Тишину ночи разорвал крик. В темноте раздавался звон сабель, душераздирающие вопли раненых, победные вскрики нападавших. Василике вскочила со своего ложа, сердце ее замерло от ужаса, а крик застыл на губах. Что случилось? Ей приснился кошмарный сон? Но нет, все это происходило наяву.

Она уже собиралась выглянуть из палатки, но раньше, чем успела сделать хоть шаг, полог с треском распахнулся и перед ней предстал человек невероятного роста. Словно сам бог Тор, великан и убийца, решился на похищение. Она видела только темные горящие глаза и черные брови, сдвинутые над переносицей. Нижняя часть лица незнакомца была закрыта темным шарфом, какие обычно носили кочевники. Василике поняла, что самые страшные ее опасения сбылись.

В последние дни в караване не смолкали разговоры о свирепом разбойнике, которого все называли Горным Лисом и который, казалось, особенно ненавидел правителя Титтери – его люди чаще всего нападали на караваны бея. Неужели это он?

Легко преодолев попытки Василике сопротивляться, незнакомец подхватил ее на руки и вынес из шатра в ночь. Зрелище, которое предстало ее глазам, Василике запомнила на всю жизнь.

Лагерные костры еще горели, и в их свете Василике видела людей, насмерть бившихся в яростной рукопашной схватке; между шатрами, как призраки, метались боевые верблюды, а всадники, сидевшие на их спинах, беспощадно разили охрану каравана, застигнутую врасплох, – никто не ожидал нападения так близко от городских стен и стражи. До слуха Василике доносились стоны раненых и умирающих, и она чувствовала боль этих людей как свою собственную.

Похититель Василике перебрался через груду тел у выхода из лагеря и легко, словно не ощущая тяжести своей ноши, побежал в сторону пологого холма, у подножия которого были привязаны вьючные верблюды. Василике взглянула на вершину холма, и у нее перехватило дыхание при виде выделявшейся на фоне светлеющего неба, одетой в черные одежды фигуры всадника, восседавшего на спине вороного арабского жеребца. Василике подумала, что он похож на героя волшебной сказки. Кто это? Неужели тот самый наводящий ужас разбойник – Горный Лис? Сердце Василике отчаянно билось, она не могла отвести глаз от этого зрелища. И тут ее рассудок стал заволакивать туман. А потому она не увидела, как всадник спустился с холма, ведя в поводу другую лошадь, которая предназначалась для человека, державшего Василике на руках.

– Не беспокойся, мой верный Гарун, – улыбнулся Мирджафар, выразительно качнув на руках свою прелестную ношу. – День прошел не зря: караван базилевса почти не пострадал, а дочь императора – моя пленница.

– Дочь императора… – Чернокожий гигант с любопытством взглянул на обмякшую Василике. – Пока, похоже, все идет по плану… Мы возвращаемся, господин?

– Нет, мы продолжаем путь. Нам с тобой, мой друг, предстоит недолгое расставание. Ты будешь сопровождать караван. Пусть эти овцы думают, что они идут прямиком в логово разбойников. Проследи, чтобы раненые получили помощь и чтобы стража смогла «ускользнуть» из лап «разбойников». Оставь с собой достаточно людей.

– Хорошо, что твоя добыча нас не слышит…

Мирджафар кивнул. Когда Гарун ускакал, он с трудом поднялся в седло, стараясь усадить бездыханную пленницу перед собой как можно удобнее. Держа в одной руке уздечку, а другой прижимая к себе девушку, принц тронул недовольного двойной ношей Ифрита в обратный путь.

Даже сквозь одежду он чувствовал тепло стройного тела принцессы, прикосновение ее бедер и ягодиц к своим ногам; видел перед собой грациозный наклон точеной головки, плавный изгиб шеи, а порой, когда налетавший ветерок трепал край косынки девушки, – очаровательное розовое ушко, казавшееся в свете восходящего солнца полупрозрачным, будто сделанным из изысканного матового стекла.

Рука принца еще крепче обвила стан пленницы. Та, должно быть, уже пришла в себя – она стала вырываться из крепкого кольца рук. Но он прижал ее к себе так, что девушка едва могла дышать, не то что сопротивляться или оглядываться.

