Тэри в свои покои не пошла, и есть ей не хотелось. Тянуло душу робкое желание расспросить Анэри: ведьмочка наверняка знала, почему разбойник так резко передумал драться с отцом. Но подходить к новой подруге, когда они сидят все вместе, да еще и с принцами, ее светлость не захотела.

И вовсе не из стеснительности. После возвращения из убежища древней Тэрлина стала другой и сама отчетливо это понимала. Нет, желание смеяться, восхищаться красотой закатов и взлетать на качелях так высоко, что пропадало все, кроме неба, никуда не исчезло.

Но куда-то улетучились смущение и неловкость, прежде охватывавшие девушку под заинтересованными взглядами молодых и не очень мужчин. Ее больше не пугали их слишком наглые взоры и не обижали ехидные замечания и усмешки. Они ведь совершенно чужие и неинтересные ей люди, пусть живут как нравится и занимаются чем хочется. Тэри просто нет до них дела, отныне она сама будет выбирать, с кем разговаривать, обедать, танцевать и жить рядом, и больше никому не под силу подчинить ее или запугать, как было в той страшной пещере.

– Голос – тоже оружие, – пояснял ей цветок, – даже у самого обычного человека. Каждый сможет убедить другого, если захочет. Многие ораторы и лицедеи, слушая которых, толпы смеялись, рыдали и были готовы на все, развили в себе это умение упорным трудом и тренировками. А тебе никаких усилий прилагать не нужно, достаточно пожелать. Но этого я никогда бы не сказала, будь у тебя иной характер. Однако хочу предупредить: никогда не приказывай тем, кого любишь и кто тебе доверяет. Использовать дар слова можно только в крайнем случае.

Тэри тогда только усмехнулась – никогда в жизни у нее не возникало желания командовать, особенно разбойником. Не такой у нее нрав, она всегда предпочитала договариваться миром, даже в детстве, когда Карл делал из ее любимых кукол наездников для дворовой собаки.

Девушка обошла зал и поднялась на галерею по другой лестнице, не желая встречаться с разбойником взглядом. Неприятно было представить, как язвительно он усмехнется, заметив ее поблизости, хотя Тэри теперь точно знала: это просто иголки, как у ежика, а под ними он мягкий и беззащитный.

Сирена брела в тени увивающих галерею праздничных гирлянд и вымпелов, делая вид, будто не замечает заинтересованных взглядов молодых маркизов и графов, и время от времени против воли поглядывала туда, где сидел ведьмак. Издали была хорошо видна наискосок перечертившая его висок белая полоса, и когда наставник решительно поднялся с кресла, Тэри заметила это сразу. И тут же поняла, что ни дракона с женой, ни принцев рядом с ним уже нет, и приостановилась, ожидая, в какую сторону он направится. Просто для того, чтобы не пойти навстречу. Но он никуда не двинулся, дождался спешивших к нему нарядных женщин и вступил в беседу, знакомо усмехаясь и поигрывая неизменной тростью.

Насколько минут сирена бездумно за ними наблюдала, потом неожиданно заметила очень заинтересованные взгляды проходящих мимо немолодых дам и сразу рассердилась на себя. Можно было не сомневаться, они отлично рассмотрели, как она исподтишка, словно ревнивая дурочка, подглядывает за советником. И теперь спешат преподнести свои выводы жадным до сплетен подругам. Уже к вечеру только ленивый не подхватит эту сплетню, а среди придворных дам, страдающих от недостатка новостей, таких нет.

Разумеется, саму Тэри это не заденет, но пересуды очень скоро дойдут до Карла, да и родители через несколько дней должны приехать в Карстад. И их обязательно ранит каждое нелепое и злое слово.

Ее светлость резко обернулась и решительно зашагала прочь, огорченно кусая губы и ругая себя за неосторожность. Ну почему она сразу не пошла в свои покои, как остальные? Ничего подобного не произошло бы. И вдруг Тэри отчаянно, едва ли не до слез, захотелось оказаться не в этом величественном и роскошном дворце со сверкающими безукоризненной чистотой стеклами и паркетом, а где-нибудь на лугу или лучше на высоком берегу речки, чтобы были простор, небо и мирное жужжание пчел.

Пальцы сами потянулись к браслету Дуна, благо она не сняла его и не бросила, а попросила Вирденса, чтобы пояснил, куда она попадет и как вернуться назад. Магистр немедленно покрутил камни, настраивая переход в несколько мест, где телепортисты плато уже установили надежные амулеты переноса.

Лукавая улыбка гуляла по губам девушки, пока она решала, куда бы прогуляться, затем палец уверенно крутнул зеленый камень.

