— Нет, нет, нет! Аран! Вернись. Ты нужен мне. Ты нужен нам. Всем нам нужен. Аран нет! — слезы текли, не переставая, я колотила каменную статую друга и не могла остановиться.

Я рыдала долго, и никто меня не держал. Успокоилась только часа через два, когда рядом раздался голос Рокота.

— Черт возьми! Что тут произошло?

Я посмотрела на него и зацепилась взглядом за Лира, сидевшего напротив меня с безумными глазами, сжимавший голову обеими руками, с отчаяньем, которое невозможно было передать.

— Ненавижу тебя за это, — сказала я тихо. — Лучше бы я без голоса осталась, чем потеряла Арана. Не прощу тебе этого. Никогда не прошу.

Лицо Лира побелело. Рокот глянул на нас, перевел взгляд на Тира, и тот ему стал рассказывать, что произошло.

Дракон ругался. Долго. Сильно. Со вкусом.

В пещеру вошел Рил. Когда — никто не заметил и не запомнил, но, видимо, он либо услышал рассказ, либо догадался о чем-то.

— Он превратился в камень, сердце бьется, — сказал хранитель спокойно, подходя к статуе Арана. — Ариадна, я так понимаю, ты готова была умереть, но не отдать жизнь Арандиэля. Это его и спасло. Нужно искать способ расколдовать его, — добавил Рил.

А я ведь и вправду об этом подумала. Так было больно терять своего брата, хоть и названного. И вообще того, кто готов отдать за меня жизнь. Их ведь по пальцам пересчитать можно.

— Правда? — голос Рокота был удивленный.

Он подошел к статуе, прижался ухом к груди Арана, не обращая внимания на меня, сидящую и обнимающую каменные ноги.

— Бьется. Ари, послушай.

Дракон помог мне подняться. Я прижалась к камню. Сердце билось.

Я сползла на землю и снова разревелась.

— Как можно снять заклятие, не знаешь? — спросил Тир у Рила.

— Нет. Книга тут не помощник. Иначе бы мы смогли вернуть к жизни Аранатариэль, — ответил Рил.

— Но она звезда, — возразил Рокот.

— Да, но заклятие одно и то же, — сказал Рил.

— Для Аранатариэль есть пророчество, — сказала я очень тихо. — Ее разрешили вернуть звезды. И я знаю, что нам делать. Нужно, чтобы это пророчество исполнилось.

Взгляд Тира стал ужасным.

— Какое пророчество? И кто должен его исполнить? — спросил растерянно дракон.

Я поднялась с земли.

— Я, Рокот. Я. Мне его звезды нашептали в ночи. Я должна возродить к жизни Аранатариэль. И, если раньше мне не о чем было ее попросить, то теперь есть о ком, — сказала я на удивление спокойным голосом.

Повисла тишина.

— Сил звезды хватит, чтобы снять заклятие Арана, — сказал спокойно Рил.

— Ты можешь умереть, Ари, — сказал дракон.

— И Лир умрет тоже, — добавил Тир.

— Не умру я, — ответила я уверенно. — Аранатариэль сотворила меня, во мне течет ее кровь. Два предыдущих просителя не были русалками, — сказала я серьезно.

Все молчали. Лир поднялся с земли, но подойти ко мне не рискнул.

— Никогда не прощу себе, что допустила подобное, — сказала я очень тихо.

— Попробовать стоит, — сказал спокойно Тир. — Шансы есть.

— Нужно сообщить Даринель, Силадерь и Сирину, — сказал Рокот.

— Я скажу, — глухо сказал Лир, смотря в никуда. — Перемести их.

Троица появилась в пещере тут же. Встревоженная и бледная, несмотря на то, что статую Арана загородил собой Рокот.

— Я перестала слышать Арана, лилия почти исчезла, что с ним? — спросила Даринель прямо.

— Тир, — позвала Силадерь.

Рокот, молча, отошел, открывая каменного Арана.

Даринель подошла к нему, обняла и заплакала.

— Живой, — прошептала она, как тогда в избушке, когда Аран умирал. — Слава богам. Значит, шанс его спасти есть.

— Это моя вина, Даринель, — сказал Лир.

— Даже так? — спросила Эридейле, входя в пещеру, и обнимая Тира так крепко, что у меня сжалось сердце.

И Лир стал рассказывать.

Ари…

Его голос был таким, что…

Нет, Лир. Не хочу тебя слышать. Не хочу тебя даже видеть.