Мирджафар задумался. Сможет ли он долго скрывать, что Горный Лис и шейх Титтери – одно и то же лицо? Поверит ли Василике, что ее похищение не более чем спектакль, что ей не просто нечего бояться – что и сам спектакль затеян именно для ее безопасности? Тело девушки обмякло и стало оседать под его рукой. Принц понял, что она вновь потеряла сознание. Не всякому мужчине по силам выдержать такую встряску. А уж женщине, слабой и разбалованной…

Эта мысль не на шутку встревожила Мирджафара, он крепко прижал к себе безвольное тело принцессы и пришпорил Ифрита.

Когда Василике очнулась, они все еще были в пути, а рука похитителя по-прежнему крепко обвивала ее талию. Его прикосновение жгло, как раскаленное железо; в душе клокотали ненависть и возмущение. Аллах свидетель, она, не раздумывая, убила бы этого дикаря за все то, что он сегодня сотворил!

Девушка попыталась обернуться, чтобы увидеть лицо бандита. Но глаза ее наткнулись лишь на синий, изрядно запыленный платок. Девушка прошипела сквозь зубы:

– Убери руку, я и сама сумею удержаться на лошади, а бежать мне все равно некуда.

Мирджафар только усмехнулся в ответ и еще крепче стиснул ее; его ладонь снова скользнула вверх, подбираясь к груди принцессы.

– Сын ишака, ублюдок гремучей змеи! Негодяй! Ты не имеешь права прикасаться ко мне! – взорвалась Василике.

– Ошибаешься, красавица, – прошептал Мирджафар, стараясь утаить голос, – я имею право на все, что мне вздумается. Ты – моя пленница, мой военный трофей, и для твоего же блага лучше не забывать об этом.

Однако то была чистая ложь: принцесса Василике принадлежала не ему, а его брату.

Как поступит с ней брат? Отправит в свой гарем? Пополнит сокровищницу красавиц? Решится назвать ее своей женой и, отдав положенные почести, запрет в верхних покоях Дворца Страстей? В любом случае ей предстоит нелегкая жизнь.

Василике украдкой разглядывала своего похитителя. Тот казался погруженным в раздумья и не замечал ее внезапного любопытства. Его волосы скрывал темно-синий немес, но, судя по бровям и ресницам, они были черными. Кожа имела бронзовый оттенок, однако Василике показалось, что это просто густой загар. Глаза сияли матовым антрацитовым светом – они были не просто темными, а угольно-черными, как беззвездная ночь в пустыне.

Черты лица похититель прятал под вторым синим платком. Девушка подумала, что ей все равно, каков он, что ей достанет одних этих черных глаз, чтобы узнать его в любой толпе. Какое-то смутное воспоминание потревожило ее разум – и исчезло, так и не оформившись.

Принц излучал спокойную, уверенную силу, а в седле он держался так, словно родился в нем. Вопреки пылавшей в душе ненависти девушка почувствовала невольное уважение к нему и поняла, что, как бы она ни относилась к своему врагу, считаться с ним придется. Ей понадобятся вся ее хитрость и смекалка, чтобы обмануть его, сбежать… и, если на то будет воля Аллаха, отомстить.

Между тем унылый пейзаж предгорий и бурых холмов сменился зарослями мимозы, оливковых и пробковых деревьев. Мирджафар изредка останавливал коня у обложенных камнями колодцев, чтобы наполнить бурдюк, и Василике жадно припадала к воде. За все время пути они лишь раз перекусили пригоршней оливок и козьим сыром.

Наконец, когда стало смеркаться и на землю легли длинные тени, Мирджафар решил устроить привал. Он быстро развел огонь, вскипятил воду, приготовил мятный чай, и они скромно поужинали, снова сыром и оливками. Затем расстелил на земле толстое одеяло, лег и жестом указал Василике на место рядом с собой.

Измученная девушка с тоской подумала о теплом одеяле, но она вполне резонно опасалась, что он задумал что-то недоброе.

– Ну же, красавица, ложись скорее, – приказал похититель. – Я очень устал, а это единственный способ быть уверенным, что ты не сбежишь, когда я засну.