Она не ошиблась в выборе, это Тэри поняла сразу, оказавшись на верхней площадке невысокой портальной башни. Здесь день уже шел на убыль, и стоящий неподалеку огромный дуб накрывал деревянное строение своей тенью, а легкий ветерок, веявший от поднимавшихся на горизонте заснеженных горных вершин, приносил прохладу. Внизу синела река, к которой вела едва заметная тропка, вьющаяся по полого спускающемуся берегу, между густыми зарослями незнакомых Тэрлине цветов и кустов. Тропка заканчивалась у дощатого причала, где сохли на жердях сети и колыхались на привязи три рыбацкие лодки.

– А ты смелая, – довольно пробасил Дун, высовываясь из люка, за которым начиналась узкая лесенка. – Теперь выбирай, хочешь покататься на лодке или на тележке, запряженной шаргом? Нам Иридос подарил несколько штук.

– Мне, помнится, обещали домик, – задумалась сирена.

– Так вот он, внизу, – показал себе под ноги оборотень.

Тэри перегнулась через перила и обнаружила под башней желтую черепичную крышу аккуратного строения.

Дом и впрямь был маленьким, почти игрушечным, но это девушку ничуть не смущало. После того как она не один день спала в кучах мха и ела, держа на коленях миску, маркиза поняла, как мало ценит внешний лоск и роскошь. Особенно если вместо них есть вот такие горы, небо и плавная речка, серебрящаяся на перекатах.

– Ну, выбирай, – поторопил Дун. – Пока ты пьешь молоко с калачами, я запрягу шаргов или отнесу в лодку весла и покрывало.

– Наверное, лучше шаргов, – решилась Тэри и вслед за шустро скатившимся вниз Дуном полезла по кованым ступенькам.

На первой же площадке весьма неудобная винтовая лесенка превратилась в обычную, деревянную, с новенькими, светлыми, еще пахнущими смолой перилами. Еще здесь была дверь, и, заглянув в нее, Тэри обнаружила небольшую, уютную спаленку с совсем крохотной умывальней.

Ниже, на первом этаже, где в распахнутое окно заглядывал усыпанный янтарными ягодами колючий крыжовенный куст, находилась довольно просторная, уютная кухня. На окнах висели светлые ситцевые занавеси, на обеденном столе у окна – вышитая льняная скатерть. И на ней стоял обещанный кувшин с молоком и лежали на блюде пышные, румяные калачи, присыпанные позолоченным жаром сахаром.

Просто невозможно оказалось пройти мимо и не попробовать калачик, и Тэри незаметно съела два, запивая густым, холодным молоком.

– Все готово, – прямо с улицы сообщил появившийся под окном Дун.

Он успел принарядиться в светлую рубаху и причесать буйную рыжеватую шевелюру. Даже серьгу в ухо продел, длинную, яркую, как у бродячих комедьянтов.

Усаживаясь в небольшую двуколку, в каких селяне умудряются перевозить всякую всячину, Тэри тихонько хихикала, представляя, как выглядит со стороны. Выезд на рынок провинциальной булочницы или шоколадницы, имеющей успешную лавку на центральной улице, не иначе.

В похожем на короб деревянном ящике топорщилась пышная охапка свежего сена, накрытого новеньким стеганым одеялом вместе с высокой задней спинкой и сиденьем. И по нему щедро разбросаны яркие ситцевые подушки.

Дун сел на переднюю скамеечку, легонько тронул повод, и умный шарг резво рванул по слабо накатанной тропе. Очень скоро и дом, и росший выше по склону сад остались позади, мелькнули слева желтые крыши каких-то строений и тоже скрылись за пышной зеленью кленовой рощицы. Вскоре Тэри поняла очень ясно, что Дун заранее продумал, куда везти гостью, если она решит сюда прийти. Хотя, похоже, в ее приходе оборотень ничуть не сомневался. И значит, все-таки не от доброты так старался, а имел к ней какой-то тайный интерес.

Но это открытие не помешало сирене наслаждаться прекрасным видом реки и рощ, который открылся, едва повозка вылетела на вершину холма. Здесь было именно так, как любила Тэри: небо, облака, горы и упоительный запах полевых трав.

– Я хочу тут погулять, – объявила маркиза, но медведь неожиданно запротестовал:

– Немного позднее, как свернем за ту рощу, будет хорошая тропка. А тут все оборки на кустах ожины оставишь.

«Да и пусть», – хотелось сказать Тэри, но она смолчала, признавая разумность его довода. Через час возвращаться во дворец, и внимательные сплетницы сразу заметят малейший непорядок в наряде. И соломинки, и помятые оборки и даже крохотный лепесток, неведомо откуда залетевший в прическу.

