Меня тоже охватили его эмоции. В сознание медленно пришло понимание того, что произошло. Я обняла его и прижала к себе, чувствуя, как к горлу подходит ком горечи. Я знала, что такое терять. И Лир знал, но чтобы так….

Лир молчал. Не говорил, не откликался, не реагировал на меня — никак. Вообще никак. И я испугалась. Сосредоточилась, и снесла блок Лира, и он очнулся, посмотрел на меня, позвал по имени, и прижал к себе крепко-крепко.

Я не знала, что ему сказать, как защитить от боли, которую он испытывал. Просто осталась с ним рядом, позволяя ему сжимать меня в дрожащих руках до самого рассвета.

Лир пришел в себя только тогда. Увидел меня раздетую, полез за мешком с одеждой, помогая мне одеться, заставил сотворить завтрак и поесть. А потом стал рассказывать. Совет магов поставил на отца и дядю Лира блок, который не позволил им телепортироваться. Свой народ они, конечно, и так бы не бросили, но в этот раз маги решили подстраховаться. Три дня назад они посадили их в тюрьму, надеясь, что кто-то из сыновей решит их оттуда высвободить, и попадется в ловушку. Но никто не пришел. И отца Лира — убили. В тайне. По-подлому. Тезуэль.

Магия, перенесла его в момент смерти, к Тиру. И та же магия, позволила на мгновение снять блокирующую магию Совета с лорда Арасамина, который переместился сразу же в Снежное королевство.

Что происходит сейчас во дворце брата — Лир не знал. Мог предположить, что дядя остался без сил, а отца похоронят в ближайшее время в королевской усыпальнице эльфов.

Все информацию он узнал из разговора двух магов, выслеживающих нас у озера. Они легко сюда переместились только по одной причине — магия Лира в момент смерти отца ослабла, и поскольку он теперь уже не принц, а — король, то найти его оказалось проще.

Я обняла его снова.

— Они будут искать меня, ты окажешься в опасности, Ари, — сказал Лир.

— Главное, что ты рядом, — сказала я спокойно. — Только что мы будет делать сейчас? — спросила я его осторожно.

Лир задумался на мгновение.

— То, что сказал нам Рокот. Отправимся к оркам, победим и вернем Эрана.

— Ты не хочешь вернуться? — спросила я его снова.

— В этом нет смысла, Ари. Дяде помогут эльфы, а отца мне уже не вернуть. И для того, чтобы выстоять и защитить близких, а так же вернуть Ларейю, которая находиться во власти Тезуэля, мы должны вернуть владыку эльфов. Даже, если умрем. Это наш единственный шанс победить.

Я не спорила с ним. Молча, поцеловала в щеку. Если Лир верит, что так надо — то, значит, так надо.

— Спасибо за доверие, Ари. И прости, что напугал тебя. Мне было очень плохо, — сказал маг тихо, помогая мне подняться с травы.

Я снова прижалась к нему, чувствуя, что сейчас ему очень необходима моя поддержка.

Мы обошли озеро и направились через долину к горам, миновав которые, выйдем на границу земель орков.

За весь день мы не разговаривали. Просто шли, держась за руки, вперед. И Лиру было плохо, очень плохо. Настолько, что он забывал прятать от меня мысли, думая о том, как уничтожить Совет магов. Даже мои ласковые прикосновения его не отвлекали. И все-таки мы дошли. Накинули иллюзию эльфов и перешагнули границу Снежного королевства, оказавшись во владениях орков.

Магия тут, действительно, изменилась. Не знаю как, не видела, но чувствовала, что она стала более…размытой, что ли. Невозможно стало отличить, где начинается эльфийская, а где заканчивается русалочья. Особенно с переплетениями темной магии.

На границе нас никто не встретил, что мне показалось странным, но Лир сказал, что это как раз таки нормально. Никто не будет воевать с орками, потому что они — лучшие воины. И никто не будет срывать им праздник. Чревато последствиями. По той же причине.

