– …И потому я, имам Абд-аль-Рахман, объявляю этого достойного юношу Шимаса, сына Саида и жены его Феридэ, мужем прекрасной Халиды, дочери мастера Рашада и жены его Зульфии. И да пребудет над вами во веки веков милость Аллаха всесильного!

«Наконец я увижу лицо моей любимой! – подумал Шимас, визирь халифа Салеха и самый влюбленный из всех влюбленных безумцев мира. – Неужели Аллах накажет меня, не подарив умной и сильной Халиде лика столь же прекрасного, как ее душа?..»

У юноши едва хватило сил дождаться, когда все, присутствовавшие на тихой семейной церемонии, покинут комнату. Их ждал сад, уставленный столами с яствами и освещенный тысячами фонарей. Музыканты старались вовсю, радуя гостей веселыми мелодиями и приглашая пуститься в пляс. Но ему, Шимасу, не хотелось сейчас ничего – ни танцев, подаренных утонченными франками, ни лакомств со всего мира. Ему хотелось увидеть лицо любимой и наконец прижать ее к себе, ощутив сладость самого первого поцелуя.

Он решительно встал и подошел к девушке. Подал ей руку, помогая подняться, и с радостью ощутил, как ту бьет дрожь.

«Аллах всесильный! Какое счастье… Должно быть, она не менее, чем я, ждет этого мига…»

– Позволь же мне, прекраснейшая из женщин мира, прикоснуться к твоим устам!

– Я так долго ждала этого, о муж мой.

Девушка решительно откинула с лица вуаль. Дыхание Шимаса замерло, он не мог произнести ни звука. Ибо Халида оказалась не просто хороша. Она оказалась воистину прекрасна. Светло-карие глаза, большие и смеющиеся, были опушены длинными черными ресницами, бросающими слабую тень на персиковые щеки. Вишневые губы горели желанием. Но кроме совершенных черт лицо Халиды поражало и ярким характером. О, глядя в лицо своей жены, он, Шимас, не мог поверить в свое счастье. Ибо Аллах подарил ему красавицу с сильным духом и острым разумом.

– Здравствуй, моя греза, – проговорил потрясенный Шимас. – Нет и не будет в целом мире мужчины счастливее, чем я!

– Здравствуй, муж мой, мой любимый, мой защитник…

Шимас лишь улыбнулся этим словам. Да, некогда он защитил ее. И так обрел дом, семью и любовь. И единственного человека, посвященного в его сокровенную тайну.

Но сейчас вовсе не время было думать о каких-то тайнах. Он наконец мог насладиться ею, самой прекрасной, самой желанной, воистину единственной из женщин, и больше не собирался тратить на размышления ни секунды.

Он прикоснулся губами к губам Халиды. Она попыталась ответить, но, еще ничего не умея, лишь насмешила мужа.

– Не бойся меня, моя греза. И не торопись. Теперь мы вместе. И вместе пойдем по этой дороге до самого конца.

– Я не боюсь, мой суженый. Просто я… я ничего не умею.

– Доверься мне. Не пытайся что-то мне показать. Просто будь сама собой.

И Шимас вновь поцеловал Халиду. О, то был поцелуй куда более страстный, куда более зовущий, куда более жаркий. Ей показалось на миг, что умница Шимас исчез, а вместо него к ее устам жаждущим лобызанием прижался куда более опытный любовник. «Сколь много в тебе, о лучший из мужчин, скрыто разных людей…» – успела подумать Халида, еще не зная, что мужчины волшебно преображаются только в присутствии своих истинных избранниц. Для остальных они могут быть опытными любовниками, добрыми друзьями, но никогда не будут удивительно многолики.

– Халида, красавица… – едва слышно проговорил Шимас, когда девушка сделала попытку вырваться.

Халида сглотнула; ей показалось почти невозможным спокойно стоять, когда этот сильный и, о Аллах великий, такой красивый мужчина продолжил столь пылко целовать ее. О, если бы одни лишь поцелуи. Но сквозь тонкую ткань платья она почувствовала его горячие, жаждущие руки. Он прикасался к ней сначала робко, а потом все более пылко и смело. Конечно, Шимас желал куда большего, чем одни лишь прикосновения и поцелуи. И потому каждое его прикосновение становилось все более смелым. Кожа девушки показалось ему обжигающе горячей, и этот жар воспламенял его все сильнее. Теперь уже и ее платье стало мешать ему.