Я зажмурилась, сосредоточилась.

— Почему я перестал тебя слышать, Ари? — спросил вдруг удивленно Рокот, когда Эридейле и Силадерь обнимали Даринель и вместе с ней вытирали слезы.

— Потому что она поставила ментальный щит, который мне не пробить, — сказал Лир устало.

Что верно, то верно.

Лир посмотрел на меня снова, а потом резко оказался рядом. Я даже опомниться не успела.

— У меня не было выбора, Ари. Прости, если сможешь. Он — мой лучший друг, — сказал Лир тихо.

— И ты его предал, — сказала я твердо, смотря в его серые глаза.

— Ари, — Лир потянулся ко мне, но волна злости, что поднялась внутри меня, дала выход прежде, чем я опомнилась.

Пощечина получилась громкой, потому что вокруг царила тишина. Замер Тир, замер Рокот, замерла дриада и эльфийки, Сирин растерянно посмотрел на нас с магом. След моей ладони на побелевшей щеке Лира. И тут же пришла боль. Жгучая, сильная, резкая, и я стала задыхаться. Запрет Аранатариэль на физическое воздействие во всей красе.

Лир стоял и смотрел на меня. Не пытался приблизиться. Не пытался унять мою боль. Не пытался проломить заслон на мысли. Ментальная защита не давала ему почувствовать то же, что чувствовала я. Просто стоял и смотрел на меня своими безумно-красивыми серыми глазами. И я не знала, любила ли его в этот миг, или ненавидела. Говорят, что от одного до другого нужен всего-то один шаг. И у меня возникло ощущение, что я этот шаг сделала. Причем миллион раз за мгновение. Туда-обратно, туда-обратно, как маятник.

— Ариадна, — позвал меня Тир осторожно, но закончить не успел.

Неожиданно вода в озере пошла кругами и на поверхность вынырнул Глин.

— Ари, Лир, что тут…

Договорить он не смог, потому что статуя Арана заставила его потерять равновесие в воде. Он вынырнул снова, отдуваясь, и подплыл к берегу.

— Я сунулся к вам домой, а водяной и леший сказали, что вы телепортировались. Ну, я сосредоточился и вот… — сказал мой двоюродный брат растерянно.

— Пророчество для отца Арана готово? — спросила я спокойно.

Глин уставился на меня, моргнул.

— Ари, к тебе вернулся голос, — сказал он нежно. — Готово. Это было ужасно нелегко. Морская ведьма призывала очень много духов. Они сказали только одно. Искать нужно у орков.

— У орков? — спросила удивленно Эридейле. — Что там понадобилось моему отцу?

Глин пожал неопределенно плечами.

— Почему Аран превратился в статую? — спросил Глин совсем тихо и почему-то меня.

Я не выдержала, села рядом с ним, опустила ноги в воду, превратив их в хвост, и разревелась снова, уткнувшись в его плечо.

— Почему она обнимает меня, а не тебя? — спросил Глин спокойно у Лира.

— Потому что я читал заклинание, благодаря которому превратил Арана в камень, — ответил Лир.

Тишина повисла снова.

— Если бы не Ари, которую я не могу сейчас оставить, то я бы врезал тебе от всей души за то, что ты постоянно причиняешь ей боль, — прошипел Глин. — Она еще от того первого раза не отошла, когда ты повел себя, как полный идиот. А теперь — опять ей плохо и виной этому — ты.

— Иначе ей было не вернуть голос. И Аран сам сделал свой выбор, — сказал Тир. — В конце-концов, он дал ей клятву верности.

Даринель и сестры Арана разревелись снова.

— Я хочу домой, Глин. Пожалуйста, — попросила я его очень тихо. — Не могу тут оставаться.

— Пойдем Ари. Мама и папа будут рады тебя увидеть.

Я кивнула, и никому ничего не сказав, нырнула в озеро, а дальше — Глин переместил нас обоих.

Мы оказались рядом с Серебряным городом, прошли через купол, проплыли по знакомым улицам. Нас снова приветствовали русалы и русалки, но я не реагировали никак.

— Во дворец или к себе домой хочешь? — спросил Глин тихо.

— К себе, — ответила я.

Мы доплыли до моего дома.

— Я хочу побыть одна, Глин, спасибо тебе, — сказала я очень тихо.

