1

Двое суток подполковник Караев и майор Чернов работали над планом, который обеспечил бы сохранение в тайне дислокации ракетной части. Взять сейчас Кравцова и его помощника, значило подтвердить предположение врага о наличии в этом районе какого-то особого объекта. Кроме того, Караев и Чернов знали повадки Батлера, который будет засылать новых агентов в район, где его люди уже раз провалились.

План был готов. В ту же ночь Чернов отбыл к генералу Гончарову.

 

Из-за дерева, росшего возле дома Зарубиной, вышел мужчина в штатском. Он осмотрелся вокруг и, сунув руку в карман, направился навстречу идущей по тротуару Наталье Васильевне. Поравнявшись с ней, приподнял шляпу, вежливо поздоровался:

— Здравствуйте, товарищ Зарубина. Если не возражаете, — произнес он вполголоса, — я немного провожу вас. Дело в том, что днем я был очень занят и не смог прийти к вам на работу. Вот только вырвался.

Он вдруг крепко сжал Зарубиной запястье левой руки и круто повернул ее в обратную сторону.

— Надеюсь, вы не обиделись за столь позднее появление, — говоря это, незнакомец зорко осматривался по сторонам. — Вам привет от старого друга «Винера».

— За привет спасибо. Я вас слушаю. — Она отвечала вполне спокойно, размышляя: «Где-то я его, вроде, видела?..»

— Нам известно, что вы делаете значительные успехи в сближении с офицером. Смелее идите, но не перестарайтесь. Вы нам нужны вместе с ним.

«Да, голос очень знакомый!..»

Они прошли мимо ее дома и вновь вернулись, медленно шагая по тротуару. Если бы со стороны кто-нибудь наблюдал за ними, то ничего подозрительного бы не заметил: гуляют вечером перед сном два человека, мирно разговаривают..

— Вам поручается задание, которое необходимо выполнить в течение десяти дней и не более. Время, как говорит наш босс, не только деньги, но и жизнь.

Как только он произнес эту фразу, Зарубина догадалась: «Ну да, это же врач областной санитарно-эпидемиологической станции Грищенко!» А тот, не подозревая, что узнан, продолжал по-прежнему невозмутимо:

— Эта пудреница является комбайном. В ней фотоаппарат и магнитофон. Как с ней обращаться, написано в инструкции, она в коробочке, прочитайте и уничтожьте. Сфотографируйте «объект» и запишите разговор с военнослужащими... Нам надо знать, что же здесь за «объект». Нас интересует поступающая артиллерийская техника и наличие антенных полей. Как проникнуть на территорию городка для вас, по-моему, труда не составит. Вы уже начали читать лекции для военнослужащих в Доме культуры, а там добьетесь выступления в военном городке. Побывайте в столовой, казармах, ленинских комнатах. Из разговора, наглядной агитации, лозунгов и призывов вы поймете, что здесь такое: ракетная часть или другое формирование. Нас в данный момент никто, кроме ракетчиков, не интересует, хотя все, что касается обороны СССР, весьма важно.

Он остановился и, приблизившись к Зарубиной, положил в правый карман ее плаща коробочку. Зарубина все молчала.

— Не обижайтесь. Мы вам даем одно поручение, а там вы свободны. Через два-три дня я к вам приду.

Он быстро, почти бегом направился к опушке и растворился в темноте.

 

Через три дня Грищенко вновь объявился. Было за полдень, когда он вошел в кабинет Зарубиной. Она стояла у сейфа, просматривала документы.

— Здравствуйте, Наталья Васильевна, — тихо произнес он. — Привез от руководства инструкции по проведению профилактической работы в вашем учреждении.

— Здравствуйте, — ответила Зарубина, взглянув на Грищенко.

Он торопливо открыл свой портфель и извлек из него пакет. Она молча взяла его, положила в стол, сказала подчеркнуто сухо:

— С инструкцией не ко мне, у нас теперь есть директор. Прошу обращаться к нему. Правда, сейчас его нет на месте.

— В таком случае придется заехать еще раз.

Когда Грищенко вышел из кабинета Зарубиной, в коридоре его остановил молодой человек, осведомился:

— Извините, вы в Большекурганск едете? Это, кажется, ваша санитарная машина стоит у ворот. Вот я и подумал...

Грищенко оценивающе посмотрел на молодого человека и громко ответил:

— Нет. Сегодня не еду. Завтра — пожалуйста!

— Спасибо. Мне сейчас надо, а попутных машин нет. Еще раз извините...