Он прикоснулся губами к шее Халиды. Девушка вздрогнула от вожделения. Потом почувствовала, что он бережно совлекает с нее платье. Скольжение ткани по разгоряченному телу словно выпустило все ее желания наружу. О, теперь пришел ее черед преображаться. Неизвестно откуда, но к ней пришли желания более чем смелые, более чем откровенные, более чем отчаянные… Шимас, должно быть, прочитал это на дне ее глаз. Ибо в его глазах зажглись огоньки и он стал сдерживать свой натиск. Кто знает, для того ли, чтобы охладить себя, для того ли, чтобы разжечь ее.

Его рука заскользила вверх по ее коже, лаская нежную шею.

– Моя несравненная, моя греза… Моя жена, пери моих снов…

Его голос бархатом услаждал слух, а пальцы наслаждением воспламеняли тело.

Да, Халиде было хорошо, она не могла этого отрицать. Возбуждающие ласки Шимаса заставляли ее трепетать от удовольствия, обжигая страстью, от кончиков волос до пальцев ног.

Шимас ласково провел пальцем от шеи к подбородку и заставил Халиду посмотреть ему прямо в глаза. Когда она встретила взгляд мужа, ее сердце забилось так, словно хотело выскочить из груди, кровь с бешеной скоростью понеслась по жилам.

Шимас снова прикоснулся к шее Халиды, слегка подразнив нежную ложбинку в основании. Затем, скользнув выше, провел большим пальцем по скуле. Халида вздрогнула от сладости своих ощущений.

Пристальный взгляд Шимаса приковывал к себе взор Халиды, а нежные пальцы дразнили горящую кожу. Девушка не в силах была отвернуться. Она зачарованно смотрела на любимого, отдаваясь нежной атаке его пальцев. Халида почти перестала дышать, когда Шимас большим пальцем провел по ее влажным, полуоткрытым губам, а потом надавил немного, чтобы проникнуть в уголок ее рта.

Сердце до боли отчаянно забилось в груди, и Халиде на мгновение показалось, что Шимас собирается поцеловать ее. Но его рука снова опустилась к шее. Его ладонь легко заскользила по обнаженной коже, даря восхитительные ощущения, оставляя за собой огненный шлейф.

Когда Шимас обольстительно повторил пальцем очертания ключицы, кожа Халиды воспламенилась. Однако он остановился, как только достиг возбужденно припухшей груди. Вместо того чтобы продолжить движение вниз, его теплые руки властно легли на плечи притихшей девушки.

Халида резко вдохнула, когда муж притянул ее к себе вплотную. Его тело было таким огромным, таким сильным, таким прекрасным! Чем более смелым делался Шимас, тем более робкой становилась Халида. Наконец она произнесла:

– Ты говорил, что не будешь меня торопить, что хочешь сначала просто прикоснуться ко мне.

Шимас удивился. О, он не помнил, чтобы говорил такое. Но сейчас не время выяснять, кто что сказал или кто о чем промолчал. И юноша принял правила игры.

– Объятия – это тоже прикосновение. Разве не дарим мы сейчас друг другу изумительных ощущений? Разве тебе это не нравится?

Было какое-то коварное наслаждение в том, чтобы прижиматься к его крепкому, надежному телу. Халида чувствовала, как стучит ее кровь, как дрожь пробегает по спине. Но она попыталась поиграть в эту игру чуть дольше, чем готова была выдержать.

– Нет, Шимас. Не нравится.

– Коварная лгунья, – тихо пробормотал он.

К удивлению и разочарованию девушки, муж отпустил ее. Но не отступил. Он просто легко провел тыльной стороной пальцев по кончикам грудей, заставив девушку затаить дыхание от сладостного ощущения, искрами рассыпавшегося по телу.

О, Шимасу приходилось куда труднее. Ведь сейчас он был опытным и смелым мужчиной, ведущим к вершинам страсти свою робкую неумелую подругу. Он делал шаг вперед и тут же мысленно сжимался в предчувствии, что сделал этот шаг неправильно. Что прекрасная девушка, наслаждающаяся его прикосновениями, исчезнет, и появится обиженная малышка и разъяренная фурия, оскорбленная смелым чувственным уроком.