К вечеру мы добрались до города, где проводились состязания. Он больше походил на огромный поселок, который всегда готов к войне. Везде мелькали доспехи, наверняка зачарованные магией, копья, мечи, ножи. Орков среди этого железа можно было рассмотреть не сразу. Сначала перед тобой возникала такая большая шкафообразная гора металла, а потом начинало доходить, что это воин-орк. Да уж, физической силой они явно не обделены. И оружием владеют неплохо.

— Даже очень неплохо. Среди них есть лучшие наемники-убийцы, которые могут убить даже эльфа. Не зря отец Арана им попался. Может, заманили. С ним одним-то справится трудно, а Эран наверняка ушел с несколькими эльфами. Кто знает, — ответил Лир очень тихо на мои мысли, когда мы пробирались к постоялому двору.

Атмосфера в этих землях была напряженной, тревожной, тягучей. Еще тогда, когда мы шли через степь, уныло тянущуюся после гор, я заметила, что разница со Снежным королевством — велика. Очень велика. До рези в глазах. А теперь все стало непривычным совсем. Большие дома, вытесанные из серых камней, из таких же камней — мостовые, звон и лязг металла, на окнах в таверне — болотного цвета занавески, такого же цвета — покрывала на кроватях. Обезличенное все какое-то.

— Ты просто привыкла к тому, что все в мире — яркое и красочное. По крайней мере, в твоем мире, — сказал Лир, раздеваясь и ныряя в наполненную ванну.

Я неопределенно пожала плечами. Потерплю. Есть ради чего и ради кого.

— Присоединишься ко мне? — спросил как-то очень тихо Лир, и я не посмела сказать ему нет, несмотря на то, что завтра нас ждал трудный день, и я неимоверно устала, не выспавшись этой ночью.

— Ненадолго, Ари, — сказала Лир устало.

Я скинула походную одежду и нырнула в ванну к нему, наблюдая, как мой сине-зеленый хвост высовывается из воды. Как неудобно-то. В такие моменты я свой хвост не любила. Совсем.

— За то мне нравиться, сказал Лир, растирая руками мне плечи и спину, которая замирала в напряжении от каждого его вздоха.

Он вылез из воды первый, когда та почти остыла, а потом вытащил меня, вытер досуха, уложил в постель, накрыв простыней, и нырнул ко мне под одеяло. Я как всегда обняла его, и заснула.

Лир разбудил меня на рассвете, сказав, что открытие праздника, на котором обязательно нужно записаться в участники, через час. Я вгляделась в его спокойное лицо, заметив тени под глазами. Не спал ведь совсем.

— Нет. Не смог, — ответил Лир моим мыслям, мягко целуя мои губы.

И почему меня не разбудил? Я бы побыла с ним рядом.

— Ты итак была, Ари. И тебе нужно было отдохнуть.

Я вздохнула. Если бы сказали, что человек может измениться за сутки, не поверила бы раньше ни за что на свете. А тут — прямое доказательство налицо. Лир изменился. Стал жестче, сильнее, отстраненнее. И постарел на несколько лет. И повзрослел сразу. Сильнее ли стал? Не знаю. Но в глазах затаилась тьма, которая могла смести все на своем пути.

Он резко развернулся, посмотрел на меня в упор.

— Боишься меня таким? — спросил он прямо.

Боялась ли? Нет. Одно резкой морщинки, которая появилась вчера, хватало мне, чтобы не бояться.

— Я люблю тебя, — сказала я спокойно. — И я знаю, что ты не причинишь мне вреда. Просто меня твои мысли о мести пугают. Я понимаю, что ты хочешь сделать, но принять не могу, — сказала я тихо, вспоминая его мысли по поводу Тезуэля.

— Ты — русалка, Ари. Вот и не можешь…

— Нет. Дело не в этом, Лир. Я не хочу, чтобы боль разрушила тебя. Итак, слишком много свалилось всего. Нам надо сосредоточиться на другом.