Грищенко откланялся и неторопливой походкой зашагал через двор. Молодой человек внимательно следил за ним.

 

Подполковник Караев и майор Чернов сидели в кабинете начальника особого отдела области, обсуждали полученную через Таню подробную докладную Зарубиной о визите связного и поставленной им задаче на шпионскую акцию. На столе лежал «комбайн» и более десятка фотографий с изображением Грищенко, то у входа в обсерваторию, то у санитарной машины.

— Что все это значит? — спросил Караев и сам ответил на собственный вопрос: — Вражеская агентура, — он показал рукой на «комбайн», — перешла к активным действиям с задачей во что бы то ни стало установить место дислокации ракетной части...

В дверь кабинета постучались. Вошедший офицер раскрыл папку и доложил начальнику управления:

— Товарищ полковник, человек на фотографии, присланной из Снегирей капитаном Барабановым и сержантом Григорьевой, — гражданин Грищенко Евгений Петрович, 1921 года рождения, украинец, врач областной эпидемиологической станции...

— Спасибо, товарищ майор. Немедленно вылетайте к генералу Гончарову. С вами поедут лейтенанты Васильев и Евдокимов. Вы свободны.

Через несколько дней Караеву позвонил генерал Гончаров.

— Семен Денисович, — усталым голосом сказал он, — операция пока идет успешно, но главное впереди. Не упустите Грищенко! Его будем брать, это решено, но позже, по завершению всего намеченного. Вчера, наконец, разобрались в его старых делах. Подлец патентованный. Кравцова возьмем, когда убедимся, что план удался, но у меня пока окончательного решения нет, советуемся. До свидания, Семен Денисович.

Едва Караев положил трубку, как телефон вновь зазвонил. На этот раз говорил начальник управления особого отдела области:

— Только что прибыл наш товарищ. Он привез данные на «медика». Я еду к тебе. Материал довольно серьезный, жди. Извини, что сегодня ночью не придется спать.

— Ну не первая и не последняя эта ночь, — усмехаясь, ответил Караев.

 

2

В доме на Пушкинской улице поселка Снегири в уютно обставленной комнате у окна сидел мужчина. Отодвинув занавеску, он пристально наблюдал за улицей. «Хорошо видно, благо осень и листья опали, летом было хуже, — думал он. — На улице ни души. Спокойно, все идет нормально».

В последнее время ему все чаще стало казаться, что за ним следят, кто-то незримо ходит по пятам, преследует его на службе, в кино, театре, столовой. Даже здесь, в доме этой одинокой женщины, медсестры, с которой он познакомился случайно, и вот уже более трех лет заезжает к ней, его не покидал страх.

...Страх возник в ту зиму 1943 года, когда он, красноармеец стрелкового полка, в боях под Харьковом вместе с группой бойцов и командиров попал в плен. Страх и трусость взяли верх над присягой: в лагере военнопленных он был завербован гестаповцами.

Вначале Грищенко направили в полицейское подразделение, охранявшее железную дорогу на участке Брест — Ковель. Службу нес исправно, старался выслужиться перед новыми хозяевами. О своем городке на Днепре, о школе и матери вспоминать не любил.

В 1944 году он был направлен в разведывательно-диверсионную школу. Окончил ее и оказался в Германии. Война близилась к концу, и Грищенко подумывал о том, как спасти свою шкуру. Но хозяева о нем позаботились. Они выдали ему документ о том, что он работал на ферме у помещика, присматривал за лошадьми и коровами. Его направили в лагерь для перемещенных под Дрезденом, где он вместе с другими бывшими военнослужащими ждал решения о возвращении на Родину. Страх расплаты за предательство не покидал его в те дни. Он пошел к американскому коменданту и попросил встречи с офицером контрразведки армии США. Попытка заполучить убежище в Америке не удалась. Судьбой Грищенко распорядились иначе. Его немедленно оформили как агента, «законсервировали» и отправили с одной из партий военнослужащих на Восток.