Повозка быстро пролетела рощу, и Дун придержал шарга, давая гостье возможность полюбоваться новым живописным видом. И вдруг рыкнул на нее, приказав держаться крепче, и резко дернул повод. Вот теперь шарг мчался так, как не может ни один конь, распустив крылья и делая длинные скачки, от которых тележку болтало из стороны в сторону, изредка приподнимая над дорогой.

– Дун, что случилось? – закричала сирена, но он только яростнее дернул повод, словно от кого-то убегая.

Только теперь Тэри догадалась оглянуться и изумленно охнула, рассмотрев белоснежного зверя, догонявшего их огромными прыжками. Нехорошее подозрение возникло у кадетки почти мгновенно, очень быстро превратилось в уверенность, а потом и в досаду на собственную доверчивость.

– Дун! Немедленно останови или я спрыгну! – крикнула она медведю, сразу забыв о благодарности за прекрасную прогулку.

Он бросил поводья, сердито рявкнул и соскочил с тележки, на лету выпуская защитный кокон. Тэрлина ахнула от ужаса, до сих пор ей никогда не приходилось управлять шаргами, однако умное животное, сделав несколько шагов, опустило крылья и остановилось, а потом принялось спокойно объедать с ближайших кустов какие-то ягоды. В этот миг за спиной сирены раздался дружный яростный рык, и необычный скакун сразу перестал ее волновать. Девушка оглянулась и снова охнула, рассмотрев катающийся по траве клубок рыжевато-белого меха.

«Он же был ранен и еще не мог окончательно оправиться», – сразу вспомнилось ей, и этого оказалось достаточно, чтобы забыть про все предостережения матери древней.

– Стоять! – прозвенел над поляной отчаянный приказ, и все вокруг вмиг замерло.

Смолкли птички, перестал жевать недозрелые ягоды шарг, и даже ветерок как будто притих.

Звери несколько мгновений лежали, не отпуская друг друга из когтей, и тогда успокоившаяся Тэрлина тихо и устало велела:

– Уходи, Дун. Я на тебя сердита.

Но первым поднялся белый зверь, встряхнулся и побрел к коляске, не оглядываясь на друга. Тот полежал, обиженно фыркнул и уплелся в сторону поселка.

Барс добрался до коляски, вскочил на сено и лег, покорно положив голову на сиденье рядом с Тэри.

Он даже сам не ожидал, что так рассвирепеет, заметив, как яростно понукает целитель стаи быстрого скакуна, одного из немногих животных, кого оборотни не могут догнать. Хотя еще там, во дворце, уже знал, что портальный браслет всучил Тэри именно Дун.

Это сообщил Вирденс, к которому встревоженного ведьмака привел сердито сопящий Годренс.

– Я говорил, – бурчал дроу, торопливо шагая по коридорам верхнего этажа, куда маги не допускали никого из гостей, – но ты же друзей не слушаешь! Да она почти святая, столько от тебя вытерпеть!

– Год!

– Я Год уже тридцать два года! – сердито скаламбурил придворный маг. – И двенадцать из них – твой друг! И никогда не желал тебе ничего плохого.

– При чем тут я?

– При том, – веско буркнул маг. – Ты думаешь, только тебе одному страшно за свою любимую? А ты знаешь, что я пережил, когда родственнички пытались удушить Дору? Но это не повод грубо оттолкнуть девушку и разбить ей сердце.

– Я обращался со всеми одинаково, – бросил в него последний довод ведьмак, и Годренс с готовностью закивал:

– И правильно делал, иначе обязательно были бы и обиды и зависть. Но то время прошло, теперь у всех кадеток есть любимые мужчины, кроме Октябрины, но она на тебя не покушается.

Рад стиснул зубы, не желая спорить, и не разговаривал, пока не добрался до комнатки, где склонился над большим шаром Вирденс.

– У нас везде стоят кристаллы наблюдения, – пояснил тот, – и можно посмотреть, кто чем занимался час назад или два. Вот Тэри, идет по галерее второго этажа, а это она стоит, рассматривая зал.

Дирард глядел на тонкую фигурку в темно-голубом платье и все яснее понимал, куда направлен ее взор, хотя в шаре этого и нельзя было видеть. Однако он слишком хорошо за эти годы изучил дворец, чтобы сразу не сообразить, что наблюдает девушка за ним самим. А она вдруг резко развернулась и пошла прочь. Но всего через несколько секунд, войдя в тень укромной ниши, подняла руку и торопливо нажала на камни портального браслета.

И теперь ведьмак точно знал, какая именно картинка заставила Тэри бежать так поспешно.

