1. СВЕТ ДНЯ

А свет дневной не только ведь от солнца

он и от нас,

и от меня.

Планета выдыхает полусонно

слова, что суетно звенят.

Росой набухнув, новый месяц светит

и мочит волосы в воде.

Куда ни глянешь, женщины и дети,

как символ изобилия, — везде.

А мне казалось — я навек немею,

и так боялся я — а вдруг

простые части речи не сумеют

создать мир вымысла вокруг.

Но вот — лишь захочу — сквозь будни

льет вымысел прозрачный свет,

и вновь я говорю: "Да будет

все то, чего на свете нет!"

2. НАМЕКИ ВИСЯЩЕЙ ЛУНЫ

Взгляд поднимающейся ночи...

Взгляд дня, достигнувшего дна...

Как будто на листке росинка,

висит на небесах луна.

А ведь не падает — повисла!

Зря на нее собака лает!

Как притча с сокровенным смыслом,

как бы намек, луна пылает.

Намек на высь, что от рожденья

себя в воде увидеть жаждет,

на голос, ждущий отраженья,

чтоб пережить звучанье дважды.

Намеки раковины белой,

молящей молча о вниманье,

и тишины гнетущей бегство,

и бегство нашего молчанья.

Намеки родников бурлящих,

намек всего, что силой пышет,

намеки ночью говорящих,

но верящих, что кто-то слышит.

Намек луны, в ночи висящей,

как капелька росы блестящей.

Что ей собака с глупым лаем!

Не упадет она — повисла!

Затем луну мы воспеваем,

как притчу с сокровенным смыслом.

3. ТЫСЯЧЕЛИКИЙ ДОЖДЬ

Мы множество имен дождю давали,

и он всегда нежданный, точно чудо,

всегда он нов, и вечно с новой песней.

И шорохи, шуршание дождинок,

как тысячи мелодий тонкой грусти.

Лишь радость на один мотив поется,

печали — друг на друга не похожи.

Печаль — дитя, вскрывающее сущность

и тайный смысл обыденных явлений.

Печаль — дикарь, надевший маску волка,

чтоб помириться с родичами волка.

И как вино таится в винограде,

она таится в каждом человеке.

Сегодня дождь на новые мотивы

поет, поет, поет твои печали...

Так молви же ему: аминь.

Перевод Л. Цивьяна