— Ты бы смогла сосредоточиться на другом, если бы узнала, что твой отец мертв? Или может, смогла сосредоточиться на другом, когда узнала от меня о своей матери? Или тебе хватило сил выстоять, когда я обратил Арана в камень? — спросил он резко.

В глазах защипало.

— Нет, Лир. Я не такая сильная, как хотелось бы, — ответила я, силясь не разреветься. — Просто местью ты ничего не добьешься.

Он посмотрел на меня снова. Внимательно так.

— Когда ты уничтожала тень ведьмы, погубившей очень много людей, то ты смогла не мстить, Ари? Смогла? Ты ведь наказала ее. Могла просто убить, а ты оставила ее вечно мучиться. И тебе ее было не жаль, — выплюнул Лир зло.

Я посмотрела на него.

— Не жаль. Совсем не жаль, Лир. Тут ты прав. Но я не мстила. Я просто хотела выжить. Когда я наказывала, я не вспоминала то, что она сделала.

— Да неужели? — усмехнулся он. — А, по-моему, ты ее готова была прикончить только потому, что она показала тебе гибель моей мамы.

И в этот раз я постаралась не разреветься.

— Ты умирал. И единственный способ спасти тебя — убить ее, иначе было не пробраться, — ответила я тихо, возвращаясь в тот день.

В комнате воцарилась тишина.

— Чего ты хочешь от меня, Ари? Я не понимаю. Правда, — сказал Лир устало.

— Вызови его на поединок. Пусть это будет по-честному, — ответила я.

Лир задумался.

— Я — черный маг. Я не обязан быть честным.

— Ты — король. И должен быть справедливым и благородным по определению, — сказала я твердо.

— Еще нет. Просто буду им.

— Хорошо, тогда я просто тебя об этом прошу. Слышишь? Я прошу тебя. Могу даже на колени встать, наплевав на свою гордость.

Взгляд Лира стал непроницаемым и жестким. Конечно, я ведь прошу его о невозможном. Отца Лира Тезуэль убивал исподтишка. Не хочу, чтобы Лир был таким же подлецом и убийцей.

— Ари, ты хоть понимаешь, во что ты меня ввязываешь? — спросил Лир неожиданно.

Я растерянно посмотрела на него.

— Тебе придется смотреть на этот поединок, потому что ты — моя королева. И, если я проиграю, то ты тоже умрешь. Он не оставит меня в живых. Хотя, может, и оставит, а заодно и тебя, как игрушку в своей постели, или как ту, над которой можно проводить магические опыты. Так что смерть — даже лучший выход в такой ситуации. Позор пережить — можно, но твою боль и унижения — нет.

Я вздрогнула.

— Думаешь, что я позволю тебе проиграть? Он мне тоже вообще-то кое-что должен, — сказала я твердо, вспоминая окровавленную спину Лира.

Взгляд Лира стал еще более мрачным, но вместе с тем в нем скользнуло удивление.

— Значит, просто убить мне его нельзя, но тебе, если я проиграю, его добить можно? — спросил он.

— Я не собираюсь убивать. Вернее, не смогу. Я просто хочу, чтобы эта месть тебя не разрушила.

Пальцы Лира забарабанили по покрывалу.

— Хорошо, дайари. Если ты так хочешь — будь по-твоему. Я не буду тебе отказывать. Даже, если он попадется в плен, я устрою этот поединок. И ты, будешь смотреть, Ариадна, — припечатал Лир.

Затем резко встал и вышел из комнаты, не сказав мне ни слова.

Надеюсь, что Тир не настолько зол, и прикончит Тезуэля раньше, чем до него доберется Лир, или я… Лир то просто убьет. А я — нет. Я сделаю с ним то же самое, что сделал он с ним. И он умрет, лишенный магии, на глазах у всех, и его душа будет вечно скитаться, ища небесную дорогу. У всего ведь есть плата. И цена за боль Лира установлена лично мной.