И потому Шимас изо всех сил старался усилить ее желание, медленно скользя кончиками пальцев по нежной коже. Когда он бережно взял в руку одну прекрасную грудь, у Халиды подкосились ноги. Рука, обхватившая ее пульсирующую плоть, излучала жар, и этот жар разгорался с новой силой между ее бедрами. Халида никогда не думала, что ей дано будет испытать такие невероятные ощущения.

Оба они уже стояли на коленях друг перед другом. По их обнаженным телам скользили серебряные блики – даже сама красавица луна, царица небосвода, старалась помочь им в их нелегком пути.

Девушка закрыла глаза от удовольствия. Медлительность, с которой Шимас дарил ласки, сводила Халиду с ума, но ей не хотелось, чтобы он останавливался. Его прикосновение было таким нежным… таким правильным. Ураган ощущений заставил ее дрожать, разжег неутолимую боль глубоко внутри…

– А теперь, о несравненная, мы сделаем вместе еще один шаг, дабы насладиться прекрасным и столь желанным нам обоим искусством великой любви.

Сердце Халиды отчаянно забилось. В наступившем молчании Шимас пристально изучал выражение лица испуганной пери.

– Ты не боишься отдаться мне, прекраснейшая? Ты желаешь этого?

– Шимас… – вскрикнула Халида, когда он обхватил ее сильными и жаждущими руками.

Улыбка, которой юноша наградил ее, была такой прекрасной и такой сводящей с ума.

– Любимая, забудь обо всем, доверься мне.

Не дав девушке пошевелиться, Шимас перетащил ее к себе на колени и заключил в объятия. Халида хотела вскрикнуть, но юноша с пылкой осмотрительностью завладел ее губами. Удерживая твердой рукой затылок, Шимас стал медленно целовать ее, разжигая огонь в жилах, заставляя сердце биться в безумном колдовском ритме.

Халида задыхалась, когда Шимас наконец оторвался от ее губ, чтобы взглянуть в ее глаза.

– О Аллах милосердный, прекраснейшая. Сколько в тебе огня!

Юноша снова наклонил голову, на этот раз с гораздо большей нежностью касаясь губ любимой. Голова ее сладко кружилась, и в этот момент Халида почувствовала, что ее опускают на пышное ложе. О, это ложе… Его шелка в лунном свете так смущали Халиду. Она боялась даже рассмотреть его. Прикосновение прохладной ткани удивительным образом не остужало, а распаляло. Она чувствовала, что ею завладевают неведомые ранее, но более чем сладкие ощущения. Шимас растянулся рядом, наполовину прикрывая ее тело своим.

Халида уперлась руками в грудь мужа, надеясь слегка прийти в себя от этого головокружительно прекрасного падения, призывая на помощь силу воли, но он поймал зубами ее нижнюю губу и стал легонько покусывать и тянуть к себе. Когда Халида тихонько вздохнула, Шимас наконец подарил ей настоящий, полный страсти и бесконечно долгий поцелуй. Поняв, что сопротивляться бесполезно, Халида пусть не так умело, но пылко стала отвечать на поцелуи юноши.

«О, поцелуи Шимаса волшебны… Как и его прикосновения», – думала девушка. Теплые губы околдовывали, руки касались шеи, а потом заскользили ниже. Длинные пальцы ласкали кожу, повторяя контуры груди.

Вскоре Халида вздрогнула, почувствовав, что Шимас все смелее ласкает ее изумительную, такую ждущую грудь, но дразнящие ласки его пальцев успокаивали, ладонь нежно закрывала спелые груди, а горячие губы заклинали довериться. Халида обнаружила, что выгибается навстречу прикосновениям юноши, всем свои существом желая восхитительного наслаждения, обещанием которого горели его глаза.

Спустя некоторое время Шимас прервал обольстительные ласки и поднял голову, пристально глядя на любимую. Халида покраснела. Она лежала в сладострастной неге, принимая жадное внимание Шимаса.

– О прекрасная, изумительнейшая, я хочу смотреть, я хочу любоваться тобой.