– Мне противно твое прикосновение, – ответила девушка, и ее передернуло. – С меня довольно и того, что весь день, пока мы ехали, я терпела эту пытку.

– Тебе больше понравится быть связанной по рукам и ногам и спать на холодной земле?

– По крайней мере, мне не придется вздрагивать от омерзения всякий раз, когда меня касаются твои руки.

Принц покачал головой. Почему-то он не готов был к подобному отпору, не думал, что ему придется укрощать девушку, словно строптивое животное.

– Так ты отказываешься лечь рядом со мной? – сухо спросил он.

– Да, – тряхнула головой Василике.

– Что ж, как хочешь… Эй, Хасдай! – почти не повышая голоса, позвал Мирджафар.

– Господин звал меня? – Еще один «разбойник» вырос как будто из-под земли. – Какие будут приказания?

– Эта дикая кошка предпочитает спать на холодной земле, причем со связанными руками и ногами. Воистину странное желание… Но, думаю, выполнимое… Проследи, чтобы все было исполнено в точности.

– Слушаюсь и повинуюсь, Лис, – довольно осклабился Хасдай.

Он грубо схватил девушку за плечи, повалил ее на землю и крикнул, чтобы принесли веревку. Через минуту все было кончено: связанная, как жертвенная овца, Василике не могла даже ползти. Довольный своей работой Хасдай вопросительно взглянул на Мирджафара, ожидая дальнейших приказов.

– Отлично, Хасдай, – кивнул тот. – Теперь расставь караулы и устраивайтесь… Удобно ли тебе, принцесса? – с легкой насмешкой спросил он.

Стоило Василике только пожаловаться, и ее тут же развязали бы. Мирджафар с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься на помощь. Но он же был Горным Лисом, безжалостным разбойником!.. И потому лишь взглянул на «пленницу».

– О да, – скрипнула зубами девушка, – как на пуховой перине. Даже стая голодных шакалов не могла бы лучше позаботиться о своей жертве.

– Тогда желаю тебе приятных сновидений, принцесса, – раздраженно буркнул Мирджафар и, закутавшись в одеяло, отвернулся от нее.

Василике попыталась устроиться поудобнее, но каждая песчинка, каждый едва заметный бугорок впивались в тело и причиняли боль. А холод! О Аллах, он пронизывал до костей, сводил мышцы, вызывал дрожь во всем теле… Она с ненавистью посмотрела на похитителя, уютно устроившегося неподалеку, и от души пожелала ему сдохнуть от жары. Однако усталость вскоре взяла свое, и девушка забылась тяжелым сном.

Принц проснулся среди ночи: у него замерзла спина. Не открывая глаз, он высвободил руку из-под одеяла и нащупал прижавшуюся к нему окоченевшую Василике. Его губы тронула улыбка. Какой бы гордой ни была принцесса, она, как и все женщины, интуитивно стремилась к теплу. Он приподнял одеяло, привлек девушку к себе и крепко обнял.

Пробудившись ото сна, Василике сладко зевнула, нежась в благословенном тепле. Она хотела было потянуться, но тут же почувствовала, что не может двинуть ни рукой, ни ногой, и нахмурилась, вспомнив события прошлой ночи. Она пленница… пленница страшного Горного Лиса. И что еще хуже, теперь она лежит рядом с ним, чувствует на своем плече его дыхание, а его руку – на своем животе.

Девушка резко отстранилась и невольно стянула одеяло со спящего. Тот открыл глаза.

– Уже утро, – сказал он. – Я что, проспал?

Рука принца поправила платок, но Василике успела увидеть чуть впалую щеку, заросшую черной бородой.

– Как я очутилась под твоим одеялом? – требовательно спросила Василике. – Я же отказалась делить его с тобой!

– Должно быть, ночью ты передумала, – улыбнулся Мирджафар.

– Нет! Ты – разбойник и убийца! Я не иду на примирение с врагами!

Он быстро зажал ей рот ладонью – в спокойном голосе звучала сталь:

– Твоя дерзость не принесет тебе ничего, кроме беды. Придержи свой ядовитый язычок, принцесса, иначе тебе никто не сможет помочь, даже я, понятно?