Русал кивнул. Я открыла калитку, проплыла вдоль сада над дорожкой, открыла дверь дома, пожелала стать человеком, и представила на себе легкие бежевые бриджи и белую рубашку. Пока поднималась на лестницу, заплела косу, села на кровать, наслаждаясь солнечными лучами, а потом снова разревелась, уткнувшись в подушку.

Не знаю, сколько времени прошло, но когда я очнулась, то солнце начало всходить над горизонтом. И когда я умудрилась уснуть?

Я села на кровати и удивленно вытаращила глаза. Вокруг меня, кто где сидели Глин, Алона, Агрий, Ларк, Гинс, Грем, Ария, Приатий, Глинда, Аривий и мой лимфил в виде большого рыжего кота свернулся клубком в ногах. Я и опомниться не успела, как русалы и русалки кинулись меня обнимать. Откуда не возьмись, появился завтрак из омлета с грибами и шоколадного мороженого, который меня уговорили съесть, в вазу поставили свежие розы, срезанные у меня в саду, и от этой заботы и внимания, я снова разревелась, уткнувшись в плечо дяде. Когда слезы закончились (и откуда их тут столько было?), я поняла, что в комнате остались только Агрий, Алона и Глин, а остальные исчезли.

— Возле озера тебя ждут, — сказал Глин спокойно.

Я кивнула.

— Как ты? — спросила королева.

— Плохо, — сказала я честно. — Очень плохо.

Рассказ полился из меня неожиданно, и все, что я чувствовала и думала, выплеснулось, и я, наконец, успокоилась.

К обеду спустилась к остальным, поплавала в озере. Друзья старались меня отвлечь, рассказывали, что у них тут произошло без меня. К вечеру я снова осталась одна, и уснула прямо возле озера на поляне, где утром меня и обнаружил Глин.

— Как Даринель? — спросила я его, зная, что он, наверняка, телепортировался в озеро в пещере. Оно ведь никуда не исчезнет. Там статуя Арана.

— Могло быть хуже. Волнуется, переживает, но не ревет, как ты сутки напролет.

— Ей просто нельзя волноваться. Ребенок скоро должен родиться, — сказала я спокойно.

— Никто тебя ни в чем не винит, Ари, — сказал русал.

— Знаю. От этого нелегче.

— Про Лира узнать не хочешь? — спросил Глин.

— Нет.

Дальше дни потянулись медленно, сливаясь в один, пока однажды, я не поняла, что боль ушла.

— Сколько прошло времени, пока я здесь? — спросила я спокойно Глина, который уплетал шарлотку, испеченную мной только что.

— Две недели, — сказал он, наливая себе чай. — Пришла в себя, да? — ухмыльнулся он.

— Пришла. Спасибо. Мне нужно возвращаться. Я их всех бросила там одних.

— Мудрое решение, — раздался голос дяди у двери.

— Нас угостишь пирогом? — спросила Алона, проходя следом.

Я кивнула. Налила им чая.

— Мы проводим тебя, — сказал Глин, запихивая в себя еще один кусок шарлотки.

— Спасибо, — сказала я, обнимая всех по очереди. — За то, что вы для меня сделали. Я люблю вас. Очень люблю.

— И мы тебя, не благодари, семья она и есть семья, — улыбнулась Алона.

По городу мы шли медленно.

— Дядя, Тадеуш отдал мне шкатулку мамы, — сказала я неожиданно. — Если он твой друг, то, как он не узнал ее, когда она к нему попала? — спросила я.

Дядя посмотрел на меня.

— Они не были знакомы, Ари. Так получилось, — ответил он.

— А ты не открывала ее еще? — спросил Глин.

Я покачала головой.

— Открою. Сегодня, — ответила я.

Мы подошли к краю купола.

— Если понадобимся или соскучишься по нам, всегда будем рады, — улыбнулся дядя.

— И вы заглядывайте, если получиться. В королевстве эльфов вы в безопасности.

— Знаем, — улыбнулась Алона. — Береги себя, Ариадна.

— Телепортироваться с тобой? — спросил Глин.

— Нет. Я сама.

Купол выпустил меня легко. Я проплыла немного, сосредоточилась и представила Арана в пещере.

Вода изменилась, а рядом возник чей-то хвост.

— Тир, — позвала я.

Он обернулся.

— Ариадна, ты здесь. Вернулась, — сказал он в воде. — Я хотел телепортироваться в Серебряный город, чтобы поговорить с тобой, — сказал он, выпуская пузырьки воздуха.

Мы вынырнули на поверхность.