На площади было многолюдно. На помосте сидел богато одетый орк — правитель, как я поняла по наряду и осанке, которой бы любой позавидовал, и рядом с ним стояла охрана и высокий, облаченный в темное, эльф. Сначала я не поняла, кто это, но потом, всмотревшись, догадалась, что это и есть тот самый жрец.

Лир записался первым, представившись Леандром, а потом — я. Имя матери вырвалось случайно. Аврора. Лир скептически фыркнул, но ничего не сказал. Дальше мы прогулялись по рынку, рассматривая товары, в основном оружие, пообедали в таверне, втихоря злясь друг на друга за утреннюю ссору, и вернулись обратно, чтобы узнать, сколько пар примет участие в состязании в этот раз, и когда нас ждет первое испытание.

Двадцать три пары. Немного и немало. Пять пар орков, пять — гномов, три — гоблинов, восемь — магов, двое — эльфов. Ну, по крайне мере, судя по иллюзиям. Есть ли шанс выиграть? Несомненно есть. Как иначе-то? Надо же верить мне во что-то хорошее. А вот первое соревнование…через час на поле за городом. Полоса препятствий, как выяснилось. Предсказуемо. И пройдено. Наверняка, не сложнее, чем те, что устраивал нам Рокот.

Мы с Лиром нырнули в толпу, переоделись в таверне и направились за город. И этот маг даже меня за руку не взял. Ну, и фиг с ним. Что, не в первой что ли? Сама справлюсь.

Площадка была огромной. И проходить ее нужно было на время. Уложишься в заданные рамки вместе парой — проходишь в следующий тур. Просто очень, если бы не запрет на пользование магией. Орки поставили блок и дали всем парам — час. Причем вредить соперникам было нельзя. Тоже магия срабатывала, и ты покидал соревнования.

Три километра бега с Лиром мы одолели легко, полосу, состоящую из того, что надо было взбираться на канаты, лазить по лианам тоже спокойно. А вот потом стало труднее. Впереди показалось болото. И его надо было пройти. Лир ступал первым, перетягивая меня с кочки на кочку, и при этом оставался невозмутимым, и болото мы прошли, в то время, как две пары магов увязли в нем сразу же. А дальше перед нами оказалась река, которую нужно было переплыть. Я заставила себя не паниковать, радуясь, что надела нужную одежду. И мы с Лиром полезли в воду, и все бы ничего, но в воде оказались змеи, и я в ужасе уставилась на них, не в силах плыть дальше.

— Просто плыви, Ари. Они не тронут тебя, — сказал Лир спокойно.

— Почему? — спросила я, сжимая плечо Лира, и смотря на очередную змею, проплывающую совсем близко.

— Они морские. Никто тебя не тронет, — повторил он.

— А тебя?

— И меня, — ответил он совсем тихо, — дайари.

Меня все равно трясло, потому что змей было с избытком.

— Они не ядовитые, кстати. Этот трюк рассчитан на то, что кто-то испугается и решит применить магию.

И кто сказал, что они не ядовитые и не кусаются? С трудом вериться. Глаза закрыть что ли?

Лир хмыкнул.

Попробовала. Стало страшнее.

— Ари, осталось очень мало времени, а нам еще полполосы преодолеть надо, — сказал Лир спокойно.

И я поплыла, сжимаясь от страха. И когда, клацая зубами, оказалась на берегу, стала ругаться вслух.

Глаза Лира стали просто громадными от того, что я не просто знала эти слова, но и применять их начала. А что, у меня хорошие учителя были. Маг помог мне подняться, и мы снова побежали. Перелезли через канаву по веревке на руках, внизу которой была грязь, а сама веревка — измазанная чем-то скользким, наподобие масла, и отвратительно пахнущая к тому же. Я даже не решилась спросить — чем, а потом…на нас посыпался град стрел.