– Вы можете выяснить, куда она ушла? – требовательно подступил он к Вирденсу, но маг смотрел как-то нерешительно:

– Видишь ли… если бы ее украли или принудили, это было бы одно дело, а Тэрлина ушла сама. Насколько мне известно, она не любит шумных компаний и балов, и это очень хорошо объясняется ее даром. Всех сирен всегда тянуло к морю и простору. А сегодня во дворце особенно многолюдно, и настроение у людей вовсе не праздничное, мне и самому хотелось бы немного отдохнуть. Не так легко магу, привыкшему в случае беды сразу бросаться окружающим на помощь, наблюдать за отчаянием и горем этих людей. Ведь только единицы из присутствующих ничего и никого не потеряли за последние десять лет.

– Вирденс, – играя желваками, процедил ведьмак, – не прикидывайся несчастным пастушком. Просто постарайся немедленно найти, куда она ушла, и отправить меня туда. Если с нею…

Он скрипнул зубами, и магистр сдался:

– Я сам настраивал ей браслет, и там всего шесть выходов: замок Ульгер, Элайн, ее спальня в этом дворце, Беленгор и замок герцога Лаверно.

– А шестой?

– Шестой был сразу… браслет ей подарил кто-то из твоих сородичей из Арханы.

– Отправь меня туда.

– Я сам отведу, – кивнул Годренс, взял друга за руку и открыл хорошо знакомый путь.

Монетка на шее ведьмака начала греться, едва они оказались в портальной башенке, и он облегченно вздохнул – интуиция не подвела. Или способность рассуждать? Во всяком случае, теперь Рад не сомневался, что неизвестным оборотнем не может быть никто, кроме Дуна, и собирался выдать кузену хорошую трепку.

– Где у тебя болит? – устав ждать, вздохнула Тэри и осторожно провела ладонью по белому меху.

– Уже нигде, – пробормотал он, сбрасывая кокон, и ее рука невольно легла ему на волосы.

Однако девушка не поспешила ее убрать, не дернулась и не покраснела. И даже лепетать извинения не стала, просто провела еще раз и вдруг заглянула за воротник:

– Шрамы еще видно…

– Они уже не болят, только чешутся, – сдаваясь, выдохнул ведьмак, отчетливо понимая, что в этот миг рухнули все, так тщательно продуманные им объяснения, выводы и планы.

И он почему-то был этому очень рад.

– Представляю, – сочувственно вздохнула Тэри и, осторожно просунув палец ему за ворот, легонько потерла еле ощутимые рубцы.

– Ты понимаешь, – разбойник спокойно расстегнул колет и рубаху, сдвинул их с плеч, открывая сирене доступ к розовой, тонкой коже с чуть заметными рубцами, и плутовато усмехнулся, – на какие действия толкаешь сейчас мужчину?

– Предложение святого союза? – лукаво улыбнувшись, сделала первую попытку угадать сирена, начиная бережно поглаживать рубцы подушечками пальцев.

– Сколько раз можно его предлагать? – притворно возмутился он, млея от удовольствия. – Я и так кланялся уже два раза.

– Когда был второй? – искренне изумилась девушка, пытаясь не представлять, как эти шрамы выглядели еще позавчера.

– Значит, один все же признаёшь, – довольно усмехнулся разбойник и чуть повернулся. – Чеши левее. Да посильнее, не бойся.

– Ладно, – пообещала Тэрлина и задумчиво вздохнула. – От одного не отказываюсь. А вот второго не помню.

– Первого. Неужели ты думаешь, что здоровые мужчины настолько наглы, чтобы выпрашивать у хорошеньких девушек мелкие монетки на миску супа? Это был залог, намек на свидание. Но теперь уже поздно о нем вспоминать, отныне ты подчиняешься строгим правилам. Жить будем в Элайне или в моем имении, и ходить в гости или королевский дворец ты можешь лишь со мной. Танцевать и сидеть рядом – тоже только со мной… улыбаться и чесать спинку – исключительно мне.

– И это все? – стараясь не рассмеяться, осведомилась Тэри.

– Нет… но позже я придумаю. И самое главное – никогда больше не смей меня ревновать!

– Хорошо, я согласна с твоими правилами, – кротко произнесла сирена. – Но с чего ты взял, что я ревную?

– Предупреждаю на всякий случай, – выкрутился разбойник. – И запомни: оборотни любимым не изменяют.

– Так то – любимым, – сразу услыхала самое важное Тэрлина. – И кроме того, ты теперь ведьмак.

– А ведьмаки, тем более белые, – твердо заверил он, – никогда не предлагают союз нелюбимым.