Василике напряглась. Опять ее разум тронуло воспоминание. Этот голос… Она слышала его! Она его уже слышала… Этот человек прав – впредь ей следует вести себя осторожней. Она кивнула в ответ, и он убрал руку.

– Вот так-то лучше. – Мирджафар помог ей встать и развязал узлы. – Если тебе… хм… надо отойти, то вон там есть небольшая рощица.

Девушка снова кивнула и направилась к деревьям. Принц двинулся следом.

– Ты куда? – остановившись, подозрительно спросила она.

– За тобой, куда же еще? Или ты предпочитаешь, чтобы тебя сопровождали солдаты Хасдая?

– В этом нет необходимости.

Мирджафар с удовлетворением отметил, что его совет не пропал даром и пленница старается сдерживаться.

– Я подожду здесь, – сказал он. – Но поторопись, иначе я отправлюсь тебя искать.

Что-то в его тоне не понравилось ей, и она послушно поспешила в заросли. О побеге нечего и думать, да и на лишние неприятности нарываться не стоит. Пусть он думает, что запугал, сломил ее, быть может, тогда у нее появится шанс. А уж если Аллах не вернет ей удачи, она встретит свою долю со стоическим смирением.

– Пойдем быстрее, – сказал Мирджафар, когда девушка вернулась. – Моим людям не терпится снова оказаться дома. Да и мне тоже….

Когда они вернулись в лагерь, «разбойники» были уже в седлах, с нетерпением ожидая появления принца и его пленницы.

Василике со смущением подумала, что на ней нет ничего, кроме тонкого ночного халата, но в руках у «разбойника» увидела толстый яшмак. Она с облегчением оделась и кивком поблагодарила его. Таинственный похититель вновь усадил ее перед собой и послал жеребца с места в галоп.

Несколько бесконечных дней и ночей Василике не ощущала ничего, кроме ужасной боли во всем теле, не привыкшем проводить так много времени в седле. Когда отряд отъехал достаточно далеко от ночной стоянки, Василике пересадили на другую лошадь, привязанную за повод к коню предводителя разбойников. Она сидела верхом по-мужски, а ее яшмак развевался по ветру, обнажая ноги. Василике сама не понимала, как у нее хватило сил пережить это путешествие. На редких привалах она сразу же проваливалась в сон, похожий на беспамятство. Пищу они принимали на ходу, запивая ее водой из бурдюков, притороченных к седлам. Все вопросы и жалобы Василике оставались без ответа, ни предводитель, ни военачальник не обращали на нее почти никакого внимания. Василике ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь называл предводителя по имени, но военачальник часто называл его «шейх» или «принц», что могло быть простым знаком уважения, ибо в этих диких разбойниках не было ничего царственного.

На пятый день отряд достиг предгорий. Обширные плато служили пастбищами для многочисленных стад, которые принадлежали кочевым племенам. К вечеру отряд повстречал небольшое кочевое племя, перегонявшее огромное стадо на базар. К немалому удивлению Василике, шейх вступил в краткие переговоры с вождем. Не было ни резни, ни грабежа – все племя двинулось своей дорогой, не потеряв ни единого человека или животного. «Горный Лис нападает только на богатые караваны, – вспомнила Василике. – Горный Лис охотится за караванами бея Титтери».

Наконец они вступили в обширный оазис. Василике еще издалека увидела высокие пальмы, смоковницы, покрытые зеленью склоны холмов, но она поначалу подумала, что это мираж. Теперь же убедилась в том, что все это реально – и деревья, и цветы, и довольно широкая речка, которая вытекала из песков и снова скрывалась в песках по другую сторону оазиса, дав жизнь растениям и людям.

– Это Мирсеб, – услышала Василике голос военачальника, который обращался к ней. – За ним начинается Великая пустыня. Мы разобьем здесь лагерь и отдохнем.

Он пришпорил коня и поскакал к предводителю, этому загадочному человеку, чей пристальный взгляд все сильнее беспокоил Василике. Взгляд и голос… Они просто лишали ее покоя!