— Лиру очень плохо, — сказал Тир, подплывая к берегу. — Может, снимешь блок? — спросил он осторожно.

Я выползла на берег, посмотрела на статую Арана.

— Высуши хвост, Тир, и иди, — сказала я растеряно. — Я позову его.

— Не поубиваете друг друга тут? — спросил он спокойно.

— Постараемся.

— Он очень любит тебя, Ариадна. Уж поверь, я-то его знаю почти двести лет, — сказал Тир.

— Знаю. Но это ничего не меняет. Я бы предпочла остаться без голоса, чем…

— А Лир? Какого бы ему было жить с этим? Он бы винил себя постоянно.

— Но разве честно было…

— Ари, — оборвал меня мягко Тир. — Честно или нет, но дело сделано. Аран все еще жив, слава богам! И он сам выбрал такой путь. Чтобы он сказал, если бы видел, чем обернулась его жертва?

— Я не могу забыть, не могу принять, не могу простить…

— Лир — мой брат, Ари. Единственный любимый брат. Представь, какого ему было сделать выбор между дайари и лучшим другом? Лир в ужасном состоянии. Даринель говорит, что сейчас ему еще хуже, чем тогда, когда ты от него уплыла. Ты снова наказала его. Я понимаю, тогда тебе было плохо, ты не думала ни о чем, но наказывать его так… Это же легче нож в сердце воткнуть, — сказал Тир. — Ты ведь его любишь, Ари. Так прости.

Я растерянно посмотрела на брата Лира.

— Ты потеряла маму, потеряла отца, потеряла брата по крови, не допусти того, чтобы потерять еще и Лира. Ему тоже, повторяю, очень плохо и больно.

Мы помолчали. Тир натянул рубашку. Я отвернулась, когда он потянулся за штанами, высушив хвост легким теплым ветерком.

— Я подумаю, Тир. Мне хотелось бы немного побыть тут, с Араном.

Русал кивнул. Как только он вышел из пещеры, я сосредоточилась и представила шкатулку мамы. Теплое светлое дерево, по которому я пробежалась руками. Его касались руки мамы. Моей мамы. Как же мне тебя не хватает. Как же иногда мне нужен твой совет, твоя поддержка…Ты, знаешь, мама, как все непросто у меня, как мне больно и как я хочу, чтобы время иногда повернулось вспять. Ты тоже отдала за меня жизнь. И тебя я почему-то не виню…

Когда я до слез наговорилась с тишиной, вытерла щеки, открыла шкатулку. Там, действительно, было письмо. Тонкая белая бумага, свернутая трубочкой и перевязанная синей лентой, а под посьмом — браслет. Я взяла в руки серебряный тонкий обруч. Дайари. Браслет дайари. Мама была для кого-то единственной? Для папы? Почему тогда браслет тут? Он должен был исчезнуть, когда мамы не стало. Или же…Она его не надевала, потому что знала, что у нее буду я, и что за нами гонится тень ведьмы. Мама знала, что не справится, что умрет, что… Почему же она ничего не сказала дяде? Он бы помог. Обязательно. Они ведь были так дружны.

Значит, отец жив, раз браслет у меня в руках. Только как его искать? Тень ведьмы упоминала, что отправила его к оркам, что он там сгинул…Отец Арана тоже у орков. Слишком много нитей сплетается в одну. Надо отправляться туда и решать на месте. Может, все живы, и мне повезет? Ну, хоть в чем-то мне должно повезти.

Я положила серебряный браслет на дно шкатулки и развернула письмо.

Ариадна, милая моя доченька!

Знаешь, ты не родилась еще, толкаешься у меня под сердцем, а я уже пишу тебе это письмо, потому что знаю, что мой срок истекает. Мне это морская ведьма сказала.

Ведьма? Мама была у нее? Вот ведь старая карга, она ничего не сказала дяде, не остановила.

Не вини никого в том, что меня не будет с тобой рядом. Так вышло. Я боролась до конца. Веришь? Конечно, веришь. Богиня судьбы, к которой я обратилась за помощью (именно поэтому морская ведьма ничего не рассказала Агрию, ей не разрешили), поможет мне отдать тебя в надежные добрые руки.

Богиня судьбы? Зачем моей маме это было нужно? Неужели иначе меня ждала гибель?