От меня-то они отлетали, потому что на мне было кольцо Лира, а вот от него — нет. Маг уворачивался, и умудрился выйти из-под обстрела живым и невредимым. Создалось даже ощущение, что мы вместе бежали, лавируя между стрел. Последнее испытание, которое оказалась тут — было для меня странным. Нам следовало взобраться на елку и спрыгнуть вниз.

— Мы же шею сломаем, — прошептала я.

— Не думаю, — сказал Лир.

И вообще, как на елку то лезть?

— Раньше тебя этот вопрос не смущал, — заметил Лир, а потом передал мне картинку, где я русалкой сидела на ветвях, кидая в него шишки.

И мы полезли, царапая руки, ноги, лицо, до отмеченной ветки, а потом Лир усмехнулся, взял меня за руку, посмотрел мне в глаза и поцеловал в губы. И в этот момент сделал шаг вниз, утягивая меня за собой.

Возле земли мы оказались слишком быстро, плавно опустились на ноги, и Лир тут же поднялся, протягивая мне руку, и отряхивая иголки с рубашки.

— Испытание на смелость. Если бы ты закричала — нас бы выкинули из соревнований, — сказал спокойно маг, когда я тоже поднялась.

То есть он целовал меня, чтобы я не кричала? Ну, погоди у меня, ну будет тебе сегодня весело. Уж я постараюсь. Уж я о себе напомню. Уж я….

— Ари, давай уже пойдем. Всего чуть-чуть и мы финишируем.

Я послушалась, оставив свои сомнения позади.

Толпа ликующе закричала, когда мы оказались в поле их зрения.

— Надо же, мы оказывается, первые, — сказал Лир спокойно.

К концу истекшего срока финишировали еще восемь пар — три пары орков, гномы, гоблины, три пары магов. Остальные — либо не прошли, либо выбыли еще по каким-то причинам. Я так и не узнала.

А потом поднялся король орков.

— Поздравляю прошедших первый тур нашего соревнования. Поскольку время сейчас неспокойное, мы приняли решение, что праздник сократится до четырех дней, поэтому завтра на рассвете участников ждет второе состязание.

Толпа зашелестела, но как мне показалось, никто не удивился. Лир нахмурился.

— Дело плохо, — сказал он, когда мы оказались с ним вместе в нашей комнате в таверне, и Лир стянув грязную рубашку, налил воды из кувшина в таз.

— Почему? — спросила я.

— Если они сократили праздник, значит, понимают, что начинается война. И что еще хуже — они выбрали сторону. И она — не наша, — заметил Лир, и я вспомнила, какие взгляды бросали на эльфов орки. — Конечно, наступать сейчас они не будут, но исподтишка могут чего-нибудь вытворить, или, еще того хуже, устроят нам ловушку. Надо быть начеку.

— Хорошо, — согласилась я.

Потом стянула с себя одежду и нырнула под одеяло, а Лир спокойно посмотрел на меня, и вышел из комнаты, сказав, что попытается отправить весточку Рокоту. Уж, каким образом? Не знаю.

А я поставила на свою память мысленный блок и стала ждать. Надо же нам разобраться, что к чему. Не могу быть с ним в ссоре. Особенно сейчас, когда ему плохо.

Он вернулся скоро. Даже очень.

— Тебе не кажется, что прятать от меня свои мысли — это малость несвоевременно? — зашипел он, закрывая дверь на ключ.

— Не знаю, — протянула я спокойно. — Будет по-честному, если ни ты, ни я не будем знать, о чем думает другой.

Глаза Лира стали нехорошо сверкать. Через минуту он попытался снять мой блок. А вот фигушки вам.

— Ари, — рявкнул он снова. — Немедленно сними блок.

Ага, прям так разбежалась и вприпрыжку.

— Ари, ты играешь с огнем, — сказал Лир спокойно.