Довольно выдохнул, наконец-то сказав главное, устроил голову поудобнее, крепко обняв ее колени и прильнув к ним щекой. И замер, блаженно щурясь и глубоко сожалея, что нельзя остаться здесь, вернуться в свой домик, над которым для удобства возвел портальную башню, и не уходить оттуда хотя бы месяц.

– Я тоже тебя очень люблю, – зажмурившись для храбрости, сообщила Тэрлина и нежно положила обе ладошки на его шрамы. – И раз мы отныне везде ходим вместе, то завтра идем к моим родителям. Они не должны узнать о свадьбе дочери последними.

– Сегодня, – не согласился разбойник, поднял к ней лицо и потянулся губами к губам: – Наклонись…

Но ждать не стал, стремительно обвил сирену рукой за шею, притянул к себе и поцеловал, сначала легко, почти невесомо, потом, убедившись, что она и не помышляет о сопротивлении, нежнее и откровеннее.

– Ладно, – воспользовавшись короткой передышкой, согласилась с его заявлением Тэри и тихо спросила: – Ты не собираешься возвращаться сегодня во дворец?

– Должен, – огорченно усмехнулся ведьмак, и невеста серьезно кивнула:

– Тогда идем.

Рад не успел сказать и слова, как залитый предзакатным солнцем склон исчез, сменившись роскошной обстановкой просторной гостиной.

– Это мои комнаты, – пояснила девушка. – Надеюсь, шарг не потеряется?

– Там в кустах сидело с пяток зрителей, – спокойно сдал сородичей разбойник, гибко поднялся с ковра, подхватил любимую на руки и нежно чмокнул в носик. – Иди умойся и поправь прическу, а я пока пошлю вестника Году, он ожидает меня в Архане на портальной башне. Пора идти в зал.

– Почему ты не попросишь у магов браслет? – Покорно сделав несколько шагов к двери, Тэри оглянулась. Заметила невеселый взгляд жениха и тотчас вернулась, требовательно заглянула в серые с желтизной глаза: – Рад! Ты о чем-то жалеешь?

– Нет, любимая, – стиснул он невесту в объятиях, искренне радуясь ее чуткости и честности, неумению хитрить и кокетничать. – Сейчас я думал о матери. Маги приняли решение, которое может ей не понравиться, и я собирался с ними поговорить, но не успел.

– А Фанья?

– Не знает.

– Не может быть, – уверенно заявила сирена. – Сегодня она о чем-то беседовала с матушкой Тмирной, а та дружит с магами плато. Ты же сам учил нас все замечать.

– Ты простишь меня когда-нибудь за все издевательства? – вдруг спросил разбойник, напряженно вглядываясь в ее глаза.

– Давно простила, – сиял ему навстречу неудержимым счастьем взгляд, которому невозможно было не поверить. – Неужели сомневаешься?

– Теперь – нет. Но лучше иди причесываться, иначе твои родители нас не дождутся.

Как могла Тэри уйти после этого заявления? Разумеется, она шагнула вовсе не в сторону спальни и гардероба. И ни грана не пожалела, окончательно убедившись, что за насмешливой, колючей маской прячется невероятно нежный и чуткий мужчина.

Их затянувшийся поцелуй разорвало смущенное покашливание и ничуть не огорченный голос Года:

– Могли бы меня предупредить.

– Не могли, – огрызнулся ведьмак, нехотя отпуская любимую, и она тут же сбежала, пряча от Годренса порозовевшее от смущения лицо.

А когда всего через несколько минут вернулась умытая и идеально причесанная, друзья уже успели переговорить и ожидали ее, намереваясь отвести в гостиную к подругам.

– Подождешь меня там, – привычно распоряжался Дирард. – Магистры собирают в королевском кабинете совет, я обязательно должен присутствовать.

– Нет, – выслушав его, кротко сообщила Тэри, – не могу. Я теперь везде хожу с тобой и сижу рядом.

– Тэри? – изумился Годренс, посмотрел на стиснувшего губы друга и осторожно осведомился: – Я чего-то не понимаю?

– Я дала клятву всюду ходить с Радом и сидеть только возле него, – приветливо улыбнувшись магу, твердо объявила сирена, посмотрела на озадаченно хмурящегося жениха и не выдержала, рассмеялась: – Мне матушка Тмирна передала приглашение для всех кадеток. И все их мужья там будут.

– А клятва? – не унимался Годренс.

– Я пошутила, – смиренно опустила взор сирена, но в этот раз дроу ей не поверил.

Однако выяснять больше ничего не стал, в конце концов, каждый строит свои отношения так, как кажется правильным именно ему.