Тебе, наверное, интересно будет узнать, как все вышло именно так… Ари, родная моя, я влюбилась. Прожив почти семьсот лет, я встретила твоего отца. И мое сердце впервые отозвалось. И его — тоже. Мы очень любили друг друга. Надеюсь, что ты никогда не узнаешь, что такое амор-алите, и не изведаешь ту боль, которую испытываешь, когда оставляешь любимого человека, весь смысл жизни оставляешь, Ари.

Поздно мама, поздно. Я уже узнала и испытала. Хорошего мало, это точно.

Он предложил мне стать его дайари. Я обещала подумать.

Дайари? Моя мама была чьей-то дайари? Отец. Конечно же, он ей предложил. Но она не согласилась. Я уже это знала.

Я обманула его. Я не смогла бы надеть этот браслет, потому что когда умру я, умрет и он. Я не могу поступить так. У меня остается маленькая надежда, что вы найдете друг друга.

Как мама, как? Хотя бы имя бы знать.

К сожалению, я не могу назвать тебе его имени. Богиня судьбы не разрешила. Но он — эльф, искать вам друг друга нужно в Снежном королевстве. Вы найдете. Так богиня судьбы сказала.

Тир искал. Долго искал. И никаких следов. Морская ведьма тоже ничего не знала. Я спрашивала у нее, когда была в Серебряном городе. Духи молчат, им запретили. Богиня судьбы….Что же она наделала?

Не пугайся этих слов, Ари. Я изменила судьбу. Ты должна была умереть, а я — выжить. Но я не смогла так, поэтому и попросила ЕЕ сделать иначе. Я умру, а ты останешься жить. Богиня согласилась на этот обмен. Знаешь почему, Ари? Ты изменишь этот мир к лучшему. Так она сказала мне вчера.

Нужно ли мне это? Я бы многое отдала за то, чтобы ты жила мама. Ты так мне нужна. Ты даже не представляешь, насколько.

Завтра меня уже не будет, родная. Спасибо, королю Тадеушу, который, сам того не зная, помог сестре своего друга. Завтра на свет появишься ты, мое сокровище.

Мама, мама…

Не осуждай меня за то, что я сделала Ари. Я желаю тебе лучшей доли и счастья. Любая мать желает этого своему ребенку. Когда-нибудь ты это поймешь. Я буду скучать по тебе даже там, на небесной дороге.

Будь храброй. Это не значит, не бояться, Ари. Это значит смочь переступить через свой страх.

Береги близких тебе людей. Друзей и родных — они твоя опора, не смотря на то, что у тебя сердце свободолюбивой русалки.

И больше всего, прошу, не будь строга с тем, кого полюбишь. Я причинила твоему отцу страшную боль. Невыносимую. Он не знает, что я — умру, будет искать меня. Наверняка. Я его хорошо знаю. Он — упрямый. И мне кажется, что ты будешь на него похожа. Очень. Он даже не узнал, что я — русалка. Расскажи ему. Объясни, почему я так поступила.

По щекам у меня потекли слезы.

Кто же знал, что все в моей жизни повернется — так?

Не обижай людей, мое солнце, особенно дорогих тебе людей. Не будь к ним жестока. Они ранимы. Все до единого.

И если ты любишь — прощай. Всегда прощай. Откуда ты знаешь, какой ценой сделан выбор? Откуда ты знаешь, что стоит за тем или иным поступком близкого тебе человека? Осудить легко, родная. Но сколького я натворила от отчаяния? А сколько натворишь ты? Не всегда нужно судить по поступкам, мое солнце. Прежде всего, подумай, отчего ради тебя отказался любимый человек, Ариадна.

Лир…Мама, как же ты права. Как в точку ты сейчас бьешь. По самому больному. Лир….

Не знаю, зачем я тебе это пишу, почему-то кажется, что мой совет сейчас тебе пригодиться. Гордость не приносит счастья, Ари. Совсем не приносит. И каждая русалка, которая любит, со временем это понимает. Прощай, родная. От чистого сердца, которое у тебя, несомненно, есть.

Тебе предстоит много испытаний, моя хорошая. Будь сильной. Не сдавайся. Никогда не сдавайся, Ари. Всегда борись за тех, кто тебе дорог. Иди до конца. Будь смелой. Будь храброй.

Я люблю тебя. Я очень сильно люблю тебя, родная.

Люблю. Помни всегда об этом. Не забывай.

Твоя мама Аврора Рирей.

Я положила письмо рядом со шкатулкой, и, уткнувшись в колени, безнадежно расплакалась.