же их стрелы сгорали в полете, не причиняя никому вреда. Ночь сгустилась над лесом, и только багровые сполохи в небе да странные звуки, доносящиеся из леса, предвещали наступление мировой катастрофы…
«По моему сигналу, — сказал Киршстиф, — Рейнгард, Гарсааш и Лероннэ, приказывайте своим людям разбить амулеты».
Ну конечно, именно мы должны уничтожить наш камень! Но и сейчас мы не стали возражать. И впрямь настала решающая минута. Мы все замерли в напряжении. Где-то бесконечно далеко от нас, в другом мире, инженер Юргнорд подсчитывал непрерывно меняющийся баланс Силы и ожидал момента равновесия. Вот сейчас…
«Начали!» — рыкнул Киршстиф так, что я едва узнал его голос.
И в этот же миг лабиринт на поляне полыхнул белым светом. Наши враги тоже дожидались подходящего времени, чтобы завершить Большую Печать.
Даже сквозь плотную оболочку защитного кокона я ощутил, как в мире столкнулись одновременно несколько потоков Силы и как хрупкое равновесие сдвинулось, раскололось. Но я промолчал, и сын Норчоола продолжал все так же неподвижно сидеть у алтаря, сжимая в руке каменный молот.
«Рейнгард! Схарм!»
«Скоро, Кир. Здесь у нас… возникли обстоятельства».
«Какие, к Неназываемому, обстоятельства?!»
Но я снова его проигнорировал. Работавшие на поляне слуги Хедина почуяли удар, насторожились… Сейчас важно было улучить нужный момент. Я мысленно отдал приказ действовать охотникам через Норчоола. Мои люди, отложив луки и стрелы, наконец-то пошли в последний бой, а их вождь продолжал ждать в темноте. Лишь когда охотники сцепились с врагами врукопашную, в мертвенном свете магических шаров и багровых небесных вспышек, Норчоол двинулся к лабиринту. Цель перед ним стояла простая: добраться невредимым до центра. Его воины должны ему помочь. А сам я довольствовался лишь ролью наблюдателя, ибо сделать что-нибудь большее был бессилен…
Киршстиф умолк, молчал и Схарм. А старый вождь тенью проскользнул за спинами сражавшихся и ступил в лабиринт, сопровождаемый своими воинами. Он шел осторожно по траве, между каменными кольцами, стараясь не нарушить токов магии, свернувшихся в теле лабиринта. Я ничего ему про это не говорил, но он, как видно, сам почуял, где опасность. Когда Норчоол уже почти достиг центра, из которого выходил «ствол» каменного «дерева», его заметили. Наперерез вождю метнулась гибкая фигура с обнаженным клинком — эльф, судя по всему, и хороший воин. Трое охотников заступили ему дорогу. Они были обречены… но зато Норчоол за три оставшихся ему шага добрался до центра Печати — круглой площадки, со всех сторон окруженной каменными кольцами.
Промедление было смерти подобно. Схарм рявкнул:
— Мальчик! Разбей волшебный камень! Ну же!
А я потянулся к Звезде Хаоса, которая сейчас в ответ на возмущения, бушующие в магических потоках, неровно светилась. Сила, переполнявшая ее, так и норовила выплеснуться через край. Я ухватил клубящиеся внутри амулета потоки магии и направил их вдоль лучей, а красный камень, средоточие Силы, связал с камнем-аккумулятором в святилище. Теперь я сам стал каналом между двумя магическими камнями, я и еще Глаз Схарма, помогающий наводить мою магию на нужную цель.
Мальчишка в святилище неуверенно поднялся на ноги. По-моему, он был немного не в себе от долгого пребывания в святилище, к тому же после ухода охотников внутри подземелья воцарилась полная темнота. Я упустил из виду, что люди, особенно суеверные и молодые, могут весьма пугаться тьмы… Мальчишка стоял, шатаясь, опустив бессильно молот. Он же сейчас нам все испортит!
Мне пришлось зачерпнуть небольшую часть Силы из алтарного камня и создать мягко светящийся туман. Глаза подростка прояснились, когда туман соткал вокруг него золотистую нежную сеть. Нужно было успокоить мальчика, и быстро.
— Иди за мной, юный охотник, — из тумана соткалась тонкая смутная фигура, и голос ее был мягок и тих. — Иди за мной…
Мальчик сделал шаг к алтарю, еще один.
— А теперь бей! — велела фигура, указывая на священные камни. — Разбей их, юный охотник! Освободи меня!
Мальчик поднял молот и с неожиданной силой ударил по мерцающей друзе. С первого раза камень разлетелся вдребезги.
Силой отдачи мальчишку отбросило к стене святилища. Ослепительная вспышка на миг осветила подземный зал, и я успел ясно разглядеть грубый каменный пол, давно потухшие глиняные светильники у стен, темные пятна от жертвенной крови на алтаре, а главное — то, чего не могли увидеть охотники своим обычным человеческим зрением. Слабо мерцающие стенки магического кокона, который висел под потолком, точно всплывший пузырек воздуха, и Схарма внутри, страшно исхудавшего, похожего на мумию. Это что, значит, и я сейчас так выгляжу?!
