У лесника в прокуренной сторожке Домашний волк живет не первый год. Он незлобив, не тронет даже кошки, Он, как собака, домик стережет. Когда-то у оврага, в дальней роще, В неистовую позднюю пургу, Лесничий взял его волчонком тощим И преданного выкормил слугу. Но в феврале, когда метель клубится, Волк смотрит настороженно во тьму, И сам хозяин в эти дни боится Его погладить, подойти к нему. Там где-то стая ждет его прихода, Его зовет клубящаяся мгла, — И, может быть, голодная свобода Ему дороже теплого угла. Хозяин, бойся этой волчьей стати И очень-то не доверяй ему, — Злом за добро он все равно отплатит, На вой волчицы кинувшись во тьму. Ни ласкою, ни хлебом, ни пинками Не пробуй возвращать его назад, — Он горло перервет тебе клыками, И ты же будешь в этом виноват. Он просто волк, он не собачьей масти, И он уйдет, забыв, что он ручной, От теплого навязанного счастья В метель и холод, в неуют ночной.

1957