Грищенко повезло. Он прошел все проверочные комиссии и вернулся в свой город. Пошел учиться в мединститут, окончил его и по распределению попал в Большекурганск. Зарубежные хозяева его не беспокоили, и он уже начал подумывать, что о нем совсем забыли. В институте он подружился с девушкой, студенткой, вскоре они поженились. Через три года жена умерла во время родов. Вот тогда-то Грищенко стал убеждать себя, что это расплата за содеянное. Страх погнал в органы КГБ, но на пороге дома тот же страх остановил его. А нынче весной, когда Грищенко чуть навеселе возвращался домой от своей подруги, его остановил человек, поздоровавшись, назвал пароль. Грищенко отпрянул в сторону, хотел бежать, но незнакомец взял его за руку и повел в дом. Так Грищенко получил из разведцентра иностранного государства задание, шпионскую аппаратуру, деньги и оружие. Этой же ночью человек, приезжавший к нему, исчез. Кто он, откуда пришел, было неизвестно. Он оставил лишь приказ ждать приезда представителя, с которым Грищенко должен провести разработку и выполнение указанного задания. Пришелец на прощание сказал:

— Это большая удача, что вы живете здесь, имеете образование и должность, позволяющую вам беспрепятственно разъезжать по области.

Вскоре появился Василь Кравцов.

 

Сегодня Грищенко вернулся из Снегирей после визита к Зарубиной; получив у нее «комбайн», оформил все документы на санитарную машину, которая приказом была закреплена за ним с правом вождения. Заехав домой, вынул из тайника немного денег, фотоаппарат, положив все в портфель, отправился в Большекурганск на встречу с «хозяином», которому вчера вечером дал условную телеграмму. В это самое время «Косач» на попутной машине ехал с аэродрома в Большекурганск на встречу с Грищенко.

Вышел он на людном месте, поблагодарил водителя за оказанную любезность, положил на сиденье деньги и, не торопясь, пошел в обратную сторону, зорко наблюдая за проходящими машинами и пешеходами. У телефонной будки остановился, набрал нужный номер. Ему ответили и положили трубку. Через несколько секунд он снова набрал этот же номер, сказал:

— Здравствуйте. Это говорят из аэропорта. Нам надо получить консультацию.

— Сегодня не можем дать ответ, позвоните через два дня в двенадцать часов. До свидания.

«Пароль принят», — успокоившись, подумал Кравцов.

Все сказанные слова обозначали, что сегодня в 14 часов Кравцов встретится с Грищенко.

Они выбрали в сквере уединенное местечко, сели на лавочку, закурили и, как старые друзья, повели непринужденный разговор.

— Я дал вам телеграмму, — сказал Грищенко, — просил встречи для... — Он незаметно передал Кравцову небольшой сверток, завернутый в газету. — Здесь «комбайн». А это письмо от Зарубиной. Тут, как сказала она, некоторые пояснения к фотоснимкам.

— Что передала лично для меня?

— Сказала, что при встрече расскажет...

Кравцов в душе торжествовал. Неужели это тот самый случай, который разведчики называют везением? Но виду не подал, был озабочен, замкнут.

— Говоришь, более двухсот километров? — повторил Кравцов. — Возьми отпуск дней на десять. Хорошо бы было не одному ехать. Создай надежную «крышу» и действуй. Если там то, что мы ищем, ты, Грищенко, богач и можешь рассчитывать на тепленькое местечко...

Он закурил и, как-то странно улыбаясь, произнес:

— Будем прощаться.

Они поднялись со скамьи и направились в сторону центральной площади. Кравцов затерялся среди прохожих, но продолжал наблюдать, не прицепился ли за ним «хвост». Все было спокойно. «Да и зачем им следить за мной, — думал Кравцов, — в этих глухих районах России? Здесь нет ни заводов, ни иных объектов. А ракетная база? — так это, как говорят русские, «бабка надвое сказала».

 

3

Подполковник Караев, получив от Зарубиной записку и сообщение Барабанова о встрече Кравцова с Грищенко, доложил по телефону генералу Гончарову.

— Очень хорошо, — сказал генерал, — задержать «медика» в районе объектов и самолетом в Москву.

В кабинет вошел дежурный офицер. Он молча положил исписанный лист бумаги и удалился. Подполковник Караев стал читать вслух:

«Наблюдаемый объект появился на станции Нагорной и направился в лес в сторону базы».

— Все ясно... На нашей машине вы, товарищи Чернов и Барабанов, немедленно выезжайте к «объекту» в Нагорную. Я дам указания нашей оперативной группе о задержании Грищенко. Вы берете его в свою машину и на аэродром. Я позабочусь о самолете.

А уже на следующий день генерал Гончаров докладывал своему руководству о завершении операции по ликвидации агентуры, пытавшейся разведать районы дислокации ракетной части стратегического назначения и о проведенных мероприятиях по дезориентации вражеской разведки.