Халида почувствовала, что ее возбуждает даже взгляд мужа. Она никогда бы не поверила, что простой взгляд может воспламенять, обжигать, обещать. Огонь, пылавший в глазах Шимаса, предал ее тело настоящей лихорадке. Даже ночная прохлада, льющаяся из распахнутых окон, не в силах была успокоить ее.

И тогда руки присоединились к взгляду. Шимас провел кончиками пальцев по твердым как мрамор соскам, заставив Халиду тихо вскрикнуть.

Глаза Шимаса загорелись от этого беспомощного ответа. Девушка почти стонала от сладкой пытки.

– Шимас… от твоих прикосновений мне так…

– Так – что?

– Жарко… Словно все мои чувства пылают огнем.

Он хотел ее, она это знала. Эта мысль принесла с собой изумительное ощущение силы, способное побороть чувство уязвимости, которое Халида испытывала, лежа рядом с мужем, оставаясь всецело в его власти.

Халида замерла, и Шимас снова прильнул к ее губам.

– Просто расслабься, моя греза, и позволь доставить тебе удовольствие, – прошептал любимый, обжигая дыханием нежную шею, а его руки бесчинствовали, лаская ноги, бедра, добираясь до самых потаенных уголков ее тела. И наконец розовая жемчужина ее страсти открылась ему, словно самая большая драгоценность этого мира. Страшное, горячее, обжигающее, лихорадочное пламя поразило девушку.

Щеки Халиды стали пунцовыми, она сладострастно облизывала губы. Пальцы Шимаса наконец нашли вход в ее потаенную пещеру и начали там дивный, сводящий с ума танец. Девушка извивалась и изгибалась, пытаясь облегчить сладкую боль, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.

– О да, прекраснейшая из женщин мира! Так будет всегда! – прошептал Шимас и с наслаждением вошел в ее горячее, источающее жажду лоно.

Захваченная неописуемыми ощущениями, Халида взглянула на мужа, не в силах издать ни одного звука. Шимас на миг вышел из ее горячих объятий и тотчас же вошел вновь, столь глубоко, насколько мог. Халида ахнула, пронизанная страхом и вожделением одновременно. Он принялся ритмично двигаться, все ускоряя темп своего желания, и постепенно девушка успокоилась и начала двигать бедрами в одном темпе с ним.

– Отдайся мне, почувствуй меня, звезда моя! Моя жена! – шептал Шимас.

Слезы чистой радости брызнули у нее из глаз при этих словах. Она замерла, наслаждаясь ощущением желанности своего лона, его прекрасным предназначением, и выдохнула:

– Да, о да!

Он нежно поцеловал ее и проговорил:

– Теперь нам нужно лишь стать единым целым, прекраснейшая! Слиться в волшебном сне, превратиться в одно!

Юноша еще глубже проник в податливые глубины Халиды, она сладострастно задрожала, чувствуя, как бежит по телу огонь, зажженный его силой и страстью. В глазах у нее потемнело от стремительно приближающегося шквала огненных чувств. Она изо всех сил ногами прижала юношу к себе.

– Шимас!

Он воспринял этот возглас как мольбу и начал сокрушать ее первую крепость неутоленной страсти с удвоенной силой. Под этими мощными ударами панцирь ее неуверенности дал трещину. Халида взвизгнула, но Шимас запечатал ее уста поцелуем и продолжил свой штурм. Широко раскрыв глаза, она упивалась видом его искаженного страстью лица, теряла рассудок от его властных и сильных ударов. Он стал для нее осью вселенной, центром мироздания, властелином всех ее чувств.

Его ненасытный горячий рот жадно всасывал ее прерывистое дыхание, бедра ходили ходуном, хриплый голос приводил ее в неистовство. Халида смутно осознавала, что рыдает от счастья. Шимас все быстрее и быстрее двигался внутри нее, словно задавшись целью разрушить ее до основания, дыхание его стало тяжелым и горячим. Вдруг где-то в глубине ее помутившегося сознания что-то взорвалось – и мириады сверкающих искр закружились у нее перед глазами. Она вскрикнула, пронзенная блаженством, словно клинком, чувствуя, что умирает в его объятиях.

Лицо Шимаса исказилось сладострастной болью, и в тот же миг он излил в нее весь пыл, скопившийся в чреслах.

Они еще долго лежали обнявшись. Слезы радости катились по ее щекам, на губах блуждала блаженная улыбка, а в глазах светилось счастье.