Тоже мне новость.

— Что ж, есть и другой способ заставить тебя сделать это, — сказал Лир спокойно.

Ой, паленым запахнет сейчас. Заставить? Меня? Пусть попробует.

— Я вообще-то — русалка.

— Прежде всего, ты — моя дайари, — рявкнул Лир снова.

Ух ты, какой злой-то.

Лир двинулся ко мне, я вскочила с кровати, рванула в сторону, но темный маг был сильнее, быстрее и коварнее. Просто поставил подножку, и подхватил меня, не давая упасть, а потом дотащил до кровати, потому что я упиралась всеми своими конечностями, опрокинул на спину, лег сверху и жадно поцеловал в губы.

Блок, конечно, слетел. Сразу же. Ну и фиг с ним. Главное, что Лир отвлекся. И я заберу сегодня хотя бы часть его боли — себе. Я сама поцеловала его в ответ.

Огонь внутри рос, не смотря на то, что Лир не был нежным и ласковым, как всегда. В глазах у него тлели угольки. Серебристо-серые. А руки бесконечно сжимали мое тело. Лир был сейчас со мной другим. Совсем другим. Резким, жадным, где-то чересчур грубым, но я не сопротивлялась, понимая, что ему нужно успокоиться, выплеснуть злость. И лучше так, чем влезть в драку.

Мои пальцы прошлись медленно вдоль его позвоночника несколько раз, потом одна ладонь погладила и сжала плечо, другая снова прошлась вниз, вызывая мурашки, и легла на бедро.

— Шалишь? — прохрипел он мне в губы.

— Есть немного, — прошептала я ему.

Он резко остановился и посмотрел на меня. Глаза его при этом стали цвета грозы.

— Ты не была покорной сегодня, дайари, — сказал он спокойно, констатируя этот факт.

А когда-то я была покорной?

— Была. Просто не помнишь. Так я напомню.

— И каким образом? — спросила я, поглаживая его бедро нежно-нежно так.

— Я буду тебя перевоспитывать всю эту долгую ночь, а если вдруг ее окажется мало, то и все последующие, — сказал он мне жестким голосом в ухо.

И я почувствовала, как от его слов по моей коже побежали толпы мурашек. Ой, мамочки. Это что же я прожила больше года с магом и не заметила, какой он?

Додумать Лир мне не дал. Его руки стянули с меня в мгновение ока одежду, а потом дерзко стали блуждать по телу, воспламеняя. Губы касались моих плеч, а когда Лир зацепил губами мочку уха, я невольно застонала, заставив мага усмехнуться. Он был сегодня нетерпеливым, и таким неожиданным, что я вскрикивала от каждого его прикосновения, как от электрического тока, выгибаясь дугой.

А потом…я все-таки заставила себя не кричать от ужаса, потому что колени, на которые он меня поставил, дрожали и не слушались, а ладони, прижатые к одеялу, побелели. Что может испытывать дайари, когда он действует так, словно не умеет быть нежным? А что может чувствовать русалка? А что могу чувствовать я?

Он был горячим, неистовым, неимоверно сильным. Тот, кому не посопротивляешься. Тот, кому не откажешь. Тот, кто не услышит, даже, если попросить. Властный, не терпящий возражений, неудержимый. И что же в нем было такого, что даже в этот момент Лир казался мне самым лучшим?

Ни слова. Только его частое дыхание где-то рядом. Я хотела бы это остановить, но не смогла. Лиру было плохо. Я даже сейчас это чувствовала. И в какой-то момент, он вернулся. Пусть ненадолго, но стал моим прежним Лиром. Его руки запутались в моих волосах, губы стали покрывать спину и плечи долгими поцелуями. Он — мой. Он — меня любит. Во что мне еще оставалось верить, если тело ответило даже на его грубость пару мгновений назад?

И небо показалось мне огромным и бездонным, растворяясь в ярких огнях.