— Наш план, — говорил он, — выполнен полностью. Батлер через Кравцова и Грищенко, проверив полученную информацию от Зарубиной о ракетной базе, поставленной нами в ложный район у поселка Нагорное, уверовал в нее полностью и по данным из надежных источников, на их карте появилась точка с обозначением «ракетная база». Грищенко передан военному трибуналу как изменник Родины, шпион и диверсант, активный пособник немецко-фашистских захватчиков. Что касается Кравцова, — продолжал генерал Гончаров, — то есть договоренность с нашими друзьями, что его арестуют и будут судить в одной из социалистических стран, через которую он, по нашим данным, последует за Натальей Васильевной Зарубиной. Сержант Татьяна Григорьева отозвана в наше распоряжение.

 

4

В Доме культуры проходил районный смотр художественной самодеятельности, на который были приглашены Климов и Зарубина. После заключительного концерта они вернулись в городок обсерватории. Вышли из машины и остановились у крыльца.

Вечер был тихий. Пахло травами. Лягушки стонали в озерке, вода была светла и спокойна.

Обоим не хотелось расставаться, и это они чувствовали, но и разговор никак не получался. Климов представлял, что надо ему сказать, но не решался и слов подходящих подобрать не мог.

Зарубина смотрела на небо, разыскивая, видимо, какую-то известную ей звезду среди тех, что стали все ярче проступать на потемневшем небе. Наблюдая за ее взглядом, Климов решил, что рассматривает она Стожары, и тут же обрадовался: нашел, с чего начать разговор.

— Наташа, я никак не привыкну, что вы — астроном, — улыбаясь, произнес он. — Меня с детства интересует одна задача, которую задал нам, школьникам, старый и мудрый учитель. Представляете, он уверял, что в созвездии Плеяд, или, как он еще называл их, Волосожарах, хорошо видно шесть ярких звезд, но что их на самом деле — семь... Учитель говорил, что она есть, но только надо уметь рассмотреть ее. Я вот стараюсь, но все никак не могу ее найти. Это, наверное, потому что никто не помогал мне. А вот вы...

Зарубина слушала сбивчивую речь Климова. Она была тронута его бесхитростными рассуждениями, ее умилил наивный намек: «Как мальчишка», — с нежностью подумала Наталья Васильевна. Сдерживая свои чувства, она стала объяснять, проверяя на слух каждое слово:

— Невооруженным глазом можно всегда наблюдать шесть звезд в этом скоплении, но иногда видно еще три — девять, значит... А всего в Плеядах должно быть более пятисот звезд...

— Выходит, учитель пошутил? — усмехнулся Климов.

— А он не объяснил, почему видно только шесть звезд? — спросила она, желая хоть как-то продолжить начатый разговор.

— Говорил что-то... — неуверенно начал Климов. — Что-то такое ненаучное. Будто та, седьмая звезда, влюбилась и за это остальные осудили ее и закрыли собой — чепуху, в общем, сказочку говорил наш чудак-учитель.

Зарубина вскинула руки, положила ладони ему на плечи, сказала радостно:

— Верно, верно, я тоже вспомнила. Существует такая прекрасная легенда... И он никакой не чудак, ваш учитель, он очень мудро поступил: он учил вас искать и ценить то, что не бросается в глаза, что надо самому найти свою звезду...

И тут Климов, наконец, решился, сказал скороговоркой:

— Вот я и нашел ее, вы, Наталья Васильевна, — моя звезда. Я прошу вас быть моей женой...

Зарубина приняла руки, сделала шаг назад и даже при слабом вечернем свете можно было заметить, что она побледнела.

— Нет, нет, не сейчас, — осеклась она на полуслове.

Наталья Васильевна, прижав кулачки к груди, смотрела мимо Климова. Она твердо помнила напутствие генерала Гончарова: «Никто, даже Климов, не должен знать об истинной цели вашей заграничной командировки...»

Климов нахмурился, спросил огорченно:

— Но почему же, почему не сейчас?.. Что вы имели в виду?

Наталья Васильевна деланно рассмеялась:

— Потянуть с ответом — обычная женская манера... Я же ведь не без изъянов.

— Нет у вас никаких изъянов и быть не может! — отрубил Климов столь убежденно, что Зарубина снова рассмеялась, на этот раз уже откровенно, искренне и счастливо.

— Я просто гордячка, как та звезда, которую вы не могли найти... Но вы найдете ее, если будете по-прежнему желать этого, даю вам слово. — Она неожиданно порывисто обняла Климова и поцеловала его в щеку. Тут же и отпрянула, смутившись, повернулась и вбежала на крыльцо своего дома. Прежде чем закрыть за собой дверь, улыбнулась, помахала ему рукой.