Но додумать я не успел. Сила, которая выплеснулась из камня, ударила в меня, стремясь вырваться на волю через устроенный мною канал, тянущийся от меня к Глазу и Звезде Хаоса. Как же было больно, Великие Силы! Если бы не защитный кокон, смягчивший удар, думаю, что я просто-напросто сгорел бы. Как сгорел старый вождь Норчоол, когда Сила дотянулась до него. Я чуть не ослеп от боли, но магическим зрением видел, как вождя окутала светящаяся алая сеть, центром которой стала Звезда. Через мгновение под его кожей полыхнуло белое пламя, куда более жгучее, чем обычное, и человек стал осыпаться внутрь себя легким черным пеплом. Звезда, пылающая алым, упала сверху на мягкий холмик, минуту назад бывший старым охотником. Рядом с ней лежал Глаз. Из центрального камня Звезды в небо бил яркий узкий луч, пронзающий облака.
Сражение на поляне остановилось. Но предпринять наши враги не успели ничего, потому что Силе, вырвавшейся из Звезды, ответил сам лабиринт. Камни его замерцали призрачным светом, и стало видно, что это и впрямь огромная Печать. Правду говорил наш гоблин: иногда с помощью одного и того же инструмента возможно и созидать, и разрушать. Слуги Хедина делали скрепу, должную удерживать вместе части распадающегося мира. Я же с помощью выплеска Силы многократно увеличил воздействие этой скрепы, и она легко продавила ткань мироздания.
Луч, бьющий в небо из Звезды, стал расширяться, и небо тоже ответило ему. Багровые сполохи стали ярче, ближе. Земля затряслась. Внутри лабиринта, вокруг пылающей алым Звезды поднялся ветер, закручивающийся в смерч. Все это было очень похоже на то, что происходило больше тысячи лет назад в Атлантиде… Те из охотников, кто оставался в живых, попадали на траву в ужасе. Я чувствовал, что мое магическое зрение начинает затуманиваться: слишком велики были возмущения Силы, слишком много ее сейчас текло через амулеты.
— Тьефур! — крикнул кто-то из слуг Хедина. — Что делать? Мы не можем…
Его голос унесло все усиливающимся ветром. Я даже сквозь кокон ощущал, как бьется в судорогах смертельно раненный мир, как ширится пробитая мной трещина. Своих товарищей я давно уже не слышал, и даже Схарм молчал, но в ту минуту я не обратил на это внимания. Мне было просто не до них.
Гном в вороненом доспехе, которого звали Тьефуром, упал на колени и воздел руки к небу.
— Великий Хедин! — прорычал он. Бас у него был такой мощный, что перекрыл даже рев бури. — Великий Хедин! Аэтерос! Взываем к тебе!..
«Не успеет», — подумал я.
И в это мгновение мир распался.
Небо раскрылось, как спелый орех. В трещину хлынул призрачный свет Упорядоченного, я разглядел сферы других миров, гроздьями висящие в бледном тумане Межреальности. Великий Хаос, сколько времени я не видел эту дивную картину! Сейчас придет последний удар, и меня выбросит из этого проклятого мирка на свободу. И, может быть, не только меня…
Удар был такой силы, что мне показалось, будто меня потащило из моей щели куда-то вверх и с размаху швырнуло оземь. Магическое зрение на несколько минут померкло, а кокон потерял прозрачность. Я ничего не мог ощутить, как будто Сила вокруг меня сошла с ума. Я чувствовал дрожащую, неровную поверхность под собой, но по-прежнему был спеленут магией по рукам и ногам и гадал, где же я: уже в Межреальности или все еще в умирающем мире. Постепенно зрение вернулось. Мир все еще был жив, а небо все еще раскрыто. Над лабиринтом все еще пульсировал алый свет Звезды Хаоса, с каждым мгновением тускневший. А буря уже не бушевала над ним… Казалось, что наступил миг краткого равновесия, стабильности, какой иногда бывает у умирающих перед самым концом. Я ждал последнего удара. Ждал… а его все не было.
Вдруг что-то изменилось. Словно Сила, сошедшая со своих привычных путей, вернулась на место. Я не успел понять, что произошло, как удар накрыл меня. Но это был совсем не тот, последний удар, которого я ждал. Мир, вместо того чтобы взорваться, расколоться, рассыпаться, словно вывернулся наизнанку и снова обрел целостность. Это сопровождалось таким мощным локальным выбросом Силы, что я потерял сознание. Но за миг перед ударом я услышал, как кто-то недалеко от меня взревел в несколько голосов:
— Аэтерос!
А в небесном разломе мне привиделось лицо мужчины средних лет: не примечательное ничем, разве что странным выражением. Он казался отрешенным, замкнутым, словно выполнял трудную, требующую полной сосредоточенности работу. Если это Хедин, подумал я, то не очень-то он похож на Великого Бога…
И в следующий миг тьма накрыла меня.
Защитный кокон выдержал все нагрузки и не дал мне умереть, питая тело магией, пока я во второй раз пребывал в пределах Тьмы Внутренней. Более того, внешние воздействия только усилили его… хотя я бы предпочел, чтобы он лопнул, избавив меня и от Тьмы Внутренней, и Тьмы Внешней, и от невыносимой пытки одиночеством.
Будь он трижды проклят.